Смерть вампира Глава 19

Глава девятнадцатая
Как не поступи ошибешься, или к чему приводят не тобой принятые решения

Келсиос прислонился спиной к Сфинксу, сухой песок под его весом принял новую форму. Он медленно погружался и песок, постепенно, скрыл его тело, в дыхании вампир не нуждался, веса песка Келсиос не чувствовал. Тело оставалось холодным, химические процессы отсутствовали. Жара спала, но вампиры не реагировали на такие перемены, температура тела никогда не менялась.

Прошло восемь дней, с тех пор как он встретился со странной девушкой и уехал, согласившись с решением отца. Келсиос бросил «Инфинити» на стоянке в Одессе и улетел в Египет. Сейчас он лежал, зарывшись в песок, и анализировал происходящее:
«Хорошо, по просьбе отца я спрятался здесь, в пустыне в Египте, правда, так и не выяснил от чего. Лишился необходимой мне свободы. А раз просьба, какого беса я сижу в добровольной ссылке, теряю время. Клетка комфортабельная с ещё одной птичкой, но вечно так продолжаться не может. Клетки, огромное количество ограничивающих жизнь сооружений, сотканных из энергий и правил. Иначе нельзя, самая страшная клетка – постоянное сдерживание силы. Ну, развернусь я во всю дурь и что? Спровоцирую войну с Холайе. Агостон, Белисар, Тарья, живут в такой же клетке, показать им как она открывается? Тарья может и остановится, что тоже сомнительно. Белисар никогда. Об Агостоне и говорить смешно, обуздать лишенного минимальной фантазии монстра невозможно. Его первым поймают палачи Холайе и завертится карусель из торговли и уступок. Сомнительно, чтобы они кого-то убили. Хотя, никто и не пробовал. Супер подарок для древнего скучающего вампира, он давно мечтает заполучить кого-то из нас в свою семью. В высшей степени безответственно, так поступить. Фоас… вот где проблема, он о чем-то догадался. Отправил меня подумать. Глупость. Он отправил меня на охоту. Зачем? Затем, чтобы я не убил эту непонятную девочку…. Нажрался живой человеческой крови и вернулся. Отлежался у Хионии и мой имидж стоика остался бы незапятнанным. Отец догадывается кто такая Ванда, но не скажет без полной уверенности. Надо возвращаться, сколько бы я здесь не валялся, находясь за сотни километров мне ничего не решить».
Келсиос не мог избавиться от наваждения, носившего имя Ванда. Боль, ударившая его во время первой встречи, превратилась с тонкую нить, прикрепилась к оголенному нерву и тянула к девушке. Вампир понимал, сидя вдали от неё, ничего не прояснить, слишком мало информации, таких знаний о внутренней цивилизации в его памяти не хранилось.

Вампир решил вернуться к Хионии, попрощаться, поблагодарить за гостеприимство и уйти из дома, приютившего его на восемь дней. Вынырнув из песка, он медленно как человек побрел в сторону дома вампира-охотника.
Хиония ждала его. К дому вампира нельзя прокрасться незамеченным. Охотники не обладают даром читать мысли, но слух и зрение имеют вампирские – идеальные. Вампирша знала, Келсиос читает её мысли, но скрывать или обрывать их не собиралась.

– Хиония, дорогая, я слышал все вариации твоих доводов. Могу накинуть ещё с десяток своих. Ты не сильна в светских беседах, и я не расположен к беседам подобного рода, – предупредил он её о своём появлении.

Волна плотского желания со стороны Хионии накрыла Келсиоса. Он молчал, не реагируя на её энергетический призыв.
 
– Это из-за меня, я тебя не привлекаю? – Хиония задала, мучивший её вопрос.

– Можно подумать меня привлекала хоть одна из женщин вампиров, с которыми я имел связь. Хиония, не заставляй меня думать, будто ты каким-то непостижимым образом превратилась в человека, раз начала задавать вопросы, тупой самовлюбленной человеческой самки, желающий приманить понравившегося самца, – упрекнул высший вампир, вампира охотника.

