В петле Мёбиуса глава 7

Глава 7
Медовый месяц. День 3-й и 4-й. Наши дни.

- Подъём, Зорро!
 В гостиничном халате с полотенцем на голове, Лера бодро вышла из ванной комнаты, и прилипла к зеркалу, требуя от него признания её красоты. Зеркало молчало.
- Почему Зорро? – не понял я спросонок.
- Алик тебя вчера так окрестил.
- Какой еще Алик?
- Хозяин лошадей. Ты что? Не проснулся еще?
 Смутно в моё сознание возвращались события вчерашнего дня. Конная прогулка, ради которой мы сдвинули на целый день две экскурсии, преподнесла не только массу ярких эмоций, переходящих в легкий стресс, но и незначительные физические повреждения, полученные при падении с лошади. Точнее - с коня. А если быть до конца точным - с тормознутого коня, которого я небезуспешно пытался расшевелить во время прогулки. Дёрнул же меня черт сказать этому Алику, что я раньше на лошади никогда не сидел, и с животным знаком только по фильмам. Вот и достался мне черный, как смоль конь с кличкой Торнадо.
- Это то, что тебе надо, брат, - вручая поводья сказал мне Алик. – Спокоен, как удав, пешком обогнать можно. Я на нем детей катаю.
И действительно, имени своему конь не соответствовал ни на букву. То ли он его не знал, то ли представления не имел о природном явлении, в честь которого и был назван. Вечно жующему и совершенно неторопливому существу больше подошло бы сказочное имя Емеля, но Алик был далек от русского фольклора и при раздаче имен пользовался, видимо иными, одному ему известными критериями.
 Через десять минут поездки, я более-менее освоился в седле и разобрался с поводьями, поэтому мне все время не терпелось перейти на следующий уровень сложности, но Торнадо чувствовал себя весьма комфортно на своём нулевом и плевать ему было на мои желания. Он жил в своём мире, где любая свежая травинка затмевала интересы седока, невзирая на удила и хворостину. Он напоминал мне паровозик из Ромашкова – был такой мультик, только голодного, но с невероятно добрыми глазами, шикарной расчёсанной гривой и пышным хвостом.
 Минут через двадцать «безумной скачки» мне уже можно было подавать заявку на участие в состязаниях по джигитовке, потому что я смело вставал в стременах и даже пытался сидя в седле повернуться спиной вперед. Ленивое животное мало чем отличалось от школьного физкультурного «козла», по которому мы даже, помнится, сдавали какие-то зачеты в каком-то классе… Так что навыки пригодились.
 Лера и Алик, лошади которых мерно семенили размашистой рысью, постоянно куда-то исчезали из поля моего зрения, но возвращаясь, не упускали случая поиздеваться над моим несчастным положением. В очередной раз, когда они исчезли, я не вытерпел, вылез из седла и заглянул в добрые глаза Торнадо.
- Ты что делаешь? – вопрошал я. – У тебя совесть есть? Мы деньги заплатили, мы покататься хотим, окрестности осмотреть, а не наблюдать за тем, как ты брюхо набиваешь. На это и в зоопарке посмотреть можно. В общем, вот что я тебе скажу… Или ты…
Но сказать особо было нечего. Шантажировать коня мне еще не доводилось, поэтому я просто тряс перед его мордой правую руку с вытянутым указательным пальцем и шумно дышал через ноздри. Торнадо непонимающе смотрел на меня своими блаженными глазами и моргал длиннющими ресницами.
- Да, ну тебя, вообще! – обиженно махнул я рукой и отвернулся к нему спиной.
Через некоторое время возле моего уха раздалось фырканье и губы его залезли мне за воротник.
- Отойди от меня! – дернул я плечами и сделал шаг вперед.
В спину меня боднули. Я растерялся и повернулся, встретившись с этой добродушной физиономией нос к носу. Прядь черной гривы свисала у него между ушей и закрывала один глаз. Вторым, мне показалось, он подмигнул мне, вскинул морду и снова фыркнул.
- То-то же! И больше так не делай! – наставительно произнес я, и поставив ногу в стремя, хотел, как бывалый ковбой впрыгнуть в седло, но Торнадо отвернул свой багажник и мне пришлось как на самокате прыгать на одной ноге, догоняя его спину.
