Кластер-2

Научно-фантастический роман «Кластер». Часть вторая

Источник изображений: images.yandex.ru
Источник: https://xn--80aacco7a1al3a7bs7e.xn--p1ai/
Авторский сайт: Ревущаябочка.РФ

Содержание:
Глава 22. Заинька саблезубая моя
Глава 23. Троянский кабан
Глава 24. Сон как территория охоты
Глава 25. Будильник с хреном
Глава 26. Страсти из параллельного пекла
Глава 27. Вампира потерять нельзя
Глава 28. Сучка его мечты
Глава 29. Согласованный транс
Глава 30. Гербалайфу и не снилось!
Глава 31. Боль и страданья мотыльков
Глава 32. Порядок бьёт класс
Глава 33. Пришельцы выползают в полночь
Глава 34. Чёрный хлебушек бытия
Глава 35. Живи молча
Глава 36. Глюки как сны и наяву
Глава 37. Гоночный велосипед с титьками
Глава 38. Желание убивать притихло
Глава 39. Пришельцы в гостях у инопланетян
Глава 40. Театр антропоморфных уродств
Глава 41. Чёрный пояс по блуду
Глава 42. Обстоятельство непреодолимой силы
Глава 43. Тонула в мгле креветка бытия
Глава 44. Виной всему блуждающая матка
Глава 45. Тарантул с пеной на губах
Глава 46. Прыжок молока в бессмертие
Глава 47. Смерть засланного казачка
Глава 48. Размер неважен девичьих грудей
Глава 49. Лига добрых людоедов
Глава 50. Ёк-макарёк и его товарищи
Глава 51. Копи царя Дельтаплана
Глава 52. Последний чикатила современности
Глава 53. И мальчики кровавые в глазах
Глава 54. Куда встаёт шлагбаум
Глава 55. Бомжиная месса фа-минор


 
Изображение авторское

Глава 22. Заинька саблезубая моя

Штатно отработан положенный сеанс инфернально притягательного интима. Лёгкое всхрюкивание от неотразимого подобия заученных человечьих чувств. Мой светлый, чересчур запоминающийся гений, а на самом деле на редкость паршивая кузька по имени Ксюшка Алек-хан исподлобья смотрела и смотрела на меня. В качестве дополнительной опции воздействия на жертву разбросала по плечам пушистое льняное счастье, грамм этак триста. Слегка предчувствовалось, как где-то там притаились терпеливо ждущие своего часа стальные челюсти на главном взводе. Флюиды со всех сторон остервенело наседали словно комары. Каждый со своим кусочком, а то и полновесным зарядом счастья, словно ударный дрон. Чаровница свои чары напускала обильно и в форсированном темпе, ночью наверно были бы видны крупнокалиберные трассеры. Заодно фиксировала изменения облика клиента в статусе. Такая попалась продвинутая многостаночница. Точнее, встретилась. Профи, одним словом. А попался – это я. Господи, ну почему я маму не слушал?! Она же как никто знала, предчувствовала, от чего меня предостерегала!

Только что состоявшийся органо-лептический контакт position number one, не помню, какой по счёту, кажется, не слишком устраивал мой запретный плод. Отчего космическое существо пребывало в пассивно-агрессивном состоянии, фактически предписанном и для остальных, земных женщин. Эфирное создание окончательно вошло в роль побеждающей искусительницы и теперь явно колебалось на обомшелом перепутье гражданской гендерной войны, издревле тлеющей на этой планете. То ли предложит мне закрепить достигнутый успех, опять нырнуть во глубину её сокровищ, заняться там дайвингом, то ли сама в любви признается, но не исключено, что и начнёт плаксиво доставать, люблю ли я её?! Контрольник в голову сделает, чтоб совсем подписался на неё и впредь не мучался никакими сомнениями. Это как белая акула-людоед зубиком цыкнула бы, доглатывая.


Всё же до конца я не был понятен воздушному организму, не исключено, что и стоящему за ним механизму. Не говоря уже о последующем за ними контроллере. Это совокупное Нечто по-прежнему пыталось что-то вычислить в отношении меня, на что-то решиться, да что-то пока никак не получалось у него, не сходилось. Вряд ли на уровне простой перцепции. Поглубже. Скорее, некий когнитивный диссонанс. Сбои, фантомы и прочие приблудные и строевые фата морганы, видимо, зудели где-то там поистине наперебой. Ярко выраженная некогерентность и приводила к периодическому сцепленному выпадению в фоновый режим и немедленному западению обратно. Где-то во глубине процессорских ископаемых руд стандартно охмуряющего меня своими табельными прелестями субъекта моя личность во что-то никак не вкладывалась. Зависла там как упёршийся дрын в некорректный запрос или тупой дизлайк. Где-то между мантией и ядром. Явно требовала к себе нестандартного отношения, а этого у наступающего организма, а также механизма и контроллера за спиной, в развёртке действия пока не значилось. Поэтому требовалась если и не полная перезагрузка, то какие-нибудь блоковые пересогласования операционной системы почти наверняка. Поэтому и перепрошивалась, училась моя заинька ускоренно и на ходу. Массированно вводила и закрепляла новые опции обработки клиента. Добивала с механизменно-устройственной тупостью и неостановимостью.

Довольно долго вот так смотрела и смотрела белобрысая пантерочка на меня, как будто устаканивалась внутри себя окончательно. Заодно раздумывала, пристально щурила хищные глазоньки цвета неба, задумчиво теребила волосёнки цвета льна. Видимо обдумывала дальнейшие главы женского бестселлера всех времён и народов: «Как найти мужчину своей мечты и что потом делать с этой сволочью». Может быть, с досады прикидывала, с одного раза сожрёт меня или часть трупа придётся припрятать в кустах. Или унести подальше к себе. В гнездо под облака, Большие, да Магеллановы. Внешне она продолжала напряжённо молчать, по-прежнему с полуоткрытым ртом, словно американская героиня при виде героина, типа вау и вааще. Так ведь и я смотрел и я молчал. Вроде как не сдавался. Раскалённая аура состоявшегося, но зависшего контакта, будто хорошо натравленный антициклон, не шевелясь, стояла над нами, «брэк» не кричала, но и ни за что не собиралась никуда сдвигаться. Поскольку также затупила перед фиксацией очевидного факта, что во второй раз ювелирно точно накрыть комплементарные объекты под одним колпаком у неё вряд ли получится, и сволочь наверняка сбежит. Поэтому сдавать назад никак нельзя было. Но и на последний прыжок вперёд с перекусыванием аорты пока не решалась. Поскольку просчитать такого как я у них всех троих наверняка дымились мозги. Или что там имеется заместо них.

Я и сам пребывал в определённом раздрае. Плохие предчувствия давили со всех сторон. С существами из-под звёздного плинтуса мне как-то не приходилось сражаться. Поэтому тупо и элементарно боялся, а вдруг прекрасная гадина возьмёт, да и вправду утянет к себе в свои гадские чертоги. Повезёт, если не прямиком в себя утилизирует. Хорошо быть улитке в таком случае. Всегда можно на всякий случай быстро спрятаться в отдельной раковине, где всегда припасена бутылка водки и пистолет. А мне что делать, когда ясно, что ничего не ясно?! Разве что попытаться спрыгнуть на лету. Сорваться с крючка с отсрочкой раскрытия.


Кошачьи гляделки выдержать в принципе не большая проблема. И не такие задачки решал. Тут пробивало кое-что другое, а что конкретно - пока было не понять. Оно-то по-настоящему и начинало беспокоить, куда сильнее всех этих заморочивающих, пиф-паф гляделок навылет. Действительно ли больно на голову создание в ажурных чулочках, скажу по-другому: на самом ли деле настолько крепко оно тронуто рассудком?! Или всё же так, практически идеально, прикидывается натурально падшим человеком самая настоящая космическая хищница?! Бабы и без того все до единой инопланетянки, но когда попадается такая, совсем из ряда вон, тогда сразу туши свет. Всё время вертится на языке спросить напрямую: слушай, бишо, а ты кто на самом деле?! Ты хоть живая?! У тебя кровь есть?!

Время идёт. Кузька по-прежнему ни звука. Затаилась. Выдержка ещё та, не всякая кошка сможет. Всё так же молчит и смотрит, флуоресцирует зрачками. Словно фотографирует для приёмного покоя хосписа. Или для персонального дела куда надо, в анфас и в профиль. Само по себе не слишком-то уютно. Что же будет, когда по-настоящему откроет ротик?! Или, опять же, что там у неё на самом деле?! Такой маленький портал в преисподнюю, цветущий в алых губках?! Или настоящие щупальца полезут оттуда, незаметно вползая в мозг клиента?! Кр-расота, всю жизнь мечтал!


Потом, когда въехали в город, немногословная и всё ещё крайне загадочная жужелица Алек-хан потребовала высадить её где-нибудь в укромном, тихом, незаметном месте. Чтобы мама не заметила, куда дочка на переменках бегает. Мне-то конспирация первому нужна, ясное дело. Но ей-то зачем так печься о моём имидже?!  Неужели в её полутора извилинах нашлось место и для трепетной каннибальской заботы о людях?!

Как раз тут-то и грянуло - он и пошёл, процесс. Портал переключился в следующий режим пропуска. Полезли щупальца, пока что в облике стрекательных аудиовизуальных петель. Обезьянка, оказывается, попалась не просто тупо-американская, но и говорящая, да и неплохо-то как, практически без северо-магелланского акцента. «Ты такой известный в городе! Не то, что какой-нибудь там засратый спикер парламента! Тебя все и знают и боятся, причём по-настоящему! Ты же всё можешь! - Вдруг полномасштабно и с непонятно злой надеждой быстро заговорила Оксанка, важно пришепётывая, словно бы несколько не справляясь с собственным языком, до сих пор полностью не освоенным. - Высади меня здесь, чтоб никто не увидел нас вместе. А то увидят с путанкой, потом греха не оберёшься!».
«Постой, - отвечаю, не на шутку встревожившись, - откуда тебе и что про меня известно?! Почему про меня знают?! Кто знает?! Имена, фамилии, явки?! Кто я такой не должно быть известно никому, кроме тех, кому это положено. Подумай! Вспомни, кто и что обо мне говорил?! Что он тебе велел со мной сделать?! Ты меня ни с кем не путаешь?!».

Нет-нет! Мгновенно закрылась, заперлась наглухо. Откатилась. Шквал невольно вырвавшихся вопросов, ясное дело, насторожил разведчицу небес преисподних. «Н-не путаю!». Последнее моё подозрение наверняка спугнуло, запустило код полного прекращения доступа. Её ответ поэтому показался не просто тупым, а демонстративно тупым, действительно с полной блокировкой контакта - отвязни, чувак, надоел. После этого трудящаяся блондинка полностью прекратила вербальное взаимодействие. Будто кто-то со стороны мгновенно оборвал, выключил ей речевой аппарат, посчитав и то, что сказано, слишком пространным и потому преждевременным. Полный блэкаут. Наглухо замолчав и померкнув, белобрысая Алек-ханиха продолжала как-то чересчур испытывающе поглядывать на меня периодически вспыхивающими словно семафор глазками. Возможность возобновления обмена контентом пока что зуммерила, порожние синапсы, как электроды под напряжением, также понемногу искрили, но импульсы всё равно не пропускали.
В принципе примета вполне народная. Если у блондинки глазки никак не гаснут, это явный признак того, что тараканы в её головке стоят насмерть, ни за что не отступают от задуманного афронта. Немного не по себе становится от дальнейших предположений, что могло её так воспалить. Вроде бы вставка пистона прошла в штатном режиме.

Поди, догадайся! Полная непроницаемость! Для усиления внешней защиты теперь вместо льняных своих волосиков принялась она вновь почёсывать и многозначительно теребить ту самую заветную антеннку за левым ушком. Цифровой поток там кружился, судя по всему, немереный. Чуть ли не дымок вился от перенапряжения, как от вдавленной сигареты. Становится ясно, это и есть устройство типа «mind free», освобождающее периферическое устройство от любой мозговой рефлексии, уж больно девка и в самом деле обезбашенная получилась да продвинутая! Может быть, у неё среди своих и фронтовой позывной такой: «Башня». Не исключено, что такими рефлективными перцепциями она непроизвольно от себя радиопомехи отгоняла. Словно мух. Рабочие навыки и мысли никогда не скроешь. Впрочем, какие там мысли?! А вдруг и вправду одни тараканы-пехотинцы о шести лапках?! Только не наши?!


Моя выдержка круче оказалась. Красотка опять почти прокололась. Как-то торжествующе полуулыбнулась, причём куда-то в сторону, да только не в мою. Явно кому-то, но точно не мне. То есть, словно прозевала, пропустила картинку того, что на самом деле не со мной она была в этот самый момент. Временно отплыла. И не здесь. Но тогда где? С кем в действительности контактировала в эти секунды, обсуждая мою судьбу и непосредственный порядок дальнейших действий с мной?! Отчего произошёл проскок непроизвольной гримаски на милых рабочих губках обольстительной преисподней у меня на правом сиденье. Словно у кошки лапа дёрнулась при мысли о мышке, которую всё равно добивать надо.
Ф-фу! Голова просто клинит. Есть от чего. Нет-нет, никогда от этой гадости не отмоюсь! Надо же было так вляпаться!

Попытался было прижать гюрзу с моего правого сиденья, да толку опять никакого. Всё те же пустые отговорки, демонстративно юродивые, а на самом деле хитрючие убогие причитания: «Да что с меня взять?! Я же кузька!», «Да, мы, кузьки, такие, пришибленные, что нам велят, то и делаем!». «Что с нас, кузек, взять?!», «Неужели ты обидишь кузьку?! Это же всё равно, что ребёнка обидеть! Или гаишнику к «Оке» придраться!». Запарило кузькино отродье!

Как-то так тревожно опять стало на сердце, и без того измочаленном арьергардными боями с подрастающим поколением в своём коллективе и вне его, с бесчисленными конкурентами да лютыми врагами из-за каждого угла, уголочка и углища. Словно предчувствие какое-то сразу и отовсюду схватило и защемило. Ксюха-то может быть и дурочка, да вдобавок конкретно путанская, однако больно уж прозорливая дурочка. Который раз приходится убедиться! Себе на уме, ведьмочка, несмотря на весь свой светлый и неотразимый облик, который она усиленно и невероятно эффективно внедрила в моё подсознание, да и в сознание. Словно некий воплощённый идеал чего-то там. Как предел реальной осязаемости демонической красоты приближающегося финиша.

В принципе всё верно. Хорошие девочки продлевают жизнь, а плохие – наполняют её впечатлениями и смыслом. Скоро прилетят инопланетяне, они же по профессии земные сутенёры плохих, и спросят: «Ребята, а девочек продлевать собираетесь?! Забыли?! Или думали, халява обломилась?! Пеня ого-го какая набежала!». Тогда-то всё и начнётся по-настоящему!


Заметил главную, точнее, доминантную особенность объекта, с которым всё больше и больше приходится иметь дело. Обдумывание или даже простое понимание этой особенности занимает намного большую часть моего ума, чем прежде. Что самое опасное – оно захватило воображение, что всегда чревато срывом в неудержимость, после чего по-любому налетает и скрежещет тот самый финиш в облике пушистого зверька, который у каждого свой. Прелести у Ксюшки, у Алек-ханнушки, оказались на редкость чёткими, строгими, то есть, невероятно точно спланированными и непогрешимо правильными. Как в анатомическом атласе человека. Будто срисовали её оттуда в неведомом разумном океане Солярисе, а потом, перед запуском в серию, тщательно от-материализовали во плоти и бросили мне на обочину, словно вкусного червячка на крючке.
Явилась она мне предельно чёткой и однозначной, словно препарированный ланцетник. Всё-всё у неё оказалось на месте, при деле, ничего неведомыми создателями не было упущено. Даже композиционные швы повсюду просматривались. Чертёж идеального человека во плоти, обналиченный анатомический атлас, ожившая скульптура Галатеи. Только без подписей по-латыни и прочих экслибрисов. Отсканированная и пропущенная через 3D-принтер пришельцев.

Между делом небрежно предъявленная идеальная красота пугала как ни что другое. Потому что вроде как показался и ощерился предел всему. Воплощённый идеал всех гармоний мира оказался не просто распутной, а и подозрительно смекалистой, по-настоящему толковой бестией. Таких путан не бывает в нашей природе, даже в старом романтическом кино про интердевочек, кандидаток наук, чётко знающих кому, как и насколько честно. То есть, моя персональная хищница оказалась практически без профессиональных изъянов, которые хоть как-то бы очеловечивали её. Не курит совсем и, как равнодушно однажды обронила, не пьёт ничего, даже пива или тоник. Да и не пахнет от неё! Никак и ничем! Пластмассовый пупс или кукла куда приятственнее этой обворожительной нежити.

Разве среди дорогих и тем более недорогих девушек такие бывают?! От тех ведь, как от бомжиков, несёт так несёт. Не столько цветут, сколько пахнут, словно солдатские портянки, хоть всех святых выноси! А с Алек-ханихою всё решительно наоборот. Суть не в отсутствии запахов, кои при ней, кажется, и не ночевали никогда. Даже беглый органолептический кастинг её прелестей показал, что ни один из лимфатических узлов тут никогда в жизни не воспалялся и даже не проявлял такого намерения. Роскошное скобяное изделие номер один даже понятия не имело об инфекциях и лимфатических узлах. Оно исключило его задолго до всего, не исключаю, что и на стадии собственного проектирования. А кровушку закачала в себя настолько стерильную, что любой микроб в ней подыхает сходу, не успев написать завещания. «И под её атласной кожей бежит отравленная кровь». Это про неё Гумилёв однажды так и признался. Во время её предыдущего набега на Землю. Вся его великая поэзия про Это именно такова: все они на самом деле ядовитые вампирши. Мешок гадюк. И не с Земли. Поэта понять можно, с настолько гениальной женой, что у него была, и не такое поймёшь и напишешь.


Тут моя вурдалачиха поддала нового жару теперь уже моим тараканам подозрения и мнительности. Как раз про Это.
- Ты заметил, какая я ужасно чистая?! И запахов нет?! Всё потому что очень внимательно за собой слежу. У многих наших девчат даже лимфоузлы вырезают от их бесконечных воспалений. У меня же, погляди, всё чисто, как у ребёнка. Тех менты постоянно на сифилятник отвозят. Запарились, бедные! Меня же сразу отпускают, потому что во мне совсем ничего нет. Даже не верят, что я работаю. Абсолютно ничего нет, ты понимаешь это или не понимаешь?! Не принимают таких кузек сифилятники, не принимают! Не видят угрозу для человечества.
- Кто бы возражал. Женщины по природе обычно аккуратнее и чистоплотнее мужчин. Медицинский факт.
- Вот именно! И, между прочим, именно он и обусловливает разницу в продолжительности жизни. Притом не только у людей. Ты знаешь, от какой болезни погибают к старости самые могучие из зверей – львы?! Её хорошо знают ветеринарные врачи из зоопарков. Цари зверей просто опускаются ниже всякого бомжа и полностью перестают за собою следить. Даже не выкусывают себе разрастающиеся когти. Те впиваются в подушечки лап, пока не происходит нагноение, вплоть до возникновения гангрен. А вот львицы аккуратно выкусывают свои когти до самого конца и лапы у них всегда здоровые. Да и в остальном блюдут себя так, как не всякая девушка может похвастаться.
- Ты права. Судя по твоим лапам, закогтила ты меня надолго. Не вырваться.
- Молодец, что понял. Будет меньше хлопот с тобою. Да успокойся же, наконец, пугливый какой попался! У тебя даже выброс парной, словно у телёнка! Ничего особо плохого и предосудительного мы не делаем. Запомни: личное это всегда неприличное. И вся недолга.


Есть универсальное объяснение любого поучающего бреда, оно вполне старозаветное: всякие связи спускаются с небес. Люди потребляют такую сказку с аппетитом. После чего думают, что их счастье или несчастье заключаются где-то там на небе и оттуда в нужный момент исходит. Как манна или кара божья. Хочет - падёт на головы, не хочет - делает подсечку под ноги. Да нет же! На самом деле любые отношения всюду и всегда программируют реальные факторы в конкретных, земных условиях. Больше никто и ничто. Теперь пытаюсь их вычислить, подключая всё новые свои мыслительные резервы. Как будто не было больше забот! С кузьками всякими возиться тут.

Формально даже в принципе нельзя догадаться, кто или что послужило причиной исподволь начинающейся со мной катастрофы. Кто и для чего это всё стал проделывать со мной. Пока ни на шаг не могу продвинуться в объяснении самого рокового своего поступка, когда я  как бы случайно подцепил на обочине на редкость воздушную, до изумления звёздную девочку по имени Ксюшка, а может даже и просто Оксанка. Девушку с глазами цвета неба, счастье с волосами цвета льна. Хорошо замаскированную хищницу из соседней галактики.

Никак не предполагал, что настолько слаб, что могу поддаться на такую туфту! Как можно теперь с позорным багажом непростительной слабины замахиваться на переделку не мною сотворённого?! Действительно - если у кого-то решают отнять будущее, его лишают разума.
Ладно, авось не всего пока что лишили. Моё дело правое, и этот враг будет разбит.


 
Изображение авторское



Глава 23. Троянский кабан

- Слишком вы умны, Городецкий, как я погляжу, даже чересчур! Не имея меры в уме, слишком высока вероятность свалиться в полную противоположность, безумие. – Прозорливо сказал мне как-то Борман, то ли каркая, то ли опять вынося отеческое порицание. - Имейте в виду, что избыточное знание и старательность не только обременяют, но и обязательно губят. Так всегда было. И останется так. Не мною сказано - горе от ума. Он один и карает. Притом всегда и при любых обстоятельствах.
Многия знания - и есть многие печали, как вы хорошо и без меня знаете, но гораздо ранее до нас об этом догадалась некая группа древних товарищей под общим творческим псевдонимом Экклезиаст. Всегда важно быть разумно ограниченным, то есть, огранённым, как алмаз. Только тогда будет толк. Необходимо постоянно знать и соблюдать свою грань, разумный предел, в том числе и своим возможностям. Известно ведь, что реализация этих возможностей всегда достаётся трудом, зачастую непомерным. Тогда как любой риск, любая опасность имманентно имеют кошмарную склонность воплощаться сами по себе. В непроизвольном, спонтанном режиме. Увидел какую-нибудь гадость, будь уверен, обязательно сбудется.


Этот разговор состоялся на рыбалке. Вернее, как бы на рыбалке. Потому что сидели мы на набережной и ловили взятыми напрокат у пацанов деревянными удочками с пробковыми поплавками и какими-то хотя и острыми, но подозрительно корявыми крючками. На кого в действительности были сделаны?!
Вспомнился в тему про ум хороший диалог с пойманной золотой рыбкой: «Слишком грамотный?!». «Как бы да!». «Тогда убей сразу!». Есть и вариант: «Бабка жива?!». «Да». «Жарь!». Я всегда со своим могущественными покровителями чувствовал себя такой рыбкой, которую лучше изжарить, чем она бабке попадётся. Как только вычислят и выпотрошат меня до конца, так сразу на сковородку и оформят. Даже тени сомнения в этом нет.

Особый прикол состоял в том, что реальный наш диалог действительно состоялся с утра пораньше. Был повод. Но и улов всё же был. Чтобы два гения кого-то не заловили - да такого просто не бывает. Золотой рыбки к счастью не было. Иную же мелкоту мы, как истинные рыбаки, выбрасывали, а крупную складывали в баночку из-под майонеза. После очередного лосося, с трудом затолканного в эту непомерную ёмкость, я мягко возразил величайшему спонсору всех времён и народов.

- Когда вы, не дай бог, столкнётесь с провалом, увидите губительное воздействие моих избыточных, безмерных, как вы считаете, знаний, тогда и говорите. Мне же просто кажется, что вы всё-таки профилактируете меня, перестраховываетесь, чего-то всё время боитесь. Можете не беспокоиться, моя персона всегда в тонусе. Такие вздрюки как ваш предписывается делать лишь обычным исполнителям. Но не мне. Я заинтересован в успехе нашего дела побольше вашего. У вас в нём только деньги, и то не свои, а у меня - вкачана вся жизнь, все знания, умения, навыки и прочая глубинная утварь, без которой не человека не бывает.


Борман как всегда после отпора тут же взял примирительный тон и даже похлопал меня по плечу, дружески оставляя на нём рыбью чешую, дар от великого мыслителя. Индивидуализм не проповедовал. Напротив. Очень просил не отрываться от коллектива, верить в мудрость народную и всякие такие же прочие краснознамённо-маразматические штучки откалывал. Тогда, мол, меньше шансов срыва, случайного провала. Ибо слишком много поставлено на некую карту. Слишком велика ответственность для одного. Думал, я страшусь ответственности.
Эх, Владимир Мартинович, Владимир Мартинович, столько лет прожил, столько противников заломал под ковром, а главного в жизни так и не понял. Как тебя в кураторы-то взяли?! Нельзя быть по уши в коллективе, слишком опасно. Это верная смерть любому подлинно значимому начинанию, да и тебе самому как действительно того стоящей личности. Рок, случай, бьёт только по скоплениям, по коллективам. Именно они - его излюбленная мишень. За одиночками ни одна уважающая себя судьба сильно гоняться не будет. Дура она, что ли, так распыляться!
Лишь одинокому не страшен случай. Одинокий и дальше всех ходит и целее всех остаётся. Попробуй, поймай его. Потому что одним этим он неуязвим, как Кластер. Успеха достигает лишь одним, самым проверенным способом – приводит сам себя в состояние внутреннего неприятия любой стадности. Стебается налево и направо, вдоль и поперёк. Куда хочет, туда и прорубает себе проход. Лучше всего в состоянии одержимости своей миссией. Только тогда человечьи стада расступаются и нехотя пропускают его к успеху. Затем смыкаются и подчиняются. Безоговорочно признают верховенство над собой.


Поводом для утренней безотлагательной встречи на набережной явилось следующее. Требовалось детальнее отработать схему взаимодействия с фирмами, занявшимися второй стороной нашего дела. Именно Мартиныч их успешно мобилизовал и подрядил на практическое обеспечение моих мероприятий, подключил, как он говорит, к «отработке на местности». Однако конкретно взаимодейстовать с ними, увы, всё равно надо было. Некто Сиротинин являлся как раз хозяином холдинга целого конгломерата фирм, с которым мне и приходилось теперь вступать в определённые контакты. Тот ещё фрукт. Надменный, заносчивый, понятно, только вчера из грязи в князи вылез.

Холдинг Сиротинина, насколько мне был известно, состоял из ряда совершенно непрозрачных фирм. Однако предпочитал он работать легальными способами. Или почти легальными. Как со мной. По мере сил - с умом, обстоятельно, формально просматриваемо. В результате эффективность была не сравнима даже с работой спецслужб. Когда и вашим и нашим.
Борман знает о его делах куда больше моего, но всё же стремится уберечь мою тонкую и чересчур ранимую душу от излишних, может быть и кровавых, подробностей на эту тему. Правильно делает, я сам не хочу. Ибо непродуктивно. Зачем мне такая прозрачность?!

Главное Сиротинин для нас организовал как было договорено. Непрерывно функционирующий инкубатор для безопасного выведения чистой линии по производству кластеров существует. Представляет собой совокупность надёжно, притом добровольно изолированных человеческих существ, которые наглухо перемкнули все свои коммуникации только на самих себя и практически готовы к дальнейшей ментальной стерилизации собственных личностей.

Все как на панель они там, внизу, выставились. Идеальный пластический материал. Стёртый практически до нуля. Чрезвычайно легко управляемый и оттого как угодно формируемый. Осталось умелым внушением и аудио-визуальным перепрограммированием стереть последние остатки личностных своеобразий, пере-масштабировать, вычистить, локализовать, заякорить, подчинить единому воздействию со стороны - то есть, получить идеальные, чистые линии. Только потом приступать к решающим фазам беспрецедентного эксперимента - по их пересечению и сплаву к точке локального гетерозиса.

Специалисты из фирм самурая серого бизнеса, а недавно славного деревенского паренька Сиротинина довольно чётко организовали для нас рабочий исходник, производственную платформу, фундаментальную базу деятельности для нашей лаборатории. Совершенно уникальный, я бы даже сказал фешенебельный бомжатник класса пять звёздочек. Со знаком минус. Отель минус пять звёздочек звучит хорошо, честно так. Своеобразный теневой Хилтон для отечественных бомжей. Образовали его нам,  спонсировали, обеспечили юридическое прикрытие. Не подкопаться ниоткуда.

Дальше была наша забота. Одновременно сиротининские дауны считались и нашей конкретной криминальной крышей, то есть, прикрывали от  возможных наездов других отморозков. Как бы возможных, потому что на самом деле отмороженнее их самих никого в округе не оставалось. Следовательно, тут-то мой эксклюзивный крышевик просто брал плату, не трудясь, по факту, как монополист, то есть,  крупно зарабатывал и на этом. А это было нечестно! Однако попробуй не отдай такому положенное! Хорошо, хоть не я отдаю, не я плачу конкретно этим своим благодетелям, а то бы лично меня давно без штанов оставили. Так что симбиоз наш лишь с фасада такой благопристойный и прозрачный, всё это лишь условно.

Судя по всему, кое-о-чём по сути нашего эксперимента сам самурай, этот наш бэд-бой, Плохиш Сиротинин, всё-таки догадывался, не напрасно коммуникатор по вечерам гонял взад-вперёд, перечитывал и чего-то там по этому поводу возможно даже думал. Поэтому вполне можно было бы ожидать, что когда-нибудь наш непосредственный спонсор и наша крыша всё-таки предъявит счёт несколько иной, чем тот, на каком с самого начала договорился с нами, вернее, со структурами Бормана. Кроме неизбежных конечных предъяв, иных, по-настоящему позитивных для нас результатов несомненного договорняка обеих наших крыш между собой можно было загадывать хоть до морковкиного заговенья.
А вот неизбежные поползновения с целью перехвата нашего Изделия со стороны довольно странно опекающего нас холдинга мы предполагали с куда большей вероятностью и ожидали довольно скоро. Поэтому кое-что должны были иметь про запас, чтобы отбиться потом от промежуточных и финальных предъяв благодетелей, а потом использовать при заключительном дележе бабок. Хотя по-прежнему не представляю, как оно всё будет и во что может на самом деле вылиться. Даже просто так отбиться от альфа дауна, да ещё при его сумасшедших деньгах и всеподавляющем положении - неужели такое в принципе возможно?! На его поле конечно нет. Но мы-то речь ведём о нашей, сугубо научной сфере, а кто доскональнее всего в ней ориентируется, как не мы, автор и исполнители величайшей из идей мира?! А что у дауна за душой, кроме тупости, алчности и жестокости?! Он никогда не поймёт самой сути нашего продукта, даже приблизительно не оценит. Тем более ни за что не продерётся сквозь многочисленные дымовые завесы, которые мы уж постараемся расставить на всех направлениях нашей обороны.

Именно об этом, о том, как я должен себя вести с сиротининскими спонсорами, а также крышевиками-даунами, чтобы уберечься и не подпасть под них окончательно, Борман и приехал со мной договариваться. Вернее, не столько договариваться, сколько ставить в известность, сильно не распространяясь. Мне высочайше велено ни о чём по существу с Сиротининым не говорить. Просто нужно будет ещё раз, кратко и ёмко, как Киса Воробьянинов, сказать «Да уж» - и подписать только то, о чём ранее уславливались. Не более. В таком случае остаётся большая доля вероятности того, что ушлые, но неразвитые крышевики и спонсоры так до конца и не поймут, с чем в действительности имели дело, о чём по большому счёту договаривались с нами и какова тому реальная мировая цена.
Поэтому пусть всё останется как оно есть. Золотое правило врача и программиста: если оно работает – лучше не трогать и всегда говорить «Да-а уж!». В любом случае они нам всё-таки здорово помогли и помогают, хоть и дауны. Впрочем, вполне может быть, именно поэтому они и эффективны.


На фоне такого, довольно неприятного закулисья грандиозное предприятие человеческого духа, осуществляемое моей лабораторией, продвигалось вперёд можно сказать семимильными шагами. И как будто беспрепятственно, тьфу-тьфу. Ни много ни мало, а пошла третья стадия великого эксперимента, призванного перевернуть мировую цивилизацию. На подходе рождение нового владыки мира, сверхперспективный мешок власти для очередного светлого будущего всех стран и народов. Пока же всё затаилось в ожидании. Даже никто не облизывался в предвкушении, чтобы не спугнуть. Тихо вокруг, спокойно, дверь не скрипнет, не вспыхнет огонь. Журналюги и те - ни сном ни духом. Слюни пустили и разулыбались во сне. Высший класс затишья перед бурей! Мы также вели себя соответственно. Прижухли, как воробьи под застрехой. В адрес крышевиков и спонсоров никаких нареканий не высказали, да и со стороны альфа-даунов в ответку вроде тоже никакой опасной движухи.

Правда, они всё равно и уже сейчас намывают на нашем деле и вокруг него свои нечистые денежки. По-всякому и со-всякого намывают, в том числе и с политических махинаций кипучего дурака губера Холмогорова, каким-то образом тоже привязанного к нам. В какой-то мере сие извинительно, потому что на политике не делают деньги лишь совсем уж ленивые или патологически гениальные, вроде меня. Только теперь нам всё больше стало казаться, что когда-нибудь им этого всё-таки окажется мало. Вот тогда они и начнут повнимательнее к нам присматриваться. До последнего времени мы думали так, что уж коли главный заказчик кластерского эмбриогенеза пообещал отвалить действительно несметные сокровища - то даже та, довольно скромная в процентном отношении доля, которая достанется «Хэппи-ленд-инвесту» и прочим структурам плохишовского сиротининского холдинга, в реальном исчислении всё равно покажется обожравшимся даунам-деградантам поистине манной небесной. Сразу мы не сообразили, что, несмотря на это, они всё равно начнут заглядывать к нам через забор, притом сразу же. Наверняка представят и задохнутся от волнения, сколько же тогда перепадает нам, истинным хозяевам баснословного предприятия, а не жирно ли нам будет. В результате обязательно протащат собственный аудит прибылей или по меньшей мере их конкретную делёжку на выходе продукта к расчёту. Именно тут и возникнет главная засада для всех наших взаимоотношений, в которую очень не хотелось попадать. С крутыми братками делить гору денег где-нибудь на ковре в загородной резиденции миллиардера и с пистолетами за поясом почему-то не очень хотелось. Ясно же было, чем такие дела в принципе кончаются. В кино видел. А поскольку в реальный оберег моей судьбы патроны до сих пор как-то не очень вставляются, то от нарастающего предчувствия того, каким в реальности может оказаться окончательный финиш всё чаще и чаще становилось как-то не по себе.

По мере неуклонного приближения часа «Х» финальный разбор полётов на ковре у олигарха всё чаще казался неизбежным. Неуклонно и всё более опасно выпирающую степень обожратости и алчности своих покровителей мы явно недоучли. Сиротинин не зазря всё чаще перечитывает свой коммуникатор, упорно размышляя, что к чему зайдёт, а потом выйдет, да ещё и к носу небось прикладывал. Явно что-то готовит. Определённые угрожающие подвижки в его структурах и подразделениях наверняка произошли, только мы их пока не ощущаем. Во всяком случае, Борман, исходя из своих новых данных, вдруг с тревогой предположил, что означенный наш крутой подельник Сиротинин, может работать «и на наших и на ваших». В результате поимеет со всех и всего побольше. Нормальный деревенский кагай только так и поступает. Как выгоднее всего. То есть, и нам продолжит оказывать услуги по реализации «на местности» нашего замысла и нашим конкурентам. Нас самих при этом обставляя по всем статьям. А это не есть хорошо. То есть, совсем плохо есть.


Владимир Мартинович всеми способами демонстрировал, какие он и вправду испытывает ко мне чуть ли не отеческие чувства. Точнее - барские к своему крепостному, хотя это одно и то же. А иначе с чего бы такая неусыпная, долбящая забота?! Непрерывно из самого Центра ко мне наведывается, да ещё бизнес-классом. С чего бы это?! Или и в самом деле настолько много казённых и прочих денег вложила его контора?! Но не расколется старый партайгеноссе ни за что. Это я уже понял. Не снизойдёт. Элита-с!.. Всё-таки для них мы, все кто хоть немного но внизу, да хоть семи пядей во лбу, а всё равно крестьяне подъярёмные. Хоть вкачай себя в общее дело, хоть выкачай! Другого найдут! Подумаешь, гений! Мы не дурнее, небось!

- Ладно вам, Савва, классовыми чувствами на мыло исходить. Хочу сообщить нечто настораживающее. Есть сведения - к вам обязательно должен быть внедрён агент конкурентов. Нет, не из пресловутого СМЕРШа-Секси, да и не агент совсем, тем более, не какого-нибудь там влияния. Совершенно конкретный, засланный именно к вам с конкретной целью казачок. Или казачка, в смысле девица. Да такой или такая, что Джеймс Бонд отдыхает! Причём, в лёжку. Имейте в виду, Городецкий. Я под разным соусом, по-всякому пытаюсь вас предупредить. «Со словами и без слов». А вы по-прежнему благодушны словно ребёнок. Начните же реальное выявление. Враги обнаружатся такие - закачаетесь. Скучно не станет. Или уже стало? Уверяю, не холдинг перемётных «даунов-деградантов». Все они семечки по сравнению с тем, кто на самом деле открыл охоту за нами. Такой экзотический зверюга может объявиться – в прямом смысле закачаетесь!

- Ваш вечный соперник Ефим Израилевич?! А он разве не по вашему же ведомству проходит?!
- Он несколько, как бы сказать, из другого отдела, а на самом деле из совсем другого переулка. А как вы хотели?! Не он лично, конечно. Нерсис вас, да и меня, в покое так просто по любому не оставит, учтите. Как вы поняли из нашего разговора, хорошо, если только он один открыл на нас охоту. Есть силы помогущественнее и куда более побеспринципнее. Такой конкурент как вы никому не нужны и даже попросту опасны. Дело не только в том, что за ним, за Ефимом, предполагается мощнейшая инновация из самого нашего кремниевого Сколково, где, как мы знаем, сам президент на пульсе руку держит и таньгу отваливает немереную. Кроме этого есть кое-что или кое-кто - куда скрытнее, куда неумолимее, куда могущественнее. Глобальные но чуждые энергии всё что угодно сделают для того, чтобы обломать здесь у нас всю малину. Нам следует по-прежнему оставаться абсолютно невидимыми и необнаружимыми. Поищите, поищите. Непременно найдёте казачка или казачку, не в одном, так в другом месте. Последний совет - прикройте все возможные каналы утечки информации, полностью, в том числе и в сторону Сиротинина.

Разговор как будто получается серьёзный. Только поэтому я и соглашаюсь со сказанным, даже почти столь же серьёзно развиваю предложенную тему.
- Всё правильно, Мартиныч. «Троянский конь» по идее всё-таки может быть. Лишь бы было кому его периодически подковывать и в брюхе выметать. Нужна бдительность высшего класса. Согласен и с этим. Но только не такой казачок в лампасах или в гестаповской фуражке будет, каким он вам видится. Не вживую, не во плоти. Каким бы вы его ни представляли, но на самом деле все эти штирлицы и джеймсы бонды - давно вчерашний день. В реалиях нет никакого казачка или - ха-ха - тем более казачки. Это мираж. Куда эффективнее подсылать неприятелю виртуальные программы. Те в автономном режиме могут шпионить и закладывать почище всех шпионов мира, вместе взятых. И не попросить ничего взамен. Даже виски с содовой. Именно этого нам следовало бы опасаться. Настоящий «Троянский конь» если и может появиться, то лишь внутри нас самих, как наша же составная часть.

Он будет жить в нашей программе действий как абсолютно родной виртуальный алгоритм, только тогда его никто не сможет распознать. Не просто существовать в ней, а и работать слитно и честно с остальными программами. В урочный час именно он пошлёт команды, которые-то и позволят осуществить новые, не запланированные нами функции. Чтобы как раз всё и сорвать под корешок. Но ни я, ни мои «золотые воротнички», а вы знаете, в нашей дыре они у меня лучшие - его не нашли. Как ни рыли! Его точно нет. Гарантирую. Всё остальное несерьёзно. Мы, я и мои работники, знаем друг друга сто лет. Никто к нам так запросто не влезет. Даже самая последняя силиконовая разработка, кто бы её за пульс ни держал и в задницу ни толкал. В общем виде идея всё же заслуживает внимания, поскольку наверняка существуют силы, которые по вашему настойчивому уверению хотят этого так или иначе добиться. Поэтому-то и вправду стоит оставаться начеку. В любом случае я вам крайне признателен. Особенно за образ гипотетической опасности нашему делу. Неплохо будет моих ребят попугать этим. Такое лишним не бывает.



Накрученный тревожными разговорами с Борманом, я и со своим персоналом повёл себя предельно соответствующим образом. А именно: эпохально, энтузиастически, но и дотошно, въедливо, даже с подозрительностью. Ничего не поделать, перфекционизм штука неизлечимая, но эффект всё же даёт. Куратор так или иначе добивается своего. Хвоста ему удаётся мне подкрутить иной раз основательно. Пусть и косвенным образом, но бдительность и мне повышает. Признаю.

Перво-наперво я объявил своим цисководам, хабам и прочим кошкодавам о начале третьей фазы нашего созидательного эксперимента под названием «Генеральная уборка». До конца – остаются четыре фазы. Стадии или этапа. В нейро-лингвистическом программировании - в НЛП - технология «Генеральная уборка» всегда применяется для изменения каких-либо «устаревших», неэффективных, тормозящих развитие качеств, представлений или способов поведения человеческого существа. «Генеральная уборка», как сугубо нанотехнологический НЛП-приём, вычищает личность изнутри почти на молекулярном уровне. По всем сусекам и прочим закромам выскрёбывает потаённое информационное помещение человека. Далее способствует резкому ускорению роста новой личности по задаваемой программе. Делает её ресурсы куда более мобильными, реальными и доступными.

Все старые способы человеческого поведения попросту выбрасываются на свалку. Все, кроме комсомольского типа социальных управленцев. В этом значении все старорежимные Кластеры обязательно по профессии комсомольцы, то есть, чищеные-перечищеные, готовые к какому угодно росту в каком угодно направлении. Не преподы, не инженеры, не врачи, а именно комса бессмертная, или просто хамса. Тотальная килька. Тот же дурак Холмогоров, Шурик Железный Дровосек - воплощённая национальная идея страны в региональном масштабе, абсолютный нуль. Но именно комсомолец. Под сердцем у него в майке наверняка зашита красная корочка с дорогим лысым профилем неугасимой технологии. Свидетельство о благополучном завершении всех «генеральных уборок», прохождении всех внутрипартийных чисток от утробы и далее по восходящей карьерной лестнице.

Чистка, «уборка мусора» в некотором роде касается и вас самих, - это я обращался к своему персоналу с прямой речью - моя надежда и опора, мои золотые, серебряные и просто беленькие, непыльные воротнички. Первая заповедь пионера она про вас: каждый свой мусор подбирает за собой. Вторая также за вами: установление внутренней преграды и одновременно индикации любого проникновения к нам, а уж тем более недружественного. То есть такая «уборка» является и методом поиска информации, оставленной другим пользователем после работы с компьютером и Сетью. Он требует обязательного исследования данных, оставленных в памяти машины. Диверсанты не могут не наследить, не оставить автографа. Курочкин, Петушок, тебе я настоятельно рекомендую основательно порыться в Сети в поисках такого же следового мусора от возможных конкурентов. Кто, кроме тебя, способен произвести такую «уборку» с наибольшим эффектом?! Остальные пусть будут себя лишь чистить. Чтоб никто даже отдалённо не смог догадаться о том, что ты тут стал делать. Даже какать как. Более непримиримо, что ли.


Потом пришлось самолично подчистить по серверам бытовой мусор, неизменно остающийся после каждого дня, а то и часа работы любого трудового коллектива. Чистить и в самом деле было что. Это называется перехвалился. Потому что, оказывается, тут такой бедлам нашёлся, что голова кругом пошла. Геракл бы сдох в тех конюшнях, не вычистив ни одной. Да и в офф-лайне тоже самое. Обнаружилось, что Лукич где-то в загуле, то есть, в самом опасном для нас состоянии. Тогда чего угодно от него можно ожидать. Даже тоскливо как-то сделалось без его любимой присказки: «Ёк-макарёк!». Вместе с ним пропал лучший микшер низких частот, с огромной памятью. Зачем он-то ему?! Сам, что ли решил заделаться Кластером?! Все дружно и с невинными глазками недоумевали, кому могла бы понадобиться такая весьма специфическая штука, как высокоимпульсный микшер для стволовых мозговых частот.

Поначалу я понадеялся было, что всё же не сам по себе Лукич тому причина, высокочастотник сам по себе как будто не пропьёшь, да ещё на периферии. Да и на себя особо не примеришь с целью получения хоть каких-либо сверх-способностей Кластера. Главное как бы он это сделал?! У него нет даже общего алгоритма пользования им. Однако тут же из конкретных проговариваний на эту тему внезапно выяснилось, что мой бодренький старичок-лукичок, нетленный пример для подрастающего поколения, и вправду его просто элементарно пропил. Нашёл же покупателя. Только кого?! Не на базаре же?! Не даунам снёс?! Неужели Борман всё-таки прав. Поэтому и зачертили первые ласточки в грозовом небе над головой сигнатуры близящихся крупных неприятностей?! Такую аппаратуру, да с памятью на десять сетевых серверов, возьмёт себе только профессионал высшего класса! А откуда ему быть в нашей овчарне?! Соответственно, это всё-таки случилось. В старо-штирлицевском варианте, но произошло. Моего Лукича таки переманили гады конкуренты?! Всё испортил, старый конь! Зачем мне теперь его филигранная борозда чрезвычайно заслуженного профи?! Дурачком всё прикидывался: мол, я, не я, попова свинья. А тут внезапно какой кабан может проявиться с полным десантом на борту! Любого порвёт и затопчет! Может он и есть тот самый «Троян» среди нас, прижился, стал своим и, наконец, выдал с потрохами?! Скоро жрать начнёт.


Это начинало тревожить всё больше и больше. Назвать Лукича на редкость нехорошим человеком – это очень мягко было бы выразиться. Он и вправду всегда вёл себя крайне странно, даже с учётом того, что якобы сильно пьющий. Постепенно созревало решение всё-таки выгнать его обратно на улицу, если вернётся, хотя и жалко было. Да куда теперь оставлять и прощать, коли такое дедуля стал выносить на пропой. Так он и самого Кластера загонит на рынке, словно кабанчика, да по дешёвке. Мол, налетай - кому нужен Гитлер, почти новенький, к тому же практически живёхонький?! А вот Ельцина не хотите ли, почти трезвого, не обмочил покамест ни одного самолёта. Вместе с дирижёрской палочкой из одного отверстия, не скажем какого. А бормочущего «Процесс пошёл, товарищи!» Горбачева с пятном во всю иудину голову?! Или вот этого народного благодетеля не желаете ли?! Гляньте! Самого правильного нашего пацана, прямо в командирском кресле игрушечного стратегического ракетоносца?! Есть и буколическая вариация - верхом на журавле, на стерхе. С амфорой в одной руке, «искандером» - в другой. Он есть даже в образе глиняной свистульки. Купите любого, не пожалеете. А пожалеете, никто о вас и не вспомнит. И то дело будет.

Неужели троянский кабанчик и в самом деле подрыл нам ворота и подкинул ворох неразрешимых проблем?! Всё-таки кому конкретно могла понадобиться такая сверх-специфическая штука, как наш предельно эксклюзивный микшер?! Ясно, что Борман при первом же сообщении об этом немедленно велит срочно разыскать даже не Лукича, хотя и его на допрос потребует, но прежде всего микшер, мало ли что там в памяти осталось. Не помешало бы присоветовать ему, пусть и по своим каналам порыщет в поисках беглеца, потому что я не обладаю аналогичной широтой и возможностями бытового социального розыска. Да и с полицией контактов просто никаких. С детства боюсь оборотней. Тут сам еле держусь, как бы нечаянно не перелицеваться в какого-нибудь монстра. Из последних сил понимаю, что от подобных соблазнов следует всегда держаться как можно дальше.

После случившегося от Лукича разом отпали, то есть, открестились все его собутыльники, крутые мои «юзеры» Пиончиков с Икоркиным. Но это уж как водится - стоит только начальнику положить на кого чёрную метку. Все сразу такие деловые стали. Даже занялись производственной гимнастикой, час за железом посидят, и вместо курилки пять минут отжимаются, чуть ли не десантную норму дают. Это чтоб на них ничего не подумал. И не ругался больше. Эх, слесаришки вы мои по главным человечьим агрегатам - ничто человеческое и вам не чуждо. Как и мне, к сожалению. Чья бы корова мычала, это правда. Как только вспомнил об этом - сразу холодок по спине. Припомнил леди Ксю с обочины, но тут же, пока не поздно, стряхнул наваждение.

Курочкин Петя-Петенька, он же Петушок, в этой компании никогда не был. Неизменно остаётся сам по себе. На физзарядку и прочие пустяки никогда не отвлекается. Всё потому что Петька тоже гений, в своём роде, но гений. Я это как никто понимаю, именно как рыбак рыбака, а шизик шизика, чего уж там. Гения по достоинству оценит только гений. Поскольку любой из них, пусть и какой-никакой, одинаково свободен от всякого постоя в нём любой бытовухи. На своих разреженных высотах по-настоящему они видят только друг друга. Лёгких, текучих, тотально шизоидных, как и всяких иных уважающих себя и потому не имеющих определённой формы кочевых облачков.


Подруженция его, моя делопроизводитель Танька Иоселиани, та куда неподъёмнее, неповоротливее его, земнее, я бы сказал земноводнее, человечнее. Правда, иногда неряшлива, в том числе и в бумагах, что для меня абсолютно нетерпимо. Кстати, надобно бы и тут разобраться, законопатить и в этом направлении любую возможную щель утечки данных. Почему только я её всё-таки держу, эту необъятную пышку?! Да нет. Всё правильно. Потому что нонконформист. Потому что идею секретарши целиком и правильно свёл к технологии её нахождения в приёмной, на короткой цепи. Это же какая картина-то! Ка-ак встанет эта крошка, ка-ак развернёт всю свою нанотехнологическую поппинс шире ширины плеч, – так всё, сдайся враг, замри и ляг. Душа радуется. Работать хочет, не покладая много чего. Но главное, что Петруха, глядя на неё, пашет, не покладая мозгов.

Какой тут Ефим Израилевич с его агентами или шкафообразные сиротининские дауны?! Проваливайте, ребята - все до одного! Никто не прошмыгнёт и без вас. Так что одним этим Танькина главная функция отработана. Ни один «ромео», то есть, шпион, задача которого исключительно соблазнять секретарш руководителей фирм тут действительно никогда и ни за что не пройдёт, даже на пузе не проползёт. Просто физически не попадёт, принципиально не пролезет в дверной проём, в котором всегда стоит она. На этот счёт могу быть полностью спокоен. Все держат стройных и длинноногих, а я - толстую и рыжую земноводную корову, принципиально необольщаемого тюленя, идеальную дверную пробку и необъятную штангу для посетителей. Одно движение её поистине роковой попы в состоянии много чего перевернуть в мире, лишь бы не у меня в лаборатории. Вдобавок с грузинской пока фамилией. В смысле - пока за Петьку замуж не вышла и её не поменяла. Лишь он согласен объять столь необъятное. Гений же, чего тут добавить, кто же может так затупить ни на чём, как не он?!

Такие с моей секретаршей дела. Хотя Танька именно как специалист, делопроизводитель, повторяю, сама по себе и не такая уж отменная, как её полезная масса и особенно попа. Смотрю, черновики последнего протокола испытаний опять ненашинкованные в корзине валяются, шпионов ждут, страстно возопляют: мол, посмотрите же, какие мы информативные, кучу баксов за нас отвалят, соприте только. Впрочем, ладно, пока прощу, сам виноват, недоглядел... В целом работоспособна Танюха, как дай бог кому из остального молодняка. Но так у него же нет настолько интересных поп!


Так-та-ак, оглядываюсь дальше. Где по-новой веничком взмахнуть?.. Да вроде чисто. Только хронически холостой Дениска Икоркин, толчётся в укромных задворках офиса с некоей отпадной, довольно страшненькой девицей, но в невероятно фирменных дорогущих шмотках. Не первый раз застаю эту шмару у нас. С некоторых пор подолгу нарезает петли рядом, словно вокруг золотого испанского галиона, показывая острые плавники и хорошо наточенные зубки. Эх, будет чем поживиться! Припоминаю, как-то в курилке он спрашивал её: «Эля, ты наверное каждые полгода меняешь свои красненькие машинки. Подскажи, где то место, откуда берёшь такие деньжищи?!». Элеонора снизу вверх смерила его долгим изучающим взглядом и, сочувственно похлопав по плечу, сказала: «Прости, Дениска! Нет у тебя такого места!».
Только что у него с нею, видать, состоялась усиленная производственная гимнастика. Перезанимался парнишка, отчего крыша и у этого козлёночка поехала. Слышу, словно в бреду приговаривает даже, что жениться будет. Бе-бе-е!.. Не исключаю, что и сию минуту, если позволят. Догонит и ещё раз женится. Не даёт ему покоя то самое место, которого у него нет, и которое никак не предвидится. А если бы он был девушкой, разве смог кому отказать?! То-то.

Стоп. Как раз подобные мелочи и вправду стоит постоянно отрабатывать. До последней запятой. Какими бы ничтожными ни казались. Мартиныч и тут прав оказывается. Не случайно его в кураторы для меня взяли. Детали, подробности, при этом любые, надлежит всегда отслеживать до самого конца. Прежде всего, для того, чтобы не оказаться застигнутым врасплох каким-нибудь пренеприятным событием, которое всегда покажется чересчур огромным и непреодолимым головняком, именно в силу своей полной внезапности. А конкретно таким задаться вопросом: что за девица вдруг пожаловала к нам?! С какого облака упала, из каких глубин вынырнула?! Явки, пароли, квартира?!
Не слишком ли много дорогостоящих залётных девиц по нашей конторе за последнее время стало прогуливаться да хищно трепетать ноздрями, полоща антеннами по ветру?! Всё чаще и чаще закладывают вокруг нас петли и виражи. Будто акулы кровь, почуяли забавные зверюшки по-настоящему золотоносную жилу, запах больших денег. Кстати, вот и природный маркер высочайшей значимости объекта, которым я столь усиленно занимаюсь. Была бы фигня - ни одна такая акула и на горизонте не появилась бы. У настоящих хищниц чутьё на бабки, как у собак на наркотики. По идее, профессиональных шлюх наравне со служебно-розыскными овчарками следовало бы в полицию на работу брать. Только этих специализировать исключительно на поиск запрятанных денег или сокровищ. Например, в Сбере, Совкоме или ВТБ хорошо натасканные лярвы охотничьи стойки делали бы на каждом углу. А из Рублёвки совсем не вылезали. В землянках жили по соседству, сторожили потоки. А генералы ФСБ у них на посылках бегали, чаевые получали.


Что касается конкретной высокооплачиваемой особы, на моих глазах предпринявшей профессиональную атаку на одного из моих работников… Предполагаю, что Ксюшка Алек-хан одновременно с долговременной осадой меня самого вызвала и эту спонтанную бомбардировку моей фирмы новым залётным сокровищем. На подмогу напарницу вызвала. Видимо, леди Ксю теперь ещё и наводчицей отрабатывает сполна своё задание по нашей спецлаборатории. Зелёным фонариком мигает по ночам в облака, наводит новых супостатов, точнее, супостатих. Если бы старый хрыч Лукич не был таким старым и пьющим, я бы подумал, что как раз они его и увели, да где-нибудь под тёпленьким одеяльцем спокойно перевербовали. Из навороченного микшера для понту себе сделали биде. Высокочастотное и с большой памятью.

Вот как не раскрутить до конца столь восхитительно-гадостную деталь?! Как не просканировать, не прощупать наверняка существующий и пока непонятно что и как зуммерящий эфир?! Может там небывало оголтелый инструктаж всем моим изменщикам уже покатил по всем частотам - высоким и низким?! От кого надо. Кому надо. В расчёте, что всё у них обязательно получится, и я вместе со своим дрогнувшим персоналом таки подорвусь да и понесусь со всей лавиной под откос. Не исключено, что перемётный Лукич, словно князь Курбский или генерал Власов, теперь целой армией таких же изменщиков командует. Со своею сталинской трубкой в зубах. А Ксюха с Элеонорой у него комиссарят. В первых атакующих рядах. Что угодно может быть. Всё-всё, что не противоречит второму началу термодинамики. А сейчас ему у меня не противоречит уже ничто. Вот оно и попёрло.


 
Изображение авторское


Глава 24. Сон как территория охоты

Кузька с глазами цвета неба, по имени Оксанка Алек-хан, она же Фредди Крюгер в юбке и твёрдыми, видимо нарезными девчоночьими сиськами строго наперевес, а на самом деле необыкновенно коварная дьяволица не только во сны принялась ко мне ломиться со своей всепоглощающей энергией. Решило придорожное счастье захватить меня целиком и полностью и почти сразу приступило к форсированию событий. Исподволь, как и полагается хорошей троянской программе, вползло ко мне в мозг. Через сосцевидный отросток височной кости в рядом находящиеся корковые 20 и 22 поля, а затем и в программные мои сетапы через турецкое седло по экстрапирамидным путям прямиком в неокортекс – бах, не успел два раза вздрогнуть, как захватила всё, включая локомоторику. Чую с гибельным восторгом - пропадаю. Эхма, как судак в сметане.

