Говорят, лето было нежарким

Васильева Екатерина Игоревна.
Екатеринбург. Июнь 2024.

Говорят, лето было нежарким.

Действующие лица.
Бабушка.
Игорь, ее сын.
Катя, Яна, ее внучки.
Игорь, парень Яны.
Федя, фотограф

Большая бабушкина квартира. Советская стенка, кресла и все как положено у бабушек. В зале суматоха. Сестры Яна и Катя украшают комнату, бабушка в инвалидной коляске укрытая пледом встречает в коридоре фотографа Федю.

Бабушка. Заезжайте сюда, пожалуйста. Заезжайте, ну то есть проходите.

Федя проходит в зал, несет с собой большой фотоаппарат, подставку и прочие приспособления, начинает все устанавливать.

Яна.  Баб, ну что за блажь? Ну зачем это вся церемония? Ну есть же телефоны сейчас. Нажал на кнопочку и фото тебе и качество, и морщины замажут и Катькины прыщи.

Катя. У меня нет прыщей.

Бабушка. А я хочу как в старину. Вот хочу. Чтоб фотограф, как раньше, спрятался под черную тряпочку, под бархатную. У вас есть бархат?

Федя.  Найдем. (Тихо). В загробной памяти.

Бабушка.  А потом сказал бы нам: сейчас вылетит птичка, вспышка и все такое. (Хлопает в ладоши). В конце концов, Яночка, это мой юбилей. Мой подарок. Хочу такую фотографию. Чтоб вся семья в четыре рядя замерла в ожидании, чтоб черно-белая, как в те времена. Чтоб вспышка, птичка. Ну надо же что я придумала!

Яна. Эти цветы ставить? Они искусственные.

Бабушка. Ну что ты в самом деле. Не похороны же. Убери.

Катя хочет унести цветы.

Яна (тихо). Да пофиг, оставь. Через пять минут забудет.

Бабушка. А вы, Федя? Мне в агентстве сказали придет Федя. Федя фотограф. Ну надо же это прям судьба какая. Как назовут так оно и поплывет. Федя фотограф. Вы в это верите?
Федя. Не знаю.

Бабушка. А зря, а я верю. Вы Федя, и вы фотограф. Чувствуете, чувствуете?

Федя. Ну да… да чувствую. Немного. Да.

Бабушка. Вот, а говорите не верите. Вы мне эти глупости бросьте.

В комнату заходит Игорь в рабочей строительной одежде.

Игорь. Мамань, обои эти все-таки оставляем или что?

Бабушка. А Игореша, вот посмотри у человека интересная профессия –  фотограф. А ты? А ты мент какой-то.

Игорь. Сотрудник госбезопасности. Между прочим, и вашей безопасности тоже, мама.

Бабушка (рассказывает Феде). Начинал как хобби, а вот остался на постоянно. Знаете, у него там дома семеро по лавкам, а он мент. Ну не смешно ли? И что он привязался к этой профессии, можно подумать там платят?

Игорь. Платят. (Уходит на кухню).

Бабушка. Да платят. Вижу как платят. Предложил мне ремонт на кухне сделать. Обрадовалась так. Думала это к юбилею подарок. Ага, как же. Строителем подрабатывает. Тебе, говорит, мать ремонт со скидкой сделаю 10%.  5 % говорит за то, что мать, а 5% просто по блату, по знакомству. Платят ему. Хорошо платят. Не знаю, как-то раньше человек человека лучше чувствовал, дольше помнил что ли. А сейчас как-то все сводится к тому: а ты мне что? а ты? Вот и поговорили. Яночка, там что-то горит на кухне, займись-ка.

Яна уходит, снова возвращается Игорь.

Игорь. Я вот это из-под раковины выкидываю или что?

Бабушка (Феде). У меня юбилей-то через неделю, но фото решили пораньше сделать. Так вот кормить же еще всех надо. Хорошо хоть внучки помогают. Я бы не кормила конечно, но что делать, вообще не придут тогда, сами понимаете. Тогда кто же на фотографии будет?  Человек двадцать будет. У нас большая семья к несчастью.

Игорь. Мама!

Бабушка. Шучу, Игореша. Шучу. Я что ж, я ведь рада только. Богатая бабушка. Девять внуков, четыре правнука уже. (Феде тихо). Ну я точно не уверена, что они наши.

Игорь. Наши, мама, наши.

Бабушка. Думаешь я не знаю? Ну как это наши? Лизка-то бесплодная оказалась. Это она только толстая. А вы из меня все дурочку делаете, что она беременна. Да жрать меньше надо.  Откуда четверо-то у нее? Усыновили. А живот не давала трогать, говорит, болит все. Ага, подушку подложили. Да ладно бы подушку. Просто пузо отъела.

Игорь. Мама! Я вот это из-под раковины выкидываю или что?

Бабушка (Феде). Вот умники какие, возьмут ребятенка в детдоме, мне такие принесут, на поцелуй, бабушка, кровиночку свою. И что ты ему, говорят, подаришь бабушка кровиночке своей. Ага-ага. А про себя думают: и что ты ему бабушка отпишешь кровиночке своей. Умники какие. Так уже четверых подсунули. А я по запаху чую. Не наши.