- Стоять! – неожиданно громко и властно скомандовал я, и конь остановился. Подпрыгнув в стремени я, наконец-то оказался в седле и вдруг почувствовал, что тело Торнадо изменилось. Подо мной уже был не тот вялый ленивый конь, на котором я выехал из конюшни. Бока его напряглись, мышцы играли, словно у бодибилдера и он, то и дело приседал на задние ноги. Казалось, еще секунда и он оттолкнется от земли и взлетит, словно Пегас. На всякий случай я, скорее инстинктивно, чем по чьему-то наущению, перехватил поводья покороче и свёл колени, вжимаясь в его тело. Торнадо встал почти на дыбы, громко заржал, а потом сорвался с места и пустился в галоп. Последнее, что я увидел более-менее осознанно – это Алика и Леру, провожавших меня изумленными взглядами. Торнадо нёс меня по широкой лесной тропе. Перед глазами мелькали деревья, тело мое, словно пушинку подбрасывало в седле, голова начала кружиться, а к горлу подкатил завтрак. Я закрыл глаза и вцепившись в поводья, думал только о том, чтобы не выпасть из седла на полном скаку. Выпал я позже, когда обезумевший Алик, испугавшись, что конь «понёс», догнал Торнадо и схватив за узду, угомонил его пыл. Я покинул седло в позе эмбриона и какое-то время пролежал на земле, потихоньку приходя в сознание.
- Брат, ты как это сделал, а? – допытывался у меня Алик. – Мамой клянусь, я на нем детей катал. Что с ним случилось – не знаю. Хочешь, я его на колбасу пущу, скотину!
- Не надо на колбасу. И не скотина он… Совесть у него проснулась, - ответил я и подмигнул Торнадо.
Торнадо подмигнул мне в ответ и довольно фыркнув, тряхнул гривой.

- Иди, душ принимай! – всё еще из зеркала сказала Лера. – Потом пойдем позавтракаем, потом еще время будет на рынок сходить, и всё – на пирс. Капитан нас к часу ждёт.
 Вспомнив, что сегодня мы выходим под парусом в море, что сегодня исполнится моя детская мечта, я резко сбросил одеяло, вскочил на ноги… и лёг обратно.  Всё тело болело так, словно меня вчера целый день били палками, мышцы выкручивало, ноги, принявшие вчера форму седла, не хотели выпрямляться. Кое-как, со стонами и покряхтыванием я доковылял до душа, и только в нем почувствовал волшебное исцеление. Горячая вода придала телу тонус и распрямила ноги.
 К часу дня мы стояли на пирсе возле яхты «Галатея». Капитан встретил нас, словно давно не приезжавших родственников, погрузив в свои крепкие, глубокие объятия, из которых мы долго не могли освободиться. Казалось, еще чуть-чуть и мы пожалеем о выборе яхты, а он расплачется от радости нашей встречи. Через минуту он отодвинул нас на расстояние своей вытянутой руки, держа за плечи, дал вдохнуть свежего воздуха, оглядел с ног до головы и снова прижал к себе. После такого теплого приветствия, он окатил нас водопадом информации о своей жене, двух непутевых лоботрясах, тёщиной даче, не кстати порвавшихся шкотах, которые он несомненно заменил и не совсем исправном фальшборте на носу яхты, но беспокоиться, как выяснилось, не о чем, потому что если, что, то спасательного круга у него нет, но зато второй юношеский разряд по плаванию. Он действительно был не в меру разговорчивым, но, как оказалось позже, его можно было не слушать – он не обращал на это никакого внимания.
 Инструктор по дайвингу, подъехавший почти к самому отплытию был полной противоположностью капитану. Разговаривал мало и по делу. Сухо поздоровавшись с капитаном и загрузив в яхту баллоны и прочую амуницию, он занялся приготовлением и проверкой снаряжения, а мы, усевшись на корме, в отделении для пассажиров, приготовились насладиться незабываемой прогулкой. В тринадцать ноль семь «Галатея» отшвартовалась от пирса, а еще через десять минут вышла из бухты в открытое море.
 Как же ничтожен человек по сравнению с этой немыслимо красивой, мощной и великой стихией. Не поднимется рука описывать всё великолепие окружающего нас бескрайнего простора после Жюля Верна, Грина и Стивенсона.
