Несолоно хлебавши

Это было давно, в 60-ые годы прошлого века, в далекой Средней Азии. Мы с Антоном жили на маленькой железнодорожной станции Аму-Дарьинская. Вернее, только приехали туда и ждали, когда же начнутся работы по строительству гостиницы, куда мы устроились работать разнорабочими. Денег, как всегда, у нас не было, и обедали мы от случая к случаю.
   Как писал великий пролетарский поэт Маяковский, и в тот день «мы, голодные, мы, нищие» с огромным желанием что-нибудь поесть еще с утра слонялись по единственной улице поселка. И случайно на стене вокзала на большом листе бумаги увидели объявление-приглашение на праздник по случаю обрезания отпрыска какого-то богатого туркмена.
   Да, да, там тогда тоже были богатые и всесильные люди в лице председателя колхоза, секретаря райкома или какого-нибудь  духовного лица. Они в день обрезания своих мальчиков устраивали большой праздник - туй. Кто только и откуда только ни приезжал на такой праздник. Заходя вперед, скажу: в тот день туда приехала команда борцов из далекой Армении, и один из них выиграл мотоцикл. Конечно же, были команды из всех соседних республик тоже.
   Мы с Антоном, надеясь сытно поесть, отправились на праздник. К счастью, он проходил рядом, на пустыре за поселком. На кострах кипели огромные котлы с пловом, самсой, лагманом… Эх, лагман! Нет блюда сытнее узбекского лагмана. Он и первое, и второе  вместе взятые. Когда один конец лапши в тарелке  находится, другой ее конец в желудке переваривается. У меня аж голова закружилась от запаха узбекской кухни. С каким наслажденьем я бы поел и теперь настоящий узбекский лагман!
   На пустыре группа всадников отбирала друг у друга что-то черное и волосатое. Я спросил у Антона, что они делают. Он ответил, что это козлодрание: один у другого отбирает козла. И потянул меня за собой, говоря, что «нам нужен живой козел, а не этот».
   Наконец, мы добрались туда, где в большом живом круге стояло много мужчин, и в центре круга какой-то бабай что-то говорил на своем языке. Рядом стоял переводчик, который его слова переводил на русский. Из его слов мы поняли, что начинается борьба за призы: от женского платка до мотоцикла. Среди призов стоял козел с метровыми рогами. Антон подошел к нему, положил руку на его холку и крикнул: «Мэ-э-э!». Мне же тихо сказал: «Это наш козел».
   Начались соревнования. Меня они не очень интересовали, и потому я все оборачивался и смотрел в сторону дымящихся котлов и думал: «Закусить бы чем-нибудь». Антон же смотрел на борьбу.
  Седобородые бабаи, представляющие команды борцов, сидели по кругу и что-то говорили своим бойцам. Уже были выиграны платки, отрезы на костюм, денежные призы, радиоприемники…
   Антон опять же тихо мне говорит: «Я пойду бороться за козла, и мы с тобой месяц шашлыки будем есть». По его словам, он в армии боролся на различных соревнованиях по борьбе и неоднократно побеждал.
   Вот объявили призом козла. И на середину круга вышел  сильно накачанный туркмен. Откуда-то взял тарелку мяса, пошел и положил перед бабаем, представляющим его команду. Сидевший на земле важного вида бабай кивнул головой. Борец отошел и, подпрыгивая, пошел по кругу. Ждали соперника…
   Антон же и не думал бороться, ссылаясь на то, что соперник намного тяжелее его. Потом, недолго думая, говорит мне: «Он такого же роста, как и ты, иди с ним бороться». «Да, он моего роста, - согласился я, - но  здоровее меня. И как я буду бороться, если я не борец вовсе. И еще мне 18-ти нет, и я вторые сутки ничего не ел, а ему все 30, и он такой сытый». «Иди, иди, - толкает меня друг. – Дагестанцу много силы не надо, чтобы победить в борьбе туркмена».
   Надели на меня жесткий полосатый халат, затянули пояс таким же ремнем типа кушака, и пошел я за нашим козлом. Да, чуть было не забыл: поднос с мясом я забрал у бабая и положил перед Антоном. Решил, что так надо.
   Я стоял в центре круга, когда туркмен - мой соперник,  все подпрыгивая, подошел ко мне, схватил меня одной рукой за пояс, другой – за воротник халата и…  бросил на землю. Тишина. До тех пор, пока из меня не вырвался громкий смех, никто и звука не издал. Потом засмеялись и все остальные. «Где козла будем резать?» - намеренно громко по-русски спрашиваю я подошедшего ко мне Антона. Услышавшие мои слова восклицали: «Молодец! Ай, какой молодец!» Вот так мы остались ни с чем, как говорят русские, несолоно хлебавши.
   Потом нас посадили в другой круг, положили перед нами огромную миску плова и две ложки. Антон отказался от большой  деревянной ложки и, как все остальные, стал есть руками. У него ничего не получалось, и он все просил меня одолжить ложку…