На 74-м километре

                У РАЗЪЕЗДА 74-ГО КИЛОМЕТРА

                Герой Советского Союза
                Иван Митрофанович Зорин
                (Куча), 1919 - 2004.
                Командир артиллерийского
                дивизиона, 3-го
                Белорусского фронта.
                Участник Сталинградской
                битвы, освобождал
                Украину и Белоруссию.
                Награждён орденами
                Ленина, Красного
                Знамени, двумя орденами
                Отечественной войны,
                Красной Звезды и
                медалями.


                С самого начала и до самого конца войны я был на фронте, участвовал во многих больших и малых боях, но ни один из них не запомнился так хорошо, как тот, о котором я хочу рассказать.
       В первых числах августа 1942 года наш пушечный полк формировался под Сталинградом, около станции Котлубань. Ещё не закончилось формирование, как пришёл приказ, и нас срочно перебросили к станции Абганерово, куда прорвались крупные танковые силы противника, чтоб преградить путь вражеским танкам, наступавшим на Сталинград.
      Наши основные позиции были намечены в районе железнодорожного разъезда 74-го километра (от Сталинграда) в голой, пустынной степи с небольшими холмами и пологими балками. Полк развернулся на фронте шириной около пяти километров. Орудия ставили в балках.
       Я командовал взводом управления батареи, которая была ещё не полностью укомплектована - в ней было всего две пушки. Пока устанавливали орудия, я вместе с разведчиками и телефонистами пошли выбирать место для наблюдательных пунктов.
       Сведения об обстановке у нас были самые скудные. Мы знали, что впереди нас должна быть наша пехота. А где-то дальше за железной дорогой гитлеровцы сосредотачивают большие танковые силы, и нашим тяжёлым пушкам, предназначенным для контрбатарейной стрельбы, придётся вести необычный бой с танками и пехотой противника.
       Со мной были молодые комсомольцы, которые ещё не участвовали в серьёзных баталиях. Разведчик Родионов и телефонист Довженко были мобилизованы к нам на батарею в Котлубани. Тем не менее вели они себя уверенно и рвались в бой.
       Недалеко от разъезда, мы выбрали наблюдательный пункт на холме, где уже были окопы. Нашли в них брошенные ручные гранаты, бутылки с горючей смесью и собрали их на всякий случай. Окоп углубили и увеличили в сторону запада.
       Справа от нас виднелись силуэты полуразрушенных кирпичных строений, а за полотном железной дороги неподвижно стояли несколько сгоревших танков. Кругом была тишина, но изредка доносились грохот взрывов и рокот танковых моторов.
       Родионова я послал к подбитым танкам, а сам пошёл вперёд, чтобы выяснить, где находятся наши пехотинцы.  К моему удивлению, впереди я не нашёл ни одной живой души. Мой разведчик также сообщил мне о том, что впереди голое поле, за которым слышны звуки танковых двигателей. Подбитые танки - наши. За танками развороченные окопы и траншеи, в которых было много трупов гитлеровцев. Родионов вручил мне найденный им где-то в окопе немецкий автомат с заряженным рожком. На боку был заводской номер и год выпуска: 1941.
       Скоро совсем рассвело и на соседнем холме в бинокль я разглядел несколько танков. Чуть позже на горизонте появились ещё три десятка бронемашин.
       Было очевидно, что это были немецкие танки, стоявшие довольно кучно. Между машинами шныряли немецкие танкисты. Нас они не видели и вели себя беспечно.
       Я сообщил по рации об увиденном и попросил открыть по немцам огонь.
   - Стрелять запрещаю. Наблюдай пока и докладывай.
       Это меня очень взволновало. С нарастающей тревогой следил я за танками противника. Нет ничего хуже бездействия в минуты напряжённого ожидания. Уж лучше бой, чем ожидание.   
       Вдруг на холме отделились четыре танка и тихим ходом двинулись по направлению к нам. Они осторожно перевалили через железнодорожную насыпь и направились прямо на наш наблюдательный пункт.
       Не доезжая до нашей высотки примерно двести метров, танки вдруг открыли сильный огонь из пулемётов. Я посмотрел назад и увидел нашу пехоту, которая цепью выходила из лощины, чтобы занять рубеж у железной дороги. Теперь всё стало ясно: немецкие танкисты с высотки увидели пехоту.
       Я вновь по телефону попросил у вышестоящего начальника разрешения открыть огонь по немецким танкам. Но мне вновь отказали.
       Опять ждать? А танки уже в ста метрах от нас. Сейчас они займут нашу высотку, откуда им будет удобнее расстреливать наши стрелковые роты. Нас они сразу обнаружат и раздавят.
   - Что будем делать?, - растерянно спросил меня Родионов.
       На меня смотрели мои бойцы, как на боевого командира, который обязательно найдёт выход из смертельной ловушки . А я сам не знал, как быть дальше. Опыта борьбы с танками у меня не было.
       А что будет с пехотой, которая уже залегла и не сможет без артиллерии противостоять танкам.
       Чтобы спасти положение, надо было действовать решительно. Я мгновенно подготовил данные для стрельбы по нашей высотке, рассчитывая, что пока передам команду на батарею, танки подойдут к нам вплотную.
       И вот подаю команду: "Огонь!"
       Над нами с резким свистом пролетел снаряд. Я невольно пригнулся и замер в окопе. Затем грянул оглушительный разрыв тяжёлого снаряда между нами и танками, которые уже подошли довольно близко.
       И вот странно: смерть была рядом, ведь следующие снаряды могли накрыть нас без шансов выжить. Но на душе стало легче. Мы не будем ждать, и будем бить фашистов. А там пусть меня наказывают, за открытие огня без приказа.
       Я увеличил прицел и живо скомандовал:
   - Беглый огонь!
       Когда разрывы снарядов прекратились, мы снова увидели танки, которые срочно уходили за полотно железнодорожных путей. Я срочно перенёс огонь по скоплению танков на соседний холм.
       Снаряды ложились кучно, и скоро высотку и танки заволокло густым дымом и пылью. Прошло немного времени, и мы разглядели, как горят два танка и два стоят неподвижно. Затем один из горевших резко взорвался и его башня с силой отлетела в сторону. Остальные танки срочно ушли, чтобы не попасть под огонь нашей тяжёлой артиллерии.
       Таким образом, нам удалось спасти пехоту и сорвать наступление гитлеровцев. Мы ликовали и радовались, забыв про приказ не открывать огонь.
       После боя мне позвонил командир полка. Я приготовился к нагоняю, а он весело сказал:
   - Ну, лейтенант, молодец! Правильно, что не испугался взять на себя ответственность. Немцев отогнали благодаря тебе. Теперь не пускайте их дальше.
       За этот бой я был представлен к награде и вскоре получил орден Красной Звезды.