 Пока мы, онемев от восторга крутились на своих местах, то провожая взглядом удаляющийся берег, то разглядывая крикливых чаек, то косяки мелких рыбёшек за бортом, инструктор, развернув карту обсуждал с капитаном маршрут следования.
- Здесь, говорят рифы. Я сам не бывал, но подойдем – посмотрим. Если рифы – без обид, я туда не полезу.
- А если здесь? – инструктор ткнул в карту указательным пальцем.
- Здесь можно. Здесь и якоря хватит и течения нету. Тихое место!
- Ну, на том и порешим. Теперь внимание сюда, - инструктор повернулся к нам. – Экспресс курс начинающего дайвера! Слушаем один раз, запоминаем на всю жизнь. Как оно всё называется вам знать не обязательно, но как оно работает, сейчас объясню.
 Лекция была захватывающая и интересная. Не стесняясь, инструктор вворачивал крепкое словцо о своих нерадивых учениках и приводил яркие примеры безалаберности обращения со снаряжением. Особенно любопытна была статистика утопленников, которые… «мимо ушей пропускают экспресс курс, а потом думают, что они самые умные.» За пять минут лекции мы уяснили: основные жесты под водой, что кран на баллонах перед погружением лучше открыть и если есть особо умные среди нас, то он нам не нянька… Закончив с ознакомительной частью, мы приступили к практике, надевая и снимая жилеты с баллонами, продувая вторую ступень дыхательного автомата… (это та штука, через которую, собственно, дышат.) В общем, осваивались.
- Зачёт! – через какое-то время остановил нас инструктор. – Я смотрю чересчур умных среди вас нет, так что всплывёте, я надеюсь.
 С этими словами он скрылся в каюте, а мы откинулись на своих местах, задрав головы вверх и созерцая как ветер скользит по парусу, то надувая его, то оставляя его в покое.
- Тёмыч! – вдруг крикнул капитан, - поди сюда.
Я подошел.
- Впереди треугольный парус видишь? Стаксель называется. А от нижнего угла трос провис, видишь? Стаксель-шкот. Натянуть бы его. А то ветер усиливается, как бы не оторвал совсем. Там ползун, видать, заклинило. А как расклинишь – лебедку подтяни. Сможешь?
Я? Да не смогу лебедку? Ну, не в пещере же вырос! У меня дядья – ВДВшники. Не можешь – научат, не хочешь – заставят. Сколько раз мы застревали на дядь Славином «Cherokee» на рыбалках и охотах – не счесть, и догадайтесь, кто разматывал лебедку до ближайшего дерева, чтобы выбраться? Так что подтянуть стаксель-шкот при легких порывах ветра… Ха! Я вскарабкался на правый борт и вдоль каюты прошел к ползуну. Внезапно налетевший ветер сорвал с меня бейсболку и подарил её морю. Еще две минуты – и стаксель-шкот был натянут. Я почувствовал себя прирожденным моряком. Хотелось встать и ударив кулаками в грудь, словно Кинг-Конг возвестить миру о своей маленькой победе. Но тут взгляд мой упал на большую, трехпалубную, необыкновенной красоты посудину, блестевшую черными и белыми красками на приличном расстоянии от нас. Рассекая волны, она по-королевски несла себя в сторону берега. Я встал и на некоторое время замер, провожая её взглядом. Вдруг сзади меня раздался громкий хлопок, через секунду я услышал истерический крик Леры: «Тёма, пригнись!», а еще через мгновение почувствовал сильный удар по голове. То, что произошло дальше не поддавалось никакому разумному объяснению.
