"Время, сконцентрированное в словах..."
о поэзии Сергея Лешакова
Подозреваю, что краткая биографическая справка, с которой я начну эту статью, станет полной нержиданностью для многих читателей Сергея, знакомых с ним только по соцсетям. Итак. Сергей Лешаков — художник и писатель. большую часть жизни работал в газетах. Член Союза писателей России. Лауреат литературных конкурсов и фестивалей.
На стыке веков бывший постоянный автор топовых толстых журналов. Создатель и вдохновитель творческих объединений. Учитель, литературовед, мыслитель. Личность пассионарная, многогранная, всегда готовая на эксперименты. Когда узнаёшь всё это, невольно задаёшься вопросом: как так получается, что у столь социально активного человека рождаются такие, безусловно прекрасные, но камерные, далёкие от суровой действительности, стихи? Ведь ясно же, что здесь вовсе не попытка «спрятать голову в песок», а обоснованная жизненная позиция. Попробуем разобраться.
Вот цитата из его верлибра:
«Поэзия - это вселенская тоска
о гармонии на земле,
надежда на совершенство,
катарсис души в образной форме».
Этот принцип Сергей Лешаков последовательно воплощает в своем творчестве. По форме его стихи — это концентрированный раствор метафорических смыслов, которые кажутся прозрачными, но прозрачность эта обманчива, как чистота байкальской воды, дразнящей ныряльщиков камушками дна на глубине до 8 метров.
Потому что длится такой букет
дней, почти что размазанных светом,
я рисую город встреч на стекле,
и оно становится слов моих летом.
Из всего, вчерашнего невпопад,
и того, приличного неуместно,
получается тающая тропа,
исчезающая в не имеющем места.
И по этой тропе мы с тобой вдвоем,
на телеге из сигарет и спичек,
невезение наше к Отцу везём,
сняв с него наручники снов-кавычек.
Сквозь ушко игольное, сквозь зрачок
отрешённой смерти, в мир, обручённый
с невозможной радостью, нас влечёт
в яркий свет, быть праздником обречённый.
Стихотворение начинается как бы с середины, с детски бесхитростного восклицания «Потому что!..». Так запальчиво начинаеют свою речь дети, чем-то крайне взволнованные. Построенная по канонам грамматики фраа звучит так: я рисую на стекле город встреч, потому что (из-за того, что) длится этот букет дней, почти размазанных светом. Высветилась необычная метафора — рисую встречи на стекле. Встречи, словно рисунки, смываемые с оконного стекла. Их накопился уже целый город, недолговечных, мимолётных, не состоявшихся встреч... Так начинается драма человеческого одиночества, драма безуспешных поисков родной души. . Фоном для неё служит контрастная картинка: «букет дней, почти что размазаных светом» — вновь опосредованная ассоциациия с детской манерой «живописи». Но к чему тут она, пока непонятно. Ведь дальше следует полный драматизма рассказ о безрадостной взрослой жизни, одиночестве вдвоём. Масштабом и ракурсом, эмоциональным воздействием эта картина сравнима разве что с полотнами И. Босха!
Из всего, вчерашнего невпопад,
и того, приличного неуместно,
получается тающая тропа,
исчезающая в не имеющем места.
И по этой тропе мы с тобой вдвоем,
на телеге из сигарет и спичек,
невезение наше к Отцу везём,
сняв с него наручники снов-кавычек.
Кто из нас не терзался непоправимостью сказанного невпопад или досадой на неуместное проявление приличий вместо человечности! Сколько раз в отчаянье, хватая сигарету и обламывая спички, мы пытались осмыслить не поддающееся осмыслению, исправить непоправимое… «На телеге из сигарет и спичек...» — собирательный образ, вмещающий в себя всю горечь непоправимых ошибок на жизненном пути, и многие печальные мысли, знакомые ассоциации, тянущиеся еще с пушкинской «Телеги жизни»…Тропа, исчезающая в не имеющем места — это первое прикосновение серой реальности к запредельной ирреальности, тому, что находится за гранью жизни. «Невезенье везём» — каламбур наоборот, горький сарказм, чёрный юмор. И сразу - огромный скачок, клиповая склейка, переброс на точку зрения Небесных сфер, Отца. «Сквозь ушко игольное (цитата из Евангелия), скволь зрачок отрешённой смерти (смерть отрешённая - это значит отодвинутая во времени, не физическая, а символическая). Происходит переключение разума за грань неведомого, в Вечность. «К Отцу везём». Вот они где стали понятны детские ассоциации, обозначенные в первых строках. И получается красивое рондо, кольцо любви — мы, дети и Отец Небесный, — охватывающее объятьями всё стихотворение.
В последнем катрене «нас влечёт в яркий свет, быть праздником обречённый».
Здесь пунктиром прочерчена линия соприкосновения миров: реального и божественного. Взаимодействие их лишено гармонии, свет ОБРЕЧЕН быть праздником в непраздничном мире. В других своих стихах поэт безоговорочно переходит на сторону Света, оставив далеко внизу убогость быта и скудость обыденного сознания. Программный мотив Сергея Лешакова — это радость бытия как высшая мудрость жизни. «В Евангелии Господь говорит : "Радуйтесь! И ещё говорю вам, радуйтесь!", - ещё: "Когда поститесь, не будьте унылы, как это делают фарисеи.", - ещё: "Будьте как дети.". (Сергей Лешаков, из переписки в интернете).
