Падение Империи Химера глава 2

"Нас погубят — политика без принципов, удовольствия без совести, богатство без работы, знание без характера, бизнес без морали, наука без человечности и молитва без жертвы" - Махатма Ганди (2 октября 1869 — 30 января 1948)

Глава 2, Очертания Линганны.

А на Линганне было тихо. Большая зелено-синяя планета спала святым и безмятежным сном. Казалось, что весь ее необъятный мир погрузился в глубокое наслаждение. Прибрежные пальмы, устало склонившие свои огромные листья, светло-голубые волны морей, то и дело пытающиеся опрокинуть буровые станции, далекий теплый и яркий свет звезды, - все это обычно встречало жителей столицы - "Гринланд".
Город этот был основан около семисот лет назад. Тогда он представлял из себя несколько мобильных космических станций, приземлившихся на поверхность. Они были не многим больше рядовых транспортников, но тем не менее тогда они доставили около 10000 колонизаторов, которые тут же начали осваивать планету. Так, за первые сто лет была исследована вся суша, были построены добывающие нефть станции, заводы, разбиты колхозы. Спустя еще несколько десятилетий Линганна стала новым транспортным узлом для торгового пути в новые регионы расширившейся Империи, а на орбите появился аванпост "Джалиндия".
За считанные 200 лет необитаемая и дикая планета превратилась в наукоград, теперь на берегу океана возвышался защитный фундамент города. На нем стояли сначала небольшие домики-гостиницы, построенные в угоду земным посетителям, за ними возвышались дома коренных жителей. Каждый день из устремившихся в высоту башен выходили толпы людей, направляясь в подземное метро. Оно связывало всю планету, и позволяло за два часа обогнуть зеленый шар и вновь оказаться на знакомой станции. Представляли его, как чудо света, прогресс человечества, однако тесниться, пусть и в большом вагоне, нравилось далеко не всем. Для самых привередливых были построены огороженные аэротрассы, где можно было свободно гонять на  личных автолетах.
Не город, а мечта - подумает читатель, и я ему отвечу:  "ты прав". Ведь каждый день на улицах встречали жителей не гарь и смрад, а чистота и запах моря. Но шел за годом год, Империя ослабила контроль. А на ее место встали крупные корпорации, ненагруженные серьезными правилами и обязанностями перед обществом. Именно поэтому приоритетами всего правительства стали больше наращивание капитала в центре а города, пока на окраине все чаще выходили из строя поезда, автотрассы закрывались, на мостовых виднелась плесень, фонари светили, но все тусклее и тусклее. И вот теперь встречали жителей у океана не те уютные дома, а облезлые сараи. Жизнь становилась все трудней, зарплаты меньше - работы больше, тогда возникли у людей вопросы: "кто виноват в несчастье этом?". И тут послышался наместника ответ: "Всему Империя виной, ее злодейские мотивы всем нам давно известны!".
С тех пор мятежным духом пропиталась атмосфера, и наконец на их порог пришла свобода. "Джалиндия", аванпост имперский, оставлен навсегда, но почему-то грязь осталась да и поломки паровозов не исчезли. И вновь возникли у людей вопросы: "так кто же все-таки виновен?". Хотел наместник рот открыть, но на рассвете разразился гром. Империя войной идет, желая свои владения восполнить! С тех пор прошло уж 9 лет - мятежников почти что нет, и вот уже близка рука Земли к высотной башенке владыки. А он не дремлет - просто спит.
Все так, лежит толстяк набитый, нынешний председатель правительства, на постели мягкой, под ним матрас из шерсти лунга (аналог нашего коня, но, разумеется, чуть-чуть дороже). Вокруг него сияет мебель, но не от того, что в комнате светло. Перед его кроватью виднеется балкон - за ним пейзаж невероятный. Там виден океан безбрежный и должен быть чудеснейший рассвет, но на привычном месте небесного светила ползут громады-тучи. Все ближе черные вершины к роскошной ложе нашего "царя". И вот гроза - все небо тут же озарилось, и славный город Гринланд окутал гром. Открыл глаза наместник, хотел мгновенно встать, но вместо этого позорно шлепнулся обратно.
И так, еще немного полежав, решился он позвать прислугу. Своей неловкою рукой дотронулся герой до красной кнопки на тоненьком браслете - тут же дверь размером со слона открылась, и хитрый взгляд за ней  сверкнул. То был его слуга Василий - почетный секретарь и жуткий интриган. Таким он был не от рождения, однако лет уж двадцать носил клеймо такое. За ним влетели две служанки - одна чуть выше, другая красивее. Глаза их были холоднее жидкого азота, движения будто были вписаны еще сто лет назад и отработаны от начала - до конца. Сначала та, что выше, скользнула в громадный гардероб и вынесла оттуда шикарный черный китель, вторая же, скрипя душой и телом, подняла немного постаревшего председателя. И вот потомственный чиновник, обвисший и чрезмерно располневший стоял перед балконом и любовался городом своим. Что-что, а Гринланд он любил: его высотные дома, тянущиеся пробки и, конечно же, центральный парк. Все эти образы его мечтательную душу мгновенно обхватили и отвлекли от суеты. Но вот простая ловкость женских рук, и наш наместник был одет и готов блеснуть костюмом.
- Ну что, Василий, сначала мы на завтрак - потом на совещание? - потерянно сказал красавец у балкона.
- Но вы вчера мне приказали вам есть,  - покосился скользкий взгляд куда-то вниз, - запретить.
- Ах, да...- протянул расстроено председатель.
- Но ваша дочь хотела вам после заседания занести суп из лаубов,- после малейшего раздумья утешил секретарь.
- Дочь? - удивленно спросил председатель правительства, недоверчиво покосившись на советника. Однако, когда он увидел убедительный вид Василия, снова отворачиваясь к окну, политик с маскируемой радостью добавил,- Прекрасно.
- Да, Иван Ильич, - подтянулся личный секретарь, а потом добавил тихо, - но сначала ваш рецепт. - И перед наместником блеснул сверкающий поднос. На нем была таблетка и стакан воды - один глоток и мир вокруг будто пошатнулся, все голоса за миг превратились в тонкий свист и будто тяжкий груз ударил в голову председателю. Он сморщился от неприятного привкуса, но еще одно мгновение, и все прошло.
Теперь Иван Ильич Абрамов стоял в своих апартаментах один на один со своим советником, служанки уже успели ускользнуть за дверь, оставив двоих в печальном одиночестве. Председатель обернулся к просторному балкону - черные тучи уже накрыли прибрежную часть города и погрузили ее в кромешную тьму, однако до его башни еще было далеко. Тут ж его охватило какое-то детское волнение, поэтому, чтобы отвлечься от гнетущего чувства, он спросил немного боязливым тоном рядом стоящего секретаря:
- Нам пора... на военный совет? Так?