Холодная морская вода приняла моё тело, а сознание устремилось вниз - в крутящуюся водоворотом бездну. Я летел по ней, не разбирая где верх, где низ. Паника, возникшая в первый момент, исчезла и сменилась невероятным наслаждением от той легкости, которую я испытывал. В сознании исчезло время и пространство. Я уже с любопытством разглядывал этот водоворот, трогал его стены, в которых миллиардами крошечных огоньков светились то ли звезды, то ли капли воды. Воронка этой бездны не суживалась, а наоборот, расширялась и в какой-то момент передо мной открылось залитое ярким светом пространство, в котором я и растворился. А еще через миг свет превратился в непроглядную серую пелену. В первый момент мне показалось что я попал в туман, но потом мгла стала рассеиваться и у меня возникло ощущение свободного падения с высоты, которую я часто наблюдал из иллюминатора самолета. Где-то внизу неясными очертаниями виднелись прямоугольники полей, неправильной формы очертания лесов, стеклянные поверхности озер и рек и всё это приближалось. Дыхание перехватило и глаза сами собой закрылись. В мыслях пролетела вся моя 31-летняя жизнь со всеми её плюсами и минусами. Почему-то ярко вспомнился дождливый вечер и мокрый котенок, прыгнувший на дорогу и я, вырывающийся из рук мамы, бегущий спасать этого котенка под визг тормозов, крик прохожих и свисток милиционера. Я мысленно попытался остановить картинку и мне это удалось. Было забавно разглядывать себя – мелкого, в шортиках, сандалиях и курчавой шевелюрой. Попытался представить более позитивное событие и оказался на море с родителями. Я забираюсь на плечи отцу, стоявшему по грудь в воде и прыгаю с него в воду, поднимая фонтаны брызг, разлетающихся в разные стороны, и барахтаясь, по-собачьи, плыву к нему, и снова забираюсь, и снова прыгаю.
Когда я открыл глаза, почему-то был уже вечер или даже ночь. Опускался я медленно с состоянием полного покоя внутри. В свете луны я увидел под собой огромного размера подкову, которая оказалась крышей дома, выстроенного такой интересной конфигурацией. Я спустился почти до самой земли, облетел дом со всех сторон и влетев прямо сквозь стену, устремился по длинному изогнутому коридору. Впереди меня, прихрамывая на правую ногу в сторону комнаты, которой коридор заканчивался, шел старик в цилиндре и с тростью в руке. Двери комнаты были немного приоткрыты и на старика со страхом глядело милое женское личико. Обогнав хромого, я остановился возле этого лица, но в тот же момент женщина вскрикнула, глаза её подкатились, и она без чувств упала на пол. Попав сквозь двери в комнату, я увидел, как с ударившейся наотмашь об пол правой руки соскочило кольцо и глухо позвякивая о доски, прокатилось через всю комнату и нырнуло в едва заметную щель возле стены. В следующую секунду в комнату вошел хромой, отвратительного вида старикашка, и присев на корточки возле женщины оглядел кисти её рук, пощупал пульс, по-хозяйски прошелся по комнате, заглядывая всюду, куда можно было заглянуть, найдя свечи в ящике стола, поставил их в канделябр и не без усилий уложил женщину на кровать. Затем смочил из кувшина полотенце и отёр им голову и шею незнакомки. Она зашевелилась и открыла глаза.
- Однако, тяжелы же вы, сударыня, - прохрипел старик, усаживаясь в кресло возле столика. – Пока вас уложил, признаться, умаялся. Неосторожно изволите в обморок падать. Так ведь чего доброго и расшибиться недолго.
-  Кто вы? Что вам угодно? – пребывая всё еще в полузабытьи, поинтересовалась женщина.
- Имя моё вам ровным счётом ничего не скажет, графиня. Но чтобы соблюсти этикет… позвольте представиться, - старик встал с кресла и поклонился. - Плахов. Андрей Константинович Плахов. – А угодно мне следующее, сударыня. В вашем владении оказалось некое кольцо с рубиновым камнем… Вы себя как чувствуете?
- Благодарю вас, много лучше.
- Превосходно! Так вот. Возможно, вы, как и ваша покойная свекровь, были уверены, что носите семейную реликвию, фамильную ценность, однако это не совсем так, и то, что вы считали своим, вам, тем не менее, совершенно не принадлежит. Будьте благоразумны, сударыня. Вы сэкономите уйму времени и мне и себе, если отдадите кольцо сейчас и мне не придется делать постыдный обыск, словно полицейской ищейке.
 Женщина бросила едва заметный взгляд на указательный палец своей правой руки. Кольца на нём не было.
- Как вам угодно, Андрей Константинович, только нет его, - Помнится, муж закладывал какие-то драгоценности, чтобы покрыть свои долги, возможно среди них и было то, что вы ищете.