Кажется, на днях именно её и видел в городе, эту самую Ксюху Алек-хан. Не на рабочем съёме. Не на трудовой вахте. Вряд ли померещилось. Стояла Ксюша с другим аналогично замаскированным трояном, крашеной фиолетовой девчонкой, может просто какой-нибудь Маняшей, не исключено, что и напарницей по космическому патрулю, но у сто первого универсама. Кушала мороженое, дитё панельное, путанка-астральная-сметанка, очередной земной полтинничек проедала, но может и мой недавний зелёненький стольничек. Небрежно, как истинная леди, топорщила пальчики и губки, чтобы не запомадиться, но и наверняка вкусненько причавкивать, бездна ведь. Как не чавкнуть! Ни одна бездна откажет себе в таком удовольствии, поймать кого-нибудь и чавкнуть. Видимо боевые подружки-лазутчицы обматывали очередного попавшегося землянина паутиной сладкою своей, много чего обещающей. А тот бобик покачивался рядом с отвисшей челюстью и от счастья уже из штанов выпрыгивал со всем своим навесным оборудованием. Металась в одиночестве последняя мысль - вот пир-то будет! Потому что, как известно, ни одна девушка не может доставить человеку столько удовольствия, как две.


Она. Точно она, леди Ксю. Те же неестественно мерцающие демонически белые, точнее таки льняные волосы. То же реально белокипенное вздымающееся платьице или балахон какой, словно у примадонны преисподней на ежедневном обходе подведомственных территорий. Тот же пронизывающий, абсолютно пустой и потому дико возбуждающий взгляд бездонных флюоресцирующих глаз. За ушком наверняка и антеннка всё та же пульсировала, издалека не рассмотрел. Это называется, сорвал я себе однажды цветочек, неизбывный девичий бутончик сплошного вожделения. Может цвет в том распускающемся венчике бездны как следует и не завязался, но зато пестики с тычинками даже издалека показались просто умопомрачительными. Любого заплетут, утянут и переварят. Глазом не успеет моргнуть. Едва я стал отдавать себе отчёт в том, как же эта плотоядная раффлезия в действительности выглядит, при всей её красоте и притягательности, - поистине космическим тараканом, а может и саблезубой заинькой какой-нибудь - так сразу же мороз по моей коже ка-ак принялся гонять - туда сюда, туда сюда. Действительно, попал так попал! Надо же было так промахнуться!

Я шёл тогда с профессором физтеха, которого подобрал себе в консультанты по одной из текущих тем, и мне было неудобно прерывать его страстный научный монолог (типа «и вот беру я её за левую грудь…») и бросаться на поимки своего очаровательного вурдалака. Допустим, даже поймал, что делать-то с ней?! Да ничего! Опять жениться и отпустить?! Как поступить с ней, когда она у тебя как бы в руках?! С дикой межзвёздной кошкой, настоящей хищницей, прилетевшей сюда поохотиться, в том числе и на земных гениев, как на носорогов. Чучела тех изловленных умников, небось, самые престижные трофеи для самых отважных межгалактических охотниц. Выставляются где-нибудь там, далеко-далеко за Млечным путём. Да такая лярва меня одним щелчком уложит! Вторым – чучелом сделает. Выставит в персональной галерее где-нибудь в своём созвездии Гончих Кузек.
Так и ушла леди Ксю со своей напарницей-подружкой по направлению к очередной своей охотничьей панели. По пути может быть очередной раз приколятся над земными баранами, объявление наклеют: «Похудеть за одну ночь! Ксюша и Маняша. Не гербалайф». Лишних несколько сотен идиотов никогда не помешают. Для чего-то их боженька воспроизводит, да ещё в таких количествах?! Не иначе, как для таких шалав на прокорм. Что-то вроде сушёных дафний для аквариумных рыбок.

В любое время, даже когда просто вспоминал об этой засланной казачке, акуло-нимфетке, прикинувшейся простой отечественной кузькой, -  у меня сердце, как тогда, при первой встрече, сдваивало и страивало удары, глухо, отрывисто, с долгим самовзрывающимся рикошетом по всей груди. Словно в меня опять входила разрывная пуля дум-дум, давненько, насколько помнится, запрещённая Гаагской конвенцией. Да с куда более опасной взрывчаткой внутри. Да и шастала туда-сюда по внутренностям, прикидывая, где лучше рвануть. Может быть, то просыпалась в душе совсем неведомая мне моя же сущность, которую я и не знавал вовсе?! И леди Ксю наконец её активировала.
Так оно и случилось, был я один, а стало меня двое. А это уже диагноз, сам такие ставил.

Как всегда я во всём отдавал себе отчёт. Отслеживал своё внутреннее состояние буквально по деталям. Понимал, что всё дело и вправду лишь во мне, а не в ней, что меня если и захватили, то исключительно через меня же, через мои слабости и пороки, через моё юннатское тупое естество, вечно сующее свой нос куда ни попадя. Всё слишком смахивает на банальнейшую клинику индуцированного психоза влюблённости, на котором вся эта шатия и сыграла. Тут наверняка и злого-то умысла особого не было. Никто её напрямую не засылал, конкретно не подбрасывал, персонально не подкладывал. А всё равно ничего с собой поделать не мог. Этот её всё более сладкий аудиовизуальный капкан «Ныряй, что ли?!» мне и наяву в голове иногда позвякивает. Универсальным разводным ключом. Поддувает знойным сирокко. Набрасывает и не ослабляет петлю ни на секунду. Может быть это единственные слова, которые она знает на всех языках мира, но зато как пронимают! Как звучат?! «Три слова, будто три огня». С ума сойти! Вот это аудиовизуалка! Удавливает на раз. Сшибает на лету.

Мёртвой хваткой за одно место держит меня Ксанка Алек-Хан - пустоголовая хищница, оборотившаяся в неотразимую девочку с глазами цвета земного неба! Стоит ли говорить, до чего же стала мешать моей работе! Поскольку вцепилась поистине мёртвой хваткой и не отпускает! Алек-ханиха зацепилась присутствовать во мне, даже когда её не было рядом! Да как смогла-то?! Даже я не в состоянии настолько лихо со своими пациентами управляться! Так, намертво, умеет только она, мой личный франкенштейн, персональный упырь. А всё потому что создал я её по преимуществу в своём воображении и соответственно наделил всеми мыслимыми знаниями и умениями. Этого чуда на самом деле в природе просто нет, оно лишь плод моего воображения. Мой зашкаливший от переутомления ум – меня же своим собственным фантомом и пытает. Сам себя выдрал, как сидорова козла! Обычная клиника психоза влюблённости. Мужики и кони вправду более уязвимы, потому и живут меньше. Чего не сказать о бабах и коровах, всегда отбывающих свой срок от и до.


С самого начала во всей этой истории с Ксюшкой Алек-хан совсем ничего не было понятно. Даже мне, практически магистру или даже профессору в разгадывании чего-нибудь этакого, чего и на голову не натянешь. Так оно и есть. Вцепившаяся в меня кузька оказалась существом столь же примитивным, сколь феноменально неотразимым. Потому непознаваемым и бесконечно глубоким. Как всякая поверхность, источник и мембрана смысла.
Длилось время такого моего интимного непонятства невероятно долго. И дольше века длился день, как-то так. Я никоим образом не мог стронуться с места и хоть что-нибудь для себя понять и объяснить. Ни один приём психологической самозащиты не срабатывал! Можно было предположить что угодно. Прежде всего, действительно полный космический вакуум! Кем-то экстренно упакованный в непреодолимую оболочку и доставленный сюда, в точку пересечения со мной, скажем, из Большого Магелланова Облака! Или она – суть поставленный на меня пусть и земной, но настолько мощный ментальный, психологический блок, который не пробить и всем кремниевым разработкам существующего мира!

Вот что может показаться странно… с некоторых пор она, скромная межпланетная волкодавиха, земнолазка или земно-навтка Ксюшка Алек-ханиха совершенно конкретно и вполне злонамеренно принялась мне сниться. В разных, но всегда агрессивно завораживающих обличьях, часто стараясь, чтобы её нельзя было распознать. Но я-то всегда знал и чувствовал, что там, в сонном зазеркалье, появлялась всё же именно она, кем бы ни прикидывалась при этом. Такую и во сне и в бреду всегда узнаешь! Вздрогнешь и потом обольёшься.

При любых перипетиях моих сумеречных видений, главной их героиней с некоторых пор всегда бывала именно она, трансформер из инобытия с потрясающе переменчивым обликом. Её покоряющие лики являлись мне попеременно: обычная девочка-блондиночка, когтистый Фредди Крюгер, или же куда более неотчётливое, явно откуда-то заброшенное сюда существо. Но всегда именно хищник, может и вправду скинутый на планету без парашюта. Настолько классная зверюга на самом деле во что угодно оборотится. Прицепи погоны – совсем за свою сошла бы. Интересно, если так, в каком она тогда звании?! Не меньше полковника, думаю. В меньшем на меня не послали бы.

Столь симпатичный щёлкающий образ дробился, затем отдалялся, становился не столько более расплывчатым, сколько скорее обобщённым, я бы сказал, даже генерализованным, то есть, с явным вектором, нацелом на взятие и этой жертвы на абордаж. Рассыпание на части продолжалось, пока не оставался него лишь один опознавательный признак – человекоядность. От него Ксюшка и в моём сне ни при каких усилиях не была в состоянии избавиться, сбросить его, хотя бы надёжно замаскировать, поскольку всё же являлась именно хищницей и больше никем. Поскольку что-что, а уж зубки свои спрятать никак не могла.
Ключевой, функциональный признак, как стигма, проглядывал сквозь какой угодно принимаемый ею облик. Поэтому что бы кузька Ксюшка ни предпринимала, через него я всегда выходил на истинный след преследующей меня хищницы. Мгновенно узнавал её, хотя и всё более искусно маскирующуюся, всё более пронырливую, ловкую и додельную. Пока что удавалось идентифицировать, опознавать в любом облике, заиньку мою ненаглядную, можно сказать, саблезубую.
Буду надеяться, что ещё какое-то время получится проделывать такой кунштюк. Потому что как только не смогу - тогда-то всё и грянет. Так и не знаю пока, что тогда настанет. Наверно полный гербалайф!


Однако затем я пробыл во сне несколько более вещим образом, то есть, опять полетал. Как захотел, никого не спросясь, - так и сделал. Плюя на все законы и прочие условности. Словно в цирке, вновь сказал сам себе «ап», привстал на цыпочки, а потом сходу и поволок себя вверх. Может, кстати, теперь и с подачи Ксюхи?! А иногда и за руки взявшись с нею. Поперва с малого, с ходьбы по воздуху по-над самой землёй начинал, но затем, оттолкнувшись, снова и снова уносился ввысь. Прямо таки ввинчивался в неё без остатка. Чем дальше отрывался в упоительную бесконечность над головой, тем всё легче и легче дышалось. Даже когда воздуха совсем не оставалось. Причём антеннка за ухом почти не мешала. Несколькими снами позже не столько сам уже летал, сколько и других учил, по примеру Ксюхи. За недорого. Как самый-самый обыкновенный кузькоид. Один зелёненький полтинничек. Нормально. Всё стоит денег.

Как после этого думать, что сны никоим образом не отражают реальности?! С другой стороны, а вдруг всё обстоит как раз наоборот?! На самом деле реальность только тогда происходит, состаивается, когда отражает вот такие программирующие сны, как вода небо, как платонова пещера реальные идеи?! Кроме снов направить человека на путь истинный некому, ни поблизости, ни вон там, далече. Для кого же меня так навязчиво программируют и учат отрываться от Земли?! Кто воспользуется всем моим самым сокровенным?! Как ухватить его покрепче за склизкий хвост, да и вытащить побыстрее сюда, в первую по счёту от меня, едва приснившуюся реальность да допросить с пристрастием?! Что же ты, сука, творишь?! Возможно ли такое в принципе?! А ты спросила, хочу ли я?!
Да разве теперь поймёшь! Разве впоймаешь! Нас всегда атакуют во сне, беззащитными. И только потом это становится неотвратимой явью.

 
Изображение авторское


Глава 25. Будильник с хреном

Несмотря на всегдашнюю бодрость начавшегося дня, благотворительный завтрак на этот раз почему-то в горло не полез. В другое отверстие, может быть, ещё и сподобился бы. Всеми суставами сучок упирался, выл, царапался, но не лез. Однако бодун всё равно тут оставался ни при чём. Бомжики исправно сидели за столом и трудолюбиво ковыряли ленивые вареники, подозрительно припахивающие непонятно чем, но неотъемлемым. Полуподвальные ребята и сами пахли неважно, обычно. Скунсам не было бы за них стыдно. Но ели всё-таки мало. На этой планете как приготовят иногда что, так хоть выпрыгивай куда-нибудь в сторону, скажем, Марса, или того же созвездия Гончих кузек. Там-то по меньшей мере вкуснее накормят.

Передовой эшелон полуподвального сообщества, глубоко подоночья элита, вновь активно искала себе приключений на одно место. Изначально любому понятно какое. Может быть даже, если повезёт, то и не на одно место. В чём тоже следовало бы разобраться. Бывший педофил, а ныне педофоб Фредди Серёгин по дико несуразной и бородатой кличке «доцент» долго и во всеуслышанье гадал, для чего же их обаятельный спиногрыз, то есть непонятный мальчик-бомжоночек, здесь, в полуподвале среди них окопался, что ему тут от всех так срочно потребовалось. Прямо как с ревизией прибыл. Серёгин при этом приводил всякие научные рассуждения, чем даже бомжомамку с папкобомжем слегка впечатлил и поэтому напугал. Ему даже не стали бить морду лица, хотя недавно и пытались, а тут вдруг почти до конца взяли да и выслушали.

Потом доцент научной педофобии сравнил мальчонку даже со сфинксом египетским, что на страже долины пирамид стоит в одной африканской стране по имени, прости господи, Египет. Стоит себе, сволочь, и молчит, как партизан. Даже пушечное ядро Наполеона, отколов кусок от носа человеко-льва, не вытрясло правды из такого загадочного молчания. Вывод: и от нашего пацана, как ни пытай, ничего не добьёшься, даже появись он в натуральном исполнении, с гривой, в собственном соку и потребуй перехода в свою рычащую веру. Если же, не дай бог, он всё-таки найдётся, вновь исполнится в такой своей басурманской натуре, тогда просто останется всем быстро собраться и уходить. Подобру-поздорову. От греха подальше. Пускай это счастливое семейство само тут остаётся и размножается дальше в том же ебипетском духе.
Небось, не перевелись у нас другие загадочные изваяния, в изножии которых и без ночных пыток вполне сносно можно провести остающееся время.


Наслушавшись этих, а также других, долгих и пылких рассуждений Фредди Серёгина о сумрачных злодеяниях инфернального карлы и полностью проникнувшись ими, бывший интеллигент Жорик также слегка возбудился и  принялся  энергично восклицать, словно шайбу гоняя гуманитарный вареник по столу:
- Всё, бичи, если оно так и есть, как сообщает доцент, то нам обломилось, как никогда до сих пор! Бля буду! Мы всё же попали в Поле Чудес, в то самое заколдованное место, где всё закопано, а раскапывать принципиально и даже категорически некому. Здесь, в полуподвале для нас, а может и из нас, сделали взлётную площадку в действительно кайфовую жизнь. Лифт в параллельный мир установили. Портал или хаб для перекачки на тот свет соорудили. Все степени свободы самосвалом сгрузили под ноги ко всем нашим услугам! Что хочешь, то и твори! Как эти господа сверху каждый день и делают, падлы. Поэтому, бичи, просекайте всё это дружно, пока не поздно! Дураки совсем станем, если не воспользуемся, не побудем, хоть чуток, хоть какими-нибудь, но настоящими. Иначе нас всех тут окончательно стравят между собой, потом пустят на щебёнку. Покрошим тогда друг друга, просто как пить дать!

- Не юли, господин бомж, - сурово одёрнул его сыщик, при этом сизый туман у него самого даже из ушей клубился, - жути попусту не нагоняй, а предлагай. Не люблю я этого. Конкретно говори! Не то враз опять товарищем сделаю!

Жорик сразу стушевался и принялся сдавать карту обратно. С конца на начало.
- Да чего тут. Предлагать пока нечего. Ясно только, что сам по себе парнишка может быть и ни при чём, неча мутного доцента слушать. Иначе бы не пропадал. И нас не запускал как воздушных змеев в космос. Нет-нет, пацан он всё равно правильный. Если кто-то кого-то с кем-то стравливает, то может это и правда. Или даже по делу, хоть я такого не заметил пока что. Но только не он это проделывает. Нет-нет, не он. Однако в одном я согласен с нашим трепачом, то есть, с доцентом – наверняка этот короед где-то над нами благополучно материализовался, господ бугров забавляет, глазки строит. Может даже письку показывает, которой как никакой другой ещё писать и писать, как нам глазами хлопать.
Но раз так, то самое первое дело для нас пока что - отыскать пацанчика, да побыстрее взять с этого положенное, то есть, отступное, а потом и магарычовое. Прежде всего, с тех козлонавтов, что умыкнули нашего короеда. Затем и сам магарыч - с мамки, да с батьки. Ништяк в целом, думаю, получится! Пузырей на пять, полагаю. Что потом делать, успеем решить. Ещё не вечер, ещё ясны глаза.

- Ай, молодца, Жорик, ай, выкрутился, - восхитился его дружок Колик, - я дико горжусь тобой, бичара. Любую дырку законопатишь! Допивай свои помои и айда наверх! Покажем этим пентюхам, как наших деток мучить. Где наша, однако, не пропадала, правильно?! Толик, ты где?! Давай свою коронку, покажем всем тем гадам, где кузькина мамка Клавка зимует?! Писюнеть так писюнеть до упора!

- А я?! - Возопила, подхватываясь, Клавкина конкурентка бомжомамка леди  Кры.
- Сиди. Не дёргайся. Тебе не положено. – Поставил её на место супруг. - Парни что надо - всё сделают сами. Век свободы не видать, но я бы их посадил на свои «двадцать-шестые», на «мигари». Честняк говорю, доверил бы свой хвост. Может быть с подхвостьем даже.
- Ой, а я дико писюнею, Клава!.. - Толика наконец прорвало, правда, чутка с поздним зажиганием. Вареник помешал раньше контр-ударить по врагу.


Жорик и Колик, просветлённые и ободрённые высоким доверием номинального главы полуподвальной оппозиции, самого комэска, а также преисполненные решимости защищать матёрому асу хвост со всем остальным хозяйством, а также права всяких там обездоленных малюток во имя пресвятой Клавы, всемогущей мамы всех и всяческих писюнов - смело и решительно ушли за светлый окоём двери, в большой мир, на материк. В параллельный мир. Туда, где жизнь идёт, где птички разнообразные щебечут, где водку жрут настоящую, почти прозрачную, а закусывают почти не гнилым огурцом. Где нету злых людей и размер неважен девичьих грудей. Да и пропали там, как не было их здесь никогда. Дураков нет возвращаться.

В полуподвале даже свежее стало, то ли от распахнувшихся жизненных перспектив, то ли от ухода немалого числа скунсоидов, неформальных запаховых источников. Сыщик с доцентом, сидючи на койках, вполголоса переговаривались и тут верные своей манере комментировать и обмусоливать всё подряд. Неиссякаемо солировал как всегда доцент и без того конспектирующий всё подряд для своих будущих творческих зарисовок.

- Как думаешь, много они с тех сдёрнут, у кого нашу карлу найдут?!
- Будь спокоен, своего не упустят. Только боюсь, как бы на нашей богадельне это не отразилось, прикроют её, как пить дать, не позволят до выборов дожить. Крутизна самой маленькой обиды не прощает. Лучше кого-либо знаю. Прижмут наших суверенных зверьков-благодетелей, а точнее отменят все договоры в явочном порядке. Тогда нас в двадцать четыре минуты выкинут отсель. Попомнишь мудрое следовательское слово! Хотя и бывшее.
- Да что б они его не нашли никогда!
- Почто так детишек разлюбил, а?! Признавайся, доцент!


В кадре Жорик и Колик, растерянно стоящие перед запертой дверью подъезда. На ней обозначалось лишь электронное табло с набором мигающих сенсоров и десятком маленьких пронумерованных кнопок. Фактура двери, запоры оказывались таковы, что  даже кулаком наотмашь не получалось раскодировать. Так что все бомжиковы дипломы, если бы они и существовали в природе, никак не могли помочь им. Хотя бы дать возможность открыто прийти на помощь малютке, коварно умыкнутой верхними этажами зловещей Вертикали местной ойкумены.

- Это называется облом. Где-то я о таких дверях слышал, а может быть, ты не поверишь, но даже отчасти читал. Когда мог.
- Ты и вправду дерево! Думал, что тут всё открыто, как у нас в подвале, где все по-прежнему надеются, чтобы их насовсем кто-нибудь украл. Учись, называется электронная консьержка. По нам - так хуже натуральной собаки. Той хоть под хвост можно дать пинка или колбасы гуманитарной подбросить, чтобы наверняка отравилась. Но пройти всё равно можно. А тут… Даже замыкание короткое сделать - чёрти как и влезть-то сюда.

- Всё равно мы это дело так не оставим. Фашисты будут мучить нашего ненаглядного мальчугана, а мы, которые насквозь, до самого копчика пропитались духом современного гуманизма, станем так просто и спокойно сидеть сложа руки?! Да ни за что! Да век свободы не видать! Где тут звонилка, пошли в ментовку докладаться. Мы покажем им, мы им всё-о пока-ажем… Все-е-е описюнеют! Сама мама Клава от себя поперхнётся! Какой текст получилось набрать!

Народные активисты Жорик и Колик быстро дозвонились от дворника блюстителям порядка. Наговорили и без того жутко подозрительным голубям в погонах такое, что где-то на соседней улице, получив по мобильной связи команду, взрявкнула, а потом истошно завыла полицейская сирена. Патрульная шестёрка, бешено вращая вылезшими за лоб фиолетовыми зенками, опрометью помчалась сюда, с каждой секундой всё громче наращивая своё неумолимое приближение.

Бомжики спокойно вышли на утреннее солнышко к детскому грибочку, нежно пахнущему изысканным коктейлем, мартини из детской и собачьей мочи. Вышли они сюда и чтобы чуток погреться, от собственных запахов дух перевести, да полицаев добреньких обождать. Однако тут пауза им взяла и обломилась сильно короткая, буквально минутная, не успели и по окурку подобрать.
- Безобразие, - сказал на это Жорик, - они что, обалдели, так работать?! Так не может быть! Лично я отказываюсь верить своим глазам, а также ушам!


Вскоре выяснилось, что не только так, но и не так всё равно что-нибудь да бывает. Примчавшиеся полицаи поначалу пришли в совсем нехорошее расположение духа и даже опять перестали хотеть работать по специальности. Всё по той причине, что увидали, кто их вызвал. Впрочем, делать нечего, принялись трудиться спустя рукава – слушать хренотень всякую. Потом, всё больше балдея, начали хоть как-то реагировать на необычную информацию. Резиновые дубинки до поры до времени скучали, безучастно болтаясь в толстых и волосатых ручищах, как в обсосках осьминожьих лап. Жорик с Коликом на этот раз их почти не боялись. Потому что дело бомжиков было правое. За ними, где-то там внизу, в материнской магме, грозно колыхалась и почёсывалась непобедимая Родина кузькиной мамочки. Враг должен быть непременно разбит. Во что бы то ни стало. А там будь что будет. Да хоть и резинкой по голове.

- Господа-товарищи начальники офицеры, а также друзья мои менты! – От безнаказанности изысканно и быстро наглеющий Жорик семенил около нервно вышагивающего сержанта, старшого прибывшего наряда. - Мы даём вам все сто процентов, и даже больше, если хотите, что где-то в квартирах именно этого подъезда дико зажравшиеся «новые русские» прячут от очень скромных родителей их несчастного и, заметьте, единственного малыша. Наверняка собираются разобрать его на запчасти и очень выгодно продать за границу всяким там буржуям. –  Тут для убедительности бомжик всхлипывает. - Так давайте же спасём отечественного малютку федерального значения! Не случайно же он этим гадам понадобился. Неспроста! Он с настолько ценными потрохами объявился, что на них вся заграница теперь охотится! К тому же симпатичный, с глазками, ушками и всё такое при нём… нет, честно! И вправду очень странные дела творятся промеж нас. Похоже, опыты над людьми гады ставят. Мы в ООН желаем обратиться по этому поводу. И в этот, как его?.. в европейский суд по правам человека. У нас и доцент для этого имеется, хотя и тупой, но всё же как бы соображает. И даже следователь. Да и ваша помощь не помешает. Соглашайтесь! Не то вернём деньги!

Горячая рекламная неадекватность и тонкий, никогда не слыханный юмор бомжиного спича впечатлили полицаев больше всего. Наряд знал аварийный код-отмычку, но как именно дверь отомкнулась Жорик с Кольком так и не смогли уследить, да им и не дали сделать этого. Всею гурьбой вошли-таки в подъезд и пошла всякая обязательная неотложка. Звонили в какие-то двери, чуть позже в другие, затем попали и на квартиру, в которой бомжики как-то в натуре уже побывали, да чуть разума не лишились.
Менты учтиво козыряли, долго, с врождённой застенчивостью объяснялись. Рядом повизгивали как овчарки на поводках Жорик-Колик, ждущие своего гешефта в знакомой им хазе, чтобы наконец взять реванш за некогда упущенное. Однако реквизировать что-либо в качестве контрибуции или даже репарации им так и не удалось. Пацана вроде и тут не обнаружилось. Мираж золотого дна быстро затягивало илом очередного облома.

Все хозяева, жмоты, оказались явно настроены против Родины кузькиной матери. Поэтому стойко держались за своё, дальше порога не пускали. Недоросля и в самом деле нигде не находилось. Казалось бы, оно и хорошо. Однако жильцы неприкосновенных квартир оказались слишком сильно раздражены самим фактом прибытия наряда стражей порядка. Принялись даже звонить по начальству. Атмосфера поэтому сгущалась, нисколько не стеснялась.

Тогда бомжики принялись строить дальнейшие предположения. Не исключено, говорили они, что здесь получилось немного другое. Страшные педофилы наверняка спрятали тело, высосав кровь и расчленив прекрасного мальчика, втихую расфасовали его по своим крутым морозильникам, где-то примерно по килограмму в обычную фасовку. Что-то такое несусветное блекотал со страху перед неотвратимым ментовским возмездием Жорик. У оцепеневшего Колика говорильные рудименты очень быстро засосало известно куда, а там они соответственно приглохли насовсем.

Так что от дальнейшего развития опасных предположений инициативной стороне пришлось совсем отказаться. Наша, однако, и тут пропадает, опять тоскливо подумал Колик. Сюда обычно нас и засасывает. Так что будет, обязательно получится и резинкой по голове. Кто бы теперь сомневался. Так надуть целую команду полицаев. И главное - кому?!


На прощание, когда блестящая компания в исключительно зловещем молчании спустилась до самого первого этажа и вышла во двор, полицейский сержант, он же господин-товарищ начальник офицер - наконец не выдержал и всё-таки нарушил демократическую процедуру, огрел резиновым щупальцем демократизатора старшого инициативной группы полуподвального фронта борьбы за социальную справедливость. Что поделать, дезинформация всегда и всюду карается. Искал справедливости?! Теперь ищи здоровье. Гуляй, Вася!

На том и расстались, даже не обменявшись рукопожатиями. Такое нарушение протокола почему-то никого особенно не возмутило. Полицаи поехали писать объяснительную по поводу совместного с бомжами налёта на квартиры. Именно так пожаловался и Сан Саныч и сам Андрей Валентинович Уткинд с прочими жильцами дома. В результате этого немедленно проследовала по мобильнику соответствующая грозная команда.

Господин-товарищ начальник офицер, в чине сержанта бывший командиром в наряде, трясясь в прокуренной шестёрке, раскрашенной под осу, мрачно заметил:
- Что со мной произошло, не понимаю. Никогда такого не было! Почему мы их послушали, почему?! Словно затмение какое-то нашло. Дичь полную гнали. Болтали про какую-то идиотскую телепортацию, а ты её видел когда-нибудь?! Потом про полёты на каких-то каракатицах, про ООН, Страсбургский суд и чёрт знает про что. Кто их настолько чисто обработал?! Разве бомжи могут так разговаривать?! Даже я не всё понимаю. Неужели бывают летучие младенцы?! Это же просто и вправду обалдеть!

Выходящий из ступора напарник подтвердил:
- Не то слово! Надо было, едва увидели всех их, не тормозить, а сразу понять, что за вызов, по газам и уходить. Или самих уродов замести, но только сразу. Чтоб и не гавкнул никто. Немедленно кляпы в каждую пасть, а руки за спину.
- Почему на это дежурство не подменился?! Теперь точно премию скинут минимум наполовину. Нашему шефу только дай повод придраться.


В кадре разыскиваемая карла, он же недовычисленный юный инопланетянин. Бодрый и красивый, местами в соплях, однако вытереть по-прежнему некому. Его бравые стражники где-то как-то, но всё же повязали. Он мчался с комфортом в полицейском «рено» с другим нарядом, который ранее вызволил его из тенет директорской квартиры. Пэпээсники из другой подтанцовки ёжились от студёных глазынек найдёныша. Очень мечтали поскорее сдать его в кованый крокодилятник, так называемую «детскую комнату», для содержания ушлых малолеток с глазами покойников. Впрочем, те в одночасье тоже могли разбежаться, прихватив с собою редкостного малыша.

Один из патрульных, что едва удерживал объёмную крошку на руках, с умилением воскликнул:
- Гостинец экстра-класса! У него сердце не бьётся, а тикает. Глазищи-то! Уши словно капсюли! Просто натуральные детонаторы.
- Да и весь похож на будильник с хреном. -  Отозвался водила, наблюдая за ними в зеркало заднего вида. – Еле отловили. Так убегал по стене. А может улетал. Я так до конца ничего и не понял.
- Точно. Прибавь скорости, должны успеть, а то ка-а-ак зазвенит будильничек, кого не надо разбудит, куды тогда деваться?! Куды выпрыгивать?!

Реклама одноразовых прокладок моментально осушающего и невероятно закрепляющего действия.

 
Изображение авторское

Глава 26. Страсти из параллельного пекла

- Слышите?! «Фи-гу! Фи-гу!». Это чёрный дрозд. Певчие дрозды поют куда мелодичнее, настоящие песни выдают, разливаются руладами почище соловьёв. Словно пропагандисты. А этот дрозд, чёрненький, вроде большого скворца, только так фигу всем кажет, словно из-под полы вякает как бы по делу. И ничего больше. Мой профессор Пал-Саныч Резник довольно здорово в своё время натаскал меня в певческой орнитологии. В бытность мою студенческую. Вы не знали, что по первому диплому я биолог?! Это к слову о памяти моей. Можно ли ей доверять. В качестве ненавязчивой саморекламы, уж простите. Полвека прошло, никогда фактически не пользовался, но помню латынь, если не всю, так половину точно. По систематике растений хуже, с сотню наименований. Зато по животным, особенно позвоночным – много. Всех хищников, по герпетологии, в частности. Гадюк, питонов и ужей по именам помню. Попадись сейчас кто, сходу распознаю и назову по бинарной классификации Линнея. Больше всего в памяти держатся птички. Слышите, как трещит сорока?! Кого-то нашла, воровка. По Линнею – Pica pica. Моей внучке нравится это имя. Теперь внимание на то дерево, вон там, наверху. Разоряется словно базарная торговка - кто?! Garrulus glandarius. Сойка собственной персоной. Тоже невероятная разбойница. Видите, её крылья переливаются бело-сине-зелёным перламутром! Прислушайтесь, как имя её звучит?! Прочувствуйте по слогам - Garrulus glandarius. Просто песня! Готовое название для молодёжной программы. Так же шумит, трещит, балаболит, головы всякой ерундой забивает – а толку никакого. Зато важничает, понтится как?! Полторы извилины, а гонору на миллион. Я ни на что не намекаю. Просто так. Для разминки. И чтобы вы мне больше доверяли. Если что говорю, то помню абсолютно точно. До букв! Воспроизведу в любой классификации и номенклатуре. В прямой и обратной последовательности.

- Поразительно! В таком случае, поехали дальше, памятливый вы наш?!
- Извините, традиционно отвечу вопросом на вопрос, ни на что больше не намекая. На какой стадии находится наш молодой следователь?! Извините, Александр, что постоянно под разными соусами переспрашиваю вас об этом. Дело в том, что ваше следствие сильно буксует. Это же очевидно, не возражайте! Хорошо, скажу сам, хотя и предполагал сделать это несколько позднее, когда вы окончательно втянетесь в финальную разборку. Без сомнения, до предела кровавую, это чтобы ходу назад не было никакого. И ни у кого.
- Вы в своём амплуа, сходу заинтриговали. Сначала с птичками увертюру пропели, теперь вот в драку, да ещё кровавую зовёте. Так давайте-давайте же, Авк, чего там у вас для меня новенькое появилось - выкладывайте! Спешу засучить рукава.

- Что ж, держитесь! Сами напросились. Придётся сознаться. В действительности, Саша, я вам дал программу само-зомбирования под видом невинной методы «мозгового штурма» Диснея. Своеобразный умственный клофелин. Проглотив эту нейро-лингвистическую пилюлю, вы полностью вошли в режим спонтанного само-зомбирования. Начав придерживаться в определённой форме предложенных вам стадий мозгового штурма, вы элементарно сами себя перестроили, перепрограммировали, да так, что на себя прежнего теперь совсем не похожи. Разнесли сами себя по кусочкам. Во что заново слепились - сами не знаете да и знать до конца не можете. НЛП-формулы помимо вашей воли, как вирусы, внедрились в самое ваше глубинное естество, именно в жёсткий программный диск, куда-то там в лимбическую систему и гипоталамус над турецким седлом, перестроили его, и отныне целиком и полностью управляют вами. Это гораздо более совершенная методика, чем, скажем, издревле применяемые молитвы, мантры и заклинания. Или даже сглаз, приворот и проклятия. Я даже скажу – никакого сравнения!

- То, что вы сейчас проделываете – есть также нейро-лингвистическое программирование?! Спонтанные ваши приворот, да сглаз с цифровым проклятием?! Или пере-инфицирование инфекции?! А может вакцинирование от поллюций?! Либо всё-таки гуманное усыпление, эвтаназия?! Под видом бескорыстной помощи, отработанной на студентках, методом платонического поглаживания попки?! Так это совсем не есть карашо-о! Более того, уголовно наказуемо. Профессор, вы упустили из виду самое главное.
- Э-э, дружок, да вы серьёзно подзабыли мой курс по нейролингвистике. Самые азы?! Помните, по академику Леониду Васильевичу Щербе?! Давайте! Вспомните хотя бы его шутливое семантическое тестирование: «глокая куздра штеко будланула бокра и…»
- «…И курдячит бокрёнка!». Как такую прелесть нам, бокрам, и не запомнить?! А что, требуется в ответ кого-то закурдячить?!

- Смешно, но хоть что-то. Теперь вспомните способы индуцирования фиксированной установки. Ладно. Повторяю вам заново. Молитвы, мантры и так далее - по сути и есть самые настоящие антивирусы, установочные подпрограммы, которые чистят предыдущие базовые программы или даже перезагружают их. Охраняют, если хотите. Ментальные секьюрити. Так понятнее?!
- Авк, да вы опять в ударе?! Может, с утра стаканчик пропустили, нет?! Обалдеть, с места не сойти!!! Столько лет одно и то же долбите! Даже паутина на вас не держится! Пауки в панике разбегаются. Что значит долгое воздержание да нерастраченный ресурс! Соломон был неправ, не дыхание девственницы продлевает человеку жизнь, а опять же дружеское пощипывание попки ея.
- Какие-такие мои годы?! О чём вы говорите?! Да-да, не щенок, так и не старый козёл же. Щипать не разучился. Во всяком случае, сильно надеюсь на это. Хотя давно седой, да и слегка облезший. Что же касается вас, то скажу: всегда пользуйтесь моментом, только не клеем, не клеем, мой юный друг, и внимайте мудрому удаву Каа, как и положено бандерлогу. Впрочем, самому способному из всех, согласен. Потому что помнит, что он на самом деле бокр.
- Премного благодарствую, ваше сиятельство. Вы меня уже проглотили или я пока что двигаюсь по пищеводу?! Мне все отделы ЖКТ перечислять по мере прохождения?!

- И опять смешно... На чём это я? Ах да. Продолжим. Привороты, заклинания по большей части, скажем, такие как «Славься, Отечество наше свободное» и «Народ и партия едины» - как раз и есть вирусы. Убогие, теперь малотоксичные, но всё-таки классически патогенные. Считается, что их нормальный человек внутри себя вроде бы как-то привык нейтрализовать и не замечать. Будто бы иммунитет на генном уровне передаётся. Однако, на самом деле, действовавшая до сих пор в мировом развитии схема «вирус-антивирус» хотя в действительности и жутко примитивна, всё равно работает за счёт беспрерывного долбежа любой дряни на уровне фона. У людей действительно нет и никогда не было противоядия или, если хотите, антидота - против банальных, откровенно дебильных заклинаний и приворотов власти. Даже в фоновом режиме повседневной невыносимой убогости они всё равно формируют человеческое существо. Исподволь, процесс никогда не останавливается. Сколько бы ни было говорено, что давно пора выходить за пределы тысячелетнего круга осточертевшего факирского фокуса с подобными заклинаниями, но он не закончится никогда, как не закончится вертикальное структурирование общества. Любая власть незатейлива именно потому что имеет дело с предельно незатейливой человеческой массой. Поэтому предельно глупые заклинания власти всегда были, есть и останутся с людьми. На отдельного индивидуума может и не подействуют, но в массе загребут многих.
- Согласен. Всю перестройку, а потом и в эпоху суверенного привставания с колен, кое-какие типы об этом все уши прожужжали. Если вы помните. Так и ничего теперь. Даже с ностальгией припоминается. По самому типу или уровня убогости более чем часто припоминается именно такое прошлое. По нему, по заклинанию его и помнят. Своеобразный маркер минувшего времени. Если хотите, веха. Опорный пункт.

- Именно так. Но не пора ли всё-таки поменять эту застарелую парадигму заклинания народа очковыми змеями власти?! Действительно универсальный подход к жизни должен быть принципиально не такой, как прежде. На самом деле ничего и никогда не стоит переделывать. Включая человека. Все мы одноразовы. Во всём. Один из очень важных принципов картезианства, между прочим. Почитайте лекции Мамардашвили на эту тему. Людей следует совсем перестать пытаться изменять, полностью предоставив их самим себе, своей собственной, имманентной природе.
Что-то в них не устраивает?! Тогда остаётся одно: немедленно выбрасывать это и на его место ставить новое. Ничего не исправлять. Проще закопать! Только так, а не иначе! НЛП-то как раз и позволяет не переделывать объект управления, то есть, человека бесконечное число раз, а в режиме спонтанной саморазвёртки заставлять его самого непрерывно и радикально самообновляться, подстраиваться под любой стиль управления им, лучше как можно более примитивный. Самозаменяться самым эффективным образом. Как бы изнутри, по собственной воле всегда и по любой команде становиться абсолютно другим! Новейшая НЛП-методология исподволь в человека загружает нечто принципиально новое, такое, что богу и не снилось.
- У вас прямо новейший Новый Завет получается!

- Новейшие операционные оболочки во плоти - то есть, принципиально новейшие люди - должны быть и строго функциональны, глубоко специализированы. Они будут предназначены каждая для конкретного алгоритма действия и больше ни для чего. Повторяю: ни для чего! Эра универсального, малоэффективного, то есть, новозаветного человека окончательно уходит в прошлое. Как можно этого не видеть?! Ему на смену приходят очень строго актуализированные человеко-НЛП-оболочки. Они гораздо более целеустремлённые, устойчивые, практически не зависающие ни в дурацкую поэзию с прозой, ни в другую пьянку духа, ни в простые загулы, ни в иной «отдых», да и в любую прочую дребедень. Предельно вирусоустойчивы, по крайней мере, к прежним коронным штаммам типа «Слава Единой России» или «Дружбы народов надёжный оплот». Даже не потребуют проверенных старо-заветных антивирусов типа «Отче наш, иже еси на небеси…», хотя вполне могут и их использовать, коли они есть и как бы функционируют. Отчего не покататься и на ретро-моделях, не поплавать, не полетать, коли до сих пор не потопли. Если смех не задушит.

- Естественно! До поры до времени, пока работают. Слышал, слышал про эту великую новацию. Едва перестанут работать или сломаются - так сразу на помойку. Никто не подумает их усовершенствовать или, например, модернизировать! Максимум, что также делаем по старинке - взламываем черепушки друг другу. Без последующего восстановления. Только теперь всё более изощрённо. Как, например, в данную минуту. Всякий раз у людей идёт взаимо-переливание мозгов. Всегдашняя суть любой коммуникации.

- Опять в точку! Существуют же довольно продолжительное время и в современных компьютерных операционках достаточно старые специализированные текстовые программы типа Ворд, Перфект. По-прежнему дополняются новыми версиями старинные Кварк-Прессы, Пэйджмейкеры и другие издательские программы, текстовые и графические. Фотошопы, Пэйнт-браши и другие оформительские и рисовальные программы. Из одной другую теперь не сделаешь, не модифицируешь. В Фотошопе серьёзный текстовик давно не очень наберёшь, абы куда корректно контент не вставишь. Никто все эти прежние программы реально не трансформирует, да и не собирается этого предпринимать. С другого бока заходят.

Слишком они специализированы, как и любые стареющие организмы. Проще и куда эффективнее породить заново с базовыми опциями, которые сразу и отформатировать как следует. Это неизменно и проделывает матушка природа. Никогда не реконструирует, не ремонтирует стариков. Она просто перезагружает имеющиеся исходники и  непрерывно подгоняет на смену отжившим - новых человечков, порой принципиально иных, с радикально другой наследственностью, фактических инопланетян. Вы знаете, их иногда в облике детей обнаруживают. И всегда недоумевают, мол, с какой планеты это чудо прилетело?! Кхе-кхе… А потом у этого чуда появляется огромная пасть, усеянное зубами. Затем то чудо норовит проглотить, но сначала искусать кормящую руку. Так и современное нейро-лингвистическое программирование. Оно, подобно природе, лишь приводит к нам новое поколение людей, порою с совершенно небывалым программным устройством. Новейший человек пригоден только для отдельного дела, для достижения лишь конкретной цели и ничего более. Использовали - выбросили. Дальше обязательно придут новые, совершенно иные, словно бы с других планет присланные, как их опять же… ах да, вспомнил, детишки. Знаете эту концепцию многоразовости одинарной сущности?!
- Авк, полное ощущение, что у вас всё же нет внуков. Больно вы как-то свободно с подрастающим поколением обходитесь! Странную забывчивость постоянно демонстрируете.
- Можете теперь себе представить, как я на самом деле отношусь к отжившему или отживающему поколению?! Оглянитесь, смердит оно изо всех сил, цепляется за власть, ни за что не хочет уходить?! Хотя и принадлежу к нему же. Человек по своему изначальному устройству не может быть как либо переделан, подкорректирован, переучен, перевоспитан, очищен. Его непременно следует стереть и переписать заново. Без всякой жалости и сострадания! На смену старому организму обязательно должен народиться абсолютно новый. Одного раза родиться ему всегда достаточно! Так гораздо практичнее. Эволюционно надёжнее и перспективнее. Оступился?! Уходи! Притом сразу! Не заслоняй солнце идущим за тобой! Существующий человек всегда целиком и полностью одноразов. Как шприц, как авторучка, наконец, как изделие № 1. Дайте припомнить только, что это такое.

- Не то слово, как верно. В знак согласия не только головой помотаю! Тоже шутка.
- Чёрт возьми, и тоже тупая! Вы даже сами не заметили, насколько сильно за последнее время изменились, господин Шахов. Огрубели, мягко выражаясь. Хотя и понимаю, на это есть свои причины. Чисто старочеловеческое по-прежнему живёт в вас, временами буйствует, причём довольно сильно. Периодами бесчинствует или предаётся каким-либо другим абсолютно непродуктивным вещам и обстоятельствам. С каждым это бывает, повторяю, с каждым! Наверняка ощущаете и внутренний дискомфорт от такого самого себя, от таких своих действий, такого своего расследования, таких женщин вокруг, наконец. Это всё оттого, что сами абсолютно не восприемлете старую человеческую природу в окружающих людях. Их правила жизни, способы взаимодействий, особенно подобные тем, какие, представляю, приняты там, в Следственном Комитете. Кстати, сколько место следователя стоит?! Впрочем, и так догадываюсь.
- Не поверите - не так много, как вам кажется. По современным масштабам, во всяком случае.
- Понятно. Налицо агония старой человеческой природы. Вам пора смело сбрасывать старую комитетскую шкуру. Больше никогда не пригодится. Вы теперь совершенно иной, чем прежний, чем другие, обычные люди. Кстати, по-прежнему меня записываете?.. Нет?! Жаль. Слишком много потом расшифровки?! Понятно. Ваше начальство, думаю, с любопытством бы ознакомилось. Я-то его уровень хорошо знаю. Можно сказать, на своей шкуре испытал. Кхе-кхе!..



Дела шли такими, какими они и вправду казались. Или по меньшей мере прикидывались. И всё же так, как им и в самом деле следовало продвигаться.
Ни одного вразумительного ответа для себя присланный на Ближнюю высокопоставленный следователь, как ни старался, но так и не находил. В активе прибавлялись только незадокументированные ощущения, неза-актированные неясные намётки, малообоснованные предположения и очень-очень мало фактов, то есть того, из чего собственно и воздвигаются тома следственных дел. А вот сейчас и на один пока не набиралось.
Тем не менее, по-прежнему устойчиво пахло грозой. Оставалось ясно одно - точка возврата наверняка пройдена. Назад хода нет. Что-то всё равно, но обязательно случится, а может быть даже получится. Несмотря ни на что, ни на какие изменения текущего расклада. Былое равновесие системы сдвинулось необратимо. Поэтому всё будет как оно и должно быть. Каким было раньше не останется ни при каком раскладе.

Всех-всех, собравшихся в урочный час шабаша на Лысой горе и ведьминой Ближней Даче, чтобы они теперь ни предприняли, поджидал твёрдо обозначенный финиш. В этом не было ничего странного, потому что всех всегда обязательно что-то поджидает, причём чаще всего без предупреждения. В честь предполагаемого, впрочем, не исключено, что и целенаправленно накаркиваемого события вновь завис, а затем понёсся над пересечённым рельефом земного бытия, стремительно планируя во все его распадки, - пронзительный и лихой лунный посвист, какое-то по-неземному свиристящее, стравливающее сюрчанье. Словно бы приоткрыли крышку или клапан на самом большом котле из параллельного пекла.

Вероятно, так оно всё и было, как нашёптывалось каким-то образом изо всех углов на Ближней. Казалось бы, нечто уже реально видится и почти прощупывается во всём, тем не менее, что именно оно представляет из себя на самом деле - по-прежнему понять никак не было возможно. Если кто и мог это всё проделать, так разве что те, кто и не собирался ничего такого понимать или определять. Кто не заморачивался ни на чём. Просто-напросто делал своё дело, или готовился к нему, как те же охранники на Ближней. Чистил себе оружие, спокойно пересчитывая пульки-шмульки, поправляя руководящие чипы за ушами и в ушах, готовясь к схватке, говорят, уже впритык подступающей. К ней, как говорят бывалые саксаулы, стоит быть готовым всегда. Даже некоторые журналисты поддались такому настрою, осознав, что для чего-то же были призваны сюда. Вряд ли только чтобы запечатлеть какую-нибудь экзотику, заодно поснимать в сливках общества приватные планы без галстуков, а для совсем уж чистого искусства – без лифчиков. В действительности самых недвусмысленных врагов чистого искусства, кстати. Но на грани фола оно всё и высекается, как у сапёров.

Таким искусным трояном, сеющим всеобщее ожидание чего-то такого, не очень хорошего, вполне мог быть тот самый журналист, который умудрился провезти на непонятное действо своего странного отпрыска со студёными глазками, да ещё и успеть покатать его на казачковой кобыле Тоське. Также непонятно для чего. Теперь вот не знал, куда девать полутораметрового ребятёнка, от которого бы точно сдох и завонялся любой Солярис. Как будто брал своего чертёнка в командировку для общего развития, а тут по всем статьям начиналось развитие какое-то уж сильно специальное, неизвестно куда ведущее. Ясно же было, что в чиновничий вертеп, как и в бордель, обычных детей до восемнадцати нельзя пускать. И чего было тащить сюда?! Мальчонка получался не совсем рядовой, а даже можно сказать до предела ушлый. То и дело сбегал от папани, который почти всегда оказывался занят. Так что на самом деле оставалось неизвестно, что и где творил указанный юный пришелец, настырно влезающий повсюду. Ему до всего оказывалось дело. Пока не отчудит чего, то есть, не вытворит или даже не отчебучит - не отстанет. Чему крайне подозрительный пацаноид в действительности успел обучиться на своей стажировке в невероятно специфических условиях социального эксперимента на Ближней правительственной даче, - оставалось только догадываться. Может по ночам на параплане летал в обнимку с птеродактилями. Но скорее всего на инструктаж к местным вурдалакам бегал.

Чрезмерно додельному вьюну-отроку просочиться сквозь любую охрану совсем ничего не стоило. Не случайно же все так боятся подрастающих мальчишек. Как можно устоять против вездесущего, пронырливого комка энергии, который обязательно куда-нибудь влезет или влетит?! Такие пацаны и вправду почти всегда беда, как шаровые молнии. Потому что никто не видел девчонку - правильного пацана. Хотя, говорят, и такие стали попадаться. Особенно на трассах.


Василёк-казачок, хоть и являлся великовозрастным реальным пацанчиком под сорок, такого аттестата также никогда не получал. Поэтому жил по давно и не им составленным представлениям о мире, то есть, кое-как, не жил, а перебивался. Всю жизнь кусочки, да крошки, то есть, как у всех людей. К нынешним своим годам Василёк совсем ничего не понимал в этой жизни и категорически не желал этого делать. Надоело. Всё равно ничего не понять. Одна суета всё суёт и суёт. А зачем, скажи на милость?!
Он словно бы в прострации ходил вокруг конюшни и тупо предлагал гостям почти за просто так поносить инвентарную бурку и папаху. Но те осторожничали и часто ничего не брали и не носили. Вася, правда, никогда не настаивал и всегда шёл к другим предлагать то же самое. Даже дамам. Надев наряд правильного джигита, щелкунчик в юбке, известная в народе как Изабелла Шумилина, некоторое время изумлённо щёлкала вставной челюстью, не встающей на место. От этого блюстительница нравственности выглядела весьма растерянно и удручённо.
Тем не менее, бурку зачем-то поносила. Как ни странно, получилось почти пристойно. Хоть и не девочка, как бы почти правильный, но всё-таки пожилой пацан в юбке. В особенной гармонии с буркой состояли её вечно находящиеся начеку ушки, те самые, которые по служебному табелю у неё всегда на макушке числились. Так что фактически получилась летучая мышь на боевом посту. После чего Родина могла спать спокойно. Кадр высшего качества.


Шахов лишь в разговоре с Авком по-прежнему даже с некоторой нарочитостью обозначал свою непонятливость. В действительности, особенно в своих донесениях кому надо и куда надо, он с некоторых пор перестал подчёркивать, что по-прежнему усиленно ищет какие-то следы предполагаемого шухера в умах и нравах. Сейчас он совсем не искал эти следы. Перестал. Они сами услужливо появлялись, словно их кто-то хворостиной подгонял сюда. Более того, столичное начальство полагало, что их эмиссар добился и каких-то конкретных результатов. Внешним признаком таких его успехов по мнению руководства явилось то, что следователь от регистрации симптоматики возможного социального потрясения наконец перешёл к активной диагностике сути происходящего. Кое-кто отмечал также, что Шахов даже внешне изменился - выглядел не таким дёрганым и нервным, а более спокойным и уверенным в своих действиях. Ощущалось, московская ищейка всё же выходит на след. На то и московская. Хотя пахла теперь в точности как местная кузька.

У сверхмудрого профессора, у старины Авка, с традиционным энтузиазмом трудившегося и в этот день, ни один его план пока не лопнул и похоже не собирался. Даже под аплодисменты. Профессор удовлетворённо попыхивал своей мальборой, расхаживал на пару с терпеливым учеником по самому краю Каменного Хаоса, у посольства преисподней, и немножко улыбался, важно и многозначительно, хотя его никто и не видел. Кроме того же Шахова. Однако как раз тут сыскного агента непонятной нумерации и ожидал небольшой конфуз. Потому что тут его самого собственный старый учитель, провинциальный философ, мыслящий позавчерашними категориями на современный лад, и принялся околачивать. Как грушу. Заодно околпачивать. Во всяком случае, не скрываясь, очень пытался это всё назревающее выведать по максимуму и своего навешать, чтобы скучно не было.

Вот так они и шли себе, учитель и ученик, премудрый кентавр и античный, как бы столичный следователь, трудолюбиво, с попеременным успехом пытая друг друга. Всё занимались своей хитроумной перипатетикой, высекали новые смыслы, но чаще конечно выдавливали. По-над кромкой обрыва. Где же всё это проделывать, как не там?! Да и пока совсем не свечерело. И дорожка впереди не принялась с наибольшей перспективой размываться. И не стало довольно неуютно на этой самой кромке. После чего оставалось по ней всего лишь несколько неверных шагов в сторону – и в отрыв в обрыв.

Там, где-то далеко внизу под ними, в стылой и сильно перепревшей вечности, прямо под клубящейся бесконечностью, безучастно молчали обросшие мхом земные глыбы. Мерцали отблески сильно плавившегося закатного света. Непонятно почему, но он и вправду вытекал отовсюду, словно из-под лопнувшей вагранки. Мудрый Авк, однако, и этому нисколько не удивлялся. Что также в свою очередь могло считаться довольно подозрительным на предмет ознаменования или предусматривания им чего-либо не слишком для человечества приятного. Прежде всего того, с какой стати этот старикан всё время здесь что-то вынюхивает, да ещё начальственно поучает. Кто допустил такое?!

Ненароком анонсированный «лямур пердю» господина Шахова с Нинон Пушкальской явно выдыхался. Это могло быть признаком фиктивности того самого «лямура», искусственности его «пердю» или даже использования всего этого в качестве своеобразной дымовой завесы. Но только от кого или от чего? Объяснения опять же не имелось ни у кого, в том числе и у самого следователя. Оно и не требовалось. Поскольку «пердю» с «лямуром» объяснялся предельно прозаическими причинами - поматросили ребята друг дружку, да и бросили. Дело-то молодое, в смысле наплевательское. Поэтому-то и связался с Нинон, не слишком целомудренной особой, хорошо, даже слишком хорошо известной всей Ближней даче, поскольку, как водится, с уровнем социальной ответственности у неё всё-таки наблюдались некоторые проблемки. С некоторой зацикленностью на передке. Что вполне естественно для самой привлекательной экскортницы, привыкшей голыми ногами с любыми врагами родины управляться. Неудивительно, что разговор двух учёных респектабельных мужей обязательно, но как бы мимоходом коснулся и её. По-прежнему задирался именно профессор, как наиболее социально ответственный. Даже на столь скоромную тему не постеснялся изречь своё безаппеляционное «фе!» всёзнающий и ничего не стесняющийся дедушка. Словно бы случайно такое проделывал, а в действительности вполне информативно и даже близко не то к делу, не то к телу.


- Кстати, о Пушкальской. Да! Забыл! Она жёстко предпочитает, чтобы её фамилию непременно произносили без буквы «я» на конце. И не склоняли. Пушкальска и только так. Куда ни к чёрту! Ещё одна панночка по нашу душу! На днях вспомнил про неё и долго смеялся. А почему вспомнил?! Прочитал в соответствующей рубрике «Комсомолки» на последней полосе. Дословно примерно так. «Окружной прокурор Кеннет Стар с глубоким прискорбием сообщает, что вчера во время следственного эксперимента захлебнулась Моника Левински».
- Метко и в тему. Как и Левински, Пушкальска и вправду большая любительница этого дела. Можно сказать, свирепая профессионалка. Думаю даже, что Монике до неё далековато будет. К сожалению, контингент у нас далеко не из Овального кабинета. Да, если честно, здесь и захлёбываться-то особо не от кого, и видимо не с чего. Чего уж там, контингент при любом раскладе явно не тот. К тому же, наши девушки нигде и никогда не захлебнутся. Никто и ни в чём не утопит! Разве с такого рода достоянием отечества может что-то случиться?!

- Бог с ними, с личными делами и достояниями, однако, знаете ли, Александр, почему я слишком не влезаю в ваши следственные эксперименты?! Повсюду нос свой дряблый засунул, а вот сюда как бы нет?! Потому что в тех самых следственных разработках не вы меня, а я вас держу за яблочко. Так уж получилось, что это вы, а не я, проглотили мою нейро-лингвистическую пилюлю. Это произошло, факт состоялся, так чего пенять?! Теперь что бы ни было, как бы вы отныне ни трепыхались, полагаю, что вас ни за что не перезагрузить в прежнюю человеческую операционку. Станете теперь вариться только в этой, причём до самого конца. Данные вам НЛП-пилюли слишком сильны. Сбоев никогда не дают. С таких крючков не срываются. Можете даже не пытаться. Теперь вы всецело человек будущего. Можете как угодно это называть. Появилось слишком много модных терминов, но все вокруг да около - НЛП-клон, биоробот, кластер наконец. Кто-то без устали нам подгоняет всё новые варианты определения предстоящих явлений. И это по всем статьям объяснимо и может быть разумно истолковано.
- Старость всегда впечатляет, только не всегда до конца остаётся понятно, чем именно и для чего. Скажите, Авк, а не отрабатываете ли вы на мне свою новую методику гипнотических аудиовизуальных внушений?! Начали с пошлого захлёбывания во время следственного эксперимента… Вы на что намекаете?! Чего на самом деле добиваетесь?! Слезу-то ностальгическую по поводу искусницы Нинон Пушкальска пустить я успел. Но что дальше?! Она-то подсыхает. И я в полном недоумении, что же дальше, да и почто вы так со мной?!

