17 июня 1953 года в Берлине. Дата истории

В мае 2007 года мы впервые приехали в Берлин, столицу объединённой Германии. Заехали в город на автомобиле с северо-запада, со стороны Ораниумбаума. Я был уверен,  что неплохо ориентируюсь в Берлине, примерно знаю, где аэропорты, где Моабит, известный по судьбе татарского поэта Мусы Джалиля, где находится клиника Шаритэ (там рожала русская радистка Кэт из сериала «Семнадцать мгновений весны»), где Бундестаг, в прошлом рейхстаг, куда стремился каждый советский воин-освободитель,  где Александерплатц, а где Трептов парк  с памятником русскому солдату со спасённой   немецкой  девочкой на руках.

Мы выехали на прямую магистраль, далеко впереди мелькнули силуэты Бранденбургских ворот и Бундестага, рейхстага военных лет.

И тут  я увидел, что мы катим по  Stra;e des 17. Juni. Никто в тот момент не смог мне объяснить, что это значит. Вскоре я получил  ответы, но далеко не все, и я постепенно накопил массу фактов на русском и немецком языках в альбомах, справочниках, рекламных проспектах и энциклопедиях...

В мае 2023 года я решился  ответить на возникшие передо мною вопросы, сделал кое-какие заготовки, но понял, что и через 70 лет остаются совсем не выясненные вопросы.

Но главное в том, что 17 июля 1953 года - очень знаковое событие мировой истории. Сейчас я понимаю, что это мероприятие восточных немцев было тщательно подготовлено и разведками западных стран, и Москвой, то есть в Кремле были люди, заинтересованные именно в таком конфликте и даже сумевшие использовать его в своих собственных интересах. Но у меня нет доступа к секретным документам, уровень познания немецкого языка тоже не даёт возможности вникать в детали, читать специальную литературу, потому я намерен изложить известное мне так, как я это понимаю.

Официально считается, что «17 июня 1953 года в ГДР» — это  экономические выступления рабочих в июне 1953 года в Восточном Берлине, переросшие в политическую забастовку против правительства ГДР по всей стране. В хрониках и справочниках, выпущенных на территории Западной Германии, эти события обозначены словом  Aufstand – «восстание», а в источниках ГДР они обозначены словом   Streik – «забастовка», «стачка». Разница заметная.

Удивительно, но мы в школе и в вузе на уроках и лекциях по истории СССР и КПСС этой темы почти не касались или говорили бегло, без деталей,  о  «фашистской вылазке». А вот на западе всегда  рассматривали это событие до малейших деталей, видя в нём не просто «рабочее  восстание» или «народное  восстание», а мощное орудие, инструмент  борьбы с коммунистическими режимами. Практически во всех западногерманских хрониках на немецком языке отражено это событие довольно серьёзно. 

Волнения произошли в Берлине, а разговор о них начну со своих детских воспоминаний о магазинах Кыштыма. Кстати, мой родной город стоит на одной широте с Москвой (соответственно 55, 42 и 55,55 градуса северной широты, а допустим, Берлин и Минск на сотни километров южнее, соответственно 52,31 и 53,9 градуса северной широты). После войны прошло 8 лет. Карточки были отменены в 1948 году, но очереди сохранялись ещё долго.

В Кыштыме был очень богатый магазин, в народе его называли «гастроном в Большой улице». В нём до 1955 года было практически всё. Конфеты, наверное, сотни наименований, кофе молотый, в зёрнах и зелёный по цене от 90 до 100 рублей. Много сортов перца. Какие-то консервы. Я часто заходил в него именно посмотреть, потому что в первом и во  втором классе учился в школе буквально в двухстах метрах от этого магазина.  В подвале продавали колбасы, рыбу немыслимых сортов, икру в эмалированных лотках, она была  красная, чёрная, белая, желтая… А вот очередей не было, поскольку всё было очень дорого. Очереди были за свежим хлебом, за дешёвыми костями в киоске от мясокомбината, за мукой. Но всё это продавалось в других магазинах и других торговых точках.

Помню при прогулке по центру города с отцом и матерью, мне однажды  в этом гастрономе купили шоколадку в форме паровозика. Потом меня отец посадил на свои плечи, и я вырубился до самого дома.

В начале 50-х годов  в СССР начали внедрять  контроль  за ценами на основную продукцию: продукты и потребительские товары. Сперва 1 марта, а потом 1 апреля в газетах «Правда» и «Известия» печатали основные продукты и их цену для всей госторговли страны. Я помню, как мать хранила такую газету и что-то подсчитывала, отправляясь за покупками. Последний раз указ о снижении цен на перечень основных товаров был опубликован  1 апреля 1954 года. Взрослые считали такую политику правильной, ведь контроль за ценами помогал самым бедным лучше жить, они надеялись, что и при Маленкове и Хрущёве продолжится политика Сталина. Но,  увы…

Переломный момент в развитии СССР произошёл после смерти Иосифа Виссарионовича Сталина  5 марта 1953 года.

В немецких хрониках я обнаружил, что в СССР к власти пришёл триумвират: Георгий Максимилианович Маленков, Лаврентий Павлович Берия, Никита Сергеевич Хрущёв.

Во власти ГДР в то время тоже был триумвират: Вальтер Ульбрихт, Вильгельм Пик, Отто Гротеволь.

Напомню, что в июле 1952 года на II конференции Социалистической единой партии Германии (СЕПГ) генеральный секретарь Вальтер Ульбрихт  провозгласил курс на «планомерное строительство социализма», что сводилось к последовательной советизации восточногерманского строя: мерам против мелких собственников и частной торговли, массовой  национализации предприятий.

От фермеров, к примеру,  потребовали вступить в сельскохозяйственные кооперативы. В промышленности повышение налогов вело к вытеснению с рынка ещё существовавших частных предприятий. Деятельность многих мелких собственников криминализировалась: они не соглашались и оказывались вне закона.  В течение года число заключённых выросло с 31 до 66 тысяч человек.