- Ай-яй-яй! Милая моя Анастасия Емельяновна! Вы верно шутки шутить изволите. Не далее, как позавчера оно было на вас у Рябцевых. А теперь вы говорите – муж… А Алексей Петровича уж почитай полгода, как… - старик осенил себя крестным знамением, - царствие небесное. Так вы уж, будьте любезны, голубушка, не доводите до греха, вам еще вон – потомство растить необходимо. – Плахов кивнул на её живот. - Что вам до того колечка? Оно ведь, по совести сказать, одни несчастья приносит. И вам и семье вашей, да и мою жизнь кувырком пустило. Я ведь за ним почитай лет пятьдесят охоту веду. Да всё никак… Отдайте, душенька.
Графиня посмотрела в глаза Плахову.
- Так, значит, это вы? Вы разрыли тогда могилу Анны?
Плахов удивленно посмотрел на неё, встал и подошел к окну. Лицо его вновь приобрело восковой безжизненный оттенок.
- Удивительная ночь, не правда ли?

 Чётко осознавая, что я – Артём и что мы с Леркой в свадебном путешествии, я, тем не менее не мог никак сообразить какого чёрта со мной происходит, где я, и зачем я здесь. Слушая находящихся в комнате, я озирался по сторонам и с любопытством разглядывал её интерьер, слабо освещённый пламенем свечей и несмело заглядывающей через окно луной. Такие интерьеры встречаются в музеях-заповедниках писателей, художников или музыкантов. Весьма скромные, старинные вещи, находящиеся здесь, указывали на моё присутствие где-то в веке 19-м, но как это могло произойти, а главное, как мне отсюда вернуться?  Вопрос возник как-то неожиданно и также неожиданно исчез, потому что сейчас меня занимали эти люди. Кто они, чего хочет этот старик от этой интересной женщины – вот это было сейчас важнее и интересней.
- Анхен. Её настоящее имя Анхен. – после долгой паузы продолжил Плахов. Анной она стала уже здесь, в России. Она была немкой. Граф познакомился с ней в Германии…
- Да, да. Вы стояли на постое в маленьком городке, отца её звали Герхард… Я всё это знаю, Андрей Константинович. И как вы за кольцом ездили, и про свадьбу, и про ваш первый приезд в усадьбу… Послушайте, так это вы тогда напугали бедную Анну ночью в её комнате, а утром сбежали, как нашкодивший мальчишка? И потом, когда Анна умерла, вы тоже приезжали… Напоили графа, осквернили могилу…
- Кто вам мог это рассказать? Супруг ваш Алексей Петрович ровным счетом таких подробностей не мог знать.
- Не всё ли вам равно, кто? Может, и сам граф.
- Если только вы общались непосредственно с его духом. Не хотите отвечать – не отвечайте. Тем не менее странно…
- Объясните, всё же, зачем оно вам? Согласитесь, странно. Вы привозите кольцо для Анны, а спустя какое-то время начинаете охоту за ним… Что такого в этом кольце?
- Так оно у вас?
- На мне его нет. – графиня показала Плахову руки с растопыренными пальцами.
- Но оно в доме?
- Возможно. Ну, так вы расскажете?
- Если вам угодно… Извольте…
Плахов прошелся по комнате, заложив левую руку за спину, словно раздумывая с чего бы начать рассказ. Держа трость в правой, он отстукивал ею каждый свой неспешный шаг. Подойдя к креслу, он остановился.
- Прежде хотелось бы уверить вас, что цели мои относительно этого колечка, несмотря на кажущиеся неблаговидные поступки, весьма благородны, сударыня. И поверьте старику, ни секунды я не держал в голове мысли как-то навредить или того хуже, задеть честь и достоинство графа. Мое уважение к нему столь же глубоко, сколь глубока любовь к Царю и Отечеству, как это не пафосно звучит. Вы позволите? – он указал на кресло.
Графиня жестом пригласила его сесть. Аккуратно поместив себя на мягкое пружинное сиденье, старик запрокинул ногу на ногу и откинулся на спинку. Его маленькая, слегка сгорбленная фигура неожиданно приобрела величие, присущее разве что королевской особе.