Семья Фоаса жила на всей планете, за свои семьсот шестьдесят лет Келсиос имел связи с женщинами вампирами, их насчитывалось двадцать три. С некоторыми он встречался подолгу, но всегда уходил. Тема о приглашении любовницы в семью никогда не обсуждалась. Хиония пала жертвой ситуативного решения. Келсиос не испытывая ничего от интимных связей, решил сократить до минимума подобные эксперименты. У обратившего вампиром человека исчезали желание и влечение. Химические процессы останавливались. Связь происходила только на уровне энергии. И требовалось немалое количество времени, чтобы возникла потребность в чем-то ещё кроме насыщения.

В человеческих чувствах и эмоциях, сопровождающих состояние влюбленности и самой любви вампиры, как мужчины, так и женщины не нуждались, размножались они другим способом. Их заменяла постоянная жажда крови и необходимость убивать, светлые эмоции мешали. Только высшие вампиры и вампиры – высокоорганизованные охотники, могли сохранить, человеческие чувства, скорее, как игрушку или воспоминание. Сейчас Келсиос имел дело с вампиром, играющим в человеческие чувства. Ещё Тарья любила игры, правда, выглядели они немного иначе.

– С тобой невозможно общаться. Вычитаешь мысли, подготовишься. И переходишь к издевательствам, над безоружным противником, – обиделась на него Хиония.
Келсиос улыбнулся. Он чувствовал, как её азарт постепенно нарастал.
– Такой есть, – виновато признался Келсиос без раскаянья в голосе, он дразнил её, мысленно оценивая ситуацию:

 «Ситуация нелепая и смешная. Ну, за что мне зацепиться, чтобы как-то поднять себя на игры, которых добивается красавица Хиония, безжалостный убийца, непревзойденный вампир-охотник. Эти человеческие хиляки, именующие себя мужчинами, наложили на неё отпечаток своей слабости, навязали умеренность. А что поделаешь? Где набрать любовников вампиров».

Вампирша вздохнула и положила подбородок на руки. Келсиос расслабился, игра началась. Смысла отказывать ни себе, ни ей вампир не видел. Но и сдаваться без боя не желал. Не получая ничего в процессе, он хотел насладиться «до», ещё высший вампир любил супер игры, Хиония же приготовилась играть вечно, или хотя бы пока не надоест, или не появится новая игрушка.

– Келсиос, не элегантно, я не привыкла к отказам, тем более к таким плоским без изюминки и чувства юмора, – проворчала красавицы, и её губы красиво надулись от досады.

– Конечно, не привыкла, хиляки, с которыми ты последнее время занимаешься любовью, наложили на тебя неизгладимый отпечаток. Мне что прикажешь делать с предложенным желанием? Мало, невероятно мало, – упрекнул её Келсиос.
Он блокировал мысли вампирши, заполненные воспоминаниями о тысячах мужчин, имевших доступ её совершенному телу. Подобное откровение не могло возбудить Келсиоса, скорее наоборот, увело в противоположную сторону, вызвало вопрос, который он намеревался задать ей в конце игры.

Хиония любила играть с человеческими мужчинами – теплыми, мягкими, и благодарными, добиться от них обожания и восторга не составляло труда. Высокоорганизованный вампир–охотник, освоив эту игрушку, самозабвенно в неё играла. В отличие от вампиров, которые почти никогда не хотели, но зато отличались неутомимостью, человеческие мужчины её страстно желали. Сейчас Келсиос с интересом изучал её страсть к такой игре, и подумал:

«Фоас не мог просто так отправить меня сюда. Он вообще ничего не делает, не просчитав всё до последней мелочи. Красавица обладает какой-то информацией. Какой? Отец именно за этим меня сюда отослал. Почему отказался рассказать обо всем сам? Возможно, боится, я ему не поверю».

– Хиония, Хиония, меня так не уломать, мелко. Возможно, элегантно с чувством юмора и изюма эти человеческие дохляки накидают тонну, им же надо чем-то прикрывать свою слабость, мне не надо. Ты это знаешь, иначе не затеяла бы со мной игру, – покачал головой Келсиос, зацепившись за её энергетический поток, ощутил, что её страсть не увеличивалась, а держалась на одном уровне.

