Чер Мелкон

         На душе Мелкона было тревожно, он испытывал необъяснимо странное чувство. Предстоящая дорога занимала определенное время, но это не могло стать причиной его беспокойства. Он неоднократно проделывал путь из Орду в Сухум. Однако, сейчас в мире воцарился хаос и при мысли о том, что придется оставить семью в такое неспокойное время, его охватывало сильное волнение. Отменить поездку он не мог, прошлогодний табак нуждался в реализации, благополучие его дома зависело от этого.  Да и на дворе уже осень, совсем скоро у него не будет времени заниматься торговлей.
     Культура выращивания табака очень трудоемкая, начинается в середине февраля и тянется до поздней осени. Каждый этап требует особого внимания. Чтобы в конце года получить табак высшего сорта с насыщенным ароматом, необходимо из семян вырастить хорошую рассаду и вовремя пересадить на открытый грунт. За сезон несколько раз нужно прополоть, освободить грядки от сорняков, помолиться Богу о своевременном орошении полей дождями. Табачные листья собирают по мере созревания, поднимаясь от основания растения вверх к макушке. Важную роль играет сушка: лучше сушить под солнечными лучами, избегая намокания и влаги.  Бережно хранить высушенный табак. Несмотря на то, что сушеные листья хранятся довольно долго, около десяти-двенадцати лет, влажность в помещении имеет большое значение: при высокой влажности листья становятся мокрыми и покрываются плесенью, чернеют, а при сухости становятся ломкими и сильно крошатся. Таким образом, теряется товарный вид и вкус. Мелкон хорошо знал все тонкости табачного дела; его семья давно занималась табаководством, поэтому он торопился благополучно и вовремя доставить товар.
       Турецкий табак отличался от других качеством: он сушился только под воздействием солнечных лучей, имел пряный вкус и сладковатый аромат. Везти его в Абхазию было намного выгоднее, поскольку Абхазское княжество вошло в состав Российской империи, где табак стал самым приемлемым и ходовым товаром.  Хотя в последние годы вынужденные переселенцы из Турции – армяне и греки - занимались выращиванием табака, его все равно не хватало; многие торговые дома абхазских промышленников по-прежнему закупали турецкий табак у знакомых поставщиков.
 Ранним утром Мелкон разместил прессованный табак в специальные тюки для перевозки, на палубе небольшого судна, и сам пристроился рядом, облокотившись спиной к тюкам. Ночь уступила место восходящему солнцу, земля просыпалась и наполнялась жизненной энергией.  Осень оказалась теплой и приятной. В последние дни приготовлений в дорогу Мелкон не нашел свободной минуты для сна. Он вдохнул полной грудью свежий воздух и окинул взглядом Понтийское побережье; природа вокруг была окрашена разными цветами. Восхищаясь красотой, он незаметно опустил тяжелые веки. Ему предстояло плыть чуть более суток, некоторое время заниматься сбытом товара и вернуться, но чем дальше он отплывал от дома, тем больше его беспокойство усиливалось.
          В Сухумском порту Мелкон рассчитался за поездку и стал подыскивать арбу с четырьмя колесами, чтобы поместить сразу весь товар.  В длинную телегу с железными осями запрягали двух лошадей, она была весьма удобна для возки тяжестей. Он договорился с извозчиком насчет платы и поехал по набережной к торговым рядам. В больших торговых домах имелись гостиные дворики, где могли остановиться крестьяне, привозившие сельскохозяйственный товар на продажу, а также торговцы из дальних мест. Такой вариант Мелкона очень устраивал. Он снял комнату и оплатил за неделю вперед.
               
          Мелкон не ведал, что произошло в мире за последние дни, он всем своим существом погрузился в реализацию товара. После удачного сбыта торопился домой. К его удивлению, порт пустовал. Обычно Мелкон нанимал частные турецкие катера, они охотно занимались перевозкой, но теперь ни одного судна не было. «Что могло произойти?» - с беспокойством подумал он и направился к железной пристани, на которой сидели двое мужчин и удочкой ловили рыбу.  Приближаясь к ним, он спросил у них на ломанном русском языке, не в курсе ли они о причине отсутствия катеров. 