Игорь. Выкину это нахер из-под раковины. (Уходит. Кричит). И раковину выкину.

Возвращается Яна с банкой майонеза. Катя что-то в стороне молча протирает.

Яна. Баб, это уже вторая банка пойдет. Точно открываем? Мне кажется это не нормально две банки майонеза в месяц тратить.  Даже на новый год одна уходит. Баб.

Бабушка (Феде). Да и вот у меня эти две сучечки мои внучечки любимые. Ой какие они хорошие. Особенно Катюша. Эти две самые любимые, со мной все росли. Сиротки они. Отца не знали, а мать их, дочь моя: а и не рожать бы ее совсем. Новый муж, новый ребенок. Все по заграницам. А на этих двоих положила давно с прибором. Лет семь уже не появлялась. Но в этот раз обещалась. Не знаю, ждем.

Яна. Короче я открываю эту банку, но это на твоей совести. Это нецелесообразно тратить две банки в месяц.

Яна и Катя уходят на кухню. Яна что-то ворчит по поводу второй банки майонеза.

Бабушка. Вот они мои кровиночки две, вот они-то все и получат от меня. Янка-то попроще, а вот Катюша переживает. Тоскует все по матери.

Федя. Фотографировать в этой комнате будем? Мне нужно понять освещение.

Бабушка. А да, давайте обсудим фотографию. У меня есть ряд пожеланий. Скажите, вы можете сделать энергичную фотографию?

Федя. В смысле в движении?

Бабушка. Нет, мы все встанем в четыре ряда и застынем. Я не про это. Я про то, когда смотришь на нее и такая энергия идет, такая встряска. Ну вы понимаете, это как на классическом концерте среди унылых скрипок. Скрипки так подвывают, подвывают. Старухи такие уже в зале спят и тут раз электрогитара. И всё оживилось, и все проснулись.  Ну или это как в пьесе, знаете там Гоголь, Чехов там, Островский идет. Ну и вся эта хрень, ну вы поняли. И раз так посреди спектакля слово «жопа». И всё. И всё зашевелилось. И театр ожил. Бабки поправили парики. И всем так сразу стало интересно, занимательно. Никто конечно не следил за сюжетом около часа, а тут раз так всем интересно стало, а что там, что там, чем закончится? Ну ведь так ведь?

Федя. Не знаю, я как-то иначе хожу в театр.

Бабушка. Ой да ладно, все так ходят для галочки, чтоб соседке сказать, что я культурная так-то, не то что вы. А сами и название пьесы не помнят. Да что пьесы. И в какой театр-то ходили не помнят название порой. Буфет только помнят. Ну я не об этом, я про фотографию. Так вот. Мне нужна такая фотография, чтоб вот, например, пришла такая соседка, листает альбом мой, листает, ну все так обычно скучно, ну фотки и фотки. И тут так раз!

Федя. Жопа?

Бабушка. Ну не само фото этого места конечно. Ну что вы в самом деле? А вот такая фотография, ну не такая как все, необычная, с энергией внутри. На которую хочется смотреть не отрываясь. Ну что? Ну вы меня поняли? Вы сможете так сделать?

Заходит Яна с подносом, на котором разные напитки, что-то напевает.

Яна. Бабка, бабка, не робей будет и тебе коктейль. (Ставит поднос, уходит).

Бабушка. А Яночка у нас кстати на поэтессу училась. Правда недолго. Отчислили почему-то. Причем сразу же. Как-то быстро так, стремительно. Уж не знаю, что их там не устроило. В талантах, поди, как в сору роются. Вот и не оценили Яночку нашу. А мне вот нравится.

Снова заходит Яна с двумя табуретками, напевает.

Яна. Бабка, бабка, отойди, а то получишь щас… Ну че встали на проходе? Отъехали. Мешаете только. Сколько рядов будет? (Оставляет табуретки, уходит).

Бабушка. И еще одно пожелание.  Фотографироваться будем на фоне этой стены. Сбросьте покрывало.

Федя снимает покрывало с одной из стен, пятится назад, чуть ли не падает. Вдоль всей стены развешаны разной формы и размеров мачете, вырезанные из картона.

Бабушка. Я всегда накрываю, чтоб не пылилось. Так дольше сохранится. Здорово, правда?
Это все Катюшины. Она еще с садика любила такие поделки вырезать. Я все сохранила. Немножко странно да, не находите? Ну там все дети обычно снеговиков вырезают из картона, колобков там. А Катюша вот любила разные мачете вырезать. Ну что поделать, все дети разные. Мы все на стену сразу вешали всегда. Лучшие ее экземпляры. Посмотрите, вот это Катеньке пять лет. Первая проба. Это Катя в шесть лет вырезала сразу семь штук. Девочка экспериментировала. Это Катя в первый класс пошла. А вот этой мечетей Катя первый раз в мальчика влюбилась. Немножко надломлено. Не лучший экземпляр, но мы оставили на память. Прекрасно правда? Обожаю эту стену. Тут вся Катенькина судьба.
В комнату заходит Игорь.

Игорь. Мамань, я вот это из-под раковины выкидываю или что?

Бабушка. Да я уж думала ты выкинул десять раз.

Игорь. Я обедал.

Бабушка. Тогда 15%. Обеды не были включены.