Вампирша улыбнулась, сверкнув смертоносными, великолепными зубами.
– Невыносимо. Я уговариваю мужика, полунамека достаточно любой побежит, бросит все не задумываясь, – проговорила она.

– Невыносимо как они тебя развратили. Хиония, ты не вчера обратилась вампиром-охотником и знаешь, нам мужикам вампирам секс не нужен. Как и вам, мы не размножаемся животным способом, это в прошлом, в далеком человеческом прошлом. Станешь уверять у тебя склероз? Игра, ты хочешь получить удовольствие, заметь мне безразлично, а тебе пока нечего мне предложить. И насчёт мужиков Агостон, Белисар, а тем более Фоас, за тобой не побегут, уверен больше чем на сто процентов, – продолжал он дразнить Хионию.

– Я подумала, что… – начала она.
– Ты подумала, что я другой. Нет, ты ошиблась, я ничем не отличаюсь, вампир обыкновенный, что-то чувствую что-то хочу, но страсть к живой человеческой крови с успехом перекрывает любые эмоции, – развеял он её сомнения
– Не шутишь? – Хиония нахмурилась.
– С какой радости мне врать. Не ведаю, что тебе наговорили, но я такой же, как все мужчины вампиры, встретившиеся на твоём пути. В вопросе секса корм, действительно предпочтительнее, – Келсиос откатился назад, когда в её мыслях мелькнула надежда на то, что он вот-вот сдастся.
– Келсиос, ты же другим женщинам вампирам не отказывал, почему отказываешь мне? – зло спросила она.

Её страсть чуть увеличилась за счёт злости и обиды, Келсиос подумал:
«Ну, вот хоть что-то, но мало, одной злости и любопытства мало. Старайся не старайся от неё большего не добиться. Охотник».
Хиония решилась обнять его, он пресек её попытку, прочитав мысли, несильно оттолкнув её энергию.

– Я не хочу обсуждать с тобой эту тему, я не ты, вывалила все свои похождения, ведешь себя как неумная шлюха, нахлебавшаяся алкоголя и начавшая изливать душу чужому сутенёру, – отказал он ей в откровенности.


– Тогда какого беса ты приволокся сюда? Шлюха, ему не нравится, быть просто шлюхой мечта, я убийца, как и ты, вампир, кровосос. Проблемы с контролем, решил сорваться, – злясь все больше, попыталась оправдать его Хиония, игнорируя нежелание.

Он холодно усмехнулся.

– Ты хоть сама понимаешь, что говоришь? Да, Хиония, мелко. Сорваться на твоей территории! Плохо ты меня знаешь, я правил не нарушаю, – ответил вампир, абсолютно не разозлившись на неё.

– В том то и дело, что хорошо. Мы с тобой почти ровесники, тем более неясно какого беса ты тут сидишь, да ещё голодный, холодильника с кровью ты не прихватил, – парировала вампирша.

Хиония прекратила дискуссию и задумалась. Келсиос слушал её мысли, заполненные разнообразными догадками, вампирша пыталась разобраться, что его заставило неделю назад появился на пороге её дома.
 
Она не имела права отказать ему в гостеприимстве, пригласила войти. Келсиос прошёл в комнату, указанную Хионией, лег на пол и замер. Через три дня, хозяйка вошла в комнату и удивилась ещё больше, отметив, гость лежит в той же позе. Самое удивительное, вампир не отреагировал на её появление. Хиония понимала, её нежданный гость невероятно быстрый, сильный и жестокий вампир, но чувство самосохранения должно заставить его отреагировать. Минули ещё несколько дней, и сегодня утром Келсиос поднялся и куда-то исчез, без объяснений, его возвращение вампирша расценила, как желание остаться с ней и решилась на игру.

«Странно, он же всегда находился в досягаемости, почему я раньше не попыталась его заполучить? Фоас. Он мой и его создатель. Глупость, оставшаяся от человеческого начала. Какие кровное родство, крови в нас нет. Бред».

Келсиос прочёл её мысли. Мысль о родстве вампиров заставила его определиться и задуматься.