В сфере идеологии руководство также усилило классовую борьбу. Аресты в среде политиков из числа христианских демократов  и либеральных демократов были призваны урезонить эти гражданские партии. Под предлогом обмена партдокументов СЕПГ провела чистку в своих рядах и избавилась от многих критически настроенных членов, прежде всего бывших социал-демократов.

Новая линия потребовала изменений в госаппарате. Административная реформа привела к усилению централизма. В конце июля 1952 года правительство ГДР упразднило 5 исторических «земель» и создало вместо них 14 округов. В соответствии с договорённостями союзников Восточный Берлин получил особый статус, но практически он был 15-м округом.

Была реформирована и система народного образования. В школах, высших школах и университетах был введён курс «Основы марксизма-ленинизма» как единственно верной теории общественного развития.

Под влиянием советской стороны был принят план экономического развития, который предусматривал ускоренный рост тяжёлой промышленности. Его реализация отражалась на работе отраслей, выпускавших потребительские товары. Правительству ГДР приходилось действовать в жёстких финансовых условиях, к тому же наличные резервы металла в значительной степени шли на изготовление оборудования для поставок в  СССР в счёт репараций. А вот для производства товаров народного потребления  металла  не хватало.

В условиях  холодной  войны выросли расходы на поддержание государственной безопасности и создание национальной армии.

1 июля 1952 года началось формирование казарменной полиции, будущих  собственных вооружённых сил. В 1952 году 11 процентов госбюджета ушли на военные расходы,  19 процентов - на репарации Советскому Союзу. В справочниках отмечается, что  милитаризация ГДР с 1952 года стала причиной глубокого экономического кризиса.  А как не вооружаться, если Запад объединился против большевиков и создал военный блок НАТО, куда вошли страны Европы (включая Турцию), Соединённые Штаты Америки и Канада. Основан блок 4 апреля 1949 года в США.  Членами НАТО стали 12 стран: США, Канада,  Исландия, Великобритания,  Франция, Бельгия,  Нидерланды,  Люксембург, Норвегия, Дания,  Италия  и Португалия. Многие из них нажились за годы войны, к тому же имели протектораты и колонии. А территории восточной Германии и западная часть Советского Союза лежали в руинах и требовали значительных ресурсов.

Проблема  продовольствия стояла очень серьёзно в Берлине и во всей Восточной Германии.

Жиры, мясо и сахар по-прежнему распределялись по карточкам. Высокие цены в магазинах госторга, в которых можно было без карточек купить дополнительные продукты, оказались для большинства рабочих не по карману.

В 1952 году средняя заработная плата составляла 308 марок. В магазинах килограмм сахара стоил 12 марок, килограмм масла — 24 марки, килограмм свинины — 15 марок. Это вело к парадоксальной ситуации для рабочих. От них требовалось выполнение планов повышения производительности труда, тогда как их заработная плата не позволяла им обеспечить семьи элементарными вещами.

В апреле 1953 года произошло повышение цен на общественный транспорт, одежду, обувь, хлебопродукты, мясо и содержащие сахар продукты. Это, естественно,  вызвало волну возмущения.

В конце мая 1953 года в стране создалась ситуация, что были недовольны почти все слои населения. Граждане ГДР ждали перемен.

После смерти Сталина в Политбюро ЦК КПСС выразили  недовольство политикой и стилем руководства Вальтера Ульбрихта.  Новое советское руководство хотело изменить политический курс Германии.

Смена руководства  произошла и в Соединённых Штатах. Заступивший в январе 1953 года на пост президент Эйзенхауэр пытался наладить новые отношения с Москвой.

В начале мая 1953 года в министерстве иностранных дел СССР по инициативе Лаврентия Берии началась разработка меморандума по германскому вопросу. В частности, кремлёвское руководство предлагало  СЕПГ отказаться от курса на ускоренное строительство социализма и сосредоточиться на тех вопросах, которые могли бы способствовать объединению Германии. Предлагалось снизить объём обязательных госпоставок  с крестьян на 10-15 процентов, в особенности для зажиточных, дававших основную массу товарной продукции.  Осуждались и «недопустимо торопливые» меры по вытеснению частного капитала из промышленности, торговли и сферы услуг.

Властям ГДР предлагалось также строго соблюдать законность и в ближайшее время осуществить широкую амнистию.

Первый сигнал готовности к переговорам поступил из СССР 28 мая 1953 года. Им стал формальный роспуск Советской контрольной комиссии в ГДР и учреждение должности Верховного комиссара, им  стал Владимир Семёнович Семёнов,   советский дипломат и политический деятель. Чрезвычайный и полномочный посол. Верховный комиссар  СССР  в Германии (1953—1955).

Он тут же разработал  распоряжения «О мерах по оздоровлению политической обстановки в ГДР», которое было принято 2 июня 1953 года Советом министров СССР. В тот же вечер делегация СЕПГ была вызвана в Москву, где Вальтер Ульбрихт, Отто Гротеволь и Фред Ольснер получили документ для ознакомления. На утреннем заседании 3 июня 1953 года Ульбрихт был подвергнут суровой критике; Президиум ЦК КПСС настоятельно требовал быстрой и основательной смены политического курса СЕПГ во избежание протестов населения.

5 июня делегация ГДР в сопровождении Верховного комиссара СССР вернулась в Восточный Берлин. В последующие дни Семёнов постоянно присутствовал на заседаниях Политбюро СЕПГ, которое провозгласило «Новый курс». Речь шла о значительном снижении темпов построения социализма, об отмене многих перегибов экономического и политического характера. Однако эти меры  оказались  слишком поздними.

Следует знать, что уже в июле 1952 года в США  разработали  документ «Национальная стратегия в отношении Германии», а в августе утвердили   меры  на усиление западной интеграции Федеративной республики и «сокращение советского потенциала в Восточной Германии».   

Западный Берлин рассматривался как «витрина демократии» и место подготовки психологических операций против ГДР и других восточноевропейских стран. То есть к началу  1953 года была создана разведывательная  сеть с   материально-финансовой поддержкой  антикоммунистических организаций, которые действовали против ГДР. Цель была обозначена:  «подконтрольная подготовка к более активному сопротивлению».