- Возможно, еще тогда, перед его свадьбой с Анной мне надлежало бы признаться, каким образом это злосчастное кольцо попало ко мне, но в предсвадебной суматохе было не до признаний, а позже уже не хватило смелости, смалодушничал. Однако я забегаю вперед. Перед самой свадьбой граф выделил мне часть своих сбережений и отправил с двумя казаками в соседний город. Ничего удивительного, что, вырвавшись из-под надзора, мы позволили себе некоторые вольности. Эль кружил голову, немочки были восхитительны, а мы молоды. Не удержался я и от карточного соблазна. Игра в тот вечер была азартная, шла с переменным успехом, но в какой-то момент мне невообразимо повезло, и я утроил свой выигрыш. И в этот самый момент к столу подсел мрачного вида тип во всём черном, и пожелал играть. Кем он был – никто толком не знал. Прежде его никогда не видели ни в этом трактире, ни в этом городе. Остепенись я тогда – и все случилось бы иначе, но… Я играл и выигрывал, играл и выигрывал. И когда у него кончились деньги, он снял с пальца и поставил на кон то самое колечко против всех моих денег. Сколько раз я потом корил себя, что не встал из-за стола, не ушел. Оно, ей Богу, околдовало меня. Глядючи потом на него, не раз себя спрашивал: «Что ты нашел в нем? Таких сотни!». Но в тот момент, поверите ли, я был целиком в его власти. «Экая удача» - подумал я. «Выиграю, и не придется тратиться у ювелира» … Но… Последней взяткой этот тип перечеркнул все мои планы. Словно ушат холодной воды вылили мне тогда за пазуху. Всё то время, пока он медленно собирал со стола деньги, я уговаривал его отыграться, но он был глух. Когда же деньги были собраны, он исчез также незаметно, как и появился, а я остался сидеть, глядя в пустоту, без единой мысли в голове. Меня вывел из ступора один из моих казачков. Мы вышли на улицу, и он сказал, что второй, дескать следует за тем типом и, если мы поторопимся… И мы поторопились… Место было безлюдное, нас было трое… А он… Да он даже не сопротивлялся. Словно ждал нас, словно все загодя знал. Всё произошло быстро. Я вернул деньги, которые мы тут же честно поделили, а заодно прихватил и то колечко. Чего ж добру пропадать? Тело казачки пообещали спрятать, за что попросили вольную. Мог ли я им тогда отказать? Конечно, нет. Перед расставанием мы крепко обнялись и где суждено им было обрести счастье – одному Богу известно. А я? Я вернулся в полк.
- Вы – чудовище! – тихо произнесла графиня.
- Бросьте, право слово, Анастасия Емельяновна – отмахнулся Плахов. – Жизнь человеческая не стоит и гроша ломаного, и чудовищного в моём поступке ровно столько же, сколько у забойщика скота. Причем, заметьте, скотина ведь приносит пользу гораздо большую, нежели человек. Тут вам и мясо, и щетина, и кожа, если речь о свиньях. Человек же в сущности своей существо бесполезное и стремится он на протяжении всей своей жизни сделать как можно больше гадостей ближнему своему, под предлогом, якобы, благовидных поступков. Однако, мы отвлеклись. Вам было любопытно зачем оно мне, и я по мере сил подбираюсь к моменту, когда я начал охоту за кольцом.
 Вернувшись в Россию, я, право слово, стал забывать тот злосчастный инцидент, пытался путешествовать, заводил друзей, но одно обстоятельство высшей степени необъяснимое заставило меня не только вспомнить об этом кольце, но и последовать за ним. Большим событием тогда случилось открытие усадьбы Останкино графа Шереметьева после разграбления её французами, и мои друзья затянули меня на этот бомонд, в сущности мне совсем не интересный. Не долго походив по комнатам дворца и краем глаза взглянув на графский театр, заметил я, однако, что стал объектом пристального внимания одной небезынтересной особы. Мы обменялись с ней игривыми взглядами, затем перекинулись парой фраз и вскоре не заметили, как оказались в тенистом парке, среди деревьев. Я, помнится, пытался крайне нелепо ухаживать, она нашла это моё занятие забавным, и мы вдоволь смеялись над этим, как вдруг, забежав с одной стороны за дерево смех её резко оборвался и с другой стороны показалась преотвратительного вида старуха, с клюкой в руке. Я опешил. Старуха подождала, пока я приду в себя, а потом заговорила.