«А вот за это спасибо. Хиония я никогда не слыл неблагодарным. Ты получишь максимум, если поможешь мне и себе. Предупреждать нельзя, начнёт суетится, что-то придумывать, вспоминать какие-то игры из человеческого арсенала вообще все померкнет. Продолжаю её расшатывать».

Несколько дней, проведенные на ковре, он блокировал мысли и звуки, отождествляя себя с куском гранита, из которого сделан пол в её доме. Вампир держал тонкий информационный канал с Хионией и то скорее на подсознании, опасаясь внезапного нападения, в присутствии другого вампира инстинкт самосохранения работал вне зависимости от желания, отключить его не представлялось возможным.

– Так в чем же дело? – попробовала она ещё раз вывести Келсиоса из оцепенения. Волна её желания опять накрыла его.

– Пожалуйста, брось это, Хиония. Такое твоё желание мне как сфинксу, под которым я валялся несколько минут назад. Что мне делать с желанием лишенным энергетической потенции – я не человек, – напомнил он ей очевидный факт.
Его слова, своей непонятностью, всё больше злили Хионию.

Келсиосу импонировало её упорство, Хиония относилась к супербойцам, в реальном бою признавала поражение или сдавалась крайне редко. Сейчас она приготовилась к нескольким марафонским забегам без передышки.

– Скажи, хоть что-нибудь, наглый монстр, намекни, – настояла Хиония.
– Как на духу, Фоас отправил меня к тебе, по каким-то своим соображениям я в неведении, – решил приоткрыть карты Келсиос.

– Так вот кого я должна благодарить. Что же у вас там происходит? Фоас в роли сводника, невероятное, потрясающее известие! – неподдельно восхитилась Хиония.
Теперь он почувствовал в ней настоящий интерес и страсть, она постепенно приходила в себя.

– Хиония, или ты вспомнишь, кто ты или я пошёл. Фоас в роли сводника не выступал, он понадеялся, на твою страсть и красоту, ему почему-то понадобилось отослать меня как можно дальше и как можно на дольше. И что я застал – человека-размазню, вместо вампира-охотника, – продолжал расшатывать Хионию, Келсиос.

Лицо Хионии оказалось рядом. Келсиос поцеловал её в губы, и мягко отстранился, когда она обвила его шею руками. Келсиос убрал её руки, чуть задержав в своих. Хиония обладала невероятным ароматом и притягательностью. Келсиос давно не прикасался ни к кому, тоска по прикосновениям, как ни странно жила в нём. Келсиос приспал это желание, сейчас осознал, такой контакт доставил ему удовольствие.
– Спасибо, Хиония. Так соблазнять меня не нужно, потом поймёшь, если поймёшь, – поблагодарил он её.

– За что спасибо? – не поняла вампирша.

Волна её желания опять поманила Келсиоса. Желание преобразилось в осознанное и наполнилось искренностью.

– Хиония. Зачем я с тобой воюю? Красавица реальная красавица. Нет ничего проще, доставить тебе удовольствие и самому кое-что вспомнить. Можно подумать я никогда ничего подобного не делал, и ты первая женщина вампир, с которой я займусь любовью без любви. Будешь двадцать четвертая, – решил додавить он Хионию, понимая, в эмоциональном плане, он добился почти максимума, от вампира-охотника.
– Скотина, сволочь, монстр тупорылый всё, что о тебе говорили, ложь! Ты ведешь себя как жалкий человечишка, торгуешься. Я его приютила, он охотится на моей территории, и я не спрашиваю на кого… – решила огрызнуться красавица, опустив, что он не покидал её дома и не охотился и сегодня утром, она бы уловила запах
Хиония мысли читать не умела. Но читать язык тела умела как никто. Хватило полу вздоха одобрения, чтобы метнуться в сторону Келсиоса, её поцелуи становились все настойчивее, и нагое совершенное тело Хионии прижалось к телу Келсиоса. Она задрожала от страсти. Келсиос подхватил её энергетический поток иначе она бы ничего не почувствовала, гимнастика его не интересовала. Вампир просто удерживал её в объятиях, причём, не используя никакой силы.
 