- Да, Иван Ильич. Аэромобиль ждет вас у второго подлета, - довольно ответил Василий, указывая на открывшийся за дверью золотистый коридор с белокаменным полом. По нему они прошли мимо спортивного зала, бассейна, климатической комнаты, просторной галереи старых картин, затем повернули налево в более узкий проход, однако и там можно было удивиться красоте архитектуры. На полу был проложен ярко-красный ковер, стены были сделаны из позолоченного металла с белым камнем, а на потолке висели небольшие продолговатые люстры. За шагом шаг, и перед председателем открылся небольшой гараж, в котором уже ждала машина. Она была похожа на продолговатую черную каплю с иногда выступающими двигателями. И хоть снаружи она напоминала обычный транспорт Линганца, внутри все было окроплено понятием комфорта: воздушные кресла, полный климат и самое любимое у председателя - обзор свободного полета. Поэтому с каким-то детским трепетом он плюхнулся на беленький диван и кинул автомату аэромобиля: "отправляемся", нажал на кнопку, и весь салон пропал.
Точнее, он не исчез, а лишь слился с окруженьем, и теперь Иван Ильич посмотрел под свои ноги и увидел серый пол ангара. Машина тронулась, и под ним зашевелились стальные плиты все быстрее и быстрее. Но вот под ним пропало все, и где-то далеко внизу завиднелись улицы, аэромобили, трассы. Как по горке скользнул аппарат вниз, проносясь сквозь небольшие тучки. Председатель был вне себя от восхищения - с каждым новым полетом он был все счастливей и счастливей, и даже теперь, когда аэромобиль выровнялся над транспортным потоком и разогнался до скорости в 300 узлов, как ласточка паря между возвышающимися домами, он восторженно глядел то вправо, то влево. Вот пролетели они центральный музей, в котором собралась вся история человечества и даже самих Линганцев, вот показался громадный металлический куб, усыпанный со всех сторон сотней окон, - городская больница, вот вытянулась громадная башня связи с ее огромным шпилем. Обычно она окружена транспортами телевидения и радиосвязи, однако теперь вокруг нее, на всех крышах ее соседей, активно размещали батареи ПВО. "Такую красоту поганить..." - расстроено подумал председатель, но тут же отвлекся тянущимися снизу пробками. Сотни, нет, - десятки тысяч аэромобилей там столпились, толкаясь и вечно подпирая друг друга, и эта безумная толпа тянулась к всего лишь одному месту - центральному парку.
Один из единственных зеленых уголков Гринланда растянулся на целых 10050 гектаров, только там все люди города могли спокойно отдохнуть, хоть и добраться туда порой стоило нескольких часов, а ведь это только пробки... Но вот уже завидел его вдалеке Иван Ильич, и еще сильнее оживился. За считанные секунды, обгоняя бесконечную гусеницу транспортов, аэромобиль достиг заветной цели, и под ним раскинулся густой лес. Внизу будто открылся новый мир, полный радости и чуда среди безбрежного стального города. Вдруг из пелены сотен зеленых листьев вышла небольшая светло-синяя речка, она тонкой нитью петляла среди небольших сероватых дорожек для прогулок, аккуратно огибая уютные ларьки с какими-то дешевыми сладостями. И только лишь редкие мосты прерывали ее буйное течение. Но вдруг марш ее волн запнулся, и она впала в русло более большой, спокойной реки. Так повторилось еще несколько раз, и, наконец-то, под ногами председателя развернулось озеро, прозванное в народе "Линь".
Оно соединяло в себе сразу несколько секций парка - тропическую, субтропическую и экваториальную. Поэтому ему и выделили роль всеобщей гордости, заселили разной инопланетной живностью, проложили подводные аллеи для эффектных прогулок, а по середине поставили ресторан "High Life" с небольшой гостиницей для тех, у кого в карманах были не жалкие банкноты, а чипы для оплаты. В свою очередь он был похож на замок с множеством террас, засаженных декоративными деревьями и заполненными сотнями столов, десятками танцевальных площадок и парами сцен для выступления каких-нибудь звезд. Постепенно этажи от самого озера предназначались для все более и более влиятельных людей, хотя это было скорее негласным правилом, которое соблюдалось во все времена. Даже сам председатель отдыхал там всего лишь раза два и то жил не в элитных пентхаусах. Хотя за те недельные визиты покрыл бюджет одной округи. И все же стоит признать, что сервис этого заведения был известен даже на далекой Земле.
Однако аэромобиль не стал останавливаться у столь заметного места, а лишь проскочил дальше. Вновь под ногами Ивана Ильича показалось глубокое озеро, небольшие лодочки, за ним общественный пляж, забитый донельзя, потом деревья, деревья, немного кустов и снова деревья. Так продолжалось еще минут 7, пока аппарат не покинул густые заросли северной части парка, славившейся заброшенной лесной чащей, которую полностью можно было считать не пригодной для отдыха, и не вступил в район административных зданий.
Здесь сооружения были серьезнее и внушительнее, и по правилам безопасности аэромобилю наместника пришлось снизиться с высоты крыш зданий и петлять между зданиями министерств. Сначала на извилистом пути показалось величественное стеклянное здание коммунальщиков. Оно растянулось сразу и вверх, и в даль, поэтому наместник мог попробовать разглядеть через прозрачные окна занятия чиновников транспорта (на 34 этаже как раз работали они), но его внимание приковало полукруглое, вытянутое и укрепленное каменными колоннами здание министерства обороны, на котором уже стояло с десяток РЛС и столько же установок ПВО с встроенными прожекторами.
- Свое дело они знают, - неожиданно для себя вслух подумал наместник, вглядываясь в суетившиеся на террасах фигуры в зеленой форме, - но что это они так суетятся...
Первый раз за последние лет девять его охватило беспокойство, и, нервно поерзав на мягком кресле, он обратился к советнику:
- Василий, приходили какие-то новости из космоса от наших кораблей?
Секретарь растерялся, не зная, как подобрать ответ, ведь новости были только плохие,  но все же долго он не колебался и аккуратно ответил:
- Сейчас слухов больше, чем правды, Иван Ильич. Наш гросс-адмирал слишком много на себя берет, переставая докладывать к нам в администрацию.
- И что же слышно?
- Говорят, наши разбили колонну имперцев в районе космического мусора в 2000 км от Джалиндии.
- Прекрасно, - удовлетворенно откинувшись на спинку кресла, ответил наместник и снова устремил свой взгляд на пролетавшие мимо высокие здания. Они все скользили и скользили за окном комфортного аэромобиля, но вдруг очередная стеклянная стена оборвалась, и аппарат оказался перед главной строением города - сенатом.
Глупо говорить, что это здание внушало величие, ведь понято, что центр принятия решений целой планеты должен быть побольше министерства транспорта, но тем не менее оно было действительно громадным. Сравнимо с Земными Египетскими пирамидами у подножия поднимались композитные стены вверх на целых 200 метров, в конце концов выливаясь в широкую платформу, где приземлялись сотни аэромобилей, транспортников и звездолетов. Далее за рядами парковок и  ям для посадки больших кораблей взмывали ввысь тонкие вышки, во главе которых красовалась широкая башня, похожая на острое лезвие рыцарского меча. Она, как мордор, возносилась над безбрежными домами и постройками Гринланда, с ее высоты казавшимися мелкими и незначительными. Именно там, высоко над землей среди облаков, можно сказать, на небесах, и располагался просторный зал, прозванный за свою конусную форму колизеем, в котором вершилась судьба планеты и всех ее жителей. Именно туда со всех городов стекались представители знати, буржуазии, чиновников, военных для решения проблем насущных.