- Видимо ты не знаешь о последних событиях? - заговорил один из мужчин, повернувшись к нему.
- Российская империя объявила войну османам, и похоже, турецкие катера теперь долго не будут появляться на наших берегах.
 Неожиданная новость обескуражила Мелкона, такого поворота событий он не ожидал. Ничего не ответив мужчине, Мелкон тревожно уставился вдаль за горизонт, где оставалась его семья…
               
      Природа в Абхазии была удивительной красоты, здесь не чувствовалось, что в мире идет война. В середине весны почти весь город утопал в цветах. Эвкалипты, кедры, кипарисы, чайные кусты издавали пьянящий аромат. Белоснежные лебеди, кричащие чайки над морем,запряженные буйволы с привередливым характером, придавали городу особенный неповторимый колорит. Запах дыма настоящего табака и черного обжаренного кофе заманивали прохожих в кабаки. По набережной в ряд выстраивались торговые дома, гостиницы, дворцы с красивыми фасадами и подвесными балконами, во дворах были колодцы для питья. Архитектурный облик Сухума в начале 20 века напоминал маленькую Грецию; обустройством города на ряду с русскими предпринимателями, занимались греческие богатые купцы и промышленники.  Однако город не всегда имел такой цветущий и опрятный вид: в 70-е годы 19 века, после  русско-турецкой войны Сухум очень сильно пострадал. Турецкие войска, покидая город, сожгли его дотла.  Российская империя за участие в войне на стороне Турции принудила абхазское население покинуть город и прибрежные зоны; многие абхазы тогда убежали в Турцию. Сухум и его окрестности совсем обезлюдели, опустели сёла.  Российская империя была заинтересована в заселении Абхазии русским населением как самым надежным в военно-политическом отношении контингентом. Но успехом эта колонизация не увенчалась. Тропический климат, сырость, малярия и цинга плохо влияли на колонистов из России; люди умирали целыми селами, а с ними и животные.  Чудом оставшиеся в живых переселенцы возвращались обратно на среднюю полосу, тогда их места начали занимать мегрелы из Западной Грузии. Российскую власть не устраивала массовая миграция из Самегрело; русские князья и предприниматели сопротивлялись заселению мегрелов в Абхазию и отправляли их за пределы реки Ингури. Однако это не смогло остановить поток переселенцев; они возвращались еще интенсивнее.

      Шел пятый месяц пребывания Мелкона в Сухуме. Он устроился работать на табачную фабрику в надежде, что скоро война закончится и все встанет на свои места. Другие пути выезда из Абхазии он не искал и теперь очень жалел об этом, потому как конца войны не предвиделось, наоборот, она принимала более масштабный характер и все больше стран оказались втянуты в неё. 
      Апрельские события 1915 года в Османской империи для Мелкона стали настоящим потрясением. Когда первая волна армянских беженцев из Амшена прибыла в Абхазию, Мелкон решил выехать в Россию и оттуда, уже любым способом,  попробовать добраться до Трапезунда. А там и до Орду рукой падать. Он сильно переживал, боялся, что не застанет своих близких живыми: по рассказам беженцев, армянское население в Турции оказалось в настоящем аду, и ничего хорошего ожидать не стоило.
       Путь от Сухума до Севастополя занял несколько дней. Мелкон подумывал найти военный корабль, который согласился бы взять его на борт пассажиром. Но осуществить желаемое оказалось не так-то легко.
Он уже целую неделю бродил по порту в поисках судна и каждый раз натыкался на неудачу. «Мы не занимаемся перевозкой гражданских лиц»,  - коротко отвечали ему и удалялись, показав, что разговор окончен. Офицер с очередного корабля так же отказал в просьбе Мелкону, но ему необходимо было попасть на судно, и он решился на отчаянный шаг.
