ЛЮСЯ

Не сказать, чтобы мой сосед Николай стал совсем плох, - по квартире вдоль стен наловчился передвигаться. Но на улицу погулять выйти, и думать забыл. Люся, жена его, видела, с какой тоской он в окно смотрит и говорила:
-Ты бы хоть на скамейке у подъезда посидел.
Он костылём гневно пристукивал. Мне через стенку слышно. Горячился:
-Со скамейки вашей один путь – на небо. Какая бабка со скамейки днями не слезает, у той, считай, тормоза отказали. На первом же повороте в кювет. И Валька сверху от нас. И Семёновна с седьмого этажа. И Маргарита Георгиевна твоя. Весной выползали на солнышко погреться, а к осени одна за одной – скандинавским ходом по Млечному пути.
-Давай хоть коляску закажем по социалке, - предлагала Люся.
-Я век ни перед кем не кланялся, а теперь попрошайничать? 
Николай всю жизнь шоферил, дальнобоил. Жил в постоянном пронизывании пространства. В ночёвках за спиной напарника, на ходу, в тряске. И даже в редкие ночи под боком у Люси вскрикивал, судорожно вытягивался и давил на тормоз. До сих пор его мучали сны со светофорами и раскалёнными габаритными огнями в километровых пробках. В ушах звучали свистки гаишников как зазывные голоса сирен. И однажды он не выдержал.
-Продавай мотоцикл!
-И то верно, Коленька! – восхитилась Люся. - Что он там в гараже-то ржавеет.
Я помог ей выставить мотоцикл на Авито.
Денег вышло достаточно. И я опять предложил помощь, -  по инвалидным сайтам поискать подходящую коляску. Но Люся обошлась без цифровых затей. Одним богатым знанием жизни в своём ареала обитания. 
Разъезжал у нас по микрорайону дед-колясочник. Злой был. Сам ехал, и палкой ребятишек на самокатах охаживал.  Они вокруг него завивали хоровод, дразнили. Вот Люся однажды разогнала их, сумкой надавала по головам. Да и разговорилась с воителем. Его самоходная коляска шофёрскую жену прямо-таки очаровала. Четыре  больших колеса, разные рычажки, и ноги в укрытии для тепла. Всё он ей рассказал, своей защитнице. А потом и спрашивает:
-Пандус есть у подъезда?
-Нету.
-Тогда покупай сразу ступенькоход.
-Как это?
-Чтобы по ступенькам мог ездить твой дальнобойщик.
-Неужто есть такие?
-Погляди, коли не веришь.
И он дал газу - в подземный переход прямо по ступенькам. Скатывается, пропадает из виду, рукой на прощание машет.
После чего Люся ко мне постучалась, - вполне согласная на виртуальную пытку. И мы выбрали коляску. А покупку она подгадала ко дню рождения своего дальнобойщика. 
Привезли двое посыльных. Втаскивают в квартиру. Люся от счастья сияет. А наш Николай, гляжу, забился в угол дивана, будто его смерть пришла в лобовом столкновении на оживлённой трассе. А когда из ящика выкатили, никель сверкнул, мотор зажужжал, - так сразу в мужике шофёрское чувство ожило. Костыль в сторону, и к технике как голодный зверь на запах свежатины. Приковылял. Уселся. И всё сразу понял в устройстве.
Посыльный тычет пальцем в инструкцию, а он нажал кнопку и поехал. Все разбежались в испуге, - сейчас разобьётся. А он в сантиметре от серванта затормозил, и заднюю скорость включил. Попятился, развернулся с дрифтом и командует:
-Двери открывай!
И прямо в лифт. На первом этаже гусеницу резиновую между колёсами выпустил на упор. И на этой гусенице, как на тракторе с крыльца ровнёхонько скатился по ступенькам вниз.
Словно всю жизнь ездил на этой коляске. Как на своём Камазе. Руки по рычажкам, пальцы по кнопкам. Дал максимальный ток и с приятным жужжанием понёсся сразу на обгон какого-то скейтбордиста.
Люся бежала вдогонку и кричала:
-Коля, купи к обеду сосисок и салата в горшочке!
А он только к вечеру вернулся на своём вездеходе. По спидометру двадцать пять километров намотал.
Едва хватило зарядки аккумулятора для подъёма до лифта.
С тех пор Люся стала часто оставаться дома в одиночестве. Пеняла на свою избыточную сердечность. И на необузданность изобретателей.  Будь коляска с ручным приводом, как встарь, небось, толкался бы её лихач по ближайшей алее меж домами, и она рядом.
Теперь он часами пропадал в своих рейсах.
В крайнем нетерпении выходила Люся ждать его на улицу. На скамейку не садилась. Стоя судачила с немощными. Они теснились, вежливо ей место уступали, а она ни в какую. Как заговорённая для неё стала эта скамейка у подъезда. 
Не выходили из головы слова муженька и про Семёновну, и про Маргариту Георгиевну, и про Аньку из пятнадцатой квартиры.
-Садись. В ногах правды нет, - говорили подружки.
-Зато виднее! - отвечала Люся.
-Так и есть, девки. Едет, едет её автогонщик!- удивлялись соседки.
А Люся бежала к нему.