Давно замечено, что хищники быстро сбиваются в стаи, действуют энергичнее  и разнообразнее. Стадные  животные не спешат, надеются до последнего, что их зло минует…

На примере событий июня 1953 года мы видим серьёзную подготовку многоходовки на всякий случай. Возможности у тех стран,  которые разбогатели  на войне, и теми, кто  потерял  десятки миллионов своих граждан,  были не сопоставимы. Помните у Пушкина? «Всё куплю, сказало злато».

Находившаяся под американским контролем радиостанция РИАС в Западном Берлине стала  «эффективным средством прорыва железного занавеса», установленного западными демократиями, но вравшими, что это дело Советов... Сегодня та же самая практика в ходу. А тогда  РИАС стала  духовным и психологическим центром сопротивления идеям коммунизма.

14 мая 1953 года 13-й пленум ЦК СЕПГ принял решение о 10-процентном повышении норм выработки в целях борьбы с экономическими трудностями. А Лаврентий Берия предлагал совершенно другое. И практика  высоких требований  к  росту производительности труда на фоне снижения цен на основные продукты и товары в Советском Союзе воспринималась населением с пониманием, а в Германии упор сделан был на производительности труда и снижении зарплат.

28 мая Совет министров ГДР выполнил это решение, которое было опубликовано в следующей формулировке:

«Правительство Германской Демократической Республики приветствует инициативу рабочих по повышению норм выработки. Оно благодарит всех трудящихся, которые повысили свои нормы, за их большое патриотическое дело. Одновременно оно отвечает на пожелание рабочих по пересмотру и повышению норм. Это генеральное повышение норм выработки является важным шагом на пути к созданию основ социализма».

Повышение норм предполагалось вводить постепенно и завершить ко дню рождения Вальтера Ульбрихта, родился он в Лейпциге 30 июня 1893 года (60 лет).

При прежней зарплате рабочие должны были на 10 процентов  больше работать. Повышенные нормы вели к сокращению заработной платы на 25 процентов.  Это была идеологическая диверсия или ничем не прикрытая дурость, которую сразу подхватило и озвучило агентство РИАС.

На фоне постоянного снижения уровня жизни это решение спровоцировало широкое недовольство. 13 и 16 мая на сталелитейном заводе в Лейпциге  бастовали 900 рабочих. Небольшие стачки прошли на стройках и других предприятиях в Берлине. Акции постепенно приобрели политический характер. В целом, как сказано в одном из отчётов профсоюзов, преобладали «негативные дискуссии».

Однако руководство профсоюзов, теоретически призванное стоять на страже интересов рабочих, высказалось в поддержку повышения норм.

16 июня 1953 года в профсоюзной газете «Трибуна» был опубликован комментарий с такими словами: «Да, решения о повышении норм являются абсолютно правильными». Этот комментарий в защиту повышения норм выработки стал последней каплей, переполнившей чашу недовольства рабочих.

Итак, кризис назревал, его подогревали и снаружи, и изнутри. Смотрим хронологию.

9 июня забастовку против повышения норм выработки объявили сталевары в Хеннигсдорфе. Администрация предприятия назначила премию в 1000 марок  тому, кто назовёт  руководителей забастовки;  пятеро были арестованы.

Политбюро ЦК СЕПГ дало указание правоохранительным органам начать немедленное освобождение из-под заключения всех тех, кто зимой 1952/1953 года был арестован и осуждён за спекуляцию и другие экономические преступления. Объявлялось о либерализации режима на границе с ФРГ и о возврате имущества всем беженцам, пожелавшим вернуться в ГДР. Была пересмотрена программа празднования 60-летия Вальтера  Ульбрихта: её сделали поскромнее.

11 июня газета «Нойес Дойчланд» опубликовала коммюнике Политбюро ЦК СЕПГ о введении «Нового курса». Оно было подготовлено главным редактором Рудольфом Гернштадтом, одного из лидеров реформаторского крыла  партии. Сообщалось об отмене с 15 июня апрельского повышения цен на мясо и искусственный мёд, возвращались  выплаты дотаций рабочим на транспортные расходы. Подлежали отсрочке налоговые недоимки, возникшие в частном секторе до конца 1950 года. При этом коррективы курса обосновывались не трудностями материального  положения  людей в ГДР,  а  «великой целью обеспечения единства Германии».

Номер газеты вскоре продавался по спекулятивной цене, превышавшей номинальную в 30 раз (за экземпляр газеты давали до 5 марок). У значительной части населения сложилось впечатление, что СЕПГ под  давлением западных держав и церкви решила  отказаться от строительства социализма в пользу единой капиталистической Германии, воссоздание которой не за горами. Выходило, что «капиталистам» прощались все их прегрешения в бывшей ГДР, за что должны были расплатиться более интенсивным трудом простые рабочие.

Низовые парторганизации СЕПГ, не получившие никаких инструкций ЦК, находились в растерянности и не знали, что объяснять рабочим.

В условиях отсутствия информации со стороны руководства партии возникали самые нелепые слухи. Одни, например, уверяли, что СЕПГ вскоре вновь будет разделена на СДПГ и КПГ. Другие говорили, что  советские войска уже покидают территорию ГДР и на их место вступают американские и английские части.

Резко возросло количество тех, кто демонстративно слушал передачи РИАС.

В  коммюнике ничего не говорилось о ключевом вопросе — пересмотре норм выработки.

12 июня рабочие народного предприятия «Юстус Пертес» в Готе в знак протеста повернули лицом к стене все портреты руководителей ГДР. 

В Бранденбурге  пятеро рабочих частного транспортного предприятия пришли в 16 часов 30 минут в окружной суд и потребовали, в соответствии с провозглашённой политикой «Нового курса», освобождения своего хозяина Курта Теге, который содержался в предварительном заключении в связи с якобы нелегальной покупкой лошади. До позднего вечера к рабочим присоединились около 2500 жителей города. Порядок был восстановлен к 23 часам. После совещания партийного руководства округа с советскими представителями Теге был освобождён и доставлен в свой дом.