-Ты что, под трибунал захотел? - крикнул ему офицер, заметив, как он тайком пытался пробраться на палубу.
- Мне теперь все равно, - поникшим голосом ответил Мелкон.
 Офицер быстрыми шагами подошел к нарушителю, чтобы приказать немедленно покинуть территорию, но, увидев перед собой жалкого, загнанного в угол человека, лицо которого выражало сильное отчаяние, а опустошенные глаза тонули в глубокой печали, остановился и тихим сочувственным голосом произнес:
- Тебе нет смысла возвращаться в Турцию.  Ты не в силах что-то изменить. Там христианскому народу сейчас очень плохо; страшно даже подумать, что творится. Уголовники, умышленно освобожденные из тюрем, совсем потеряли контроль. Турецкая власть охотно поощряет любое злодеяние против армян; правительству важнее достичь задуманной цели, а какой ценой - совершенно их не беспокоит. Я как понял, ты армянин? - не повышая голоса, так же тихо спросил офицер.
-  Да, - еле сдерживая свои эмоции, выдавил из себя Мелкон.
Слова офицера как нож вонзились ему в сердце. Он застыл на месте, окруженный  бездной тишины. В его душе царила безысходность, словно густой туман, который не давал видеть ему выход из темного лабиринта, в котором он оказался. Он ощущал, как с каждой минутой безысходность становилась все более тяжелой и непреодолимой.
Первым нарушил молчание офицер.
- Ты говоришь по-турецки? 
- Я одинаково хорошо говорю на турецком и на греческом, - ответил Мелкон.
«Может доложить капитану о данной ситуации… Нам бы не помешал подручный в Понте, хорошо владеющий языками и знающий местность», - подумал офицер.
После долгих и подробных расспросов, капитан удостоверился в правдивости слов Мелкона и принял его в командный состав младшим матросом второго класса.
      Начиная с февраля 1915 года Российский Черноморский флот постоянно  наносил удары по Трапезунду и другим портовым городам Турции. Огонь из крейсеров и миноносцев уничтожал множество судов, парусников, лодок. Трапезунд сильно пострадал: возникали пожары, часть населения покинула город, но взять его, не смотря на значительные разрушения, пока не удалось.
       Прошло еще несколько месяцев до того как Мелкон оказался в Орду. В конце осени 1915 года двух лазутчиков российского флота с особым поручением и Мелкона, как сопровождающего, посадили в шлюпку и поздней ночью высадили на берег.Важное сообщение предназначалось командиру Джаник-Ордуйского сопротивления. С момента погрома армянских сёл, Джаник-Ордуйские армяне, в основном из сельских мест, семьями уходили в горы и вели партизанскую войну против Турции.
   Мелкон хорошо знал территорию, но не смотря на это, они долго блуждали. Найти месторасположение отряда оказалось невозможным, пока дозорные сами не вышли на них. В письме говорилось о месте и времени посадки армянских беженцев на российское судно. Командир Джаник-Ордуйского движения просил Российский флот помочь вывезти детей, стариков и женщин. За короткое время отряд сильно расширился: очень много семей с детьми, боясь за  жизнь, присоединились к отряду. Содержать такое количество людей и вести постоянные бои против турецких аскеров у фидаинов не было возможности.
 В глубине души Мелкон надеялся встретить в отряде знакомых и разузнать хоть что-то о родных. Но неожиданное столкновение взглядами с дальним родственником, разрушило последнюю надежду услышать обнадеживающую весть о своей семье. Произошедшее оказалось настолько трагичным и ужасающим, что в первую секунду Мелкон не мог поверить в услышанное, словно его мир разрушился на мелкие кусочки, и кровь застыла в жилах. Ему вдруг так остро, до невозможности, захотелось оказаться дома, что не смотря на уговоры окружающих, он не стал слушать никого и направился в сторону Орду, уже за полночь.