Как правило, завет быть как дети в лирике Сергея воплощается почти буквально в образах-трансформерах, как будто навеянных популярными фэнтази: летающий город, солнце, спрятавшееся в кармане, ревнующий космос, улица-космодром и дом-космолёт.
«Наш проспект назвали - "Космонавтов",
может потому летает дом
по ночам сквозь звёздные пространства,
что ему проспект - как космодром...»
«...и птица-улица, в лучистом оперенье,
несёт меня на третий наш этаж...»
«космос и город, от чувства светясь,
молча любуются летней природой...»
«Раскрыв фонарей своих веер,
вновь улица смотрит в окно,
надеясь, что я ей поверю, -
что в страсти мы с ней - заодно».
Динамика волшебных превращений нужна поэту не просто для красоты, как например сменяющие друг друга узоры калейдоскопа. Она подчинена общей художественной задаче.
Город шёл танцующей походкой,
на затылок сдвинув шляпы крыш,
в этот день он убежал с работы,
совершая от земли отрыв.
Те, кто в нём, того не замечали,
что шёл город в сторону весны,
что под ними твердь слегка качает
и вдали подснежники видны.
Интригующее сказочное олицетворение — некий условный город повёл себя как симпатичный, безбашенный паренёк. Его поведение в следующих строчках объясняется достаточно просто и вполне реалистично, надо только сменить точку зрения: город движется в потоке времени в сторону весны. Куда же ему ещё двигаться 19 января (дата публикации), однако появление подснежников зимой говорит о волшебном ускорении времени. И еще одна странность — в сказочную ткань повествования фоном вкючены вполне реальные люди. Легкий сюрр… Между тем, поэт повышает энергетику волшебства.
В сердце города, ставшем квартирой,
некто, праздничная вся, жила,
это чувств её волшебных сила
город в бездну счастья увлекла.
Главный пламенный мотор живого организма - это «некто праздничная вся», обладающая сверхчеловеческой способностью обеспечить жизнедеятельность городу и миру. Ничего удивительного, ведь для поэта она является главным смыслом жизни. Метафорический ряд завершает свой виток развития на качествено новом уровне.
Стать хочу тем городом весёлым,
а вернее, этот город - я и есть,
все слова во мне, как будто новосёлы,
обсуждают радостную весть.
Здесь, как и в большинстве любовных стихотворений Сергея Лешакова, его чувство раскрывается через развёрнутые, разнообразные метафоры, метонимии, эпитеты. Щедро насыщенный эмоциями образный ряд даёт нам понять и прочувствовать все нюансы любви поэта, всю силу чар возлюбленной, воздействующих не только на него, но и на весь окружающий мир. Однако более подробного её портрета, кроме того, что она «празничная вся» и «центр красоты Вселенной», мы нигде не найдём. И не найдём также ни одного намёка на какую-либо фабулу, характер или конкретный диалог.
«Ты к счастью красотой мой разум принуждаешь...»
«И космос праздника,
с собою в центре, ты найдёшь...»
«Ты шла - как центр красоты Вселенной -
преображая всё собой в мечту,
все становилось сверхвеликолепным,
едва твою завидев красоту».
«Пока ты здесь, со мною космос рядом,
и все века захаживают к нам,
и город наш, своих домов парадом,
наш каждый день уводит к небесам».
Ни тебе «девичьего стана, шелками схваченного» , ни «тёмной вуали», за которой «берег зачарованный и зачарованная даль», ни «пряди белокурой», которой «озарены лицо, косынка и фигура, и это пальтецо»... Никаких намёков на индивидуальность. Между тем, количество лайков под этими стихами превышает десятки и комментарии под ними сливаются в единую ораторию восторгов. Почему? Потому что возлюбленная поэта как барашек в ящике для Маленького принца.
«Я нацарапал ящик и сказал малышу:
- Вот тебе ящик, а в нём сидит такой барашек, какого тебе хочется.
Но как же я удивился. когда мой строгий судья вдруг просиял:
- Вот это хорошо!». (Антуан де Сент-Эклюпери, «Маленький принц»)
То есть весь фокус в ящике. Иными словами, в стихах Сергея объектом прекрасной страсти, воспетой поэтом, каждый из читателей может представить свою конкретную женщину, а каждая читательница - себя. Любовь в этих стихах - универсальна и подходит любому, кого осенило когда-нибудь её крыло. С одинаковой легкостью можно представить, как стихи Сергея Лешакоа читают от своего сердца и студент, и моряк, и седеющий прфессор… Например, это:
Мы, убежавшие в радость,
в доме-шкатулке храним
небо, как сердцу - награду,
нежность умножив на дни.
Светом любовь обнимает
город волшебный с утра,
счастье нам дарит вниманье.
Листьев весёлых игра
входит в слова кислородом,
и претворяется в свет -
встречи с весенней природой,
с вестью, шуршащей в траве.
Космос наш мы экономим,
вечером взяв по чуть-чуть,
нежностью в лепестковый
мы отправляемся путь.
Как две галактики счастья,
в танце объятий одном,
с крыльями за плечами,
в тайну несущие дом.
Подлинность утра мы в буквах
новых стихов обретём.
День возвышается бурно,
радостью Солнца ведом.