На строительстве больницы в районе Фридрихсхайн Берлина  строители решили объявить забастовку из-за 10-процентного повышения норм. Забастовка назначена на понедельник 15 июня.

13 и 14 июня рабочие требовали отмены повышения норм выработки и снижения цен в государственной розничной торговле на 40 процентов.

На многих частных предприятиях, вновь возвращённых прежним владельцам, рабочие устраивали настоящие праздники. Такие встречи имели две причины: назначенные государством управленцы чаще всего были некомпетентны. К тому же рабочие ждали реставрации капитализма, прихода западных войск, а потому  хотели быть на хорошем счету у хозяев.

В субботу, 13 июня 1953 года, рабочие берлинского народного строительного предприятия «Индустрибау» отправились на прогулку по озеру Мюггельзе. На теплоходе «Будь готов!» собрались руководители, а на другом — «Триумф» - плыли рядовые строители. На теплоходе «Триумф» шли оживлённые дискуссии. Бригадиры решили объявить руководству, что они начнут забастовку, если повышение норм не будет отменено. В гостинице «Рюбецаль» строители продолжили дискуссию за пивом. В какой-то момент на стол вскочил один из бригадиров и объявил, что в понедельник, 15 июня, строители будут бастовать, если повышение норм выработки не будет отменено. Руководство предприятия сочло, что бригадир немного «перебрал» и не предприняло никаких «профилактических» мер.

15 июня в Берлине среди строителей престижных строек на Сталин-аллее начались первые забастовки. Делегация рабочих подъехала на грузовике к Дому министерств и потребовала встречи с Отто Гротеволем. На вахте им сказали, что премьер-министра нет на месте. Их принял его референт Курт Амбре. Разговор прошёл в «дружеской обстановке». Руководитель делегации Макс Феттлинг передал письмо, в котором 300 строителей больницы Фридрихсхайн требовали до полудня 16 июня отменить сокращение заработной платы. Через полтора часа делегация уехала. На следующий день она хотела приехать за ответом. Однако в районном руководстве СЕПГ решили, что письмо было явно написано «по указке из Западного Берлина». Подготовленные агитаторы должны были на следующий день объяснить рабочим, что ради построения социализма нужно согласиться с сокращением заработной платы.

16 июня около 7 часов утра на стройке больницы Фридрихсхайн началось брожение. В свежем номере профсоюзной газеты «Трибуна» был опубликован комментарий в поддержку повышения норм выработки. Строители восприняли его как ответ на письмо, которое они накануне передали Отто Гротеволю. Среди них были и посланцы со стройки блок 40, гигантского жилого комплекса на Сталин-аллее. В это время директор больницы, возможно, без злого умысла, распорядился закрыть ворота стройки. Рабочие с блока 40 полезли через забор. На Сталин-аллее прошёл слух: «Наших коллег заперли. Надо их освободить». В 10:25 народная полиция насчитала 700 демонстрантов. Проходя мимо строительных участков, они громко скандировали: «Коллеги, присоединяйтесь, мы хотим быть свободными людьми!»
 
Демонстрация  в 10 000 человек направилась к Дому министерств на Лейпцигерштрассе.  В одной колонне были и сторонники,  и противники  повышения норм выработки.

Политбюро СЕПГ в срочном порядке приняло решение об отмене повышения норм.  В постановлении было сказано:

«Политбюро считает абсолютно неправильным проведение административным путём 10-процентного повышения норм выработки на предприятиях народной индустрии. Повышение норм выработки может и должно проводиться не административными методами, а исключительно на основе убеждения и добровольности. Предлагается отменить как ошибочное введённое некоторыми министерствами повышение норм выработки. Совместно с профсоюзами пересмотреть решение правительства от 28 мая 1953 года».

В полдень об этом запоздалом решении Политбюро сообщило радио ГДР.

Около 14 часов перед Домом министерств начался митинг. Вышедший к забастовщикам министр металлургии и горнодобывающей промышленности Фриц Зельбман пытался успокоить демонстрантов и объявил о решении Политбюро; но это не принесло  успеха. Министра освистали.

Из оперативной сводки народной полиции:

«14.35.  На углу Лейпцигер штрассе и Вильгельмштрассе собрались строители. Оратор министерства, который, в частности, сказал: „Нам нужна народная армия“, — был прерван криками строителей: „Долой народную армию!“ Строители зачитали резолюцию, которую из-за шума сотрудники народной полиции не смогли понять». В резолюции, помимо экономических, выдвигались и политические требования:  отставка правительства и тайные свободные выборы.

Из полицейских, призывавших демонстрантов разойтись, двое были избиты.

После того,  как секретарь по вопросам пропаганды городского правления СЕПГ Хайнц Брандт сделал соответствующие пояснения, в 16 часов рабочие стали расходиться. Из 5000 человек около 1000 продолжили забастовку, из них около 900 строителей со строек аллеи Сталина, которые потребовали, чтобы к ним вышел премьер-министр Отто Гротеволь.

 В 18:40 колонна из 800 человек подошла  к зданию ЦК СЕПГ,  выкрикивая лозунги «Долой эксплуатацию», «Долой правительство голода».

Магистрат Большого Берлина послал машину с громкоговорителем и информировал демонстрантов о том, что решение правительства ГДР о повышении норм было отменено. Демонстранты захватили эту машину и сообщили по громкоговорителю, что на следующий день, 17 июня рано утром на Штраусбергской площади состоится митинг. Звучали призывы к всеобщей забастовке.

В совершенно секретном донесении представитель МВД СССР полковник Иван Фадейкин сообщал в Москву: «По наблюдениям агентуры в течение дня и вечером 16 июня с. г. со стороны бастующих не было выдвинуто ни одного лозунга против Советского Союза. Все выпады направлены исключительно против Правительства ГДР и СЕПГ…  По имеющимся данным, в организации демонстрации активную роль сыграли лица из Западного Берлина».