- Отрабатываю теперь уже свой эксперимент, в самой полной мере! Это же очевидно. Что же тут непонятного?! Главное в моей экспериментальной методике самое полное и сознательное ваше участие в моих действиях. То есть, вы сами, добровольно мне помогаете в моём следственном эксперименте. Как видите, я опять вернулся к этой неиссякаемой, вечной теме - человека былого, пока что существующего и человека должного в любом случае быть. Вы обязаны даже в некотором роде остаться удовлетворены, поскольку в числе немногих именно вы-то и можете стать человеком должным. Я вам подсоблю. В чём? В том, чтобы войти в ближайшее будущее человеком беспрецедентно новой генерации. Потому что у вас все задатки к этому есть. Но главное, потому что вы и взаправду прошли со мной полную НЛП-обработку. Однажды целиком проглотили мою красную пилюлю. Другой раз – даже синюю, только не скажу когда. Так что эксперимент почти удался во всех смыслах. По меньшей мере, вы не захлебнулись. Уже хорошо. Уже не Шаховски.

- Позвольте немножко отрыгнуть вашу последнюю пилюлю?! Не зашла, понимаете ли. Не в то горло попала. Призрак Моники наверно. Бродит.
- Не испытывайте моё терпение. Удивительно, чему приходится учить молодёжь! Это всё бородатая лирика. Сопутствующие эффекты, боковики. Они неизбежно подлежат стиранию. Уж поверьте. Как вы этого не понимаете?! Почему я, старик, должен именно вам задвигать мэйнстрим нового поколения и новой всемирной эры, а не вы его мне?! 

- Авк, дорогой, извините. Что-то устал с вами соперничать в искусстве мозгового долбежа. Старый конь в своей борозде измотает кого угодно своими экспериментами! На базу пора. Двинем, пока окончательно не стемнело?!
- Согласен. Тем не менее, пока будем возвращаться, позвольте вашему старенькому, выжившему из ума, но молодящемуся профессору, перейти к заключительной стадии новой технологии. Тогда вы полностью дозаглотнёте мою очередную нейро-пилюлю. Но не красную и даже не синюю. Да не дёргайтесь же, не дёргайтесь! Поздно. Зелёненькая она легко идёт по вашим мозговым желудочкам и вы ничего с этим уже не сделаете. Спокойнее-спокойнее. Расслабьтесь. Хотите воды?! Здесь где-то недалеко есть питьевой фонтанчик. На очереди вас ждёт финальное удовольствие. Разумеется, умственное.

- Это что-то из новейших вооружений Секспола?! Или снова про Монику?! А может вы настоящий фонтанчик имеете в виду? Для разнообразия от всего вашего безобразия…
- Ага-а… сопротивление ослабело полностью. Нет – и на этот раз мимо. Фонтанчик настоящий и смочить горло нам не помешает. Чувствуете - холодная?! Матрица отступила. Это вода, всё реально. Из родника качают. Аш два о. Напились?! Тогда приступаем. Скажу я вам теперь нечто немножечко другое. В Position number zero, так это называется в НЛП, чтоб вам было понятнее. Всё предыдущее закругляем в исходник, то есть, как бы замыкаем круг прежних экспериментов, возвращаясь в начало координат. Вы же знаете, что всякая гармония обязательно должна закорачиваться на исток, на ноль. Пока не закоротишь фазу, прежде всего в мысли, в технологии, работать начинать никак нельзя. Опасно. Убьёт или сам убьёшься. Первая заповедь электрика. А также мыслителя и любого технолога, в том числе по переделке мозгов.
- И сапёра… Чувствую, пока не поздно, придётся давать от вас дёру. Достали, честно. Успею добежать до канадской границы?!

Голос мудрого Авка внезапно зазвенел непримиримой и гибкой человеческой сталью. Даже тембр поменялся, стал низким, клокочущим, как бы свиристящим на басовых регистрах. Словно бы выступил из тени сам дедушка Вий, морда ящиком.
- Итак. Кто вы такой, любитель следственных экспериментов?! Что вы о себе возомнили?! На самом деле поверили в свою исключительность, невероятную властную харизму и непревзойдённый следовательский профессионализм?! Вы действительно думаете, что они у вас есть?! Или полагаете, ежели вы такой важный сыскарь из самого Следственного Комитета, то всё вам по плечу в нашей провинции?! В столице небось всё схвачено, так вы сюда пастись перебрались, подкормить своё эго?! Что же за команда такая поступила к вам?! Понятно, что разобраться с нами, но как именно?! Новый тридцать седьмой год готовите?! Верховный главком поляны вокруг себя начинает расчищать из всех, кому раньше был обязан?! Или в самом деле приболел, реинкарнации захотел?! Потому и подписал свою генеральную, особо важную ищейку на всё это смурное дело?! Я не слишком много вам задаю вопросов?! Пульс в норме?!

- Продолжайте, продолжайте, Авк! Я как никогда внимателен. Это действительно удовольствие. Хорошо, что финальное. Для вас прежде всего хорошо. У меня же и пульс в порядке и зрачки не расширены, можете не беспокоиться. Только просьба у меня есть небольшая. Можно - я запись выключать не буду?! Пошло-то самое интересное!

- Всё-таки пишете?! Извольте. Вы преднамеренно - оголтело и беспардонно, всем назло – берёте и всем нравитесь. Доброжелательность так просто не выключаете. Настолько стараетесь, что явно с этим перебираете, да так иногда, что просто всем курам на смех выходит. Душка вы наш. По большому счёту я-то понимаю, для чего всё это. Только вот результат?! Вы потрошите здесь всё сплеча, порой даже не слишком разбираясь ни в деталях, ни по существу. Однако в конечном счёте всё без толку получается. Походя, трясёте местные устои. Наконец выворачиваете их. Думаете, что-то такое особенное в наших корягах найти. Да они везде одинаковы! Что тут, что там. Главное наше богатство - людишки, потрошки, да умишки, все немного разные. Но только чуть-чуть. Настоящих различий не больше, чем у насекомых между собой. В провинции, правда, чуть больше единоутробников от овечки Долли, чем у вас на Большой Дмитровке и Басманке, да сути-то это нисколько не меняет. В принципе, все бебекаем одинаково. Каждый никто супротив глыб экзистенции вокруг.

- Так-так, подождите… опять немного микрофон поправлю. Постоянно сбивается, понимаете ли, столько времени в ходьбе! А тут такой экстатический апофеоз в лучшей из нобелевских лекций! Пропустить совсем не хочется. Человечество не простит.
- Я вам точно скажу - ничто у вас никогда не выйдет. Даже в малом! Не такие пытались! Эту систему никогда и никому не перебороть, не перезагрузить. Не перестроить. В принципе, именно - в принципе - это просто неосуществимо! Тем более невозможно стереть её… как это я там необыкновенно удачно выразился? – ага, «с извилин всего человечества». Впрочем, опять не слишком удачно. Но ладно. Удовольствие кончилось. Нужен подзаряд. Кхе-кхе…

Тут голос у профессора Авксентьева вновь поменялся, вернулся к прежнему, дребезжащему, милому старческому тенорку. Очень и очень, можно сказать, клинически добрый дедушка ласково и даже участливо заглянул в глазки подросшему поколению: не видишь, машинка глохнет, прикурить дай, добром прошу!
- Как вы поняли, я не всерьёз на вас наезжал, а просто имитировал ментальную атаку. Постарался с юмором, ну это как смог. Не обижаетесь?! Не будьте ребёнком! Так вышло, простите старика, если найдёте погрешности. В лекторском пылу при настоящем творческом подходе и не на такое бываешь способен. Вы там, в Центре такое тоже практикуете! Знаю-знаю! Особенно где-нибудь там, в заветных подвалах. Когда третьим вопросом после ФИО и места рождения часто запускаете обезоруживающее: «Цель рождения?». От неожиданности как не сознаться в злом умысле посещения этой планеты, хотя бы с целью подрыва её единства?! Я бы признался. Честно. Кхе-кхе…
Надеюсь, Александр, вы осознали силу Слова как инструмента. Не таким уж и безобидным может быть. Перед настоящим, убойным Словом спасует любое действие. Не случайно даже Библия начинается, помните как?! «В начале было Слово»! Как такую программу вы сможете перезагрузить или тем паче стереть? Хоть вы, хоть кто-либо другой?! Признайтесь сами честно: «В чём цель или смысл вашего рождения?!». А-а, не сможете. Сейчас и я не смогу. Хотя когда-то мог навешать по этому поводу кому хочешь и сколько хочешь.
- Мне очень нравится, как вы сами себя наравне с библией цитируете! Спору нет, посильнее «Фауста» выходит!

- Молодой человек! Вам всё же побыстрее хочется спалить свои крылышки?! Вы не хотите, как советуют китайские мудрецы, умереть молодым, только как можно позже?! Вы настолько Зевс?! Повремените хоть немножко. Поживите чуток поспокойнее. Не провоцируйте, не дразните местных волкодавов! Успокойтесь, не тратьте на них свои нервы! В жизни столько других удовольствий! Поверьте, вполне недурственных. А вы, со всей вашей, охотно верю, незаурядной молодой потенцией всё равно ничего здесь не сможете сделать, тем более изменить. Даже вкупе с вашим хвалёным секретным агентом, или агентессой, наверняка, как я догадываюсь, от Ефима… Представляю, что там за прелесть! «Made in Efim». Кстати сказать, неизвестно на что этот продукт реально запрограммирован, может и на вашу ликвидацию в финале, в развязке. Не задумывались? Не вы же его программировали. Откуда вам знать?! Может быть, он господина Шахова и в самом деле когда-нибудь прикончит, чтобы не совал нос, куда не просят. Вы же не можете быть стопроцентно уверены в его безопасности, хотя бы лично для себя?! Не так ли?! Тем не менее, надеюсь, что вы, несмотря ни на что, всё же не останетесь на меня в обиде и нашим отношениям ничто не повредит?! Даже если что-то не так вышло - вы меня, спокойно и уверенно поправите, если, конечно, уже сейчас не пришьёте, как и полагается уважающей себя столичной штучке. Кхе-кхе…

- Ох, мудрец вы наш, Авк, действительно мудре-ец! Настоящий!!! Даже когда откровенно и в дым перемудриваете! С годами, с опытом я всё больше и больше в этом убеждаюсь. И всегда признаю ваше превосходство! Однако не рановато ли раскрылись?! Чего так невтерпёж стало?! Поезд-то ещё не пришёл! Ту-ту пока что за горизонтом. Кульминацией-то по-прежнему не пахнет, не так ли?! Слишком много дыму напустили. Почему вы вдруг замолчали и начали вздыхать?! Это выражает определённое разочарование и даже недовольство моими словами?! Или тут всё же что-то другое?! Или цель своего рождения наконец вспомнили?! Я имею в виду - заброски на нашу планету.
- Мне кажется, что мы оба заперты в колодце цугцванга. Оба туда заброшены, гоняем туда-сюда, словно Хабибу по плацу. Как выбраться, по крайней мере, мне - пока неизвестно. Вам вырваться, думается, будет куда труднее. Да ещё опять идти назад через линию фронта, с ума сойти! Столько хлопот и всяких опасностей! Вам не позавидуешь.


Конечно, старина Авк слегка перебрал со своими старомодными ментальными атаками. Поэтому он и вправду немного повздыхал и покашлял. Впрочем, может быть и от возрастной нехватки кислорода у него всё это. А также горестного недоумения от слишком неподдающегося ученика, нисколько не трепыхающегося в целиком и полностью наброшенной ментальной паутине. Вдобавок активно контратакующего и чуть ли не вытряхивающего любимого учителя из его штанов. Паука из его паутины. Как будто такое возможно. Смешно даже.

В любом случае с этим приходилось что-то делать. Внезапно обнажившаяся конфронтация могла теперь только навредить, притом обоим. Авксентьеву оставалось и впредь изо всех сил соответствовать званию мудрейшего. Но трясти стариной всё же  поаккуратнее. Мало ли.
В результате спорадических вздохов во взятом тайм-ауте ответ изворотливого профессора оказался чуть более уклончив, чем  обычно. Даже почти дипломатичен. Потому что после всего вылитого дерьма в рту вдруг почувствовался привкус лесных ягод. Может оттого Авк и протрубил отход, что действительно совсем стемнело. Фонарики по бокам аллеи не все зажглись, как будто тоже участвовали в некоем заговоре. Поэтому, ступая и дальше по той же дорожке, что и прежде, можно было и ошибиться с прокладкой курса. Так что всегда лучше что-то оставить на потом. Даже если это финальный аккорд. Тем более последнюю затяжку последней сигареты. Не говоря уже про последний раз чего-нибудь другое сделать.

Никогда не стоит ни под чем подводить черту! Потому что никогда и ничто не может, а потому и не должно быть окончательным. Мы же не знаем, сколько на самом деле впереди нам отмерено мин?! Именно в этом незнании и живёт мудрость. Но разве молодёжь может такое понять?! Впрочем, и хорошо, что не может. Иначе чтобы тогда с миром стало?! Если бы все заранее всё знали. То не мир бы уже был, а что-то с приставкой «анти».

 
Изображение авторское


Глава 27. Вампира потерять нельзя

Первое, что сделал Жорик, вернувшись в подвал, опередил друга Колика у самой двери и быстро-быстро пошёл к Фредди, тому самому чудаку на букву «м», который проходил у них ещё и как доцент. Выглядел многообещающе и слегка колоритно: сжатые у хилой диафрагмы кулаки, вид грозный, как бы подстрекающий бомжующие массы к самосуду над смутьяном. Должен же он когда-нибудь свершиться над этим зарвавшимся умником! На самом деле Жорика распирала обида на весь белый свет и ему хотелось срочно получить сатисфакцию за полученную ложную наводку на дом начальства, за лапшу на уши, за телесный ущерб, полученный от стражей общественного порядка. Но тут Жорику опять пришлось наступить на горло собственной песне, причём в который раз. Он поймал сбоку холодный взгляд сыщика, собирающегося в очередной свой дальний поход и шнурующего поэтому свои невообразимой непромокаемости и износоустойчивости альпинистские ботинки. Сыщик поднял голову и сказал ему серьёзно, почти доброжелательно, но со смыслом:

- Докладывай, как акция. Быстро. Мне некогда.
- Как-как… По черепу опять схлопотал. Вот как! А то не знал, что будет?!
- Ты посмотри, - ухмыльнулся Осклизкин, - и ты ещё жив после таких-то приключений?! Что же тогда так рвался туда, настолько хата запала в душу?! Решил всё-таки поживиться?! Или сам не знал как наверняка получится?! Теперь после облома решил доцента крайним сделать?! Молчишь… Ну-ну. Кто ж тебя причесал-то?!
- Кто-кто, дед Менто, кто ж ещё, брательник твой, ментопёс… Больше некому.
- Ой, как же я дико писюнею, Клава! - Хладнокровно констатировал ситуацию Толик своей привычной мантрой. И на всякий случай отодвинулся. Правильно сделал. Потому что если опять состоится заварушка, разве ж станет кто разбирать правого и виноватого, описюнелого до полной невозможности? Тогда же и мама Клава не спасёт, не выручит.
- Что правда, то правда. – Усмехнулся доцент.
Однако тут тихо подошёл папа-бомж и слегка выдохнул:
- Короче, писюны, где пацан?.. Опять уволокли?! Я вам щас сделаю маму Клаву! Во всю октаву.
- Короче, нет пацана. - Отодвинулся Жорик. - Если он где и появится в этом домике на подземных ножках - шухеру станет, не оберёшься! Бабки-ёжки его нам сами принесут. В конвертике, крепко связанным и в наморднике. Чтобы потом сразу дать дёру до канадской границы. Скажи, Колёк!
- Скажу. Объявляй розыск на всю педерацию!
- Объявляю!..
- Тогда наливай, если что осталось!

Командир эскадрильи попытался дать в морду Колику, но промахнулся. Тогда он с заиндевевшим, точнее, как подметил доцент, действительно описюнелым взглядом двинулся к выходу. И пропал. Это сумеречное телодвижение его и выдало. Сынок, похоже, мало интересовал прославленного аса. Нет, так нет, чего уж тут, другого сделаю, может быть. Причина агрессивного наезда состояла не в том. Здесь просматривалось кое-что другое. Впрочем, довольно неоригинальное. Оно не замедлило проявиться. Просто комэску по причине утреннего полыхания труб требовалось срочно, во что бы то ни стало, но найти-таки рядового «скунса». Возыметь прямо на месте обнаружения, до дыма из ушей. Сам хищно раздувающийся ободранный нос бомжопапика свидетельствовал о крайней целеустремлённости бывшего лётного, а теперь нелётного командира. Бомжомамка, услыхав новый звон про сынка, опять принялась понемногу хрюкать, да подвывать, но в целом пока что довольно прилично себя вести. Лучшая представительница по-настоящему волевого народа, не сгибаемого всяческими жизненными невзгодами, не то, что нынешнее племя.

Перед необыкновенно волевым народом на тумбочке, похожей на старый и большой почтовый ящик, к месту упавший со стены, - как раз там и стоял наполовину опорожнённый флакон изысканного цитрусового одеколона, очень дорогого, по сорок пять рублей бутылочка. Градусов на девяносто. Настоящий чуфырик. Однако он вовсе не добавлял ощущения излишнего роскошества, как можно было бы сгоряча обрадоваться странствующим бомжовым рыцарям. Просто он им чуть-чуть кое-что пригасил, может даже и притушил. Но всё ж на время.

Потом как-то так ненавязчиво образовался поблизости дяденька радиослесарь. Угрюмый и главное что трезвый, сигарета приклеена к губе. Не очень брит. Если и слесарь, то скорее по взлому и пробиванию засоренных черепов. Представился: «Дядя Алик. Предъявы есть?». Народ вздрогнул и сразу признался, что и он сильно рад, что особых предъяв нет, кроме того, что шибко скучно стало без событий с фронтов текущей линии жизни. Бритый мужик в спецовочке и с немаленьким рюкзачком на боку – события те пообещал, но только в избытке. Если меньше, то не согласен. Да они и не делятся так. Рюкзачок под воздействием умелых рук развязался и обступившие бомжики увидели беленький, правда слегка в пятнах и сбоку приплавленный, но в целом всё-таки довольно симпатичный радиофончик, вполне такой сабвуфер, который сняли с производства наверное во времена антиалкогольной кампании Иуды Меченого. Намётанным режиссёрским взглядом Фредди сразу же отметил необычное количество разнообразных выводов на задней панельке и слишком серьёзный для такого приборчика сетевой разъём. Словно бы в потёрханный «Запор» впихнули мерседесовскую начинку. Оттуда же, из слесарского ящика, извлечены были мотки цветных иностранных проводов, молоток, естественно отечественный, отвёртка, пассатижи и мелкие гвозди с шурупами. Также несколько как бы звуковых колонок довольно странного образа и подобия. Больше как будто ничего не было. Но там опять же кто знает. Притом вся эта рухлядь почему-то потребовала невероятно вдумчивой электронно-акустической настройки на месте. Ни себе чего. Настоящее радио теперь такое?! Да ещё и для бомжей?!


Хмурый, загибающийся от собственной трезвости слесарь принялся за работу, напевая слегка зажравшимся на деградантовских хлебах тенорком. Дотошный доцент Фредди, как никогда снедаемый юннатской жаждой познать неизведанное, пристал и к нему. Закидал въедливыми вопросами.

- Чего это вдруг - и года не прошло после обещания, а тут выполняют его?! Даже радиофицируют по высшему классу. Что у вас за аппаратура такая интересная выделена для бомжей?! Колонки просто невероятные, видимо очень дорогие! Не слишком ли жирно для бомжиков?! Здесь что - дискотека будет?! Ни себе чего техника! Ой, не к добру всё это! Признавайся, дядя! Зомбировать будете?!
- Всё нормалёк. - Солидно ответствовал дядя-слесарь-айтишник, поддёргивая штанишки. - Никакой дискотеки. Думаю, завтра комиссия какая-то сюда причалит. Новую сказку вам расскажет. А вы ей свою. Радио тогда всем и подпоёт как надо. А вы с ним хором. Только сильно не увлекайтесь! Жалко мне вас что-то.

Только тогда доцент несколько прояснел небритым ликом.
- Можешь не продолжать. Понятно. Мне тоже себя жалко.
- Ты готов, жалкенький?! - Дёргал его за руку сыщик. - Пойдём! Сколько тебя ждать? Выйти-то мы договорились вместе. Ты ж не хочешь тут один с крокодилами остаться?!
- Двинули… Однако я с тебя угораю, родной. Как же ты обо мне заботишься! Стремишься побыстрее вытащить отсюда. Нас тут радиоэлектронной разведкой обложили, жучков повсюду навставляли, а ты как и не замечаешь ничего.


Однако сразу им так и не дали уйти. В этот самый момент с треском, как от удара, распахивается дверь. Так наверно всегда приходит хозяин тайги. Самый правильный из пацанов! Спрыгнув из командирского кресла. Или со спины пролетающего мимо ударного журавля системы «стерх».

В проёме как в кадре (в кадре как в проёме, а в проёме как в промоине) возникает живописная, а может даже в чём-то и невероятно скульптурная группа полицаев. Однако не та, что час назад гладила многоразовой резинкой суверенной демократии упрямый мальчишеский вихор у Жорика. Нет-нет. Другая. Из параллельного отделения всё тех же чрезвычайно внутренних дел. Но столь же до упора вездесущего ментопёсья. Того самого отделения, которое так боялось, что чудо-пацанчик вот-вот взорвётся и им некуда тикать станет.

Поэтому тут как тут она - мёртвая сцена. Тотальный, всепарализующий стенд-ап! Как всегда при виде псов-рыцарей. Бомжики судорожно похватались кто за что. Жорик за ушибленное темечко своё. Колик за край стола, пряча колоду другой рукой за спину, чтоб менты не подглядели расклад. Бомжомамка леди Кры - за флакон. Сыщик Осклизкин по неистребимому стереотипу, с юности вбитому в него по самую по прямую, чуть было не отдал честь. Но вовремя вспомнил, что давно отдана незнамо кому. К тому же ни за что ни про что и потому хрен её теперь сыщешь.

Разрядка внутриподвальной напряжённости последовала прямо на месте. Полундра отменилась сама собой. На заботливых дяди-стёпиных ручках восседал очаровательный пучеглазенький малышок теперь уж и не поймёшь какого возраста. Больно повзрослел за одну ночку, стервец. Словно после конфирмации. Какой-то почти торжествующий, как Наполеон после Эльбы. Явно что-то хотел сходу высказать из вновь обретённого. Или доложить. Не кому-нибудь, не мамке с папкой. Почему-то именно доценту, но лучше, конечно, сыщику.

Не иначе кого-то завалил звёздный ребятёнок, или как раз сейчас заваливал. Во всяком случае, всё более похожий на девочку парнишка теперь совершенно чётко знал, для чего вновь появился, что и как должен доделать в этом смрадном мире. Славный вурдалачик явно не хотел полностью теряться, совсем уж людей расстраивать. Затем, спохватившись, он переключил регистр с доцента и сыщика на то, что ему тут всё ещё полагалось делать. Протянул реально удлинившиеся ручки к своей мамочке леди Кры и тоненько так закричал, как зайчик, а может и поросёнок: «Ма-ма! Ма-ма!». Аж в полуподвальчике стало глушно. Глазки же бездонные смотрели на мамку по-прежнему строго и почти насмешливо. Признавайся, крыса старая, таки не сдохла?! А жаль.
Научился же где-то глазки строить, красавчик змеёныш, уважительно рассудил доцент.

Что подумал по этому поводу чудесно спасшийся конвой, непосредственно доставивший малыша в подвальный гадючник, да и мог ли он в принципе после этого думать - оставалось не совсем понятно. По отлично выбритой полицейской щеке отчётливо катилась стеклянная слеза неподдельного пёсьего умиления и счастья, что наконец сдыхано с рук такое счастье. Хотя дядям полицаям по-прежнему было несколько неуютно в столь необычной для них обстановке, но держались они с честью и даже симпатией к наконец воссоединившемуся семейству. Вот, мол. А вы всё кричите, что мы только драться всё время можем. А мы не только и не всё время. Вдруг без нас непоправимое всё же произошло бы?! И столь замечательная мамка с таким классным сыночком так и не встретились? Да чисто бы конец света образовался! Никто бы не пережил.
И то верно.


Потом Фредди от несбывшихся надежд на потерю любимого вампира на какое-то время получил от судьбы неприятный дискомфорт в кишках, грозящий непосредственным конфузом. Его чуть не стошнило, он даже присел на свой матрасик, неизвестно кем, но таки слегка описанный, то есть, это пока слегка. Однако никаких подозрений на этот счёт уже не было. Малыш чудесным образом подкорректировался и повёл себя на редкость гуманно, то есть, как никогда прилично и даже с достоинством. Да так, что почти ни у кого теперь не вызвал ни педофильских ни педофобских настроений. Он какое-то время ни на кого не смотрел, занятый исключительно собою. От этого доценту как-то сразу полегчало, и тошнота понемногу прошла. Даже стало почти хорошо и покойно, будто прителепалась к нему на свиданку долгожданная разрядка с эксклюзивной передачкой от музы - катарсисом. Тогда он не сдержался и принялся напевать на завязший мотивчик гимн их вивария:
- Во мне уже слегка описюнелость есть!..
- Спасибо, хоть слегка, но поскольку всё же появилась, значит, задолбали и тебя. - Усмехнулся Осклизкин. - Не случайно же Толик мамку Клаву последнее время всё чаще поминал! Это он науськивал. Наверно скоро сама по факту прибавления в её рядах заявится, ежели не заблудилась.
- Куда она теперь денется?! – Задумчиво согласился Жорик. – Если даже вы описюнели! Это я так шутю! – И увернулся от очередного пенделя со стороны сыщика.

Бомжомамка круто развернулась, да так, что чуть флакон с цитрусовым эликсиром не разлила, и коротко, медведицей, то ли рявкнула, то ли всплакнула утробным басом и, схватив, прижала бесценное дитятко ко впалой и тощей принцесскиной груди своей. Малыш поначалу обмер было, цапнул её за сисон ручкой, но потом на радостях тут же и обмочил. Как всегда прицельно, основательно, надёжно, с головы до пят. По всему видать было, что на этот раз делишки такие ему всё же стоили определённых нравственных и даже волевых усилий. Да и как не понять - столько терпеть, не гадить, не писать на полицаев! Кто ж из людей такое выдержит?! А тут инопланетянин, пусть и маленький. Поэтому хоть мамку, но обдать надо было обязательно, иначе бы лопнул.

Осклизкин, Жорик, Колик, Толик и Норкин вели себя очень вежливо и с врождённым достоинством, как на приёме у местного лорда Бэ-э…Бэ-э-кингема. Они почти перестали блеять по прошлым, теперь дико несущественным поводам. Умильно глядючи на мокрую бомжомадонну с ангельским спиногрызом на руках, бомжики даже принялись как бы по-человечески улыбаться, втягивать слюни, да ещё и стремительно розоветь при этом. Синюшный оттенок постепенно смикшировался с необыкновенно мужественных землистых лиц, да так, что стали они обыкновенно землистыми, почти румяными. Лишь «дядя Алик», это который слесарь, стучал себе молоточком и стучал. Всё наворачивал сеть крутых аудиовизуалок вокруг, будто одолжение делал. За окном сиял себе и сиял абсолютно ко всему равнодушный полдень. Но для чего и почему они так делали - они и сами не знали, ни знающий себе цену дядя слесарь, ни подступивший ко всем ним, но ничего не знающий дядя полдень. Ни, тем более, наряд из полицейских дядей, которые всё уже сделали и теперь собрались дёргать отсюда поскорей.

Покинув персональный сортир, в пространство активного социального взаимодействия вихрем аравийским влетел, чуть не разметав восковых размягчённых стражей порядка, командир местной истребительно-бомбардировочной авиации, он же по совместительству папа найдёныша. «Скунса» он всё-таки раздобыл, где-то откопал, заблаговременно вдул в себя, сколько положено. Оставшуюся часть надёжно припрятал в штанах и пока ещё помнил где. В результате сбитый лётчик, а ныне простой педеральный бомжопапик, оказался крепко прослезившимся, то есть, поддатым. Просто совсем крепко. Даже дал филигранный иммельман в низком небе у обеденного стола. Сразу после этого принялся энергически вырывать любимого короеда у леди Кры.

- Родно-ой! С-сыку-у-ун! Теперь и ты будешь комэском, как я. Руль на себя!.. Ф-форсаж!!! - И стал тут же его подбрасывать, держа в перекрестии прицела, стараясь поймать хотя бы через раз и тем самым вывести-таки в пусковой режим «воздух-земля». Авось заново стартанёт куда-нибудь, но только подальше.

Кости у ребёночка как раз через раз и трещали. Однако ускорители всё не срабатывали. Боеголовка на цель всё не выходила. Враг опять ускользал, отстреливая газовые ловушки. Бомжомамка тупо цеплялась за своё на этот раз почему-то нелетучее дитё. Сыщик странно и протяжно ухмылялся. Доцент тёр вновь резко заслезившиеся глазки. Не успевшие убежать ментопсы опешили и принялись оттаскивать не в меру воспылавшего родительскими чувствами папашку. Тот вдруг взрыкнул, как чёрный полковник на плацу:
- Г-госпыда аф-фицеры-ы!.. Малчать!

Стражи рефлекторно стали во фрунт, мгновенно окаменев. Неадекватный папик вырвался из их рук и опять быстро-быстро убежал по направлению к сортиру. Может он там следующего «скунса» прятал, а не только в портках, кто ж теперь поймёт. В штаны к нему даже самый отчаянный полицай не сунется, ясен пень. Преследовать увёртливого папика не стали. Сбивать давно сбитого лётчика?! Нет, такой задачи похоже ни у кого не имелось. В этот момент хитромудрый и обаятельный потерёныш карла-трансформер опять расчувствовался. Он вывалил губы изрядным сковородничком. Студенистые голубенькие блюдечки будто захлопнулись, глазные райские яблочки вновь позакатились падучими звёздами за сугробик его овального лобика. Глаз не оторвать от роскошных метаморфоз инопланетянчика.

Некая перемена затем каким-то образом вновь проступила. Но на мгновение. Пацан он или пацанка, какая разница, вновь преобразился этот сучок и вправду до неузнаваемости. Перелинял в секунду. Без всякой демонстрации какой-либо внутренней борьбы или хотя бы колебания. Он как бы до конца понял, для чего он здесь. Просто для забавы или по инерции ещё менял оболочки и чуть ли не глазные яблочки. Небрежно тасовал их, выбирая поприличнее, то есть, хотя бы не до конца личные. Застеснялся и мокрой попки своей. Поскольку действительно личное на поверку оказывается неприличным. Настолько застенчивого жучка теперь как заловить во всех его множественных ипостасях, в которых он непрерывно тасуется?! Вероятнее всего папины несбиваемые гены и на этот раз сработали. Всю ночь где-то летал по начальническим хатам, технику вурдалачьей застенчивости отрабатывал, а может и кровушку элитную попивал.

Именно так доцент Фредди Серёгин всё про него и понял. Парнишка-то на самом деле никуда не терялся. Потому что сам не хотел этого. Просто каким-то образом и для чего-то рокировался, слетал на побывку к своему куратору, попасся на ягодной поляне, а затем уверенно пере-вернулся в новом виде на прежнее поле. Оп-па! Поэтому всё-всё в нём и возвратилось, да только с утроенной силой и в скользящем масштабе. Это был самый главный и самый неутешительный вывод из всей картинки возвращения в полуподвал блудного сыночка метагалактики, теперь законченного вампира-неваляшки. Поэтому теперь даже слегка расслабиться в компании с ним могло оказаться смерти подобно.

Конечно, пока что не вечер и ясны по-прежнему глаза. Пока тайфун не подошёл. И наблюдался полный штиль. За безмятежным блудно-пацанчиковым дыханьем как будто никак не прослышивалась даже зенитная потусторонняя пальба по налетающим штурмовым дельтапланам инобытия, словно стервятники непрерывно кружащим вокруг мирового погоста с названьем кратким. Вроде бы не шлёпалась оземь их добыча и не кричала в конвульсиях нечто импульсивно-компульсивное, которое ни на какой язык уже не перевести.

Вернувшись и немного спустя, блудный сын словно опять ушёл куда-то. Будто вовнутрь себя и как бы по делам или по нужде какой, но не сильно большой, поскольку всё-таки наверно умственной. Для обитателей полуподвала чертёнок даже временно снял свою затяжную гипнотическую осаду. Видимо отложил и генеральный штурм томящихся камышовых праведников. Или только приостановил его, для перегруппировки сил и средств. Поскольку прежние рефлексы по ходу слегка затормозились, то и соска его без промедления тут же повалилась на пол, натёртым стволом вниз. Однако вновь не проломила его. Кто-то из стражей общественного порядка нечаянно прижал к полу важнейший агрегат пришельца своим берцом казённым. Бомжомамка бесстрашно оттолкнула его, подняла и облизала заветное орудие, потом вновь вставила в дорогое отверстие. Стволом опять же вперёд, ни как иначе. Всё чётко. Материнская любовь не может перепутать порядок сборки кровиночки. Да и вообще не знает границ.

Друзья, доцент и сыщик, по предварительному плану ещё пытались сорваться отсюда, да и забуриться в очередную шабашку, всяк на свою. Но тут – бац! – опять, в который-то раз! - слегка зазябли от ознобного умиления при виде всё той же, неизбывной, на редкость трогательной и вечной темы: мадонна и её короед в стиле умиления, щека к щеке, ноздря к ноздре, сопля к сопле. Как от этого не оборотиться опять в педофила?! Однако впечатлительный, умный и главное, что сильно памятливый, бомжодоцент Фредди видел гораздо глубже. Поэтому даже суеверно прошептал бомжосыщику Осклизкину на ухо:

- Только посмотри на его торжествующую ухмылку! Он же над нами издевается, гад! Что хочет, то и творит с нами. ВИПяра недорезанный. Из конченой бомжихи пресвятую деву уделал. Себя же под сусика теперь выдаёт. А сам, гад - вылитый фюрер! Усики бы ещё…

Полуподвальный сыщик, однако, по-прежнему спокойно смотрел на всю эту затянувшуюся хренотень про детство нового фюрера. На этот раз даже не икнул, хотя мог бы. На своём веку и не такое повидал бывший матёрый страж законности эпохи первичного накопления. Вурдалак сосёт мамку, подумаешь. Растёт, сил набирается, учится по-настоящему соки человеческие вытягивать, совершенствуется на звание «Лучший по профессии». А там посмотрим, может и вправду нового Гитлера вырастили. Что же тут такого, спрашивается?! Да сплошь и рядом такое даже у простых детей! Никогда среди них никого не угадаешь. Только они пока что неопытные вампиры и могут не ту профессию выбрать, а то и по неосторожности потеряться. Наш же на редкость крутой неваляшкой стал, ты его в дверь, а он в окно, профи значит. Уже сам потеряет кого угодно.
Сызмала начал, мастером стал.

И вообще, хватит развешивать ярлыки и прочие жупелы! Вампир очень даже почётная должность во всех сферах экзистенции, пронизывающих планету. В трансцендентальном смысле, да и в трансцендентном тоже, вампир – это элиминат, инвариантная суть любого человеческого детёныша, взятая по абсолютной величине и отпущенная в земные миры в качестве блуждающей сущности погулять. Естественно, она может существовать исключительно как ребёнок, лишь его способом, им и оставаясь по существу – за счёт соков, нервов и самой жизни тех, кто всегда, до самой старости, ему служит гумусом, питательной средой. Не из этого мира присосётся ангелочек, вылакает аорту, так из другого, а то и из третьего подластится, но всё равно вопьётся. Исчезнувшие из физического мира сущности с оставшейся функцией детскости занимаются привычным им делом и ничем более, поэтому ни  вырасти особо не могут, ни даже просто насытиться. Всегда им подавай и всегда будет мало. Впрочем, всё, как и в физическом мире их жертв.
Поэтому-то каждый из нас просто несостоявшийся или неудачно реализованный вампир. Поэтому Евгений Евтушенко и написал: "И каждый могила ребёнка, которым когда-то он был". Но никуда от него в себе мы ни уйти не сможем, ни наоборот, полностью оказаться им. А так бы желательно было последнее!


 
Изображение авторское


Глава 28. Сучка его мечты

Жизнь и в самом деле уходит так быстро, как будто ей с тобою совсем неинтересно. В тот момент, когда ты говоришь, что жизнь всё же имеет смысл как задача или долг, она немедленно доказывает, что уж такого-то смысла в ней и подавно быть не может. Если ты всё равно упорствуешь, она попросту отворачивается, решительно и бесповоротно. Да ещё и с отвращением. Пшёл вон, использованный! Второго раза не будет. С этого момента, как подметил Гёте, откуда ни возьмись, из бесчисленных засад появляются демоны подножки и начинают подсекать тебя до тех пор, пока не упадёшь и больше не встанешь. Это называется рок последних витков, когда с тобою фактически до конца уже предрешено и вопрос лишь во времени, как долго это всё протянется, или можно по-быстрому смиловаться над тобой.

Всеобъемлющий жизненный кризис – несомненный симптом начала последних витков по жизни. С этих самых пор действует совсем другой, нежели в детстве или даже зрелости, императив – режима одной только свёртки и ничего окромя. Как в песне: я люблю тебя жизнь, ну а ты меня снова и снова! По-другому не бывает. Конечно, в этом-то некий смысл всё же появляется и он по сути таков: не жизнь нам может нравиться или не нравиться, а исключительно мы ей.
Оно и вправду: как можно заглядывать судьбе в зубы, да ещё и носом ковыряться в том, что тебе и без того неизвестно за что подарено?! Тем непонятно кем, кто на кране сансары где-то там сидит и всем очередникам, словно в концлагере, не глядя, отпускает. Кому половничек, а кому и пару ложечек, и тех чайных. Мы от рождения буквально приговорены всегда угождать единственной своей благоволительнице, жизни, хвост ей неустанно подносить, пока совсем не отвернулась. Или того хуже – не продолжила ещё больше ломаться, строить из себя недотрогу, оставаясь ни туда и ни сюда, никак по-настоящему не даваясь, короче, словно порядочная. Все, кто этого не понимает – быстрее прочих заканчивают свой жизненный путь в канаве разочарования, в той самой ложбинке, что под забором желаний. Возле кладбища мечты и надежды. Хоть бомжики, хоть аристократы, хоть апатиты иль навоз. За каждым, кто однажды попался шалаве жизни на пути, сразу же пристраивается свора сначала ограничивающих, потом кусающих, а затем и добивающих кризисов. Выскакивают они из засады и тут же бросаются в погоню, как полоумные с бритвами наперевес. Пока, на последнем витке, догнав, совсем не исполосуют! И только тогда переведут дух в ожидании следующей цели и новой команды «Фас!».


Женщинам с кризисами куда проще, иногда даже намного. И в принципе. Они по всем статьям совершенно другие существа, может быть, с очень далёкой планеты. Той самой, с Нибиру, которая сама по себе есть нечто совсем безнадёжное, поскольку всегда сама по себе. У посланниц с Нибиру рецепт борьбы с любым земным кризисом один, но самый надёжный: белое не надевать, обтягивающее не носить. Ни в коем случае не танцевать! Даже по трупам женихов. Как бы трудно ни было, но удержаться всё-таки можно! И тогда щупалец с присосками сразу можно и не увидеть. Именно поэтому они после любых крушений выживают, а вот земные мужики сходу идут на убой. Прежде всего, с помощью вот таких посланных им пастушек, в руки которых в любом случае попадут. Каждого из них где-то по жизни ждёт вот такая инопланетянка, как счастье, а точнее участь. Каждого, но поскольку всё-таки неизвестно где конкретно это счастье окопалось и замаскировалось, то и далеко не каждому удаётся избежать этой встречи.
Меня ни один способ бегства уже не спасёт. Слишком глупо и безнадёжно попался своей инопланетянке на крючок. Нутром чую близящуюся участь подавляющего большинства! Не потому не спасёт, что по определению тоже мужик, то есть, заведомо обречённый, а потому что я её встретил, элементарно и тупо ей попавшись. И она уже как панночка злорадно взвилась надо мною. И ей теперь всё по фигу, настолько уверена, что жертва попалась окончательно.

Поэтому Ксюха сейчас раскованна и небрежна во всём. В чём только не ходит, а всё получается гарантированно к лицу. Что только ни проделывает она со своей обволакивающей хамелеоньей внешностью. Чаще предпочитает прикидываться маленькой кузечкой, несчастной девочкой-звездюлечкой, которую всякий мент обидеть норовит и в багажник засунуть. Сама же в действительности добивается всего чего хочет. Такая выживет и на солнце, и даже в ментовском обезьяннике. Из глотки своё вырвет, как даже самые ушлые, всё заглатывающие интердевочки не могут. Предварительно же такого тумана напустит, что в нём могут затеряться все спецслужбы мира. Туда-сюда бегать и «ау» друг другу кричать. Можно подумать, да теперь я в этом просто уверен, что кризиса у неё никогда и ни в чём не бывает. Даже рядового, месячного. Вот такой она человек. Да и человек ли, в таком случае?!


«А ты знал, что во мне полно стафилококков, несмотря на то, что регулярно в сифилятнике обследуюсь?!». Ха-ха, слышал и этот понт. Пугать, троллить опять начнёшь, землю из-под ног выбивать. Свой НЛП-вирус вгонять! Паутину наматывать по всем меридианам и чакрам. Врёшь, теперь не возьмёшь! Это я и сам могу, да так, что тебе и не снилось.

В качестве положенного облома тут вдруг последовало довольно грамотное разъяснение Ксанки Алек-Хан, моей леди Ксю по поводу профилактики ЗППП, то есть заболеваний, передающихся половым путём. Фактически была прочитана вполне профессорская лекция на самую злободневную тему современности. Но откуда же это в ней?
«Ты же не врач?!». «Бери выше. Я женщина. Эти существа на вашей планете – не только самые страшные, но и самые умные. От них спастись нельзя. Я так их сразу и поняла. Они… мы, то есть, - на самом деле хорошо упакованные бездны. Только безумцы могут заглядываться в нас?! Достаточно мимоходом, случайно остановить взгляд на такой бездне, как она в ответ сама начинает не просто всматриваться в нечаянно взглянувшего, а и немедленно фиксироваться на нём, проникать, запускать когти и начинать прибирать для своих нужд. Как вы только не боитесь нас… и с нами?! Всё адреналину мало?! Рисковые вы ребята, земляне!». И тут же мгновенно успокоила, отвела внимание в сторону, вновь аккуратно скатываясь на уровень рядового, хотя и необычайно хорошо разработанного месторождения юрского периода: «Да ты меня всё равно не бойся. Я же и в самом деле всего лишь простая кузька! Как у вас трусы за рубль двадцать. Если болтаю всё подряд - так что с нас, с кузек, и вправду взять-то?! Мы ж, кузьки, такие! Нам что скажут, то и делаем! А если гавкаем, так то на ветер чаще всего».

Ага-ага, знаем-знаем. Слышали и эту бодягу. Не один раз. Теперь скажи, что кузьку всякий обидеть может. Тебя обидишь, как же! Это кто кого обидит?! Честное слово, лучше бы я в партию вступил, чем вот так вляпался!

На самом деле я ничего и нисколько не испугался, привык, мало ли что инопланетянка может нести. Несусветный троллинг в неё заложен в качестве сбивающей с ног разминки, это я уже понял и успел привыкнуть. У каждой посланницы Нибиру должна быть похожая табельная изюминка, маленькая такая, сморщенная, а также безуминка и тараканинка. Те конечно побольше, само собой. А сам троллинг от неё – это как орешек, упавший от щебечущей птички небесной, точнее прицельно сброшенный. Он тебе в рот, а ты думаешь: да оно ещё и ничего. С горчичкой сойдёт.
Впрочем, рулады выводит она видимо всё-таки не свои. Далеко не на любой мотив трели пускает, а на самый ходовой, мною приемлемый (в целом вычисленный). Её милый щебет конечно мне ещё предстоит детально расшифровать. А именно, кто и что ей конкретно напел, а она послушно ретранслировала, оттявкала в моём направлении, заякорив мне сознание. Думаю, он и сейчас пропевает ей в ушко дальнейшую суггестию для меня, наверняка через этот самый чип-антеннку в сосцевидном отростке черепа, где он там, кстати? Не вижу, а-а – да вот же он, красавчик, из-под локона моргает красным глазиком застенчивого крошки-вурдалака.

После первой арии или можно сказать увертюры кузька стала пробовать другие варианты пробить меня насквозь. Она как лайка атаковала медведя - с разных сторон и боков. Не удалось с одного - заходит с другого. Я её - в дверь, она обратно - из окна. С чердака или подвала, но всё равно вылезает, тявкает и тяпает. Явный расчёт на то, что где-нибудь, да всё равно жертва проявит слабину. Тогда, сквозь образовавшуюся брешь, она непременно и прорвётся куда хотела, а может и вправду, куда ей велели.
Таким образом, я почти научился понимать, контролировать и отбивать довольно грамотно атакующие троллинги своей леди Ксю. Тем, прежде всего, что практически вычислил их целеполагание и даже происхождение.


«Ты думаешь, я живая?».
Нет-нет, кузечка. Я давно так не думаю. Под твоей атласной кожей давно бежит отравленная кровь. Ты с нею родилась. В ней любой микроб копыта откинет. Даже без особых конвульсий. Поэтому никаких стафилококков в тебе нет и отродясь не бывало. Они скорее в глубоком космосе выживут, но только не в тебе. Даже не думаю, я это знаю. Как и про твои признания, насколько ты якобы бестолковая кузька. Понятно всё и про космическую неуязвимость твоих лимфоузлов. Ещё бы им не быть такими, если они предусмотрены твоей уникальной конструкцией. Не только простым кузькам она не снилась, но может быть даже и моим самым перспективным пациентам.

Может быть, в будущем я не однажды с содроганием припомню день и час своего знакомства с нею, с Алек-хан, с моей леди Ксю. Если смогу победить, если буду в состоянии вспоминать! И гадать, кто же, кто послал меня тогда, как Сизифа, на эту кузькину гору?! Эндорфиновая зависимость в чистом виде. Секс как механизм ликвидации рода человеческого, а не наоборот. Как позанимаемся мы с ней чем-то там, первые минуты вроде помню чем, а потом – лишь в самых общих чертах. Спустя небольшое время – уже ничего, абсолютно. Как там о Омара Хайяма?! «Как будто сон бесплотный это всё, что я так жадно осязал!». Первый признак такого, классического НЛП-внушения - ретроградная амнезия. Сил противиться этому просто ни у кого не находится. И не может найтись.
Кто-то всегда довольно искусно маскирует и стирает отпечатки прижизненного и непрерывного взлома людей. Чтобы они ни в коем случае не вздумали возвращаться по своим следам обратно. И не выяснили подлинную причину их спонтанного попадания в эти ловушки и капканы.
Ладно, минутная слабость. Найду силы, сброшу. Куда теперь деваться гению?! Если сдамся, на кого тогда человечеству останется надеяться?!


Однажды Леди Ксю выдала очередной «простонародный», то есть, донельзя затёрханный перл. «Какие мужики лучше? Ты хоть это-то знаешь? Какие экземпляры мы на самом деле подбираем?».
Господи, какой пошляк ей тезаурус комплектовал?!
«Элементарно, - отвечаю. - Этому я сам кого хочешь научу. Таких выбираете, которые говорят женщине, что она не такая как другие, чтобы получить от неё то же, что и от всех! А?! Попал?! Верно?!». Даже анекдот такой есть.
«Откуда тебе знать это?! Вот, например, таджики лучше всех. Их всегда и выбирают первых. Они ничего не говорят. Просто делают своё дело. Молча, иногда, правда, с умилительно кровожадным рычанием. В них ещё тот потенциал, но пока ещё не нашлись те, кто его по-настоящему раскроет. В принципе-то вы все одинаковы, русские и таджики, женатые и холостые, сильно рычащие и не очень, поклявшиеся в любви до гроба и не сильно клявшиеся. Разница между верным и неверным мужиком только одна. Верного иногда немного грызёт совесть. Бывает у некоторых такой хомячок внутри, чаще всего полумёртвый. Может, слышал?!».
« Ты заметил, насколько я всегда неотразимая в смысле красоты, так что никакого макияжа не надо?! Такой и должна быть настоящая фирменная девочка. Чтобы все мужики восхищённо оборачивались: «Ух ты, какая!», а обычные женщины, не оборачиваясь, шипели: «У-у, сучка!».

Вот тебе и на! И всё это в одном пакете, цель которого что?! Произвести на меня впечатление этой потрясающей эрудицией, или чтобы я от омерзения потерял дар речи?! Где она их скопировала, со стенок каких сортиров?! До чего пошлые тексты теперь массово воспроизводятся на свет поразительно быстро изменяющейся сучкой! С ума сойти! Когда-то я-то думал, что чурка с глазами и другими отверстиями элементарно разговаривать не может, что у неё извилин в мозгу всего две, да и те в шесть рядов. Потом, стал допускать, что Алек-ханиха на самом деле просто отлично выученая кузька. Хорошо дрессированная, отлично вышколенная, но всё-таки именно кузька. Затем додумал, что она скорее кузькин гений, настоящий кузькин Эверест, что-то вроде «Эйнштейн в любви». Но опять же - лишь в своём, в кузькином гомологическом ряду. Как-то всё больше получалось, что эта ушлая дрянная девочка, оказывается, и вправду просекает насквозь всё-всё, что только попадает в поле досягаемости. То есть, из ряда обычных кузькиноидов явно выбивается ещё и ещё выше. Не совсем она получается и скворушкой, тем более звёздной. Видимо всё же свои, самопальные, а не только чужие, песенки отныне вовсю льются из этого перламутрового горлышка, необыкновенно рабочего, не одним семенем удобренного.

Разве бывают такие девочки, тем более гулящие?! Да с неизменно по-киношному полуоткрытым американским рыльцем?! Такие не водятся никогда и нигде.
Если немного обождать, то леди Ксю может быть, так раскроется, так споёт, так себя покажет, что, я думаю, отпадут малейшие сомнения насчёт её не от мира сего происхождения.
Свирепому Бату-хану, заложившему первые кластерские питомники на Руси, до этой своей пра-правнучки будет, как не знаю до кого или до чего.

Она и в самом деле для чего-то меня бережёт, точнее, выпасает. Бережёного бог бережёт, а не-бережёного кузька стережёт! Теперь бы понять, для чего именно пасёт-стережёт. Потому что в том, как именно она это проделывает – сразу прорисовывается её суть и профессиональный уровень высочайшего класса. Во всяком случае, техника якорения, то, каким образом она меня об-плетает, захватывает, очень-очень сильно мне что-то напоминает. Так в её прекрасном кластере обычно и поступают, это их фирменная удавка на человека! В какой-то момент мне даже показалось, что такая технология на самом деле является зеркальным оттиском моей же собственной технологии, что это просто неизбежный фантом, боковик, отслоившийся от моей основной работы. Или даже сбежавшая часть меня, вернувшаяся ко мне. Или что этот боковой волчок мне просто приснился. Но как будто наяву. Однако и эта догадка столь же быстро испарилась. Словно кто-то со стороны побыстрее отогнал её, пока не укоренилась в сознании и не попортила захватчикам удовольствия полного и безоговорочного завоевания меня.



Между тех необыкновенно приличных дел я продолжал, почти как ни в чём ни бывало, заниматься и текущими великими свершениями. Ради которых в данный момент и восстал ото сна. Ждут они меня, непрерывно пополняясь, может быть, даже поскуливая от нетерпения... Во, какие симптоматичные метафоры у меня пошли. Работают якоря, работают!..
Искупался под душем, освежил душу и тело и заявился перед своим персоналом во всеоружии воли и ума. И не подумать, что уже кем-то помеченный!

Гляжу в мониторы, сидят мои «пацики», пациенты бомжики в экспериментальном нанотехнологическом вольере аки птенчики в лукошке, аки смирные котики на Лукоморье да сами на стальных невидимых цепочках нейро-лингвистического программирования. Блаженные словно сусики. Кошку Ксюшку с трассы им сюда на пару часиков. Она бы задала жару про ЗППП или межзвёздные сифилятники, угробившие не одну планету. Наладила бы ребятишкам полёт над гнездом кукушки! С проглотом или двойной тягой. Вот чего они точно не знают! Со страху бы все обделались. Но, думаю, никуда не рыпнулись с того подопытного, экспериментального места, куда их усадили с моей помощью и для меня.

Здесь наверху, в лаборатории, работники настрой шефа знают чётко, корпят над процессом вовсю, дым из ушей. К сожалению, некоторые ещё курят. Повсюду банки из-под кофе. Спят монтажники нового человека зачастую тут же. Поскольку аврал у меня в полнейшем разгаре, как бы он кому ни не нравился. Настоящий никогда не прекращающийся штурм. Мозговой и физический. Бывает, домой отпускаю своих кошкодавов и прочих сисадминов. Но только иногда и только женатых. Так что и впрямь настоящий кластерский конвейер получается, не отлучись. Самоволки исключены, расстрел на месте, то есть, скоропостижное расставание. Приходится бегать между операторами и кричать, подбадривать народ безотказными старокластерскими заклинаниями, по-заморски подблеивая: «Будет и на нашей улице праздник - ва-ау!», «Помогай себе сам, тогда и бог поможет тебе, хайль, гип-гип - ура-а!».

Только что по-настоящему не пел и не плясал, лишь бы работали на полную катушку. Собственным примером вдохновляю своё окружение в самый полный рост, инициирую его во всех его координатах, в какие только могу влезть. Поскольку нельзя делать что-то и стремиться к чему-то, во что не веришь и не предан всей душой. Потому что стоит всегда, и прежде всего в самом себе, искоренять любые сомнения и отрицательный взгляд на вещи. Разум всегда должен быть открытым и позитивным. Пессимисты редко добиваются успеха. И всё же я боюсь, что они поддадутся основной тенденции современности - рассеиванию смысла, и потеряют его во всём, пока только сотворяемом ими. Они-то всё равно поддадутся, обязательно рассеются и дрогнут, всё же люди, так пусть хотя бы чуть попозже. Нельзя же так – всё сразу и одновременно?! И сверхчеловека сделать – и человеков растерять! Теряется смысл. Кем же он тогда володеть будет?!

Но больше всего боюсь какого-нибудь засланного, реального казачка. Поэтому прилагаю все усилия не столько для того, чтобы его как-нибудь вычислить, сколько предупредить, предотвратить его появление из собственной среды. Самое страшное, когда предают свои. Боюсь, что такой враг даже и не будет, а вероятнее всего уже появился. Целиком и полностью в наличии. По всему чувствуется. Холодком откуда-то непрерывно веет, потягивает, словно от демона, затаившегося поблизости. Иногда вижу перед собой нечто мимолётное – и тут же словно пар изо рта. Верный признак – где-то рядом засел, гад.

Главное же, основное, при любых обстоятельствах жёстко требующееся от нас по технологии, я по-прежнему неустанно и твёрдо внушаю персоналу лаборатории. Это главное имеет самое непосредственное отношение ко всем нашим лабораторно-производственным экземплярам, пока их не отработали, не сняли результат, а остальных не выбросили на свалку. Любой ценой нужно додержать трепыхающиеся антропоморфные организмы до полного обретения ими требуемой кондиции и начала селекции. Любой ценой, но додержать.
Клиенты по-любому должны созреть - это непреложное правило любого бизнеса, в том числе и настолько интеллектуального, прорывного, технологического, как наш, то есть, как мой. Поэтому будут сидеть мои попавшиеся птенчики, они же котики, на своих невидимых стальных цепочечках ровно столько, сколько положено по основным условиям производственной технологии кластерогенеза. Да и другие условия им постарались создать. Неплохие, тут ничего не скажешь. У каждого персональный уголок отдыха.

Сидеть им в экспериментально-производственном Лукоморье наперёд ровно три стадии, не считая стартующей. Да какой замечательной и симпатичной стадии! Я когда объявил её своим - долго пришлось успокаивать развеселившихся сисадминов. Просто в этот момент лишь переакцентировку такую сделал фривольную, хотя ранее они её отрабатывали на нейро-тренажёре и всё было спокойно. Теперь, видите ли, с подпущенным мною оживляжем, дошло до них и что-то другое. За животики схватились. Молодёжь ведь, им лишь бы поржать!


Стадия четвёртая никогда не замедлит придти и сказаться. Не какая-нибудь там, а Даун-тайм. С таким вот красивым имечком. Не дегенерат-тайм и даже не деградант. Но именно - Даун-тайм, время дауна. Так и называется в НЛП, вполне по-научному. Главная цель этой стадии - достижение полного фокуса внимания пациентов к самим себе, к покамест любимым. Между прочим, главнейшее занятие любых даунов. Благодаря этому занятию наши клиенты успешно самонаркотизируются, очень чисто входят в транс, в глубоко изменённое состояние. То есть, действительно опускаются вниз.
Иногда это называют методом «Искусственного Дауна», потому что и впрямь происходит получение существа с очень ограниченным фокусом внимания, которое обращено исключительно вовнутрь, к собственным мыслям и ощущениям.

Этот способ маниакализации, метод быстрого коллапса самоощущений на одной, доминантной точке даже можно назвать «методом Чикатило». Четвёртая стадия кластерогенеза  обозначает также и фазу тотальной подстройки кандидатов к их внутреннему, чикатильскому голосу. Он конечно есть у каждого человека. Задача для всей науки его доработать и актуализировать по нужному, социально безопасному вектору. Именно так. Не больше и не меньше. Мы их чикатилили, чикатилим и чикатилить будем. Или даже чикатилизовать. Всех. А там как повезёт. Может и до-чикатилимся до искомого продукта, до управляемого сверх-Чикатилы. Врагам на зависть.