       Полуразрушенный дом Мелкона стоял на окраине города как свидетель мерзких злодеяний человечества. Его стены были покрыты сажей и копотью, крыша обвалилась полностью, стекла разбиты, кругом пустота и тишина. Только лунный свет сквозь щели пробивался внутрь, создавая призрачные тени на обугленном полу. Совсем недавно здесь царила жизнь, веяло теплом и детским смехом. От угнетающей картины родного очага сердце Мелкона разрывалось на части; отчаяние и горечь наполнили его душу, он ощущал пронизывающий холод в каждой клетке своего организма и не мог простить себя за утрату самых дорогих и невинных людей. Он всматривался в разрушенную жизнь близких и пытался найти хоть какой-то смысл в этом бесчеловечном поступке.
   "Почему в нашем тесном мире, где все взаимосвязано и каждый человек зависит от другого, мы так агрессивны друг к другу?"-  думал Мелкон. "Почему мы считаем себя выше и лучше тех, кто стоит рядом с нами, не пытаясь понять их сущность подобную нашей?
Может быть, причина в нашей природе, врожденной эгоистичности и стремлении к лидерству. Мы всегда хотим быть лучше других, выделяться из толпы, иметь больше и властвовать над другими. Но в этой борьбе за лидерство мы забываем о том, что мы все люди, с одинаковыми чувствами и потребностями."

     Мелкон долго стоял в раздумьях, злясь на свою беспомощность, еще только начиная осознавать каким одиночеством обдала его жизнь. После тяжелых мыслей он поднял голову и огляделся вокруг; его взгляд упал на сохранившийся погреб в участке. Мелкон подошел близко и отворил дверь. В ночной тишине она сильно заскрипела, будто почуяла приход хозяина. Её дверные петли протянули тревожный шёпот, который проник в закоулки души Мелкона. Старая дубовая дверь, свидетель недавней трагедии, как-будто пыталась рассказать хозяину грустную историю, запечатленную в ее деревянных досках.
Мелкон шагнул внутрь и осмотрел помещение. При лунном свете он увидел мешки с сухофруктами, висевшие с потолка посреди погреба. На полках, которые смастерил когда-то сам по просьбе жены, стояли медные котлы, деревянные тазики и всякая домашняя утварь, которая не имела никакую ценность для грабителей, потому и осталась нетронутой.
Мелкону до невозможности захотелось лечь на одну из полочек и забыться. Но ему необходимо было до утренних сумерек незаметно вернуться в отряд. Он собирался выйти из погреба, как вдруг услышал шаги, будто кто-то следил за ним из темноты. Он застыл в дверях и внимательно стал вслушиваться в тишину. Сердце его забилось сильнее, в ушах раздался шум. Ему показалось, что кто-то позвал его по имени. Ощущение невидимой угрозы заставило Мелкона взяться за нож и медленно повернуться в сторону звука. Перед ним стоял его друг детства Павло Милонас, который всегда появлялся внезапно, как и сейчас. Радость встречи и горечь охватили сердце Мелкона; он крепко обнял друга и впервые за это время на глазах у него появились слезы.

      В 17-18 веках Орду был небольшим городом, населенным преимущественно понтийскими греками и окруженным многочисленными армянскими селами.  Город основан в 8-ом веке до н.э. как Котиора, колония Милета на Черном море. В конце 19-го века после русско-турецкой войны здесь стали селиться турки - беженцы с Кавказа, из Грузии. Уже в начале 20-го века в Орду проживало большое количество мусульман. Численность коренного народа греков с каждым годом уменьшалась. После геноцида армян 1915 года и геноцида понтийских греков 1923 года, оставшиеся в живых армянское и этническое греческое население переселились в Абхазию, Россию и Грецию. Сейчас Орду населен этническими турками, армянами мусульманами (хемшилами), грузинами мусульманами (чвенебури) и немногочисленными потомками оставшихся греков.
       Дома Мелкона Крбашци и Павло Милонаса стояли рядом. Друг от друга их разделяло большое поле Мелкона, где его семья выращивала табак, огородную культуру, садовые деревья и кустарники. 
 - Появляться здесь для тебя слишком опасно, - произнес Павло, -  но, зная твой характер, не смотря на серьезное положение я верил, что ты обязательно вернешься.