Игорь (уходит недовольный). Я че голодный должен работать? Выкину вообще это все нахер из-под раковины.

Бабушка. А вот это Катюша…это ее последняя мечете.  Больше она не вырезала с тех пор… Я ведь ее знаете всегда больше всех жалела. Она у нас знаете в детстве, ну почти подростком уже – упала. Да вот такая и осталось. Ну то есть на голову, так и застряла где-то там, в том времени. Не развивается… Ну как упала? Хотя да упала. Упала с велосипеда кажется, или с лошади. А нет они в цирк ходили и там на слонах катались. В общем она с лестницы упала. Ну конечно с лестницы, что ж я сочиняю. Не углядели. Сами не углядели, а сейчас сижу сочиняю… Говорят раза четыре так на голову перевернулась. Четыре раз ударилась.  Она знаете страховаться-то не умеет у нас. Ну вот как я. Я, например, умею. Страховку умею делать при падениях.

Федя. Это как?

Бабушка. Ну так знаете руку так вперед выставить надо и так по плечу скатиться мягко. Ну вот как каскадеры там в боях делают. Это МАЕ УКЕМИ называется.

Федя. А вы откуда знаете, бабушка?

Бабушка. А я в молодости боевыми искусствами занималась. Я мастер спорта. Так вот, я страховку-то умею делать, а вот Катюша нет. Так вот четыре раза-то на голову. Ей бы вот ручку-то, ручку вот так подставить и так бы вот плавненько скатилась с лесенки. Ну вот Катюша не умеет. 

Федя. Так что ж вы бабушка не научили внучку-то?

Бабушка. Так что ж они меня слушают что ли? Так вот ей бы ручку, вот так подставить. Катюше нашей. Ручку бы вот так…

В комнату заходит Катя. Бабушка и Федя смотрят на Катю. Молчат.

Федя. Здрасьте.

Катя. Вы слишком большой человек, чтобы таким маленьким людям как я, так запросто подойти к вам и просто поздороваться. (Начинает протирать пыль на полках).
Бабушка. Катюша, я показывала твою коллекцию… Мы будем фотографироваться прямо здесь. Ты рада?

Катя не слушает. Продолжает вытирать пыль, тихо сама с собой.

Катя. Вселенская тоска. В деревне все здороваются, а в городе все перестали. Дружба до первой личной выгоды. Какая-то вселенская тоска…

Бабушка (тихо Феде). А еще я так хотела, чтоб на фотографии внучки с женихами были. Ну Яночка-то говорит нашла, а вот Катюша… (Вздыхает). Ах, ей бы ручку, ручку вот так подставить…

В этом время Яна в прихожей открывает дверь. Заходит парень Игорь.

Яна. Привет, че так долго? Короче без рук понял? Но бабка должна поверить.

Игорь. Без проблем. Моя сильная база и театральное прошлое…

Яна. Ой хорош, а! Три месяца театрального института и вылетел также как я. База у него! Не базни смотри на радостях. Короче заплачу после. Сначала посмотрю как отыграешь. К Катьке не приставать.

Заходят в комнату.

Яна (Феде). Что, заболтала она вас? Впитывайте. Отвечать не обязательно ей. У нее всегда риторические вопросы.

Игорь (бабушке). Вы так аппетитно смеетесь.

Бабушка от испуга хватается за Федю.

Яна. Баб, короче это мой. Ну типа он с нами тоже будет фоткаться.

Бабушка. Наркоман что ли?

Яна. Ну почему сразу наркоман, бабушка, ну что ты так? Ну да не красавец, ну любовь зла, как говорится, и такой сойдет. Дедушка тоже не красавец был.

Бабушка. Да не красавец, но не наркоман же.

Яна (Игорю). Бабушка шутит, не обращай внимание. Это у нее свой локальный сленг какой-то. Че-то местечковое.

Игорь.  Я вообще-то дирижёр.

Бабушка. Наличие записи в трудовой книжке не говорит о наличии таланта. Яночка, я буду за тебя переживать.

Яна. Да все нормально, баб. Ты знаешь как я с ним познакомилась? Он растопил много масла на полиэтилене, дал большой круглый сыр как бублик и сказал: катайся как сыр в масле. Понимаешь? Я с ним как сыр в масле буду. Ну! Че еще надо?

Бабушка. Молодежь, просьба именную посуду не воровать.

Яна. Бабушка!

Бабушка. А что бабушка? Я ведь не попрекаю кого-то конкретно, я просто учу, что воровать это грех. Ну а кто принял на свой счет, значит душок за кем-то водится. А? Как зовут-то хоть наркомана?

Яна. Игорь.

Бабушка. Ой, два Игоря будет. Горе в семье. А может еще какое имя есть у тебя?

Игорь. Нет. Только Игорь.

Бабушка. Ну может там при рождении двойное имя дали? Нет?

Игорь. Нет. Точно. Только Игорь.

Бабушка. Точно горе в семье. Тогда ты будешь Игорь маленький, а тот будет Игорь большой. Поди, уже поужинал. Надо 20% выпросить скидки. Яночка, а вы что как будто учились что ли вместе?

Яна. Ну как будто да. Но я же быстро вылетела тогда, ты помнишь? Он чуть подольше задержался.