Несмотря на «дом-шкатулку», с которого начинается стихотворение, его никак нельзя назвать побегом от мира, оно звучит во вселенском масштабе. Эта лирика — как воздух, как всепроникающая атмосфера, без которой жизнь невозможна. Это поэзия состояния (в отличие от динамичной, фабульной поэзии), сходная с миниатюрами Востока. Исходные основвы в ней предопределены и неизменны, а на первый план выходят нюансы, детали, полутона. Вот их как раз бесконечное множество и они непрерывно движутся. По сути, вокруг неизменной основы-Любви с огромной скоростью вращается, изменяется, трансфрмируется весь мир. Какая же тут камерность? Скорее это похоже на «глаз тайфуна».
Таким образом, любовь, по концепции Сергея Лешакова, понимается гораздо шире, чем отношения между мужчиной и женщиной. И шире, чем отношения между родственниками, друзьями. Она, по его словам, — «лирическая энергия космоса». Если коротко, такова философия поэта, согласно которой изменить мир к лучшему возможно только через любовь. Весь спектр человеческих отношений может вместиться в эту субстанцию. Весь негатив побеждается только этим оружием. Можно с этим не сооглашаться, но позицию человека надо уважать. Безусловно, отсюда берёт начало и творческое кредо Сергея Лешакова.
«...поэзия лестница любви поэтов,
каждая ступенька которой
говорит о высоте и глубине
мироощущения,
непостижимое холодным разумом...»
«поэзия — одежда любви в словах...»
«...поэзия - Ноев ковчег
культурных смыслов человечества...»
«Ангелы слов драгоценной любви,
как вы парите, над миром сияя,
чтобы поэзией мир удивить,
пусть многим кажется - так не бывает.
Сами слова ещё здесь, но уже
вашему зову и свету подвластны,
так расцвела на втором этаже
весть о прекрасном...»
Закончить хочу одним из лучших, на мой взгляд, произведений экзестенциальной поэзии не только Сергея Лешакова, но и всей современной литературы. В этих стансах поэт исповедально, с удивительной глубиной описывает процесс творчества, как мучительный и одновременно священный процесс. Так происходит рождение шедевра, произведения искусства, про которое любимый киногерой сказал: «Война — это всё преходяще, а музыка вечна!». В даннм случае речь идет о стихосложении. Автору удалось пронзительно точно показать ту грань, о которой Б.Л. Пастернак написал «И здесь кончается искусство, и дышит почва и судьба».
Моё сознанье вновь горит в поцелуях букв,
Но трудно рассказывать всё, что видал в гробу,
Гораздо проще писать в стихах о немногом:
О том, как хлещет в голову странный свет,
А слов, его суть обозначить, в природе нет,
И жизнь утекает в стихотворений воронки.
И вот уже самого себя не достать,
Из тех стихов, что вчера записал в тетрадь,
Словно у сердца совершенно иное зренье.
Когда перечтёшь, то всё предстаёт не так,
Как будто реет над миром прозрачный флаг,
В который не завернуться в момент паренья.
Легко проходим мы сквозь словесный пейзаж,
Но выясняется - этот пейзаж не наш,
И наша жизнь для него почти незаметна.
Но если всю жизнь сидеть возле фраз реки,
Сольются в праздник падшего мира куски
И домики сердца в нём обретут бессмертье.
Так много лампочек в бедной моей голове
И ведь не сгорают они уже сотый век,
Я ем эти лампочки промежутками между строчек,
И всеми буквами вижу нездешний свет.
Слова – это стоп горящих ангельских след,
И жизнь земная вечности не короче.
Хочу обратить ваше внимание на две последние строчки. Мне кажется, они написаны огненнми скрижалями на судьбе каждого истинного поэта.
«Слова — это стоп горящих ангельских след.
И жизнь земная вечности не короче».
Наталия Стеблюк, январь 2023 г. опубликовано в альманахе "Литературная Алма-Ата", №20-21, феврать, 2024 г.
рисунок Сергея Лешакова
Время сконцентрировано в словах позт Сергей Лешако
© Copyright: Наталия Стеблюк, 2024
Свидетельство о публикации №224061500209
Свидетельство о публикации №224061500209
Рецензии
Здесь 9 отличных стихотворений Сергея, написанных еще 10 лет назад. Скажу сразу, если бы я их прочла тогда когда писала эту статью, большинство из них в нее вошло бы. даже, возможно, вместо некоторых приведенных... Судите сами.
СЕРГЕЙ ЛЕШАКОВ "Кухня поэта"
В 2005г. в мае, после некоторой паузы, я за полторы недели написал цикл из двадцати стихотворений, из которых "выжили" десять. "Выжили" - значит получили признание и были приняты сначала друзьями, которым я неизменно читал новые тексты, получая обратную связь в виде одобрения, неодобрения, дружеских замечаний, затем от читателей-слушателей на поэтических вечерах - восторженное признание именно этих текстов ( и прохладное отношение к другим, из этого же цикла ), потом десятки журнальных публикаций и уже признание этих стихотворений профессиональными литераторами и широким кругом читателей. Сейчас я приведу девять "выживших" стихотворений из этого цикла, а потом можно будет немножко поговорить о "кухне поэта":
* * *
Мягкий хлеб, на сковородочке поджаренный,
чай с вареньем, запах листьев за окном,
лист бумажный, строк морщинами состаренный, -
вот мой путь соединения с весной.
Листья - это те же буковки зелёные,
я надеюсь научиться их читать.