Параллельно этому обязательно должно происходить то, что мы также непременно обязаны держать под очень жёстким контролем - процесс так называемой «депотенциализации», то есть, снятия у субъектов их прежних потенций, человеческих свойств и возможностей. Это как полностью снять с человека его человечью оболочку, фактически содрать шкуру. Не кожу, а именно шкуру, поскольку это понятие куда более верное. По сути дела мы должны произвести самое непосредственное отвлечение сознательных процессов человеческого существования в сторону и последующую их надёжную блокировку. Это делается, прежде всего, для того, чтобы в самом ближайшем будущем подопытные ни в коем случае не заметили никаких операций над ними производимых, ни одной подмены житейских понятий, точнее, представлений.
Такое навязанное отключение сознания является, между прочим, исключительно важным приёмом изменения обычного типа психической деятельности, которое может быть  достигнуто только путём погружения в особое пребывание разума в самом себе, не исключено, что от этого и вполне сумеречное, без всяких шансов на возврат в прежнее состояние. Но нам важно не это.

В целом, мы продолжаем использовать технику тотальной зачистки сенсорных каналов, которая примыкает к «Генеральной уборке», таково основное требование к заключительным стадиям эксперимента. Когда основательно прочистим ушки и глазки своим подопытным бандерлогам, тогда и навешаем на них такую лапшу, которую они стряхнуть никогда не смогут. Ни при каких обстоятельствах. Как и отменить обратный отсчёт всего слишком давно и бесповоротно затеянного с ними. Сначала жизнью в архаичном обществе, а потом и нами.

У нас, как никогда и нигде, всё что угодно может произойти и из чего угодно. Не стоит даже особо усердствовать. Всё равно получится как кому-то очень хочется. На то оно и «Даун-тайм», время дауна, или стратегическая, специальная операция «Даун». На то он и даун, подлинный человеческий счастливчик. Как ни назови, он должен соответствовать своим базовым характеристикам. Диапазон уровней начавших происходить изменений должен быть именно такой, от абсолютного нуля ввысь и до упора. В идеале эту стадию нам бы провести на дружественной фирме-спонсоре «Таун электроникс», сносу бы тамошним даунам не стало после настолько закаливающей и развивающей зачистки. Думаю, в федеральную службу охраны прибрали бы тогда всех до одного. Но да ладно. Ментам только подобной халявы не хватало.

Цель у нас и в самом деле поистине бесподобная - полностью обнулить, наглухо закоротить внутренний личностный контур, да и не у одного ханурика, а у целой группы таких человекоподобных существ. Это совсем не шутки. Поэтому нам в этот образовавшийся критический момент столь важно всегда оставаться предельно собранными, нацеленными исключительно на результат. И сплочёнными. Иначе действительно что угодно произойдёт, но только не кластерогенез. Тогда получится так - кто подвернётся, тот и взлетит, но только не наш Кластер. Это на самом деле не нужно никому, не одним лишь нам. Повсюду попадают системы сдержек и противовесов.

Сверхчеловек это такой фрукт, которого следует формировать куда тщательнее, чем лепили Адама, не говоря об этом скобяном изделии из его ребра, Еве. А также о всём её славном радиоуправляемом племени. Это великий эволюционный поток, мэйнстрим всего нашего времени - от «hands free» к «mind free». От освобождения рук к отстранению мозгов, к полному обезбашиванию – как сейчас у Ксюхи. Видимо такое периодически происходит в результате непредумышленного срабатывания технологии «Искусственного Дауна» даже по ходу естественного развития событий. Жизнь всегда находит способ самоочищения от излишнего разума. Метод гарантированного отката. В ход для этого пойдёт всё что угодно, не только коронавирусы и спецоперации, а и прежде всего девочки. В какой угодно частоте и диапазоне. От мечты до наваждения, в том числе кошмарного.


 
Изображение авторское


Глава 29. Согласованный транс

Целиком именно этой животрепещущей теме мне пришлось посвятить свою очередную просвещенческую эскападу, совершившуюся в послеобеденную сиесту на нашей фирме. Кстати, ловлю себя на ощущении, что наверняка примерно так же, иезуитски и методически грамотно охмуряли своих последователей и прочих исполнителей и все великие Кластеры всех прошлых времён и народов. Иисус - своих остолопов, ставших впоследствии апостолами. Кровавый дедушка Ленин - своих будущих сверхмегатонных убийц. Таковы и послеобеденные монологи душки Гитлера в его «Волчьем логове», в «Вольфсшанце». Только, надеюсь, пена-то на губах у меня, как у них, не станет проступать?
Против коренного совпадения технологий, в том числе и с нанотехнологией, ни в коем случае не возражаю. Они и вправду из одного помёта, то есть, кластера.
Тут никуда не попрёшь, против цикла универсального, производственного по своей сути. Да и поперёк цивилизационного мэйнстрима, не к ночи будь упомянутого.

Истинный, то есть новейший Кластер - не чета всем его предшественникам, притом, всем-всем, вместе взятым. Основной механизм действия такого, подлинного, я бы сказал, по-настоящему профессионального Кластера основан на калибровочном паттерне его поведения, то есть, на его умении применять определённые поведенческие ключи, а попросту отмычки. Они безотказно запускают строго определённые реакции у других людей. Они взламывают любую их оборону, сознательную, любой силы воли или непроизвольную. Теряется воля к жизни, жертва раскрывается как моллюск и становится доступной. Безотказные Ключи Доступа срабатывают в определённых движениях глаз Кластера, их особом блеске, который у Гитлера особо подчёркивал Эрих Фромм. Они действуют в самом тоне голоса Кластера, темпе и тембре его речи, в позах, жестах, характере дыхания даже и так далее.

Всё это всегда было предельно важно. Кластер Суворов, генералиссимус, чаще всех предпочитал слову жест, чаще всего один. Он даже иногда полностью оставлял своё фирменное красноречие. Чтобы достать до всех, наверняка взломать крупные массы людей и повести их за собой, он начинал отчаянно жестикулировать, а то и кукарекать. В прямом смысле. Великий полководец, генералиссимус ходил по воинским частям и кукарекал. Причём порою самым непотребным образом. Именно таким кукареканьем будущий генералиссимус задирал у солдат воинский дух.
Глоссолалия, даже настолько сомнительного свойства, чаще всего приводит к уникальным результатам и в принципе свойственна любой кластеризации. Невербальная коммуникация слишком часто оказывается самой действенной, чтобы кластеры прошли мимо неё. Они и не проходят. Кто-то кукарекает, кто-то мычит словно бык или трубит как боевой слон Митридата. Но всегда их понимают сразу. Долгих пылких речей не требуется.

Столь же красноречивы знаменитые римские приветствия Гитлера вытянутой правой рукой. Кто из смертных, особенно мальчишек, удержался, не повторил такой жест хоть однажды?! Да он вбит в каждого по самую шляпку! В любой момент может прорезаться. Не у одних лишь мальчишек. Я долгое время приятельствовал с одной профессоршей из нашего госуниверситета, причём очень уважаемым и солидным историком, она хорошо известна и в Германии как весьма серьёзный исследователь меннонитских поселений немцев в пределах России.

Приятельство наших сиятельств закончилось после того, как я прикололся, то есть, подшутил, шепнув ей при встрече: «Зиг хайль!». Совершенно автоматически она вскинула вытянутую правую руку в римском приветствии и с видом, будто бы и она тоже прикалывается с приятелем, нерассчитанно громко крикнула в ответ: «Хайль Гитлер!». На всю улицу. И тут же осеклась, краска бросилась бедненькой в лицо -  мимо гурьбой проходили её студенты и обалдело смотрели на свою великую сильно учёную преподавательницу. Естественно, дружно побежали доносить куда следует. Впоследствии пере-ученая педагогиня была вынуждена перевестись в другой вуз. Наконец совсем уехала из нашего города. Подальше. Такова величайшая притягательность кластерской глоссолалии! Срабатывает автоматически, на подсознательном уровне! У кого угодно! Даже у самых порядочных и уважаемых людей! Даже они в своё время были взломаны Ключами Доступа великого Кластера. С усиками под носом.

Не существует ни одного человека без ключей к нему. На то и человек, чтоб отмыкаться. К особо упрямым всегда подойдут отмычки. Иногда их обзывают лайф-хаками.
Отмычки эти существуют очень давно и в довольно разнообразном ассортименте. Самые эффективные отмычки существуют в виде приёмов психического взлома, перевода в гипнабельное состояние и последующей скупки всего человека на корню. Честолюбивых ловят и взламывают на приёме «Посвящение себя миссии». Причём миссия та всегда оказывается великой. Нельзя сказать: «У него была миссия по жизни – мести дворы» или тупо чинить краны. Нет, только нечто чрезвычайно судьбоносное в глазах огромных групп людей. Например, посвящение в орден СС, в советские пионеры, в партию единороссов, в движение «Наши», в волонтёры спецоперации, в скинхеды, в олигархи, в вольные слесари, в американскую демпартию. Неважно во что, в кого, главное - посвятить себя миссии, то есть, высоко значимому, а то и вправду великому делу.

Так что ловятся, взламываются практически все. Основной мотив, основная наживка для особо продвинутых, а может наоборот задвинутых – мол, вы можете оставить после себя След на Земле и обретёте единственно возможное бессмертие. И всё! Они ваши!
Само человечество в сущности представляет собой бескрайние джунгли из отмычек, распахивающих давно или недавно запертые, может даже наглухо погребённые сущности, внезапно легко пойманные на один только призрак их великой миссии. Это самая действенная, самая безотказная мормышка для всех хищных двуногих.


Существует один, правда, совершенно беспардонный «Метод наведения Транса». По сути оголтелый бандитизм, вроде того, который проделывали великие телевизионные гипнотизёры эпохи последней перестройки, все эти кашпировские, чумаки и прочие лонго. Его до сих пор практикует наше телевидение, известное своей традиционно крайней убогостью, только теперь на куда более агрессивном и наглом уровне. Особенно сатанинское НТВ, которое ничего кроме человеческой мерзости не может показывать. Только истерично вздувать её, а соответственно и внушать людям, взламывая их этим притягательнейшим дерьмом и откровенным злом - самыми безотказными ключами к человеческой природе. Такой метод только калек плодит и злобных ублюдков. Он приводит к полному уничтожению человеческого в человеке, чего эти телевизионные твари и добиваются, а мы всё же говорим несколько о другом.

Все методы в той или иной степени гипнабельны. Как и любое воздействие на человека.
Ввести в транс, взломать, мгновенно подобрав Ключи Доступа, при определённой сноровке можно просто попросив в трамвае передать деньги на билетик. Любого. Негипнабельность воздействия на человека - это всего лишь прямая недоработка или профессиональная несостоятельность каждого конкретного оператора, который, между прочим, и сам также обязательно должен находиться в трансе великого созидания, в пафосе, в экстазе творения. Лишь затрансованный сам может вводить в транс. Его энтузиазм или даже кураж всегда есть экстатическая передача и согласование чётко передаваемого транса. Фактически заражение, самое настоящее психическое инфицирование.

Созидание в таком понимании и вправду - подлинный двигатель всего и вся. Вы думаете, бог нас создавал, позёвывая и думая, когда же обеденный перерыв?! Или лепил наобум, в обыденной скуке и наугад сомнительную поделку, «методом тыка», так, на всякий случай, авось что-нибудь получится?! Может быть лишь изредка прихмыкивал сам с себя: ишь, что вышло, ай да боженька, ай да сукин сын?! На самом деле он в великом трансе находился от самого себя, в экстазе. Балдел сам с себя, прикалывался, игрался. Иначе бы ничего не получилось. Платон в своё время сказал, что человек - любимая игрушка бога, потому что самая забавная. Без игры, без самозаводящегося, улётного энтузиазма созидания не существует. Ни у кого. Никак и совсем. Достоевский также считал человека потешным таракашкой. Кого же этот человечек всё время забавляет и потешает? Какую кошку, которая наигравшись с мышкой, живьём съедает её полузадушенную?!

Один из основоположников научного кластерогенеза Георгий Гурджиев считал, что человек есть всегда согласованный транс. Ничего более. Отживающие поколения передают эстафету своего внутреннего транса всё дальше и дальше, перепрививая его, вводя в состояние аналогичного транса поколения только нарождающиеся. Проблема состоит лишь в изменении характеристик индуцируемого транса. Какая разница , в какое состояние ввести забавную игрушку или потешного таракашку?! Можно и в транс полубога. Элементарно, пару опций поменять!

Таким образом, основной способ получения Кластера в самом общем виде выглядит так. Кластеру просто дают возможность почувствовать себя действительно всемогущим созидателем, практически богом. Его вводят именно в такой, особо стойкий транс. Этого всегда оказывается совершенно достаточно. В такой ситуации абсолютной бесконтрольности отвяжется, а то и обнаглеет каждый. С первого раза. Безо всяких рисков. В принципе любого человека можно таким образом актуализировать, резко форсировать, отчистить от шелухи, от вирусов, никчемных, скрытых и явных проектов, от всего побочного, частного и потому вредного. В результате возвысить до небес, сделать Кластером.
Когда избранный кандидат во властители мира действительно полностью въезжает в этот сверх-созидательный, всемогущий образ не-человека, то он ни за что не хочет оттуда убираться. Отныне он полностью ассоциирует себя со сверхактуальным состоянием самого же себя и полностью вливается в эту свою новую форму. Саблезубых сусиков, когда-либо «укушенных» бесчеловечной властью и всемогуществом, - на самом деле бесчисленное множество. Как и дураков. Большинство из них и не помышляют об отказе от любых возможностей выйти из состава обычного человечества и встать над ним. Даже когда сами давным-давно полные ничтожества. Даже когда они вовсе не Кластеры, а только рядом с Кластером когда-то постояли, надышались от него и напитались. Попробуй таким хоть в чём-нибудь с тех пор откажи! Усвоили же метод! Никто по своей воле не хочет с верха спускаться в низ, к таракашикам.

Ещё бы! Ни один человек никогда сам по себе не отвернётся от лучшей доли, которую действительно гарантированно даёт или только может дать ему всемогущая власть над людьми, возможность распоряжаться человеческими жизнями, проворачивать их по любому своему усмотрению. От такой вселенской доли, какую даёт Абсолютная власть подлинного Кластера, не откажется никто. Даже случайно войдя в «комнату мастерства» теневого или засвеченного повелителя мира, в его гримёрку, сходу учуяв все появившиеся преимущества, счастливец попросту забаррикадируется в ней и постарается всеми силами навсегда в ней остаться. С мясом теперь не вырвать.

Он мгновенно зазеркалится, замкнёт все свои контакты, наглухо заблокируется в своей капсуле, в собственном командном модуле, да так, чтобы прежнего его даже приблизительно не запеленговать было, не то чтобы конкретно вычислить. Все попытки понять и раскрыть отныне всегда будут соскальзывать, струиться по его обшивке, словно по охранительному колоколу. Но внутрь никогда не проникать. Выгнать такого жука из его нового состояния станет просто невозможно.
В нём он абсолютно неприкосновенен. Пока он остаётся там, в новой, как бы сверхчеловеческой оболочке, пока он настолько зачикатилен –  его единственного никогда не взломают, никакими ключами не провернут.

Тот же Достоевский стал гением только потому, что однажды слишком живо представил себя им, Кластером, все-человеком, вошёл в это изменённое состояние. Как потом его поклонник Гитлер, он очень даже натурально, до мозга костей почуял себя всемогущим повелителем человеческих «дум и чаяний». Судьба просто дала ему такую возможность - пока только прочувствовать себя именно таким. Но этого оказалось достаточно, чтобы больше никогда не выходить из этой роли. Потом Фёдор Михайлович пахал как проклятый, лишь бы только соответствовать этому своему слишком высоко установленному целевому статусу. В результате долгих мучений это писателю отчасти всё-таки удалось. Он стал своему новому облику во многом соответствовать, почти преобразовавшись в гения.

Германский фюрер, повесивший портрет Достоевского у себя в спальне, остался в истории чрезвычайно убедительным властелином Европы. Это состоялось благодаря умению живо прочувствовать себя подобным же повелителем умов и сердец. В результате он реально смог быть великим Кластером, а не только мечтать или казаться им. Он стал злым гением истории исключительно потому, что его вера именно в такую свою гениальность достигала столь безумного напряжения, что стала заражать и вести за собой миллионы. Мрачное очарование возможной всемирной победы самого злобного Кластера ввело немцев в восторженное состояние поклонения лично ему.

Известно, что смертные не могли наступить на тень фараонов, потому что те древние властители считались как бы принципиально иными, словно бы непосредственно от богов произошедшими существами. На самом же деле, фараоны оставались обычными людьми, первыми пытавшиеся стать Кластерами. Тогда, в Древнем Египте, сложилось важнейшее формальное отличие Кластеров от обычных людей. Они обязательно должны были быть не своими, а пришлыми властителями, чтобы они оказались заведомо другими созданиями, чем те, над которыми они приходили властвовать.

Таким для немцев оказался австриец Гитлер, для французов - итальянец Наполеон Бонапарт, для наших соотечественников – грузин Джугашвили-Сталин или многокровка Ленин-Бланк. Все, на кого набрасывается нейросеть Кластера, входят в это состояние, а следовательно становятся им. Кластер должен быть не просто бывший «свой», а обязательно пришелец, инопланетянин, наконец вросший в почву своей новой родины. Это идёт от египтян и фараонов. Только Кластер, как никто, обретает немыслимую более ни у кого в данном обществе степень личной, творческой свободы, как истинный творец, не игрушка бога, а его сын. Взаимоотношения между Сверхчеловеком и людьми перестают быть социальными. Настоящий Кластер, как пчелиная матка, как крысиный король, а точнее, крысиный царь, он есть матрица, исходник или первообраз нового состояния мира. Но если на роль матрицы продолжать ставить таких ублюдков как нынешние властители, то и немудрено, что мы, заваленные тиражами пацанского дерьма, спокойно поговариваем о конце истории, о кризисе и даже исчезновении идеалов человеческого развития. Да никуда они не исчезли, те идеалы. Видите, копошатся, собаки?! Словно в гипнотическом трансе.

Один из этих идеалов - мечта о действительном сверхчеловечестве. А не сверх-овечестве, которое по-прежнему блеет отовсюду и повсеместно. На каждом гектаре необозримой отчизны по сто тысяч послушных овечьих морд. И лишь на миллион гектаров -  одна кластерская мастерская. Лучше всего этот идеал сверхчеловечества, как подлинного человечества, мы как раз и воплощаем. Потому что у нас, как нигде больше, самая большая дистанция между теми, кто наверху, и теми кто внизу. Поистине идеальный охотничий полигон или скотоводческий комплекс для любых хищников или просто зоотехников. Если где и проводить настолько глобальный эксперимент над человечеством, так только у нас. В других местах даже пытаться не стоит.


 
Изображение авторское


Глава 30. Гербалайфу и не снилось!

Ай да Савва, ай да сукин сын! Сам на себя смотрю, сам себя хвалю, сам возле себя приплясываю, хочу в одно место поцеловать, да не дотягиваюсь, к сожалению. Мне солнца не надо, мне хлеба не надо - творить подавай! Мне сны подавай. В них и сам летаю и других ставлю на крыло. Потому что только так реальность вырабатывается, так инициируется, так создаётся - одним лишь полётным вымыслом. Любая - и любым. Даже приснившимся. Но полётным. Когда вымысел сам себя на плаву держит, сам себя хвалит и сам себя продвигает - тогда-то он и реальнее всего на свете. И ни на кого не оглядывается… разве что теперь на Оксаниху, леди Ксю, то есть, Алек-ханку.

Борману, то есть, Владимиру Мартиновичу, я, вытерев пену с губ (со своих), вкратце пересказал несколько другое, обыденное. Просто информировал по существу фаз операции, находящейся в полном разгаре. Аргументировал кое-что из предпринятого мною «за отчётный период». Небрежно, но в целом полностью обрисовал и конкретное положение дел на фирме, в частности, и по лаборатории. Утаивать смысла не было. Не потому, что соглядатаи всё равно донесут о моём очередном спиче, а потому, чтобы куратор всё-таки знал, с каким косным и жалким материалом мне в действительности приходится иметь дело. Из какого сора у меня растут цветы! Не ведая ни стыда, ни совести.
Отчёт оказался принят. Куда было кому деваться?! Букет почти собран. Стыд и совесть утилизированы. Дотла. Значит, пора приступать.

Жизнь тогда взяла да и сразу продолжилась. С дальнейшим бесконечным умножением сущности сверх необходимого. Равнодушно и прожорливо. Как той жизни к нам относиться, если мы ей по-прежнему решительно не нравимся?! Наверно потому что сами, на свой лад умножаем те же самые сущности, что и она, но только заскочив поперёд её в пекло. По совсем-совсем иному проекту. Это же никому не понравится. Так и чего теперь пенять, что всё не так как надо?!


Лукич по-прежнему в наличии отсутствует, как нет и баснословно дорогого микшера, со сверх-памятью, неизвестно чем перед побегом наполненной. Наш старичок-паучок по циркулирующим слухам, пока никуда и ни к кому вроде бы не переметнулся. Как опасались, и самопальным Кластером не стал. Зато крепко пьёт и больше ничего не предпринимает, что лишний раз подчёркивает его незаурядные морально-волевые качества. Потому что тут дилемма крайне серьёзная, если водка мешает работе - брось её. Он постарался и бросил. Проявил волю, бросил работу. А может быть присоединился к большинству, к тем, кто добровольно перебежал на тот свет. Теперь там вовсю ябедничает на нас, на живых. Хозяин того света в предвкушении потирает ручки: ужо задаст теперь всем по полной форме!

Что ж, хорошо бы, чтоб именно так было, а не иначе. Хорошо - это я имею в виду для своей лаборатории и для предельной важности держать все её дела в глубокой тайне. Но не для него, стопроцентно. Старику и без наших проблем никак, ни в чём не позавидуешь. Сыновья его по слухам - один в тюрьме, другой - наркоша конченый. Все как один - с несгибаемой отцовской волей к удовольствиям, которая и довела их до закономерного исхода. Однако даже так финиширующие ребятки хорошо помнили, почему их кинули в нежном возрасте, что зато их неуёмная мамочка всё-таки нашла себе в жизни большое человеческое счастье, богатенькую любовь с лысым олигархом. Чем ни животнее, ни скотоподобнее человек, тем больше он корчит из себя сильно счастливого, добившегося наконец всего и вся, тем больше ради этого он готов растоптать голов на своём пути, в том числе и родных.

Сам Лукич, говорят, теперь иногда сиживает на скамейке возле Интуриста. Клянчит у постояльцев отеля себе на пиво. Прибаутку «Ёк-макарёк» теперь наверное уже еле шепчет и забыл, что же она означает. Брошенный всеми и плюнутый. Будто бы опознали его там, у гостиницы. Точнее, как будто видели того, кто его там видел. Да хоть и так, и то пусть. Жаль его, в чём-то и сильно жаль. Эх, бывший гений программирования, корифей всяческого аудиовизуального воздействия. Незабвенный сисадмин первого прорывного поколения, всё время косящий под отца всех времён и народов, курящий трубочку с «Герцеговиной флор». А на самом деле, как и все мы, лишь жалкое подобие истинного призвания человеческого.

Женька Пиончиков явно увлёкся шабашками. Кому-то что-то скачивал то ли из Сети, то ли из какой-то базы, но не из моей и не мне, это точно. Опять на сторону прирабатывал, и поэтому приходится жёстко приструнивать. Шабашника мне тут не хватало. Опасности пока нет, вряд ли такого можно перевербовать. Слишком прост для этого, да и довольно многим мне обязан. Его бывший собутыльник Лукич хорошо, если просто банально спился и в самом деле сидит у Интуриста. Как мне усиленно навязывают именно такую инфу. А вдруг всё-таки обознались и то был не он?! Если на самом деле старого воробья подловили на какой-нибудь мякине, давно взяли на девочке, а потом где-нибудь в подвалах с ним заигрались в гестапо отмороженные мальчики из конкурентов?! Он же такой исполнительный и покладистый, словно дедушка легендарной доброй девушки Нади! И так никому не отказывал, а уж теперь и подавно. Но кто тогда мог подловить нашего генсека Хоттабыча и как?!

Оксанка Алек-хан Лукича явно не могла взять деда на такой понт, даже под родству щекотливых натур. На неё единственную старый и шибко мудрый алкаш просто не запал бы никогда. Даже не взялся бы подержаться. Не потому, что не за что, негде или нечем, а скорее наоборот. Может потому, кстати, по-настоящему и мудрый. По фонарю ему это дело - если бы даже лично по его душу и заявилась эта девушка с глазами цвета неба, неотразимое счастье с волосами цвета льна. Да и резко похудеть за одну ночь без гербалайфа, сам по себе, он также вряд ли бы решился. И без того кожа да кости. Куда такому ещё залезать на похудательный аппарат?! Чтобы что?!
Впрочем, опять скажу: в этом мире может быть всё что угодно, что не противоречит второму началу термодинамики. Как там, в «Бритве Пушкина»?!
«Всё на свете может быть! И лишь того на свете быть не может, Чего на свете быть не может, Хотя и это может быть!». Иначе бы чего ради многие дедушки, потеряв разум, наперебой выстраивались в ту самую великую очередь обессмысливания собственного существования?! Впрочем, я не дедушка пока. И тот аппарат сам начинает за мной гоняться.

Лично против меня космическая леди всё же могла и кое-что другое пустить в ход, кроме тех самых небесных глазок, крутого поппинса и своей неотразимой волосатой блондинистости. Например, попробовать кое-что реально спалить, здесь и прямо в сию минуту. То есть, каким-то образом увести память ведущегося в лаборатории беспрецедентного эксперимента - а именно Лукича, самого информированного специалиста, а также вкупе с ним - микшера, почти суб-сервера.

До моей отдельной памяти она вряд ли доберется. Надеюсь. Хотя с этого месторождения сказочного неземного богатства всё что угодно станется. Каким-то образом она всё равно могла оказаться связанной с исчезновением моего наиболее опытного, многознающего и заслуженного специалиста, а по совместительству сильно доброго и потому сильно пьющего дедушки Лукича. Как-то так странно всё совпало. Так они и встретились где-нибудь на базе вторсырья: дедушка и внучечка. Передали меня по эстафете. «Ксаночка! Ты узнаёшь своего Лукича, ёк-макарёк?!». «Ой, узнаю тебя, дедушка Лукич! Ох, узнаю! Такую игрушку классную опять даришь!». Может, она у него тот заветный микшерок и прикупила по случаю?! Мало ли, вдруг по работе сгодится?! Клиентам мозги пудрить, как мне недавно. Но не исключено, что той игрушкой мог быть и я сам. Он слил ей мои предпочтения, мой маршрут от заправки, она и выпорхнула на точку пересечения. Всё просто. А он потом по скайпу мониторил нашу случку и за животик хватался со смеху.

Во всяком случае, я эту сучку своей мечты определённо опять видывал в разных местах и даже когда как бы случайно сталкивался с ней. Тем не менее, никогда не мог захватить врасплох. Очень часто она бежала куда-то, словно спешила оказать новым жертвам разгрузочную помощь без гербалайфа, порой с подружками, а то и без них. Как всегда поглощённая своей великой миссией оказания гуманитарной помощи аборигенам. Реально с мной, на заднем сиденье, эта миссионерша всегда встречалась фактически лишь по собственному усмотрению, исключительно со своих засадных позиций и условий. В сущности, никогда не теряла инициативы.

Впрочем, свободное наблюдение роковой разгрузочной отроковицы в её нерабочей обстановке, мало что показало. Инфернальная кузька в девкином, голубоглазо-белокуром прикиде всякий раз нечто вкушала, похоже всё-таки не мороженое, но наверняка причавкивала. Не могла не причавкивать, потому что неизменно обводила губки своим феноменальным, как у гюрзы раздвоенным язычком. Словно обязательный, действительно змеиный ритуал. Если не обведёт, наверняка перестанет дышать, а её облик сразу потускнеет и на глаза наползает сплошная поволока. Жутковато покажется любому. Она же до сих пор не на цепи. Как-то раз не смог я её накрыть и схватить по причине слишком долгого продирания сквозь пробку, в которой застрял при выезде, можно себе представить, на ту же самую трассу, где располагалась моя любимая автозаправка. Просто рок. Жизнь всегда клинит на вполне определённых, заранее прописанных маршрутах. Немудрено, что она нарыла там тебе столько засадных ям. Почему бы всякий раз не передвигаться разными маршрутами?! Идеальный же способ избежать большинства неприятностей! Но нет, «привычка свыше нам дана, замена счастию она».

Алек-хан стояла неподалёку от того самого места, где когда-то чрезвычайно успешно вышла по пеленгу на меня, и теперь жевала какую-то пиццу. Одна. Но явно не на работе. Чуть ли не в домашнем халатике, словно к мусорным бакам с ведёрком выбежала, да к трассе по привычке вынесло. Или знойным сирокко сдуло. Тогда почему с пиццею в зубах?! До того оголодала?! Это при её-то доходах, предлагается поверить. Может за ней гнался какой-то клиент не до конца разгруженный, хотел в багажник впрок засунуть?!

Пока я вырулил в эту сторону - Ксюшки и след простыл. Даже не гавкнула на прощание сучка моей мечты. Как и не было её.  Нет, тут что-то всё-таки не то. Вот не то.
Раньше я думал, как привяжется эта морока, так и отвяжется. Нет, не отвязалась. Следовательно, неправильно думал. Главное - что и денег-то уже не просит. Странно-то как! Разве так бывает?!

Может это мне теперь у неё просить остаётся?! На завершение глобального эксперимента?! Или просто начать вынимать из её трусиков новые спонсорские трансферты за особо удачные разгрузки без гербалайфа?! Впрочем, и это не из той оперы. Хотя… Я бы туда ещё «спасибо» прокричал и вовсе не потому что денег жалко.
А потому что реально страшно с нею становится. Как с «тарзанки» прыгать! Адреналина – через край! Слушайте, а может потому что жизнь на краю всегда в особенный кайф?! «Чую с гибельным восторгом – пропадаю!».


Кстати. Хожу всё последнее время по лаборатории, посматриваю на экраны мониторов, где возятся и созревают мои пациенты, мурчу под нос, напеваю сам себе с полуухмылкой: «Алек-хан, ты моя Алек-хан. Ныряй теперь ты в меня, что ли?!». Такая вот нырьковая петля на моей шее образовалась. Якорёк, наверняка с дарственной гравировкой - «На память от леди Ксю». Сам на себе поправляю самозатягивающуюся удавочку. Чтоб странгуляция потом ладненько смотрелась. Эта петля - на самом деле гипнотический пасс бездны, уже остановившей на тебе свой взгляд и облизнувшейся. Как никто прекрасно понимаю весь механизм его действия и завидую мастерству, с каким её на меня накинули. Не исключено, что всё это и вправду чисто профессионально меня заедает. Своеобразная ревность классного профи к действительно квалифицированной работе в своей области.

Алек-хан, ты моя Алек-хан! Как же мне теперь самому вынырнуть-то из тебя?! Красиво заякорила океанского тунца, леди, хвалю. Грамотно. Я бы тебя взял в свою лабораторию. На пол-ставки. А как там поживает твой волнительный и сильно руководящий чип за ушком?! Сразу за прядкой волосиков цвета льна вживилась себе аккуратненькая такая веб-камера. Очередной хороший зацеп для моих бесконечных размышлений на эту тему. Бред бредом, но как именно его всё-таки закоммутировали там?! Что он из себя в действительности представляет?! Не случайно же именно на сосцевидный отросток височной кости имплантировали, куда обычно и слуховые аппараты туземным человечкам вставляют. Ближе всего к неокортексу. Вывод: звуковое управление поведением возможно даже голосом. Сидеть! Стоять! Идти! Нырять! Как ни фантазируй, какие самые невероятные допуски ни делай, а всё равно что-то есть глубоко верное даже в этой, откровенно шизоидной ненормальности!

Леди Ксю, Оксанка Алек-ханша моя фреддикрюгеровская, сразу показалась мне отчётливо ненормальной. Просто ходячий вирус, штамм, вихрем налетающий из засад, хорошо подкованный «троянский конь» на девчачем пару. Магеллановая иньекция  во плоти земной придорожной кузьки. Ещё раз и совсем кратко - девушка с глазами цвета неба, счастье с волосами цвета льна. Мираж в глазах рядового землянина, которого отныне никак не спасти. С другой стороны, если вспомнить Бунина, самой окаянной и сильной бывает лишь любовь с умалишённой, именно с наиболее беспросветной кузькой. Потому что только такая ни на что другое не отвлекается. И голова никогда не болит. Сосредоточенность - поистине как у робота. Параметры, тактико-технические характеристики - действительно, словно из атласа! Потому и разгружает как никто или ничто. Гербалайфу и не снилось! Лучше, если бы совсем не разговаривала. Но эта-то говорит, оказывается, да как, да по делу! В результате с помощью такой, добивающей аудиовизуалки не просто разгружает, но и выдаивает жертву до капли. Потом удавливает, плюс к тому и психотерапевтические успокоительные беседы проводит! Анестезирует, понимаешь ли, счастьице волосатенькое, чтоб не сильно мучился в любовной агонии. Чтобы соки из полутрупа вытягивать было ей сподручнее, а мне безболезненнее и приятней. Любая пиявка, высасывая кровь у жертвы, всегда приносит ей тем самым «неизъяснимы наслажденья». Чем связаны, тем и живут.

Я только не сразу полностью отдал себе в этом отчёт. Рассеянность чёртова, невнимательность к мелочам, особенно, когда они подозрительно приятны и неудержимо манящи. Как и все мужики, до последнего не различаю точно, с кем на самом деле сплю, пока поздно не становится. Кого знал, не хотел, а кого хотел, не знал. Теперь, называется, узнал на полную катушку и на свою голову. Польстился, запрыгнул на роскошную малолетку с глазами ожившей покойницы. А там щёлкнуло, как на медведя. А там не разжать. А там полная, в ноль, разгрузка.
Что ж. Всё-таки комплексы заели, зажевали мой некогда безоблачный славянский гений. А мама ласки недодала неудалому. Или пере-додала. Депривацию совершила наоборот. Мамы – они такие. Нет, чтобы в меру! Тогда их сынков такие тигрицы не разрывали бы в клочья!

В следующий раз меня снимут с нильского крокодила с глазами тухлого бегемота. Уж там капкан – цапнет, так цапнет! Стану я тогда по нему сохнуть, по крокодилу по нильскому. Куда там Аристотелю до меня! Тот хоть на обычную гетеру разменялся. А я выбрал, так выбрал. Что ж, если нас оценивать по такой шкале, то я этого гения античности не просто переплюнул… Если настолько больнее шмякаюсь, значит и стоял настолько выше его или таки в стороне?!


Как всё-таки время далеко шагнуло вперёд! Дожили! Кузьки против людей! Второй тайм! Люди проигрывают! В особенном ауте те, которые из грамотных! Даже поменяли вратаря на полевого игрока. Но ситуация всё равно безнадёжна. Одна только сепетливая речь юной дьяволицы чего стоит, неотразимый акцент слегка западающей речи. Вернейший признак определённой невменяемости - проглатывает не одни лишь окончания слов, но даже концы предложений. Быстро-быстро при этом своим раздвоенным язычком облизывается, через каждую минуту. И вопросительно посматривает, мол, всё правильно буровлю?! Этакая обаятельная, деликатная рептилия! Не говоря о её сногсшибательном повелительном императиве: «Ныряй, что ли?!». Это уж совсем вышка! Тут просто – оторви да брось!

Вот она - всем петелькам петелюка! Опять и опять я про неё! Сплошное совершенство! Удавливает наиболее чисто, без странгуляций. Всякий раз пор мороз по коже, едва только припоминаю неотразимую малолетку с глазами ожившей и теперь вовсю гулящей покойницы. «Отцы! Опасайтесь отроковиц!». Чувствую, не однажды мне придётся повторить это древнее наставление! При всём том, что и в самом деле сия отроковица кажется совершенно конкретной дурой! Именно потому и такой обворожительной.

Так и я хорош, если и не совсем дурак, так лесбиян абсолютно безнадёжный - это правда!
Вокруг столько красивых мужиков! Чего это меня всё на одних баб тянет?! Тестостерон просто шкалит при виде неотразимых наживок! Но и без него нет жизни, поскольку не происходит и самой созидательной деятельности! Куда теперь бежать из такого капкана?! Омар Хайям прав. «Нет в женщинах и в жизни постоянства, Зато бывает очередь твоя!». Хочешь творить великое и вечное – шляйся по девкам. Если выживешь в этой адской круговерти, может что и создашь. По-другому ждать судьбы не приходится. Увы, это встроено.


Всё! Начинаю по-настоящему искать её, свою занозу-зазнобу. Пора схватить и колоть эту кузьковидную дурку, пора! Всё-таки враги подложили мне - не свинью, так придорожную леди, что вышло куда круче. Теперь почти наверняка убедился в сбывании наихудшего из возможного. Прав Борман Владимир Мартинович, тысячу раз прав. Эта невероятно боевая леди давно, как подлинный вирус, живёт во мне. Притом уже на клеточном уровне. Потому и подломился. Случайно случки и вправду никогда ни с кем не случаются, а уж эта-то, подозреваю, была запроектирована в незапамятные времена, в момент зачатия моего дедушки. И тикала с тех пор, как затаившийся будильник. Не любовь же в самом деле вся эта рванувшая хренотень?! Убойно-прекрасная и смертельно бессмертная. Не смогли в саму лабораторию заслать мне диверсанта казачка, тогда сделали ещё лучше – элементарно подкинули казачку. И сходу в самую лузу попали! Подставили и сразу попали. Теперь сам в себе подорвусь.
Таких дурачков, как головастиков –  повсюду кишмя кишат! Особенно среди гениев. Привыкли языком молоть налево направо, да на каждую юбку заглядываться! А потом ещё на жизнь жалуются!

Именно так они и сделали, конкуренты, вражины лютые. Предварительно сфокусировались на меня, в продольном дриблинге просунулись как можно дальше и вглубь - да под самый дых и попали. Только что именно они этим добьются даже по самому большому счёту, при самом удачном для них раскладе?! Надеются теперь, что я, ополоумев от их сильно волосатого счастья, им всё возьму и выложу?! Или каким-либо иным образом потеряю эффективность ведущегося мною глобального производства?! Чушь. Ерунда. Да ничего этого нет на самом деле! Просто сдают нервы, вот и мерещатся повсюду враги и конкуренты.

Но даже если это и их происки, - допустим совсем уж невероятное - то как же тогда они могли до такой степени безупречно всё рассчитать?! И момент моего выезда на автозаправку, и маршрут, минута в минуту попали, а она как будто бы голосовала и другим водилам. Вполне могла сняться и до моего подъезда?! Может быть, только делала вид, что голосовала. А сама ждала исключительно меня одного, имея совершенно точную ориентировку по номеру и марки тачки?! Не исключено, что и геолокацию ей настроили на мою симку?! Или их было несколько в охотничьей сети непримиримых конкуренток гербалайфа, специально расставленной на меня с помощью таких гончих кузек Алек-ханих?!

Устроили непостижимые клоны на меня облаву, как размножившиеся терминаторы, грамотно повели зачистку страждущего населения. Как и полагается лучшим волкодавам зачисток, выставились по всем периметрам всех жизненных пространств, по всем жизнеохранительным кругам и окружностям. А потом и принялись искусно сгибать их. Планомерно и методично сжимать периметр и процеживать попавшихся. Да вгонять попавшуюся живность в штанах в свой разгрузочный коллайдер! Ничего и никого не пропустили, просеивая всю округу. Представляю, что звучало у них в эфире, когда я наконец всё же попался, когда прочно подсел на их лучшую, действительно абсолютно неотразимую мормышку!
«Объект взят! Мы его поймали! Всем группам захвата отбой! Веселитесь, парни, то есть, девочки! Завтра всем участницам специальной операции премия!»

Но и помимо меня скольких идиотов вот так же облегчили, в том числе и от мозгов! Сколько энергии и сколько сил на всё это пришлось потратить?! Не поскупились же! Впрочем, я скорее всего того и стою. Невероятная удача - такого гения и со столь потрясающей темой выловить! Не иначе бешеные средства были задействованы. На потраченные деньги наверняка можно было всех кузек, то есть, всех придорожных и при-гостиничных ледей страны снять на весь их эксплуатационный период до самой старости. Такую гуманитарную помощь остальным аборигенам с туземцами оказать, чтоб мало никому не показалось! На вырученной всенародной халяве несомненно до одури можно было бы наныряться и младу и стару.

Теперь вот ухмыляюсь и думаю, ну ладно, допустим, вы меня схватили. А не боитесь, что обознались и не того поимели?! Может я всё же не я, а только свой будущий папа. Только вчера упал с ветки и сломал себе хвост. А будущего меня по-прежнему – ищите-ка ветра в поле! Хоть батальоны новых кузек высылайте по следу. Результат получится тот же.


 
Изображение авторское


Глава 31. Боль и страданья мотыльков

Отъезд от окна полуподвального помещения ночлежки - здесь, за ним, темно, вечер или может быть даже  ранняя ночь. Нет, всё-таки поздний вечер - люди-то ходят и ходят, машины шуршат и шуршат, мелькают в самых разных направлениях. Фиксация общего плана. Потом среднего.
Наезд в окно. Расстановка деталей. Локализация основных фрагментов действия.


Настырным соловушкой акало, заливалось беленькое, но таки чем-то странным подплавленное и снаружи простенькое радио на стенке. Зачвакали что-то невнятное но настойчивое маленькие и довольно едко отзванивающие колоночки по обеим сторонам от него. Особенно, до дрожи мозга костей, пробивали низкие частоты. Иногда от странных сабвуферов наводился откровенно ступорящий стереоэффект, как бы прихватывающий на месте и врасплох. Вдобавок какие-то иные приборчики тихо шуршали в глубине стенок, непонятно чего ещё добиваясь. Если и крысы, то явно на службе.

Тем временем бомжики, закалённые всеми эффектами жизни, как ни в чём не бывало, занимались себе своим делом. Бывалый народ не пронять. Всерьёз, увлечённо и долго поделывали кто что. Четверо в основном играли в карты. Когда играешь в карты, да на деньги, ясно, что ничто отвлечь не может. Картёжничали Жорик, он же Джуниор, Мухортов и Осклизкин. К ним присоседился и Норкин, вновь то людоедский дельтаплан поминавший к слову и между слов, то, что ему кое-чего на один раз осталось. Это в конце каждого высказывания, как мантру. При этом по его лицу и впрямь было видать, что не делал он этого давно или даже очень давно. Вероятно, берёг себя от хищных дельтапланов, чтоб не унюхали. Это было так по-человечески понятно, что любому могло захотеться.

Друг Колик болел себе рядом, мотая головой. Такое обстоятельство не слишком было понятно, за кого или за что он так натурально убивался. Командир эскадрильи, он же бомжопапик, опять передозировку схватил, причём, играючи. На предельном форсаже чуть ли не вокруг лампочки небрежно барражировал. Пыль обметал влажным выхлопом из ободранного носа. Напоминал большую, распухшую от яда, но куда-то ещё рвущуюся муху. Опять «вперёд» командовал. Вновь сам себе кричал «гип-гип-ура». Даже изображал зенитную пальбу по самому себе любимому в облаках. От турбулентного выхлопного следа за ним у всех прочих обитателей полуподвала слезились глаза и чесались уши.

Если у тебя нет паранойи, это вовсе не значит, что за тобой не следят. Именно так понимал сейчас своё пребывание на белом свете широко известный в подвальных кругах Фредди-доцент. Он как обычно валялся на застеленной кроватке, обуреваемый хронической и глубокой депрессией, а также маниакальной подозрительностью ко всему окружающему миру. Точно, совершенно точно знал он прежде всего то, что умильный карла, забавный вурдалачик-мальчик ещё более внимательно следит, неотрывно наблюдает за ним и только за ним одним. Такого куратора никак и никогда не потеряешь, как и он тебя. В то же время такой сам кого угодно потеряет, но пока не планирует. Где-то за чёртой, за восстановленным магическим, но вполне жиденьким спасительным кругом вокруг Серёгина опять приглушенно, но всё более остервенело, скреблись подручные его основного преследователя - Вий, да вновь оживающая панночка. Терпеливо дожидались нового урочного часа. Чуяли, как совсем-совсем близко по эту сторону, буквально через стенку, трепыхается самое для них лакомое, самое живое, самое сокровенное – обделанная страхом душа человечья. Совсем немного - и можно будет схватить и перетянуть к себе трепыхающуюся птичку. Тогда и попировать вновь и вдоволь!

Черта между миром живых и миром мёртвых пока не сильно проминалась, а также почти не продавливалась. Тем не менее, щупать себя она уже не просто позволяла, а вела себя гораздо податливее, чем в первый раз. Эта черта теперь пальпировалась чрезвычайно охотно, даже похотливо, чуть ли не подставляясь всеми интимными зонами, особенно пузичком. Это-то как раз более всего и тревожило доцента. Поскольку могло быть и наверняка являлось признаком чего-то очень и очень нехорошего. Естественно для мира живых. Если условная граница с миром мёртвых всё же падёт, стенка упадёт хотя бы в одном месте - не поздоровится всем живым, в пустой свой след трепыхающимся. Поэтому остальным, всё ещё безмятежным постояльцам очерченного нечистью подвала пора было что-то предпринимать. Кому угодно из них. Любому, кто взять на себя такую ответственность нисколечки не побоялся бы.
Потому что иначе самое мрачное будущее для всех них с некоторых пор просматривалось вполне-вполне отчётливо.


Фредди, лёжа, допил из бутылки синего чудодейственного эликсира, - и не побоялся. Принял на грудь и ту ответственность, в качестве закуся. Он отложил блокнот, встал и словно под исполнение гимна прижал руку к сердцу. Там многие люди когда-то хранили партбилеты. И только после них - справки из наркологического и психиатрического диспансеров, впоследствии вкупе с благодарственным QR-кодом.

- Мил-лион, мил-лион, мил-лион а-лых роз! Из ок-на без шта-…- Слегка пошатываясь от избытка отваги, вдруг запел он, словно бросаясь на амбразуру. - Ну-ка, давай, сучок, подхватывай! - Это доцент храбро крикнул через весь полуподвал карле, - …без шта-нов ви-дишь ты!..

Сопливый, но сильно звёздный юноша без штанов приостановил старательную хаотику губ, глаз и рук, закусил сосательную свою сигарку ровно посередине, поднял медленно-медленно глаза и столь же неспешно раздвинул мокрые от слюны дельфиньи губы. Улыбка в исполнении маленького вурдалака. На остролицем получеловеческом фасаде. Брезгливая, надменная. Именно так он реагировал на свой тонущий экипаж, как и положено любому хлыщу из командирского кресла. Так что уж лучше бы их не было совсем и никогда: и кресла и мертвенной улыбочки той презрительно-начальственной и сильно правильной пацанской морды лица.

Шибанутый доцент всё пел и пел всякую чушь, боясь, что если он нечаянно умолкнет, о его тут же оборванной жизни тот Остролицый так и скажет, как это всегда говорит его пахан - спокойно, надменно и с бесконечной иронией: «Он утонул!». За чертой, в параллельном мире мёртвых, беззвучно покатывались со смеху все секьюрити Остролицего из командирского кресла. Умора, а не доцент. Что только ни выкомаривает сей жучок-паучок. До того жить хочет! Как только за шкуру паршивую свою ни цепляется. Надо же. Можно подумать, что у него всё взаимно с этой зачуханной жизнью! Панночка от смеха даже подавилась своим заиндевевшим язычком. Чуть досрочно не ожила насовсем. Не навела окончательно шухер вокруг себя.

Доцент прекратил завывать, упал опять на подушку и горячечно, но гораздо тише, продолжил, обращаясь теперь к собственному миру, пребывающему в ступоре:
- Как он мне всё-таки надоел! Ой-й-й, ненавижу детей!.. Они же все – пришельцы и захватчики, эти пацаны да девчонки. Поэтому с нами и сражаются с самого момента своего появления. Отрицательный отбор производят (negative selection). Их словно бы кто-то нанял, извести под корень всю эволюцию жизни на Земле. Выбивают всех лучших, остальных из штанов вытряхивают. Потом QR-коды каждому лепят и в вольеры помещают! Почему же никто не видит?! - Тут вдруг испуганно остановился, потому что похоже увидели самого гавкучего.


- Иш-шо не вечер, иш-шо не вечер, иш-шо ясны глы-ыза… - Словно бы из-за пограничной черты кто-то гулким баритоном, вторым голосом, да всё же с некоторым временным запозданием и невпопад, иным текстом и мелодией, но таки принялся подпевать ему.
Тогда Фредди потянулся с кровати и приложил ухо к трубе возле стены. Нет-нет, втора звучала не оттуда. Откуда точно – пока не понять. Главное, что предельно отточенной казалась эта втора, буквально ни нотки фальши, просто идеальная. Уж доцент режиссуры понимал в этом. Явно на саунд-сэмпл-мэйкере слепленная. Изначально инвариантная, к любой вставке готовая, на пользовательскую флэшку у провайдеров скачанная. Не исключено, что они подложили под саунд-трек доцента ещё и его собственное электронное эхо! Да ещё с отчётливыми сэмплами и их реверберацией. Да-да, именно так. Нынче дауны, как раньше доктора наук.

Впрочем, возможно, это всё-таки неугомонный Жорик подпел, натурально сдавая новую колоду рассевшимся картёжникам! А гаснущие раскаты эха всего лишь разнесли его на редкость гнусавый баритон по обе стороны роковой экзистенциальной границы! В результате ничего не понять стало, кто же всё настолько замутил, что всем сразу же показался прядущий ушами тихо подкрадывающийся песец.

Клины стал ловить доцент вполне конкретные, со всякими пришлыми глюками, разумеется. Чуть позже стало казаться, словно кто-то бросает его в пропасть и заставляет плавать в пустоте самостоятельно. Даже где-то там летать. Большим чёрным птеродактилем-дельтапланом с могучим мотором в подхвостье. При этом заставляет кушать людей. А он уже не может, ибо противно стало. Не привык так много потреблять тошнотворной гадости. Но надо, увы, если уж хочет сделать карьеру. Да вознестись по-настоящему. Другого способа ни для одной твари не предусмотрено, не прописано не только в билетах, но и в контрамарках на этот свет. Только с разбегом по склизким головам, да с намотанными кишками друзей и врагов.

Конкурентка кузькиной матери бомжомамка леди Кры штопала то что у неё по-прежнему называлось юбкой. Когда Фредди было запел, то есть, заорал, потом, дико озираясь прижался к водопроводной трубе, а затем и дурной Жорик присоединился к нему, она сказала со своей хронической, будничной злобой и на манер супруга:
- Атставить песни! Отца разбужу, он вам глазки прояснит на раз! Ага-ага, своего родите, мудилы. - Это она на слабые попытки чего-то возразить.
Видно бомжиная красотка с детства умела вертеть мужеским полом и не только по часовой стрелке. Потому-то и родила однажды в ночь, не то сына, не то дочь. Не мышонка, не лягушку, а неведому зверушку. Однажды даже похвасталась, какого веса родила своё сокровище: «Четыре двести!». Немного подумала и добавила: «С костями».


Игроки за столом и ухом не повели, хотя маленько и вздрогнули – ни себе чего, заявочка! Нет-нет, рожать они сюда не подписывались! Осклизкин, это который сыщик, давеча на возвращение блудного зверушки особенно не реагировал. Две странницы вечных, педофилька с педофобкой по старой профессиональной привычке его когда-то интересовали исключительно как объект криминального расследования. Поскольку же такие изыски для него считались далеко в прошлом, то это его как бы не очень интересовало.

Только друг сыщика, неимоверно проницательный доктор Ватсон, по кличке доцент Фредди, иногда догадывался, что показное безразличие бывшего следователя уголовного розыска всё-таки не столь простое, каким подаётся. Ему казалось, что глубокий ум сыщика, который никогда  ни в одном кабаке не просадишь, всё равно занялся разгадкой страшенной тайны века. Основание для такой догадки у Серёгина всё же было. Уж больно молчаливым и сосредоточенным со временем становился бывший гений захолустного сыска.

Неспроста и это всё, ох неспроста. Но кто в это, - в то, что сыщик потихоньку возрождается к прежней деятельности и вновь пытается взлететь над людьми, то есть, провести и в бомжачьем виварии какие-нибудь следственные мероприятия – кто мог бы в такое поверить в ситуации, когда становилось всё хуже и хуже, а помощи ждать было точно неоткуда?! Между тем непостижимый доктор Менгеле-юные-годы только-только начал над ними свои бесчеловечные опыты в их новейшем и комфортабельном мини-Освенциме?! В новом целеполагании и с новыми смыслами вокруг да около. Что же тогда ожидало их всех потом, когда окажется поздно давать отпор вконец распоясавшейся зверушке, вылупившейся новой личинке непостижимой власти над людьми? Тем более, следствие там какое-то затеивать в пустой след, когда поезд уже совсем разгонится и та личинка уже шпалы начнёт пожирать за собой.

Тут умный дурак, он же бомжик Норкин взялся опять говорить, да со сталинским акцентом. Лучше бы он этого никогда не делал. Да разве дурак послушает кого-то кроме себя умного?!
- Итак, товарищи, а также господа. Сообщаю новость последнего часа. В горах новый хищный птица появился. Дельтаплан называется. Всех кушаит. Савсем кушаит. Вчера смотрю - человека несёт. Три раза стрелял, пока не бросил. Вах-вах… Хи-хи-хи.

- Голубь ты мой описюнелый, - вздрогнул сыщик, - если бы только знал, как ты мне… да сил моих больше нет!.. Когда же последний раз пописаешь?! Действительно как птичка, поёшь и гадишь одновременно. Тошнит.
- Ой, так и я же дико писюнею, Клава!.. - Подтвердил Толик, услышав знакомое слово, и опять запал на свою задумчивость. Притих на ней, словно на кузьке пристраивался. Точнее, маме Клаве.

Норкину не стало стыдно, нет-нет, но он и не обиделся. Дураки редко обижаются, такое замечательное достоинство у них от природы. Знают, знают исконную правду бытия. Стыдно не у кого видно, а кому нечего показать! Норкин продолжал вполне натурально играть себе в карты. Сознание его бледным, солнечным, но хорошо контуженным зайчиком хихикало, кружилось и прыгало около следующей кучки дерьма, теперь на неё увлечённо показывая. Пока сыщик не встал и коротким хуком слева не прикрыл что-то не в меру разохотившийся кладезь народного творчества. Невмоготу стало от его перлов.


Вечер между тем всё себе усугублялся и усугублялся. То, что неизбежно должно было случиться, всё более умело справлялось со слабеющим сопротивлением пока что живого, трепещущего подопытного материала. Всё задушевнее и воркотливее становились дебильные рулады местного радио, которое-было-со-стены. Теперь его звуки не казались такими уж громкими, заглушающими любую нервную деятельность и отзванивающими по ней последний, третий звонок. Однако оставались тем не менее по-прежнему въедливыми, навязчивыми, даже обескураживающе наглыми. Потому совершенно неизгладимыми. Временами аккомпанементом что-то доносилось и изнутри стен. Но и это было лишь кажущимся эффектом, потому что сразу же вслед за этим вновь начиналось нечто совершенно изводящее, всё более напористое.

Колонки принимались стрекотать и сюрчать настолько командно и повелительно, что наверно даже со стороны могло показаться, будто сидят подопытные бомжики в китайской опиумной харчевне, словно в шкатулке тараканы с вырванными лапками. И дико тащатся, таращась друг на дружку. Ловят от всевышнего новые директ-мэйлы, на редкость некогерентные, но конкретно предписывающие глюки. Может быть, и новые установки от кружащих над ними ударных падальщиков-дельтапланов. На самом деле бомжики подвергались обыкновенной паучьей процедуре. Их элементарно опутывали, клейкой и сладкой. Словно привлечённые самозанятые глюки уже проходили на них контрольные тесты на свою дальнейшую профпригодность. Фантомами выскакивали статусные замеры от сетевых контроллеров, а потом и от самих докторов-экспериментаторов: насколько подопытные человечки разложились, как именно переварились в предложенных им новых клейких сладостях и прочих свойствах. Не пора ли их высасывать до самой исподней шкурки, отбирать итоговые пробы, да и раскладывать полученные образцы под всякие мелкоскопы.

Между делом бомжики ещё и основательно пострадали за правое дело у обеденного своего стола. Как никогда, точнее, как всегда, непонятно чем загрузили желудки, отяжелели словно бабуины на свалке, а потом резко отпали. Отвалились всем гамузом, да по сторонам баиньки постепенно расползлись, слюни пускать и улыбаться во сне. Сыщик опять вышел во двор, как будто неизвестно что ещё и там дорасследовать. Без чего совсем никак ему стало, прямо-таки невмоготу припёрло. Словно сторожевые посты у него там внутри никогда не дремали, а теперь вовремя звоночек на выход дали. Ни за что не давали просто так по-человечески нажраться и заснуть. Вообще-то данная фишка за ним давно наблюдалась, некий инверсионный, компульсивно-импульсивный синдром чудака на букву «М». Запросто может по миллиону раз на дню проверять ширинку, вроде бы оттуда ещё можно что-либо украсть. С другой стороны, зачем для этого требовалось выбегать на свежий воздух?! Проверить-то всегда можно и здесь, не отходя от кассы. Скорее всего, тут другое. В действительности сыщик выскочил поморгать фонариком пролетающим мимо курьерам-дельтапланам с готовенькими жертвами в клювах и когтях. Дать сигнал: новых сюда не подбрасывать. И без того перебор. А бомбить ещё рано.
Жорик подсел к Фредди на кровать и принялся нашёптывать, пугливо оглядываясь на неумолимо висящий в воздухе зверушкин агрегат подсаженного им звёздного космополита. Конечно, явно чем-то угрожающий. Вполне же могло оказаться, что из-под тучки вечерней с минуты на минуту подкрадётся на бреющем всё тот же, хорошо накарканный, давным-давно назревавший дельтаплан-людоед, который окажется на самом деле жутко голодным птеродактилем прямиком из мезозоя. И тогда в отдельно взятом пространстве современности начнётся совершенно дикое пиршество, в смысле порево. Новое безобразие для разнообразия. А кому такое понравится, кроме него самого?!