Бабушка. А я ведь так и не поняла почему ты так стремительно вылетела. Что им там? Что им надо было?

Яна. Да потому что я вовремя поняла, что там тусоваться надо уметь красиво. И улыбаться и нашим и вашим. А я так не умею. Я только могу послать красиво и наших, и ваших. И вон тех. За окном.  (Игорю). И ты под руку не попадай. Стоишь тут бокалом мотаешь. Прольешь ведь, всем меньше достанется. Че продукт переводишь? Я с пола не буду вылизывать как тогда в общаге.

Игорь. Есть такие клапаны на голове, их надо нажать и человек сразу становится успешный и счастливый. Я видел по телевизору. Вот вы потому и ноете все, что вам никто не нажал эти клапаны. А я счастливый и успешный, я ходил на пару сеансов.

Яна (тихо Игорю). Ты че несешь? Не переигрывай.
Игорь.  Сводите бабушку на пару сеансов. Ей нажмут клапаны. Помассируют.

Бабушка. Это че это он, это че это он тут компосирует. Это вы куда меня хотите сдать? (прижимается к Феде). Яночка.

Яна. Ты идиот. Все дураки и идиоты счастливые от природы. Потому что идиоты, а не потому что им клапан кто-то нажал. Баб, мы это, мы пойдем подышим, покурим там… Все нормально. 

Бабушка. Да идите, идите на балкон. Яна, посмотри, что там на кухне. Катюша, иди тоже подыши. Хотя нет, там так холодно. Нынче лето нежаркое. Да. Не помню, когда последний раз такое холодное лето было. А нет помню… когда Катюша… Идите на балкон. Катя, надень что-нибудь.

Бабушка и Федя одни.

Бабушка. Это что же это такое происходит? Я буду за нее переживать. А вдруг он украдет всю посуду, а потом ее убьет. Хотя нет конечно, он сначала обчистит мою стенку, а потом убьет меня в первую очередь. Господи, насмотришься телевизора, потом все это представляешь в голове. Но так не хочется быть убитой в юбилей. Так неприятно будет. Ну ладно в другой день, ну не в юбилей же. Надо быстрее сделать фотографию. Федя, скажите, вам Яночка нравится?

Федя. Я женат.

Бабушка. Ну вы эти глупости бросьте. Я говорю, вам Яночка нравится?

Федя (не сразу). Это риторический вопрос?

Бабушка. А вот там на антресолях достаньте, пожалуйста, коробочку.

Федя. А что там?

Бабушка. Там все мои чёрные пояса. Хочу показать вам.

Федя. Да нет, я верю.

Бабушка. Нет, вы все-таки достаньте. Я хочу показать.

Федя. А где-то бы перекурить можно? (Уходит).

Бабушка. На кухне с Игорем. Только не делись с ним сигаретами. Пусть его жена идет работать и покупает ему, а не на шее сидит, профурсетка. И спроси про 20%.

На кухне. Федя и Игорь долго и молча курят.

Федя.  Ну че как оно?

Игорь. Ну вот так. (Указывает на кухню).

Федя. Да я про тебя. Сам как?

Игорь (снова показывает на кухню). Вот так.

Федя. Ясно.

Курят.

Игорь. А ты как? Че лучше что ли фотографом?

Федя (протягивает руку). Федор.

Игорь (пожимает руку). Понял. Игорь.

Федя. Знаю.

Курят.

Федя. Ты Шопеном увлекаешься?

Игорь. Это че такое?

Федя. Да вот хочу мелодию поставить на телефон. Из трёх композиций не могу выбрать. Все три нравятся.

Игорь. Че-то современное?

Федя. Ну не то чтобы современное, ну слушать можно.

Игорь. Не, не видел такого.

Федя. А давай я просто пронумерую их, первая, вторая, третья, а ты выбери. Эту и поставлю.

Игорь. Ну вторая.

Федя. Я так и знал.

Игорь.  Рад помочь.

Федя. Просто эта мелодия всем неординарным людям нравится, ну там творческим, с нестандартным мышлением и все такое. Ну ты понял.

Игорь. Чего?

Федя. Мне там твоя мать Яну навязывает, так вот…

Игорь. Знаю. Женат. Забей. Мать через пять минут забудет.

Федя. Нет, я вообще-то не женат.

Игорь. А что тогда? Янка не нравится?

Федя. Нет, мне просто вот вторая мелодия Шопена нравится. Вот ее наверно и поставлю на звонок.

Игорь. Дак поставь. В чем проблема-то?

Федя. Да вот прям сейчас возьму и поставлю. Послушаем?

Игорь. Можно.

Курят. Слушают.

В это время на балконе. Катя сидит замотанная в плед. Игорь и Яна курят, ругаются. Яна выбивает сигарету из зубов Игоря, после бьет его кулаком в щеку.

Яна. Ты че несешь?

Игорь. И бабка ваша воняет старьем и неудачей.

Яна. Ты где понабрался этого, какие сеансы ты посещал? Ты! Урод!

Игорь. И этот ваш дядя Игорь. Сколько ему лет 50,60 уже? Вонючий. Я сразу как зашел в квартиру с кухни душок почуял. Старьем.