Моя комната, в воскресший мир влюблённая,
на бумажных крыльях учится летать.
Разгулялись в ней предметы бесшабашные,
много раз воспетые в стихах,
и прошедшей жизни ужасы нестрашные
я туплю в бумажных облаках.
* * *
Прошлое давит на лоб как бы обручем тесным,
вот и кладу на него я кружочек меди,
если пишу полулёжа я в день воскресный
о Музе, которая вновь на сутки приедет,
и превратит субботу в беспечный праздник,
на ночь изъяв из времени и пространства
этот район руин и людей безобразных,
в край фей и эльфов преобразив его в трансе.
Словно меняет глаза мои на другие,
вижу не алкашей и бомжей, а гоблинов, гномов,
будто развалины замков царят такие
в древней округе жителей невесомых.
Но в воскресенье автобус увозит Музу,
и мой район теряет сказочный облик.
Ветер по улицам гонит пьяниц и мусор,
и божиьх коровок лепит к оконным стёклам.
* * *
Этим маленьким летом, похожим на счастье,
паутинок события - на перилах балкона.
В их ячейках воспоминанья лучатся -
лучезарные призраки старых знакомых.
В ярком свете пылинок и букв круженье
повторяет всю жизнь мою в новом звучанье,
оркестрованном творческим преображеньем,
но вплотную уже подошедшем к молчанью.
Только свет остаётся, и ты в этом свете
одиноко паришь невозможной стрекозкой.
В паутинку сознанья я поймал это лето
и тобой озарился мой внутренний космос.
Все зелёные ноты и яблоки света, -
те же листья и яблоки яблонь - в начале,
обретают бессмертье в бумажных рассветах,
в их лучашейся нежности беспечальной.
* * *
Ведь я на небо масло не намазывал,
но в старом доме окна залепив,
в том, что напротив, сократили сразу -
в мою квартиру - синевы прорыв.
И вот стоит безглазая хрущевка,
законсервирована городом пока;
ещё недавно сквозь неё так ловко
в мои стихи входили облака.
Да, пусть вообще бы лучше разобрали!
И я бассейн бы видел и мечеть,
дорогу, что ведёт в степные дали
моё сознание, - в нежность тех ночей,
которые парят в твоём домишке, -
в воспоминаньях страстных наших встреч.
Вид из окна вбирают мои книжки,
чтоб час прихода твоего стеречь,
когда ты выйдешь из-за той коробки,
что застит вид из моего окна.
В тот миг неделя кажется короткой,
но в несколько сот строк её длина.
* * *
На стене три твоих карандашных портрета,
нарисованных мною в воскресеное утро,
и ещё ожерелье стихов - на рассвете, -
вот мой дар, и он ярче, чем блеск перламутра.
Красота твоя в них навсегда неизменна,
в карандашных портретах, в стихах восхищённых,
в них - кружение пчёл и стрекозок нетленных, -
этим летом, любовью преображённом,
в этом счастье, от прочего мира отдельном,
где поэзия стала прозрачной преградой,
где летим мы с тобой на коне карусельном,
и движенье по кругу недели - награда.
Потому что всегда мир бумажно-чернильный
повторяет всё лучшее бесконечно,
и в любви превращается сердце в светильник,
просветляя реальности небезупречность.
* * *
Маленькую птичку трясогузку
я увидел, выйдя на балкон
утром пасмурным.
День обещал быть грустным.
Но в смешных движеньях трясогузки
был волшебный смысл заключён.
Эта птичка, выпорхнув из детства,
словно буковка из букваря,
разрушала бед моих соседство,
превращалась в сказочное средство,
чтоб творить, веселием горя.
Потому что всё, что с нами было
киноплёнка памяти хранит;
взяв в тех кадрах то, что сердцу мило,
претворяем в радость их в силу,
поднимаясь в творчестве в зенит.
* * *
Надо чай мне заварить зелёный,
с чашкой на балконе посидеть.
Лето, солнце и поэт влюблённый -
за одно - в единстве раскалённом,
в ярком свете праздничных затей,
в нежной жажде - видеть твою прелесть -
изнемог весь мир вместе со мной.
Фразой в яблочко попасть не целясь,
чтоб воспеть красы твоей бесценность
и запечатлеть день выходной.
Всё волшебно, раз ты существуешь!
Как мне дорог каждый мой предмет,
что богиню видел здесь живую!
Пью зелёный чай и торжествую.
И свеченью в этом дне предела нет!
* * *
Мир полон волшебства, в событьи малом,
в паденьи капли дождика с листа
зелёного и в мошке, что витала
вкруг лампы, есть для сердца красота.
В беззвучной музыке существованья,
в лирическом единстве бытия,
скрыт всё же главный центр любованья,
и это ты - прекрасная моя!
Я потому смотрю с таким восторгом
на этот мир из четырёх домов,
что ты придёшь! И если - не во вторник, -
в субботу, по дороге облаков,
что пролегает под моим окошком.
И я сойду с бумажного листа,
штормами фраз потрёпанный немножко,
неся в карманах буквы новых тайн.
* * *
Третий день воробей прилетает
и о чём-то кричит под окном.
А мне кажется: важную тайну
сообщить мне пытается он.
Словно служит он некой ведунье
в недоступном дремучем бору,
проникая в грядущее думой,
она шлёт его в путь поутру, -
дескать, тайные тёмные силы
нас с любимой хотят разлучить.