И пусть это звалось "демократией", походило это скорее на сплошной хаос и неразбериху. Да, именно, именно так. Каждый, если можно так сказать, тянул одеяло на себя, всеми силами клонил к преференциям для своего благосостояния, и редко-редко, когда дело доходило до обсуждения боевых действий, вся громыхающая свора вспоминала гросс-адмирала Джона Битти, в рядах имперцев прозванного атаманом шайки. Это наместник ожидал и теперь, когда сел на свой возвышающийся по середине колизея пьедестал и начал разглядывать просторный, размером с небольшое футбольное поле, зал. Почти все для совещания было готово, яркий свет уже проливался на серые трибуны, по которым постепенно рассаживались блистающие своими богатыми нарядами сильные мира сего. Так пришлось ждать наместнику еще двадцать минут - начало назначено на 10 утра ровно, а повелитель по настоянию своего секретаря прибыл много раньше, поэтому, решив немного развлечься, председательокунулся в виртуальный мир чипа. За это незначительное время он успел ознакомиться с тем, что говорят и делают его граждане, ведь на высокие технологии - высокий контроль. Каждое движение, даже вдох, контролировалось и передавалось индивидуальным мозговым чипом, запрятанным за темечком, прямиком в государственную сеть. Не сложно догадаться, что технология была Имперской, пускай, немножко доработанной, измененной, но тем не менее рабочей и, конечно же, засекреченной и доступной только правительству "колизея".
Вот вспыхнула будто перед глазами небольшая коморка, вероятно, в пригороде Гринланда. Все в ней было противно и неприятно - стены были покрыты изодранными обоями, пол был покрыт то жалкими обрывками ковров, то насквозь прогнившим плинтусом, мебелью же представлялся лишь вакуумный диван, который, хоть и был похож на новый и мог похвастаться новомодным цветом обшивки, никак не мог соперничать даже с табуреткой в доме у председателя. Казалось, что все это помещение и жильем-то быть не может, однако тут же носитель чипа, за которым, как за диковинным животным, наблюдал Иван Ильич встал и, еле-волоча ноги, поплелся к крохотному окошку, ютившемуся в дальнем уголке коморке. Щелчок, и взору открылся вид из дома жителя - председателя начало мутить, ведь квартирка у гражданина выходила прямиком на свалку под номером 77.003.23.255. Вмиг через чип жителя прямиком председателю передалось и ощущение отвратительнейшего запаха - не хотя, правитель решил еще посмотреть за надоедающей обстановкой, но вдруг носитель пошатнулся, картина начала метаться из одного цвета в другой, пока в сознании Ивана Ильича не осталась лишь темнота и противный запах горящего пластика.
"Что за гадость" - промелькнула мысль в голове правителя, и он вышел из транса - вокруг все еще возвышался зал, по местам медленно растекались поблескивающие чиновники. Очевидно, что до начала еще оставалось время, поэтому, снова откинувшись на кресле и прикрыв глаза, председатель погрузился в сознание чипа - вокруг все стихло, свет погас, и вдруг вдали послышалась разительная мелодия мигалки полицейской машины. Так же внезапно открылись глаза носителя очередного чипа - со всех сторон темного салона полицейской машины проносились встречные аэромобили, но человек за рулем и не думал менять направление. Напротив увесистая нога пилота вдавила на педаль газа, и аппарат послушно рванулся вперед, легко уходя от столкновения со встречным потоком. Как уж, маленькая железная коробочка скользила по воздуху, то и дело шныряя из стороны в сторону, но водитель был непоколебим и каждый раз, когда резко тянул в сторону штурвал походил больше на бесчувственного робота.
В этот раз председатель был доволен и даже восхищен смелостью служителя закона. Теперь он с трепетом наблюдал за тем, как плотная рука потянулась радиостанции, и суровый голос быстро пробубнил: "докладывает ЛИН-11, веду преследование подозреваемого, красный Твирик, идет по м34 из Грина". Казалось, что зрелища лучше и быть не может, но вдруг за лобовым стеклом показались алые крылья аэромобиля - тут же рука полицейского скользнула к дисплею управления, и перед глазами высветилась система наведения ЭМ-пушки. Одно нажатие - и впереди за лобовым стеклом сверкнул ярко-синий огонек, устремившийся в юркого нарушителя. Тот рывком попытался скрыться под пролетавшим транспортником, но луч попал точно в цель, и машинка устало чихнула и начала плавно спускаться с орбиты аэротрассы к крышам домов.
Полицейский же вздернул штурвал к себе и начал заходить на мертвую петлю, взлетев высоко над потоком аэромобилей, чтобы не упустить подбитый Твирик среди тысяч домов, но вдруг во весь обзор, будто чернило, расплылось черное пятно, полная рука обвисла, устремив штурвал вниз, и машина ушла в штопор. С огромной скоростью вновь проскакивали мимо онемевшей стальной коробочки машины на аэротрассе, но водитель, будто уснув, бездействовал. С каждой секундой скорость становилась все больше, уже прорывался сквозь шумоизоляцию свист воздуха, и вдруг все сознание председателя охватила страшная боль - со всей скорости аэромобиль влетел в один из транспортников, и вся картинка в голове старика заплыла и пошатнулась.
Снова Иван Ильич вернулся в реальный мир "колизея", но теперь каждая мышца правителя была напряжена. На мгновение председателю показалось, что ужас, который вот-вот произошел на трассе м34, случился с ним. Он хотел встать или хотя бы отдышаться, но все тело будто перестало слушаться старика - страх подступил к сознанию правителя, глаза блеснули отчаянием. В таком состоянии он мог пробыть долго, но вдруг за плечом послышался мягковатый беспокойный секретаря
   Итак, полюбовавшись от первого лица погоней полиции за преступником на Пречистой аэротрассе и скоропостижной катастрофой одного из бортов защитников порядка, влетевшего на скорости 300 км в силовое поля обочины дороги, наместник был разбужен беспокоившимся советником, запыхавшимся и, видимо, куда-то отлучавшимся от своего начальника.
- Иван Ильич,- мучаясь одышкой, начал медленно Василий,- срочные новости.
Наместник, еще не оправившийся от столь живой иллюзии погони на аэротрассе, с ненормальным оживлением и расширившимися до неузнаваемости зрачками отстраненно спросил:
- Что у тебя?