О волнениях строителей в Восточном Берлине радиостанция РИАС узнала с многочасовым опозданием, так как телефонная связь между Восточным и Западным Берлином была прервана в мае 1952 года. Первое сообщение прозвучало в 13:30 в выпуске новостей: «Размах сегодняшних акций протеста на данный момент нельзя оценить».  В 16:30 был передан подробный отчёт о митинге перед  Домом министерств. В нём сообщалось о требованиях рабочих и о том, что членам правительства не удалось успокоить демонстрантов.

 Немецкий главный редактор РИАС Эгон Бар вспоминал, как на радиостанцию пришли представители забастовочного комитета и попросили зачитать по радио резолюцию. Американский директор РИАС Гордон Эвинг не хотел идти на конфронтацию с советской стороной,  он  лично отредактировал требования. В 19:30 они были зачитаны:
1. Выплата зарплат по старым нормам.
2. Немедленное увеличение прожиточного минимума.
3. Свободные и тайные выборы.
 4. Гарантии ненаказания забастовщиков и их представителей.

Сообщения об акциях протеста в Восточном Берлине радиостанция РИАС транслировала всю ночь. 17 июня с 5:36 в эфире четыре раза прозвучало заявление председателя профсоюзов Западного Берлина Эрнста Шарновского, поддержавшего «коллег из Восточного Берлина». При этом западному профсоюзному деятелю было запрещено открыто призвать население ГДР к всеобщей забастовке. В своём заявлении он подчеркнул, что «людям в Восточной зоне и в Восточном Берлине» он может дать «хорошие советы», а не распоряжения. Обращаясь к жителям Восточного Берлина, он сказал:

«Не оставляйте их одних! Они борются не только за социальные права рабочих, но и за общие человеческие права всего населения восточной зоны. Присоединяйтесь к движению восточно-берлинских строителей, работников общественного транспорта и железнодорожников и занимайте свои Штраусбергские площади!

Сообщение с призывом  к всеобщей забастовке было опубликовано 16 июня на первой полосе экстренного выпуска выходившей в Западном Берлине вечерней газеты «Дер Абенд».

Руководство ГДР не понимало всей серьёзности положения. На состоявшемся вечером 16 июня собрании актива берлинской партийной организации СЕПГ члены Политбюро ни  словом не обмолвились о демонстрации рабочих и не дали партактиву никаких указаний. Официально повышение норм было отменено 21 июня 1953 года.

Вечером 16 июня в центре Восточного Берлина наблюдались многочисленные собрания демонстрантов. Они срывали пропагандистские плакаты и скандировали «Долой СЕПГ». Обстановка накалялась. Не обошлось  без потасовок.

Ночью на всех крупных предприятиях были сформированы стачечные комитеты для проведения всеобщей забастовки.

Народная полиция и советские войска были приведены в состояние повышенной боевой готовности.

Утром 17 июня в Берлине началась всеобщая забастовка. Уже в 7 часов на Штраусбергерплац собралась 10-тысячная толпа. Через французский сектор в центр Восточного Берлина из Хеннигсдорфа двинулась огромная колонна сталеваров.

 После 11:30 власти  остановили работу метро и городской электрички, чтобы помешать  передвижению  демонстрантов с окраин в центр. К полудню число  забастовщиков достигло 150 000 человек.

Демонстранты требовали отставки правительства, отставки профсоюзного руководства, проведения свободных выборов, допуска к выборам западных партий, воссоединения Германии.  Большую популярность приобрели лозунги  против руководителей ГДР Вальтера Ульбрихта, Вильгельма Пика и Отто Гротеволя: «Бородка, брюхо и очки — это не воля народа!» (на немецком языке лозунг  звучал в рифму – электронный переводчик выдал:  «Bart, Bauch und Brille sind nicht der Wille des Volkes») и «Козлобородый должен уйти!».

Произошли столкновения и потасовки с полицейскими и ответственными работниками СЕПГ.  Толпа разгромила полицейский участок в Колумбусхаусе на Потсдамской площади и подожгла газетный киоск.

На границе советского и западного секторов города были демонтированы пограничные знаки и заграждения.

В 11:10 полиция Западного Берлина, а в 11:20 полиция Восточного Берлина сообщила, что молодые люди сняли с Бранденбургских ворот красный флаг и разорвали его под  ликование толпы.

Волнения перекинулись на всю Восточную Германию. В индустриальных центрах стихийно возникли забастовочные комитеты и советы рабочих, бравшие в свои руки власть на фабриках и заводах.

Стачечный комитет района Биттерфельд отправил в Берлин телеграмму следующего содержания:

«Трудящиеся района Биттерфельд  требуют немедленной отставки правительства, которое пришло к власти за счёт манипуляций на выборах, формирования временного демократического правительства, свободных и тайных выборов через четыре месяца, отхода немецкой полиции от зональных границ и немедленного прохода для всех немцев, немедленного освобождения политических заключённых, немедленной нормализации жизненного уровня без сокращения зарплат,  допуска всех крупных немецких демократических партий,  отказа от наказания бастующих, немедленного роспуска так называемой народной армии, разрешения на организацию партий, существующих в Западной Германии».

Осаде и штурму подверглись 250 общественных зданий, среди них были 5 окружных учреждений министерства госбезопасности, два окружных комитета СЕПГ, одна районная дирекция народной полиции, а также десяток зданий СЕПГ и профсоюзов, полицейские участки и канцелярии бургомистра.

Из 12 тюрем были освобождены около 1400 заключённых, из них 1200 удалось вернуть за решётку.

Хотя советские войска уже 17 июня в значительной степени контролировали ситуацию, на некоторых предприятиях протесты продолжались вплоть до середины июля. 10 и 11 июля бастовали рабочие на заводе «Carl Zeiss» в городе Йена, а 16 и 17 июля — на заводе «Buna» в Шкопау.