- Все подмылись?! Шухер предполагается облизательно. Я и его вычислил. Этот сучок - точно ментовская подсадная утка. В майорах, не меньше, ходит он у них. У меня на таких знаешь какой нюх?! Посуди сам. Слишком бодро и быстро они нам его притаранили обратно, причём без всяких претензий. Едва мы подняли кипеж, так они его сразу же по-быстрому назад сдали и слова лишнего сказали. Да и с нами почему-то очень странно обошлись, даже хотя бы для приличия - ни шмона тебе, ни проверки ксив. Даже по башке на всякий случай ни разу не дали. В смысле здесь. Там-то, сразу после квартиры, слегка всё же приложились, без фанатизма, так что скорее для порядка. Нет, ты всё равно втыкаешься в суть?! Такого гуманизма никогда с ментами не было. Почему вдруг почти по-человечески?! Я чуть было их с людьми не перепутал!
- Вопрос-то в принципе интересный. Что же ты тогда на меня всё валил? Будто это я его умыкнул?!
- Замяли, корешок, замяли, что ли. Понимаешь, сначала как бы для блезиру, полицейские согласились обшарить ту хату, словно бы поискать мальчонку, раз уж мы заявили о пропаже. Потом, когда там бугров увидели, разыграли из себя оскорблённых нашей провокацией, да полосатой резинкой попользовали виноватых, то есть, конечно, нас. Нет, всё-таки менты сволочи, с какой стороны ни посмотри. Хотя иногда и вполне терпимо.

Доцент Серёгин раздражённо поднялся, сел, спустив кривые лапы на пол:
- В таком случае наш спиногрыз скорее агент международного терроризма. Аль-Каиды, например, или Игила. На худой случай какого-нибудь нашего СМЕРШа.
- Спорим - нет?! Я придумал способ точно это проверить, пашет он на них или нет. Остаётся нам теперь напрямую сдать этого лилипута в ментовку. Например, как сумасшедшего, будто он нас порезать собрался. Проверить. Если они его опять вернут, пускай даже без помпы - тогда он всё-таки их агент, майор какой-нибудь недоделанный. Заодно в похожем чине и маманька его, стерва. Зато папа, тот, сразу видно, наш товарищ. Вполне рядовой, хотя и комэск.

- На все сто! – В этом согласился и доцент.
- Ты заметил, что при них наш зверёк вполне как бы даже разговаривал. Даже «мама» по-нашенски кричал, заметь, без акцента, старательно, с выражением как на новогоднем утреннике. При нас же опять такой немой стал, вроде как дурачок недоразвитый, шлангом мгновенно прикинулся?.. Это у него легенда такая. В райотделе придумали. Точно тебе говорю!
- Ещё как заметил… Да только они его теперь не возьмут. Разве что нам и вправду для хохмы подбросить его им прямо на порог райотдела?! Связанным. Отличный сын полка выйдет, между прочим.

- Согласен, идея клёвая?! А я, прикидываешь, уж было хотел его ночью, подушкой.
- Так заглотит и подушку. Вместе с тобой.
- Да ну?! Попали мы с тобой, так попали! Как чёрт сюда его принёс со свалки, да и только! А говорят, бывает сыр бесплатный, бывает. Ничего не бывает, а всегда есть и будет!


Перекинулись вот таким словцом, проговорили между собой – казалось бы, тише некуда. Однако чуткая карла тут же встрепенулся, всё просёк как надо и записал себе где надо. При этом порозовел, словно дама, при которой анекдот про три буквы рассказали (а она их как будто не знала). Пристально глянул на говоривших, как на уже приговорённых. Однако брататься и теперь не изъявил никакого желания. Тем не менее, новое впечатление о сожителях у него всё равно появилось, это правда. Похоже, и он начал крепко задумываться, для чего и почему в подвале находятся именно бомжики, а не скажем большие и богатые начальники. В чём по сути выражается разница между ними. Вопрос «кто здесь  в любом случае лишний» в огромной инопланетянской голове явно решался совсем-совсем по-другому. Понятно, что не по-ментовски, но и не по-людски, это точно. Не в пользу остающихся землян.
Почему-то эту прорезающуюся видимость иного думания юного инопланетянина об имеющейся при нём ситуации было не очень приятно наблюдать, а также практически ощущать. Становилось понятно, что ни к чему хорошему и это не приведёт.

Канонада всё равно и неуклонно погромыхивала. Чётко звучали контрольники и все до единого, со стен и прямиком в головы людям шибающие. Доцент это совершенно явственно слышал, да так, что готов был уже вдарить в набат. Потому что вся эта фантасмагория вот же она - действительно существует! Посмотрите! Вслушайтесь! Реальнее некуда! Его просто поражало, почему остальные обитатели полуподвального мини-Освенцима не придают этому ровно никакого значения. Как будто и вправду ничего не слышат кроме самих себя и то не всегда. Даже сыщик Осклизкин в точку вернулся, хорошо надышавшийся свежим воздухом, напроверившийся выше крыши. Наморгавшийся фонариком всем вражеским десантам, какие только мог заприметить или вообразить. Порозовел, словно спортсмен после пробежки, может и впрямь куда-то не туда бегал. И ширинка на замке осталась, как госграница с неподкупными карацупами. Похожий не на замурзанного подопытного бомжика, да с похмела, но скорее на спортсмена-трезвенника.

Молча присел радикально преобразившийся сыщик рядом, на краю у своей коечки. Обстоятельно разделся-разулся. Только потом с жадностью принялся впитывать родимые запахи. Всё, успел! Словно в третью смену трудиться прибыл красавчик! Тут храбрый Жорик пристал даже к нему. Может, снова захотел на себе проверить, освежить в памяти такой замечательно успокаивающий короткий хук слева. Что-то не то и с этим бомжиком начало приключаться, понесло и его. Стал прямо-таки нарываться! Наверно это потому что гадское радио своей бесконечной музыкой и конспиративным клёкотом из стен в самом деле так действует на мозги, зудит и зудит, просто спасу нет. Словно и в самом деле натравливает всех против всех, прямиком в головы очередями постреливает, да и науськивает при этом – «Дай в морду! Дай в морду!». А кому-почему - временно не уточняет. Мол, пока неважно. Когда же оно всё-таки заткнётся?! Хотя бы на время отбоя! И не видно, как выключить навешенную нам коммуникацию ада. Все извилины заплела, а потом и выпотрошила! Хоть сейчас на сковородку!

- Командир, напрасно отдуваешься за нас. Прикрываешь, кого не просили. Подсадной он! Пора эту тварь пришивать, иначе нам всю хазу скоро завалит. Обжить не успеем. Лафа кончится, не успеют письки приподняться и глазки состроить. Про отвалиться сразу молчу.

Вкусно дожёвывающий Осклизкин очень спокойно, не открывая прижмуренных от удовольствия глаз, приказал:
- Аргументы?! Факты?!
- Получай! Первый. Разве не заметил, что этой ноченькой чёртов детёныш уматывал непонятно куда?! Все заметили, не знаю уж как ты. Мы по утрянке всё обрыли. Искали его несчастненький трупик, обмыть слезьми да во гробик побыстрее укласть во деревянный. А тут нам сами ментопсы его на блюдечке вежливо приносят. Очень даже живого. Как Ленина, если не сказать хуже. Это тебе как?!
- Допустим – раз! Дальше? - Открыл глаза сыщик.

- Нечисто здесь. Разговаривать он как никто умеет, да только с нами отчего-то молчит, как рыба об лёд. Хочешь сказать - брезгует? Ах, мы его недостойны?! Или остерегается проговориться?! Мы ему, можно сказать, о святом талдычим, в любви повсеместно признаёмся, а он?!
- Два! Продолжай!
- Он их подсадка. Причём, нашпигованная до самых ушей. Ты понял, начальник? Набит жучками, аж лопается. Смотри, как пеленгует?! Даже на таком расстоянии наверняка всё слышит. Всё записывает. Да передаёт куда велено.

Все дружно посмотрели на внимательно наблюдающего за ними мальчонку. Синяя дельфинья ухмылка издалека маячила как сигнал флагмана перед фронтальной атакой. Даже сыщик поёжился. Что уж говорить про опять вовсю педофобствующих доцента и Жорика.
- Мало. - Помедлив, решительно сказал Осклизкин. – Собирай что-нибудь поновее. Тогда и поговорим. - Укладываясь поудобнее в кровати. – Тронешь его - убью! - Опять прикрыл хорошо потрудившиеся веки.


Жорик по инерции что-то тихонько потолковал себе под нос и замолк. Потёрся, раздёрганный, сердитый, да и свалил в направлении своей собственной койки. Фредди разбуркался и спать совсем не хотел. Сыщик вновь приподнялся и сел:
- Чего мучаешься?! Он тебя опять обижал?! Нет?! Тогда чего ты в самом деле журышься?! Давай, что ли, в шахматы сгоняем партейку?! Пацанёнка с нами посадим. Вдруг не обольёт своим эликсиром. Хоть отвлечёшься от грустных мыслей. За попку его пощиплешь в знак примирения. Мол, у-тю-тю!
- Ага! Хочешь, чтоб он нас опять в вечный шах загнал?! Шах да шах. Мне этот вечный кайф знаешь, где сидит?!

- Да ладно. Не бери в голову. То случайность была. Слушай, а ты и вправду был кандидат наук? Каких же?
- Искусствоведения. Режиссура на журфаке. Электронные масс-медиа. Гадость номер один. Два раза говорил тебе об этом, в поза-позапрошлый раз. Когда знакомились. Хочешь сказать, забыл?! Перепроверяешь?!
- Это я к тому, взаправдашний ли ты мозгарь? Или купил диплом у зверьков помидорных? В переходе подземки?!
- Вспомнил ментовские замашки? Вы же по-другому и не мыслите. Чтоб просто так взять, да и увидеть в человеке что-то нормальное. Так нет же! Всегда требуется обязательно обгадить.

- Если диплом у тебя натуральный, так чего же ты столь некачественно для кандидата искусствоведения, автора неведомых мне электронных фильмов выражаешься?.. Послушаешь тебя и ни за что не поверишь, что перед тобой интеллигент, хотя и бывший, режиссёр даже.
- Я народный интеллигент. Могу не только понять тонкий намёк, но и дать за него в глаз. Между прочим. Тебе в какой, в левый или в правый?! Какой чешется?!
- Неужели двух лет поселения или даже колонии достаточно для обрушения мозгов, если конечно поверить твоей легенде, что ты и вправду сидел?! Если ты опять себе это не навоображал своей шизоидной башкой. Разве этого достаточно, чтобы разом сдуть с тебя все твои дипломы, образованность, всю твою утончённую интеллигентность, чтобы один скелет-то от неё и остался?! Чего тогда это всё на самом деле стоило, если так быстро унеслось?! Между прочим, в этом замечательном склепе ты один самый хлипкий оказался. - Осклизкин обвёл глазами полуподвальный окоем фешенебельного бомжатника. - Поэтому и говорю, купил всё, разом, по дешёвке. Все свои корочки. Может не в метро, а у цыган. У них как-то посолиднее.

- Достаточно было и того срока. И один раз посидеть, в смысле один год – так за глаза достаточно, даже на поселении. Одного раза всегда достаточно, особенно там. Даже с троекратным запасом на всю жизнь хватает. Ты даже представить себе не можешь, в какой ад кромешный отправлял живые души, когда там работал. Борьба за рай всегда ад кромешный. Сама библия не выдержит хотя бы слабого описания этого ада, такой кары и сам дьявол не в силах придумать. Интеллигент, например, даже в нашей армии всё же как-то может остаться непокорённой душой, хотя и не факт тоже. Но только не в нашей суверенной тюряге. Из неё никто ни разу не возвращался с прежней душой и совестью, разумом и памятью. Это в ней просто не заложено, принципиально - оставлять человеку человеческое. Ты понял, гад, или к тебе как-то поделикатнее придётся достучаться, может, кирпичом по темечку?

- И на тебя, видать, вся эта охмурёжь действует. Ты сам на зону попал или невинный оказался, как и все они там?! Слушай, а может тебе и это, в самом деле, привиделось - твоя отсидка?! Ты же такой у нас сильно воображательный! Крышу не просто сорвало, а похоже давным давно унесло. Да и уж больно литературно про зону базарил, ни одного специфического слова, в натуре. Так что, не сходится, дорогой, не сходится тут у тебя. Я и вправду ничему от тебя не удивлюсь, честное слово, - ничему! Поэтому не верю я тебе нисколько, не верю! Разве что Станиславский, но он далече.


Серёгин хотел что-то договорить, потом махнул рукой, отвернулся. Зачем со следователем спорить, пусть он и бывший?! Всегда прав останется! Действительной будет считаться только его вариант событий и его точка зрения.
- Кстати о Станиславском. Когда говорят, что вся жизнь театр, это дикая неправда и дьявольский навет. На самом деле наша жизнь - обыкновенная тюрьма. Нормально, правда, мы уже не размножаемся, а когда всё-таки получаем приплод, то видим вот этих артистов. - Фредди опять кивнул на инфернальный аэробус с ублюдочным мутантом. – И только потом сами, насмотревшись на них и наслушавшись, становимся как они. Хоть мы теперь и вольны как ветер, но поскольку уже совсем без корней, складывается самый идеальный вариант кочевника по жизни, номада по Жаку Аттали. Став такими, мы являемся поистине идеальным материалом для получения чего угодно. Согласись! Идеальные комья глины, лепи кого хочешь! Только это дьявольское порождение, театр, и влез в человеческую сущность, выворотив её наизнанку, лишив всего атипического, нестандартного, особенного, уникального, что единственно и различает людей меж собой.
- Действительно, как он тебя слушает?! - Удивился Осклизкин. - Как никогда внимательно. Видимо и вправду пишет. Не исключено, что и протокол. Был бы хвост, наверно дробь выбивал наш кадет. Зря ты детей разлюбил, зря! Смотри, какой смышлёный! На пару с ним морзянку бы постучали в наш прямой эфир и прямиком на тот свет. Мол, прилетайте, дяденьки демоны, мы уже почти готовы. Ладно, продолжай, хитрая морда.

- Наша свобода особого свойства. Отсутствие надежд и обязательств её визитные карточки. У кого-то непременно живём на иждивении. За пропитание в глазки заглядываем. Прикинь, волен ли ты улететь куда глаза глядят. Нет. Потому что и у тебя твои бесстыжие глазки глядят в ту же сторону, что и у всех. Только, кажется, что мы отбились от основного стада вот таких. Я тебе так скажу. Желудок, всякие вкусные впечатления - теперь наша единственная свобода, как и у обычных скотов. Раньше, когда типа приличный был, как все, тянул в упряжке – то знавал одного бомжа, Петрович, был такой. Он ради стабильного куска хлеба, одежды и пристанища какое-то время крутил гайки на техстанции у моего приятеля Валерки Золотарёва. Тот мне мою «шестёрку» изредка подлепливал. У меня, между прочим, и «шестёрка» была. Зря не веришь. Нищий, больной, ободранный Петрович в прошлом был главным специалистом какого-то предприятия. Потом спился и стремительно опустился. Все, кто спивается, почему-то никогда потом не поднимается, странное-то какое дело. Естественно, жена выгнала, а дети позабыли. Впрочем, они бы в любом случае забыли, твари неблагодарные.
Поначалу Петрович трудился на станции хорошо, рассуждал вполне здраво и даже профессионально. Всё-таки хорошим специалистом был когда-то, да и просто работал, знаешь, так, основательно. Хотя жмотистый Валерка и ставил его на самые тяжёлые операции, на съём тяг, там, или на выпрессовку валов и крестовин, довольно часто и впрямь лишь за кусок хлеба с какими-то рубликами, но всё равно как-то вроде даже и неплохо у Петровича выходило на круг. Мог-таки подняться и хотя бы подлечиться. Однако потом Петрович вдруг резко взял и опять порвал со всеми потными благами трудовой, упряжной цивилизации. Просто однажды бросил всё, не объясняясь, не рассусоливая долго. Взял и вновь ушёл в леса, благо, что под городом они пока что есть. Со свистом улетел в новое свободное бомжевание, в бреющий полёт над жизнью, растряхивать накопившийся… даже не жирок, а обычную мышцу, что ли. Снова стал хоть холодной, голодной и больной, да зато абсолютно свободной птицею. Никто теперь ему снова не волен был сказать: «Эй ты, иди сюда, крути это, кидай сюда!».

- Всё понял! Поэтому и ты ушёл побомжевать?! На экскурсию по этой тайне, познать смысл жизни?! Да тут незадача, слишком втянулся в болото. Настоящий юннат! Двинуть бы чем-нибудь по черепу идиота!
- С тобой неинтересно, сыщик. Всё сразу просекаешь!.. Да-да, и я задавал себе именно этот вопрос. Почему мы оба с ним так поступили?! Не есть ли это, то, ради чего Петрович, повинуясь величайшему инстинкту всего живого, опять ушёл к голоду и болезням, но к свободе - не является ли это самым-самым главным в жизни?! Не лучше ли вот так и самому поступить, чтобы не потеряться в беспросветной деятельности, как все остальные?! Никто не может бороться с неизбежным ходом событий и одновременно создавать новую действительность. Всегда приходится выбрать одно или другое. Никогда не получается ухватить всё вместе. Одновременно занимаясь и тем и этим, одномоментно пребывая во всём этом сразу всегда невозможно! Так никогда не бывает! Поэтому все люди и безнадёжны. Петрович  выбрал третье. Он поистине гениально ушёл от роковой дилеммы, в которую человечество впечатал бог или дьявол, уж точно и не знаю. Говорят он потом умер на кладбище, прямо между могилками прикорнул навсегда. Лёг как подлодка на скальный грунт с развороченными отсеками главного хода, которые он сам себе и разломал. Теперь уж точно его никто и никогда не запеленгует. Был, существовал он точно! А теперь вот - нет! И душа его насовсем улетела за облака. Выкусите теперь все!!! И те и эти. И во-о-он те!

Осклизкин, помедлив, миролюбиво толкнул доцента в плечо:
- Заметь, всё-таки прошлое, даже такое передуманное, как у тебя, - всё равно ка-ак крепко держит нас?! Поэтому лучше ничего такого никогда не придумывать себе на одно место. Ни тебе, ни мне. Оптимальнее всего совсем не иметь памяти, никогда ничего себе и для себя не делать, ни хорошего, ни плохого, ни даже нейтрального. Совсем ничего! Тогда тебя не увидит никто. Как говорили древние, хорошо прожил тот, кто хорошо скрывался. Тут я с тобой полностью согласен. Может потому мы с тобой и здесь! Ни с чем не сравнимый кайф! Жить одним часом, не сходя с места, как птички. Тем, что перед глазами. Как твой Петрович с развороченными отсеками главного хода. Или словно кузьки придорожные какие-нибудь. Каждый день - с чистого листа. Ничем не заморочиваться. Будь что будет! Это и есть рай! Наверняка! Ты прав, юннат! – Мечтательно похрустел развёрнутыми плечами. - Эх-х, хорошо-то как!.. - Покричал негромко в ладонь трубочкой. - Звери-и! Вы слышите меня?! Кузьки-и! Мы с вами одной крови-и-и! Петрови-и-ич! Мы идём к тебе-е-е!.. Ты ждёшь нас?!
 
- Хорошо сказал. Ценю. Я бы взял это в сценарий, несмотря на явную косьбу под Киплинга и заодно Булгакова. Что мне кажется в этом удивительно? То, что всё-таки и до тебя многое доходит. И ты местами по-прежнему живой, сыщик. Поэтому в тех самых местах умный и проницательный, не только в морду умеешь давать… Ты погляди! - Изумился доцент, кивнув на штурмовой, словно бы зависший над боевой позицией, гробик-дирижаблик и маячащую над кромкой лобную полусферу с льняными волосиками. - Опять слушает, гадёныш. Перехватывает инфу, локаторами водит. Снова пишет - причём сразу на несколько ядер. Да так откровенно, внаглую, не скрываясь. Прямо таки конспектирует. Нет, я точно прибью этого лётчика люфтваффе. Слишком высокомерный становится, сволочь. Профессионально надменный. Почти глава Следкома. Ему бы вдобавок генеральскую шинель с красным подбоем. Для полного сюра.

- Подожди. Тут не мешало бы разобраться. Где твоя так называемая «научная» пытливость?! Невзлюбил пацана и теперь вешаешь на него всех собак!
- Сил больше нет, ты это понимаешь? Главное - ни туда, ни сюда. Никакого движения. Висит, скотина, и давит. Маячит над душою, змей, - хуже совести. Как говорят: не щебётся, не щемится, не мычит и не телится. Но это же невозможно так быть, недовысунутым и одновременно недозасунутым!

- Ты прав. Но всё же дальше действовать с пацаном придётся ещё осторожней, даже деликатней. Иначе всё может плохо кончиться. Поверь, не знаю – чем, но плохо. Моё старое сыщичье чутьё, мой красивый и безотказный ментовский нюх говорит мне совершенно определённо - стоп, дальше тебе делать нечего, там чересчур пахнет жареным. Нас как бы выжаривают до сухого остатка или кое-кто особенное мыло решили замесить из безответных бомжей. Какое именно мыло, кто решил, где сидит, как он это делает, пароли, явки - не могу по-настоящему врубиться. Пока ничего не могу по этому поводу сказать. Обождём. Между прочим, это я его первым запеленговал, когда ты  даже не чесался на этот счёт. Я сразу тогда понял - казалось бы, выродок какой-то, дебил очевидный, плюнь и нет, а совершенно точно - замахнись я только на эту чуду-юду и кранты не одному мне, не только подвальному этому склепу или даже всему дому придёт… Нет-нет! Коллайдер включит чёрную дыру на фазе ноль для всего и вся! Для всей округи на сотни, если не на тысячи вёрст. Всё-всё у нас тогда быстренько и попровалится к себе обратно, в преисподнюю. Никто никого оттуда не выкопает и даже не выковырит. Даже цели похожей не поставит. Потому что не было таких и точка!

- Скажи теперь, сыщик, поскольку ты всё понимаешь лучше меня - так ли плохо это по большому счёту? Стоит ли в таком случае так уж этого бояться?! А не лучше ли поддаться неизбежному, расслабиться?! Как Петрович - бах, и раствориться в нигде. Ищите тогда, сволочи!.. А мы спокойненько между могилками лежим, за птичками наблюдаем. Конфетки и печеньки с надгробий потихоньку таскаем. Взлетать в иные миры готовимся. Кр-расота!
- Опять ты за своё. Снова спать не будешь? Дьяволёнка караулить?

- Должен же я посмотреть смерти в глаза, человек я или где?!
- Правильно. - Неожиданно согласился Осклизкин. - Может что всё-таки выкараулишь. Себе на одно место. И тебе полетать захотелось. Только смотри, без рукоприкладств там, в небе. Предупреждаю. Хуже будет всем, но тебе первому. Понятно?
- Да уж куда понятнее.


Пауза. Пукает, пукает и наконец благополучно выпукивает свой шестой сигнал, шестого злого духа страдающее многозначительным метеоризмом славное суверенное радио. Никто из детей подземелья даже не вздрогнул, до того привык. Словно горлицы, вновь заклокотали свою пронзительную, невнятно-кишечную песенку маленькие колоночки со стенки, а также электронные жучки и каракатицы изнутри. Неотвратный опиум повползал во все щёлочки и даже дырочки. Продолжилась трансляция обычной станции, которую для полуподвала теперь подключали на ночь, чем-то заслужили же бомжи настолько участливого отношения к своим персонам. «Обычная» станция вещала как-то так, что мороз гулял и покрывал кожу густой коркой. От странных звуков непрерывно бросало в жар, словно на сковородку. А потом в ледяной холод. Видимо та оздоровительная процедура называлась контрастный экзистенциальный душ с гибернацией, со складированием и заморозкой едва отзвучавших ревербераций. Очевидный симптом пробуждения демонов подсознания, которых человеку конечно никогда не победить, но можно не поддаваться им до последнего и никогда не идти на безоговорочную капитуляцию. Жизнь прекрасна, даже когда ты наголову разгромлен, когда слёзы текут по щекам и твои крылышки давно облезли.

Неведомый и в то же время до боли знакомый музыкально-информационный центр давно и забесплатно, причём подозрительно по нескольку раз, исполнил вечерние концерты для тех кто в пути. После чего кажущиеся невероятно странными давно известные песенки принимались дико вязнуть на ушах. При этом долго-долго с них не стекать, не давать пробиться ни одной мысли. Пути, по которым гоняли вирусы-песенки для тех кто в пути, довольно долго не кончались. Потом разом все пооборвались. Кончились. Улетели, насмешливо курлыча над путём.


Кого-то с остервенением принялись бить куранты. Но тот, кого они били, по-прежнему упорно молчал, выказывая полную свою безысходность, хотя пока и не сдаваясь. Впрочем, может быть то была встроенная стойкость духа, тут, в принципе, как посмотреть. Предприимчиво шуршали невесть откуда взявшиеся за последний день тараканы. Скорее всего, мутанты. Со своей верхотуры они по нюху спустились к свежей человечинке (их же не было первые два дня пребывания на постое, точно, не было!). Преуспевшие хозяева жизни наверху закончили свой дневной путь и спокойно спали, пускали пузыри там, на вышних своих семи этажах, на всех семи поднебесных твердях. Однако и здесь, на дне, не лыком оказывались шиты. Улыбки и слюни - всё те же, повсюду основной комплект человеческого добра одинаковый, можно сказать, универсальный. Храпели, хрюкали, свиристели так, что приблудных таракашек иногда потешно подбрасывало. Шлёпнувшись, они бегали, как ни в чём не бывало. Как агенты инопланетных разведок. Впрочем, почему «как»?! Они и были таковы.


Панорама окон снизу вверх. Оператор стал забавляться с подпрыгивающим тараканом, и так покажет членистоногого землянина, и этак. Всё равно бежит славный янычар. А на него опять словно бы лассо набрасывают, подсекают на бегу. А он опять вскакивает и мчится-мчится вперёд. Осталось только растущие ставки на него показать.


В полуподвале хоть свет по-прежнему не гас, будто в тюрьме, тем не менее, казалось, что сумрак по углам всё стремительнее тускнел, густел, наливался плотоядной невидимой тяжестью. Словно бы насасывался чем-то от человечьих тел оттекающим. И сразу отягчающим пространство вокруг, делающим его густым, вязким и едва проницаемым. Фредди невольно перешёл на самый тихий шёпот, даже наклонился к уху приятеля.

- Завтра все люди проснутся, а нас нет. И след простынет. Незачем им будет накакать нам под порог. Но они и не расстроятся. Не заметят ничего. Ни единая душа. Хоть двери на прочном запоре останутся, они всегда найдут иных постояльцев на дно. Нас и вправду не будет – неведома зверушка с верхушки всех точно умыкнёт. Хлоп-хлоп - и нет. Действительно, без брызг. Натренировался, гадёныш, на телепортациях - теперь за нас примется, вот увидишь. Даже благодетельные деграданты про нас сразу забудут, едва только из списков вычеркнут.
- Думаю, что уж это-то мы в любом случае пережили бы как-нибудь.

Сыщик усмехнулся и замолчал, утомлённый пустопорожней говорильней. Кругом мление разливалось поистине несусветное. Оба родителя пучеглазого карлы, а также Колик, Мухортов, Норкин, по самые края напитавшись благодетельской суверенной похлёбки, вышли на свои геостационарные орбиты и преспокойненько там отключились. Молодецки храпели, непроизвольно, но снайперски подсекая бесчисленные тараканьи бега по всем направлениям. Классно. И вправду незабываемое зрелище. Мухортов настолько мощно храпел невдалеке, что доцент невольно накрылся с одеялом. Потом не выдержал и вновь высунулся. Сыщик, ухмыляясь, посоветовал:
- Есть радикальное средство от храпа. Аккуратно поверни ему голову до щелчка.

- А что?! Надо попробовать. Хотя такому козлу и это не поможет. - Машинально заметил Фредди и показал в сторону: - Гляди, и Жорик не спит. И он улетать отсюда особо не рвётся. Эй-й, дружок-пирожок, никак тоже ещё пожить не против? Тебе-то оно зачем?!

- Держим круговую оборону! - Издалека и довольно бодренько откликнулся Жорик. - Помирать, так с музыкой и вместе. Я давно это понял. То, что незачем - так и это верно! Житуха того никогда и ни за что не стоит, чтобы ради неё хоть как-то корячиться!
- Тогда чего стоит? Поделись мнением, философ ты наш. Обогати последним знанием нас убогих.
- Глядите на него!!! - Вдруг громко крикнул Жорик. - Быстро!!!
- Он сказал: поехали-и! – Кто-то захохотал с койки. Наверно что-то приснилось. Но скорее всего обделался.

«Вот так кульминация и приходит! Вот так люди и пропадают!» - отрешённо констатировал внутри себя доцент с обмирающим сердцем. «А ты уверен?» - немедленно отголливудил ему изнутри невидимый оппонент, тут же выдавая себя. Только тогда доцент с ужасом понял, что непонятно кем и откуда с этой самой минуты полностью контролируются даже мысли его, что всё равно будет только то - что будет. И что этого никогда не миновать. Отчего же он раньше совсем не воспринимал того, кто на самом деле неуклонно захватывает его целиком?! А теперь просто доглатывает остатки с устатку.


Все без исключения местные камеры наружного и внутреннего репортажа принялись почти плавиться в результате запечатлевания необыкновенно энергетического действия, подпитываемые небывалым исследовательским экстазом у всей творческой съёмочной группы. Казалось, что энтузиазм охватил и саму инопланетную технику, да так, что даже она с энтузиазмом попискивала за красной линией видео- и звукоряда. Скорее всё-таки не от технического перегруза, а от чрезмерно хаотической семантической плотности и перенасыщенности передаваемого изображения. От бесконечной реверберации смыслов, которые, отскакивая друг от друга и кружась, стайкой мотыльков опускались в невообразимую бездну, а на самом деле уносились в невыносимую высь.

Входной символ новой междугалактической связи не замедлил себя ждать. Опять проскочил в правом верхнем углу рабочего кадра. Это означало, что заинтригованно подключались и начинали брать картинку в неимоверном количестве всё новые и новые звёздные системы. Число абонентов возросло до небывалой величины, а те, кто транслировал видеоряд, но не успел продлить - немедленно возобновили свой абонемент до самого конца программы. Рейтинг передачи с этой минуты побил все-все рекорды и трижды оказался занесён в соответствующую Книгу достижений. Время этой программы победило в хит-параде возможностей и оказалось для рекламодателей поистине лучшим для трансляции, настоящим прайм-таймом.

Три четверти Большой Вселенной не просто затаили дыхание, они, эти четверти, хрупая поп-корном, его попросту потеряли, неотрывно следя за развитием гнуснейших из сюжетов. Одновременно универсальный контактор выдал по низу кадру бегущей строкой краткий комментарий текущих уникальных событий в документальной программе «За стеклом» из цикла «В мире живой природы!».
Однако вместо рекламы проскочил только древний землянский слоган для ананцефалов из НТВ: «ТЫ не поверишь!». И средний палец из подвала.

А-а-а, вот оно что было на самом деле! Тьфу! А мы-то думали!..
И всё разочарованно загасло.

 
Изображение авторское

Глава 32. Порядок бьёт класс

- Фронт близится. Теперь и я предощущаю его, а не только вы, профессор. Погромыхивает вполне конкретно, хотя и за порогом слышимости, который ещё надо перейти! Новых наблюдений – масса. Братаны сверхактивно посверкивают глазками из-под шлагбаумов, словно тарантулы из норок. Промеж себя гонят что-то занимающее лишь их самих. Тоже не в себе, все через одного. Втихую поговаривают, мол, одна их группировка фактически двинулась на другую. Пусть пока и не в открытую. По некоторым сведениям, опять же не скажу каким, но всё-таки проверенным, осталось не более пяти-семи дней. После чего всё благополучно накроется. И небо в овчинку встанет, а на небосклоне адская звезда Полынь вспыхнет. Представляете, какой замечательный перелом бабахнет по всем нам?!

- Ваши красивые апокалипсические жабы немного пугают даже меня. Думаете, это всё творится в ожидании ремейка фюрера?! Или иного сверхчеловека со знаком минус?! Если так оно и есть, то ещё до его пришествия все друг друга поубивают!
- А пусть бы и так. В исказившейся и уже не в своей реальности не может быть по-другому. Я согласен в этом с вашими предыдущими утверждениями. Мы и в самом деле живём в сюрреалистическом пространстве. Всей страной, а особенно здесь. Давно, не только в текущем историческом срезе. Оглянитесь и заметьте, что даже деревья, скалы и ручьи обрели вокруг себя некую, вполне зримую ауру нездешности, просто какой-то космической засланности сюда. Словно бы были загодя возведены театральные подмостки для самого главного действия - декорации аншлагового спектакля, уверенно подбирающегося к естественно жуткому катарсису. Правда, всё ещё в расфокусе, но всё более зримые очертания приобретающие.

- Отлично. Похоже, здесь весьма крутой фильм снимают про инопланетян. Нас просто забыли предупредить… Что-то у меня опять крыша едет от всех ваших разговоров-издаля, Авк! Нельзя ли поближе к нашим баранам?!
- О таком ещё Сартр писал, но тоже не первым, если бывшие студенты помнят об этом из моих лекций. В любой момент жизни можно запустить любую реальность и какого угодно самого себя. Словесно вот так самозавестись - всегда означает войти в совсем иную реальность, как в ещё одну квартиру с совершенно другими хозяевами. Непрерывная и гибкая автоподзаводка и самонавигация в серфинге по гребням бесконечных потоков экзистенциальных смыслов – вот в чём состоит настоящее мастерство в сфере Слова. За Словом обязательно подтянется и дело, только не всегда его можно обнаружить. Чуть позже от такого стартера вновь заведётся и пере-реализуется остальной мир. Со всяким действительно новым Словом он обязательно становится другим. Не случайно современная философия предпочитает рассматривать всё существующее как непрерывно изменяющийся текст и даже корпус текстов. В словах таким образом понимаемого текста практически и заключён весь мир, все события, все дела наши.
Думаю, сейчас на Ближней даче всех постояльцев именно так обработали, надёжно подключили к чему было предписано, выстроили в трусах на подоконниках и теперь разводят в направлениях и по отсекам, формально неопределённых, но фактически чрезвычайно точно рассчитанных.

- В данный момент мне и без ваших аллегорий почти всё ясно. Практически наверняка всех виновных возьму за жабры. Состав пришёл, тут вы правы оказались. Рядом был, не слишком высовывался, потому и не замечали. Теперь на первом пути стоит, пыхтит. Подетально о всех всё знаю. Скоро улики не только умозрительно, но и вполне доказательно окажутся у меня. Все-все! Смею заверить. Будет что предъявить.
- Что - и на самого профессора Мориарти вышли?! Вдохновителя и организатора всех побед нечистой силы?!
- Вышел. Очень милый старикан, между прочим. Чем-то на вас похож. Просто близнец. Я бы сказал, однояйцевый. В хорошем смысле.
- Правильно. Ставлю «пять». Между прочим, Николай Старостин, хоть он и футбольный тренер, но оказался куда проницательнее, чем упомянутый вами Гёте, этот сумрачный германский гений, сказавший, что порядок превыше справедливости. Наш Старостин выразился ещё круче - «порядок бьёт класс!». То, что превыше всего бьёт то, что является целью всего. Вот она истина в последней инстанции! Потому что и бил и бьёт порядок класс всегда и повсюду! Вкупе с визжащей под ногами справедливостью. В итоге всё сводится к уничтожению первоначальной цели, как говаривал ещё товарищ Сталин. Под любым соусом, в любом виде и прикиде! Но никто не мог додуматься до этого, кроме нашего футбольного тренера.
На Ближней даче скоро всё будет именно в таком полном порядке, уничтожающем всё. И станет наш порядок как никогда непоколебим и непобедим. Со временем обязательно вставит фитиль столичному заоблачному классу упёртых от своей реальной неубиваемости небожителей. Как залупят лупатому министру какую-нибудь реальную байку, купят на корню, провитаминят по новому порядку цен и откатов, и сразу окажется готов новый транш в наши края, а то и целиком госзаказ или даже нацпроект. Его, для начала оптимизировав понятно как, затем разделят в качестве отступных нужным парнишкам. А те, естественно, допилят оставшееся в мгновение ока. Тогда всё обойдётся по-мирному. Как говорил Гитлер, кто устоит против нового порядка, какой такой класс, какая справедливость?! То-то. В точности с этой классикой проводил свои операции и одиозный олигарх Миша Ходорковский, бывший комсомольский вожак, а ныне соответственно британский подданный. Да и многие-многие иные наши скромные и обаятельные буржуа стали придерживаться именно такой, самой надёжной, восходящей к немцам технологической основы.

- Опять лукавите, Авк. В таком случае возникает множество дополнительных коллизий, наводящих следствие на определённые размышления.
Уж коли были в нашей стране Ходорковский, Абрамович, до них Березовский, а потом куда более жуткий Чубайс, параллельная, чёрная душа или, скажем, матрица центральной власти-бизнеса, отец-основатель технологически грамотного распиливания, хорошо кормившийся сам и дававший кому полагается аналогичные возможности навитаминиваться до упора,
уж коли по его технологической схеме до сих пор практически бесперебойно работает вся отечественная власть-бизнес -   
так почему не должно быть столь же подпитывающей, матричной параллели и у каждой местной власти, у каждого отдельного губернатора?! Высшая структура всегда зеркально отражается в устройстве нижних. Припоминаю, что говорил Лейбниц о своей монаде. В капле океан, в низшем высшее - и наоборот.
- Соглашаюсь с чувством глубочайшего удовлетворения знаниями своего лучшего ученика. Посему вашими бесконечными дезертирствами с поля боя отныне не тревожусь. Теперь знаю, и они наверняка были по делу.
- Правильно делаете, что не тревожитесь. Какое тут к чёрту поле боля?! Главные действия разворачиваются не здесь. Разве вы на это не обратили внимание, о, мудрейший и проницательнейший?! Кентавры и прочие авгуры вашего пошиба подобные вещи обязательно замечают. Даже когда напрямую не участвуют в их порождении.
- Что если вы, Александр, подобным образом от меня отдыхаете? Отделываетесь от моих отеческих наставлений?!
- Наконец-то догадались! Если честнее, то я просто не могу подолгу находиться в вашем отстойнике! Только у вас сил хватает на бесконечное философическое созерцание всего этого дерьма. Как хорошо, что оно всё-таки заканчивается! Вы правы, от силы неделя осталась. Видимо волкам надоело просто так играть с овцами. «На интерес» совсем неинтересно, осталось только на выживание. Кто выжил, тот и победил. А кто не победил и кого грохнули, домой может не возвращаться. Как вы думаете – кто домой не вернётся?!
- Ну тогда я тоже побежал!..


Шахов с самого начала вновь затянувшегося разговора казался на особенном взводе. Может быть, поэтому странные лабораторные запахи от постоянно нервничающего следователя весьма усиливались, хотя теперь он принимал душ по три раза на день. Бывало, что заранее предупреждал собеседников об этом, да толку было мало. Его не сильно-то и скрываемый контр-криминалистический эксперимент судя по всему пребывал в самом разгаре. Не угореть от этого главному организатору и исполнителю проводимых сыскных мероприятий становилось всё более затруднительно.
Однако же нет худа без добра. Номенклатурные дамы, чувственно поводя носами в сторону заезжего высокопоставленного следопыта, вынужденно отмечали некоторую невыносимость его ауры, но в то же время - и абсолютную её притягательность, которая глубоко будоражила им их слабые сердца. Более того - многих так и тянуло на чёрный хлебушек! Видимо, даже пропитавшись запахом от рабочего соседства с формирующимся, сотворяющимся  клоном хоть кого, хоть чёрта в ступе, всё равно приобретаешь совершенно необъяснимую, поистине магическую власть над людьми. Настоящий мужчина и должен быть могуч, вонюч и колюч! Так подытожил свои наблюдения за всеми «лямур пердю» своего бывшего ученика профессор Авк, неподражаемый специалист также по женщинам и другим болезням.

Со стороны могло, наверно, показаться, что Шахов стал проявлять себя неким ловкачом, даже комбинатором, стремящимся какими-то хитроумными методами избежать предуготованного течения событий или даже остановить его и повернуть вспять, а вовсе не голубем умиротворения, тем более тяжеловооружённым, которому отказать – дешевле родину продать.
На самом же деле действительно многоопытный, хотя и достаточно молодой, столичный следователь никаким великим комбинатором не был. Просто пытался любыми способами проникнуть в суть совершаемых в глубокой тайне мероприятий и по возможности предотвратить их отрицательные социальные последствия. А если и умиротворять кого, то по возможности без сильного кровопролития. Как и полагается работнику органа, зачастую довольно крепко стоящему на страже законности, из-под которой она поэтому до сих пор никак не вывернется.


Между тем даже у профессора Авка на какой-то момент всё равно шевелилось вполне очерченное подозрение насчёт того, отчего же Шахов, практически не скрываясь, почти подчёркнуто проводит своё следствие. Почему открыто повсюду появляется, нисколько не шифруясь, сходу предъявляет народу пугающие корочки Следственного Комитета, теребит всех подряд, даже демонстративные романы устраивает с фигурантками дела, а потом бесцеремонно, словно бы по-английски исчезает. Причём может такое проделать даже посреди какого-нибудь совещания, конференции или важной встречи, попирая все и вся условности. Собственно, кого или чего московский сыскарь вот так чересчур откровенно, с помпой ищет?! Нет ли в этой показательности чего-то в свою очередь настораживающего?! От чего или от кого он так отводит внимание?! Может быть, и вправду как раз в этом и состоит его основной следственный приём, чтобы своим поведением раскачать ситуацию затаившегося провинциального омута, заставить его выплеснуться, наконец проявить себя?! Если, конечно, не он сам всё это дело замутил и приехал порулить заключительной фазой мероприятия - в открытую засвечиваясь повсюду, чтобы как раз на него-то всё такое и не подумали – мол, уж этого-то явно не может быть, он же не такой дурак. А он только ухмыльнётся – конечно, не такой.

Так ведь нисколько не исключен и ещё более экстремальный финт из запасников Следкома! Следователь Шахов непосредственно является основным фигурантом собственного, расследуемого самим же собою уголовного дела. Вот был бы самый настоящий пассаж! С одной стороны он вроде как-то тут всё досконально расследует. Естественно без каких-либо действительно реальных результатов. С другой - сам же и руководит всем затевающимся безобразием экстра-класса. Остаётся равноудалён от всех фигурантов, как до затеваемого безобразия, так и во время оного. Как главный его розыскник и одновременно зачинщик. Два в одном. Один другого страхует, как идеальный напарник, и никто никого не сдаст, даже если бы захотел. Ни с какой стороны не подкопаешься.
Лучший способ завести следствие в тупик - это, конечно, самому возглавить расследуемое дело. А поскольку оно по всем статьям выходит совсем уж из ряда вон, то почему бы не предположить, что таковым оно является именно в силу того, что мега-преступник он же есть и мега-сыщик по одному и тому же делу. Как главарь интеллектуальной банды, замыслившей провернуть гигантское преступление века и тысячелетия, он не должен и на пушечный выстрел допускать следствие к истинной подоплёке готовящихся событий. Не будет же он своих подельников засвечивать, а потом ещё и хватать. Но и как следователь по особо важным не станет вечно водить за нос своё начальство, отделываясь незначительными, а то и полумифическими персонажами чрезвычайного своего розыска предполагаемых виновников. Придумывать и назначать козлов отпущения. Когда-то же истинная подоплёка обязательно обнажится и тогда всё рухнет. Но столь искусная игра на грани фола по силу лишь действительно великим комбинаторам. А кто возьмёт на себя такую ответственность со всеми последствиями?!

Как оно всё обстоит на самом деле, покажет, разумеется, предполагаемый финал кем-то раскручиваемых событий, а до него как будто всё ещё не очень близко. Во всяком случае, так кажется. С другой стороны всё внезапно и с любой стороны может посыпаться. Тогда ситуация обрушится сразу, то есть, быстро. Глазом никто не успеет моргнуть, тем более почесаться.
Профессор Авк сокрушенно покачал головой и опять закурил свою «мальбору», поскольку, когда мудрому но старому коту делать нечего, то лишь это ему в основном и остаётся. А может он просто подписался тут такое проделывать. На общественных началах. Головы морочить, кряхтеть и «кхе-кхе» всякий раз говорить.


Накликанной буре к тому времени надоело висеть над Большой Номенклатурной Лысиной. Похоже, от безделья она рассосалась, так и не образовавшись. Никакой феерии, ни одной сенсации века, ни малейшей, даже заурядной изюминки - обычная скука рядового номенклатурного сборища, да ещё в провинции. Скулы сводит. Когда веришь во всё сразу и без предупреждения, так и происходит. Ничего. Притом настолько беспросветно и внезапно проявились то ничего и та сука скука, что даже охранным дебилам бодибилдингом надоело заниматься, греть близлежащий космос, да откровенно простаивающие чипы и веб-камеры за ушами почёсывать. Никаких срочных команд ниоткуда не поступало, да и не могло поступить, Тут чеши не чеши. В то же время никто не смел с места двинуться без соответствующих распоряжений. Порядок как положено непререкаемый, неизменно всё побивающий. Поэтому ничего необычного и в нём не было, а также не могло быть. Причём не только на взгляд профессора.

Инспекция служивых терминаторов со стороны их командора, самого шестибалльного Борюсика также проводилась по всем и всюду принятым правилам, правда, в который раз за последнее время. Антенна за ухом у главного энерджайзера работала, как положено. Тихо, но весьма настойчиво, почти надрывно, как застоявшийся автопилот на передержке. Несмотря на всю обыденность всего ещё происходящего, сам факт того, что командор внезапно зачастил со своими инспекциями по подразделениям кое-что, но всё же говорил. Видимо Борюсик заблаговременно готовился к полному осуществлению своей мечты, всё же стать супер-мега-энерджайзером и таки вконец заколебать округу. Хотя по-прежнему и не знал в точности, как именно это у него получится. Ему усердно помогали подручные отморозки, породистый мистер Кольт и беспородный Баптист, он же Костик. Мистер Кольт вновь смотрелся весьма довольным, ему не нужно было никому улыбаться, оставалось просто и тупо драть провинившихся. Милейшее занятие для любого двуногого. Сродни наркотику.

Особенно старался Баптист. Будучи в душе законченным садистом, то есть чрезвычайно утончённой натурой, он соответственно истово берёг своё здоровье. Следил за ним так умело, что оно слежку за собой практически не чувствовало, поэтому скрыться даже не пыталось, хотя давно надо было. Не пил и не курил совсем. В принципе до того это было необычно, что братва в своё время с непривычки обозвала Костика Баптистом, да так с тех пор та кличка за ним и сохранилась. Он и в самом деле буквально на дух не переносил табачный дым, даже в малых количествах. Бывало, как пройдёт мимо кто, дымящий цигаркой, так Баптист сразу же кричал угрожающе как филин на болоте: «Во! Ещё один дракончик по мою душу! Ужо погоди, придёт твоё время! Ты у меня бросишь курить! В гробу!». С тех пор рядом с ним, словно у пороховой бочки никто не курил. А также не пил и матом не ругался. Грохнуть кого-нибудь ещё куда ни шло, можно было запросто, но только не это, не пить-курить по фене говорить. И никто ему в ответ не мог сказать: «Сегодня с нами ты не пьёшь, а завтра Родине изменишь?».
Баптист никому в своих действительных способностях на этот счёт конечно не признавался, но по всему было видать, что дай ему волю, не только курящих, но и просто посмевших дышать рядом, пачками на дыбу поднимать станет. Не почешется. Саму Родину запытает, если что. Попалась бы только глухой ночью в тёмном переулке.


К концу обычной инспекции подразделений охраны, на мерцающей свежей пылью «Бэхе» прикатил самый главный терминаторский шеф. Вот уж где порода так порода! Корнями в мезозой! Через ближнюю деревню. Как всегда чрезмерно озабоченный, явно метящий по жизни прорваться куда-нибудь ещё повыше, поскольку слишком уж рвал и метал всё вокруг, а также под себя. Попасть под руку до такой степени перспективному ящеру, да ещё идущему на вертикальный взлёт, могли позволить себе только самоубийцы. Формально олигарх местного значения Сиротинин очередной раз примчался инспектировать свою службу безопасности, по соглашению с властями якобы временно откомандированную им на объект специального назначения. Свою боевую икону эпохи неугомонный олигарх велел отогнать на мойку, а сам принялся с боевиками охраны деловито расхаживать по периметру охранного кольца вокруг Ближней заставы, обсуждая детали его возможного несанкционированного нарушения. Неровён окажется тот час, как только чиновники с более мелкими олигархами начнут попы друг другу намыливать, а в этот самый неподходящий, то есть щекотливый момент кто-то из них без пропуска и в самом деле поломает им весь кайф. Изнутри прорвёт заповедный круг мероприятия, да и умчится прочь, на волю, помахивая хвостом. Разве подобное могут допустить сиротининские орлы?! Фактически штурмовые, а также пикирующие ударные птеродактили?! Не родился ещё тот комар, что мимо прожужжал бы. А если и родился, то сдох бы сразу на подлёте к какой угодно стороне блокируемого периметра.

Однако основной, но никогда не афишируемой целью частых посещений самим Сиротининым объектов на Ближней даче оставалось наведывание в особый секретный блок его концерна, расположенный на втором этаже массивного полу-коттеджа, полу-казармы, на который базировались практически все гвардейцы кардинала туземного бизнеса, но прежде всего айтишный, технический и прочий персонал. Этот блок здания был уставлен компьютерами, мониторами, микшерами излучаемых и принимаемых частот, даже серверами. В шелестящей, мигающей тишине спецблока беззвучно передвигались и сидели у экранов совсем-совсем другие работники, работающие на чрезвычайно разветвлённый служебно-розыскной холдинг Сиротинина. Их босс исключительно чётко понимал суть всего происходящего в олигархо-чиновничьем вертепе и пытался докопаться до самой сути проводимого здесь небывалого эксперимента над людьми. По его указаниям было произведено подключение серверов холдинга ко всем сетям и устройствам, непрерывно ведущим массированную обработку спецконтингента постояльцев на Ближней. Его сисадмины, программисты, лингвисты, нейромодуляторы и прочий спаянный железной дисциплиной личный состав собственной шараги денно и нощно снимали показания многочисленных датчиков, томографов, энцефалографов, многополосных индукторов, коммуникаторов. Фактически осуществлял самый полный и предельно тщательный сбор информации о характере, силе и интенсивности аудиовизуальных и прочих воздействий на высокопоставленных пациентов, по-прежнему ни сном ни духом не ведающими, что с ними на самом деле проделывают и какое будущее их поджидает буквально за соседним порогом.


Таким образом, затянувшегося исхода событий нетерпеливо поджидали не только инициаторы и проводники изуверских, античеловеческих опытов на Ближней даче, но и её главный охранитель со всеми своими полевыми командирами разной степени отмороженности, но давшими одинаково недвусмысленную подписку о неразглашении. Нарушение оной каралось страшно сказать чем, притом без права на помилование. Как и полагается во всякой уважающей себя ЧВК. Шеф, командир, олигарх Сиротинин просто мечтал перехватить управление ещё и ведущегося глобального эксперимента, снять с него пенку и, разумеется, первым примерить на себя оболочку самого могущественного человека на Земле, выхватить искомый глобальный продукт из под носа конкурентов. Он понимал, что шансов на это в общем-то немного, потому что вторая, ведущая часть научно-технологического прорыва в области управления природой человека находилась не здесь, а непосредственно в региональной столице юга страны, в трёх десятках километров от Ближней. Там и располагался основной штаб ведущихся мероприятий, а также центральная НЛП-лаборатория, дистанционно обрабатывающая не только спецконтингент на Ближней, но и совсем другого рода группу пациентов у себя под боком, в принципиально ином помещении, но столь же нашпигованном приборами и устройствами слежки и обработки биоматериала, как и здесь, на элитной даче для сливок общества.

Надежда на прорывной успех состояла в том, что хитро про всё смекнувший Сиротинин в обе стороны имел наибольший доступ. Он, конечно, не мог организовать в городе настолько же полный сбор прущей во все стороны информации о гигантском рывке человечества вперёд, как это он мог проделывать у себя на главной базе холдинга на Ближней. Тем не менее, решающий материал он получал и оттуда, буквально с пылу и с жару. Можно сказать из самой центральной лаборатории скачивал, а также из её вивария для специспытуемых с внешностью пещерных людей. Аналитики холдинга в режиме текущего времени вовсю корпели над расшифровкой исходных замыслов и всех важнейших результатов базового эксперимента. Они были уже близки к тому, чтобы создать аутентичную копию ведущейся разработки в самом полном объёме. После чего и произвели бы загрузку ею всех указанных шефом субъектов. Естественно, без всякого соблюдения авторского права, потому что оно в таких делах никогда, никем и нигде не соблюдалось. Если допустить, что такое всё же произошло, перехват и внедрение всех данных эпохального прорыва состоялись - полетели бы тогда из зловещего шабаша на Ближней во все стороны ведьмаки радикально невиданного, абсолютно иного поколения двуногих. На радость, точнее, на дикую опупелость, а также неописуемую описюнелость всему прогрессивному человечеству. Оно наконец-то дождалось бы своего.


Пытка, изматывание ожиданием затягивалось, казалось до бесконечности, равно невыносимое для всех собравшихся в самой провинциальнейшей из дыр. Даже для этих богом забытых мест, где ничего и не должно свершаться, а только вкушаться, развлекаться и разлагаться. Оно показалось бы нестерпимым даже для самых безотказных и самых терпеливых, но предельно настойчивых птеродактилей в мире. Хотя бы для них-то могло же наконец произойти пусть самое элементарное - например, конец исторической смены. Проще говоря - завершение всего этого мероприятия, по меньшей мере, череды инспекционных проверок чем-то не на шутку обеспокоенным начальством?! Тогда можно было бы наконец всласть оттянуться в местном боулинге с девицами, к вечеру повылезавшими из фонтанов.

Примерно в таком состоянии изматывающей неопределённости пребывал отчасти даже сам столичный следователь Шахов, справедливо подозревавший в государевой измене всё и вся вокруг себя. В принципе, он-то знал, что когда-нибудь конец всему этому неизбежно придёт. Поскольку сколько ещё можно ждать?! Даже на хороших командировочных такая бодяга любому может показаться невыносимой. Кто-то должен же был появиться и разрядить - если не всеобщий тлеющий напряг, так хотя бы всю эту неимоверную скуку и зловещее отсутствие событий. Хоть кто, хоть чёртик в ступе - но лишь бы заявился, дал всем пищу и простор для действий, стронул с места лавину событий. Пускай им станет искомый министр, непосредственно курирующий их регион, пусть любой другой «умывальников начальник и мочалок командир», а хоть бы и новый Рюрик, даже фюрер какой-либо или фраер залётный! Да на кого угодно согласен был измаявшийся контингент охранников Ближней заставы, классически доведённый до необходимой точки! Когда низы уже не могут, а верхи всё ещё не хотят. Лишь бы тот решала заявился сюда и принял всё на грудь! Или позволил псам самим отвязаться на полную громкость и всё решить по-своему, как только они одни могут.


Согласен с любым неизбежным концом был и Шахов, по-прежнему раздумывающий, сразу отчалить в свою остро пахнущую неизвестность или пока немного погодить. Потом решил всё-таки обождать дальнейшего развития сюжетных болванок, коих имелось повсюду - пруд пруди.
Наконец это всё как будто состоялось. Снизу в гору, не спеша, величественно, как сумрачный правительственный дельтаплан, вздымался лупатый непробиваемый мерин правительственного калибра, блистая атласною чёрной спиной. Он держал твёрдый курс к заветному «месту силы» всего огромного региона, на Ближний филиал самого Бочарова Ручья, самой великой в мире Вертикали, кружа в серпантине сквозь пошло липнущие к земле облака. «Он -  родной!» - уважительно обмерла, а потом и выдохнула вся таракашная тусовка. Сам! Пахан пахана! А то кто ж?!

В тактическое командование охраны Ближней прошла соответствующая команда на заушный чип или антенну обезбашивания альфа-балбеса. Все мощности заглавного секьюрити энерджайзера Борюсика сильно взревели и на форсаже составили все десять баллов по шкале Андрюсика Чикатило. Хотя на этот технологический режим он даже не был заформатирован. А ежели не выдержит?! Вдруг цепи у остальных служивых дракончиков оборвутся, а новые вовремя не подвезут?! Вон у мистера Кольта и Баптиста предохранители также начали плавиться, кто из них на самом деле породистый уже было не различить. Это могло означать только одно - месиво, слава богу, обещает быть кромешным.