- Смерть на тебе, корнет, поди и сам знаешь, но и искупление рядом ходит. Колечко роду верни. Не твоё оно, и не того, кого ты смерти предал. Не вернешь – многие еще поплатятся.
Произнесла это старуха и сгинула, растворилась, словно и не было её никогда, а на её месте вновь оказалась моя спутница, всё такая же весёлая и озорная. Первое время казалось, что почудилось мне всё это, вроде, как видение какое, однако через полгода я снова попал в Останкино, и чтобы проверить себя отправился на ту же аллею. И снова из-за деревьев ко мне вышла та же старуха и снова предупредила о кольце… Осенью я отправился навестить графа. Я собирался ему всё рассказать, но увидев, как он рад мне, как встретили они меня с Анхен, не осмелился, знаете ли. Да и представьте, как бы это звучало?..  Мы долго сидели, вспоминали былые времена, но мне было не до воспоминаний. Я всё смотрел на это кольцо на руке Анны, и думал, как мне его заполучить. Когда же все разошлись спать, я выждал какое-то время и пробрался в её комнату. Кольцо было на ней, и, если бы не моя неловкость, снял бы его с пальца, и поминай меня, но я зацепил вазу, Анхен проснулась, испугалась, естественно, не на шутку, и мне пришлось быстро ретироваться в окно, и через какое-то время предстать перед графом сонным, изображать погоню, одним словом мерзко это всё. Потому и уехал спешно на следующее утро, сославшись на дела. И решил: забуду об этом кольце и пусть всё идет своим чередом, но как назло судьба вновь забросила меня в Останкино. И снова эта старуха. Теперь она откровенничала больше и даже назвала кому принадлежит это кольцо. Оказалось, ведет оно свою историю испокон веков и принадлежит роду боярина Таркова, который был убит и ограблен неким царским опричником Орном.
 Найти по ревизионным сказкам потомков того боярина труда не составило, к тому же спутница моя, с коей я был тогда на открытии усадьбы, чудодейственным образом оказалась барышней этого рода. Стоит так же упомянуть, что я коротко сошелся с родом Тарковых и даже умолял Наталью о счастье, надеясь в качестве свадебного подарка поднести ей это кольцо, но заполучить его… духу не хватило. Поверите ли, я ведь места себе не находил, понимал, что счастье моё – вот - с одной стороны Анхен, с другой Наталья…А всё ж пропасть меж ними… Вот и обдумывал, как лучше изложить графу мой поступок и вдруг эта весть о кончине Анхен. Само собой, к стыду своему я, словно на крыльях бросился в имение с одной лишь только мыслию: расскажу, а дальше будь, что будет, однако нашел графа в совершеннейше непотребном состоянии.
- Его можно понять, - прошептала Анастасия.
- Ну а дальше, - продолжил Плахов, но Анастасия прервала его.
- Прошу вас, не надо подробностей раскопок.
- Ну, да, вы правы. Ни к чему. Кольца, однако там не оказалось. И добиться от Алексея Петровича что-либо было совершенно невозможно.
- Его тоже звали Алексей Петрович?
- Удивлен, Анастасия Емельяновна, что для вас это открытие. Разве покойный муж ваш не удосужился рассказать вам об этих двух именах, что переходят из поколения в поколение в этой семье?
- Как-то не говорили мы с ним об этом, - пожала плечами Анастасия. – Мы вообще мало говорили.
- Ай-яй-яй – покачал головой Плахов. Вот так и исчезают традиции рода. Тогда позвольте на правах друга семьи настоятельнейшим образом посоветовать вам назвать сына Петром.
- А ежели дочка родится? – спросила графиня.
- Тогда как угодно вам, так и называйте.
- Так что же с кольцом, Андрей Константинович?
- Мне и самому интересно, Анастасия Емельяновна, что же с кольцом? Любопытство я ваше удовлетворил, на вопрос, надеюсь ответил, порадуйте и вы старика.
- Я и впрямь не знаю где оно, Андрей Константинович. Не подумайте, я не обманываю. До того момента, как я увидела вас в коридоре, оно было на мне, это верно, но очнувшись от обморока на мне его не оказалось.
- Прискорбно слышать такие преобиднейшие слова, Анастасия Емельяновна. Уж не полагаете ли вы, что я воспользовался вашим беспомощным положением и снял его у вас с пальца?