Воробей, друг пернатый спасибо!, -
что, едва входят в окна лучи,
ты о чём-то серьёзном талдычишь
мне на птичьем своём языке,
но не знаю речи я птичьей,
ставлю дом на словесном песке.
Как стихов моих буквы-песчинки
держат дом мой, не ведаю сам,
но надеюсь: всех страхов причины
не дотянуться к небесам.
"Кухня поэта"
Помнится, в начале восьмидесятых меня поразила фраза из записок Олжаса Сулейменова: "чищу ящики стола от стихов, не вошедших в сборники", - мне тогда по неопытной молодости показалось, что это это слишком жёсткое обращение со своими текстами, чуть ли не ампутация. Но через некоторое время я понял, что неживые тексты действительно надо отрезать от основного корпуса своих произведений. Свежие стихотворения в те времена должны были "отлежаться", и необходимо было получить обратную связь от друзей и от читателей на вечерах, чтобы самому понять, жизнеспособные это стихотворения или нет, а потом уже только нести их для публикации в журнале или в газете. Самая жестокая форма обратной связи - "это "отстрелять" стихи на поэтических семинарах Союза писателей или литинстита, там уже ни одного недостатка или шероховатости не пропустят, и все замечания лягут позднее в копилку саморедактирования.
"Кухня поэта" - это устойчивый фразеологизм второй половины двадцатого века, он означает не то, что поэты пишут на кухнях по ночам свои стихи, а их черновики, записные книжки, наброски, заметки, в общем целую бумажную гору сияющих слов. И при выработке навыков саморедактирования конечно приходится выбрасывать увядшие, засохшие стихотворные цветы. Остаются существовать только живые стихотворные организмы, сплетённые из лучей строк.
Чтобы "литература одного дня" в соцсетях не превратилась в "братство производителей масла из воздуха", необходимо искать различные новые формы обратной связи для проверки жизнеспособности стихотворений друзей ( прямую критику мало кто выдержит, не пройдя школу семинаров ). Порвалась связь времён, и я закинут в эту жизнь, чтобы сказать поэтам всем: "Дружок держись!".
Наталия Стеблюк 15.07.2024 02:42 • Заявить о нарушении
СЕРГЕЙ ЛЕШАКОВ "Кухня поэта"
В 2005г. в мае, после некоторой паузы, я за полторы недели написал цикл из двадцати стихотворений, из которых "выжили" десять. "Выжили" - значит получили признание и были приняты сначала друзьями, которым я неизменно читал новые тексты, получая обратную связь в виде одобрения, неодобрения, дружеских замечаний, затем от читателей-слушателей на поэтических вечерах - восторженное признание именно этих текстов ( и прохладное отношение к другим, из этого же цикла ), потом десятки журнальных публикаций и уже признание этих стихотворений профессиональными литераторами и широким кругом читателей. Сейчас я приведу девять "выживших" стихотворений из этого цикла, а потом можно будет немножко поговорить о "кухне поэта":
* * *
Мягкий хлеб, на сковородочке поджаренный,
чай с вареньем, запах листьев за окном,
лист бумажный, строк морщинами состаренный, -
вот мой путь соединения с весной.
Листья - это те же буковки зелёные,
я надеюсь научиться их читать.
Моя комната, в воскресший мир влюблённая,
на бумажных крыльях учится летать.
Разгулялись в ней предметы бесшабашные,
много раз воспетые в стихах,
и прошедшей жизни ужасы нестрашные
я туплю в бумажных облаках.
* * *
Прошлое давит на лоб как бы обручем тесным,
вот и кладу на него я кружочек меди,
если пишу полулёжа я в день воскресный
о Музе, которая вновь на сутки приедет,
и превратит субботу в беспечный праздник,
на ночь изъяв из времени и пространства
этот район руин и людей безобразных,
в край фей и эльфов преобразив его в трансе.
Словно меняет глаза мои на другие,
вижу не алкашей и бомжей, а гоблинов, гномов,
будто развалины замков царят такие
в древней округе жителей невесомых.
Но в воскресенье автобус увозит Музу,
и мой район теряет сказочный облик.
Ветер по улицам гонит пьяниц и мусор,
и божиьх коровок лепит к оконным стёклам.
* * *
Этим маленьким летом, похожим на счастье,
паутинок события - на перилах балкона.
В их ячейках воспоминанья лучатся -
лучезарные призраки старых знакомых.
В ярком свете пылинок и букв круженье
повторяет всю жизнь мою в новом звучанье,
оркестрованном творческим преображеньем,
но вплотную уже подошедшем к молчанью.
Только свет остаётся, и ты в этом свете
одиноко паришь невозможной стрекозкой.
В паутинку сознанья я поймал это лето
и тобой озарился мой внутренний космос.
Все зелёные ноты и яблоки света, -
те же листья и яблоки яблонь - в начале,
обретают бессмертье в бумажных рассветах,
в их лучашейся нежности беспечальной.
* * *
Ведь я на небо масло не намазывал,
но в старом доме окна залепив,
в том, что напротив, сократили сразу -
в мою квартиру - синевы прорыв.
И вот стоит безглазая хрущевка,
законсервирована городом пока;
ещё недавно сквозь неё так ловко
в мои стихи входили облака.
Да, пусть вообще бы лучше разобрали!