- Ох,- просипел раздраженно Василий, заметив разбитое состояние начальника после использования чипа,- не в вашем возрасте такие фокусы...Зачем же вы...,- тут советник потянулся поддержать начинавшего заваливаться набок наместника, но тот размашистым движением отмахнулся от секретаря и медленно, с трудом удерживая нить своих мыслей, еще раз спросил:
- Что там? Говори уже!, - под конец фразы чуть не взвизгнув, сказал Иван Ильич, теперь походивший на в стельку пьяного человека. Но было это не без причины. Дело было в том, что при просмотре чужой жизни, чужих мыслей чип затрачивает большой ресурс организма, поэтому желательно, чтобы пользовались этим только молодые, но упрямый председатель, в свой пятый период считавший себя еще человеком в расцвете сил, продолжал просматривать жизни самых разных Линганцев, что, конечно, и влияло на здоровье. И вот, что и требовалось доказать, погрузиться в иллюзию организм правителя мог за считанные секунды, а на возвращение в реальный мир требовалось уже специальная пилюля, которую утром советник и вручил владыке и которую он же и преподнес теперь, вытянув из кармана небольшую пластиковую баночку с красной этикеткой.
Тут же наместник дрожащими руками потянулся к белой пилюле и, с третьего раза схватив ее, аккуратно положил ее в рот и сглотнул. Тут же охватил его терпкий вкус, потом будто изнутри что-то врезалось в голову, и Иван Ильич был в полном порядке. Открыв зажмуренные глаза, он снова отметил, что вокруг него зал совета и что начало должно быть всего через пару минут.
- Все хорошо?,- осторожно вглядываясь в еще мутноватое и немного бледное лицо председателя, спросил секретарь.
- Пойдет, - отмахнувшись, задумчиво сказал Иван Ильич, пытаясь разобраться в том, а что, собственно, здесь обсуждать будут, но вдруг, будто наваждение, вспомнил он, как его советник что-то говорил толи о министре финансов, толи о министре юстиции, толи вообще о комики первого канала, и растерянным голосом спросил. - Что ты там говорил о Зиновии Петровиче или Петре Михайловиче...- и, окончательно растерявшись среди имен и тем более отчествах, он брякнул, - О ком, ты говорил?
- Имперцы штурмуют Джалиндию,- вдруг раздался громкий возглас с какой-то нижней трибуны, и тут же весь колизей замер. Застыл и председатель, опешив от новости, свалившейся на его, только пришедшую в себя, голову. Однако секретарь не смутился и не растерялся, ведь уже знал о новостях более стоящих и значимых, поэтому, встав в полный рост и своим чипом включив микрофон, официальным голосом заявил:
-  На часах ровно 10 часов, Верховное Совещание Линганны считается открытым! Начнем с основной повестки дня: обстановке на поле боя. - ,выдержав драматическую паузы, чтобы все слушатели поняли, куда идет тема обсуждений, он менее официально и как-то вызывающе продолжил,- Последние новости не внушают спокойствия, поэтому председатель Линганны ставит целью нашего совещания именно рассмотрение проблем фронта. Итак, слово Гросс-адмиралу Джону Битти.
Раздались аплодисменты, и офицер, подойдя к самому краю своей, выступающей на уровне пьедестала председателя трибуны начал доклад.
- Ситуация тяжелая. Как я говорил в прошлые разы, имперцы лучше оснащены, их корабли мощнее, а атаки точнее. Единственное, в чем они проигрывают, это снабжение, однако это не мешает им наступать.- переведя дыхание, адмирал решил перейти от общих слов к конкретным положениям, - В 8 часов 30 минут имперский флот начал штурм аванпоста Джалиндия, предварительно обстреляв его из лазерных батарей. Под шквалом огня наши кулии были вынуждены отступить, оставив станцию со всем экипажем наедине с врагом. В 9:23 три наших корвета атаковали резервы имперцев, шедшие за штурмующей группировкой, однако двое из них были уничтожены, а последний получил повреждения правого борта. Операция была сорвана линейным крейсером "Химера". В 9:34 имперцы десантные транспортники достигли аванпоста, начались шлюзовые бои, в 9:46 была окончательно потеряна связь с нашим подразделениями. - снова офицер замолчал, намереваясь часть сводки заканчивать, однако внезапно с другой стороны трибуны встал упитанный человек в блестящем серебряным пошивом костюме и в истеричной манере задал вопрос:
- Аванпост пал?! Наш ключевой центр обороны?- начинал надрываться писклявый голос, а ведь говорили всем, что стоит пользоваться микрофоном, но тем не менее вопрос адмирал услышал и коротко ответил.
- Ваш ключевой центр обороны был почти полностью заброшен уж не один год. - солдат был раздражен, более чем раздражен, но все же решил продолжить свои рассуждение, - Сейчас имперцы берут аванпост, если уже не взяли. Следующая на очереди Линганна, за ней Гринланд, а потом и этот зал. Уже сейчас нам достоверно известен их план: через 3 оборота их десантные транспорты в сопровождении крейсеров спустятся в атмосферу в 700 км севернее Гринланда и железным маршем пойдут сюда. Попытаемся их остановить - нас сотрут с лица Земли, миллионы погибнут за просто так, как гибнут сейчас. Министерство обороны не видит другого выхода кроме капитуляции.
- Предатель,- взревел зал, подхватывая то одно, то другое ругательство. Однако наместник молчал. Его расстроил этот доклад и даже взволновал. Теперь ему стали понятны причины расстановки стольких систем защиты прямо в городе. Катастрофа была на лицо, выхода из нее, если гросс-адмирал не нашел, просто не было. "Начать переговоры?" - подумал председатель, все больше погружаясь в свои мысли, пока зал все больше бесновался. С одной стороны, поражение планеты против уже почти всей галактики было обеспеченным, в остальном это был лишь вопрос времени, с другой же, все попытки изменить жизнь на Линганне тут же пропадут пропадом. Все хорошее, что мечтал оставить после себя председатель народу Линганны, пусть вместе со всем плохим, сотрется на века.  И, наконец, решившись сделать заявление и начав подниматься к своей трибуне, наместник вдруг был окликнут советником:
- Иван Ильич,- подойдя в упор, чтобы хоть как-то справиться с шумом и гамом зала, аккуратно начал он,- вы тоже подумали о переговорах?
- Да, по-моему, нам стоит сохранить жизни наших людей,- в порыве благородства сказал председатель.
- Именно так и я рассуждал,- вторил тому советник, начиная поддерживать свою речь легенькими движениями руками,- но знаете, вот еще какая мысль меня посетила?  А что, если, воспользовавшись знанием плана имперцев, разбить их силы в нашем регионе, взять пленных, и потом уже сторговаться. - хитрые глазки советника быстро пробежали по бледноватому старческому лицу советника, и, заметив заинтересованность,  Василий продолжил,- Иван Ильич, только так мы сможем обезопасить наших жителей от гонений...подумайте, что сделают эти вояки из мести с вами, мною, вашей дочерью....- хитрец попал в цель, заинтересованные глаза наместника отлили страхом и ужасом. Наместник любил свой город, своих граждан, но дочь он любил больше, поэтому, наполнившись решимостью, он окончательно встал и, дождавшись того сладкого момента, когда вой, шум и гам стихли, вступил бодрым голосом:
- Сейчас мир невозможен,- громко заявил наместник, мгновенно обрадовав зал, но тут же всех и осадил, -, как невозможна и победа! Мы отобьем десантную операцию имперцев, выживших пленим, сделав их своим весомым козырем в разговорах о перемирии. Линганна покажет, что и Империя несет поражения, позорные поражения - на этом и окончим эту войну, на нашем триумфе. - голос председателя начал содрогаться от излишнего перенапряжения, его окутанное жиром тело трепетало, но он, собравшись с силами, безумным воплем заключил, - Мы останемся в истории, как те, кто сломили хребет имперскому флоту и лично Императору.