Собравшиеся, возбуждённо икая, побежали к воротам. Чиновный люд также продрало, до самых копчиков каждого. Коротко взвыла сирена. Охрана, поправляя встрепенувшиеся антенны за ушами, рассредоточилась по всему периметру, блокируя пешеходные тропы даже муравьям. Ничего - подождёте!
Наступал поистине звёздный час - и для тех и для этих и для во-он каких. Впрочем, даже пронёсшийся ропот облегченья показался истомлённому контингенту каким-то сюрреалистическим. Потому что он не просто где-то там раздался да и затих - он вновь прошёл, просюрчал, просвиристел по всей по Лысой по Горе пылающей волной до мозга костей обмирающей разрядки излюбленной внутринародной напряжённости. Вот как!

Так что все-все накопившиеся и наслоившиеся знаменья именно на пике ожиданий оправдались как им и положено - целиком и полностью. Правда, лишь по части наконец завершающейся длинной увертюры. Но и на том спасибо.

Непосредственно перед своим отчаливанием в ту самую чреватую неизвестность господин Шахов всё-таки успел произвести идентификацию с фиксацией вновь прибывшего объекта, с которым исследуемая ситуация наконец переходила в основную фазу развития. Занести полученные данные как надо и куда надо. Многие признаки объекта вроде и вправду свидетельствовали о том, что появился именно Он, тот, искомый элемент долгожданной развязки. Его-то и ждали со столь затаённой радостью и надеждой. Что ж, «казав слепый – побачим!» А вдруг вправду триггер?! Или пусть бы и аттрактор. Хотя хрен редьки не слаще.

Прежде всего, усматривался признак отчётливой инопланетственности даже в этом. Или если с половины оборота глянуть, золотоордынственности. Чего стоили одни только величественные, надменные повадки эмиссара кремлёвской ханской ставки! Одна его остролицая, по-ленински прицельно прищуренная физиономия, одновременно словно бы отзеркаленная, скрысофиленная и с нынешнего заглавного пахана - может быть стоила даже половины всей Ближней заставы. Таких на этой земле давно и не родят вовсе. Правящих тварей преподносят народу словно сошедших с конвейера богов. Спускают с небес в орбитальных капсулах, выдаваемых за огненные колесницы провидения. А фирменная зажранность, а хамская холёность, так и прущие из-под божественного прикида, словно радиация из четвёртого блока - не свидетельствуют ли и они о такой, словно бы и вправду неземной, засланности всех уродов наверху?!


В общем и целом, сказал сам себе следователь, как бы то ни было, но расчёт таинственных злодеев, затеявших на Ближней невиданно разрушительной силы социально-генетический эксперимент, и тут мог оказаться довольно точным. Появившийся эмиссар Кремля и вправду не разрядит ни ситуацию, ни даже врождённую фрустрацию абсолютно вырожденных существ, именуемых народом. Наоборот, своим хамски-ханским поведением лишь быстро и злокачественно усугубит её. Даже станет провоцировать, бесить многих одной своей агрессивно холёной, типовой, остренькой крысиной мордой. Да ещё и с «ролексом» на правой руке циферблатом к себе, в точности, как и у его пахана, круто-пацанского президента. Нормальные люди так часы не носят, тем более «ролексы»! Блатата лишь, и то не вся. Особо зажравшаяся до беспредельной наглости, разве что.

Шахов даже опять немного призадумался над всем этим, хотя и очень спешил. В этом всё же могла быть какая-то зацепка! За то, что было способно сыграть на самом естественном человеческом чувстве. Случись такое, непостижимый расчёт злодеев и вправду мог сработать по самой полной. Ничтожнейшая мелочь смогла бы заменить собою мир, предварительно столкнув его в пропасть. Это же какая должна быть холёность на фоне местных холёностей, чтобы привести всех местных крысофилов, и наверняка очень-очень скоро, в состояние подспудного ревнивого негодования с последующим искромсанием всего вокруг себя?! Что же конкретно тогда может произойти, едва это негодование достигнет последней черты и перемахнёт через верхнюю планку?! Тут же таких прыжков в бездну видано было перевидано! Чем ещё можно удивить?!

Что стрясётся, когда ко всем простым, да истомлённым крысам кидают именно такого благополучного и наглого, не по заслугам остролицего крысака?!
А если он хоть в малом, но чего-нибудь вдруг не додаст им, всё дать никто не в состоянии?! Что в таком случае произойдёт?!
Может быть, и в самом деле тогда слишком трудно окажется устоять, да и не кинуться во всеобщую свару?! Просто так, потом даже неважно на кого?! Возможно ли такое?!
Приходится признать - да, в принципе возможно. Лишь бы не противоречило второму началу термодинамики. Главное в политтехнологии, как отрасли синергетики - Аттрактор, Триггер, искра обрушения. Без неё нигде и ничего не слепишь. Да и с места не стронешь. Тем более не столкнёшь под откос и самую малую лавину.
Видимо авторы эксперимента подгадали абсолютно точно. Может быть, это она, та искра как раз и налетает сейчас. Вот уже и вспыхнула. Словно из факела выпала, проносясь по давно придуманной гитлеровцами пылающей эстафете с Олимпа. Однако реально этого никто пока не видел и не чувствовал. Потому что новые правители мира ещё только собираются спуститься вниз, сойдя со своих созвездий, как со стапелей.
На чём-то таком кто-то и построил весь расчёт, додумывал новый расклад следователь Шахов. Фигурой безупречно правильного крысовина с факелом-подпаливателем грядущего взрыва в руках как раз и столкнуть лавину в наиболее неправильно крысятничающем правящем сообществе. Тогда уж не одна фишка упадёт. В таком случае повалятся все. Эффект домино срабатывает безотказно, откуда его ни запускай. Цепная же реакция всегда приводит к взрыву. Это понятно стало Шахову и без новых фактов.

Всё зависело лишь от качества затравки предстоящего спонтанного обрушения, то есть, мощности запальной искры, Аттрактора. Соответственно – динамического уровня силы сорвавшейся психической лавины. Насколько она всех захватит и дальше понесёт. Дотянется ли до степени психической пандемии, к примеру, масштаба все-юродивой «пляски Святого Витта» и «Похвалы глупости», которые поставили на уши всю средневековую Европу и в итоге включили эпоху Возрождения. Даже такая формально забойная фишечка, как полномочный эмиссар Кремля, всё-таки может оказаться не совсем тою, какую ждали и на которую явно рассчитывали вдохновители и организаторы намеченного социально-тектонического разлома. И тогда новой пляски эксгумированных божеств не состоится. Соответственно новое не сойдёт с небес.


Всё-таки и тут что-то не то. Шахова многое и довольно сильно настораживало во всей этой цельнотянутой бутафории глобально-провинциальных страстей. Он рассчитывал ещё внимательнее разобраться в прибывающей персоне грата, докопаться до сути, кого этот конкретный субъект из себя реально представляет. Понятно, что ничтожество, но какое именно?! В первом приближении он выглядит намного хуже телевизионных провокаторов исторических ретроспектив, а на самом деле голимых шутов, Млечина, Кургиняна и Сванидзе, десятилетиями свихивающих страну в интересах чужеземных инопланетян. Где они, а где настоящая страна и её история?! Полное не то, если очень и очень мягко выразиться. Так и с прибывающем на Ближнюю эмиссаром действующей власти - ни масштаба, ни калибра, ни ума. Лишь апломб и беспредельная, фирменная наглость нежити, изо всех сил хватающейся за власть над ещё реальной жизнью страны. Какой уж тут может быть триггер или аттрактор?! Какая эпоха Возрождения?!

Если же это всё так, а это именно так, рассуждал далее Шахов, то в таком случае кто-то из неземного боулинга сейчас всего лишь катнул первый шар, разумеется, пробный. И смотрит жадными раскосыми очами, чего дальше-то получится. Кегли по первому разу наверняка устоят. Тогда останется ждать основного, ударного Колобка. Но когда и откуда, чьей и как именно недрожащей рукой его метнут?! Опять же - кто он в таком случае получится, новый мессия, каким из себя?! Каким узлом, какой степени примитивности и убогости на этот раз попытаются связать людей по рукам и ногам?! Существует ли в принципе предел деградации земной власти?! Отечественная непрерывно демонстрирует, что нет, не существует. И вряд ли где-то может быть по другому.

На очередном промежуточном финише Шахову снова приходилось неохотно признать, что хотя кое-что им и просматривалось, но по сути своего дела он до сих пор не так уж далеко продвинулся. Во всяком случае, никого за жабры так и не взял и неизвестно сколько раз пытаться будет. Хватать руками пустоту. Ничего в действительности опять не прояснилось, в результате ситуация зависла в ещё большей безнадёге. Хотя пока и неясно как, но действовать оставалось незамедлительно, потому что рвануть здешний коллайдер мог или никогда или совсем-совсем скоро, на неделе или раньше. Думалось об оптимистичном сценарии, конечно, только о неделе.

Хотя может и завтрашним утром. Не исключено, что и прямо этим вечером. Тогда неприметный обратный отсчёт быстро и аккуратно доскачет до последнего репера. Потом свернётся в ноль, как в кулёчек, словно и не было ничего и никого, нигде и никогда. Как и самого отсчёта. Останется лишь нынешний вездесущий счетовод в тонированной полусфере и за штурвалом разящего гиперзвука. Кхе-кхе!..

 
Изображение авторское


Глава 33. Пришельцы выползают в полночь

Через лёгкое затемнение - продолжение действа. Всё более неистового. В чём-то даже отовсюду прущего и потому с нескрываемым волнением ожидаемого.

Вот она - кульминация. Грянула всё же, треснула, гадина, бабахнула. А может тихой сапой припёрлась-таки, приволоклась и подтянулась. Да-да, та самая - запавшая на элитный, минус пять звёздочек, бомжатник, притом с напором поистине колоссальнейшим. Замечательный спиногрыз, он же короед несусветный, он же теперь просто мужичок с ноготок, Малюта Скуратов в отрочестве, восседал как на нарах в своём аэробусном флагманском гробике. Словно в ножички играл сам с собою. Само будущее не сводило с тупо переговаривающихся бомжиков пронзительно гипнотических глаз отрока оторвавшегося во вселенную.

Свою таинственную крупнокалиберную соску маленький космический демон теперь просто загрызал, яростно и безостановочно. Наверно, и ствол давно откусил, и приклад. Казалось, что он почти решился отпереть и выпустить сюда из параллельного мира всю свою подручную свору. Свару замутить здесь по высшему разряду. Слабохарактерные бомжики сильно отшатнулись, увидев ещё и сукровицу на полудетских губах. Стекала эта жидкость оттудова довольно-таки отчётливо и весьма-весьма для них убедительно. Как после этого продолжать любить детей, а хоть бы каких?!

Вдобавок полное отсутствие от него запаха. Словно был он на самом деле голографией или путаной на передержке. Принципиально вонючих, но нравственных бомжиков как раз это-то и убивало больше всего. Больше, чем отсутствие татуировок. Словно обделанный с головы до ног и стремительно взрослеющий щенок никак не пах и не вонял. Поэтому сомнений в его антигуманных намерениях и особенно в его происхождении ни у кого не оставалось. Не наш, конечно, совсем не наш товарищ. Свои обязательно хотя бы чуть-чуть, но припахивают, порой и в открытую смердят. То есть, по-человечески себя ведут. Поэтому требовалось что-то срочно предпринимать. Но что, как не просто «караул» вопить?! Ничего другого не оставалось, разве что самим его пометить.
После совершенно душераздирающего, как у зайчика в пасти волка, жорикиного вопля очнулась от своей суперкоматозной дрёмы бомжомамка, ближняя наперсница кузькиной матери, её фрейлина, а по совместительству камышовая наместница, леди Кры. Она, ворча, пожевала хлеб и сунула родненькому ушастику жавку за щёчку. Инопланетянчик несколько приутих и притух. Тогда она объяснила, доступно и сердито:
- Оголодал. Чего выпялились?! Он завсегда звереет, когда жрать ухочивает.

На что сыщик Осклизкин тут же заявил чеканно и сузив глаза при этом:
- Так накорми, дура. Не то и мы озвереем! Такие побудки устраивать через каждый час! С ума сошла?! Кое-кто может и описюнеть от всех ваших звуков. Давненько к этому идёт. Что тогда будешь делать?
- От такого дурака слышу. - Парировала было кузькомамкина соперница и сразу смолкла, натолкнувшись на напряжённый и стальной сыщичий взгляд. А Жорик, он же в просторечии Джуниор, неуверенно добавил:
- Всё-таки хорошо его накорми, в смысле, как следует. Будь добра, не пожалей хавчика. Нам ведь тоже ещё пожить не помешало бы. Пусть нахавается твой заинька, твой козлёночек или кто он там ещё – но только от пуза. Можем и приплатить, если что. Кровь сдать даже.
- Чёрт возьми! Нам бы так кушать! Ты прикинь! Нет, орлы, кровь сдавать не будем! – Тут шибко музыкальный Норкин опять запел: - И врагу никогда не добиться, чтобы высосать всю нашу кровь!


Снова заструилось, фактически зажурчало время, известное своим недержанием. Однако вполне возможно, что и не время то было, мало ли у кого ещё дизурия. Инопланетянский слёток по-прежнему выглядел немного разочарованным нисколько не меняющимися условиями проживания в местном хостеле. В то же время и слегка успокоенным по причине насыщения. Трапеза она и в Метагалактике трапеза, даже где-нибудь на Большом Магеллановом Облаке. Поэтому, отлично покушав, идентификацией всё более плотно окружающей его земной среды межгалактический рейнджер занимался не столь интенсивно, в основном вприглядку. Часть крови, если она у него имелась, как здесь и положено, временно ушла по направлению к желудку. Опять же – если он таки был у него. Не сильно клокотала и остальная кровь, будто пиявками подвыпитая.

Пространство вокруг звёздного засланца дрожало и переливалось, будто мираж. Немногие жертвы тоже периодически бегали переливаться. Спать-то они всё равно не спали, даже не собирались, к разочарованию большинства метагалактических зрителей. Даже ссыщик Осклизкин, спокойно, почти не выдавая своей неизменно саркастической усмешки, тоже пробрался в дальний и непрерывно зловещий угол полуподвала и как все остальные смертные видимо слегка пи-пи напрудил. Впрочем, может и не слегка, место же вполне сакральное! Именно здесь давеча разверзался огненный тоннель и отчаянно гремел дико людоедский шторм. На плацдарме инобытия постоянно копошились и копились силы потустороннего врага для решающего удара по человечеству, упрямо не желающему описюневать, как тому супостату всегда хотелось.

Затем бывший следователь деловито порылся в куче осыпавшейся штукатурки и другого неубранного строительного мусора, с понтом чего-то по делу он там ищет. Фредди и Жорик, поражаясь незаурядной мужественности бравого следопыта, но сами похолодев, наблюдали за его дальнейшими похождениями. Однако тот, как ни странно, всё же не потерялся и уцелел. В параллельное измерение не всосало. Вернулся невредимым. Ещё и принёс железные прутья от арматуры, будто бы для самообороны, а на самом деле кто знает.
Даже Вий его там не укусил. Видимо, набил себе дедушка оскомину на дупло. Полумёртвая панночка, ведущая эскортница нечисти, и та не поцарапала, даже засосов на шее не оставила. Зюзьку тем более никто не оторвал. Маленький вурдалачик скосил в эту, а потом в другую сторону свои удлинённые глазищи и понимающе усмехнулся. Даже что-то снисходительно муркнул про себя, а может просто звучно пошевелил, пошлёпал мокрыми дельфиньими губами, мол, ладно, живи пока, урод.
Вот как такого красавца не полюбить всей душой?!

Издалека Норкин, оборвав лебединую песнь, с дрожаще заячьей смелостью пригрозил звёздному мальчонке, но не исключено, что даже и девчонке:
- Не хватит ли, козёл?! Надоел ведь! Пикнешь снова - изнасилую!
- Пи-пи-пи-пи! - Слишком обрадовался малыш, а поэтому всё же малышка.

Тогда Жорик,  опять же как зайчик, а возможно и козлёночек, недавний братец Иванушка, невероятно грамотный толстолобик из камышей, тоненько и громко, почти в голос, словно на фильме ужасов, свистящим фальцетом прошептал:
- Как мы сразу не поняли, что он людоед! И у моей жены глаза такими же были!
- Слушайте, бичи, может это нам просто всё снится, а?! Давайте все дружно ущипнёмся?! Если обкакаемся, значит ещё живы.
- Какой там снится?! Просто дикий камышовый кот Боян тебе страшную сказку на ночь рассказывает, - с таким же срывающимся свистом отшепотал ему доцент Фредди. - Про детушек подземелья, да про Кощея Бессмертного с длинной моржовой свечкой, чтоб ты наперёд крепко спал. Очень крепко. Больше никогда не просыпался. Потому что лишь страшные сказки делаются былью, а с хорошими надо спать вечно.

- Почему же она ещё и такая тупая? Я имею в виду, сказка? - Резонно возразил ухмыляющийся сыщик.
Однако Жорик, он же в прошлом Джуниор, никого не слушал, всё твердил своё.
- Бичи! Я прикалываюсь! Короче, таких сказочников даже в ментовке не бывает! Мы точно спим! Живём! Ура! Я по-прежнему люблю детей! Ой, как люблю! Но если попадутся, поубивал бы гадов!

Тогда Осклизкин подошёл к нему и протянул арматурный прут.
- На, держи, пролетарий бытовых отходов и камышей, - успокойся, забирай своё оружие. Вместо булыжника. Когда этот дитёнок сам тебя начнёт любить по-всякому - точно пригодится. Работа будет мелкая, зато шустрая. Положи под руку и ребёночек может быть тебя не тронет. Раньше времени не тискай железку, зря не маши ею, не беси херувима. Ангелы в гневе страшны. Только для самообороны, учти. При условии, если тебе конечно захочется свою сраную жизнь защищать… Чего-о?! Тебе ещё и с маслом?! Подумаешь, ржавая, чистюля какой! Положи тогда арматурину под кровать, или рядом с кроватью. Успеешь подхватить, жить захочешь, сумеешь. Совсем, гляжу, и ты расклеился. Соображалки никакой! До чего вас довело подрастающее поколение! Или как его теперь по-другому назвать?! Поласковее язык не поворачивается.


- Полное ощущение, что над нами здесь проводят опыты! Какие-то фашисты.
- Нет, всё-таки Жорик прав. - Громко заявил и Фредди. – Мы и вправду спим, все до единого. Друг другу только снимся. Особенно днём. Ночью же просыпаемся… и к нам пристаёт вот этот (кивает на аэробус)… или эта. Учит летать по филиалу своей преисподней. Дельтапланить! Он - наш лётный инструктор оттуда, массовик-затейник, хоть улыбочку пришейник. Понятно?! У нас он вовсю отрывается, тащится по любому поводу, как в ночном клубе. В качестве прикола курсантов себе набирает, на очередной поток, словно на курсы сценаристов. Потому столь беззастенчиво и внаглую морочит людям головы. Такой чертёнок важным персонам совсем не страшен, поскольку абсолютно непонятен им. Страшен он только нам, поскольку и мы не совсем живые. Нас именно поэтому состыковали, мы же как никто его понимаем. Или хотим понять, что ещё важнее. Может быть, он неизбежен для каждого, но совсем по другой причине. На самом деле вовсе не летун он, а самый-самый настоящий вахтёр, ещё немного и начнёт пропуск у каждого требовать. Это когда нас совсем обдерут и до точки доведут.
- Опять затянул свою песенку, доцентушка недобитый. – Восхитился Жорик. – Однако, господа, и вправду - почему же сатанёнка подкинули именно к нам?! Нашли крайних?!
- Мы слишком отвязались от обычных людей, чересчур сами по себе живём, мало от кого зависимы и именно этим крайне опасны. Прежде всего, для наших бугров и другой потусторонней нечисти. Мы страшно далеки от остального человечества, от основного поголовья, гонимого на бойню. Как хищники поступают с отбившимися от стада овцами?! То-то. Преобладающим, когда стадо бредёт и те и эти хищники совершенно спокойно управляют им, уверенно погоняют с двух сторон, и бугры и черти. А вот мы как-то так отбились и проскочили непонятно куда, как и зачем. Вы думаете, кого на нас спустили в этой колыбельке, а на самом деле летающей тарелочке?! Нет-нет, не вахтёра на турникете, а на самом деле инфернальную овчарку, действительно, цербера специального назначения. Самого крутого фраера из преисподней. Его по спецнаряду прислали завернуть нас, овечек некогда божьих. Загнать - куда овечек и положено загонять. Назад, в общую массу. Потом, как и остальных – исключительно на живодёрню. Цоб-цобэ-э! Б-е-е-е!

- Пошёл к чёрту, идиот. Все мозги обделал! Как будто мы сейчас не в аду и не на живодёрне! Опять понесло, не остановить! - Попытался остудить доцента переставший ухмыляться сыщик. - Не пугай! Не то забебекаю и первый сдамся. Лучше буграм. Да только, сволочи, в отличие от чертей они в плен не берут. Души тем более не выкупают, ни оптом, ни в розницу. Что им потом с таким товаром делать?! Да цен сейчас таких нет, как при докторе Фаусте.
- К маме хочу. – Как бы в шутку, но что-то не очень, захныкал Жорик. - К маме Клаве. Затрахали меня тут совсем!
- Поздно, Жорик, поздно. - Погладил его по головке доцент Серёгин. - Мамка Клавка тебя же и сдаст назад в овчарню, а то и сразу на живодёрню. Она самая главная людоедка. Знаешь, сыщик, мне казалось, что я всё-таки смог прибиться назад, к людям, неважно каким, даже как будто и после зоны. Однако свобода теперь мне кажется хуже тюрьмы. Действительно ад. Единственно, что хорошо, - здесь разлагаться дальше некуда. Тут даже почвы для этого нет. Микробы не выдерживают столь замечательных условий. Прямо на скале дохнем, как лишайники мумифицируемся на материнской породе, именно, как на Клаве. Ну что ж; будем постепенно превращаться в мощи, когда-нибудь кого-то может и освятят, мы всё равно почти ничего не крали. По-любому ни для кого всё равно нет будущего. Потому что совсем кончилось прошлое. Оно ещё в той почве осталось, в гнилой. Черви его давно впитали, а теперь даже нами брезгуют. Не потому, что они не черви, а оттого, что мы теперь не мы. Сильно невкусные ошмётки людей. Думаю, бомжи в могилах все нетленны, как святые! А что?! Глазки у нас одинаково крест-накрест, да и сами – как позавчера с креста снятые. Только что не мы чудеса творим, а с нами.
- Однако подозрительно ты всё время каркаешь, доцент, всё жути нагоняешь. Не в его ли, как раз интересах?! – Сыщик, ухмыляясь, кивнул на дремлющего звёздного мальчугана. - Чтобы мы с перепугу побыстрее сломались и сдались ему на потребу?! Тогда ты и есть самый настоящий провокатор и состоишь у инопланетян на зарплате. А сейчас видимо и на квартальную премию идёшь.

- Заявляю свой решительный протест! Вы может и невкусные, но меня до сих пор хотят цапнуть за окорочок. Начиная с ментов. Задом чувствую. Хотя в принципе согласен, - заметил Жорик, ковыряясь пальцем в носу, грязном и в болячках. - Не те черви, что мы едим, а те черви, что нас едят, суки.
- Ух ты, и этот бомж грамотный попался. Обалдеть. Какой текст?! Сплошная Сорбонна! Даже святые книжки читал. До чего гладко выдал, козлёнок! - Изумился сыщик и тоже зачесался в носу.
- Да не читал. Загнул, туда же. Слышал я про это. Ангелы в сортире нашептали. Понял?! Или изнутри это у меня имеется. Как допоборудование. – И наконец вытащил из носа живописную козюлю. Стал любоваться и одновременно размышлять, не она ли его всё время поедом изнутри?! То-то всё время думалось – и чего это там всё свербит и свербит?!


- Так говоришь, что мы овцы! Да какие овцы?! Всё давно наоборот. Мы тут поголовно мудреем, притом, не по дням, а по часам?! Я бы сказал скоропостижно. Что-то тут такое и в самом деле происходит, как ты думаешь?! Кто и что конкретно с нами сейчас проделывает?! Ничего не понять! Теперь любой из нас и умник и праведник в одном лице. Потому и в аду. Потому и кипим. Вывариваем последние мозги, освобождаемся. Понемногу начинаем бросаться друг на друга. Приобретаем нормальный человеческий облик. Точнее, возвращаемся в него.
- Ты прав, сыщик, но немного в другом. Он и в самом деле нас конспектирует. Продолжает спокойно проделывать это, о чём ты сказал - главное, для чего к нам заслан. Раскрывает глаза друг на друга. Принуждает увидеть жертву в ближнем своём. Заставляет вцепиться друг другу в глотки. И одновременно ведёт протокол всего этого замечательного мероприятия.

- Так-то оно так, - опять поправил приятеля Осклизкин, - да только теперь он больше именно с тебя тащится. Просто, скотина, млеет. Ты для него, похоже, как скунс для нашего токсикомана Васи, для комэска. Вон – посмотри ещё раз на его славного сыночка! Ушки развесил, глазки выкатил, губки настроил по новому пеленгу, ручонки к тебе тянет. Скоро аплодировать будет, а то и скандировать что-нибудь несложное, но действенное. Шай-бу! Шай-бу! «Фюрер – пробудись!».
- Опять запугиваешь?! Впрочем, фюрер это хорошо. Думаю, потянул бы. Теперь понятно, кто, оказывается, нагнетает страсти заодно с врагом рода человеческого!
- Скоро всех утянет непонятно куда. – Добавил Мухортов со стороны. Впрочем, может быть, это был Толик. В крайнем случае, Колик. -  В верхние слои атмосферы, как минимум. Чтобы потом об землю головой - чмяк! И брызги, брызги… Красота, короче! Мир опять спасать рвётся падла.

Тем временем сыщик Осклизкин совсем нешуточно рассердился:
- Если кто-то и нагнетает атмосферу в подвале, то разве в этом он сравнится с тобой?! А, доцентушка?! Из-за тебя одного не один раз свара начиналась, пока я вовремя не гасил! Ты-то как раз и наводишь тут самый главный шорох! Мутный и в самом деле, потому что нутро у тебя на редкость гнилое. Поэтому этот засланец на тебя так и надеется. Быстрее и надёжнее думает поживиться. Готовая падаль! Вот кто ты. Да-да! Именно-именно на тебя, как свою главную действующую силу он и рассчитывает! Именно потому что ты главный чужеродный элемент и здесь, и повсюду бузотёр. Не вылупливай свои глазенапы! Я устал защищать тебя от справедливого народного гнева.
- Да-да! – У сыщика тут же нашлась новая группа поддержки в лице передовой группы прогрессивного полуподвального сообщества. – Помним-помним, как ты всех тут грозился вывести на чистую воду! Что, разве не так?!
- Точно, вспомнил! А не тебя ли, Фредди, я сегодня видел сегодня днём у входа в ментуру?! – Внезапно возбудился снова умный Норкин и принялся сходу допытываться: - Что ты там докладывал про нас?! Надеюсь, хоть меня-то не в позорном свете выставил господам следакам и прочим дознавателям?!
- А сам что там делал, глазастый ты наш?! – Устало огрызался Фредди. – Объедки ментовские подбирал или сам зарплату ходил получать?!
- Что ты всё вынюхиваешь у нас?! Для чего тебя к нам заслали?! – Не успокаивался и Жорик. – Давай, колись, собака!
- Нашлись благородные, а сами за сигарету или полбанки пива готовы любому псу зад вылизать! - Ухмылялся гордый, хотя и давно подбитый лётчик, он же бомжопапик. Он ещё не определился, на чьей стороне и потому иногда вякал правду.

Бомжомамка, она же леди Кры, и та нашла у себя что можно вставить во вновь начавшуюся травлю доцента, благо женский взгляд никогда не проведёшь и всегда найдётся что.
- Будь ласков, расскажи, что ты всё строчишь, гнида, себе в тетрадочку, когда все спят?! Это ты крыса, а не я! Кому записочки свои относишь?! Говори! Давай, я тебе тоже там что-нибудь начеркаю? Может, и мне что перепадёт?!
- Да вы что, сбесились тут все?! – Искренне удивился доцент. – На кого стрелки переводите?! Окститесь, господа бомжи! Как с цепи посрывались! Лучше посмотрите на того, кто это сам сейчас делает и вас натравливает?! – Все, не сговариваясь, сразу глянули на Осклизкина. - Именно. Бывших сыщиков, то есть, ментов не бывает! Это он, мастер сталкивать людей лбами, а не я всё устроил. Он! Он! Наш местный бог и царь, а также обер-прокурор Святейшего Синода. Он про всех нас кому надо всё и доносит. Точно, кроме него некому!

Высказан был, конечно, совершенно убойный аргумент, отчего все как-то сразу взяли и примолкли, не зная кого тут и в самом деле нужно подозревать. Правда, непонятно в чём. Но надо же! Иначе как жить-то теперь дальше, никого не угробляя, люди мы ещё или где?!


- Как видишь, не от пацана, а из-за тебя все начинали и начинают друг с другом собачиться. Как вот сейчас опять. – Осклизкин понемногу затихал и более миролюбивым тоном начал слегка отыгрывать назад. - Я их всегда едва удерживал от всеобщего побоища, на которое ты так или иначе всех подбиваешь, да и сам нарываешься. Мутный ты какой-то, доцик. Не знаешь, к кому бы ещё клинья подбить, кого бы обделать по полной. Даже на свалке такого не бывало, когда жрать совсем нечего становилось. Вспомни!.. А паренёк сам по себе очень даже ничего выглядит. В принципе, такой же как все! Только немножко необычный! Подумаешь, полётывает иногда, когда не сильно обосрётся. Во сне и наяву. Глазками как-то не так, не по-людски сверкает. А так вполне сойдёт. Хуже детки бывают. Иной раз такой прилетит – хоть сразу врассыпную!

- Ничего себе немножко необычный! – Легко повелся народ на новую-старую тему. - Да это настоящий инопланетянин! Пришелец! Посмотри на него внимательно! Неужели не видишь?! Сколько можно носом тыкать в очевидное?!
- Младенцы, да и любые детки - всегда инопланетяне, они обязательно пришельцы! Ничего тут странного нет. – Примирительным тоном продолжил дальше сыщик, никоим образом не желающий оставаться в глазах сожителей обер-прокурором Святейшего синода. - Разве ты этого раньше не замечал?! Посмотри в глаза любого новорождённого! Поистине истинно космическая пропасть! Колодцы бездны! Окна Овертона. Настоящие чёрные дыры! По-настоящему глубоки и типа непроглядны. С пространственно-временным парадоксом в качества ДОПа. Именно, как у пришельцев. Мы не можем знать, откуда на самом деле прилетел наш птенчик, на каком вепре прискакал на редкость очаровательный маленький принц! Мать с отцом и те не знают! Даже не догадываются, кого на самом деле произвели на свет. Знали бы – на пушечный выстрел оббегали друг друга. В этом смысле - да, он таков и есть. Сам по себе! Пока не становится, как все! Этот процесс длительный, к слову сказать.
- Как-то странно ты его всё время покрываешь. - Тоже сбавил обороты Серегин, приятели явно шли на мировую и переругивались всё больше по привычке. - Наверно и впрямь в одной команде с ним. Слушай, а может они, эти пришельцы, тебя того?.. как-то перевербовали, купили, что ли. За пачку сигарет, например. Хотя нет, тебе хватило бы и того дерьма, что сосёшь.
- Верно. К тому же и заставили продать им военную тайну, как Мальчиша-Плохиша! Ладно-ладно, успокойся, я же тебе сказал – по-настоящему никакой он не инопланетянин. Так, чуть-чуть не такой как все и только! Совсем капельку. Пока полностью не адаптировался среди нас, не очеловечился. Все же дети такие, никогда не ясно, откуда прилетели к нам. Я уже говорил…
Смотри-смотри, а он даже совсем вроде и ничего сейчас. Почти ручная зверушка. Не кусается. Не бьётся, не ломается, а только кувыркается. Нечего постоянно дьяволизировать ребёнка! Симпатичным даже кажется, спокойным, почти тихеньким... Из-за тебя же мы тут и вправду совсем особачились. Признайся, без обид, возьми и признайся! На невинного младенца клыки свои нечищенные точим, вражину из него лепим. В действительности же он такая лапочка. Подумаешь, немножко пришелец. Подумаешь, брезгливо принюхивается к нам, не обязательно сожрать хочет, просто не нравится ему, как мы пахнем. Подумаешь, сопровождает каждое наше движение некрофильской гримаской и какать на нас хочет!.. Какие мелочи! Чего вам стоит - подставьте головки, пусть маленький покакает, жалко, что ли?!



Сыщик помолчал-помолчал и продолжил совсем миролюбивым, почти дружелюбным голосом:
- Хотя кое в чём ты и прав, конечно. Можно и с другого ракурса всмотреться в этого заиньку! Полёживает себе в тарелочке своей летающей, в танчиковом своём дирижаблике, как сосисочка на блюдечке с голубой каёмочкой. Правда, довольно мохнатая сосисочка. Подросла ого-го как. Бр-р-р… Видишь? И я вместе с тобой заговариваться стал?! И у меня крышечка поехала. Так что всё хорошо, дорогой мой бомжик с бывшей научной степенью. Своего ты добился. По крайней мере, со мной. Так что давай укладываться и бай-бай... Всё! Хватит! Я сказал - хватит! Утомил как никогда! Через край этого базара. Заговорил под самую завязку, умник ты наш. Верю, теперь верю, не покупал ты диплом, не покупал! Просто выменял на банку пива. Всем мозги обделал, всем извилины заплёл! Но и с младенчиком в одном полку не служу и не служил. Тем более не воровал его. Зачем он мне сдался?! У меня другие методы, если на то пошло!
- Ага-а! Проговорился!
- Ничего я не проговорился. Просто к слову пришлось! Ещё раз повторяю, мне он и даром не нужен. Его кто-то откуда-то своровал и к нам подкинул, а я теперь отдувайся?!

- Да ты что, дурила!.. Его никто не воровал! Как можно такого?! Ты же сам признавал, что он сам кого хочешь умыкнёт. Глянь быстрее!!! Заметил, как он обрадовался и твоим и моим словам?! Да стоит только свет выключить - тут такой чих-пых начнётся!.. Наша грызня его совсем возбудила. Дьяволёнок человеческий адреналин наверно пятой точкой чует! Словно акула кровь! Впрочем, какая у акулы задница?! А этот зверь прямо сейчас даст нам всем прокакаться, вот увидишь! Давай хоть попрощаемся напоследок, раз помыться не можем. Жорик, ты не спишь?! Эй!.. Э-эй! Товарищ козлёнок, очнись! Последний парад наступает!
- А в ответ тишина-а-а, Это он не вернулся из боя-а… - пропел сыщик, равнодушно отворачиваясь лицом к стенке.

- Скажешь, не так?! Всё песенки поёшь, а тут последний резерв отключается, Жорка засыпает, самый вкусный из нас и после тебя самый гавкучий. Ай-й! Караул! Мы теряем его! Так поодиночке людоедик нас выбивать и станет. Через такой «ап» всех и уделает. Имей в виду, не только меня. Завтра твоя очередь подойдёт. Учти, невкусный ты наш.
- Хочешь, чтоб и Жорик не спал?! – Повернул голову Осклизкин, - И с тобой, как я, твои козюли жевал?! Нет-нет, доцент, ты точно последнее время сильно не в себе. Понимаю, болен, голова и всё такое, в смысле творческое. Штука опасная во всех отношениях. Разве что покушать… иногда.

- Не затыкай мне рот. Хоть напоследок можно высказаться или нет?! Тебе не кажется, что нас сюда и впрямь неспроста заманили. Специально для начала лапшу повесили, всего наобещали. Знаешь, как фашисты загоняли в душегубки? Так же словно бы по-хорошему сначала, рай обещали, угощали. Конфетки давали, супом кормили, в точности как наши деграданты-благодетели. Почему бы не быть такому?! Назови хоть одну причину, по которой такого точно не может быть?! Называй! То-то же. Существует же служба по отлову бродячих кошек и собак, которых на хозяйственное мыло пускают. Сначала прикармливают, а потом и пускают. Вот нас и решили наконец пустить на пользу обществу. Хоть что-то взять. Да-да, ты прав - и из нас мыло делать начнут?! Знаешь, какое из тебя классное мыло получилось бы, сыщик, с антибактериальным этим… убойнее дуста получился бы ты в таком варианте. Я бы это мыло так и назвал - «Особое ментовское». Нет-нет, лучше поизящнее. Например: «По горячим следам», «Следствие показало». Можно сказать проще, скромно и со вкусом: «Полицай». Влёт бы пошло среди покупателей! Кто бы отказался намылить определённое место следователем, судьёй или полицаем, а потом спустить их в канализацию?! Я-то в качестве простого хозяйственного мыльца сошёл бы, того самого, которого и тараканы не боятся… Слушай, я не могу больше так бдеть, пойди, разбуди Жорика. Всё веселей в компании к чёрту проваливаться. Вдруг этот жук успел его сцапать?!? Теперь в виде стирального порошка где-нибудь на углу продаёт?!

Жорик отозвался свистящим шёпотом:
- Здесь я. Не сплю-ю. Так пропадаю. Без мыла. Увы.
- Чего молчал?! Я подумал, что тобой уже штаны стирают. Слышал?! Мыло из тебя и вправду убойное бы получилось. Кожу на пса смывало.
- Тс-с!.. Он теперь и за мной следит. Зря я с вами заговорил. - Испугался Жорик. - Догавкался. Поглядите, да поглядите же! - Вновь запричитал. - Что такое?! Он опять за своё!!! Правду вы сказали - не наш он! Не с Земли!


Немая сцена лишний раз, с почтением, засвидетельствовала исключительную правду сказанного.

Поначалу, откушавши бомжомамкиной жавки, он взял да и притих - пришелец, ордынец несусветный, бывший человеческий младенец. Ныне конкретный инопланетянин, трансформер, похожий одновременно на Ленина и на Гитлера в детстве. Не просто притих, даже почти перестал брезгливо принюхиваться к людишкам, теперь отключенным и замершим в разнообразных позах. Лишь по-девичьи загадочно улыбался - непонятно кому и неизвестно зачем, но недовольный всем.
Потом некоторое время будущий командир летающей тарелки попеременно открывал и закрывал свои уникальные глазики, забавлялся, наверное. Закроет – а за стенкой вроде никого. Никто не палит со всех стволов. Полная немота, сползает со стенок, словно выпущенные кишки привидений.

«Так всё-таки потеряем мы его на этот раз или нет?!» - напряжённейший вопрос, который всё это время так и не снимался с повестки размышлений отчаянно бодрствующей части тараканьей шкатулки, бомжиковой экспериментальной шарашки. Доцент с Жориком, а там, кажется, кто-то новенький проснулся, бдительно посматривали на сыщика, вдруг подаст сигнал – кто же уворует заиньку на этот раз. Всё же интересно.
Перепалка бомжиков, похоже, окончательно вернула пришельца к своей миссии. Глаза его вновь сверкали, словно бы непрерывно меняли координаты прицелов и наводок.
Чем ближе к самому глухому часу ночи становилось, тем ближе к уголку широкого жабье-дельфиньего ротика сдвигалась и билась в конвульсиях инфернальная сосулька. Совсем как папироса у совсем сбрендившего революционного матроса. Тем всё большим хорошистом, а потом даже и отличником, парадоксально начинал выглядеть лучший двоечник подвала и всей остальной вселенной. Вдруг он снова посмотрел на Фредди, потом на Жорика (сыщика почему-то избегал глазами) и улыбнулся, странно, медленно и тянко.

Вот возьмёт и нажмёт себе на курок!.. «Она! Кульминация!» - ахнуло пространство и тут же барышней свалилось в обморок. Как бы даже и зажурчало под себя. Народ сходу очнулся, подскочил, восстал из полумёртвых и придвинул к себе горячо возлюбленные пруты из стальной арматуры. Эх-х, раззудись плечо! Пропадать, так с музыкой!

Но тут опять и опять грянула обезоруживающая тишина-а-а-а… И всякий раз будто понос там какой у неё образовался. Или пацан так над всеми издевался. То натянет вожжи, то отпустит. То к сердцу прижмёт, то к чёрту пошлёт. Народ то сожмёт арматуру в деревенеющих руках, то, успокоившись, засунет под подушку. И так до бесконечности. С ума сойти, да и только! Гестаповцы и китайцы отдыхают ввиду настолько изощрённой пытки.
А тем временем, исподволь происходило кое-что действительно неприятненькое. Однако не все из полуобморочного личного состава полуподвала услышали, как за стенкой вновь отвязался Вий с своей подружкой панночкой. Вполне ещё мёртвою, но уже с надменною, словно у лётчицы люфтваффе, и перекошенной улыбочкой. Как, мгновенно прогнув, напарники зла быстро порвали межмировую - между мёртвыми и живыми - прокладочку в клочья. Как опять вплотную подобрались к последнему кругу живых. Прямо тут, за стенкой. Да так мерзко зашебуршали, что оставшимся внутри него стало ясно – на этот раз точно несдобровать.

Взмыли в воздух юркие гробики непосредственной поддержки вурдалачьей пехоты. Стратегические дельтапланы небытия, великой страны вечной охоты пошли в наступление волнами. Грозовые сполохи, перейдя звуковой барьер, молотили сверху и с боков наотмашь и совсем беззвучно. Как сквозь подушку стреляли. Или сворованную кукурузу на свалке молотили. Канонада, поначалу всё-таки походившая на короедское урчание в животе после каши манной с огурцом, постепенно усиливалась, делая безнадёжными любые попытки вновь выдать её за галлюцинацию. Несусветная пальба почти реально казалась грозна и слишком недвусмысленна в своей очевидности. Поэтому никому не хотелось ни теряться, ни пропадать. Даже на минутку, тем более для интереса. Наоборот, теперь своего заиньку всё общество просто жаждало заново потерять, желательно насовсем.


Пока черти рыли воздух вокруг, над и под, отчётливая артподготовка достигла самого полного регистра и самых нехилых мощей. Казалось, враг вновь заловил житуху, словно дуру в подворотне. Зафиксировал и теперь щекотал небрежно, но настойчиво. Отчего и без того полоумная она ещё более казалась сама не своя. От страха даже не кудахтала, примерев в ожидании.

Свет никто не выключал, дураков нет. Первого раза оказалось ого-го как достаточно. Именно свет, а не жалкие арматуринки под подушками, как-то но останавливал карлу лютую от последнего кульминативного броска. Сонливость у бомжиков словно ветром сдуло, пропала, как и не бывало её. Будто дустом посыпали. Кульминация так закульминировалась, до того вокруг запахло, что, казалось, зажги спичку и весь полуподвал тут же разорвёт, будто был доверху начинён на редкость гремучей смесью. Или словно бы неведомый гигантский птеродактиль по имени Тузик наконец задолбал свою любимую грелку и поимел с того свой наивысший кайф.

Тут вдруг папа-бомж страшно обезскунсился и принялся во сне чересчур крутые отходняки ловить. Заорал на редкость благим матом смертника, пошедшего в последнюю лобовую: «Я - командир-р эскадрильи! Как поняли?! Приём!.. Вперёд! Заходи сбоку. Эрэсами по-олный ковёр… ого-о-онь!». Леди Кры вздрогнула и немедленно посинела от напоследок приснившегося счастья. Хотя на самом деле оно никогда и нигде даже не гавкало. Зато её неподъёмный хомут, якобы дитятко её, словно бы сынок, а на самом деле дико злобная карла с того света, - никакого «ура» не кричал, не сюрчал, никакого огня не открывал. Ни навесного, ни настильного, ни даже прямой наводкой. Даже не двигался с места, людей перестал воровать и почти не изменялся в лице. На этот раз взломать последнюю черту ему оказалось гораздо труднее. Бомжики, хотя и в малом числе, но держали круговую оборону чётко. «Врёшь, не возьмёшь!» - под одеялами молча крутил супостату фиги стойко трепыхающийся батальон четверых.

Великовозрастный спиногрыз, он же лютый межпланетный короед, и бровью не повёл в сторону бомжопапикового совета заходить сбоку. Несподручно это показалось, да и неоткуда так изловчаться. Любой маневр явно ограничивался дурацкой деревяшкой, в которой сидел, да и откровенной теснотой боевого оперативного пространства. Поэтому ограничился орудийным гипнозом в упор, для прямой наводки даже привстав на своём качающемся артиллерийском лептонном агрегате… Какая там внутренняя противоречивость, какая там хотя бы тень хоть каких-то сомнений, участливости к людям, пусть даже насмешливого но сочувствия, которые всё-таки бывали у него ещё совсем недавно?! Стальной шарикоподшипниковый взгляд да волевой президентский оскал. Ничего более. Он побеждал по-настоящему, без всяких поправок в конституцию. Причём, последовательно, по очкам. Чудилось, что совсем чуть-чуть - и вернувшийся по людскую душу надменный ордынец вскинет выпрямленную правую переднюю лапу в римском приветствии и рявкнет «Хайль!». Тогда-то такое повалит отовсюду, такое-е суверенное,  что… шут его знает, чем всё закончится. Возможно опять ничем. Мимо пройдёт, из ниоткуда в никуда просквозит красавчик, раскинув серые крыла, ухом не моргнёт, тем более не обернётся. На другую полночь перенесёт решающую вылазку в земной ад.


После лёгкого затемнения на фоне последней хитовой прокладки появился титр: «ТЫ не поверишь, но на этом месте вполне могла  быть твоя реклама!».
И, взмахнув прелестным, хорошо впитывающим крылышком, исчез. И снова через расфокус - прежняя сцена на той самой ужасной планете, на которой ещё живут, оказывается.


А тут, всё то же. Разрядки всё не наступало. Обратный отсчёт где-то там завис и надоедливо зуммерил как муха в паутине. К сожалению, никто так и не пропал. Даже на пол-шишечки никуда не засунулся. Хотя давно пора. По-прежнему потрескивал до предела ионизированный воздух. Куда-то сыпался-просыпался какой-то дурацкий песок - как в прорву. Хобот у вновь навалившейся бездны подрагивал, трепетал, тужился, а всё равно засосать пока никого не мог. Вокруг что-то быстро стрекотало и пело, будто взбесившийся счётчик радиоактивности скакал и бешено веселился рядом со вновь встающим на дыбы четвёртым энергоблоком. А карла стоял себе и стоял в парящем своём агрегате, как Ленин на броневике или фюрер на ночном факельном параде в Нюрнберге, словно любимый президент на очередной инаугурации среди лошадиного дерьма на кремлёвской брусчатке - и казалось, что весь здешний мир, повизгивая, лежит у его ног. Лизнуть норовит, собакой прикидывается. А потом, если получится, конечно, вцепиться.

В это самое-самое душевно волнительное время, когда казалось совсем немного - и вправду произойдёт абсолютно невероятное и кошмарное событие. В этот самый миг спящая царевна, эта дура Родина взяла да некстати и очнулась, вылезла из обморока, привстала с колен. Хоть и лежала она давным-давно в сильно интересном положении у чьих-то ног, но даже в самый последний миг поцеловать-спасти её было совсем-совсем некуда. Да и некому. Главное, что и незачем. Пролежни наступали отовсюду. Тут-то, в который раз непонятно для чего спасая сильно гангренозную царевну, внезапно вдарили куранты, загремел со стенки во всю мочь славный гимн-спаситель.

Как петух долгожданный ошпаренно он самопровозгласился, выскочив из закипавшей кастрюли. В самом начале шестого сигнала именно он, родимый, и отменил натиск нечисти поганой. И сам спасся. В шесть утра, в начале шестого. Действительно, только теперь страшный карла обломался, иссяк, остановил штурм и снял осаду. Как фараонова мумия он упал навзничь в свой летучий деревянный саркофаг, вернул гиперболоидную сосульку в центральное, сосательное положение. У неё между делом даже ствол заново вырос. Вновь принялся сладко чмокать. Обернулся прежним, милым и славным отечественным дебилёнком, лишний раз описавшимся троечником-черномырдиком. Любимым отпрыском кузькиной мамы Клавы, с ясными пионерскими, козлятскими глазыньками и такими симпатичными, такими, чтобы не завять, оттопыренными лингвистическими ушками.
Жорик, не сдержавшись, победно заорал во всю свою оставшуюся сиплость:
- Ура-а! Наши!

Тут наши тридцатьчетвёрки и вправду подсуетились. Мощной лавой вскочили и помчались на врага. Осада снова была снята. Враг разбит, хотя и временно. Победа, застенчиво алея, вновь показалась за осаждёнными, теребя тесёмки на замызганном сарафане. Ржа, моль и прочая нехорошая шушера, шипя и по-всякому свиристя, быстро-быстро поуползали во всякие щели и дырочки. Приглохли, запарковались на своих бессрочных стоянках до следующего раза. Некоторое время злой цирроз не мог никого тяпнуть и потому перешёл в статус условно безобидного. Порою даже в фоновом, мерцающем режиме.
Вновь спасшийся народ облегчённо вздохнул, попадал в изнеможении на койки и с пережитого испугу сразу отключился обратно в летаргию.

Тут как ни в чём ни бывало встали на крыло краснозвёздные соколы папа-бомж и мама-тоже. Напевая, по очереди слетали на бомбёжку в туалет, который вполне по фэн-шую окопался за входной полуподвальной дверью. Потом командир славной, понемногу опознаваемой эскадрильи ушёл в одиночный рейд по утренним тылам вражеских магазинов, базаров и благословенных мусорных баков. Позарез, как всегда, требовалась материальная основа для наступившего нелёгкого житейского дня. В первую очередь братец-«скунс» и чо пожрать пацану. Но также и прочей манны небесной, может быть даже с огурцом малахольным.

Верная боевая подруга комэска, властелина всех папоротников и хвощей средней, а также южной полосы незабвенного суверенчества, изящно матерясь и грациозно икая, взялась стирать мужнины и сынулькины портки. Вновь сморкалась и задыхалась  от родимого, почти мамы-клавиного запаха из полного тазика, из которого намедни почти доели борщ. Он и теперь служил боевой слезоточивой шашкой, предохраняющей от врага все окрестности, ближние и не очень. С недалёкой стенки, не выдержав, принялась понемногу отваливаться штукатурка.

Всё-таки заснувшему доценту Фредди прибежал сниться откровенно дельтапланий сон про то, как прилетевший на Землю поохотиться страшный межзвёздный хищник, он же карла-черномырдик с босым, острым и жутким лицом - схватил его и понёс. Над горами, над лесами, над бессонницею вёрст, под золотой капелью звёзд. Нёс-нёс, сюрчал-сюрчал, свиристел-свиристел, все сгустившиеся над планетой грозовые тучи просквозил, прикинувшись безобидной особенностью национальной охоты.


Снизу долго стреляли вслед, но и на этот раз обошлось. Мама Клава по-прежнему хранила несчастного бомжика, даже в когтях не сдававшегося. Принёс непостижимый хищник добычу в своё кощеево черномырдиково гнёздышко на неприступной, самой суверенной вершине, на самой пупочке Вертикали, упиравшейся в небо - под наиболее главной и правильной звёздочкой в изголовье всех времён. Только тогда межзвёздный охотник разжал когти и выпустил жертву. Разрешил перед обедом пока попрыгать среди костей вместе с юными проголодавшимися птеродактилями и прочими девчоночками-дельпланочками, такими же остромордыми, смышлёными, когтистыми и такими же поэтому перспективными. Сплошь позаканчивавшими академии госслужбы. С красными дипломами, кто бы сомневался.

Фредди поднял голову и увидел, как страшила черномырдиковая на самом краю астрального гнезда сложил свои неохватные дельтапланьи крылья и по-кошачьи умывается складками на предплечьях. Потом остановился, посмотрел бомжику прямо в глаза и сказал спокойно, без угроз и бесконечно удовлетворённо, с интонацией, совершенно как у сыщика Осклизкина:

- Ну что, идиот?! Мы всё же прилетели. Вернее, это я прилетел тебя. Сколько раз учить, как этот «ап» делается?! Так что пеняй теперь на себя. Если у тебя останется чем пенять.
И ухмыльнулся. Фредди сразу заподозрил, что у птеродактилей именно так лыбятся их только что позабавившиеся птеродактильские злыдни. Маньяки поднебесных впадин во вселенную. А потом сбоку и немного сзади набежал расфокус. И соответственно затемнение отовсюду. Словно из засады нечаянно выпало.


Реклама индукторных прокладок револьверного действия для накопителей индивидуального форс-мажора... тьфу!.. дальше не разобрать. Лишь вновь промелькнул гнусный слоган «ТЫ не поверишь». Впрочем, верить или не верить теперь смысла не оставалось - абонентские сети большинства звёздных систем поотключались. Завтра, в ожидании следующего репортажа, может быть, снова появятся в сети. Когда нечего смотреть, и не такую дрянь включишь.

 
Изображение авторское


Глава 34. Чёрный хлебушек бытия

Как-то Ходжу Насреддина, азиатского умника и всенародного прикольщика земляки припёрли, почему такой мудрец, познавший всё и вся на свете и всему знающий цену, и вдруг гуляет от своей красавицы-жены с какой-то жуткой старухой-крокодилицей. На что этот самый мудрец и ответил соответственно своей репутации: «А вы сами попробуйте каждый день кушать замечательный торт. Не полезет ли обратно?! Не захочется ли кусочка чёрного хлебца?!».
Таков  путь неизбежного совмещения высшего с кузькой! Через западение на живительное переформатирование чёрненьким хлебцем. Притом регулярное. Много ли даже мудрецов нашли и находят в себе силы свернуть с левой дорожки?! Начиная с Аристотеля. В результате полного пренебрежения чёрненьким перформансом - их сразу же начинает тошнить от беленького, от тортов. Впрочем, другая крайность оказывается не менее опасна. Случайный боковик экзистенциального побега от тортов может оказаться основным потоком, мэйнстримом. Да ещё каким?! От него уже не гульнёшь на сторону, как бывало. Чёрный хлебушек в отличие от тортика умеет мозги людям вправлять! Держать за горло мёртвой хваткой. От него, как от торта, уже не оторвёшься. У крокодилиц и без того хватка на редкость мёртвая!


Отсюда и первый ответ на столь мучающий меня вопрос. Почему же такой гений как я, вполне самодостаточный, не только ментально, но чём-то даже и материально, - связался с невероятной чмушкой, с чучундрой, с самой натуральной кузькой?! Пусть даже очень смазливой и юной, пусть и своего рода гением, но кузькиным же гением всё-таки?! Мне что - нормальных красоток мало?! Да такому как я и настоящую леди, да с родословной от самых крутых предков в сущности ничего не стоило бы закадрить.

Действительно, почему же я всё-таки оказался с ней?! В самом деле, тортиков или гербалайфа переел?! Что за бзик ворвался в мою голову?! Всякое во мне и со мною бывало, но такого никогда. Стыдно кому признаться. Хотя, разумеется, кому надо, тот уже и так всё знает. Говорить ничего не надо или даже нечаянно проговариваться. Тем более официально сознаваться. Такие дела никогда не утаишь.
Реально состоявшийся ответ на вопрос - «Б или не Б?! That is the question!» - с самого начала моего знакомства с Алек-Хан и вправду мучавший меня, почти как принца датского Г - пришел в общем-то неожиданно, хотя и вполне закономерно. Во-первых, сам себе на него ответил. Когда мало времени, тут уж не до дружбы, не до нежностей. Только конкретная любовь. Даже с Б. По любому дешевле. Намного. Неизбежная убеждённость по-настоящему занятого, действительно результативного самца. Даже принца датского, будь он поумнее. Непорочная Офелия меня бы давно разорила и вчистую демобилизовала. Даже комиссовала. Морально и конечно материально. Если бы её принц Г. снял с панели или придорожного лопуха, уж наверняка бы остался в живых. Дурацких вопросов черепу бедного Йорика не задавал уж точно.
Поэтому-то Ксюха Алек-Хан, именно как гражданка сильно нетяжелого поведения, для меня оказалась удобнее всех. Она-то конечно полное Ксю, и естественно далеко не леди. Как Офелия сама не утопится. Но тут есть главное - конкретная рентабельность во всех отношениях, притом для обеих сторон, и для  Б и для Г. Лишь такая рентабельность всегда вне конкуренции. Дороже всего, конечно, стоят якобы бесплатные женщины. Любовь за деньги неизменно дешевле и куда результативней. Если иметь в виду финальное подбивание бабок. Денег всегда остаётся больше, когда любовь прошла. Особенно, если её никогда и не было.
Постоянная и очень зыбкая игра на грани фола. Всегда остаётся опасность соскользнуть в бездну. Так что же теперь делать, по примеру святош начать умерщвление плоти, неотделимой от всякого рода хотелок?! Но тогда обязательно рухнет уровень тестостерона и мне как творцу на этот раз с другой стороны придёт конец. То есть, неизбежно умертвится и сам дух. Вот так и остаюсь зажат между персональными Сциллой и Харибдой. Впрочем, как любой другой человек. Кто смог по жизни проскользнуть мимо фундаментальных соблазнов с непременным умерщвлением - только тот чего-то добился. И то чаще всего далеко не факт, что всё же проскользнул и сходящиеся скалы умертвительных вожделений бытия напоследок не оттяпали тебе чего-нибудь самое дорогое.

По жизни и так понятно, чем дальше подружка отстоит от тебя по уровню развития, даже по наследственной природе своей, тем лучше. Птичка может на рыбке и не женится. Но почему-то как раз с рыбкой птичке спокойнее и надёжнее всего. Поскольку чувствует, что лишь в таком союзе всегда целее окажется при любом стечении обстоятельств. По крайней мере, глазик никто не выклюет, полянку твою не займёт, не вытопчет, крошки последней не лишит. Именно поэтому идеально сходятся лишь белый верх и чёрный низ человеческой природы. Гений обязательно должен иметь недалёкую подружку. Для поддержания возможно большей разницы потенциалов. Любой талант просто угаснет без дурочки рядом. Лучше всего с дебильно полуоткрытым ротиком, как у стопроцентной американки, юной крокодилицы, чёрного хлебушка бытия. «Замолчи, дура, я уже всё сказал!». И на сердце сразу легко-легко становится. Такая она ему нужна не только в качестве фона. Но прежде всего как главная подпитка, основная почва. Поддержание возможно большей разницы потенциалов с такой подругой единственно движет человека по жизни. Если рядом никто не поправляет лифчик и волосы, не трещит без умолку и глупо не улыбается - без этого всё останавливается. Белый свет меркнет.