Яна. Да, да, еще скажи на клапаны надо нажать чтоб старьем не воняло.

Игорь.  Всё! 50 стукнуло, считай что старик вонючий, смердячий.

Яна (бьет Игоря кулаком). Да ты сам козел смердячий. Ты откуда такой умный взялся, а?

Игорь. Ты хоть сколько мойся там брейся, всё.  Всё! 50! Сдохни старик! Никчемный!

Яна. Урод, да ты знаешь, что мужик, настоящий мужик, как хороший коньяк… Да мужик после пятидесяти только начинается. А до этого, до этого такие говнюки как ты, пацанье молочное. Да ты знаешь где ты еще сейчас находишься как мужик? Да тебя еще нет. Ты не то что еще не коньяк, нет, тебя еще даже по бочкам не разлили, не выдержали еще пару лет. Нет, тебя даже еще не замесили. Нет, не так. Еще даже не собрали тот виноград, из которого тебя будут делать. Еще не посадили его даже. Ты понимаешь в какой стадии мужика ты находишься? Тебя по факту еще нет как мужика. А ты сидишь тут мнишь себе. Ты понял? Мужик только после пятидесяти начинается. И то если повезет, и виноград был хороший при посадке. А не китайский. Говнюк.

Катя. Да это как с Богом при рождении. Тоже как повезет. Бог дал матери ребенка, это же не значит кто-то свыше ей дал. А это твой Бог внутри тебя, который если он есть, он дал. Сказал тебе: на иди роди. Пора. А если умер ты, то Бог забрал. А это уже твой Бог забрал тебя, тот с которым ты внутри жил. Пора. И ты умер. Все нормально. Вот так. Бог твоей матери дал тебя ей. Это ее Бог дал тебе жизнь. А твой Бог забирает тебя. А вот когда забирает, это уже зависит какого ты Бога в себе воспитал, и есть ли он вообще внутри тебя. Тоже как повезет. У многих и нет его вовсе.

Яна поправляет у Кати плед, после еще раз кулаком дает в зубы Игорю.

Яна. Чтоб наверняка. Я щас вернусь. (Уходит).

Игорь трогает свои зубы, плюется, садится рядом с Катей.

Игорь. И как я мог с ней встречаться? Халда. С такой даже за деньги сейчас не ляжешь. Вообще решил сейчас, пока не накоплю денег, никаких девушек. Всё! Завязал!

Катя. На что?

Игорь. Что на что?

Катя. Копишь на что?

Игорь. Да так мечта есть небольшая. Хочу девушке на день рождения хоть раз в жизни айфон подарить. Последней модели. Но пока не накоплю денег, никак девушек. Хочу вот сразу как она заведётся, а я ей раз такой. На тебе айфон. Последний. Но пока денег не хватает…

Заходит Яна.

Яна. Не хватает у него. У тебя в другом месте не хватает. Не думал об этот? А ну да чем думать-то?

Игорь. Я вам не грубил.

Яна. Мы уже на Вы? Быстро ты переобулся. Катька, бабушка сказала шапку надеть. Не май месяц. (Кидает Кате шапку, уходит).

Игорь. Вообще-то лето на дворе. А че они? Че они к тебе пристали? Янка тебя тормозом звала. Разговариваешь ты вроде нормально. Че им надо-то от тебя?
Катя. Не знаю. Говорят, развитие остановилось. И ничего оно не остановилось. У нас с Янкой груди почти в одно время выросли, а я ее младше. Нет. Я не тормоз. Точно не тормоз. У меня все как у нее.

Игорь. Еще тормозов не видели. Вот у меня на работе, я там дирижером. Ну как дирижером, так по расписанию палкой надо помахать. Приходишь музыка, уходишь музыка. Никакой романтики в жизни.

Катя. Ну почему же? Музыка это уже романтично.

Игорь. Вот именно музыка, а не набор звуков. И каждый мнит, что он музыку играет. Янка говорила ты вроде тоже как на сцену метила?

Катя. Ну нет. Это был так, кружок театральный.

Игорь. Вовремя соскочила? Правильно.

Катя. Ну просто ко всем приходили мамы, например, на каждый спектакль. А в конце на поклоне всем в пакетиках такие сувениры выносили, ну каждая мама своему ребенку что-то готовила интересное в пакетике. А ко мне никто не ходил. Я не получала таких пакетиков. Никто не вышел ко мне на поклонах. А потом я решила, зачем я выхожу на сцену? Кому это нужно? Ну правда бабушка на все праздники всегда носительное что-то дарит.

Игорь. Что?

Катя. Ну что-нибудь носительное. Ну вот шапку, например. Что носить можно.

Игорь. Вот тебе нужен айфон?

Катя. Мне? Нет.

Игорь. Как это нет? Он всем нужен. Или че, я может зря деньги коплю?

Катя. Можно на другое потратить.

Игорь. На что? А золото тебе нравится, ну цепочка, например?

Катя. Нет.

Игорь. Как нет? Всем нужно, а тебе нет. Тебе хоть что-то вообще нужно?

Катя. Да вроде как ничего. У меня все есть.

Игорь. Все есть ага. Так не бывает. Всегда что-то не хватает для полного счастья.

Катя. Да правда. Вроде все есть.