Келсиос не понимал, откуда берется желание, он никогда и никого не желал, мог только перераспределить страсть на двоих или вернуть все любовнице.
Опыт перераспределения ему не понравился, поэтому всю энергию, наполненную мечтами и фантазиями, Келсиос возвращал партнерше, то, что получалось в результате, любовницы забыть не могли.
 
Дар слышать мысли делал этот опыт уникальным. Так он поступил и с Хионией. Её поцелуи превратились в огонь. Хиония испытала свою собственную страсть, придуманную сотканную из множества связей с разными мужчинами, и наслаждалась своей собственной фантазией. Келсиос отстранился от энергии любовницы, давая ей время прийти в себя. Хиония упокоившись, не могла разомкнуть объятия и отпустить Келсиоса.

– Слухами земля полнилась, но я и сейчас не могу поверить. Как ты это делаешь? И никакой физиологии. Ты просто держал меня в объятиях, и поцеловал меня только раз в самом начале, и на мои поцелуи не отвечал, – восхитилась охотница.

– Хиония, прости, твоё нытье называлось, просьбой, я замучился искать, за что зацепиться, чтобы ты хоть что-то почувствовала, – мягко упрекнул он Хионию.
Келсиос тихонько поцеловал её волосы, источавшие невероятный аромат. Она могла стать идеальной любовницей, лучшей из всех, с кем он имел дело, мог двинуться дальше, заняться с ней человеческим сексом, Хиония привяжется, и несколько лет пролетят незаметно, бездумно и весело. Вампирша могла, не охотиться на людей, и это разногласие легко разрешалось:

«Ай, да Фоас, умница. Стратег, что надо. Нет, отец, я вернусь домой. Причём немедленно. Отряхну египетский песок с великолепных ботинок «от Тарьи» и вернусь».

 Хиония потянулась к нему, но любовница знала он уже уходит, не умея слышать мысли, язык тела она читала лучше всех. Келсиос уходил, и не существовало аргументов, способных удержать его, слова о любви вызвали бы недоумение. Тем более любви то, как раз и не было, только жажда испытать наслаждение, наполнив его другими фантазиями. Теперь её желание стало идеальным. До Хионии дошло, зачем Келсиос доводил её столько времени, чего добивался, что хотел ей дать, и что она могла получить, но свой шанс она использовала.

– А зачем тебе бесполезные знания, повторить сама ты не сможешь. Хиония я тебе благодарен, – искренность звучала в его голосе, он провёл по её совершенному телу, как будто высеченному из мрамора, холодной каменной рукой, - Совершенство, Хиония, ты невероятно красивая.

Хиония имела огромное количество связей, обмануть её не смог бы никто. Келсиос и не пытался, сомнений не возникло, любовник вампир ничего не получил от связи с ней. Любовница предприняла последнюю попытку.

– Возможно, если бы мы прожили какое-то время вместе, ты бы тоже что-то получил взамен… – решилась она.

– Нет, не получил бы, проверено, не заставляй меня говорить пакости, мне без разницы, а ты не забудешь, – подвёл черту под их связью вампир.

– Чем мне тебя отблагодарить? – спросила Хиония, она действительно исполнилась благодарности.

Её душа оттаяла, ей на мгновенье показалось, у неё ещё остался шанс полюбить.
– Скажи, очень сложно не убить человеческого мужчину во время секса? – задал он ей вопрос, который наметил задать ещё в самом начале игры.

– Мужчину, не сложно, если позволить ему вести, отдаться полностью, а самой наслаждаться как бы отстраненно. Женщину не знаю, если ты решил заняться сексом с женщиной, скорее всего ты её убьёшь. Мои знакомые вампиры играли в такие игры, ни одна не выжила, на каком-то этапе женщина превращается в корм, ты же не станешь отрицать - ощущений нет, а жажда есть и досада. Тебя нельзя назвать кровожадным извращенцем, такие игры не твой стиль, с чего это ты решил перейти на человеческих любовниц, вековая страсть, замучила? Останься, со мной таких проблем не возникнет, – попросила его Хиония.

– Что толку, и с тобой мне вековую страсть не утолить, и играть я в такие игры не намерен, просто восхищаюсь, как ты научилась не убивать, в процессе секса, – честно ответил Келсиос.