Образованный разврат, вопреки завету Пушкина, должно всегда менять именно на простые пороки. Чем проще, чем примитивнее они - тем лучше. Поскольку только здесь, в самом примитивном пороке, нет никаких тараканов. Им тут просто жрать нечего. Одна молекула ДНК, и та как в вирусе запечатана. Пороки усваиваются безо всяких учителей, когда-то понял Сенека, но конечно слишком поздно. Потому что они - от глубинной природы человеческой. Человеческая планка высока, лишь когда имеет под собой планку низкую. Самую надёжную. Тогда высота наивысшая! Человеку лишь в таком случае имеет смысл дорастать до неё. Когда он отталкивается снизу от порока! И всплывает. Покаяться никогда не поздно будет, а вот согрешить и затем попытаться чего-то на этом основании добиться - можно и опоздать! Что может быть ярче, насыщеннее и запоминаемей живородящего греха?!

В моих отношениях с самой нижней человеческой планкой, как никогда и нигде, должен сработать категорический императив: быть даже не тем, который созидает, а с которого остальные послушно созидают. Свита всегда штампуется непосредственно с короля, как с матрицы. Любое божество люди точно также зеркалят и тем самым выстраивают его в самом законченном виде. Он принципиально антропоморфен, ибо целиком есть исключительно человеческое порождение. Без людей ни одного бога не существует. Плюсу обязателен минус. Только так - точнее, правильнее, надёжнее, короче всего - замыкаться на контур своего стартера и тем существовать!

Так и всякий гений обязательно должен иметь в своей свите дурочку в качестве заводящего аккумулятора бытия. Лучше всего беленькую. И без крышечки. То есть, готовенькую ко всяческому употреблению. Однако, как со знанием дела утверждают мудрые кавказцы, если очень толстую, то можно и чёрненькую. Прежде всего, в качестве точки опоры, а также отталкивания. Как своё зеркало, как свой зеркальный антипод и в то же время главную движущую часть самого себя. О необходимости этого всегда говорили немецкие философы. Друг фюрера, а заодно и ректор Фрайбургского университета Мартин Хайдеггер сделал фундаментальный вывод: юберменшей не бывает без унтерменшей, сверхчеловеков без недочеловеков, белого верха без чёрного низа. Недочеловек всегда правильно сориентирует и направит сверхчеловека. Выстроит ему град небесный на холме.



Сегодняшнее меню унтера с юбером состояло всего из одного блюда, но зато какого: number two. Более энергоёмкое дельце, но его почему-то считают наиболее человечным, даже назвали так – миссионерским. Якобы кто-то кому-то великую миссию сослужил, а то и мессией оказался. То есть, не просто перепихнулся лицом к лицу, а от-миссионерствовал, обратил кого-то в нужный себе образ и подобие. Фактически дружественное поглощение одного симбионта другим. Короче, куда ни к чёрту! Тем не менее, это-то и есть привнесение хоть какого-то смысла в непрерывно пихающуюся и ненасытную сумятицу жизни. Новообращённый лев, перед тем как сожрать обратившего его миссионера, обычно садится на задние лапы, крестится и говорит: «Господи, благослови пищу, которую я сейчас приму!». Так и мы с Ксюхой, закончив очередной сеанс великой миссии на этой планете, пытались выяснить, кто остался львом, а кого уже благословляют. Но как-то так, что вроде бы пока не совсем съедают.

Запахи моя непогрешимая философиня с самого низа, моя идеальная кузечка по определению не переваривала, притом любые. Особенно интимные. Казалось бы, какая женщина не нюхает настороженно своё белье?! В этом смысле они все отпетые инопланетянки. Однако Ксюха всё равно оказывалась всех инопланетянистее! Мне показалось, что никто настолько не помешан на уничтожении любых земных запахов, как она. Можно было подумать даже, что кто-то когда-то основательно достал её именно на этой почве. Поэтому-то у неё теперь такая ненормальная даже для женщины реакция на все без исключения испускающиеся флюиды.

Как всегда предельно подозрительно, настороженно обнюхав, и вправду как истинная леди, Алек-ханиха надевала трусики. Рейнджерша-путанка при исполнении своей великой миссии обращения в свою веру заблудшего земного гения Саввы не доверяла даже своим рецепторам. Настолько это было для неё ответственное дело. И вдруг именно в самый сакральнейший из моментов, прекратив вдумчивое нюханье или вдоволь нанюхавшись самой себя, - она и толкнула невероятную, а на самом деле на редкость краеугольную истину бытия, заткнув за пояс самого Хайдеггера. Он-то наверняка не умел так надевать и снимать трусики! Тем более непрерывно при этом по-собачьи обнюхивать их! Как бы до чего-то глубинного при этом дополнительно додумываться. Или новый след брать. Но если не умел, то что он в таком случае понимал в жизни?! В тайне, где по-настоящему запрятан основной вопрос философии! Б. или не Б.? Какую миссию он на самом деле мог исполнить?! При полном отсутствии нюха.
После чего леди Ксю и погнала свой эксклюзивный троллинг, в принципе, по моим же лекалам. Мой ведь низ – иначе по чьим бы ещё?!


- Люди на самом дне больше люди, чем вы, которые наверху. И уж точно - без нас точно бы не было вас. Просто не состоялись бы, в утробе своей зажатые. Да и не оставались на своём так называемом верху, не ориентируясь – где, что и как. Все вы рано или поздно сползаете, съезжаете. Чаще всего резко падаете к нам, всё туда же - на дно. Потом и гораздо ниже нас. Тут финиши один страшнее другого бывают. Не разорвёт на подлёте, так раздавит внизу. Сожрут такие же бывшие красавчики как вы сами. Просто и тупо разобьётесь об это самое дно. В любом случае, повезёт, если раньше своим ходом на тот свет успеете. А мы тут живём только потому что мы при исполнении. Мы, то есть, те, которые с самого рождения внизу, на дне, в земле, изначально замурованные в ней, и давно тут свои. Мы - тот земной-земляной минус, без которого нет и не может быть вашего заоблачного плюса. Мы, именно мы создаем тот перепад потенциалов существования, который вас движет. Тот минус, на фоне которого заметен и элементарно работает ваш плюс. Разность потенциалов всегда двигала мир. Ради него у вас и появляется сам смысл двигаться дальше. Лишь бы не оставаться пусть даже отчасти похожими на нас, вы двигаетесь вперёд и ввысь.

Только глядя на нас, презренных земляных кузек, мысленно отталкиваясь от нас, вы ощущаете себя собою. В точности, как писал ещё Фридрих Энгельс: «Лишь смотрясь в человека Павла, человек Пётр становится и осознаёт себя человеком». Или в песне Антонова: «Гляжусь в тебя, как в зеркало – до головокруженья!». Вы только тогда можете кичиться собою, когда, вглядываясь в нас, вскруживаете себе головы и поднимаетесь над нашим дном. На самом деле, это мы врастаем в вас, как самая-самая нужная ваша деталь, как центральный чип. Как мозжечок, как фундамент. Выгодно, точнее, правильно выделяем и оттеняем всё ваше несказанное величие. Лишь от благотворного презрения к нам, простым людям, от страха быть похожими на нас - у вас возникают импульсы всемерного отстранения и дальнейшего развития. Просыпаются новые желания как можно круче возвыситься над такими смрадными существами как мы, упиться своим и без того безусловным превосходством. Белый верх потому и белый верх, что при нём всегда остаётся чёрный низ. Иначе, отчего бы можно было понять, что он белый и что он - верх?! Где антитеза, где материнская основа?!


Конечно, теперь она могла говорить что угодно. Потому что выдала Ксюшка всё это, именно успев надеть трусы, нанюхавшись, обдолбавшись ими вдоволь. Может она их посыпала кокаином перед началом сеанса связи?! В любом случае - молодец! Такой текст – закачаешься! Да ещё и некоторая эрудиция! Её бы к нам в лекторши, на политинформацию! Сей контент был выдан аккурат после того как она подвергла меня - ну или я её подверг, уже не пойму - тому самому, что в действительности мужика всегда унижает. Именно в этот предельно зыбучий момент, вероятно именно поэтому расслабившись и душой и телом, я оказался и наиболее уязвим и наиболее впечатлителен. На миг, но это всё-таки было! Так и захотелось от спонтанной нежности непроизвольно промурлыкать ей что-то типа: «Да ты же зайка моя, да ненаглядная!». И прочесть ей вдобавок что-нибудь из вечного. К примеру: «Моя милка переплыла через реку Енисей, У неё в трусы набилось окуней и карасей».
Может быть, своим безошибочным недочеловеческим чутьём совершенно точно определяя мою обнажившуюся впечатлительность, обычно надёжно закованную в латы, она и решила закогтить очередную свою жертву. И этого карасика себе в трусы припрятать. Именно в момент, когда обыкновенная броня моя на секунду сползла, обнажив белое юберменшевское мясцо, истосковавшееся по чёрному хлебцу бытия. Как ему, недочеловеку не цапнуть сверхчеловека, когда тот, пусть на миг, но всё же дал вот такую слабину, что позволил себе телячьи нежности?! О-о, тогда вообще наступает сладчайшее время реванша нижней планки. Попки над головой, пупка над лобными долями. Вот когда она во многом может себе не отказать. Естественно моя кузька сразу себе и позволила это, не отказала. Так и опять же молодец! Потому что, кстати, именно это верхнюю планку и мобилизует больше всего!

Так и что?! Разве великая придорожная леди и на этот раз оказалась не права?! Она даже сформулировала вполне фундаментальную для всех нас вещь. Хорошо, что эта истина прозвучала именно в устах кузьки, а не какого-нибудь там сумрачного германского гения, которого мало кто до сих пор понял. С её же слов прямо сразу и продрало до мозга костей! Потому-то низ всегда и одерживает победу над верхом. Потому насквозь и пробивает его всякий раз при этом. Ибо доступнее и понятнее становится как никто.
Почему зеркало меняет только лево и право, а верх и низ не меняет?! Да потому что это абсолютное табу - трогать верх и низ. Они -  вне самого человечества, это два полюса, держащие его в ежовых рукавицах. Небо и земля. Если их убрать или поколебать - то мира просто не станет!

Нельзя дурочку убирать от гения, потому что тогда исчезнет сама Вселенная. Гений потому и гений, что рядом дурочка, непрерывно поправляющая волосы и лифчик и фигню всякую непрерывно несущая. Он в совокупности и есть такой симбиоз верха и низа. Потому что в него, как клещук, вросла своя персональная дурочка, отрицательная клемма его внутреннего аккумулятора. Материнская масса. Только она при создающемся движущем совместном напряжении в состоянии хоть как-то разогнать толпы лишних тараканов в его голове. Потому что только с такой, как она, никакие тараканы ничего поделать не смогут. Сами сбегут, как цыгане, не к той приставшие погадать.


Я почти сразу отмобилизовался, отбросил телячьи нежности и немедленно согласился с ней. Даже пожал Ксюшке руку, как удачно высказавшемуся оппоненту.
- Даже подумать страшно, чтобы вы делали без нас! -  Сказала на это любимая дочка кузькиной матери по имени Ксюшка, а по должности Алек-Хан и храбро задумалась дальше.
Это вновь прозвучало действительно здорово! Сама истина отглаголилась блондинки неискушёнными устами, очень точно заголило все нужные места. Но отчего не сразу, а с такой оттяжкой хлестанула?! Ну-у, паузы нужны не только в МХАТе.

Ясен пень, почему ни одна дура никогда в одиночестве не остаётся, отчего господь со своим провайдерами именно так промеж нас и положил. Именно потому что она, как всякая кузька, и есть само воплощение сермяжной правды бытия – его истинный, то есть, чёрный, хлебушек. А потому что поэтому против кузьки, как против лома, никогда нет и не бывает приёма! Когда кое-кто кое-кому с трибуны ООН, например, грозит показать кузькину мать -  то это может означать только одно, что большего облома тому уже не будет. Поскольку его просто не существует в природе.

И всё же, и всё же… Вот как это лепечущее, насквозь инстинктивное существо могло настолько внятно выразить то, о чём я, сугубый рационалист, лишь смутно догадывался, предощущал, пытался выразить многие годы и только теперь и лишь с её помощью наконец-то сформулировал для себя?! Значит, мы действительно уже составляем единое целое, и мне теперь без этой кузьки, как без чёрного хлебца уже никуда. Мезальянсы на самом деле движут мир и прогресс. Вот так-то, учись, гений! Учись, Верх у Низа! Браво, Алек-Хан! Браво, леди Ксю!

Ладно. В таком случае, говорю, раз ты такая умная, Оксанка, вот тебе следующая задачка, остеровская. Тест на слабоумие, действительно ли ты такая неотразимая.  «Три людоеда съели пять плаксивых девочек и закусили двумя непослушными мальчиками. Сколько детей досталось каждому людоеду?!».
Алек-Хан минуту молчала, теребя искренне замолчавший чип за ухом и отдувая локон ото лба. Однако ответ по коннекту всё не приходил. Вероятно там, в её диспетчерской, все серверы сходу задымились. Или эта отрицательная клемма аккумулятора окислами покрылась, надо бы подчистить. Но нет - всё в порядке!.. Ни один компьютер не справится с дилеммой, которую спокойно решил бы Буриданов осёл. А также, естественно, моя придорожная леди. Через минуту Ксанка взяла да и выдала от винта лихую импровизацию. А какая она могла быть у непривязанной дворняжки, которая даже сдвиги свои не осознаёт?! У неё же ничего за душой нет, кроме глазок цвета неба и волосёнок цвета льна. Конечно, ещё и поппинса... О-о, это да-а!
Разумеется, она ответила, как и могла ответить только истинная кузька:
«Попробовали бы эти людоеды лучше меня! Ха-ха!.. Я бы ими сама и закусила!». Не в складушки, не в ладушки, поцелуй меня в кирпич! Где-то так и прозвучало. Главное, что неопровержимо.

Отлично! С умишком у шалавки всё в порядке. Для мышки-норушки сойдёт. Замечательно. Твёрдый ноль, с плюсом. Блиц-тест показал - никакой она не компьютер, не программа. Даже не девочка-хорошистка, но самая настоящая, махровая удовлетворительница с соответствующим умственным багажом. А я-то - правда, лишь на секунду - было заподозрил в ней ровню себе и даже инопланетянку. Ведь если она ровня, то вовсе не случайно подо мной оказалась и значит диверсию готовила. Слава богу, не так. Скорее всего - и дурочка она реальная и случайно со мною сошлась. У меня даже от сердца отлегло.
Но внешне я никак не прореагировал. Изобразил из себя бесстрастного английского лорда. Виду даже не подал, как же обрадовался, что есть и настолько дурнее меня.

Не дождавшись от меня ровно никакой реакции, Ксюшка, эта хитромудрая крысочка опять стала дёргать меня за разные ниточки, затеяла привычную песенку про белого бычка: «Разочарован?! Да-да, мы кузьки такие и есть! Что с нас, кузек, взять! Ты зачем кузьку обижаешь?! Это же всё равно, что ребёнка обижать! Или гаишнику к «Оке» придраться!».

Ей при любом раскладе что-то сильно не нравилось в наших разговорах при ясной погоде. Хотя я её вовсе не обижал. Просто не поддавался, успев захлопнуть створки слишком близкого контакта. Поэтому сейчас она просто стала злиться, что не успела тяпнуть как следует. Поэтому вернулась к прежнему способу обработки клиента, к игре в мутные поддавки, к трепотне ни о чём. Всё равно - странно это всё. Не так-то эта кузька всё же и проста. Не исключено, что за нею и вправду кто-то стоит. Она же всё время продолжает вот так делать - искусно навязывать и навязывать мне этот взгляд на неё, как на несмышлёного ребёнка, даже отчаянную дебилку. А ребёнок ли она, в самом-то деле?! Да не я ли сам только что, на секунду поддавшись слабине, оказался перед ней словно такой же ребёнок?! И она меня самого просто откузьковала вдоль и поперёк как последнего лоха. Как и Хайдеггеру с потерянным чутьём не принюхалось бы.

Безусловно, я самоуверенно проигнорировал и этот выпад, бесстрашно сравнивающий меня с самим гаишником. Надо же было предельно твёрдо дать понять всем им, тем, кто может быть действительно стоит за нею, что со мною все их несвежие приёмы и в самом деле не срабатывают. Господа, или кто вы там с летающей тарелки, подкинувшие мне её, - если вы конечно всё-таки есть - пора бы более адекватно приспосабливаться к быстро меняющейся земной обстановке! А как вы думали?! У нас так! Надо изо всех сил меняться, бежать и бежать, чтобы хотя бы оставаться на месте! Если кого-то поймал – ещё ничего не кончено! - ты обречён его ловить снова и снова! И хрен по-настоящему поймаешь! Как быть, если у вас одни и те же приёмчики?! Скукотищ-ща. Зато мы тут действительно великие дела творим. Не то, что вы.

Наверно злодеи мгновенно услышали мои мысли и тут же передали ей на чип за ухом соответствующее распоряжение – немедленно перестроиться, направить в мою сторону другой, отвлекающий информационный поток. Видимо так и произошло, потому что она быстренько сменила тон и тему и теперь занялась моим ликбезом, вновь, пожалуй, довольно познавательным. Как я раньше жил без этой информации, собранной таинственными пришельцами с обочины нашей замечательной жизни?! Впрочем, а вдруг сгодится и она?!



Смысл скачанного для меня контента, как он отложился в моей памяти, таков. Много девочек, то есть, кузек, профессиональных удовлетворительниц, здесь имеют так называемых «мужей». Нет, это не сутенёры. Многие «мужья», вероятно, даже не догадываются, чем же на самом деле занимаются их благоверные. Девочки просто ходят на работу, по графику. Есть обеденные перерывы, выходные и праздничные дни, отпуска, отгулы и т.д. Сами себе устраивают, раз профсоюза ещё нет. Только своих клиентов они для «мужей» кодируют в качестве высокопоставленных дяденек, у которых бедные девочки с обочины якобы работают в непосредственном, то есть, вторичном смысле - моют полы и посуду и вообще прибираются в их особняках. Не за бесплатно конечно. Поскольку такие жёнушки упахиваются на безмерно трудоёмких урановых работах, их верные и любящие «супруги» самоотверженно берут на себя все домашние хлопоты и работы. Тем более, что «мужья» эти, как правило, безработные или перебивающиеся на случайных приработках. Вечером такой муж атакует уже смертельно уставшую подругу жизни, уже не могущую соединить обе ножки вместе. Иногда, ничего не поделаешь, она смиряется, ладно уж, «эта лужа хватит и для мужа». Ещё никогда так не бывало, чтоб не хватало! Ещё одна истина в первой инстанции! Метаморф основного вопроса философии. А другие истины тогда куда подевались?!
Но чаще, разумеется, отговорка универсально женская: «Отстань, устала на работе, голова болит». И ни один мужик даже не задумается – а при чём тут вообще-то голова?!


Кузька Ульянка рассказывала подружке - кузьке Ксюшке - что её, то есть, ульянкин Вадик спокойно стирает жёнины шмотки, затёрханные в процессе её многотрудной трудовой деятельности на богатеньком урановом руднике с обочины кольцевой автострады. Запах чужого пота, а точнее - коктейля из множества потов, ему в нос не шибает, вообще и никак. Вот у кого нюх отшибло напрочь! Может быть, до того кушать хочется, потому и не шибает?! Любая жена в полсекунды унюхала бы измену. Впрочем, кто ж накормит, как не любимая дойная козочка, вернувшаяся с солнечной лужайки, с семенного разнотравья?! Невольно любой нюх отобьёт.

Такая вот обнаружилась по жизни универсальная стиральная машинка системы Вадик. Вспомогательный кузькин агрегат. Не чета моей замысловатой аппаратуре. Полагаю, довольно многие кузьки имеют такие машинки. Многих клиентов они приуготовляют, обрабатывают, хранят, выдерживают именно для такой участи. Быть может так - как сейчас меня?! Видимо, кузькины матери очень чётко обучили своих дочечек как на самом деле следует управляться с этими человеческими мужиками. Отбивать вкус к тортикам. Приучать к настоящему, чёрному хлебушку жизни. Впрочем, это глубоко правильно. Поскольку доказано, что умение вот так накормить мужика делает любую женщину в полтора раза красивее, а её грудь на один размер больше. Про всё остальное уже как-то не думается.

По жизни оно всё у гулящих куда жёстче бывает. Любое порно потускнеет. Некоторые кузьки даже на работу выходят вместе со своими машинками, то есть, женихами или потенциальными мужьями. Жёнушки нарасхват снимаются клиентами, а их вторые половинки смотрят вслед благодарными и как бы ничего не понимающими, по-собачьи понятливыми глазами, уже слегка отмороженными.
Вот тут кое-что непонятно из кузькиного рассказа для меня всё же осталось. У кого когнитивный диссонанс в действительности образуется - у них, собакоглазых но без чутья, или у меня, непонятливого гения с переразвитой чуйкой?!

То ли эти двуногие агрегаты, стиральные машинки системы Вадик до такой степени работать не желают, что сидят на шеях у жён с пониженной социальной ответственностью?!
То ли настолько они сами по себе развратны и циничны, что с большим удовольствием сдают напрокат, до упора эксплуатируют своих подружек жизни, невест и жёнушек?! Альфонсят напропалую. То ли их окончательно замучила собственная жизнь, и они отупели до такой беспросветной, скотской степени, что им даже в принципе ни до какой морали?! Они совсем ничего по жизни не понимают и не понимали никогда, а их нравственные флажки давно попадали?! Это и есть сапиенсы, звучащие гордо?!

Видимо правы наши красно-коричневые партайгеноссе и ужасы первичной капитализации любимого отечества действительно отлились ему такими, что цвет нации наконец выродил своё призвание на обочине у большой дороги, по которой проносятся лишь какие-то там зелёненькие денежки и крутые движки?! Другой национальной судьбы у нас что, уже не будет?! Ах, господа, какой пассаж!

Обдумав это, я всё же переосознал свой диссонанс несколько в другом ключе. Просто эти человекоподобные существа настолько тупорылы сами по себе, по своей исходной природе. Их даже не за что презирать. Мы же не презираем помойных собак и кошек?! С верхней-то или даже средней планки не всегда увидишь - насколько низко может упасть человек! И, не останавливаясь, падать дальше! Потому что дна в этом деле никогда не бывает. Это же предельно просто - настолько опуститься, чтобы уже совсем ничего не соображать. Ни про себя, ни про кого вокруг. До таких, к тому же непрерывно увеличивающихся глубин уже ни один разряд не пробьёт, не достанет ни одна молния. О какой благотворной, движущей разнице потенциалов тут, в беспроглядных сумерках сознания, можно даже заикаться?!
Так что пока тупик. Точнее, цугцванг. Положение, при котором любое движение - только к худшему, к пропасти. Слишком привычное состояние для многих моих соотечественников.



В лаборатории, слава богу, всё оставалось не так. Или - пока не так. Прежде всего с подопытными. В принципе мои питомцы, как и любые другие, обычные бройлеры, должны были бы при оприходовании делиться на три сорта. Высший сорт - забили в расцвете лет. Первый сорт: обработали, убили, чтобы не мучился. Сорт второй - не успели. Выдать я конечно должен был лишь сорт высший.

Чтоб в самом расцвете были голубчики, так сказать, в бройлерном акме. Иначе бы меня просто не поняли мои спонсоры и работодатели.
Чтобы он был получен в наилучшем виде - этот самый высший сорт - 
чтобы можно было оприходовать моих бройлеров в предельном расцвете их возможностей, для этого нужно было,
чтобы стадии их развития получились как можно более полноценными, последовательными,
чтобы в их генезисе ничего не было пропущено, ни одного, даже мельчайшего этапа, тем более слота, мало ли что коннектить придётся.
И чтобы ключевым стадиям, например, такой, как пятая, было уделено самое-самое пристальное внимание.


Пятая стадия сооружения кластера, создания подлинного сверхчеловека называется с первого взгляда очень легко - «Изменение личностной истории». Сейчас все кому не лень меняют истории кому ни попадя. Что и говорить, на первый взгляд более чем внятное дельце, да и понятное. Моим мастерам кластерогенеза тем более, поскольку уж в этом-то деле они профи как никто. Для них яснее ясного, что на самом-то деле это вовсе не так просто – взять да изменить историю личности. Это же означает сменить фактически её саму. А вот этого в реалиях и по-настоящему не понимает и не делает практически никто. Кроме нас.

На нашем счётчике до конца уникальнейшего из процессов – две стадии. Всего-то навсего. А так много ещё предстоит сделать!
«Изменение личностной истории» представляет собой технику мнемонического перепрограммирования человека, то есть, изменения его представлений о собственном прошлом. В процессе её прохождения он не воспринимает себя тем, кем в действительности был совсем недавно - слабым, безвольным и тупым ничтожеством. Он начинает думать и даже ощущать, что оказывается, и всегда-то бывал неким богатырём -  «велик и могуч, колюч и вонюч» - как в эту минуту. Нет-нет, теперь он начинает говорить сам себе, что на самом деле является действительно незаурядной личностью, просто пока что находящейся в незаслуженном подполье, во глубине глыб, в заключении.

Нам, демиургам, создателям, крайне важно сотворить его именно так, чтобы наш питомец сам сделал нужный вывод о беспредельной значимости собственной личности и стал пристрастно, возмущённо вопрошать сам себя, если уж я всегда был таким замечательным и могучим - то доколе мне оставаться никем?! До каких пор можно томить самого себя в настолько незаслуженной тюряге, среди всех этих подлых дебилов?! Не пора ли наконец вырваться наружу, вынырнуть из бездны, взлететь да и взять своих истинных обидчиков за горло. На самом деле добиться этого не так уж и сложно. После чего и начнётся необходимая, коренная трансформация личности.

Имеется в виду крайне эффективное упражнение - «Мой любимый герой - это я!». Представьте, все на Земле им овладели - неудачников в природе больше не существовало бы. А ведь их подавляющее большинство. Почти всё человечество состоит из тех, кому так и не удалось выбиться в люди. Сплошь неудачники, косяками повсюду вьются.
Между тем попасть в «удачники» не так-то и сложно. Если по большому счёту.
Чисто технически столь простое мероприятие всё же приходится осуществлять довольно многообразными и не слишком лёгкими приёмами. В их числе одно из самых эффективных - так называемые аудиальные, а если более общо - аудиовизуальные петли. Известно ведь, что человека, как и кролика, ловят прежде всего за уши. Петля, которая исподволь накидывается на сознание, выдавливает прежнее содержание и плетёт новое. Известно непреложное правило жизни: блюди форму, а содержание подтянется. Только через усвоенную форму удачи куётся удачливый человек. Не формулу, а именно форму.


Аудиовизуальная петля представляет собой короткие, мелодичные, ритмичные слуховые или очень яркие визуальные образы, определённо иллюзорного, но исключительно запечатлевающегося характера. Своеобразный индуцированный мираж. В этих потрясающих, невиданных и неслыханных образах, которые вкрадываются в пациента помимо его воли, воспроизводятся, сплетаются совсем иные идеи, мысли, выражения, мелодии, краски, формы. Формируется совершенно новое внутреннее представление себя, мира, своей личности в мире.
Эти петли, новая мыслеобразная плетёнка очень скоро подменяют собой прежний способ восприятия мира и себя. Они становятся могучими фильтрами восприятия, формируется принципиально новая модель восприятия. И становится реальностью! Всё происходит действительно помимо воли. Форма удачи становится внутренней формой человека. И у него по жизни как бы начинается стремительная и конкретная движуха! Он вроде ухватил бога за бороду. Так творится любое сущее! Аудиовизуальным захватом новым, всепобеждающим сознанием, быстро становящимся явью!

Иногда мы умело вкрапливаем в индуцируемые образы нужной нам формы ключевые слова, которые могут выглядеть, точнее, слышаться, вполне невинно: «Погода на завтра», «Межрегиональное совещание», «Однажды на Ближней даче», «Ребята, давайте жить дружно» или как-нибудь по-другому, любой контент. Часто воздействуем не столько словами, сколько структурами словообразований. К примеру, это своеобразная деривация типа «Глокая куздра штеко будланула бокра и курдячит бокрёнка». Очень осмысленная бессмыслица. Как раз тот боковик, который зачастую и становится системообразующим мэйнстримом. Действует абсолютно безотказно, по своему опыту знаю, как совершенно закурдяченный бокрёнок.

Порою намеренно делаем такие понятные или вовсе непонятные слова или словосочетания совсем неотчётливыми. Тогда происходит трансдеривация. Обрабатываемый разум сам тужится найти бессмыслицу во всём и как-нибудь поздоровее, поорганичнее обессмыслиться в поисках какого-нибудь смысла. Кладёт на это всего себя, без остатка. Что нам и требуется. Иногда звуки некой отдалённой беседы нашим подопечным ассоциируются с жужжанием пчёл. Тем временем его сознание стремительно перегружается непонятным текстом и дезориентируется, вырубается, обваливается и вычищается. Затем формируется его совершенно новая история, внедряются принципиально иные нейро-лингвистические коды поведения. И новая личность фактически готова. Просто за счёт элементарного, но строго целенаправленного изменения сенсорики.


Вот так, через невинный звук и неотчётливую ночную иллюзию мои тигровые кролики, пойманные за ушки и глазки, и входят в реальность совсем иную, чем та, в которой они жили прежде. Притом, не как бы входят, не иллюзорно, но посредством внедрённых в них приёмов зашагивают туда конкретно в данную секунду, реально, зримо. И сходу размещаются в фактически реальном, самим фактом этого вхождения конкретизируемом, ими о-действляемом, сплетаемом ими же самими коконе своего нового мира.
Из всех параллельных вселенных - такая наиболее всамделишная, потому как индекс её продуманной и прочувствованной вымышленности куда выше. Потому что в ней более всего воплощён идеал животворящего людского эскапизма – хронического стремления сбежать от надоевшей действительности, от проблем грубого материального мира первой реальности в мир вожделенных иллюзий и прочих фантазий. В новом, пере-воссозданном мире гораздо реальнее и главное комфортнее, чем в том, первоприродном, жестоком, из которого давно и всегда бегут все кому не лень.

Наряду с аудиальными весьма неплохо показывает себя и формирование так называемых «визуально чувственных цепей», то есть, зримо развёрнутых, приключенческих миражей. В процессе пребывания внутри них у пациентов задействуется их способность к синестезии, то есть, соощущениям и спонтанному порождению вполне правдоподобной сюжетной линии, иной, всё более правдоподобной версии бытия. В ней главные и любимые герои как раз они сами. В конце концов, они ими и становятся - собственными любимыми героями. В своём собственном мире.

Игра всегда становится жизнью. Поэтому любая жизнь всегда начинается с неё. А без неё заканчивается.
Для того, чтоб так всё и продолжалось, важнее всего понимать главное: никому, никогда не стоит смешиваться с толпой, со всеми, у каждого из которых своя игра и свой отдельный мир. Как бы мнимая удача ни манила ринуться туда в надежде поймать её за хвост.
Следует всегда и почти любой ценой выделяться. Тогда жизнь никогда не остановится. Любому миру всегда будет в ком поселиться. Ибо он не для толпы, а для единицы. И удача не про него бывает. Удача всегда между мирами, словно в межклеточном пространстве. Человек родился в свой отдельный мир не потому что ему повезло родиться. Ему просто назначили здесь появиться, чтобы он создал обособленный, никогда не бывавший ранее мир. Ему элементарно забили стрелку на конкретный срок его сотворения. Но дальше, сказали, уже сам. А человек взял, да и спёкся на старте, сотворив себе вместо жизни в уникальном мире рядовую тюрьму да каторгу.



Ходил к вольеру, то есть, виварию, вниз, к подвалу. Наблюдал за пациентами, или как мы говорим, пациками. На самом деле конечно подопытными, испытуемыми. Словно бы читал и перечитывал коммуникатор неудержимо наваливающейся новой реальности моего собственного мира, с которой пора решительно и до конца управиться, расставить акценты и заодно поставить в уголочке свой авторский знак, чтобы не «позаимствовали» без спроса. Только так и оставалось поступать, легко, не углубляясь, а лишь скользя и срывая гребни попутных и набегающих волн. Как советовал проделывать и некий стоик Луций Анней Сенека: «Смертный, скользи по жизни, но не напирай!». Его ученик император Нерон скользить не пожелал. Заставил отравиться философа, перед этим убив свою мать и беременную жену. Перед смертью Сенека подвёл ему последнюю черту: «Пороки усваиваются и без учителей!». После чего Нерон, будучи тридцати лет от роду, перерезал себе горло со словами: «Какой великий артист погибает!», доказав тем самым жуткую правоту учителя.


Мои пациенты - как те самые котята, пятьдесят рублей ведро. Полтинничек, пока что полтинничек. Копошатся, мои нулики, мои временно ничтожные величинки. Всё ещё микроскопические, при всём их самомнении, при всей отвязанности и как бы свободолюбивой самодостаточности. На что-то продолжают надеяться в соответствии со своим уровнем понимания собственного предназначения. Бедные и несчастные, как и все подопытные на этом свете. Но потом всё-таки произойдёт гетерозис. Их акции взлетят на недосягаемую высоту, правда, далеко не всех. Пока же я всё сделаю для того и так, чтобы все они вызрели до самого предела, изгноились, высвободились до полных нулей, чтоб чище, чтоб примитивней линий и не бывало никогда. Лишь тогда может быть взлетят по назначению.

Только абсолютная, до самого дна уходящая неполноценность, только чёрный-пречёрный хлебушек бытия и является главным условием и мерилом успеха. Я попросту измотаю пацикам их прежнюю, человеческую сущность, вышвырну её прочь. После меня они и Гитлеру будут рады и самому дьяволу. Когда зафиксирую, не когда почувствую - долой интуицию! - а именно когда чётко отформализую этот последний человеческий предел, только тогда подойду и грубо ударю низложенной человеческой сущности под дых. Потом отойду - и вновь врежу. Изо всех сил, лежачую, но добью. Они уже сейчас мечутся, словно запертые крысы. Даже не понимают, что с ними творится и откуда посыплется очередной град немилосердных ударов.
Потерпите, ребятки, это пока что разгон. Стерпится, слипнется. Потом я вас облегчу. Всем и всё разделю, разделаю, а потом обратно как было склею. И посмотрю, не лучше ли стало. Если нет, то всё заново. Пока хватит запчастей.

Поистине так оно и бывает. Реальность, смысл сущего инициируется только ничем не ограниченным вымыслом, беспредельной волей экспериментатора - неважно кого именно - бога или его заместителей на земле вроде меня. Не устаю доказывать столь жуткую свою правоту подопечным исполнителям. Какой всё же великий гений с ними мучается!


 
Изображение авторское


Глава 35. Живи молча

Пятый этап создания сверхчеловека позади.
В моей фирме режим и распорядок, как в легендарном санатории-профилактории ада - Бухенвальде. Войти можно, но только не выйти. И всё время арбайтен-арбайтен, который превыше всего. Речь об информационном режиме и дисциплине, именно железном порядке. Мы своего добьёмся, хотя всевышний уже ворчит: «Ничего себе!». Кому же понравится, когда его обставляют по всем статьям?!

Я тоже ворчу на свою команду, мне кажется, что она по-прежнему далека от идеала настоящей упорядоченности, сколько бы я его ни внушал. Иногда даже уподобляется подопечной бомжиковой шараге, нашим славным экспериментальным пацикам. Это меня по-прежнему сильно расстраивает, хотя и понимаю, с какой человеческой природой приходится иметь дело, а новую ещё не успел сладить.

Лукич по одним слухам по-прежнему стоял на часах своей судьбы, притом лёжа. Мудрый, но сильно поддающий старикан якобы пропил с устатку и без остатка свою хату, которую с трудом купил с моей же помощью. Теперь якшался и вовсе с помойными личностями, по преимуществу вокруг того же Интуриста. С ними даже гулящие девушки брезговали связываться, а это конечно финиш полный. По слухам другим – руководит бандой беспризорных айтишников, занимающихся промышленным шпионажем. По третьим, возглавил у неведомых могущественных конкурентов аналогичный проект, что грозило нам совсем полной катастрофой. А этого совсем не может быть, точнее, по моим прикидкам, не должно.

Я велел своим, если деда всё-таки обнаружат, на работу теперь не гнать. На глаза не показываться, не светиться лишний раз. Установить плотную слежку. Вдруг всё-таки выйдем на покупателя микшера, а соответственно на конкурента. После этого, взвесив все риски, обратился и к дружественным даунам из спонсорских и фирм-крышевиков с аналогичной просьбой установить наблюдение за моим престарелым обалдуем, гением многополосной микшеровки. Допустим, найдут, тогда есть шанс проблему разрулить. Конечно, если случившееся не проделки самих этих «даунов из тауна». Тогда тем более помогут. Только, понятное дело, в другую сторону. Но хотя бы всё прояснится.


Другой мой портативный гений, Курочкин, Петенька - не такой продвинутый, как я, но всё-таки иногда и ничего бывает - вдруг принялся изрекать какие-то совершенные странности, небось, тоже мессию из себя возомнил. Нахватался наших ионизирующих глюков, вдупель за-кластерился, строит из себя ровню мне. И в этой чуткой душе чётко отразились петельки наши транзитом идущие, прямиком из разбуженной преисподней. Вероятно, передоз схватил, как сварщик электрических зайчиков нахватался. Гениалится до рези в глазах! Даже плечистая в поппинсе его невеста Танюха никак не могла на него повлиять, тем более исцелить. А вдруг они вдвоём вот так облучились, теперь мне будут штамповать  сверх-человечков одного за другим?! Кошмар, куда я попал?! Кругом унтеры спонтанно перековываются в юберов! Кем же в таком случае я стану, когда мой же фон меня так подгоняет?! «Туалета не нашёл, а процесс уже пошёл»?!

Остальные исполнительные конструкторы, другие монтажники моего нового мира – по-прежнему, словно чугунные столбы. Точнее, живые истуканы. Пашут, пьют, едят, ничего не видят, сплошные счастливцы. Пока ничего такого про себя не замечают. Зато Петушок, автор будущих «Похождений железного клона», внезапно разъехался сам в себе. Принялся застенчиво высказываться, что с момента работы над Кластером терпеть не может людей. Поэтому за это сам себя начинает ненавидеть. Мол, по сути слишком большой редиской оказался по жизни. Очень несчастной редиской. Вот нету в жизни счастья и всё тут! И не уговаривайте! На ровном месте штормить начинает. Ну, это-то мне знакомо.

Если поставлена задача кого-то разозлить и поставить на место, предполагается обязательно с ним во всём согласиться, особенно когда он говорит о себе плохо, да поддразнить, все его высказывания довести дальше, до упора. Собравшемуся вешаться полезно всегда подавать верёвку, желательно хорошо намыленную. Вот её я ему и предложил. Ясно, что Петька мой немедленно стал злиться и дело от этого сразу пошло на поправку. Надо закрепить.

- Не сердись. Обижаться - удел дворников. А ты кто?! Ты даже метлу только на экране видал! Что же касается твоего счастья или несчастья, то имей в виду, что подлинная, то есть, творческая свобода совершенно исключает нужду в счастье. Зачем тебе эта блохастая божья коровка?! Она ж как раз для дворников. Ты что, мазохист там какой-нибудь?! В этой жизни надо быть искренним и свободным. Как Бунин твёрдо знать, что состояние счастья бывает исключительно в прошлом: «О счастье мы всегда лишь вспоминаем!..». Понял?! Этого счастья - в реальном времени просто нет и быть не может! Артефакт культуры. Бич! Идеальное погоняло. Его придумывают, чтобы дворники не сильно бузили, когда водки мало. Если на самом деле это поймёшь, тогда только что-то у тебя будет получаться. А люди… теперь-то ты, надеюсь, больше понимаешь, какое это… даже я стесняюсь сказать – что.

Петушок Курочкин окончательно успокоился. Я на него всегда так действую, одним голосом, даже вне зависимости от того, что конкретно говорю. Люблю аудиовизуальные петельки накидывать, занятнейшее дельце. Так что шиза шизу неизменно перешибает. Потому как всегда есть чем. Перешизить. Хотя, конечно, смотря какая шиза и смотря какую шизу. Если же такого, как Петька, у меня переманят, переломав индуцированной депрессией, - тогда уж точно песец всему у меня настанет! Поэтому ему особое моё внимание всегда.
Как никогда понимая это, как бы не всерьёз, поставил нужную точку:
- Перестаньте злить меня! И так уже трупы прятать некуда! Да шучу я, шучу. На самом деле мест ещё полно. Что ж вы думаете по ночам делаю?! Рыщу неустанно. Подыскиваю такие места, подготавливаю.


Потом - внезапно!!! – шторм пришёл и по мою душу, видимо, рикошетом от Петьки. Жутко несчастным на какой-то момент почувствовал себя именно я. Аудиовизуальная петля «Ныряй», спровоцированная теми самыми близкородственными петлями, что мы в лаборатории мастерили и с которыми я без индивидуальных средств защиты так безмятежно игрался, возбудилась и опять пришла персонально по мою душу. Попутно завалив Петьку. На дух пришла, по нюху. Неожиданно, в самый неподходящий момент, обвила меня изнутри стальной анакондой, безжалостным питоном: мол, давай и давай, хоть солдатиком, хоть ласточкой, хоть тройным переворотом, прогнувшись. Хоть плашмя. Но ныряй!
Вот вынь - да положь! Именно помимо воли! Прямо сейчас. Между тем высота нырятельной вышки нарастала в гигантской прогрессии. Соразмерно атаке петли, по меньшей мере крутизне глиссады, когда её скорость и без того нарастает поистине бешеными темпами. На мгновенье примерно так и накатило.

Вот что делать?! Еле-еле отбросил внутри себя вновь нападающую ведьму, отовсюду и непрерывно набрасывающую на меня свои арканы. В какой-то момент ещё раз понял - выброс гормонов всегда и в любых условиях вещь на редкость хреновая. Подкосит внезапно и в самый неподходящий момент.

Однако, как ни заклинай, ни отбрасывай её, а всё равно она периодически припиралась со своими петельками, словно курьерский состав. Обвивала, удавливала, последнюю икру из горла выдавливала, отчего становилось предельно ясно: реально нырять всё равно когда-нибудь заставит. Ох, и кузька!.. Ха-ха! Алек-хан, леди Ксю, она же клон Батыя, матёрая лолитка, человекоядная нимфетка с автострады, как блоха собачья, укусила-таки за самую сурепку. Да кого, самого меня?!
Как вспомню, так вздрогну! Вот это-то и была сплошь зашибающая теперь меня самого трансдеривация, референтный поиск внезапно окопавшегося внутри меня зла.

Где-то всё же не уберёгся гений. Да всё потому что противогазы не носим, за свинцовыми стенами легкомысленно не укрываемся, обрабатывая своих заполошно мечущихся пациков на обеих площадках! Не удивительно, что и меня зацепило летящими оттуда, от них, аудиовизуальными щепками и стружками. Как струпьями вместе с Петькой завалило. Чувствую, от этого крыша потихоньку опять начинает юзить, даже отчасти елозить. Вот-вот тоже начну жаловаться на отсутствие в жизни счастья. А под рукой даже антидота нет!.. Впрочем, он ещё толком не придуман. Никто на меня, как я на Петьку, уже не прикрикнет, не вставит мозги на место!.. Самому себе и придётся их вставлять, как всегда.

Разумеется, хорошо всё уметь. Но не дай бог практически всё самому и делать, как вот мне. Никто даже молока не выпишет за столь вредную работу. Даже стаж пенсионный поменьше не сделает! Хотя и не знаю, кому и для чего этот стаж нужен, кроме как для массовой аудиовизуальной обработки пациков в масштабах всей страны. Фактически это главный манок и одновременно крючок на массовой живодёрне власти.


Почему я всегда все стадии обработки сквозь себя пропускаю?! Что за чересчур рефлективное вживание в образ?! Откуда оно у меня, я же не такой как все?! Когда-нибудь точно не выдержу! Уже сейчас дымят почти все сетапы. К счастью, чаще всего пока что во сне. Но бывает и наяву, притом в самые неподходящие время и место, которые другими не бывают. Такое ощущение, что малолетка-гуляшка с Кольцевой неведомым и незримым образом делает из меня совсем уж нелюбимого мною же героя. Продолжает присутствовать во всех делах моей фирмы, исподволь их разрушать, именно таким неистребимо-ползучим способом.
От настолько беззащитного существа и вправду почти невозможно бывает спастись. Тем более, как всякую женщину, победить в споре. Единственная возможность уцелеть – первому заплакать или притвориться мёртвым. От женщин в принципе невозможно выработать действительно надёжный приём обороны. В моём случае, может быть, только посредством предельно хладнокровного анализа поведения себя и своей необыкновенно странной пассии с трассы и всех её трассеров, троллингов в свой адрес можно хоть как-то уберечься. Но, как показала моя практика, зачастую и он по сути не срабатывает.

Слишком много в ней обнаруживалось необычного, если действительно обстоятельно постараться разобраться. Тем самым попытаться вправить самому себе мозги на место. Первое соображение в копилку самоисцеления. Прежде всего, Алек-хан явно не просто так демпинговала на трассе. Столь низкую цену даже не всякая бестолковая и клинически добрая первоходка-малолетка выставит, чтобы оттеснить трудящихся тётенек с их производственных площадей. Демпинг Ксюшки-Оксанки говорил будто бы о полном незнании ею конъюнктуры важнейшего из рынков и о явной недоработке тех, кто стоял за нею и ею же рулил.

Второе: как она на самом деле разговаривала?! Разве у путан бывают такие речи?! У них же глаза натуральных покойниц! И язык вурдалака. Чего стоит сам шестнадцатилетний вид и гонор её?! А легенда – взрослой, разработанной пятиклассницы, но с двумя детьми?! Чушь какая-то! Да ей на самом деле все двадцать шесть, как минимум. Там просто какая-то невероятная пластика. Под мои данные вылепили злодеи идеальную фактуру, подложили, угадали и выставили на мой ежедневный маршрут. Но какое это теперь имеет значение?! Это совершилось. Я подставился, и меня всё-таки оглоушили. Теперь с этим приходится сражаться, отступая далеко внутрь себя, в свои последние бастионы.

Теперь будто полностью управившаяся со мною захватчица стала регулярно приходить и днём и ночью, профессионально обездвиживать и преспокойно вытягивать все соки. Порой внаглую лакать из моей аорты. Тогда я начинал видеть её такой, какая она и есть по существу. Обворожительного зомби, вурдалака и так далее, и тому подобное. Чего только ни скажешь - всё будет про неё. Вполне возможно и ста двадцати шести лет от роду. Кстати, и вправду, неподалеку от того места, где она голосовала, карауля меня, находится кладбище, не оттуда ли восстала?! Частенько они там стоят по обочинам, белеют платьицами и тапочками - те, которые время от времени успокаивают чересчур пугливых клиентов, мол, а чего теперь-то нас бояться, ребята, мы давно смирные. Спокойнее ныряйте, чего уж там, поздно дёргаться-то. Раньше надо было думать.

Вдруг это и впрямь какая-нибудь столетней давности Мата Хари вышла из могилки на прогулку в белых тапочках поразмять залежавшиеся косточки да и поохотиться между делом, заловить дичь покрупнее, да напиться тёплой кровушки. Поёжился при таких своих деривативных фантазиях, но потом всё-таки успокоился. Нет-нет, тапочек не наблюдалось. Точно не было, тем более белых. Это бы я запомнил, люблю белый цвет смерти. Да и слишком она всё же реально юна даже для Маты Хари, воскресни та сейчас. Что я, шестнадцать лет не отличу даже от двадцати, что ли?! Да при любой пластике! На бабах всегда существуют ничем неизгладимые маркеры возраста. Одна шея чего стоит или веки! Надо сделать из них QR или простой штрих-код. Для жизненно важной скорости опознания счастья, неумолимо подступающего или уже прыгнувшего. На лету крестящего свою разинутую пасть: «Господи, благослови пищу, которую я сейчас приму!».


С другой стороны, эту экзистенциальную липучку можно было понять и как паранормальную сублимацию меня самого. Гений не может позволить себе блудить напропалую, как это бывает в обычной элите, да и вообще повсюду. Как можно истекать в навоз?! Ф-фу! Да ещё и настолько неупорядоченно?! Это всегда попытка сбросить дурную кровь и зашкаливший тестостерон и обязательно игра с оборотнями и привидениями. Вот так и при любой моей осечке сразу материализуется, словно из Соляриса возникает она, градообразующее предприятие по имени Оксанка, словно инопланетянка изнутри меня, брезгливо принюхивающаяся ко мне самому, как к жертве. Настойчиво проговаривает мне «ап» профессиональной фокусницы и берёт свой маленький реванш. За самый кончик всего-то и берёт, зато потом вытягивает и наматывает, как жилу. Хорошо, что почти всегда во сне и что реванш тот как будто всё ещё незначителен, однако что будет впереди, никто не знает.
Таким образом, постепенно выявилось крайне удручающее обстоятельство. Влип я по всей видимости серьёзно. Начинаю проявлять себя фактическим «хаос-пилотом» самого себя в качестве прокси своей собственной личности. Пытаясь спастись, всё чаще руководствуюсь эмоциями, слушаю лишь собственную интуицию и доверяю лишь ей одной. Поэтому уже не принадлежу себе. Состояние острого психоза влюблённости, безусловно, чрезвычайно постыдно. Для меня в особенности.

Кому-то в каком-то деле и на отдельном этапе «хаос-пилоты» возможно и помогают. Может быть, кое-кому такой режим иногда бы оказался и сравнительно полезен. Но окончательно начать сваливаться в подобное пике - попросту недопустимо для мыслящей личности. Так недолго полностью привязаться к обстоятельствам. Потом, убегая от них, слепить себе иллюзорную, как можно более комфортную аудиовизуалку и либо повеситься на ней, либо завалиться в неё как в единственную жизнь, как в самую укромную бытийную нишу. В раковину, где заблаговременно припасена бутылка водки и пистолет с двумя полными обоймами. Нет, лучше как в нору, с пулемётами и минными полями по всему периметру последнего спасительного круга. И там уж рефлексировать до полного умопомрачения, чувствуя, что как личность ты уже кончился. И может быть, слава богу.

Не исключено, что разные части меня самого, непредсказуемо разбегающиеся мои альтер-эго как раз это и уделали, за меня и вместо меня всё со мной и сотворив. С ними - а не с настоящим мной - происходили всякие разные приключения, в том числе на Кольцевой и в том призрачном мотеле, похожем на разваленный замок, где ещё принц датский Г мучился, пытаясь понять, - Б или не Б. The question or not the question?!
В общем, за меня доигрались с огнём, в смысле с Б. Доэкспериментировались. До-Б-довались. Использовали мою оболочку по полной форме. Теперь вот расхлёбывай за них. Через них теперь и леди прокси-Ксю, мой личный франкенштейн достаёт. Такого обо мне рассказывает мне же, такой преисподний «question» кажет с подола своего, что хоть сразу в петлю, ту самую. Но я-то знаю, что не таков, что не мог быть там и таким!.. Однако насколько хватит сил удерживать оборону, не отчаиваться в самом себе, уж и не знаю.

Вот чувствую, что пока сплю или в какой-нибудь иной, скажем, в деловой нирване пребываю, эти мои альтер-эго и в самом деле такое, сволочи, вытворяют, что и в реальном сне никому не приснится. Репортажи с того, с ихнего света, их «независимые оценки» меня самого вскоре вытеснят, мои реальные самоощущения. Наверное, и вправду не я это уже в них, а мои всё-таки просунувшиеся сюда зеркальные двойники, мои кластерские оттиски с меня же самого. Спроецировались, оттиснулись с дела моей жизни, отзеркалились, да и пошли вразнос. Теперь вот галдят наперебой вокруг, мол, как ты мог.

Они не я, конечно, но поскольку насмерть присосались к моему делу и перелицевались в него – то, безусловно, несут часть именно меня. Более того, они уворовали лучшую часть моей личности. Тем самым в более истинную её версию преобразовались и теперь вместо меня пытаются перехватить моё же дело. Умыкнуть как можно больше. Как всякая нечисть, которая всегда сбегается на недружественное поглощение любого стоящего дела во вселенной. Подкинутый в меня младенец с Большого Магелланова Облака в принципе своё дело на Земле знает досконально. Не одного меня ухватил за песик. Держит теперь непонятно за какую игрушку. Хорошо, если просто соску.

Теперь укромные части меня самого не просто выпятились и соседятся со мною в прежнем порядке, а меня же, бывшего хозяина, из него выдавливают. Чуждый, враждебный мир уже пытается прорваться в мои глубинные владения, потрафив их сепаратизму. Если это ему удастся, исход решающей битвы, думается, будет предопределён. Мне даже капитулировать не придётся, потому что меня не будет. Сейчас все люди наполовину примерно так оккупированы. Все силы своего внутреннего сопротивления распустили, давно опустив крылышки. И их начинку теперь тасуют, как хотят, все-все кто успел пролезть к ним в души поперёд остальных пришельцев.


Сижу-посиживаю на краешке своего поддуваемого снизу адскими ветрами персонального гнёздышка, дрожу от пронизывающего ещё и сбоку да сверху экзистенциального сквозняка, и чувствую, как мимо меня, как сквозь меня летят неведомые зверушки с моими собственными лицами, в том числе искорёженные параллели моей же богоборческой затеи. Все они - артефакты моего же сознания, отщепы моего же «Я», с антеннами, микрофонами и прочими мандибулами. Не отстают твари ни на микрон, чтобы ни в коем случае не отделяться от оригинала. Пока хозяин ещё за рулём самого себя. Всячески пытаются не отколоться, не оборвать свои дозаправочные шланги и всякие там высасывающие хоботки. Короче, успеть дорваться.

Рано или поздно, конечно, произойдёт и такое. Наверняка успеют. Когда я непременно окажусь пуст, с их подачи  полностью отчаюсь в себе, вот тогда-то они спокойно и выдадут себя за оригинал. Утащат всего меня, со всеми моими идеями и замыслами… но уже без меня конкретного, которого отбросят, как пауки полностью высосанную муху.
Сейчас любые новые идеи, мысли, образы и технологии вот так и вытягиваются, растаскиваются, разворовываются сразу же по обнаружении, мгновенно. Не успел кого или чего родить, как его тут же выпивают и оно уже не твоё. Никогда не уследишь, каким именно иезуитским способом в тебя давно вкрались, обворовали, опустошили и ты сам для себя теперь чужой. Как будто ничего никогда не создавал, не делал и не бывал собою. Как после такого опыта продолжать жить?!
Впрочем, любая тётка с базара скажет – а молча! И будет права.


 
Изображение авторское


Глава 36. Глюки как сны и наяву

Должен признаться, я не всегда был гением. Когда-то был вполне нормальным, как и все перебивался от стипендии до стипендии. Плюс подрабатывал в аварийке горгаза. Напарником в моей смене трудился бывший офицер подводник Фёдор Иванович. Ночью в ожидании вызова мы вместе с водителем полёживали в комнате возле диспетчерской, а Фёдора Ивановича в ночь одолевала тяжёлая агорафобия. Он забирался в подвал, в самое сплетение канализационных и водопроводных труб, размещал на них бушлат и только в условиях, напоминающих сумрачное чрево подводного крейсера был в состоянии немного поспать. На него капал конденсат с труб, шипело давление через прокладки сгонов и задвижек, сочилась отовсюду гниль и ржа, но для бывшего старлея это был уголок воистину обетованный и только там ему получалось покемарить. Фёдор Иванович полностью успокаивался лишь в условиях, напоминающих ему утробу лежащей на дне океана, может быть и потопленной подводной лодки, как нельзя более защищённых и комфортных. Сейчас мне кажется, что тут примешивалось и что-то глубоко национальное, присущее только нашим людям. Видимо состояние беспросветной безнадёги, столь свойственное русскому человеку и давно ставшее буквально архетипом его психики, убаюкивало его словно в животике мамочки. Его всегда настораживали и не давали спать солнце, цветы, улыбки, зелень, пляж, свежий, ароматный ветер не из воздуховодов. Всё это пугало его вплоть до панических атак, тогда он мог сразу после возвращения с вызова поспешно залезть в свои капающие мраком глубины. И только там успокоиться, подлечить психику.

Глядя с высоты своего положения и какого-то количества прожитых лет, я понимаю, что такой архетип затравленности вполне может быть разбужен в любом человеке, даже самом преуспевающем. Не случайно поза «зародыша» во сне свойственна подавляющему большинству граждан, узнавших почём фунт лиха. Когда степень неизбежной задолбанности жизнью переходит определённый порог, непременно появляется чувство загнанности и обречённости. Обрусевают даже иностранцы. И они теперь могут не стесняясь поплакаться в жилетку первому встречному - на судьбу-злодейку, на несправедливость начальства, на чёрную неблагодарность детей и чёрствость подружки жизни. А то и забиться куда-нибудь подальше, в самый глухой угол, в тайгу или к океану. Даже сибирская каторга теперь не кажется такой уж страшной. На фоне подозрительно цветущей и пахнущей жизни.