Игорь. Ну, например.

Катя. Я так не могу это сразу объяснить. Просто чувствую, что все есть и все. Это как любить, а объяснить не можешь почему. Вот и я также, вроде нет ничего, а с другой стороны все же есть.

Игорь. Понятно. Ясно все с тобой. А чем там, правда говорят, ну ты там упала вроде или Янка опять врет?

Катя. Да упала. Даже в коме была.

Игорь. И как оно?

Катя. Пролежав пять месяцев в коме хочу сказать, что нет никакого белого света в конце туннеля.  Как спать легла. Была весна. Проснулась – уже осень. Все опадает. Говорят, лето было нежарким. Не знаю. Меня не было.

В это время на кухне. Федя выключает музыку.

Федя. Да нет, знаешь, я бы женился. Раз-то можно попробовать. Почему бы и нет? Но только хочется видеть все наперед. Ну типа подтекст сразу слышать.

Игорь. Это как?

Федя. Ну так что говорят тебе: люблю, а я наперед вижу, что ненавидит. Говорит тебе: пошли со мной, любовь моя вечная. А в голове у нее так: козёл ты, у тебя деньги-то хоть есть на айфон, да на губы мне новые? Если есть, то пошли. Вот это хочу видеть сразу, с первого слова. С первого знакомства. Или, например, сразу видеть какая она через десять лет будет. Ну и вообще сколько проживёт. Ну там чтоб не овдоветь рано. А то женишься, влюбишься и раз, она сдохла. Обидно. Ну или женишься, она такая дюймовочка, а потом раз, и бомба через пять лет, еще и голову не моет. Причем, хочешь знать как будет выглядеть твоя жена, посмотри на ее мать – это уже давно не работает. Сейчас мать выглядит лучше, чем дочь. И вот как сейчас жениться, на ком?

Игорь. Ну да. Такое время. Сейчас не угадать.

Федя. А че ментам совсем не платят?

Игорь. Да как? Платят. Жена так не считает, конечно, и мать тоже. А по мне так платят. По ним так не платят, а меня так вот все устраивает. Это они вечно чем-то там не довольны.

Федя. Вот тоже. Как вот это наперед увидеть, что пилить за получку не будет? Послушаем?

Игорь. Можно.
Федя снова включает Шопена, слушают, курят.
На кухню на коляске заезжает бабушка.

Бабушка. Что, Игореша, уже поужинал? 20%. А вы зачем ему дали сигареты? Пусть жена его идет работать. 

Федя. У него свои были.

Бабушка. Ага, ага давайте мне тут. Снюхались уже. Вот довела его как, на двух работах мальчик мой. Профурсетка такая.

Игорь. Мама.

Бабушка. Что мама? Что мама? Давай выкини раковину нахер, и из-под раковины все, и мать за одно с коляской. Сидит дома не работает, рожает только, декреты у нее, видите ли. Детям по десять лет уже, а она все в декрете сидит. А мальчик мой высох уже. Сели ему там все на шею.

Федя. Так тяжело женщине. И растить, и работать.

Бабушка. А мы как раньше жили? Родил, выписали и на работу. А сейчас что, или рожай или работай? Это что за постановка вопроса? Даже в гости никогда не зайдет. Боится. В коридоре через дверь общается. Я ж говорю – профурсетка.

Игорь (Феде). Включи там.

Федя. Вторую?

Игорь. Да можно все подряд.

Бабушка продолжает ворчать, Федя все громче и громче добавляет музыку.

На балконе.

Катя. А сейчас бы ты мог полюбить девушку? Ну пока еще не накопил денег.

Игорь. Могу. Ну только такую роковую.

Катя. Это как?

Игорь. Ну чтоб не тупо борщи-харчи там, дети, дом, работа, быт. Это все не мое.  А вот роковую это да, это можно. Это почти что мужик, только в юбке. А характер у них знаешь какой? Как у мужиков решительный, а на вид женщина. И они всегда красивые такие ухоженные. И им не надо вот этой всей банальности, замуж там, детей. Они так для себя хотят жить. Вот с такой бы я зажил. Для себя. Ну и характер конечно огонь. Такие знаешь, сами кого хочешь возьмут. Такая не будет ждать, когда там мужик ухаживать приставать начнет. Сами. Все сами.

Катя. У тебя были такие уже?

Игорь. Нет пока.

Катя. А откуда знаешь?

Игорь. Ну так слышал, что есть такие.  Да точно есть. Ты разве сама не знаешь?

Катя. Я? Я нет. И ты подаришь ей айфон?

Игорь. Да думаю он у нее уже есть. Они же сами всё, сами. Короче, я пойду, ладно?

Катя. Не останешься на фотографию?

Игорь. Яна плохо себя ведет. Зуб еще вон шатается. Бабка думаю все поняла. Давай, не болей. Надень что-нибудь носительное, а то простынешь. (Смеется. Уходит).

Катя одна. Достает зеркало, долго смотрится в него. Трогает свои щеки, нос, губы…

Катя. Смотрите-ка, им еще роковых теперь подавай. Экую моду еще выдумали… Господи…Я ведь... я… я такая… я ведь никакая. Я вообще никакая.

Заходит Яна.