Зал взревел аплодисментами, со всех сторон неслись восклицания, слова гордости, восхваления, люди трепетали, стены тряслись от несокрушимого потока эмоций. Казалось, что весь город, нет - планета ликует, зная, что именно Иван Ильич их правитель. Наместник был в восторге, будто купаясь в неисчерпаемых потоках восхваления и признательности, он медленно поднял руки, смакуя каждую секунду резонансного звука, так им любимого. Казалось, что в таком положении он может находится вечно, и пока что потоки радости в его сторону героя не оставляли.
Лишь гросс-адмирал без сил рухнул на свое кресло около трибуны и, скрипя всеми белыми зубами, проклинал повелителя. Он его не любил и раньше, но теперь это холодное отношение сменилось ненавистью.
- Столько людей просто так поляжет, - сквозь зубы вырвалось у высокопоставленного офицера, и тут же поддержали сослуживца два, сидящих около того адмирала.
- А я говорил, что вся эта конторка только в лицо нам посмеется, - грубым голосом сказал Мартин Цуркис, несмотря на возраст еще не взятый морщинами, но зато покалеченный растянувшимся от груди до подбородка ожогом от расплавленной в свое время брони. Назначен он был ответственным за подготовку наземной линии обороны Линганны уже как полгода назад, когда Битти занял пост гросс-адмирала вместо погибшего в аэромобильной катастрофе прошлого командующего.
- Только время потеряли, сэр,- гневно вздыхая, заявил второй адмирал, Альберт Нойштейн, командующий остатками флота,- у меня ни одного компетентного капитана не осталось, а они о триумфе рассуждают. Были бы они столь же свирепы там, в космосе, а не здесь, под куполом ракетной обороны.
- Ладно, черт с ними,- огрызнулся гросс-адмирал и, оборачиваясь к своим подчиненным, заключил,- нам здесь больше слова не дадут, вам не следует со мной время терять, отправляйтесь на посты. Если что случиться здесь, я вас прикрою. Свободны, - отмахнулся от офицеров командир.
- Спасибо, сэр,- радуясь освобождению, ответили те и, отсалютовав, вышли из зала прочь, пока наместник высказывал очередные слова благодарности за оказанное доверие и стеснительно склонял голову перед залом, наигранно улыбаясь и просто красуясь перед самим собой.
"Я тебе еще покажу доверие" - озлобленно про себя ответил гросс-адмирал, отводя взгляд от невыносимой для взгляда картины.
Совещание продлилось еще два часа, два часа склок и ругани, и в итоге, вытянувшись в полный рост, секретарь объявил об окончании собрания. Постепенно колизей начал опустошаться, люди расходились по своим аэромобилям и отправлялись в родные края. Так хотел поступить и гросс-адмирал, однако в одном из арочных коридоров с красной ковровой дорожкой его окликнул советник и, заведя военного в одну из темных комнат для экстренных совещаний, он торопливо заговорил:
-  Откуда у вас достоверный план Имперцев?
- Это секретная информация,- осторожно ответил гросс-адмирал, заметив аномальный интерес сановника к военным делам.
- Вы, помниться, просили доступ к резервным складам боекомплектов?- начинал торговаться Василий, лукаво посматривая на сомневающееся лицо военачальника. Явно у придворного прохвоста были свои личные цели, чтобы узнать источник информации, но какими были эти цели? Этот вопрос сковал гросс-адмирала, ведь все больше становилось похоже на то, что теперь советник начинал новую игру, правила которой, вероятно, скоро откроются, поэтому выдавать секреты министерства еще рано - так подумал офицер.
- Каков ваш интерес в данном вопросе? Если вы сомневаетесь в достоверности, то я вам ее гарантирую. - И про себя он добавил: "давай, гад, раскрывай карты, какого тебе здесь надо".
- Администрация председателя должна быть столь же осведомлена, сколько и министерство обороны,- ответил секретарь, немножко наклонив голову, чтобы лучше рассмотреть сомневающееся лицо собеседника, и потом продолжил,- Я вам предлагаю сделку: открытый доступ ко всем складам в обмен на информацию.
- Я подумаю.- тихо буркнул адмирал.
- Подумайте, - кивая и отводя взгляд на широкое окно с видом на бесконечные поля крыш домов, сказал кисло советник, явно недовольный тем, что офицер тянул время, - Сегодня вечером в ресторане "Линь" соберутся главы финансовых структур и сам Председатель. Приходите, там и поговорим о складах.
Адмирал не выдержал и с зарождавшимся бешенством, напирая статной фигурой на невысокого сановника, сказал:
- Склады нужны не мне, а вашей безопасности!
- Информация об источниках тоже нужна не мне, а администрации,- кривя тонкую улыбку, отступил на пару шагов советник, но, видя наступавшую грозную фигуру адмирала, он продолжил,- Я переживу без информации, а долго ли ваши солдаты без патронов протянут - не знаю.
- Вы,- злобно просипел солдат, схватив суховатого советника за белый воротник рубашки и с сдержанной силой подтянув того ближе, прошептал на ухо,- не боитесь справедливого суда, советник?
- Что вы, я всего лишь секретарь... ,- наигранно легко усмехнувшись, расплылся в тонкой улыбке Василий, но вдруг его суховатое лицо страшно  исказилось, и с жестким голосом, походившим больше на удар шпагой он продолжил,- А вот вам гросс-адмирал после потери Джалиндии стоило бы быть осторожнее.
На комнату опустилось леденящая сердце тишина. Джон Битти, пронзая ненавидящим взглядом целил самодовольную физиономию советника, который даже взятый за шиворот был неуловим. Адмирал, неспособный что либо сделать, был в бешенстве. Даже утром, инспектируя аванпост, где в одной из километровых секций размещался госпиталь, видя все, что происходит за орбитой планеты, он не чувствовал такой беспомощности и обреченности. Прямо сейчас перед ним всплывали образы искалеченных солдат, покрытых бинтами, погруженных в лечебные капсулы, а за ними шло это суховатое и сейчас легко улыбавшееся лицо советника, шантажирующего все министерство обороны. "Сейчас бы тебя",- подумал офицер, уже готовый потянуться к поясу, на котором обычно весит кобура с бластером, но сейчас ремень был свободен - на входе в колизей оружие изымают. "Дьявол"- сокрушительно разнеслось по нему это слово, исчерпав все оставшиеся силы.
- Ну что вы,- снисходительным голосом заговорил советник, аккуратно снимая обессилившую руку вояки со своего воротника. - Битти, вы устали. Как я вас понимаю. Сколько ответственности, жестокости...вам надо передохнуть от своей должности.
- Что?- тихо проговорил адмирал, ошеломленный новым ударом.