И я бассейн бы видел и мечеть,
дорогу, что ведёт в степные дали
моё сознание, - в нежность тех ночей,
которые парят в твоём домишке, -
в воспоминаньях страстных наших встреч.
Вид из окна вбирают мои книжки,
чтоб час прихода твоего стеречь,
когда ты выйдешь из-за той коробки,
что застит вид из моего окна.
В тот миг неделя кажется короткой,
но в несколько сот строк её длина.
* * *
На стене три твоих карандашных портрета,
нарисованных мною в воскресеное утро,
и ещё ожерелье стихов - на рассвете, -
вот мой дар, и он ярче, чем блеск перламутра.
Красота твоя в них навсегда неизменна,
в карандашных портретах, в стихах восхищённых,
в них - кружение пчёл и стрекозок нетленных, -
этим летом, любовью преображённом,
в этом счастье, от прочего мира отдельном,
где поэзия стала прозрачной преградой,
где летим мы с тобой на коне карусельном,
и движенье по кругу недели - награда.
Потому что всегда мир бумажно-чернильный
повторяет всё лучшее бесконечно,
и в любви превращается сердце в светильник,
просветляя реальности небезупречность.
* * *
Маленькую птичку трясогузку
я увидел, выйдя на балкон
утром пасмурным.
День обещал быть грустным.
Но в смешных движеньях трясогузки
был волшебный смысл заключён.
Эта птичка, выпорхнув из детства,
словно буковка из букваря,
разрушала бед моих соседство,
превращалась в сказочное средство,
чтоб творить, веселием горя.
Потому что всё, что с нами было
киноплёнка памяти хранит;
взяв в тех кадрах то, что сердцу мило,
претворяем в радость их в силу,
поднимаясь в творчестве в зенит.
* * *
Надо чай мне заварить зелёный,
с чашкой на балконе посидеть.
Лето, солнце и поэт влюблённый -
за одно - в единстве раскалённом,
в ярком свете праздничных затей,
в нежной жажде - видеть твою прелесть -
изнемог весь мир вместе со мной.
Фразой в яблочко попасть не целясь,
чтоб воспеть красы твоей бесценность
и запечатлеть день выходной.
Всё волшебно, раз ты существуешь!
Как мне дорог каждый мой предмет,
что богиню видел здесь живую!
Пью зелёный чай и торжествую.
И свеченью в этом дне предела нет!
* * *
Мир полон волшебства, в событьи малом,
в паденьи капли дождика с листа
зелёного и в мошке, что витала
вкруг лампы, есть для сердца красота.
В беззвучной музыке существованья,
в лирическом единстве бытия,
скрыт всё же главный центр любованья,
и это ты - прекрасная моя!
Я потому смотрю с таким восторгом
на этот мир из четырёх домов,
что ты придёшь! И если - не во вторник, -
в субботу, по дороге облаков,
что пролегает под моим окошком.
И я сойду с бумажного листа,
штормами фраз потрёпанный немножко,
неся в карманах буквы новых тайн.
* * *
Третий день воробей прилетает
и о чём-то кричит под окном.
А мне кажется: важную тайну
сообщить мне пытается он.
Словно служит он некой ведунье
в недоступном дремучем бору,
проникая в грядущее думой,
она шлёт его в путь поутру, -
дескать, тайные тёмные силы
нас с любимой хотят разлучить.
Воробей, друг пернатый спасибо!, -
что, едва входят в окна лучи,
ты о чём-то серьёзном талдычишь
мне на птичьем своём языке,
но не знаю речи я птичьей,
ставлю дом на словесном песке.
Как стихов моих буквы-песчинки
держат дом мой, не ведаю сам,
но надеюсь: всех страхов причины
не дотянуться к небесам.
"Кухня поэта"
Помнится, в начале восьмидесятых меня поразила фраза из записок Олжаса Сулейменова: "чищу ящики стола от стихов, не вошедших в сборники", - мне тогда по неопытной молодости показалось, что это это слишком жёсткое обращение со своими текстами, чуть ли не ампутация. Но через некоторое время я понял, что неживые тексты действительно надо отрезать от основного корпуса своих произведений. Свежие стихотворения в те времена должны были "отлежаться", и необходимо было получить обратную связь от друзей и от читателей на вечерах, чтобы самому понять, жизнеспособные это стихотворения или нет, а потом уже только нести их для публикации в журнале или в газете. Самая жестокая форма обратной связи - "это "отстрелять" стихи на поэтических семинарах Союза писателей или литинстита, там уже ни одного недостатка или шероховатости не пропустят, и все замечания лягут позднее в копилку саморедактирования.
"Кухня поэта" - это устойчивый фразеологизм второй половины двадцатого века, он означает не то, что поэты пишут на кухнях по ночам свои стихи, а их черновики, записные книжки, наброски, заметки, в общем целую бумажную гору сияющих слов. И при выработке навыков саморедактирования конечно приходится выбрасывать увядшие, засохшие стихотворные цветы. Остаются существовать только живые стихотворные организмы, сплетённые из лучей строк.
Чтобы "литература одного дня" в соцсетях не превратилась в "братство производителей масла из воздуха", необходимо искать различные новые формы обратной связи для проверки жизнеспособности стихотворений друзей ( прямую критику мало кто выдержит, не пройдя школу семинаров ). Порвалась связь времён, и я закинут в эту жизнь, чтобы сказать поэтам всем: "Дружок держись!".
