Паганини

При чтении биографий Никколо Паганини мне всегда бросался в глаза один интересный момент, а именно то, что музыку этого выдающегося виртуоза, которую во времена его жизни не мог сыграть почти никто, кроме самого автора, в наше время исполняет довольно широкий круг скрипачей. Некоторые его произведения даже входят в программу учебных заведений, то есть те вещи, которые когда-то считались "за гранью" возможного, в наше время, порой, играют студенты. Причём явление это касается не только скрипки. В статьях середины двадцатого века я натыкался на утверждения фортепианных профессоров о том, что целый ряд произведений, которые в дни их молодости играли зрелые маститые музыканты, уже вошли в программу учебных заведений.

А ведь конструкция скрипки, рояля с тех пор принципиально не изменилась (нередко это даже в буквальном смысле те же самые скрипки), да и анатомические возможности человека вряд ли значительно поменялись за эти годы. Размышления на эту тему привели меня к одному интересному предположению.

Впрочем, всё по порядку: сначала, пожалуй, необходимо обсудить явление, для обозначения которого мы воспользуемся многозначным словом - интонирование. В данном случае подразумевается выразительное проговаривание элементов мелодии и гармонии. Лучше всего это проиллюстрировать на примере чтения вслух: если мы сами понимаем содержание читаемого нами текста, то произносим его осмысленно, а если при этом ещё и, пропуская этот смысл через себя, начинаем сопереживать ему, то и эмоционально. Когда же текст непонятен или своим содержанием для нас неинтересен, то читаем мы его, как правило, довольно механистично, причём характерно, что попытки лишь имитировать какие-либо эмоции, не испытывая их в реальности, выглядят довольно фальшиво. И хотя в обоих случаях мы читаем один и тот же текст, доходить до слушателя он будет совершенно по-разному: в первом случае, сопереживая услышанному, мы будем воспринимать с неподдельным интересом, во втором, чтобы сосредоточиться на содержании, нам потребуется гораздо большее усилие.

Теперь вернёмся к музыке. Думаю, многие замечали, что в наше время действительно хорошо интонирующий инструменталист - довольно редкое явление. Особенности массового обучения, заключающиеся в натаскивании на «результат» с использованием при этом формализованных критериев (отсутствие помарок, метрономическая точность ит.д.) проводят к тому, что в большинстве случаев исполнитель воспринимает произведение не как осмысленное художественное целое, а скорее, как набор технических и моторных сложностей, которые нужно преодолеть. Порой, конечно, подобный подход смягчается попытками исполнителя вырвать из контекста те фрагменты мелодии и гармонии, которые оказываются ему «по зубам», и показать их по возможности ярко и выпукло, тем не менее, всё же при этом значительная часть музыкального текста, как правило, воспроизводится довольно механически.


Интересно также то, что исполнитель может прекрасно интонировать одни, посильные для него произведения и чисто механически воспроизводить другие, более сложные. Иногда качество интонации зависит от самочувствия музыканта или выбранного темпа. Всегда есть предельный для данного исполнителя темп, когда он ещё в состоянии осмысленно «проговаривать» музыкальные фразы, увеличение скорости приводит к потере тонкого управления звуком и, соответственно, к уже лишь механическому воспроизведению текста. Причём далеко не всегда это связано именно с моторными особенностями. Используя всё тот же пример с чтением, увидим, что, в принципе, мы способны читать гораздо быстрее, но тогда качество понимания текста становится заметно хуже. Наше внимание просто не успевает осмысливать информацию, а у музыканта это ещё и усугубляется тем, что часть его внимания расходуется на сложные манипуляции за инструментом, именно поэтому в качестве слушателя мы всегда замечаем больше деталей исполнения, чем когда сами играем на инструменте.

Кстати, в контексте обсуждаемого, становиться понятен эпизод с этюдами Вилла-Лобоса. Имеется в виду яркая легенда о том, что закончив 12 этюдов для гитары, композитор отправил их Андресу Сеговии. Получив от него ответ об их неисполнимости, Вилла-Лобос устроил пресс-конференцию, на которой, предварительно зачитав письмо Сеговии, сыграл эти этюды один за другим.

Но так ли уж неправ был Сеговия? Вспомним лучшие исполнения музыканта, где каждая нота дышит, пульсирует, его гитара разговаривает со слушателем! Прозвучали бы у него также этюды? Для этого прежде всего нужен большой интерес к данной музыке со стороны исполнителя, а его, судя по всему, не было. Играть для галочки, просто потому, что, вроде как не удобно было не сыграть, Маэстро не захотел. Люди такого уровня совсем иначе относятся к выбору репертуара, всегда тонко чувствуя, что - «своё», а что - нет. Поэтому, в данном случае, пожалуй, можно сказать, что правы оба, и Сеговия, который не сыграл, и Вилла-Лобос, показавший, что сыграть всё же можно.

Попробуем теперь обратиться ко времени, когда жил Паганини. Из того, что нам известно, можно предположить, что требования к исполнению в те годы были несколько иными. Слушательскую аудиторию составляли прежде всего образованные и воспитанные любители музыки, для которых чисто ремесленные, профессиональные детали не были приоритетны. К тому же большинство из них принадлежали к привилегированным слоям общества, и их внимание во время концерта нужно было завоёвывать и постоянно удерживать. Иначе никто не стал бы тогда сидеть и упорно заставлять себя слушать только лишь потому, что у скрипача имя или из-за громких побед на конкурсах, а также из боязни, что обвинят в «непонимании». Не говоря уже о том, что в наше время для значительной части представителей музыкальной и педагогической среды поход на концерт - это скорее заявка о лояльности или способ напомнить о себе, чем культурное мероприятие.

Предположение об ином отношении к исполнительскому концепту и интонации подтверждают немногие сохранившиеся записи музыкантов, воспитанных веком XIX, к примеру таких как Иосиф Иоахим, Пабло Сарасате. Даже несмотря на большое несовершенство этих треков, на них мы слышим живой, очень эмоциональный голос их скрипок (хотя, конечно, нужно сделать поправку на то, что в начале ХХ века доступ к записи был только у самых лучших).

Из вышесказанного, мы, пожалуй, вправе выдвинуть осторожное предположение, что расширение круга исполнителей, играющих виртуозную музыку в наше время, произошло прежде всего не за счёт повышения уровня школы, как порой приходиться слышать, а за счёт снижения художественных требований к исполнению. В ХIХ веке в публичном концерте было совсем не достаточно хорошо справиться с исполнительскими трудностями, нужно было занять и увлечь аудиторию, а это другая планка, другой уровень владения инструментом и принципиально иной круг задач…