- Не беспокойтесь, денек другой, и вы вернетесь к своим делам,- пока говорил секретарь, раскатом грома гремели для офицера немного другие Фразы: "пришел и твой черед, собака, если ты не пошел на сделку, то пойдут другие". Гросс-адмирал был на грани того, чтобы рухнуть прямо на пол, но, собравшись с силами перебил поток соболезнований и сожалений.
- Я разжалован в рядовые или арестован?
Советник был удивлен такой прямолинейности, ведь все, с кем он когда-либо говорил, из всех сил пытались сторговаться, сбить наказания. Конечно, все это было бессмысленно и глупо, однако, как говориться, попытка - не пытка. Видимо, сегодня будет легче, подумал сановник и даже немного обрадовался чему-то новому, а ведь этого ему недоставало уже очень давно. Тем не менее он ответил:
- Вы в самом расцвете сил, вы и два периода не прожили. Было бы печально отправлять вас темницу,- советник решил немного поиграть в благородство и покрасоваться перед собой, - поэтому администрация председателя дает вам уйти добровольно.
- Сволочь, - проскрипел адмирал.
- Ах да, чтобы в обществе не было лишних колебаний, вы продолжите свою медийную деятельность и явитесь сегодня в ресторан к 8 часам вечера,- игнорируя всякие потуги солдата, продолжал Василий, но вдруг замолк, будто что-то вспоминая, а затем, очевидно, заметив, что больше нечего сказать, заключил,- Что ж, на этом все, благодарю за службу.
Уже готовый пойти дальше по делам советник сверкнул своим блестящим ботинком, но адмирал того не пропустил и, придя в себя, решил-таки довести разговор до конца:
- Только я знаю осведомителя, секретарь. - особенно сделав ударение на унизительной на Линганне должности, сказал адмирал. - Я не спрашиваю, зачем вам информация об источниках в Империи, но, если я передам все, что знаю о нем, склады будут переданы в армию и моим приемником будет Цуркис.
Советник был озадачен и, отвернувшись к окну и задумчиво прикусив губу, издал звук похожий на усмешку. Думаю не стоит упоминать, что особенное ударение на "секретарь" не мало взбесило Василия, однако более его задело то, что ключиком к информатору был только сам бывший гросс-адмирал. Да, вопрос с его отстранением решен, и, если б только Битти хоть раз замолвил о восстановлении, офицер был бы тут же осажен. Но вместо личных просьб, Джон просил продвижения сослуживцев. Это очень беспокоило секретаря, поэтому, решив установить слежку за этими "этими двумя вояками", он снова повернулся к адмиралу, мило улыбнулся и заявил о "решении администрации председателя".
- Данные вперед,- ласковым голосом с нотками злобы сказал Василий.
- Сегодня в вашем ресторане передам.- решительно ответил адмирал, явно надеясь зацепиться за эту заинтересованность, но, заметив блеск недовольства советника, добавил,- Я соберу все данные, не с собой же я их ношу, а вы распорядитесь об открытии складов и передаче полномочий.
- Пускай,- неожиданно для адмирала, просто брякнул секретарь и быстро вышел из зала, оставив того в одиночестве.
Битти был разбит, опустошен, и поэтому второй раз за день рухнул на одно из кресел, расположившихся у вытянутого овального стола. Отяжеленной рукой он дотянулся до висевшей на груди нашивки гросс-адмирала Линганны и со всей силой оторвал металлическую пластинку от черной ткани кителя. Тут же будто тяжкий груз спал с его плеч. Еще раз посмотрел офицер на окно - черные тучи уже накрыли город. Крыши домов, перипетии эстакад теперь окрасились в тусклый серый цвет и вызывали только тоску и печаль. Вдруг загорелись фонари, аэротрассы вновь засияли от блеска фар транспортов, в некоторых домах жители начали включать свет, но грозовые тучи были неумолимы -, не взирая ни на что, они продолжали свой марш погружая Гринланд во тьму. Где-то вдалеке сверкнула молния, за ней вторая.
День, очевидно, не задался для молодого военачальника, а советник напротив был на высоте. Все шло для него в высшей мере хорошо, поэтому по парадным коридорам Колизея звучали веселые напевы старого сановника. Действительно, в этот момент Василий торжествовал на славу,  каждая черта его жизни вдруг расцвела - все казалось ему прекрасным: красный мягкий ковер, обрамленный золотыми нитями по бокам, тянулся вперед и вперед, скругленные около пола стены поднимались ввысь и соединялись в арки. Теперь они казались ему особенно торжественными и парадными.
Совещание завершилось уже достаточно давно, и все представители власти успели разъехаться, поэтому тоннель был пуст. Только лишь иногда проходили мимо Василия часовые или члены администрации, а так советник был  в одиночестве, и даже начал скучать, пока добирался до сектора председателя. И все же это его не тяготило, ведь он мог полностью прочувствовать послевкусия расправы над надоевшим министром - легкая улыбочка так и сверкала на его высохшем лице, но внезапно в конце закругляющегося коридора ему на глаза попалась необычная фигура.
Будто назло всем нормам формы в здании правительства плыл желтый силуэт куда-то вдаль. "Что это за безобразие, тут не цирк для всяких болванов", - возмутился себе под нос сановник, недовольно окидывая взглядом коридор в надежде  заприметить каких-нибудь офицеров. Никого не было, поэтому снова посмотрел сановник вперед - назойливый человек никуда не делся. Негодование начинало разрастаться в едкой душонке старика, но догонять нарушителя он не хотел - самолюбия ему не занимать, поэтому решил надеяться, что фигура свернет в секретариат - увы, человек твердо поступью прошел мимо поворота. "Чтоб тебя, подлец", - вдруг вырвалось у старика, и он уже готов был заорать на весь коридор и даже ускорил шаг, чтобы стереть в порошок этого негодяя. Постепенно расплывчатый силуэт в старческих глазах начала сходиться в тоненькую фигурку, желтое назойливое пятно оказалось аккуратным костюмом, сшитым по последней Линганской моде.  И вдруг советника озарило, кто идет перед ним, и он, через силу растянув губы в добродушную улыбку и немного согнувшись в пояснице, окликнул "подлеца".
- Госпожа,- пролился ручейком милый голосок сановника. Фигура остановилась, видимо решив подождать нового спутника, но вдруг сверкнув блестящими желтыми каблуками развернулась и взглянула на низенького советника. Оглядев засуетившегося советника, она кивком поприветствовала его и немного склонив голову застыла, точно статуя.
Василий зашагал еще быстрее, начиная задыхаться, и все-таки он дошел и наконец-то разглядел нарушителя порядка. Перед ним стояла молодая девушка среднего роста. Ее лицо, обрамленное яркими черными волосами, стянутыми на затылке в упругий пучок, обладало какой-то естественной, живой красотой, которую не мог затмить никакой искусный макияж. Ее гладкая кожа, покрытая слабым загаром, отдавала неугасаемой силой и воле к жизни. Наконец подчеркивал идеальную фигуру красавицы дерзкий желтый костюм с блестящими пуговками на жакете. Она была, действительно, прекрасна и порой казалось, что даже идеальна, но все чувства секретаря давно уже вымерли на его двухсотом году жизни, поэтому, не теряясь перед красотой собеседницы заискивающим голосом спросил:
-  Госпожа, почему вы не сообщили мне, что пришли навестить отца. Я бы встретил вас и проводил.