Хиония поднялась на ноги одним ловким движением, а спустя секунду уже убегала, двигаясь как призрак по пустыне так быстро, что её ноги не успевали погружаться в песок.

Она не оглянулась. Её мысли наполнились воспоминаниями о неземном нечеловеческом и даже не вампирском наслаждении. Она радовалась своим новым ощущениям, как ребёнок. И звала любовника в любой день через любое количество лет. Келсиос улыбнулся, он где-то разделял её оптимизм, понимая бесконечная жизнь, давала бесконечные возможности, их жизни и энергии пересеклись один раз, она могла надеяться на вторую и на третью встречу. Тоска, одна из клеток в которой сидел каждый вампир, любое событие, позволяющее забыться, или расширить клетку, манило к себе. Хиония знала, она не прискучила и не приелась.

«У тебя полчаса, когда я вернусь, чтобы и дух твой выветрился с моей территории»:
Услышал он её мысли. Полчаса вечность для вампира. Келсиос лег на песок, накрывший его с головой, раскинув руки, он позволил себе, провалится в него. Сквозь песок он устремил взгляд на звезды, пожалев, что не может заснуть, попытался вспомнить почти забытые моменты пробуждения тепло или холод предстоящего дня. Отбросив, приобретенные за долгие годы человеческие привычки, окаменел, слился с песком, со скалой, с подземной рекой, с воздухом. Вампир мог провести так многие месяцы чувствуя, как силы покидают его, как травы и деревья прорастают сквозь него, как он превращается в мыслящий камень, а его душа превращается в чистую энергию. Келсиос не знал, сколько прошло времени. На самом деле – прошли 1740 секунд. Он подумал:

«Нет, я слишком молодой вампир, чтобы надеяться на такую красивую смерть. И первый запах крови поднимет меня и прервет мои попытки уйти из жизни. Тем более в пустыне ничего не взрастет».

Неожиданно возникшая тревога за предстоящую дорогу, вывела его из состояния окаменения:

«Тарья увидит меня, на пути к дому, она сообщит остальным. Это их вряд ли обрадует – особенно Фоаса, но я не принимал решение уехать и не получил приказ от отца не возвращаться, пока он меня не позовет. Я свободен от такой клетки».
Келсиос разрешил себе вникнуть в истинную причину неистового желания вернуться домой. Его преследовал взгляд изумрудных глаз девушки, умеющей забрать энергию у вампира, и ещё более удивительное возвращать её обратно. Любопытство манило с невероятной силой, во много раз превосходя жажду насладиться её кровью, которой он, кстати, и не хотел. Пока она не вынудила его не разбудила жажду.
Он попытался представить, как человеческая девушка, сумела такое вытворить, но в голову не пришло ни одно даже полу вразумительное объяснение. Келсиос принял решение разобраться в непонятном явлении, под названием «Ванда Вайрих»:

 «Я вернусь, и прочту её мысли. Простая человеческая девушка, не может захлопнуть передо мной мысли по-своему желанию, как дверь. Фоас оказался прав, отправив меня к Хионии. Даже Хиония высокоорганизованный охотник, ничего не смогла сделать со мной, а эта прозрачная девушка смогла. Разрешение получено, поймать пару человечков. Нет, не стоит, потом забывай их предсмертные мысли, а забыть невозможно. А Тарья хитрая бестия, вовремя подкинула мысль, порадовала Белисара. Тоже бред. Фоас на провокации не поддаётся».

Келсиос прожил на земле семьсот шестьдесят три года, и все эти годы помчались в обратном направлении, возвращая его к почти забытым человеческим чувствам.
С тяжёлым вздохом он оттолкнул простое предложение отца, и решил играть по своим правилам, он вспомнил все события, приведшие его сюда в объятия Хионии. Жажда и боль немедленно вернулись. Теперь ему придётся постоянно отслеживать свою энергию. Он попытался как-то обозначить энергию Ванды. Рассмеялся бесплодности своих усилий и подумал:

«Как её отличить от других энергий, она, что имеет запах, вес или температуру? Но как-то придётся её отслеживать, и не для того чтобы отыскать вожделенную добычу, а для того, чтобы добыча не застала тебя врасплох, и ты случайно не убил её. Охотник наоборот».