Яна. Где этот недображенный коньяк? Если че, ключи только у меня. Никто не смоется.

Катя. Яна, он тебе не подходит.

Яна. Это почему это?

Катя. Ему нужна роковая, а ты что? Куда тебе…

Яна. Ты что ли роковая?

Катя. И я не роковая. Я вообще тупая.

Яна. Ну ты это, ты так не говори хоть.

Катя. А что говори? Вы все так говорите.

Яна. Никто не говорит. Никогда так никто не говорил. Ты это брось.

Катя. Не говорите – не значит не думаете.
Яна. И даже никто не думал так. Перестань.

Катя. И даже не думал, и даже не хотел думать, и даже не мыслил. И даже и даже и даже. (Пауза). И снова получается – И даже.

Яна. Да ты кого слушаешь? Да это он тебе тут, да ему, ему роковой гей нужен. Че ты? Я таких сразу вижу. Мы потому и расстались. Уж я, как-никак, два месяца в театральном институте отучилась, уж я знаю, что говорю, я таких на раз вижу. Ну-ка, пошли!

В зале бабушка и Федя. Идут последние приготовления к фотографированию.

Бабушка. Яночка, там твой жених сидит в прихожей на обувной подставке и шатает свои зубы. Он точно не наркоман? Я так переживаю за нашу именную посуду.

Игорь появляется в дверном проеме. Игорь маленький.

Игорь. Ключи.

Яна. Че там, как там говорят? Если на стене висит ружье, то оно по всем законам должно выстрелить? Катька, тащи мачете.

Катя. В смысле? Дак оно же из картона? Ненастоящее.

Яна. А тем лучше. Все знают, что самый противной порез – это порез от бумаги. Тащи, говорю, мачете. (Игорю). Че морщишься? Представил да, как бумага рассекает твою кожу. Как она входит в тебя.

Игорь. Нервы, Яночка, нервы. От одиночества, поди? Засиделась.

Яна. Да я, да я знаешь какая стрессоустойчивая? Да я в школе с детьми работала.

Игорь. И что?

Яна.  И что, что?  И осталась на свободе, как видишь.

Бабушка. Может, ну их женихов-то. Так сфотографируемся. Скоро все уже приедут.

Федя. У меня все готово. Только Игоря большого надо позвать. Без него я отказываюсь фотографировать.

Яна. И вообще-то мы с Катькой наполовину цыганки, понял? По матери мы голубых кровей, поэтому обе светленькие, а по отцу цыгане.

Бабушка. Яночка, это уже лишнее. Успокойся.

Яна. А еще у всех цыганей голос офигенный. Катька, давай нашу цыганскую.
Катя. Какую?

Яна. Ну нашу.

Катя. У нас есть наша?

Яна. Ты че дурой прикидываешься?

Катя. Я не знаю цыганского языка.

Яна. А идите вы все. Готовила тут всё. Для кого?

Бабушка. Яночка… сердечко мое.

Яна. Да меня бесит, меня просто бесит, всегда одна банка майонеза в месяц уходила, а тут две открыли. Для кого? Для этих уродов, которые сейчас припрутся. Две! Две! Спроси, спроси, вся страна только банку в месяц тратит. Это всегда такая баночка, которая за кастрюлями и так редко ее достают. Она так стоит неприметно в холодильнике в дальнем углу. В грязном углу обычно. Так, про запас. И месяц тянут ее. А тут две извели. Две! Даже в новый год у нас одна уходит.

Игорь. Ну хочешь я деньги верну за баночку?

Яна. Дело не в деньгах, а ради кого? Две специально купили. Специально! Салаты блин заправить. Знали бы, не брали вторую. Сухой бы жрали салат, без соли даже.

Игорь. О всё, кортеж приехал. Бабуля, теперь вы видите почему ее отчислили? Так стремительно.

Яна. Так все, собрал все свои три носка и на выход.

Игорь. Почему три?

Яна. Потому что. Че я не видела, что ли? В ботинке у тебя запасной всегда лежит. Придурок.

Катя (подает Яне мачете). Это мой лучший экземпляр.

Яна. Подожди, я еще не все сказала. Пусть слушает. Я вот еще приду к нему в оркестр играть. Я хочу, как Ванесса Мей на скрипке, только не так, а наоборот. Наоборот так смычок взять, так вот как дети ложку берут неправильно, и я так возьму смычок и как отхерачу весь концерт как солистка. А директор чтоб обязательно гей был, который на мне жениться хочет. Но ему нельзя, ведь у него есть дружок. А я его муза типа. А его дружок меня ненавидит и специально на концерт не ходит, где я играю. Ревнует мудак. И вот он директор смотрит на меня как я херачу этот концерт, да так что струны рвутся в конце, и ему хочется и колется. Вот такая мечта. Хочу быть, да, хочу быть чей-то музой. А потом, чтоб они дрались из-за меня. Да! Хочу, чтоб даже геи из-за меня дрались. Выхожу такая после концерта, а на крыльце такой гейский мордобой, разборки. Хочу!