- Что вы, - отрезал мягкий и ласковый голос. -  Я не более, чем на десять минут. Зачем же мне было вас беспокоить?
- Ах, знаете, - опустил глаза, тяжело вздохнув, советник, - председатель так утомился после собрания, - скользкий голосок замолк, но всего через секунду добавил, - каких усилий стоит работать в такое время...
- Представляю, - грустно сказала девушка, внимательно поглядывая на всем видом страдающего советника, и оживленно продолжила, - поэтому я решила приободрить отца порцией лаубов, - тут она показала ранее спрятанную за спиной цилиндрическую посуду и, быстро развернувшись, продолжила свой путь. Советник кинулся следом.
- Госпожа, вашему отцу сей...
Договорить он не успел - уверенный звонкий голосок перебил старого сановника, глубоко в душе, готового придушить эту фигуру в желтом.
- Вы говорили о собрании. Какое же решение по нынешним вопросам?
- Без изменений, - растерянно проговорил советник, но, собрав всю волю в кулак, резким голосом окликнул стремительную девушку. - Госпожа, ваш отец не принимает.
Ни на мгновение не смутившись, фигура в желтом легко взмахнула свободной от цилиндра и, весело улыбнувшись, ответила:
- Не может быть, чтобы Иван Ильич не нашел для своей любимой дочки каких-то пять минут!
- Стойте, - начал срываться советник, негодующе пытаясь нагнать прыткую девчонку, и готов был даже схватить ту за руку, но, сам того не заметив, он оказался уже перед рабочей террасой  председателя и двумя охранниками в черных костюмах с золотыми погонами.
- Здравствуйте, госпожа, - склонили головы суровые бойцы перед дочкой самого правителя и только потом добавили, - советник.
На мгновение лицо старика скривилось в страшную злую рожу, но тут же сановник опомнился, и снова на свое место вернулась заискивающая улыбка. Девушка этого изменения не заметила и с той же решительностью пошла вперед. Быстро промелькнул секретариат, где подобно статуям восседали два адъютанта, за ним открылся высокий тоннель, со всех сторон покрытый зеленой растительностью.
Тут же окружил героев сладкий запах нежных беленьких с розовым отливом цветов плюмерии. Казалось, что внутри этого громадного стального дворца, где каждый коридор был покрыт несколькими слоями стали, только в этом уютном уголке процветала жизнь, пусть и под надзором нескольких систем жизнеобеспечения. Может быть, поэтому-то именно это молодая госпожа любила больше всего.
Действительно, сколь красочно бы не представляли рекламные агентства славный город Гринланд, столица уже давно не была такой, как прежде. Теплый, вечно зеленый курорт был жестоко застроен стальными домами, которые со временем лишь выцветали и превращались в живых призраков. Эту картину девушка видела каждый день в течение своих сорока лет и уже давно потеряла все восхищение инженерным гением архитекторов, которые оставили после себя только серые башни и вьющиеся аэротрассы. И теперь, когда легкие наполнял немного влажный воздух, когда мягкий аромат цветов перебивал опротивевший аромат люксовых духов, сердце ее переполнялось самыми радостными и восторженными чувствами так, что прямо сейчас она была готова бросить все дела и остаться на этом самом месте на сегодня, завтра - навсегда.
В таком настроении она и вошла в кабинет председателя, оставив недовольного советника у дверей. Тут же перед ней открылось широкое помещение, похожее на вытянутую жемчужницу, освещаемую широким выпуклым панорамным окном, за которым виднелись далекие серые крыши домов Гринланда и само бушующее море. Затем в глаза бросились холодные каменные статуи, расставленные у входа в кабинет, и наконец показался возвышающийся над всем пространством пьедестал, за которым развалилась знакомая фигура правителя.
- Отец, - окликнула того девушка, полностью отдавшись милой улыбке.
- Архелия, - просипел сорванный на трибуне голос, - дорогая моя! Почему же ты не предупредила, что придешь? - заплывшее жиром лицо размякло в неловкой улыбке, и старик, аккуратно опираясь на свой величественный стол, встал и медленно спустился на пол из черного мрамора.
- Опять забыл, - легко усмехнулась девушка и налетела на Председателя, скрепив его в своих объятиях, - ведь все твоему секретарю говорила. С тобой-то ни связаться, ни увидеться теперь нельзя.
- Ой, - смущенно свалив голову на черные волосы дочери, сказал Иван Ильич, - сейчас же задушишь старика.
Тут же девушка отпрянула от толстой фигуры и решительно устремила на слеповатые, давно выцветшие глаза отца.
- Вот же негодяй! Дочь нашла свободную минутку, бросила поток, обед принесла, а он...- возмущенно протянула Архелия.
- Что ты, дочка, садись, - как ни в чем не бывало отмахнулся старик, указывая на  разместившиеся у громадного окна диваны с небольшим кофейным столиком, и будто невзначай добавил, - чем, значит, порадуешь?
Глаза девушки сверкнули радостным огоньком, и она указав на небольшой цилиндр бодро ответила:
- Лаубы.
Не теряя времени, родственники устроились перед картиной охватившего город шторма, открыли серебристый термос и в один миг  блестящий цилиндр расплылся в две тарелки, доверху заполненными темно-синем супом из Лаубов. Это блюдо было очень популярным в семье председателя и напоминало старому правителю о далеких прекрасных временах, когда он, путешествуя по галактике, сам охотился на этих ловких небольших рыбок. Тогда тело его было сильно, душа решительна и молода, но, к сожалению, теперь красили Ивана Ильича лишь дорогие мундиры и седые волосы. Именно поэтому каждая порция этого супа возвращала его в то прекрасное прошлое, каждая ложка этой синей похлебки была на вес золота.
- Ох, - с искренним наслаждением сказал председатель, откинувшись на спинку черного кресла, - хорош суп!
- А то, - улыбнулась дочь улыбнулась дочь, устроившись на небольшом кресле подле отца.
- Не скучно тебе потоком заведовать? - добродушно усмехнувшись, спросил председатель.
- Не переживай, отец, - легко отмахнулась девушка, внимательно рассматривая лицо отца.
- Слышал недавно один из твоих репортеров в эфире о нашем поражении заикнулся, - мнительно начал Иван Ильич, вытягиваясь в подобие каменного монумента.
Девушка недовольно взглянула на отца, явно не ожидав такого поворота в разговоре, но, немного подумав, ответила:
- Каждый имеет свое мнение...
- Уволь его, подобные фокусы не устраивают ни меня, ни совет, - отрезал суровым голосом председатель.
- Это мой поток, - девушку охватило свирепое возмущение, но, заметив недовольный и брезгливый взгляд отца, она решила подчиниться, заключив фразой из недалекого детства: "хорошо, папа".
- Вот и молодец, - облегченно и будто отстраненно ответил Иван Ильич, снова откинувшись на упругую кожаную спинку кресла.