Наталия Стеблюк 15.07.2024 02:42 • Заявить о нарушении
Последнее стихотворение поражает своим техническим убожеством.
"А мне кажется: важную тайну
сообщить мне пытается он."
В двух строчках присутствует "мне".
"... проникая в грядущее думой,
она шлёт его в путь поутру..."
Вместо онА приходится читать Ана.
С чего это ведунья из дремучего бора озаботилась судьбой лирического героя и его возлюбленной? И если уж решила помочь, разве не могла найти способ разъяснить лирическому герою, какая опасность его подстерегает? Или Лирический герой и сам чего-то опасается? Поди-пойми.
Воробьи вообще-то не талдычат, а чирикают.
Финал стихотворения вызывает недоумение. Лирический герой сетует на то, что не понимает, о чем талдычит его пернатый друг, и строит дом своего стихотворения на песке букв. Т.е. ЛГ дает понять, что его стихотворение недолговечно, ненадежно (?). В заключение ЛГ выражает надежду на то, что о причинах (его) страхов на небесах не узнают. Достаточно, мол, что знает ведунья (нечистая сила?). Похоже на бред.
Алексей Аксельрод 15.07.2024 21:38 Заявить о нарушении
"А мне кажется: важную тайну
сообщить мне пытается он."
В двух строчках присутствует "мне".
"... проникая в грядущее думой,
она шлёт его в путь поутру..."
Вместо онА приходится читать Ана.
С чего это ведунья из дремучего бора озаботилась судьбой лирического героя и его возлюбленной? И если уж решила помочь, разве не могла найти способ разъяснить лирическому герою, какая опасность его подстерегает? Или Лирический герой и сам чего-то опасается? Поди-пойми.
Воробьи вообще-то не талдычат, а чирикают.
Финал стихотворения вызывает недоумение. Лирический герой сетует на то, что не понимает, о чем талдычит его пернатый друг, и строит дом своего стихотворения на песке букв. Т.е. ЛГ дает понять, что его стихотворение недолговечно, ненадежно (?). В заключение ЛГ выражает надежду на то, что о причинах (его) страхов на небесах не узнают. Достаточно, мол, что знает ведунья (нечистая сила?). Похоже на бред.
Алексей Аксельрод 15.07.2024 21:38 Заявить о нарушении
Ок, давайте обсудим это стихотворение.
Сначала про претензии по грамматике.
“...мне кажется: важную тайну
сообщить мне пытается он”.- сложноподчиненное предложение, в котором дополнение “мне”, относится к разным управлениям.
1. “Мне кажется” - не ему, не вам не читателю, а именно мне кажется, по-другому не скажешь.
2. В придаточном предложении: он “пытается сообщить” тайну опять же именно мне, а не кому-то другому.
Попробуйте выразить эту мысль как-нибудь иначе, и чтобы при этом она осталась такой же ясной, и получите премию им. академика В.И.Лаля.)))
Перейдем к главному.
Итак, завязка: третий день под окно лиричекого героя прилетает воробей и упорно кричит, будто,пытается сообщить что-то важное. Типичный для русской мифологии сказочный зачин. Таким образом с первых строк заявляется стилистика произведения - народная, сказовая. Поэтому явление такого персонажа, как ведунья, вполне обоснованно. В русской языческой традиции этот образ олицетворяет светлые силы, помогающие человеку в числе прочего увидеть опасность, как в данном случае. При чем здесь христианская религиозная терминология вроде “нечистой силы”?, Повторите, пожалуйста, историю культуры - как в ней соотносятся язычество и религия.
Вернемся к сюжету.
Ведунья пытается сообщить лирическому герою через своего вестника-воробья важную информацию.
Здесь нас ожидаетреальный а не выдуманный парадокс.
С одной стороны, наш герой точно знает, о чем предупреждает его ведунья - о том, что некие “тайные темные силы разлучить нас с любимой хотят”. А с другой стороны, тот же лиричееский герой просит пощенья у воробья за то, что не понимает птичий язык и не может взять в толк. что так упорно тот талдычит ему уже третье утро - без сомнения ёмкий и точный образ, выразительное слово.
Но парадокс оказывается кажущимся.
Поэт показыает психологически обоснованную человеческую реакцию на негатив. Первый порыв - отогнать от себя. отвернуться от известия, которое тебя раанит, сделать вид, что не поонял. Но уже в следующую секунду начинается осознание ситуации в поисках выхода.
А ведь ему по сути нечего противопоставить силам зла. Единственное его достоинство в том , что он - поэт. Сомнительное достоинство и очень зыбкая основа для прочных семейных отношений.
Поэтому он горестно констатирует: “...ставлю дом на словесном песке”, - полная глубокого драматизма метафора с последующим великолепным развитием образа:
“Как стихов моих буквы-песчинки
держат дом мой, не ведаю сам…”
Остается только надежда. Ее сила, еестрасть в душе прототипа поэта подчеркнута сбоем ритма в последней строчке.
У некоторых чуждых романтике натур в этом месте может возникнуть вопрос. Почему лириескому герою даже в голову не пришло “переквалифицироваться в управдомы”, говоря словами Остана Бендера?
Отвечу вопросами на вопрос.