- Господь с вами, господин Плахов, и в мыслях не держала, хотя, простите конечно, если вы пробираетесь ночью в комнату замужней женщины с целью выкрасть перстень, то что бы вас остановило снять его с моей руки?
- Возраст, сударыня, возраст. С возрастом появляются принципы, знаете ли.

 Внутри, стоящих рядом со мной часов что-то щелкнуло, послышался шум раскручивающейся пружины, и они начали бить. Удивительно, что в этой почти полной темноте я вдруг увидел звуковые волны, которые распространялись от часов и заполняли собой всё пространство комнаты, приводя в движение воздух. Волна, отскочившая от противоположной стены, встретилась с другой волной, исходившей из часов и вся комната неожиданно поплыла рябью, словно видел я её в отражении тихого озера, в середину которого бросили камень. И в ту же секунду меня, словно магнитом, стало засасывать в самый центр этой ряби. Я попробовал было сопротивляться, но это оказалось не по силам и уже в следующее мгновение меня крутило, кидало и вертело из стороны в сторону и в конце концов обдало потоком холодной солёной воды. Чьи-то огромные руки волокли меня вверх и вот уже я выныриваю на поверхность и вижу рядом лицо инструктора по дайвингу.
- Живой? – кричит он. – Голова цела? – и тут же кидается ощупывать и осматривать мою голову, торчащую над водой, как поплавок спиннинга.
- Живой, живой, нормально всё! – кричу я. - А чего это было?
- У Врунгеля нашего спроси. Что у него там за шкоты лопнули. Но соприкоснулись вы с этой хренью громко! Звук был, как у арбуза спелого. Я думал ты того… ласты склеишь. Ну, давай, поднимайся.
Я повернул голову и увидел перила трапа, спускающегося с яхты в воду. Обхватив их и поднявшись на ступеньке, передо мной предстала следующая картина: на самом дне яхты возле штурвала на корточках, обхватив голову руками сидел наш капитан, а над ним, размахивая баллоном из стороны в сторону, словно не весил он 12 кг визжала Лерка. Визжала во всё горло, что-то совершенно нечленораздельное. Самыми понятными её словами были описываемые отношения с самим капитаном, его яхтой, и в особенности с его мамой!
- А мама-то его при чем, Лерусь? – перекидывая ногу через борт поинтересовался я.
Лера бросила баллон и прыгнула ко мне в объятия. Баллон угодил прямо на ногу капитану, и он взвыл от боли, схватившись за стопу.
- Родненький мой! – причитала Лера, целуя моё лицо, - где болит? Кровь идёт? Тошнит? Смотри на меня, сколько пальцев показываю? – Лера выставила вперед указательный и средний пальцы.
- Шесть, - попытался пошутить я, но почему-то получил жесткую оплеуху.
- С осьминогами шутить будешь, понял?
- Да нормально всё, чего ты?
- Нормально? Я чуть с ума не сошла – это нормально? Я думала, что тебя акулы съели.
- Да откуда тут акулам-то… - хотел вставить капитан, но Лерка резко обернувшись схватила баллон.
- Ну, всё, Лерик, всё! – кинулся я на помощь нашему капитану.
 Лера села на скамью и заплакала, закрыв лицо руками. Ко мне подошел капитан.
- Тёмыч, ты это… извини. Гик-шкот старый… забыл про него напрочь… и на тебе, гад… в этот сезон чего-то… край…
Он начал оправдываться, бегая вокруг меня, попутно что-то объясняя инструктору, который отмахивался от него, как от назойливой мухи, потом ловя за оборванные шкоты гик-мачты пытался привязать её. Ругался, правда, подбирая выражения, бегал в трюм, доставал какие-то бухты с веревками, а я пытался восстановить картины, увиденные мною только что и сообразить, как к этому относиться. Был ли это сон или всё произошло наяву? Кто были эти люди? Этот старик, похожий на саму смерть, эта необыкновенной красоты графиня, дом, часы, канделябр, кольцо…
Мои раздумья прервал инструктор.
- Ну, что, туристы, погружаться будем?
Он держал в руках наши баллоны и улыбался во все 32 зуба. Лера вытерла слёзы и вопросительно посмотрела на меня. Я кивнул.
 – Ну, тогда, вперед! Костюмы в каюте.

Продолжение следует...