В кабинете повисло молчание. Но молчание это было не из времен безмятежного счастья и умиротворения - нет, это было молчание обидного недоверия. Это было тем самым тихим призраком, что разрушает как дружбу, так и семью. Именно поэтому всеми силами Архелия хотела прервать эту нависшую пелену, вернуться к моменту встречи, когда Иван Ильич был больше отцом, чем правителем планеты. Однако было уже поздно, поэтому девушка, собравшись с мыслями, решила продолжить незадавшийся разговор.
- Значит в потоке пустить новость о скорой битве над Линганной, о которой ты говорил на собрании?
В мутных глазах правителя вдруг сверкнул страх, толстое тело дрогнуло после неумелой попытки вскочить с пленяющего кресла, и наконец вступил резкий голос, старавшийся сорваться на сиплый визг.
- Ты что сума сошла?! Что скажет, совет, советник!
- Успокойся ты, - отрезала девушка, разочарованно отводя взгляд на угрюмую серую картину Гринланда, охваченного мрачными тучами. Погода не радовала Архелию. Дождь она никогда не любила, особенно в сопровождении с громом и молнией. Почему-то всегда они приносили в ее жизнь утомительную, печальную скуку. Быть может, связано это было с тем, что  мрачные цвета не шли к ее желтому наряду, или с чем-нибудь более серьезным, однако сути это не меняло - пришедший шторм ей был не по вкусу. И, снова взглянув на омраченное беспокойством лицо отца и тяжело вздохнув, она спросила:
  - Снова этого плута Василия слушаешь?
- Да что ты... - сдавленным голосом прошипел старик, сжав правую руку в кулак, но все же, медленно выпустив пар, наигранно отшутился, - ты все та же настырная девчонка.
Вдруг на лице девушки председатель заметил еле-заметную улыбку, знакомую ему уже более тридцати лет. Тогда давным-давно, когда между ними не было разногласий, их не разделяла вертикаль власти и армада правил Линганны, он видел это прекрасную черту лица каждый день. В те далекие времена отец мог видеть прекрасную черту лица своей дочери каждый день. Тогда для него красавица в желтом была самым близким человеком на этой большой планете, однако вместе с изменениями в самом Гринланде был вынужден поменяться и сам председатель. Чтобы сдержать развернувшие свое могущество корпорации и бунтующих политиков когда-то идеалистический правитель был вынужден отстранить от себя все слабости в виде семьи, которая рано или поздно могла стать рычагом давления. Так, невзирая на все возражения Архелии, Иван Ильич отстранил свою дочь от своей жизни, поручив ей небольшое информационное агентство в пригороде Гринланда. Тогда он не мог предположить, что упорство и настырность двадцатичетырехлетней девчонки позволит  превратить небольшую конторку с слабой радиостанцией в полноценный поток, имеющий открытый доступ к чипам Линганнцев. (стоит отметить, что весь процесс получал и получает финансирование из торгового альянса) И теперь престарелый правитель обязан был считаться с мнением директора компании, контролирующей общественное мнение всего народа планеты. С одной стороны это раздражало Ивана Ильича, однако с другой он был искренне горд тем, что его любимица добилась успеха. Однако повзрослевшая девчонка все равно не давала старику покоя, вновь и вновь пытаясь приблизиться к высшему эшелону власти:
- Отец, положение дел хуже некуда. Имперцы уже в нашей системе. Если не пойти на переговоры сейчас, бои могут начаться здесь - над планетой. Думаешь народ вечно будет верить в телемарафон? Уже сейчас мои рейтинги падают, а что будет, когда о близости империи народ узнает от воздушной тревоги?  Что ты тогда собираешься делать?
Председатель нервно поморщился и сдавленным голосом ответил:
- Не твоего ума это дело. Разберись, что б на потоке крутили новости о разгроме имперской колонны и нашей ближайшей контратаке.
- Ты меня совсем не слушаешь? - лицо девушки перечеркнуло глубокое возмущение, - Я не могу больше поддерживать стабильным настроение населения. Сейчас нужен мир, иначе конец всему.
Архелия готова была еще долго убеждать своего старого отца, но, как снег на голову, послышался свист входной двери, и суховатая фигура советника скользнула внутрь кабинета. Его лицо было омрачено, очевидно, трагическими новостями, поэтому, торопливым шагом приблизившись к расположившимся  около окна, он обратился к председателю, склонив голову и смотря в темный мраморный пол:
- Господин, срочные новости с фронта.
Иван Ильич был ошарашен, как и его дочь, оба они на несколько секунд замешкались, однако секретарь, даже не думая теряться, мягким голосом продолжил:
- А вас, госпожа, вызывают в потоке. Говорят распространилась новость о наших потерях после сегодняшнего заявления на утреннем эфире. Вам стоит с этим разобраться.
Архелию охватило отвращение к этой гадкой суховатой фигуре, глуповатой растерянности отца, унылому виду стальных и порой ржавых крыш домов Гринланда. В один миг захотелось сбежать из этой надоевшей башни, которая все больше и больше походила на темницу в руках небольшой фигурки советника. Именно поэтому, через силу сдерживая презрительную улыбку, она встала с мягчайшего кожаного кресла и, собираясь уходить, наигранно спросила:
- У меня еще есть вопросы, председатель. Когда можете выделить мне время?
В ответ лишь послышалось растерянное "э...' и трусоватый взгляд в сторону натянутой улыбки советника.
- Сегодня будет банкет в "High Life", - мягким голосом начал советник, радостно сверкая тускловатыми глазками, - если у директора потока достаточно свободного времени, можете присоединиться. Всю информацию отправлю вашему секретарю.
- Прекрасно, - кисло ответила девушка и, повернувшись к  расплывшемуся в кресле отцу, добавила, - я еще не прощаюсь.
И, вновь оглянув просторный кабинет отца, одинокие каменные статуи, как верные охранники расположившиеся по периметру, желтая фигура последний раз сверкнула в мрачном помещении, и уверенной походкой проследовала к пахучим садам, оставив председателя и его секретаря в глухой тишине. Поэтому, как только послышался звук заблокированной двери, Василий, переведя заискивающий взгляд на правителя, начал свой доклад:
- Наши бойцы сдали аванпост. Сейчас имперцы перегруппировываются для атаки на Гринланд. - Взгляд председателя потупился, и, нервно облизнув высохшие губы, он начал прикусывать язык, но секретарь продолжил,  - Источники из Министерства не врали - штурм Линганны начнется вот-вот. Пора готовить удар...
- Я сомневаюсь, - колеблющимся голосом, отводя взгляд на оставленные дочкой миски, протянул председатель, - риск высок, - сомневался правитель, но вдруг советник, отбросив натянутую улыбку и понизив голос, положил суховатую руку на плечо старика и тяжело вздохнул:
- Полностью вас понимаю, но на кону жизни всех Линганнцев, вашей дочери... У нас нет выбора, господин. - заключил советник и протянул печатку для оформления приказа.
Под беззвучные вспышки грозы за безграничными окнами кабинета правителя, под неистовые струи дождя воля Ивана Ильича снова пала - отныне  план был полностью утвержден, и на дальних военных базах начали взлетать оставшиеся боевые корабли. Битва за Линганну была намечена.