Бабушка. Яночка, тебя несет…

Яна. И да, да я хочу губы как у всех, и чтоб ехать, и они на руле лежали. На хорошем руле. От хорошей дорогой машины руль.  Вот хочу и все.  Да я понимаю, что так только тупые телки живут, а я хочу, хочу хоть день как тупая телка пожить. Хочу также на тачке с открытом верхом проехать, и губы на руль положить. Да я может раз это попробую и всё, и мне не надо больше, и всё, и мечты нет и не будет. Но вот я хочу и всё, хоть раз так хочу. И чтоб по дрогам хорошим, гладким таким. Да дорога чтоб обязательно хорошая. Я не знаю где у нас такая, но я найду. Найду. Дорога обязательно должна быть идеальная, иначе это всё не то, не те ощущения.
 
Бабушка. Вот говорила же, два Игоря – горе в семье. Яночка, успокойся. Бабушка копит. Накопила уже. Дороги не обещаю, а вот на отечественную тачку хватит. А верх Игореша спилит. Он хоть и мент, но с руками.

Появляется Игорь большой.

Игорь. 10%.

Федя. Вот теперь все в сборе.

В коридоре звонит телефон.

Бабушка. Кто-нибудь ответьте.

Яна. И я еще раз повторяю, если кто прольет шампанское, я с пола вылизывать не буду. И так уже две банки майонеза перевели.

Бабушка. Ай, никого не допросишься.

Бабушка скидывает плед с ног, встает с коляски, спокойно уходит в коридор, все долго смотрят на пустую коляску.

Яна. А че так можно было? (Вздыхает). Эх бабка, бабка ЦРУ...

Игорь маленький. А что Катерина не хочет высказаться, у Катерины нет мечты? А то раз такая мазь пошла, я бы всех послушал.

Яна хватается за мачете.

Катя. Есть. Я уже давно все придумала, что скажу ей. Яна, сколько мы ее не видели? Лет семь?

Яна. Не знаю, семь, десять, я не считаю. Мне пофиг. Вот приедет и спроси.

Катя. У меня есть мечта. Я ее уже семь лет как придумала. Я хочу подойти к ней и сказать, все ей сказать. Я скажу ей: я помню, как ты дёрнула меня за воротник и оттащила от дороги, когда меня чуть не сбила машина. Я помню, когда у меня болели зубы ты меня гладила по волосам, щеке, и боль отступала. Я помню, как ты плела мне косички с вечера на каждое первое сентября чтоб быть кудрявый. Я помню, как ты меня отучала воровать в садике, клала руки на доску и кричала: сейчас отрублю топором. Я помню колючие колготки, первую пеленку и как туго мне было в ней, тесно. Я помню запах твоего молока, помню первый глоток. Я помню кожу твоего соска у себя на десне. Я помню, как было липко у тебя, когда меня доставали и было тоже тесно, туго. Я помню твой голос там в животе, и помню, как ты напевала что-то. Я помню, как на первом УЗИ врач сказал тебе: у вас будет девочка. Я помню, когда тест показал тебе, что у тебя появилась там внутри я, ты сказала: надо сделать аборт. Я все это помню… А говорят дети начинают помнить себя лет с пяти. Нет, неправда.  Я помню вкус твоего молока.  До сих пор помню…

Звонок в дверь. В комнату забегает бабушка и еще человек двадцать. Заходит сестра мужа, сноха, деверь, кузены, племянники, сводные братья и сестры, какие-то дети и свои и чужие. Большая семья к несчастью. Еще какие-то люди, может соседи просто увидели, что дверь открыта, решили зайти. Суета. Все выстраиваются в несколько рядов на семейное фото. Бабушка по центру.

Бабушка. Ну все, давайте садитесь все. Катюша, иди сюда. Катюша, забыла сказать, это мама звонила. Нелетная погода, говорит, застряли. Не прилетит, наверное. Сука такая, хоть и дочь моя, прости господи. Не жди ее. Катюша, давай со мной рядом по центру. Ну все давайте, давайте. Ну что вы все, ну давайте улыбнемся хоть раз в жизни друг другу, а? А давайте, давайте скажем вместо слова сыр, давайте улыбнемся и скажем это энергичное всё оживляющее слово…. Ну, три-четыре!

Все хором говорят это энергичное слово. Щелчок, вспышка, птичка, фото.
На фото все улыбаются, кто губки трубочкой тянет, кто зубы дорогие показывает, кто снова губки, кто… ну, кто просто улыбается, не понимая, что вообще происходит и что он тут делает. Ну а кто-то и правда искренне улыбается. Ну а почему нет? Один раз-то можно. Не убудет. А так, в целом, типичное счастливое семейное фото.
Еще одно фото, еще в один альбом. И сколько, сколько их уже этих фотографий и зачем их делали? На память, как говорится, чтоб открыть потом альбом и посмотреть, и вспомнить тот день, и подумать: какие счастливые времена были. А были ли?
И пройдет лет пятьдесят и найдет кто-то случайно это фото на помойке, как мы сейчас находим те старые фотографии еще черно-белые. Найдет и скажет: какие у них тут лица красивые, какие у них улыбки, смотрите как глаза светятся, какие они тут все хорошенькие. Вот были же люди, были же семьи большие, дружные. Не то что сейчас. Да, не то что сейчас… А кто-то найдет и скажет, глядя на это фото: говорят в те года лето было нежарким. Наверно. Нас тогда не было.

Конец.