На 15-м пленуме ЦК СЕПГ 26 июля 1953 года Отто Гротеволь сообщил, что демонстрации и забастовки состоялись в 272 населённых пунктах из 10 000. В 1991 году на основе материалов министерства внутренних дел ГДР это число было исправлено на 373. Спустя ещё четыре года историки насчитали 563 населённых пункта, где происходили волнения. Согласно последним исследованиям, демонстрации и забастовки состоялись в не менее чем 701 населённом пункте ГДР.  Это очень похоже на факт переписывания истории.

Официальные власти ГДР оценили число участников движения протеста в 300 тысяч. По уточнённым данным, в демонстрациях по всей стране участвовали около миллиона человек.

Самые крупные акции протеста состоялись в городах Дрезден,  Гёрлиц,  Ниски и Риза. 

В Дрездене на большинстве предприятий была прекращена работа. После обеда многие демонстранты отправились в центр города. Около 20 000 человек собрались на площадях  перед Нойштадтским и главным вокзалами.

Наибольшая степень организованности была проявлена в Гёрлице, где рабочие образовали забастовочный комитет и целенаправленно заняли здания СЕПГ, госбезопасности, массовых организаций и тюрьму. Затем демонстранты направились к городской ратуше, сместили бургомистра и сформировали новый «городской комитет». Из тюрем были освобождены заключённые. В целом в демонстрации приняли участие около 50 000 человек. Советские войска положили конец акциям протеста.

Округ Галле стал одним из центров восстания. Все 22 района сообщили о забастовках и акциях протеста. Наряду со столицей округа главные события развернулись в таких промышленных центрах, как Лойна, Биттерфельд,  Вольфен,  Вайсенфельс и Айслебен, а также Кведлинбург и Кётен.

Особо следует отметить промышленный регион Биттерфельд, где забастовочный комитет координировал действия 30 000 бастующих. В Биттерфельде рабочие целенаправленно и организованно заняли здания Народной полиции, городского управления, государственной безопасности и тюрьмы и тем самым парализовали государственный аппарат. Столкновений с применением оружия не было: начальник районного управления полиции Носсек утром объездил заводы в Вольфене и Биттерфельде и приказал не выносить ничего из комнат хранения оружия. Этим он фактически обезоружил охрану заводов.

В Галле в 18 часов около 60 000 человек собрались на рыночной площади Халльмаркт в центре города. Советские танки разогнали демонстрантов. 4 человека были застрелены полицией.

В городе Вайда вооружённые шахтёры устроили перестрелку с казарменной полицией (предшественницей Национальной народной армии).

В городе Йена в акциях протеста участвовали от 10 до 20 тысяч человек. Советские оккупационные войска разогнали демонстрацию. Несмотря на это,  большие демонстрационные группы ходили по центру города и призывали к продолжению акций протеста.


В ночь с 16 на 17 июня Вальтер Ульбрихт, Отто Гротеволь и министр госбезопасности Вильгельм Цайссер встретились в Карлсхорсте с Верховным комиссаром Владимиром Семёновым и командующим группой советских оккупационных войск в ГДР Андреем Гречко, чтобы обсудить и подготовить возможное применение полиции и армии. Оно было предусмотрено только для Берлина.

Гротеволь записал результат договорённостей: «Советские войска в готовности. Перед введением в действие согласование с Политбюро. По возможности полиция — только в крайнем случае войска».

Основные части советских войск находились в это время на летних учениях. Во многих других советских гарнизонах также была объявлена повышенная боевая готовность.

Около 10 часов утра 17 июня Семёнов позвонил в ЦК СЕПГ, где только что началось экстренное заседание Политбюро, и в целях безопасности вызвал все руководство в Карлсхорст. В 11 часов 45 минут он объявил немецким товарищам, что Москва потребовала ввести чрезвычайное положение.

Около полудня против протестующих были брошены советские танки. Между 11:15 и 11:30 напротив Цейхгауза один рабочий попал под гусеницы танка. Вскоре на этом месте демонстранты поставили деревянный крест. В 11:35 танки заняли позиции в районе Вильгельмштрассе и двинулись к Потсдамской площади. Вскоре после этого раздались первые выстрелы. Демонстранты кричали «Иван, вон отсюда!» «Домой, домой!» «Иван, пошёл домой!» Тяжелораненые были отправлены в больницы Западного Берлина. При этом атак демонстрантов на советские танки и солдат почти не наблюдалось. Молодые люди, которые на Лейпцигерштрассе бросали в танки камни и бутылки или пытались повредить радиоантенны, запечатлённые на широко известных фотоснимках, скорее исключение, а не правило.

В 13 часов военный комендант советского сектора Берлина генерал-майор Пётр Акимович  Диброва объявил в городе чрезвычайное положение, оно  отменено 11 июля.

«Для установления прочного общественного порядка в советском секторе Берлина приказываю:
1. С 13 часов 17-го июня 1953 года в советском секторе Берлина объявляется чрезвычайное положение.
2. Запрещаются все демонстрации, собрания, митинги и прочие скопления людей более трёх человек на улицах и площадях, а также в общественных зданиях.
3. Запрещается всяческое передвижение пешеходов и транспортных средств с 21 часа до 5 часов.
4. Нарушители этого приказа наказываются по законам военного времени.
Военный комендант советского сектора Большого Берлина
подп. Генерал-майор Диброва».

Чрезвычайное положение было введено в более 167 районах из 217. В 14 часов по радио было зачитано заявление премьер-министра Отто Гротеволя:

«Мероприятия правительства Германской Демократической Республики по улучшению положения народа были отвечены фашистскими и другими реакционными элементами в Западном Берлине провокациями и тяжёлыми нарушениями порядка в демократическом секторе Берлина. Эти провокации должны осложнить установление единства Германии. Повод для оставления работы строителями в Берлине отпал после вчерашнего решения по вопросу о нормах. Волнения, которые после этого имели место, являются делом провокаторов и фашистских агентов зарубежных держав и их помощников из немецких капиталистических монополий. Эти силы недовольны демократической властью в Германской Демократической Республике, организующей улучшение положения населения. Правительство призывает население:
1. Поддержать мероприятия по немедленному восстановлению порядка в городе и создать условия для нормальной и спокойной работы на предприятиях.
2. Виновные в беспорядках будут привлечены к ответственности и строго наказаны. Призываем рабочих и всех честных граждан схватить провокаторов и передать их государственным органам.
3. Необходимо, чтобы рабочие и техническая интеллигенция в сотрудничестве с органами власти сами предприняли необходимые меры по восстановлению нормального рабочего процесса».

