За Нагасаки!

Песню «Девушка из Нагасаки» я впервые услышал где-то примерно году в 1964-м. Мне тогда было девять или десять лет.

Многие студенты из Казанского государственного университета, студотрядовцы, которые работали у нас в колхозе, строили коровник,  в нашем понимании, разумеется,  считались гитаристами.

Они целыми вечерами и ночами пели под гитару всё подряд, в том числе и эту песню. Конечно, мы, мальчишки, постоянно крутились возле них и слушали весь этот репертуар.

Куплетов в этой песне было много. Наверное, сами студенты тоже что-то там присочинили. Они такие. Они могли.

А чего было не присочинить? Ведь никто не знал подлинного исходного текста. Кто-то где-то слышал какие-то обрывки песни, запоминал, как мог, а остальное додумывал сам.

Наша мальчишеская тяга к справедливости требовала мести. И мы с удовлетворением слушали, как в одном из куплетов капитан все-таки нашёл этого негодяя, господина во фраке, и направил на него «револьвер во мраке». Убийца был наказан. Смерть девушки отмщена.

Известна мальчишеская влюбчивость во всякую подобную романтику. Ведь это были песни про «Жанетту», которая в Кейптанунском порту поправляла такелаж, про портовые драки, что-то там про шумный Сайгон, про то, как кто-то «поднял окровавленную руку». Песня про девушку из Нагасаки, она была в том же ряду. Какое звучное, какое сочное слово – Нагасаки! А там ещё и про Марсель. Эти названия далеких портов будоражили наше воображение, и нам  хотелось тоже научиться играть всё это на гитаре.

Забавно, что через много-много лет, благодаря гитаре,  я и попал на запись передачи «В нашу гавань заходили корабли» к Эдуарду Успенскому и Элеоноре Филиной.

В общем, мы, как, наверное, любые мальчишки, заочно влюбились в девушку из Нагасаки и ненавидели со всей мальчишеской бескомпромиссностью всех господ во фраках.

Впрочем, не знаю, современные мальчишки, они, наверняка, не такие.

А мы были такие.

-За Нагасаки!- кричали мы, сражаясь на деревянных шпагах.

-За Нагасаки!-  протыкали мы своим оружием соломенное чучело, которое символизировало господина во фраке.

А тут ещё Кукрыниксы. Они рисовали дядюшку Сэма во фраке, который с атомной бомбой в руках подкрадывается к нашим границам. Именно так мы и представляли себе этого подлеца, которые зарезал симпатичную зеленоглазую японскую девушку.

Именно этот господин во фраке и сбросил атомную бомбу на Нагасаки. И на Хиросиму тоже. Мы тогда не знали, что стихотворение, которое легло в основу песни, Вера Инбер написала задолго до этих страшных событий 1945-го года.

Одесская поэтесса опубликовала его в 1922-м году. После этого она никогда больше не включала его в более поздние переиздания своих произведений. Оно не попало даже в полное собрание её сочинений, которое у меня оказалось под рукой.

Именно это стихотворение многочисленные исполнители  и начали переделывать в песню, насочиняв там сорок бочек арестантов.

И вот я держу в руках сборник стихотворений Веры Инбер «Бренные слова». Подлинник. Только я один теперь знаю исходный текст стихотворения.

Я знаю, какие были глаза у девушки из Нагасаки, о которой написала поэтесса.

     2024