Где добыча он знал точно. Келсиос поднялся на ноги и мысленно предупредил себя:
«Привыкай. Никто из вампиров не пробовал находиться рядом, с объектом вожделения, может со временем, я привыкну и ещё посмеюсь над своей слабостью. Реально весело. Такое веселье на поле брани».

– Не знаю, что нас ожидает, видений нет, но он возвращается, вояж в жаркие страны завершен, – выдохнула Тарья.

Келсиос действительно вернулся к вечеру. Как только он въехал в зону слышимости, мысли семьи стихли.

 Келсиос вошёл в пустой холл, никто не решился выйти на встречу.
 – Эй, я не крадусь к себе в комнату я, правда, рад встретить вас всех. И не собираюсь оправдывать своё возвращение, я не принимал решение уехать, – бодро огласил дом вернувшийся вампир.

Дом немедленно наполнился шорохами. В холле собрались все и реально обрадовались возвращению брата.

Фоас с любопытством заглянул в глаза сына, в обычные глаза вампира без языков черного огня, вспыхивающего после охоты на людей. Келсиос поохотился по дороге на животных, не потрудившись отследить кого, поймал, к гурманам он не относился, просто утолил голод и снял накопившуюся ярость. Кровь из холодильника ярость не снимала.

 Белисар и Агостон, благодарно смотрели на брата, их чёрный огонь в глазах недавно погас, но его отблеск иногда вспыхивал.

– Ну что я вам скажу, придётся отрабатывать. Я не прочёл, что там удумал отец. Но мало вам не покажется, раз он отпустил вас, порезвиться и живой крови похлебать. Ответы появились? – обратился он отцу.

Келсиос пребывал в великолепном расположении духа.
Фоас промолчал в ответ, дав понять, он не желает беседовать в присутствии семьи.
– Спугнуть не бойтесь, я спокоен, – предупредил он семью.

Мысли начали прорываться сквозь блок. Долго не думать сложная задача – тем более для вампира, в кругу семьи, в полной безопасности.

– Конечно, ты спокоен и наверняка доволен, – обиженно ревнивым голосом сказала Тарья, их связь на уровне энергии оставалась, самой сильной
– Тарья, не тебе завидовать, вот Агостон, имеет право. Белисар и ты помолчали б, – Келсиос не решился упомянуть Фоаса.

– Мы тут места себе не находим, а он женщин ублажает, – продолжила Тарья, – зависть берет, может, покажешь, что ты с ними делаешь, Хиония просила уговорить тебя вернуться.

– Обязательно покажу, только зачем тебе такое знание? На фоне твоих ведений я просто боюсь за тебя и за себя. А Хиония, позвонила изнеженная, ленивая тварь, понятно, она случайно не поведала, как выставила мне счёт. А я как любой постоялец вынужден был заплатить за деланное гостеприимство, – Келсиос констатировал событие, в голосе не слышалось заинтересованности и любопытства.
– Поставленное тобой условие почти отказ, – с сожалением сказала Тарья, – похоже, я так никогда не узнаю, что ты творишь с женщинами.

- Пойду к холодильнику, я так понял следующая охота состоится не скоро, - сделал вывод Агостон.

Они давно переместились в гостиную. Келсиос отметил, Тарья просто разрядила обстановку. Смаковать интимные подробности никто не собирался. Тем более ревновать. Вампиры догадались, у Фоаса и Келсиоса, есть темы для обсуждения и ретировались.

 – Может, выпьешь? Уверен, настало время попробовать один из самых противоречивых напитков, придуманных человечеством, – предложил Фоас, открывая бутылку коньяка, и приглашая сына в кабинет.

Вампиры могли пить любую жидкость. Просто её вкус был или никакой, или противный. Фоас научился пить коньяк и давно предлагал Келсиосу последовать его примеру. Когда человек не ест и не пьёт, это очень подозрительно. Есть мясо они могли, но не чувствуя вкуса, не любили, остальная человеческая пища была ещё противнее, конечно, умереть от булки с маслом вампир не мог, пищу сжигал яд, заменяющий желудочный сок. Просто повышенное количество яда вызывало, голод и как следствие увеличивало жажду крови и боль.