Днём 17 июня в Берлин позвонил Лаврентий Берия: «Почему Семёнов жалеет патроны?» Он потребовал от Верховного комиссара быстрого и жёсткого наведения порядка. По воспоминаниям Семёнова, приказ Берии расстрелять двенадцать зачинщиков он лично заменил распоряжением «стрелять поверх голов демонстрантов». В одном интервью он рассказывал:

«Я и Соколовский, имея чрезвычайные полномочия, нарушили указание Москвы и приказали открыть огонь поверх демонстрантов, а не по людям. … Кто знает, что было бы, если бы мы безмолвно исполняли указания Центра. А Хрущев, узнав о нашем нарушении решений Политбюро, сказал: «Соколовский и Семенов — это лучшие консультанты по Германии. Им на месте виднее, что надо делать и чего не делать».

В подавлении волнений участвовали 16 дивизий, из них только в Берлине три дивизии с 600 танками. Вечером 17 июня в городе действовали около 20 000 советских солдат и 15 000 служащих казарменной полиции.

Уже 24 июня в Берлине был организован митинг молодёжи в поддержку политики СЕПГ.

25 июня советские оккупационные власти объявили о прекращении действия чрезвычайного положения в ГДР, кроме Берлина, Магдебурга, Галле, Потсдама, Гёрлица, Дессау, Мерзебурга, Биттерфельда, Котбуса, Дрездена, Лейпцига, Геры и Йены. 29 июня чрезвычайное положение было отменено в Дрездене, Котбусе и Потсдаме.

Официальные данные ГДР о жертвах 17 июня (25 человек) были занижены, а цифры, которые приводились на Западе (507 человек), завышены. По словам Семёнова, «было около 220 жертв с обеих сторон». По уточнённым данным Центра исторических исследований в Потсдаме, число жертв, подтверждённых источниками, составляет 55 человек, из них четыре женщины. Ещё около 20 смертельных случаев так и не удалось расследовать.

C 17 по 23 июня 34 демонстранта, в том числе — прохожие и зеваки, были расстреляны полицейскими ГДР или советскими солдатами (или скончались от полученных ран). 5 человек были приговорены советскими оккупационными властями к смертной казни и казнены. 2 человека были приговорены к смертной казни судами ГДР и казнены. 4 человека умерли в заключении. 4 человека покончили жизнь самоубийством в ходе расследования. 1 демонстрант скончался от сердечного приступа во время штурма полицейского участка. 17 июня были убиты 5 представителей органов безопасности, из них два полицейских и один сотрудник госбезопасности были расстреляны при защите тюрьмы, один сотрудник охраны был растерзан толпой и один полицейский по ошибке расстрелян советскими солдатами.

В отчёте верховного комиссара Семёнова в Москву сообщалось, что к 5 ноября 1953 года судами ГДР были осуждены 1240 «участников провокаций», среди них  138 бывших членов нацистских организаций и 23 жителя Западного Берлина. До конца января это число увеличилось до 1526 осуждённых: 2 были приговорены к смертной казни, 3 — к пожизненному заключению, 13 — на сроки 10 — 15 лет, 99 — на сроки 5 —10 лет, 994 — на сроки 1—5 лет и 546 на сроки до одного года.

Кризис не ослабил, а наоборот укрепил позиции Ульбрихта. Против Ульбрихта и его сталинистского курса в СЕПГ и её руководстве существовала сильная оппозиция, имевшая все основания надеяться на поддержку из Москвы. Однако кризис позволил Ульбрихту провести чистку партии от своих противников, обвинённых в пассивности и социал-демократическом уклоне. До конца года произошла смена около 60 процентов  руководящих работников окружных комитетов СЕПГ.

15 июля 1953 года министр юстиции ГДР Макс Фехнер, который в интервью газете «Нойес Дойчланд» от 30 июня высказался против преследования бастовавших рабочих, за «антипартийное и антигосударственное поведение» был отстранён от должности, исключён из партии, арестован и приговорён к восьми годам тюремного заключения. 18 июля Политбюро ЦК СЕПГ приняло решение о снятии с должности министра государственной безопасности Вильгельма Цайссера.  На 15-м пленуме ЦК СЕПГ 24—26 июля 1953 года Цайссер и главный редактор газеты «Нойес Дойчланд» Рудольф Гернштадт были выведены из состава Политбюро и лишились всех партийных должностей.

21 июня 1953 года были восстановлены прежние нормы выработки и отменено сокращение заработной платы; в октябре правительство понизило на 10—25 процентов  цены на товары народного потребления.

СССР в свою очередь поспешил сократить требования репараций (теперь они составляли лишь 5 процентов  бюджета ГДР), что также способствовало улучшению материального положения. Однако бегство в ФРГ усилилось: если в 1952 году бежали более 182 тыс. человек, то в 1953 — более 331 тыс., в 1954 — более 184 тыс., в 1955 — более 252 тыс.

 9 декабря 1953 года в ответ на события 17 июня были созданы «Боевые группы». Их члены дали клятву о «защите достижений государства рабочих и крестьян с оружием в руках».

Непосредственным последствием кризиса было также прекращение в 1954 году режима оккупации и обретение ГДР суверенитета.

Власти ГДР объявили волнения результатом иностранного вмешательства. В заявлении ЦК СЕПГ от 21 июня 1953 года «Об обстановке и непосредственных задачах партии», зачитанном Гротеволем на 14-м пленуме ЦК СЕПГ, движение протеста характеризовалось как «фашистская авантюра» и «фашистская провокация». 17 июня было объявлено «заранее спланированным днём Х». Это определение снова всплыло в постановлении «Новый курс и задачи партии» 15-го пленума ЦК СЕПГ, состоявшегося 24—26 июля 1953 года. «Фашистский день Х» стал «попыткой фашистского путча», которую предприняли «фашистские провокаторы» в «демократическом секторе Берлина»:

Благодаря их агентам и другим подкупленным личностям, которые массово засылались в ГДР прежде всего из Западного Берлина, агрессивным силам немецкого и американского монополистического капитала удалось подвигнуть части населения на забастовку и на демонстрации в столице Берлине и некоторых населённых пунктах республики. 16 и 17 июня тысячи фашистских боевиков, а также много дезориентированных западноберлинских  молодых людей организованными группами двинулись через границу секторов, распространяя листовки и поджигая магазины госторга и другие здания на Потсдамской площади. […] Тем не менее беспорядки произошли в целом только в 272 из примерно 10 000 общин ГДР, а именно только там, где империалистические тайные полиции имели свои базы или куда они могли засылать своих агентов.

В «Советской исторической энциклопедии» события 17 июня 1953 года в ГДР характеризовались следующим образом:

«Строительство социализма в ГДР осуществлялось в обстановке ожесточенной классовой борьбы. Империалистические страны широко использовали в качестве плацдарма для проведения подрывной работы Западный Берлин. Враждебные элементы, опираясь на поддержку Западной Германии, США и других империалистических стран, попытались использовать трудности социалистического строительства для реставрации капиталистических порядков в ГДР. С этой целью 17 июня 1953 года был спровоцирован фашистский путч. В результате энергичного отпора населения, прежде всего рабочего класса, и помощи Советской Армии этот путч был успешно ликвидирован».

В Западном Берлине на кладбище-колумбарии Зеештрассе в районе Веддинг, где похоронены 11 берлинцев, погибших 17 июня 1953 года, был открыт мемориал. На каменной стене выгравирована надпись: «Жертвам 17 июня 1953 года».

Решением сената Западного Берлина от 22 июня 1953 года продолжение улицы Унтер-ден-Линден от Бранденбургских ворот до Кайзердамм  Шарлоттенбургер-аллее назвали  «улицей 17 Июня».

В 1954 году 17 июня было объявлено в ФРГ национальным праздником и государственным выходным днём — «Днём немецкого единства». В 1990 году, после объединения Германии, праздник был перенесён на 3 октября.

Казалось бы, событие разобрано до деталей, но есть и нерешённые вопросы, они связаны с именем Лаврентия Павловича Берии. В советские времена была практика вычеркивания из газет, журналов и книг имён так называемых врагов народа. Даже в некоторых семейных альбомах я видел фотографии с вырезанными лицами. Эта практика дала идеологическим противникам возможность переписывать историю в собственных интересах.  Имя Берии много лет было под запретом. И это бесследно не прошло.

У меня сложилось впечатление, но нет доказательств, что после первых расстрелов в Берлине, Лаврентий Павлович Берия срочно вылетел в Германию.  Конфликт  быстро был улажен и Берия якобы   вернулся в Москву для участия в пленуме ЦК КПСС, намеченного на 26 июня 1953 года.  Его недельное отсутствие в Москве было использовано его соперниками, претендентами на власть, в частности,  Никитой Сергеевичем Хрущёвым.

В устранении Л. П. Берия, одного из самых опытных и эффективных соратников  И. В. Сталина, были заинтересованы и на Западе, в частности, в Великобритании и в США, потому что там знали высокую работоспособность Берии, ведь  под его руководством быстро и эффективно были созданы оборонные заводы на Урале и в Сибири, налажено во время войны производство снарядов и военной техники, которая по  количеству  и качеству  превзойдёт иностранную. Зачем им такой конкурент?  Появятся при нём новые прогрессивные технологии, вырастут молодые талантливые ученые и конструкторы. Лаврентий Павлович был прекрасным управленцем. В этом заключалась его мощь. Он  умел находить нужных талантливых людей и формировать творческие коллективы. А ведь  он проучился на архитектора всего лишь три года в Политехническом институте в Баку (ситуация в стране не позволила), но умел тщательно вникать в проблемы, хорошо разбирался и в чертежах, и в людях. Многое перенял от лучших конструкторов, научился отбирать нужное, оптимальное и эргономичное. Создавал, в меру возможностей, необходимые условия для работы инженеров-конструкторов. Творцы новой техники его уважали. Особенно ценил Лаврентия Павловича соруководитель атомного проекта И. В. Курчатов.

В качестве журналиста я дважды побывал в Озёрске, в объединении «Маяк», где изготовлена первая в Советском Союзе атомная бомба, встречался со старыми специалистами, которые не раз видели и говорили с  Лаврентием Павловичем, они давали ему высокую оценку, да и на ЧТЗ многие руководители цехов и кадровые рабочие отмечали внимание Берии к людям. А,  например, знаменитый бригадир Вася Гусев рассказывал мне, как  при каждом приезде на завод Берия непременно подходил к его токарному станку и интересовался делами на заводе, в цехе и в бригаде, быстро находил выход из сложившихся проблем. Правда, Василий Васильевич запретил мне вести записи и печатать в заводской газете его мнение: «Ещё не так растолкуют!»

В июне 1953 года в Москве хорошо подготовились к встрече Л.П. Берии из Берлина. Ещё до открытия пленума организовали его убийство прямо в его доме 26 июня 1953 года. Об этом в глобальной сети немало публикаций. Кого судили и расстреляли в конце года – тайна за семью замками. В бумажных изданиях на русском языке об этом факте (арест, следствие, суд, расстрел) я публикаций не видел. Но в немецких  лексиконах отмечено, что он родился в Мигрелии под Сухуми  29 марта 1899 года, в конце июня 1953 года арестован, а 23 декабря 1953 года расстрелян.

Остаётся надеяться, что рано или поздно появятся правдивые сведения обо всех событиях, связанных с этой датой – 17 июня 1953 года.