Мелкон буквально в двух словах ввел его в курс дела, рассказал о том, как ему удалось вернуться.
- Власти сочли дезертирами всех уклоняющихся от армии. После объявления Россией войны, мужчин стали массово призывать на службу. Меня не забрали только из-за хромоты. Чиновники не поверили твоей семье, что ты в отъезде; решили, что примкнул к русским…- после упоминания о семье, Павло промолчал, не зная, как далее донести до Мелкона происходящее здесь. Спустя мгновение, он молча взял его за руку и повел за собой к тутовому дереву.
- Здесь покоятся твои близкие: родители и супруга. - тихо произнес Павло, и снова между ними образовалась пауза.
Мелкон,не услышав ни слова о дочках, боялся спросить, что с ними произошло. Подумав о страшном, что, возможно, они в плену у турок - он почувствовал сильное жжение в сердце и нехватку воздуха. Павло,увидев полуобморочное состояние друга, поспешил сообщить, что Лусик и Маник живы… От услышанного Мелкон весь напрягся.
- Когда я прибежал к дому, он уже горел, - продолжил Павло. - Янычары после убийства подожги дом и ушли. Я успел вытащить родителей и супругу; они были мертвы. Девочек не нашел, искать их в доме дальше возможности не было, огонь охватил все помещения. Я решил похоронить умерших и заглянул в погреб за киркой и лопатой, там и нашел девочек. Они от страха забились в дальний угол. Сильно напуганные,совсем не понимали, что происходит. Мне пришлось потратить немало усилий, чтоб немного их привести в чувства и попросил сидеть молча до моего прихода. Вечером без лишних свидетелей я забрал детей к себе.
      Как сладкие звуки - слова друга
доходили до сознания Мелкона. Он стоял на месте ошеломленный от неожиданно хороших новостей и чувствовал, как в каждой клетке его организма снова появляется желание жить. Вдруг, не произнеся ни слова, он вскочил с места и быстрыми шагами направился к дому Павло. В состоянии аффекта Мелкон не мог сдержать волнение, которое захлестнуло его с головой. Павло побежал за ним, еле волоча за собой хромую ногу, уговаривая его не делать этого.
-  Сейчас встречаться с девочками нельзя, это безумие и очень опасно не только для тебя и девочек, но и для моей семьи, - пытался остановить его друг.  Но мысли крутившиеся в голове Мелкона как злой вихрь не давали ему остановиться и разобраться в словах друга. В его душе доминировало одно чувство - неистовая тяга к дому Павло. Он бесконечно жаждал увидеть своих дочек воочию, но чем обернется его слабость для близких ему людей, не задумывался.  Только добежав до калитки Мелкон замер и оглянулся по сторонам, понимая какую опасную ситуацию создал.
- Тебе пора возвращаться в горы, - довольно жестко произнес Павло.
- В назначенный час я сам их приведу в отряд. Мы и еще несколько греческих семьей, женщины с детьми покидаем родину. С момента возникновения партизанского движения, греки в окрестностях Орду стали помогать армянским братьям.  Мы ждали ответ от российского флота, чтобы переправить немощных в более благополучное место для жизни. В горах многие могут не пережить эту зиму.  Я из разумных соображений никому не рассказывал о спасении девочек. Надеюсь, ты меня понял и, пожалуйста, не делай больше опрометчивых поступков.
Мелкон молча обнял друга в знак благодарности и быстрыми шагами скрылся из поля его зрения. После ухода Мелкона, Павло тяжко вздохнул и подумал, оглядевшись по сторонам «надеюсь нас никто не увидел.»