А почему в первом стихотворении цикла для героя стала настоящей бедой проблема строительства хрущевки, закрывающей вид из окная? Для любого обычного человека это была бы всгео лишь неприятность, а не горе, достойное воплощения в стихах. Или почему герй. прилежно выислив дни недели, терпеливо ждет у окна, когда любимая появится из-за угла, а не бежит стремглав ей навстречу? Зачем и поему он потратил уйму времени на изучение мельчайших нюансоа природы за балконои, так что сразу заметил невзрачную трясогузку? Почему. наконец, его любовь, хоть и пламенная внутри, столь пассивна во внешних проявлениях? Вместо того, чтобы бороться за нее, он элегически пьет чай и покорно ждет прихода любимой?
. Потому что цикл этот правильнее было бы назвать не “Кухня поэта”, а “Каталка поэта” или, если угодно, “Инвалидное кресло поэта”.
Вот так.
Бесконечного уважения заслуживает человек, который не выпячивает напоказ, не спекулирует, не хайпует на инвалидности, а наоборот, ставит себя в одном строю поэтов, на-равных, "по гамбургскому счету”,” не требуя и даже с гордостью отвергая любые льготы, жалость, поблажки.
И пусть сгинут тролли!
Наталия Стеблюк 16.07.2024 22:44 Заявить о нарушении
Сначала про претензии по грамматике.
“...мне кажется: важную тайну
сообщить мне пытается он”.- сложноподчиненное предложение, в котором дополнение “мне”, относится к разным управлениям.
1. “Мне кажется” - не ему, не вам не читателю, а именно мне кажется, по-другому не скажешь.
2. В придаточном предложении: он “пытается сообщить” тайну опять же именно мне, а не кому-то другому.
Попробуйте выразить эту мысль как-нибудь иначе, и чтобы при этом она осталась такой же ясной, и получите премию им. академика В.И.Лаля.)))
Перейдем к главному.
Итак, завязка: третий день под окно лиричекого героя прилетает воробей и упорно кричит, будто,пытается сообщить что-то важное. Типичный для русской мифологии сказочный зачин. Таким образом с первых строк заявляется стилистика произведения - народная, сказовая. Поэтому явление такого персонажа, как ведунья, вполне обоснованно. В русской языческой традиции этот образ олицетворяет светлые силы, помогающие человеку в числе прочего увидеть опасность, как в данном случае. При чем здесь христианская религиозная терминология вроде “нечистой силы”?, Повторите, пожалуйста, историю культуры - как в ней соотносятся язычество и религия.
Вернемся к сюжету.
Ведунья пытается сообщить лирическому герою через своего вестника-воробья важную информацию.
Здесь нас ожидаетреальный а не выдуманный парадокс.
С одной стороны, наш герой точно знает, о чем предупреждает его ведунья - о том, что некие “тайные темные силы разлучить нас с любимой хотят”. А с другой стороны, тот же лиричееский герой просит пощенья у воробья за то, что не понимает птичий язык и не может взять в толк. что так упорно тот талдычит ему уже третье утро - без сомнения ёмкий и точный образ, выразительное слово.
Но парадокс оказывается кажущимся.
Поэт показыает психологически обоснованную человеческую реакцию на негатив. Первый порыв - отогнать от себя. отвернуться от известия, которое тебя раанит, сделать вид, что не поонял. Но уже в следующую секунду начинается осознание ситуации в поисках выхода.
А ведь ему по сути нечего противопоставить силам зла. Единственное его достоинство в том , что он - поэт. Сомнительное достоинство и очень зыбкая основа для прочных семейных отношений.
Поэтому он горестно констатирует: “...ставлю дом на словесном песке”, - полная глубокого драматизма метафора с последующим великолепным развитием образа:
“Как стихов моих буквы-песчинки
держат дом мой, не ведаю сам…”
Остается только надежда. Ее сила, еестрасть в душе прототипа поэта подчеркнута сбоем ритма в последней строчке.
У некоторых чуждых романтике натур в этом месте может возникнуть вопрос. Почему лириескому герою даже в голову не пришло “переквалифицироваться в управдомы”, говоря словами Остана Бендера?
Отвечу вопросами на вопрос.
А почему в первом стихотворении цикла для героя стала настоящей бедой проблема строительства хрущевки, закрывающей вид из окная? Для любого обычного человека это была бы всгео лишь неприятность, а не горе, достойное воплощения в стихах. Или почему герй. прилежно выислив дни недели, терпеливо ждет у окна, когда любимая появится из-за угла, а не бежит стремглав ей навстречу? Зачем и поему он потратил уйму времени на изучение мельчайших нюансоа природы за балконои, так что сразу заметил невзрачную трясогузку? Почему. наконец, его любовь, хоть и пламенная внутри, столь пассивна во внешних проявлениях? Вместо того, чтобы бороться за нее, он элегически пьет чай и покорно ждет прихода любимой?
. Потому что цикл этот правильнее было бы назвать не “Кухня поэта”, а “Каталка поэта” или, если угодно, “Инвалидное кресло поэта”.
Вот так.
Бесконечного уважения заслуживает человек, который не выпячивает напоказ, не спекулирует, не хайпует на инвалидности, а наоборот, ставит себя в одном строю поэтов, на-равных, "по гамбургскому счету”,” не требуя и даже с гордостью отвергая любые льготы, жалость, поблажки.
И пусть сгинут тролли!
Наталия Стеблюк 16.07.2024 22:44 Заявить о нарушении