Кайф

    КАЙФ (из цикла 2008 года "Записки врача ЦРБ").
   
    А в терапии вновь гости! Привезли двух молодок 17 и 25 лет. Девчата «по роду своей деятельности» были вынуждены общаться с неким господином, долгое время получавшим противотуберкулезные препараты, и, очевидно, именно от него узнали о некоторых особенностях этих на первый взгляд неказистых таблеточек. При передозировке они, видите ли, способны вызывать у пациентов эйфорию и, даже, психоз. Правда, о других «умениях» широко-известного противотуберкулезного препарата молодой человек обмолвиться как-то не удосужился. А там, как выяснилось позже, был полный набор: головная боль, головокружение, тошнота, рвота, боли в области сердца, аллергическая сыпь, меннорагии, припадки и т. д. и т. п. В итоге, все вышло именно так, как во всех подробностях было расписано в разделе «побочные эффекты». С эйфорией и «картинками», правда, у подруг не заладилось с самого начало, а вот остальной «приход», как и было обещано производителем, не замедлил нагрянуть, и не по порядку, а как-то разом – всем списком.

    Ломало горе-кайфисток по полной программе. Мы были вынуждены лить в их жилы сладкую и соленую воду, вводить витамины в больших дозах, гасить судороги бензодиазепинами, крепко «лечить» обеих дурех словом. Ни медикаментов, ни слов как обычно не хватало. Облегченно вздохнули мы только один раз, когда узнали, что таблетки они глотали не ради сведения счетов с жизнью, а ради, так сказать, праздника души. Хотя, по большому счету, нам-то какое до этого дело?

    Через пару дней, едва оклемавшись, они растворились в ночи, ни с кем не попрощавшись. Наверное, знали, что мы с ними еще встретимся.

    Встреча с младшей из кайфисток произошла всего через пару недель. Очнувшись как-то после очередного кайфа, на этот раз алкогольного, юная барышня вдруг явственно вспомнила, что давеча ночью она была изнасилована в весьма извращенной форме неким безнравственным типом, лицо которого тут же отчетливо нарисовалось в затуманенном водкой мозгу. Возмущению невинного создания, лишенного девичьей чести, если можно так выразиться, сразу в нескольких местах, не было предела. Пылая праведным гневом, барышня быстренько оформила свое возмущение в заявление соответствующего содержания и вместе с ним пошла в милицию.
 
    В три часа ночи жертву и насильника доставили в ЦРБ. Пока разбуженный и вытащенный из теплой постели гинеколог искал во внутренностях жертвы хоть какие-нибудь следы насилия и брал на анализ биологические среды, не менее сонный хирург пытался найти следы борьбы на теле самого насильника. Насильника, который был едва ли не моложе жертвы, осмотрели с ног до головы и пропустили через крайне унизительную процедуру взятия «мазков» и «смывов». На его растерянном и испуганном полудетском лице было написано: «Дяденьки, вы чего творите? Да я голых девок только в эротических снах видел. Я даже на порно-сайты никогда не забредал, потому как у мамы с папой денег на персональный компьютер нет». Разумеется, никаких следов борьбы мы так и не обнаружили. Смывами же и мазками пусть эксперты занимаются. Может они чего-нибудь накопают?

    Сразу вслед за насильником осматривали его жертву. Смотрели долго и так же тщательно, но кроме татуировок на плечах и множественных старых бритвенных порезов на запястьях ничего не нашли. Во время всей процедуры жертва активно клевала носом. Кайф заканчивался, и у юного создания начинали вдруг возникать сомнения: «А был ли мальчик-то?». После сообщения о том, что вообще-то за лжесвидетельство можно и по этапу загреметь, сомнения только усилились. Покорно позволив себя осмотреть, создание село на стул и сразу выключилось. Мы, разбуженные среди ночи взрослые люди, – врачи, фельдшера, милиционеры - смотрели на это брошенное всеми и никому ненужное, а потому безнадежно потерянное обществом и для общества существо и думали: «Да остались ли еще женщины в русских селениях, те, что коня на скаку... или в горящую избу... или мерилом всего теперь окончательно стал кайф?» Нам было жаль эту когда-то очень миловидную девушку. А она, меж тем, дремала на стуле и о жалости не просила, ибо в жалости вовсе даже и не нуждалась. Она была по-своему счастлива, так как точно знала, чего хотела от жизни. Ничто другое её уже не волновало.