          Листья тутового дерева, покрывавшие могилу, неподвижно лежали под лучами заходящего солнца. Ветер шептал тихую молитву, унося к небесам последние слова прощания. Мгновения прошлого мелькали перед глазами Мелкона. Не смотря на обещание другу, удержаться от глупых поступков, он не мог упустить шанс еще раз возвратиться к себе домой, чтобы навсегда попрощаться с окружающей пустотой местности, которую считал родным очагом. Его сердце пульсировало от горечи, он не знал, что ждет его впереди. Именно здесь, среди знакомых холмов и лесов, он чувствовал себя действительно дома. Все запахи, звуки и цвета этого места были ему так знакомы, что он уже не мог представить свою жизнь без них. Мелкон собрался уходить, но внезапная мысль остановила его и направила в погреб. Он  взял из погреба мешки и повернул в сторону леса. Мелкон успел отойти на приличное расстояние от дома, как услышал шаги за спиной и почувствовал дуло ружья.
- Мустафа, вот удачно подвернулась нам эта псина. Смотри не выстрели случайно;  нужно доставить его живым,- услышал он турецкую речь, - из него можно извлечь много полезной информации. 
Сердцебиение Мелкона участилось, его мозг начал лихорадочно думать, пытаясь сообразить, что делать. В голове мелькнула глупая мысль о побеге. Ему совсем не хотелось так бессмысленно расстаться с жизнью. Однако здравый смысл быстро вернулся к нему, и вместо страха в душе закипела злость. Нет у него права быть слабым. Он спокойно поднял руки и медленно повернулся к ним лицом. Турки держались очень развязано. Тот же голос приказал Мустафе обыскать Мелкона на наличие оружия и проверить, что в мешках. Мустафа уверенный, что владеет ситуацией протянул свое ружье второму турку и даже не понял как за доли секунды нож Мелкона вонзился ему в бок. Он упал на землю пытаясь вытащить  нож, кровь из раны залила его руки, одежду. Другой турок, не успев нажать на курок, получил сильный удар кулаком меж глаз и потеряв сознание, грохнулся на землю. Мелкон затерялся в лесу. Ему было не по себе от этой ситуации. Он остановился отдышаться от быстрого бега и стал прислушиваться, нет ли за ним погони. Только поздней ночью появился в отряде, чтоб сократить до минимума возможную опасность. Павло, обеспокоенный отсутствием Мелкона, ждал его на пограничной зоне.

        В конце ноября 1915 года, в сопровождений вооруженных фидаинов, беженцы из Орду и окрестностей поднимались на палубу российского корабля. Мелкон подошел к трапу последним, через плечо у него висели два мешка, связаные меж собой кожаным ремнем. Младшую дочь-Маник он держал на руках, старшая - Лусик шла рядом, крепко схватившись за подол отца. За год отсутствия Мелкон сильно изменился, девочки с трудом признали его. Только светлые глаза на лице напоминали папу. На палубе Мелкон присел рядом с семьей Павло; его супруга, трое старших дочерей и два сына подвинулись, освободив место для девочек. Мешки, которые привлекли всеобщее внимание, Мелкон пристроил к стене. Кто-то не удержался от любопытства и спросил, что же такое у него в мешках.
- Чер(сухофрукты)-  спокойно ответил он.
 Ответ Мелкона показался забавным и собеседник тут же прикрепил за ним прозвище «Чер-Мелкон», вызывая всеобщий смех. Иные посчитали бы просто нелепым в такой момент тратить силы на перевозку не столь уж важного. Лишь Мелкон понимал значение сухофруктов для него, он чувствовал в них сохранившееся тепло рук своей супруги, которая так кропотливо высушивала их. Каждая изюминка, каждая черносливка, каждый кусочек абрикоса были сделаны с любовью и заботой. Они напоминали ему образ жены: её нежные руки, улыбку, которая так умело оберегала семью…
       Черные тучи собрались на небе, создавая тревожную обстановку. Корабль   медленно поплыл по морю, направляя курс в неизвестное будущее. Образовалась многозначительная тишина: народ оторванный от своей земли, ощущал себя частью чего-то неведомого, даже маленькие дети, прочувствовав состояние взрослых перестали плакать. А корабль, все дальше и дальше увозил от родного берега, безнадежно уставших и измученных людей, отставляя в забвении их дома души и могилы предков…