 – Келсиос не обижайся, семья присмотрит за тобой. И пока без объяснений, я бездарно потратил время, к ответу не приблизился ни на микрон, – честно признался Фоас и добавил вскользь, - надо бы мне на девушку взглянуть поближе, пообщаться. Приоритет за тобой я не приближался, когда сочтешь нужным, тогда вернёмся к этой теме. Без общения мне очень сложно. Увы, теория без практики мертва.

– Согласен, это уже часть ответа. Мне ничего не показалось? Она должна остаться живой? Надеюсь, я опьянению и расслаблюсь. Опьянеть мне необходимо, перед тем, как я задам почти последний вопрос на сегодня, – озвучил свои намеренья Келсиос и потянулся за стаканом.

– Не надейся. Желаешь опьянеть, я заказал партию отличной крови. Агостон дегустировал и оценил. А это человеческое пойло дрянь редкая и никакого опьянения. На работе помогает отвлекать внимание, и как коммуникатор, – предупредил древний вампир.

Фоас налил янтарную жидкость в два хрустальных бокала для коньяка, хрусталь сверкал, отражая яркий свет люстры. Келсиос поднес бокал к лицу, принюхался и сделал глоток.

– Ты прав, гадость, – вынес вердикт сын, проглотив отвратительную жидкость.
– Но смотришься ты благородно, великолепная грация, – восхитился отец.
– Фоас, а эта дрянь отрезвляет. Совершенно, обратный эффект, – подвёл итог Келсиос.

– Уже лучше. Главное преодолеть отвращение. Пригодится, – улыбнулся отец, сыну.
– А теперь главное. Хлебни сам этой дряни, перед тем как услышать, вопрос, который меня мучает. Как они меня остановят, если я и сам не знаю, как остановить энергетический поток, увлекший меня за собой? – голос Келсиоса звучал спокойно.
Келсиос проглотил ещё один большой глоток коньяка. И поморщился.

– Ответ тебе известен. Никак. Я быстрее любого из них. Мне необходимо, чтобы, они находились рядом с тобой и думали о том, что видят. Девушка прошлый раз выставила блок, так что прости, я выдал им невыполнимое задание, – честно признался Фоас.
Отец и сын замолчали, заблокировав мысли, они разрешали себе игру под названием: «догадайся, о чем я думаю». Что намного интересней, обыкновенного трёпа.
– Отец, я не против, в конце концов, все должны что-то извлечь из сложившейся ситуации. В моей жизни давно не появлялось ничего мало-мальски интересного, я не откажусь от игры. Девушка меня завораживает и увлекает, обещаю, попытаться оставить её живой, – начал Келсиос.

– Понимаю, – согласился с его доводами отец.
– Просьба, определи в соглядатаи Тарью. Она эффективнее, объясни Белисару, я не причиню ей вреда. Из твоих уст просьба прозвучит убедительнее, – легко согласился Келсиос и добавил, – мысли я заблокирую, хватит тебе того что нашпионят мои вампирские родственники.

Белисар опекал Тарью с момента её перерождения, играя в заботливого дядюшку. Тарья отвечала ему тем же. По раскладу девушка могла стать женой Фоаса, но почему-то не сложилось. Никто не посмел задать такой вопрос отцу, а он сам не признался. Так что этот факт относился к семейным тайнам. Все, кто пытался обидеть Тарью, обычно не выживали, стараниями Белисара.
– Твоё право, – не на чем не стал настаивать Фоас.

Единственное с чем не согласился высший вампир Фоас, так это с определением: «игра». Появление девушки застало его врасплох, и древний вампир позволил событиям развиваться эволюционным путем, боясь вмешаться и нарушить не ним сданный расклад. При условии, что его догадки верны, торопиться не имело смысла.

 Фоас принял самое сложное решение в сложившейся ситуации – ждать. Естественно сотрясать воздух озвучивая какие-то догадки высший вампир не намеревался. Пришлось бы аргументировать. Молчание на поверку оказалось предпочтительнее и безопаснее для всей семьи.

продолжение следует: