Вся Россия - со мной Владимир Набоков

     К РОССИИ
     Отвяжись, я тебя умоляю!
     Вечер страшен, гул жизни затих.
     Я беспомощен. Я умираю
     от слепых наплываний твоих.
     Тот, кто вольно отчизну покинул,
     волен выть на вершинах о ней,
     но теперь я спустился в долину,
     и теперь приближаться не смей.
     Навсегда я готов затаиться
     и без имени жить. Я готов,
     чтоб с тобой и во снах не сходиться,
     отказаться от всяческих снов;
     обескровить себя, искалечить,
     не касаться любимейших книг,
     променять на любое наречье
     все, что есть у меня, - мой язык.
     Но зато, о Россия, сквозь слезы,
     сквозь траву двух несмежных могил,
     сквозь дрожащие пятна березы,
     сквозь все то, чем я смолоду жил,
     дорогими слепыми глазами
     не смотри на меня, пожалей,
     не ищи в этой угольной яме,
     не нащупывай жизни моей!
     Ибо годы прошли и столетья,
     и за горе, за муку, за стыд,-
     поздно, поздно! - никто не ответит,
     и душа никому не простит.

Владимир Набоков родился в 1899 году в Санкт-Петербурге, в семье аристократов. С началом октябрьского переворота 1917 года семья переезжает в Крым, а в 1919 году эмигрирует из страны в Берлин, потом едет в Англию, где учится в Кембридже.  В 1927 году заканчивает свой первый роман «Машенька» и вслед за ним пишет ещё 8 романов на русском языке. После начала Второй мировой войны с женой вынужден эмигрировать в США, где зарабатывает средства для жизни лекциями по литературе в университетах. С 1960 года жил в Швейцарии, в гостинице Монтрё.
Всё, что происходило в Советском Союзе, казалось Набокову иллюзорным, и он пристально следил за страной через призму бесконечной темы растворившегося прошлого, потерянной родины, - с «Других берегов» своего романа.

«Вся Россия, которая мне нужна, всегда со мной: литература, язык и мое собственное русское детство».
 «Моя личная трагедия… состоит в том, что мне пришлось оставить свой родной язык, родное наречие, мой богатый, бесконечно богатый и послушный русский язык ради второсортного английского».
«Моя голова говорит — английский, мое сердце — русский».
«Все мои книги, включая самую первую, которую я написал сорок три года назад на изъеденном молью диванчике в немецких меблирашках, запрещены в стране, где я родился. Это потеря для России, а не для меня».