Редька

      Мы жили с ним в одной хате несколько месяцев, шконки были рядом. Много говорили о жизни, вере, женщинах (в тюрьме невозможно не говорить о женщинах). До неволи он был востребованным айтишником, создавал серверы и опции для геймеров. Звали его Жека…
      Преступление было совершено вместе с любимой. Они ехали в такси, он – на переднем сиденье, она – на заднем. Она заступилась за Женю, когда возникла горячая перепалка между ним и водителем. Заступничество закончилось тем, что водитель умер. Нежданный для всех взрыв судьбы: водитель такси покинул плоть, а парень и девушка оказались в СИЗО по особо тяжкой статье…
      Судебные заседания по их делу выходили на финишную прямую. Он понимал, что получит большой срок, очень большой, поэтому разговоры наши были о главном – о смысле всего происходящего, Боге, вере, молитве. У него был православный молитвослов, там в молитвах сподвижников использовались старорусские обороты речи, часто непонятные айтишнику. Он просил меня превратить эти молитвы в понятные для него тексты, чтобы из этого понятного выбрать себе молитву. Я, конечно, помог ему сделать это и спросил:
      – Зачем тебе такой сложный путь к молитве?
      – Почему сложный? Это молитвы святых, проверены временем. Этими молитвами они спасали себя и других, совершали исцеления.
      – Они все творили главную молитву, оставленную, как говорит Евангелие, Иисусом.
      – А для чего тогда в молитвослове много других молитв?
      – Ну… Верующий творил «Отче наш», а потом что-то искренне добавлял от себя, складывалось его личное обращение к Отцу, его личная молитва. Церковь определяла святыми тех, кого почитали за их внутреннюю чистоту, праведность. Их молитвы включались в разные каноны, полагая, что такие молитвы обладают особой силой. Люди брали эти молитвы и творили их с особым отношением. Если веришь, – конечно, молитва помогает… Но для чего сегодня адаптировать под себя непонятные тебе слова молитвы из прошлого? Не лучше ли искренне, от сердца обратиться к Отцу своими словами? Думаю, в этом больше глубины.
       – А ты как молишься?
       – Творю общую молитву, её дал Учитель, которому полностью доверяю. Слова молитвы мне хорошо понятны, поэтому сопровождаю её воображением. Потом молюсь своими словами – и во укрепление собственных сил, и во укрепление сил ближних. Ближних, конечно же, представляю зримо.
      Он попросил мою молитву – она по объёму больше, чем «Отче наш», – прочитал. Она была ему понятна. Но он не рискнул пользоваться ей, возможно потому, что по версии следствия по нашему делу и тех, кто замутил это дело, я являлся «тоталитарным сектантом». Что это такое, ему, как и мне, не было понятно, но звучало как-то устрашающе. Он решил остановиться на молитве «Отце наш». Я поддержал его решение – выбор должен быть в таком деле самостоятельный, искренний, с доверием, а значит, посильный. Но мою молитву он оставил при себе – она была на открытке размером с календарик. Тогда же я подписал ему с искренними, добрыми пожеланиями свободы свою первую тюремную книжечку со стихами и миниатюрами «Песни из неволи». Она сочинялась, когда наши шконки находились рядом…
      Прокурор запросил ему 23 года. Суд остановился на девятнадцати. Его девушка, подельница, как здесь называют, которой было 24 года, получила 14 лет.
      В те дни я сказал ему о своих ощущениях – его срок неволи по каким-то причинам будет недолгим…
      Меня перевели в другую камеру, он уже без меня получил утверждение приговора и уехал на лагерь…
      Спустя несколько месяцев услышал от арестантов, что Женя ушёл в «Вагнер» при первом же после начала СВО наборе в ЧВК…
      Прошло ещё не менее полугода – праздничное известие: он вернулся домой живым и почти невредимым, свободным от уголовного срока и с государственными наградами, и ищет возможность общения со мной.
      И вот однажды, среди Вечности, благодаря тюремной взаимовыручке, слышу знакомый, внешне спокойный голос.
      Женя пробыл на лагере совсем недолго, успел научиться шахматам и увлечься ими. На СВО решил быть медиком, полагая, что при таком выборе будет меньше опасности для жизни. В реальности оказался в медиках – штурмовиках – судьба лучше знает, каких испытаний мы достойны. Не буду здесь касаться его боевых подвигов и испытаний, он вернулся домой с нетяжёлым осколочным в ногу.
      – Вы представляете, я там Саню Якута встретил! Помните его? – Женя общался со мной на «вы».
      – Конечно, помню. Он ведь встречал меня в хате, как положено в порядочной среде, да ещё нижнюю шконку уступил… Стихи любил наизусть читать. Сердечный парень.
      – Ковыляю я по госпиталю, смотрю, мне кто-то с конца коридора рукой машет… Саня! Встреча до слёз…
      – Он ведь на лагерь к себе в Якутию уехал… Надо же так встретиться!
      – Он оттуда сразу в «Вагнер» и рванул. Он – из Якутии, я – из Новосиба, а встретились там, в госпитале. Теперь постоянно на связи.
      – Он вернулся домой в Якутию?
      – Да, вернулся, свободным, без судимости, с ветеранскими льготами… Но Вы ж знаете Саню – не усидел, снова пошёл на СВО, заключил контракт и снова там. Вчера созванивались: пока там тихо, шутит, что на весеннем солнце загорает. Говорит, как всё закончится, поедем в гости к Вадиму Редькину, будем вегетарианский шашлык жарить.
      – А твои планы?
      – Возвращаться на фронт не планирую. И в СИЗО не собираюсь. Уже работаю по своему прежнему профилю. И с женщиной живу – друзья познакомили. Льготы все получил, участок земли тоже. Судимости нет. Теперь хоть в МВД работай, – улыбался Женя. – А помните, вы мне предсказали, что не буду отбывать свой срок? Так ведь и вышло.
      – Было такое. А молитву творишь?
      – «Отче наш» на зубок – хоть ночью разбуди. Там без молитвы никак… И вашу молитву храню.
      – Главное, к Отцу обращаться. У этих молитв один Источник.
      – Ваша молитва, на открытке, всегда со мной, и в боях тоже… И ваша книжка, которую вы мне тогда подписали, цела, и тоже со мной.
      – А как та девушка, твоя подельница, с кем вы в такой узел судьбы попали?
      – Езжу к ней на лагерь каждый месяц. Женщине, с которой живу, честно сказал, что буду ездить, человека не оставлю, по-другому никак. Она приняла это. И та, которая в лагере, тоже знает, что живу с женщиной, и относится с пониманием.
      – Молодец, Жека! Мудрость нашла тебя.
      – Да, сейчас у меня только две женщины, и я их стараюсь не обманывать. Мы когда-то с вами разговаривали, что женщинам лучше говорить правду, меньше будет неприятностей. Так, правда, легче жить.
      – Рад за тебя. И за твоих женщин тоже.
      – И вот ещё… такой момент. Это был знак для меня, что всё идёт как надо. Там, в «Вагнере», позывной давали. Но ты не сам выбираешь, а компьютер выбрасывает. Мне выпало «Редька»! Представляете?! С этим позывным и провоевал.
      
      10.06.2024