Вероятно и мой глубинный «архетип подводника» сейчас проснулся и разгулялся во всю мочь. Я дошёл до такой степени, что даже стал жаловаться на жизнь своему куратору Борману, естественно, на заднем сиденье его номенклатурного катафалка. Говорю навскидку, общо и примерно так: мол, заколебали меня с некоторых пор некие человекоядные глюки, причём как сны, так и наяву.  Может и впрямь я такой уж лютый грешник, что на богово дело позарился и это всё - мне и есть наказание за содеиваемое?! Дерзнул на солнце полететь. Потому-то крылышки и полыхнули синим пламенем, аки на диаволе.
Теперь вот сижу, прикидываюсь обгорелым Икаром, исповедуюсь. Смешно сказать – кому. Толстокожему куратору. Носорогу в звании обергруппенфюрера. Впрочем, слушает партайгеноссе чрезвычайно внимательно, поблёскивая недоверчивыми носорожьими глазками. Видимо тоже не один раз побывал на борту затопленной подводной лодки, а может и сейчас там отдыхает.

Обрисовал я в качестве наброска и некую клиническую картинку из будущего учебника про свою историю. Про то, как уж три недели, с самого начала рокового эксперимента мирового значения, ночь через ночь, регулярно является ко мне один и тот же парализующий сон.
Будто бы некий прожорливый монстряка залегает на обочине, и не простой монстр, а самый настоящий чуть ли не Фредди Крюгер с длинными когтями и прочими милыми подробностями. Я же не признаюсь куратору про его прототип из яви, Оксанку, леди Ксю. Далее докладываю, что поджидает меня он, то есть, она, на этой обочине также не просто так, а подозрительно неутомимо, то есть, всегда. Я же, дурень, всякий раз, как заговорённый, останавливаюсь на своей «Мазде» именно возле него. Резко, с размаху, словно вкопанный. Даже когда не хочу, но всё равно глохну именно там и тогда. В любую погоду, даже когда солнышко не греет, не расталдыкивает свои лучи по белу светушку и никак не припахивает весной. А всё равно попадаюсь в лапы к зловещему типу в неотразимом девичьем обличье.

От меня такой галиматьи Борман явно не ожидал и поэтому принялся озадаченно чесать затылок: чёрт возьми, связался с идиотом! Однако приходится продолжать, коли уж начал искать объективный взгляд на свою проблему.
Далее особо не уточняю, берегу нервы старика, а себя от излишних расспросов. Не говорю ему, что при любой попытке выйти во сне из машины эта леди крюгероидная обязательно на меня набрасывается со всеми своими неотразимыми штатными мандибулами. Еле отбиваюсь. Затем будто бы помповик стал с собою возить. Всё никак по-настоящему не завалю чудище своё заморское, внезапно всплывшее. Через ночь, как ни в чём не бывало, она словно кракен опять ждёт меня на обочине моей трассы, а на самом деле непосредственно в центре спасительного круга, который я безуспешно пытаюсь очертить, спасаясь от гробовой панночки с замечательно отмороженными глазами. А она у меня за спиной вырастает.

Столь пугающие подробности шефу может быть и ни к чему. Даже мне о них, только приснившихся, лучше не вспоминать. Единственно, что добавил – не является ли тот чересчур забавный зверёк из моего сна тем самым сублимированным зомби вашего мальчиша-Плохиша, байку про которого вы мне давеча столь настойчиво излагали?! Сейчас вот вынырнет со дна океана приставучий гайдаровский хомозавр, опять возьмёт меня за горло и скажет чрезвычайно сильно и проникновенно: «Эй, козлонавт! А ведь и тебе судьба давала шанс! Что же ты так обделался?!». И, как ему и положено, зловеще ухмыльнётся во всю свою зубную формулу.

Ясно-ясно, можете не объяснять, Мартинович, и сам знаю, что всё на свете толкуется более чем элементарно. Конечно при желании. Так вероятно и со мной сейчас происходит – эффект от непрекращающихся происков конкурентов, а то кого же ещё. Но я жажду отмщения, хотя ещё не знаю кому. Подскажите. Враг окопался внутри меня и ни за что не дремлет, иначе какой же это был бы враг. Допускаю, что и детище нашего кластерогенеза рано или поздно точно так же нападёт на своего создателя, выбрав момент наибольшей моей неравновесности. Тогда точно не отобьюсь. Потребуется федеральная помощь, имейте в виду, в вашем конечно лице. Иначе лаборатория не выплывет.


Поколебавшись, живописую далее. Где бы ни остановился - она всё равно тут как тут. Выныривает сия глубоководная мурена из самого центра моего пока пунктирно охранительного круга. Выныривает и выныривает. Всё никак не навыныривается по мою душу! В результате спастись от чересчур забавного беззащитного зверька оказывается совсем никак. Даже надобность в каких-либо серьёзных оборонительных редутах отпадает сама собой. Получается, сам себя заловил в свою же аудиовизуалку, теперь непрерывно, туда-сюда перелетая из света в тень, изо сна да в наяву, из огня да в полымя, а потом обратно. Уже схватил клинический передоз самоинтоксикации. Конечно, неплохо бы его выразить в баллах, наподобие широко известного показателя кислотности PH (отрицательного логарифма концентрации водородных ионов). Если нейтральное состояние обычно держится в семь-восемь баллов, а предел двенадцать, то сейчас бы я диагностировал себе полнейший ноль, как в концентрированной «царской водке», который растворяет даже золото и платину. Периодически чувствую себя в состоянии полностью рассеять даже самого себя.

Потом через ночь опять во сне останавливаю машину всё в том же чётко обозначенном месте и вступаю в безнадёжный бой непонятно с кем. Когда-нибудь этот неотразимый оборотень, порхающий звёздный мотылёк любви и неги точно доконает меня. Пусть не через три раунда, допустим, через тридцать - но обязательно. В связи с этим напомнил куратору примету - когда человека вдруг охватывает безотчётное содрогание, это наверняка означает, что кто-то прошёл по его будущей могиле. У меня же слишком часто стало возникать такое ощущение, будто монстр, намертво приставший ко мне, давно и дико на ней отплясывает. Даже в соседских могилках подбрасывает.


Мартинович вздрогнул, перестал чесать репу и решил высказаться по существу. Хорошо, что пока в успокоительном, традиционно поучающем тоне. Во всяком случае, не разнос учинил.

- Вы не вы, если бы не закончили каким-нибудь особо чудовищным завихрением. Просто поразительно, насколько мощно и глупо попался наш великий гений Савва Городецкий! Подловили его на сущей мякине, да ещё так серьёзно. Однако оснований для особой тревоги или тем более паники, я думаю, всё равно пока что нет. Просто следует принять происходящее как неизбежный факт и начинать думать, как с этим бороться. И вам и мне. Вам в любом случае перестать закисать, замыкаться исключительно на себя. Всё-таки совсем уж полное одиночество не по плечу даже несомненным талантам, поверьте мне, уж поверьте. Великий математик Гриша Перельман и тот всё-таки с мамой живёт, в магазин ходит, да и с соседями иногда разговаривает. Живое человеческое общение необходимо даже гениям.
Формально им полагается прожить жизнь в смиренном, непритязательном одиночестве, на собственной, альтернативной миру, автономной площадке бытия, не отвлекаясь на всяческие пустяки вроде бытия насущного, жестокого и порой весьма и весьма нелицеприятного. Однако на практике путь самоизоляции ведёт к полному загниванию и отмиранию каких угодно творческих интенций.
Поверьте, я знаю, о чём говорю. В гордом, то есть, беспредельном одиночестве и не такие штуки в состоянии сами по себе материализоваться, наброситься на вас и порвать на куски. Гордыня одиночества страшная штука, потому что сам по себе человек или бог или дьявол! В истории мировой культуры тому масса примеров. Да, впрочем, из них одних она вся и состоит.

Поэтому полагаю, вам остаётся спасаться от излишней своей автономности. Обратитесь к опыту таких же как вы, но только реально состоявшихся творцов и топ-менеджеров! Я хочу сказать, что даже такой сверх-одиночке, как вы, могут неплохо помочь некоторые приёмы из арсенала многих как некогда живших гениев, так и наших вполне незаурядных современников. Тех, кто всё же выжил, борясь прежде всего с самим собой. Вы об этих способах и без того знаете, даже когда-то, как мне помнится, сами с блеском их применяли. Просто всё-таки не до конца и не своевременно мобилизуете собственные очень важные ресурсы.

Кроме необходимости разомкнуться в социум, вам крайне необходима «Chutzpa». Чрезвычайная уверенность в себе, в собственной избранности, даже в принадлежности к избранному народу, хотя его за вами и нет. Если не считать этого суверенного стада. По ту и по эту сторону. Выработайте в себе чувство уверенности в том, что вас всегда обязательно прикроют и непременно протолкнут, когда надо. Даже ощутите, КАК конкретно это всё будет проделано. Чувство защищённости, абсолютной надёжности тыла как никогда важно именно для того, чтобы прорываться вперёд.

Представьте себя, например, евреем. Представителем действительно избранного народа. Правда, до конца неизвестно кем именно избранного, на основании какого именно избирательного права. Но всё равно, поверьте, очень помогает. Я бы сказал - чрезвычайно. Самая лучшая нейропилюля, какую я только знаю. Достоверно известно, что очень многие ею пользуются, разумеется, не афишируя. С нерусской фамилией, лучше европейского типа, всегда проще достичь успеха. Проверено и не один раз! По большому счёту всегда ведь важнее отсылка к Как, а не к Что. Технология, а не идея определяет исход любого дела. А уж нанотехнология выведет и всё остальное. Без этой фишки самоотречения, как и без прессингующего внутреннего бешенства, без умения агрессивно и напористо, но конечно с умом стебаться повсюду и всегда, поперёк и вдоль - нет и не может быть мало-мальски серьёзного успеха. Ни у кого. Повторяю - ни у ко-го!..

Посмотрите хотя бы на того же своего главного конкурента, Ефима Израилевича Нерсиса! Даром, что профессор и что почти олигарх, даром, что почти в отцы вам годится или в старшие братья, а вы посмотрите, как легко у него всё получается?! С каким неизменным блеском. Потому что эту самую лучшую на свете пилюлю успеха принимает каждую минуту своего существования. С полным на то правом. Без воды глотает. И богатенек словно буратинка. Потому и в нашей кремниевой долине, в Сколково, у него репутация одного из самых продвинутых инноваторов. А вот у вас пока маловато реальных успехов. Может, потому что нет такой же постоянно подкрепляющей мотивировки. Действительно надёжного тыла. Варитесь исключительно в собственном соку. Отсюда и все спутывающие вас издержки.


Владимир Мартинович перевёл дух. Он явно порозовел, распалённый собственной умной речью. Видимо продул цистерны, убрал перископ и всплыл на самую свою солнечную поверхность. А тут одна только мёртвая зыбь. Покачивает.
- Всем нам, как воздух, нужны промежуточные успехи. Это помимо всего прочего даёт ещё и харизму. Для людей созидающих, настоящих Кластеров, для воплощённых носителей успеха, это вообще сверхважно. Иначе, что же тогда они в него вложат, если не это - не всепроникающую харизму существа, сущности тотального успеха?! Однако вы не только думаете заоблачно-глобально, но и действуете так же точно, как небожитель, мало считающийся с реальным положением дел, которому по фиг какая-то там реальная, цветущая и пахнущая жизнь. Это требует поистине колоссальных энергетических затрат и не даёт скорого результата, потому что вы всё-таки по природе своей никакой не небожитель, а самый простой человек, хотя и способный, но всё-таки с очень и очень ограниченными энергетическими возможностями. Они в любой момент могут иссякнуть. И тогда, как сейчас, станет ясно, что такое, на что замахнулись, на деле просто не тянете. Во всяком случае, в одиночку. В результате гордыня, а также непомерность энергетического посыла вас уже отчётливо губят. Выдохлись или пока что выдыхаетесь, уже не суть важно.

Какой же в таком случае вывод?! Он таков. Нужно самому научиться действовать локально, но при сохранении глобального подхода. Всё-таки уметь отрабатывать частности, не снисходить до них, а заниматься ими со всей тщательностью и скрупулёзностью. Не требуя вселенского успеха тут же, не сходя с места. Ещё раз повторю: думать глобально, но действовать исключительно локально! Таков вам от меня рецепт выздоровления. И всё у нас ещё будет. В том числе и в стране. «У нас ещё Царь-пушка не стреляла, У нас ещё Царь-колокол не бил!». Помните такое, у Феликса Чуева?! Впрочем, понятно… вне вашей сферы. Значит, тогда просто так запомните! Мы ещё стрельнем, ещё вдарим в набат. Мир обязательно вздрогнет, прочувствовав на своей шкуре то, что мы сотворили. Вот увидите! Настоящую силу русского оружия!


Всё-таки у каждого своя ложка дёгтя на бочку мёда, свои тараканы в голове! Даже у куратора они всегда аплодируют стоя, когда он даёт слабину как самый обыкновенный человек, сваливающийся в поучения. А не как всевеликий и всемогущий поводырь человеческий.

Однако говорил хорошо, глубоко, правильно. Молодец! Поэтому за такую концовочно-кишечную слабость охотно прощаю. Старик, конечно, явно и по-прежнему отдаёт предпочтение славной имперской старине. Это возрастное. Так что пусть. К тому же, сам ведь как-то признавался, что находится в очень приятельских отношениях со многими сильными мира сего. Для пользы своего дела даже олигархам друг, то есть, как бы олигофренд. Я вот - парадоксам друг, а он – олигархам френд. Дружит-дружит с ними, а потом как втулит какую-нибудь муть заскорузло-суверенную…что и на голову не наденешь. Тогда не возрастное это всё. На самом деле невероятно глубоко просчитано. Планетку в таком случае опять тряханёт. Впрочем, так ей и надо, давно заслужила! Видимо и будет регулярно заслуживать, опять же понятно от кого.

- Когда ты прав, суетиться никогда не надо. - Вот так прямо и высказался мне на прощание приставленный ко мне персональный тираннозавр Борман, на этот раз даже в шутку не пожелавший мне здоровья во все дырки и денег во все карманы. Видимо наконец понял, что этого теперь всё равно не будет, даже в шутку. - Всё образуется само собой. Нужно просто оставаться спокойным и как можно более свободным в своих поступках. Вспомните, что сами недавно декларировали для кого-то там из своих?! (Даже такое теперь доносят! Во дела!) А именно: наслаждаться мелочами и не принимать важное и осмысленное близко к сердцу. Для остальных людей это норма повседневного бытия, а для вас это должно быть в качестве редкой, но периодической лечебно-профилактической разгрузки и одновременно бытовой практики, чтобы не слишком отрываться от жизни.

Для прочих землян важней всего их вожделеющее тело, наконец созданное нынешней цивилизацией, этим каганатом крыс и овец. Для вас же в центре всего - ваш томящийся дух, который тоже должен считаться с таким телом и с необходимостью подобного образа его существования, навязанного этой цивилизацией.
Это не пике, не штопор. Не бойтесь. Никуда и никак вы не падаете при этом, ни во что не срываетесь. На самом деле - это просто очень важный и очень для вас нужный ход. Надо извлекать пользу из всего. Сейчас как никогда необходимо выждать, элементарно затаиться. Просто следует во времени пождать, поскольку богу всегда есть что подать. Пода-аст, собака, никуда не денется. Пусть попробует не подать!

Борман перевёл дыхание и посмотрел на меня прямо в упор, причём, не моргая, как Вий:
- О дефиците же чистого, возвышенного своего творчества не горюйте. Какое к чёрту может быть чистое творчество, когда требуется именно грязное, приземлённое как никакое другое, когда всех этих крыс подошло время добивать?! Вновь и вновь подходить и грубо врезать изо всех сил. Чтобы брызги во все стороны. Чтобы небо в алмазах для нас! Так и будет! Мы добьёмся своего! Для того нам и требуется наше Изделие! Ты въехал, какая ответственность лежит на твоих плечах?! А ты тут с девками подзаборными разобраться не можешь! Гений, опомнись! Страна ждёт тебя, изнемогает! Слышишь её набатный зов или даже рёв взыскующий?!

- Владимир Мартинович, я и не знал, что и для вас настолько важен успех нашего предприятия.
- Если совсем уж честно, - вдруг тихо и серьёзно, совсем не по-тираннозаврьи ответил мне Борман, - то и не успех мне нужен и важен. Главное по жизни теперь для меня и моей страны - не преуспеть, а рассчитаться успеть. С преуспевшими! С крысами! -  И почему-то посмотрел куда-то вверх и в сторону. Мол, всё правильно?!

Да, это честность, да, это действительно признание! Не чета моему.
Тут-то меня и пронзило. Так-так, кому же он в таком случае друг, товарищ и брат?! Что-то меня понемногу опять осеняет по голове.
А не с помощью ли таких ледей, как Ксюха Алек-Хан, этот всплывший подводник делает своё чёрное дело?! Насылает их по мою душу, отправляет за нею в погоню, продвигая тем самым свой конкретный гербалайф?! Меня же при этом использует, потребляет, теперь даже и не благословляя? Но только зачем, если я и так на виду и практически полностью в его руках?! Желает получить надо мной окончательный контроль?! Или полный расчёт выдать?!

Остаётся неотвеченным и такой вопрос – до какой степени то дело чёрное и насколько наварист тот гербалайф. Потому что сами-то Борман с Ксюшкой, если они всё же как-то связаны между собой, понятно, ни чёрным своё дело не считают, ни белым. И точно, у них там вовсе не гербалайф! А всё тот же неотвязный глюк, перелетающий из тени в тень, из яви в сон, становясь им, а потом обратно, превращаясь в явь.
Но что тогда?! А вдруг она просто родом из его конторы, скажем в звании старлея?! Нет, маловато. Тогда капитана или майора. Хотя в своём деле она генерал армии или адмирал какого-нибудь призрачного флота.


 
Изображение авторское


Глава 37. Гоночный велосипед с титьками

На стене - священный атрибут власти. Портретный лик нового-старого, неизбывно проницательного и самого лучшего друга всех капиталистических трудящихся, а также всех руководящих империалистических работников и одновременно всех без исключения буржуазных физкультурников.

За стеной - секретарь приёмной, чернобурая молоденькая леди, несколько утомлённая вчерашним обеденным перерывом на столе у шефа. На атласной шкурке приёмной леди млела чересполосица новых смутных вожделений.
У стены - полированный, но небольшой, на семь квадратных метров стол. Уставлен кроме мерцающего монитора, факсами, вертушками и телефонами советских времён. Понты архи-пошлые.
За столом - с утра усталый от непомерных забот, сердитый на весь докучливый земной мир Андрей Валентинович Уткинд, сам, своею собственной персоной.
Он - первый зам мэра, того самого Димки-Конверта, который регулярно заваливал честной народ письмами счастья о своих славных подвигах. Он, если верить картинкам из его майских буклетов, однажды даже брал рейхстаг и тот даже не пискнул при этом. Теперь вот вспомнил и решил поведать людям о былом (хотя сам тогда ещё и не родился).

Димкин первый заместитель в свою очередь прославился тем, что охраняли его как никого, покруче, чем самого губернатора или даже чем якобы победоносного Димку. Хотя Андрей Валентинович сам не только рейхстагов, но и ничего другого на лапу не брал, кроме особо эксклюзивных и доверительных взяток, а все его баснословные доходы от спекуляций землёй и прочей недвижимостью шли в основном через подставных лиц, тем не менее, охраняли его и вправду как падишаха. Всё потому что приходилось трудолюбивому первому заместителю сидеть непосредственно на людском хозяйстве, то есть, и формально - на деньгах, притом больших, временами даже до неприличия больших.
Поэтому на лестничной площадке возле одной из его городских квартир, где он иногда обитал в будние дни, днём и ночью дежурил вневедомственный пост охраны.
Поэтому каждый его особняк также имел своих стражников, которых усиливали передвижными полицейскими нарядами, по графику выставляя их к многочисленным местам обитания неуловимого Уткинда.
Поэтому-то и возле самой мэрии постоянно и повсюду располагались вооружённые кордоны службы безопасности. Кругом расхаживали и сидели в засадах сплошные омоновцы с автоматами. Словно некие оккупанты повсюду и неусыпно берегли своего рейхсляйтера. Ни один террорист-разведчик не просквозит! Гранатку в мерседес или бентли не подкинет.


Утреннее солнышко вовремя засвидетельствовало бесценному народному попечителю своё почтение, правда, пока только в верхнем стеклопакете. Сначала этого казалось вполне достаточно. Однако потом солнышко влезло и в другие оконные проёмы и окончательно стало солнцем. Тогда всё внутри засияло отражённым блеском ближайшей звезды. Её бесцеремонная экспозиция на весь огромный кабинет как-то терпелась хозяином, хотя и с трудом. По его характеру это удивительно. Сам по себе Андрей Валентинович вполне мог быть снисходителен к проказам каких-то там солнечных зайчиков. Но чтобы так беззастенчиво располыхаться на его территории пусть даже и какому-то солнцу?! Однако Уткинд  всё же терпел, так и быть согревался природным теплом. Жалюзи в таком случае закроется попозже, к жаре, когда и сплит-система включится.

Всё-всё у Андрея Валентиновича шло своим чередом, успешно достраивался его третий особняк на элитном проспекте, да и счета в швейцарских и каймановых банках исправно пополнялись. В то же время некая внутренняя неудовлетворённость и даже озабоченность всё-таки сквозили в его микродвижениях, неуловимых вздрагиваниях холёной, но всё-таки не дотягивающей до главной хозяйской породы квадратной физиономии. До главного босса страны непосредственным обликом своим Уткинд никак не доставал, поэтому косил под своего непосредственного регионального пахана. Больше напоминал губернатора, карликового шварценеггера Шурика Холмогорова. Однако была и своя, особенная стать - большие, этнически вывороченные губы, рыхлая морда лица и в то же время необычайно юркая, классически струящаяся походка.

Поскольку самый первый заместитель мэра туземной столицы, фактический серый кардинал краевой власти сейчас не просто хмурился, щурился и вздрагивал, но вдобавок и сопел - то это могло быть свидетельством редкостного форс-мажора. Каким-то происшествием местный небожитель явно оказывался выбит из привычной колеи. Что-то случилось и в самом деле из ряда вон, то есть как раз то, что касалось Андрея Валентиновича лично, конкретно и потому беспокоило его до такой степени сильно, что даже слегка знобило. Отчего и приходилось согреваться под утренним солнышком как простому смертному, что конечно уже из ряда вон.

Заместитель мэра сам по себе бывал очень даже крутенек. Страшно не любил, чтобы его сколько-нибудь долго донимали, хотя бы и изнутри. С такими проблемами он привык справляться быстро и радикально. В этом и состоял феномен или даже секрет его успешной карьеры и личного процветания. Его столь же эффективным приёмом справляться с любыми трудностями было трендовое ноу-хау его касты: плюнуть и начхать. Всем, кто послабее - сходу обломать рога и затоптать. На вопрос равных себе: «Как дела?» - следовал неизменный ответ: «Ничем порадовать не могу. Всё хорошо!». Все остальные подобных вопросов, естественно, не задавали.
В полном соответствии со столь решительным внутренним настроем он, не колеблясь, снял телефонную трубку и, вполне обходясь без чернобурой секретарши, самостоятельно нажал все необходимые кнопочки. Верный признак, что звонит начальству. Не кому-нибудь, а самому губернатору Холмогорову, тому самому карликовому шварценеггеру, восходящей звезде большой отечественной номенклатуры местного разлива.


- Александр Иванович? Приветствую, это я. Сегодня объединённая комиссия департаментов соцжил, коммунхоза, эпиднадзора и госкомимущества принимает объекты. В-вы в курсе, да-да. Мэр с ними. Ягодкин как всегда. У него, вы знаете, бумаги - комар носа… Я что хотел только, Александр Иванович. Дело в том, что этот Д… м-м-м, Декамерон, что ли. Вы же знаете, где сиротининские ребята гужуются, быкуют по всем вертикалям и горизонталям, да-да… он, сам Сиротинин. Неплохой мужик, что вы, я ничего против него. Знаю, как много он для нас сделал. Но, Александр Иванович, я же в том доме, где он, точнее его люди открыли эту непонятную свою ночлежку, этот многозвёздочный бомжатник, а я в нём живу, да!.. нет-нет, в доме, не в бомжатнике. Да-да, именно в доме над ним, так мне всё видно. Здесь именно бомжатник, форменный бомжатник, Александр Иванович, очень даже вонючий бомжатник, почти гадючник. Да. Очень.
Вы не представляете - по квартирам стали лазить! Именно так!!! Дожили! Вы бы посмотрели на те рожи. Где только таких нашли?! Да-да, следует основательно перетрясти контингент, стыдно будет журналистам показать, если что. Особенно если не нашим. А лучше сразу прикрыть непонятную богадельню. Сколько можно пиариться и главное, что непонятно кому и для чего?! Да-да, я говорил, говорил я Бобкину, но тот увёртывается как всегда, считает, что нет данных. Нет-нет, я согласен, идея-то наверное здравая и главное - может быть такие социальные идеи и вправду исключительно нужны и важны, тем более перед выборами, но не на центральной же площади их осуществлять?! Да-да-да. Именно-именно… Я солидарен с вами. Больше того, целиком согласен. Как всегда! Можете заглянуть туда?! Ха-ха, действительно, противогазов-то и нет, разве что эмчээсника Козлова вызвать туда со всей его командой «Вспышка слева - вспышка справа» - ха-ха-ха… Но мы-то с вами мужики тёртые! Нам что с противогазами, что без. Да-да, потом решение примем, хотя, думаю, и так всё ясно. Я подготовил. В пятнадцать, Александр Иванович, в пятнадцать… аиньки?.. Алло?.. Иди к чёрту, каз-зёл! Пи-пикаешь тут!

Уловив гудки отбоя, Андрей Валентинович выпустил пар, позволил себе момент истины. Потом аккуратно положил телефонную трубку на место и откинулся на мягкую спинку стула. Беспокойство приутихло, необычная проблема обнаружила тенденцию к снятию. От этого само по себе становилось хорошо. Забарабанил пальцами, нажал клавишу селектора и сказал абсолютно принципиально и непоколебимо на как всегда нежное и тёплое: «Слушаю, Андрей Валентинович»:
- Кофе!.. И к кофе!
«К кофе» перестало млеть и кинулось готовить напиток да прихорашиваться. Обеденный перерыв, дай бог, и утром мог начаться.



- Лю-уська-а!.. Какие нести?!
Люська по кличке Пирожок, на редкость крутой, точнее, крутобедрый «мерчендайзер». Она же продавщица из стосемнадцатого гастронома, старинная приятельница Жорика,  жуя, с набитым ртом, вышла из подсобки. Она вытерла руки о передник и молча указала на штабель ящиков с картофелем, луком и свеклой-морковью. Их следовало перетаскать из одного внутреннего склада в другой и частично в торговое помещение. Смерила качающихся мужичков оценивающим взглядом. Очередные олухи клюнули на её заманчивое объявление от руки, прямо на дверях: «Приглашаются грузчики для интересной работы». Усмехнулась - мол, ну-ну, интересные вы мои. И ушла дожёвывать законное.

Фредди и Жорик в рваных фартуках носили ящики, били очередную шабашку. Бывший господин сыщик Осклизкин в таких делах обычно не участвовал, он как всегда куда-то удрал. Наверное ностальгировать по окрестностям какой-нибудь ментуры или прокуратуры.
Шабашки ему почему-то были неинтересны. В делах промыслового хищничанья, истинного бомжиного призвания, он неизменно проявлял себя скрытным. Свои настоящие каны никогда никому не выдавал, не показывал, даже доценту, но всегда возвращался - полная сума. Порой просто объеденье вываливал на стол, чуть ли не с чеками. Главное, никогда не жадничал, делился всем, что приносил. Даже почти ничего под подушкой не прятал, кроме сигарет разве что. На такой альтруизм не был способен даже доцент. За это сыщика все уважали и лишних вопросов никогда не задавали. Мало ли кто как горбатится, у кого какой промысел. Это святое и лезть туда - ни-ни. Что у бугров, что у ментопсов, что у людей.

- Эта Люська - моя старая подружка, - между делом, тем самым, интересным, на которое клюнули, Жорик принялся делиться и самым сокровенным. - Не в смысле, что старая, ты понял. Слабость её на передок всей округе известна. С помощью своей писи она ею и крутит на любой манер. Знаешь, как у неё началось это нехилое дело? Она тогда училась в своём калинарном техникуме, ходила с пирожками к бабушке в новый микрорайон через один лесок. Как-то вечерком её там один бомжара вроде нас и прищучил. Это было только раз и немного обидно. Но потом она решила: «Эх, раз, ещё раз, ещё много-много раз!». Одного раза ведь никогда не достаточно. Врут добрые люди.
С тех пор Люська и превратилась в Пирожка. Не знает никакого угомону. Типа вааще. Говорят, даже в Стамбул гоняла, наташить на панель, в смысле наташей шабашку бить, ты понял. Но ничего особенного на тех турецких орехах не на-наташила. У Ахмедов после наших баб обычно с первого же раза бессилие начинается. Поэтому придумывают всякие тупые отмазки на сей счёт. Типа «Одного раза достаточно!». Ага, ну да! На самом деле просто спасаются со всех ног. Теперь назад к Мухосранску прибило волнами бедненький наш Пирожок. Прозябает несчастная, как Ассоль без бизнес-плана. Простой Люськой. Без особых претензий. Однажды даже устраивалась по объявлению: «Зоомагазин примет на работу самку продавца». Но по фактуре не подошла. Да и жужжит много.

- Подружка твоя в том смысле, что и тебя не обижала? - Заинтересовалась живая творческая натура умного бомжика Серёгина.
- Какое ты всё-таки грязное животное, доцент!
- Главное тут в том, кто это сказал, ангел ты наш непорочный. А не ты ли тогда в том лесочке сам и прищучил эту Красную Шапочку из калинарного техникума, выписал профсоюзную путёвку в большую, полную очень интересными приключениями жизнь? Всё остальное, пить-курить-по фене говорить, это она уж сама научилась. Главный-то задел был уже позади. Признавайся, ты отнял у неё тогда заветный пирожок с повидлом?!
- Там была капуста.
- А-а, так ты ещё и пирожки сожрал?! Вот скотина!.. Тогда ладно, квиты.
- В принципе, с загранкой у неё, кажется, сначала по всем правилам всё было. Официально, то есть. Она и вправду клюнула на интересную объяву о наборе посудомойщиц, то ли на Кипр, то ли и вправду в Стамбул. Представляешь, какой действительно интересный облом приключился, когда у неё ни паспорт не отобрали, ни в бордель не продали, а на самом деле загнали в кабак и заставили посуду мыть?! Она же так надеялась! Пришлось выходить на самозанятость. Прикинь, у турок! С претензией на пенсию. Обалдеть. Только русская баба так может.
- Как она только вынесла, такое крушение мечты?! Это же просто невыносимо. По себе знаю.
- Не говори. Так и ты туда вербовался?! Но у тебя же такого интересного места под передничком наверняка не нашлось?! Или таки поделишься с приятелем?!

- Хватит язвить, не то опять получишь... И как же вернулась Красная Шапочка назад? Бежала по дну Чёрного моря, порвав устные договорённости с отдельно взятыми янычарскими клиентами?! Или ихними подразделениями?!
- Да как - села и прилетела назад. Решила, что мыть посуду или что другое она сможет и здесь. Тем более м#дями трясти. Теперь, видишь, и карьеру какую-нито сделала. Старший продавец, понимаешь, нас с тобой наняла!.. На такой же интерес купила, на какой её саму когда-то турки нагрели и сверху и снизу.


Передвигать тяжёлые, грязные ящики нельзя назвать слишком приятным или тем более интересным занятием. Обычная человеческая, то есть, реально тупая и скотская работа. Бодрила только мысль о грядущем воздаянии, пусть и небольшом. Что по-настоящему может взбодрить человека?! Только оно. Везде и всегда трудно свой хлеб добывал человек. Особенно трудно, когда на излёте и когда практически впотьмах. Но и сумерки бытия вовсе не означают с железной необходимостью сумерек души. Даже часто наоборот. Чем сумеречнее жизнь, тем страстнее душа проявляет к ней свой интерес. Последний вздох всегда всё озаряет. Именно в самую глухую закатную пору, бывает, как никогда живо шевелятся глубокие сказочные видения непонятно чего. Безутешные бомжики, словно давно немытые дети, давно живущие в состоянии агонии, давно и искренне не знают - явь ли нескончаемая от них не отлипает, страшная сказка, небыль или мираж с ней серёдка-наполовинку бегают вокруг, поздоровкаться всякий раз забывают. Поэтому довольно часто наиболее продвинутые среди них, точнее, недозадвинутые - пытаются изо всех сил отличить жизнь от бреда, реалити от шоу. На интерес, от винта, от балды, но всё-таки пытаются. Сражаются до конца. В отличие от остальных двуногих насекомых. Те давно и никак не пытаются, тем более, по-настоящему. Просто купаются себе на Мальдивах, набивают череп всякими впечатлениями.

Таскали, таскали потешные таракашки, а на самом деле как бы умные, точнее, в меру пронырливые бомжики Фредди и Жорик ящики с грязными овощами. Попутно занимались такой реликтовой человеческой патологией - разговаривали, причём, по существу разговаривали, можно сказать, именно по душам. То есть, вовсе не о жратве, текущем или другом каком-нибудь интересе и даже не совсем о бабах. А где таракашки могут показаться друг другу людьми, как не на работе, причём неважно какой?! Тем более, что здесь, на свежем воздухе, было не как у них в подвале, а словно на свалке за городом, среди камышей и дикого, вольного ветра. Тихо, покойно, никто ни с кем не крысится, не грызётся, даже в горло вцепиться не метит, как ни удивительно всё это. Вот просто не желает и всё тут. Даже в шахматы не играют и страшными прожорливыми дельтапланами не пугают! Обалдеть! Просто грузят мешками с картошкой. Фредди поэтому в слишком далёкие воспоминания ударился. Наверно это Люська со своей сильно интересной судьбой до такой степени его размягчила и подтолкнула.

- У моего приятеля детства, у Гошки, бабка была, сильно партийная. Древняя-древняя… Её немцы, как зашли в город, первую разыскивали, чтобы угрохать. Так и не обнаружили, она в подполье сидела, листовки печатала. После Победы всякие большие посты занимала. Бывало, сидим с Гошкой и другими пацанами в кустах, портвейн три семёрки квасим, из горла, трубим вечернюю зорьку. Тут Гошкина бабка мимо чапает, прямо так, солдатским, партийным шагом, будто из мавзолея, пост номер один сдала. Гошка сразу начинает, а мы подхватываем дружным хором старинную, революционную: «А-раз! А-раз!.. Вихри враждебные веют над нами!». Бабка с юмором, проходит и не поворачиваясь, бросает нам небрежно: «Вольна-а!». Один раз остановилась и показала на надвигающуюся с запада тучу: «Вот между тучами и морем вся х#йня и происходит!». Пацанва рты и пораскрывала от удивления. Немцы знали, на кого охотиться. Сколько раз потом убеждался в парадоксальной меткости любых её высказываний.
Вот человек был убеждённый, до предела! Она потом, можешь себе представить, в восемьдесят с лишним лет умотала в столицу одних уродов от других защищать. Советскую власть от танков дуремара Ельцина. Точнее, Паши-Мерседеса, был у него такой - самый главный среди его силовых козлонавтов, если помнишь. Тот ещё «умывальников начальник и мочалок командир», впрочем, как и его шеф. Так и погибла лучшая бабулька нашего двора где-то при обороне Белого Дома. Между тучами и морем, при какой-то очередной нашей х#йне. Даже тела нигде не нашли, не опознали среди множества погибших. Всё-таки сука этот Ельцин! Нам даже портвейн стало неинтересно пить. Почему и перешли на водку. А от неё теперь вот на одеколон. А всё никак эта безнадёга не кончается. Таков оказался у нас диалектический путь познания истины, познания объективной реальности!

- Есть женщины в русских селеньях.
- Это не то, что твой Пирожок с её вечно обламывающимся интересом. Такой интерес к жизни, как у Гошкиной бабки, чёрта с два бы кто обломал! Гошка рассказывал, что она каждое утро, представь, именно каждое утро, ровно в шесть утра, с началом шестого сигнала вскакивала со своей постели. Становилась около радио по стойке «смирно» и выслушивала весь утренний гимн до конца, приложив руку к левой груди. У неё там в рубашке партбилет был зашит, всегда с собой носила, постоянно перекладывала, но всегда на сердце был. Трепетным истуканом стоит бабулечка, губами все до единого слова текста перешёптывает, контролирует, чтоб не переврали. Но вслух ни шороху от неё, ни звука, не шелохнётся, как заворожённая, пока тот гимн про союз нерушимый не закончится. Только тогда руку с красной корочки снимает. Потом бодро скачет на работу, как будто успешно подзарядила свой аккумулятор. Представь, и так каждое утро! Восемьдесят с лишним лет! Даже под девяносто.

- Нет, я бы так не смог, - честно признался Жорик, - и одного раза наверно не посилил. Столько слов там… да и медведь на ухо наступил.
- Наш чебуратор, карла наш любимый прошлой ночкой тоже не смог. Знаешь, почему нечистая сила так боится нашего нерушимого гимна? Именно на нём обламывается. Не потому, что партбилетов у неё нет. Хотя может и поэтому. Его, этот наш гимн, как он есть и в последнем издании, единственный в мире никогда нельзя полностью спеть, как ни меняй мелодию или слова. Не потому, что кому-то не хочется петь, скажем, из принципа или личной неприязни к автору нетленной комбинации слов. Нет. Язык по любому не поворачивается, даже не чешется, будто заговорённый, словно бы и вовсе не подвешивали его никогда. А потому не поётся, что подход к гимну в корне неправильный. Надо как Гошкина бабка! Так же проделывать, как и она. Сначала дождаться начала шестого сигнала. Потом мгновенно встать по стойке «смирно». Затем руку на красную корочку под сердцем положить и всей душой проникнуться в лысый азиатский профиль на ней. Только тогда всё хоккей получится. Всё пропоёшь, как миленький. Себя не помня. Этот гимн только для верноподданных граждан и делался. Поэтому, когда его все пели, всегда тихо было и спокойно. Никто не пропадал по ночам, между прочим. Не летал по чужим хатам. И девчонки бесплатно любили.

- Нам простительно, мы никаких песен не помним. - Торжественно, печально, ни к селу ни к городу ответствовал Жорик. - Ты думаешь, у него есть музыкальный слух? Имею в виду, у чебуратора нашего, у карлы, у неведомой зверушки. Наверно просто не перенёс фактуру, само качество этого великого произведения. Или партбилет ему пока что не вшили, не зачипировали новый профиль.

- Да всё у него есть. Вшили ему всё, что положено, все нужные чипы. Слух музыкальный первым. Даже партбилет с нужным профилем скоро будет подшит куда надо, наверно на подходе. Хотя, как по мне, это-то и чересчур, перебор, несправедливо. Нельзя, чтобы у одного было всё, а других шиш с маком. Так только в спецшколах готовят, на резидента учат, да не простого, а наверное, самого-самого неуловимого.
- Мне-то как раз сдаётся, что уж если он и нечистая сила, то ему всё равно это по барабану. В гимнах не разбирается просто по ненадобности. Нужны они ему, как же! Просто звуки того песнопения для него как некое сигнальное заклятие, словно сигнальное кукареку, мол, пора сдёргивать отседова, солнышко встаёт, с этими ловить больше нечего. Не исключаю, что оно считается у таких как он и за кол осиновый, и пулю серебряную или крестное партийное знамение, от которого всем привидениям положено всегда шарахаться, кричать «караул» и убегать. Но это же совсем не означает, что пора открывать охоту на петухов, чтоб те не кукарекали перед рассветом, или на тебя, чтобы на наш любимый гимн не отъезжал!

- Всё же ты заметил, что именно слова гимна не зашли ему в уши?! Как раз на «союз нерушимый» он пустил пену изо рта и в итоге рухнул?! Эстетический вкус не выдержал у чувака. Будто споткнулся на универсальном кодовом сигнале, который из него дух и выпустил. Изгнал дьявола. Учитесь, как надо экзорцизм проводить!
- Точно. Теперь знаем верный способ отвадить любую нечисть. - Радостно заключил Жорик. - Включаем наш родной, непотопляемый - и путь наш чист и светел как наша совесть, то есть хомячок, который либо спит, либо грызёт. Наш правда в основном бздит. Слова гимна записываем и при себе носим, в тряпочке, как оберег, наподобие амулета. Получше тигриных зубов или усов будет срабатывать. Или срочно в партию к парнишкам-медведям напрашиваемся, партбилет ихневый получаем и на сердце «моментом» приклеиваем, как Гошкина бабка. Наверняка, лучше крестного знамения подействует. Как думаешь?

- Если бы так просто. Тут силы помогущественнее будут. Их только в полночный час увидеть можно. Ты почувствовал тот странный песочный шум, а потом словно в гигантский пылесос что-то сыплется, будто засасывает туда кого-то, кто уже рассыпался?! Во-во! Наконец-то, хоть один услышал! Э-э-э, да ты не видел, как у него глазки в темноте полыхают?! Куда там лазерной цветомузыке!
- Нимба ты у него не заметил, доцент? Я серьёзно.
- Нимба? Нет, нимба точно не было, я фиксировал. Пацан не оттуда, не сверху, это наверняка. Скорее всего – сбоку. Или снизу. В любом случае какой-то провокатор - сомнению не подлежит. Чебуратор-провокатор. Скоро за ним такие дяди-крокодилы повалят!.. Приставят ножи к горлу и спросят, кто тут нашего маленького обижал?!
 

Установив на место, в штабель, очередной ящик, бомжики пошли назад, к складу, слегка придерживаясь и отталкиваясь руками от крашеной облупленной стены. Ноги от такой интересной работы их теперь почему-то плохо держали. Ссадины на руках ныли. Люська-Пирожок им даже рукавиц драных не ссудила. Тем более на разовую работу. Небось, янычарам бы дала сразу. И не только рукавицы. А нашим мужикам не положено, если что, заживёт как на собаках. Нет, она определённо не уваживала даже Жорика, своего первооткрывателя, можно сказать первосвятителя. Несмотря на усталость, доцент продолжал увлечённо развивать животрепещущую тему современности.

- У меня даже есть подозрение, что он нас на измор берёт, сучок паршивый. Сам же днём отсыпается. Просто ночной зверь, наверно филин. Потому и глаза такие большие и во тьме светятся. Ты видел? Весь день практически без задних ног дрыхнет, скотина. Даже пузыри отскакивают. А нам когда?! Может, на скамеечке попробовать по старой памяти, на газетках, а? Спать-то хочется, сильнее, чем… дальше ты понял.

- Во-первых, дубу дашь. Холодно потому что уже. Да и болезнь твоя умственная обострится наверняка. - Спокойно отсоветовал Жорик. - И к тому ж - псы сходу заметут. Это, во-вторых. А в-третьих, тебе не кажется, что сыщика мы больше не увидим? Наверно после прошлой ночки как сквозанул наш бугор за бугор, только его теперь и видали. Теперь без него мы тебя точно задолбим. А то же всё не давал нам насладиться твоими творческими мучениями. Так что готовься, можешь даже подмыться.
- Не-е, ты Осклизкина плохо знаешь. Крутой обмылок, везде побывал. Этим его не напугаешь. И меня, как бы мы ни гавкались, никогда не даст в обиду. Я уверен.

Бомжики перетаскали почти весь штабель разносортного груза. Настал момент, когда отволокли последние ящики, мешки и коробки. Последний ящик Фредди аккуратно поставил на полку в ряд и с краю, чтобы проще было оттуда снимать. Да и остальные выровнял в линию, как и положено загнивающему перфекционисту. Для удобства выборки овощей даже раскрыл несколько мешков перед самым входом в торговый зал. Вежливо посторонился, пропуская снующую туда-сюда продавщицу.
- Ах-ах! Какой кавалер! – Иронично воскликнула она, окидывая доходягу равнодушным взглядом. – Какой мужчинка!
- Настоящий джентльмен только тот, кто всегда галантно подаст руку даме, когда она вылезает из подвала с мешком картошки. – С достоинством сказал Фредди и чуть качнулся, наверно от усталости. А может элементарно от восхищения красотой Пирожка.
- Это кто из подвала-то?!
- Ну да, это я клеммы перепутал.
Потом друзья-бомжики стояли, независимо переминаясь и дожидаясь, когда по-прежнему насмешливая Люська выудит для каждого из своего замусоленного передника по мятому анфасу Большого театра - за труды за тяжкие, да за интерес дико неподдельный к необыкновенно интересной работе.


Когда отправились в путь-дороженьку домой, то бишь, на благотворительную базу к деградантам, скромно так тулясь, по краюшку тротуара, почти не цепляя прохожих, но всё же слегка пошатываясь от упадка интереса, и потому задевая друг друга, доцент после некоторого молчания вдруг сказал:

- Иногда лилипутика всё-таки немного жаль. Мне кажется, он и сам не знает, чего хочет. Дёргается, прыгает, людей пугает, а по делу ничего ни объяснить, ни добиться не может, ни бе, ни ме, ни кукареку. Попал бы он к сыщику Осклизкину лет десять назад, я думаю, тот бы ему показал, как правильно людишек припугивать, да признания из горла вырывать. Как по-настоящему разрабатывать двуного-природное месторождение, единственное богатство державы. Не потому, что пацан такой уж дундук сам по себе, а просто он никак до нас не допрётся, никак не въедет в нашу жизнь, не поймёт, кто мы такие на самом деле. А как понять, когда мы сами этого не знаем?! Всё говорило за то, что он ни в коем разе не ожидал нас именно такими встретить. Словно бы обознался, спутал с кем-то. Поэтому-то у него, особенно поначалу, и бывал такой обалденевающий вид. Я бы сказал, своеобразный когнитивный диссонанс бедного стукнул, не мне тебе объяснять, конечно, что это такое. Потом становилось очень похоже на то, что он с нас попросту тащиться стал. Как с диковинных музейных экспонатов. Из раздела «Каменный век. Неандертальцы». Тогда уже мне самому начинало казаться, что это не он, а мы его иногда пугаем, и порой не хило так. Но тогда возникал следующий вопрос, он-то меня и занимал все последние дни - чего же такого наш чебуратор всё-таки надеялся или по-прежнему надеется в нас найти, что или кого?.. Послушных исполнителей, быдлаков, вдупель замороченных, но пока что ходячих?! Или всё-таки вольных, но слегка заблудившихся граждан города Солнца?! Ты заметил, как здорово я опять загнул, а?! Кампанелле и не снилось. Вот как можно пропить такой умище?! Да ни за что! Наливай!
Они присели на какую-то занюханную скамеечку по пути.
- Гля, какого я толстолобика у Люськи спёр? - Предпринял отвлекающий маневр Жорик, доставая из кармана вяленую рыбину. - Во лоб! Во умище! И он наверно в доценты когда-то метил, а всё равно закоптили!.. Так что имей в виду, догавкаешься! Сильно грамотный ты наш, кампанелла, прости господи!


К вечеру наступил звездопад, если в тот момент как-нибудь полегче можно было бы о таком дельце выразиться. Стартовал он у доцента, кто бы сомневался. Фрукты-овощи что-то не того… не так пошли, разумеется,  сначала у слишком умного, то есть. хлипкого. Ибо с заповедных времён то и был самый надёжный способ посрамления умного ничтожным. Молот доцентов. Фредди лежал, ходил, всё равно не помогало. Избыточный клапан никак не хотел срабатывать за нижним звуковым порогом. Или хотя бы верхним. Злые духи, словно вражеские метеоры, запускались непроизвольно, громко и внезапно. Когда одиночными зондами, а когда и целыми плеядами заградительного огня ПВО усеивали весь текущий жизненный небосклон. Никто теперь не прорвётся в бомжарню, в которой вот-вот разверзнется долгожданный портал. Поэтому оставил всякие такие несанкционированные попытки.

Сама вечность, то самое незаконное сборище мгновений больше трёх, усеялась разрывами взыскующей шрапнели и невпопад мечущимися шальными ветрами. Лишь слышался беспрерывный и укоризненный рокот живой материи. Доцент поначалу ещё загадывал желания под каждого метеорного духа, надеясь, что хотя бы под падуче-летучую ветрину пусть одна мечта да может быть и сбудется. Согласен был даже, чтобы хоть на пол-шишечки, но всё-таки просунулась бы она в эту житуху, да хоть что-то изменила в бесконечной безнадёге точка ру.

Вот за этим-то чрезвычайно важным и соответственно бесперспективным занятием Фредди Серёгина и застал сыщик Осклизкин, куда-то на целый день опять подозрительно отлучавшийся. Сыщику очень не понравилась здешняя атмосфера, насыщенная ароматами несбывшихся желаний и пронизанная отдалённым воркотанием несмолкающего грома. Но доцент быстро убедил и этого недоразвитого пришельца в несостоятельности его претензий к закономерности естественных процессов на данной планете. Если не приняла душа свежую, солнечную, но, правда, несколько неудачно помытую пищу - так что же теперь?! Укакаться и не жить?! Нет-нет, правильно сделала, что вспучилась. Хорошо и то, что начался настоящий звездопад, в простонародье метеоризм. Потому что и в данном случае можно было на законных основаниях использовать давно проверенный рецепт - расслабиться и получить удовольствие. Намного лучше - продолжать загадывать желание под каждый кудахчущий и срывающийся с насеста метеор. Авось, какое-то куда пожелалось и проскочит. Да воплотится. Может, людьми кое-кто станет, хоть на миг, пусть на всякий случай.

- Как ты думаешь, в чём основной урок западной цивилизации?! Из всего извлекать пользу. Из любого г#вна. Представляешь, какую пользу мы ещё можем принести людям?! То-то. Так что перди дальше, дорогой, перди, авось хоть в этом до чего-нибудь и допердишься.
- Какой ты всё-таки необразованный! Надо говорить ближе к тексту заимствования, как по-французски – пердю-у. Слышишь, как здорово звучит в оригинале?! Будто домовой завывает на конце. Тебе повторить?! Один или два раза?!
- Подождите, грамотеи… - Встрял Жорик. - Бам-с! Ого-го! Не ожидал! Слушай, да это просто Тунгусский метеорит пролетел! Надеюсь, и ты не промахнулся?! Успел загадать?!
- Не, я как всегда промахиваюсь. Я - как тот Вовочка из анекдота – на каждом метеоре никак не мог определиться с желаниями. Не то девушку ему подавай, не то велосипед. Так что теперь и мне замороченная судьба их точно будет в одной куче выдавать, вперемешку.
- Здорово! Значит, теперь она тебе обязательно подкинет гоночный велосипед с большими титьками. Везёт же. Синтез всех пацанских мечт. Будешь по подвалу гонять, целомудренных бомжиков пугать.
- Ага. Если бы. Держи карман шире! Если что и будет, то скорее таратайка с яйками. Чтобы светились при нажатии и жалобно мявкали «Вау! Вау!». Вместо стоп-сигнала. Это модно. Хоть и не полезно. А если честно, то по нынешним обстоятельствам я бы лучше предпочёл гоночный тренажёр.
- С титьками опять же?!
- Мастер же ты задавать глупые вопросы. Ну а как ты думаешь?!
- Правильно. Ни от одной из своих мечт отказываться никогда не надо. Даже пацанских. Особенно когда сам в полной заднице и сам себе титька.


Понятное дело, тут опять заявилась эта растрёпанная ведьма, вездесущая фурия реклама… этих… на это. Но ТЫ  поверишь.  Многоразовая, всё заплетающая, о-очень эффективная! Хорошо помогает.



 
Изображение авторское


Глава 38. Желание убивать притихло

- Как ваше здоровьичко, мудрый Авк?! Простите, конечно, за такой вопрос, но я от всей души. Только не говорите, что не дождусь. Или, мол, обрадовать ничем не можете, всё у вас хорошо и в теме.
- Я по-другому отвечу… «Если тебе хорошо, значит, ты невнимателен». Знаете ещё такой признак?.. А я всегда внимателен. Поэтому и нужного вам ответа не будет. Или, если хотите, могу выразиться как сейчас это модно - «No comment»! Давайте, лучше присядем. Вот на эту скамеечку. Поскольку всё-таки ответа нет, как и в ногах правды.
- Она, разумеется, где-то между?! Вместе со здоровьичком юрким вашим?!

- Ох, и не говорите! Кхе-кхе… Кстати, у индейцев существовал красивый обычай. Эти ребята имели привычку регулярно закапывать топор войны и откапывать лобзик разврата. Для поправки именно здоровьичка, а также  управления демографией, естественно, кустарного.
- Будем считать, кондовый профессорский юмор дошёл по назначению. Не знаю, были ли у тех индейцев упомянутые лобзики, но у нас по-моему всё затормозилось. Давайте с этого момента детальнее всё излагать. Без тумана и экивоков. Кто именно у нас сейчас тормозит, кто управляет?! Зачем тормозит, как и чем управляет?! Где?! Явки?! Пароли?! И, наконец, в каком месте эти ребятишки опять закопали лобзик?! И потом – что есть лобзик по существу?! Это источник или способ чего?! Заморачивания мне головы?!

- Да-а-а… В ведомстве научили вас правильно спрашивать. Ладно. Уговорили. Принимайте новый подарок. Надеюсь, мне зачтётся. Так вот. Помните о том Икс-Игреке, весьма умственном приятеле Железного Шурика и, кстати, ученике Ефима, о котором я вам как-то раньше рассказывал?! Его ещё то ли Сергей, то ли Савелий, а может и Славик по имени. На букву «с», а фамилия -  что-то с городом связанное.

- Повторяю,  конкретно излагайте! Сколько можно вокруг да около?!
- По слухам это наш Илон Маск, а вот что именно он делает в нашей дыре – до конца не ясно. По всей видимости сооружает любезному отечеству главного, настоящего массовика-затейника, похлеще нынешнего. Такого, что всех поправит, направит, заправит и разрядит, каждой матрёшке по серёжке, мужикам по лобзику. Предельно инфернальный клон самого отпетого врага народа в сравнении с настолько суперовским Изделием мировой и отечественной истории милейшим щенком почудится. И станет супротив него, как скажем плотник супротив столяра! Во как! Едва только оно появится – врагу только того и останется, что день простоять, да ночь продержаться!.. Пока хана не настанет. Или какой-нибудь хан.
- Да что ж вы раньше-то молчали?! В таком случае здесь видимо и в самом деле откопали топор войны. Ай да провинция! В таком случае действительно наступает долгожданное явление триггера народу. Лобзиком только прикрывались, дым по мизансценам усиленно пускали. А вот грянувший топор и есть наш лепший триггер.
- Я говорил об этом, то есть, как бы прозрачно намекал. Да только вы не всё слушали. Думали, что сами с усами. А зря. Кхе-кхе… Усы-то всё время отклеиваются! Посмотритесь в зеркало!


Мозговой штурм, хитроумно навязанный столичному следствию, таким образом выродился и цинично приказывал долго жить. Шахов спокойно осознавая и это, всё чаще полностью переполагался на интуицию. Профессора слушал уже не очень, всё чаще поступал исключительно по-своему. И думал, что только так можно по-настоящему продвигать следствие.
Тем не менее, ничего особого из новостей так и не прибывало. Дело само по себе не выгорало, оно косно и тупо, медленным шагом, робким зигзагом, близилось и близилось к развязке, но так её и не обнаруживало. Развязка всё убегала и убегала, быстро и уверенно меняя локации. Тем не менее, каким-то образом суть событий всё равно вызревала и соответственно раскрывалась просто само по себе, без штурмов высокоумных и без конкретных интуитивных прозрений и прорывов. Иногда, как осьминог щупальца, медленно раздвигала свои объятия для особо любопытных. Естественный ход развития событий неторопливо готовился поглотить кого угодно из чересчур торопливых. Поэтому с их неспешным приплодом неизбежно приходилось смиряться и отступать. Принимать их, как есть, не дёргаться раньше времени. Только тогда могло получиться, что не так-то уж всё и безнадёжно на самом деле. Просто кое-кому следует во времени пождать, чтобы стало ему что подать.

Следственный комитет в лице своего полномочного следователя по особо важным делам пристально вглядывался в прибывшую якобы с самых верхов персону грата, удостоверялся в её подлинности и пытался разглядеть за нею новые важные подробности?! Уже вполне допускалось, что где-то на задворках того самого явления Христа народу всё-таки обнаружится кое-что необычное, злодейски-параллельное. Нисколько не исключалось, что кто-то со стороны взял да и незаметно примазался к светлому и чистому в жизни общества?! Вполне возможно целиком всё мероприятие на самом деле окажется приуроченным к полномасштабному старту ещё и чего-то совсем-совсем иного, далеко не светлого и не чистого, того, что сразу же двинется на параллельном курсе. Может быть, именно поэтому, чтобы запутать следы, наступающее событие и продвигалось в самых разных горизонтах, исподволь клокоча, постепенно обрастая посторонними симптомами и прибирая под себя иных, порой решительно никчемных людишек?!

Только вот когда всем этим, да ещё подетально заниматься, непонятно? Времени-то как всегда в обрез!
Вполне вероятно также, что столь важный жук с небес сюда спустился, чтобы самому заговор против любимого президента сколачивать. Насколько срочной и важной в таком случае могла стать необходимость в разоблачении столь зловещего неприятельского замысла?! То-то же. А ведь такое также очень даже могло быть. Как в таком случае не пособить родной спецслужбе в её святом охранительно-выявительном деле, да не развернуть во всю мощь все предусмотренные на подобный случай спецмероприятия?! В целях разоблачения вражьих происков, а больше ни в каких, конечно. Чур-чур.

Так второпях додумывал Шахов возможные предназначения боковиков внезапно выявляющихся в деле. Он так ничего по-настоящему и не разрешил для себя. Сейчас же нервно поглядывал на часы, в который раз попадая во временной цейтнот, похоже вновь специально подогнанный, жёстко назначенный ему со стороны. Профессор Авксентьев подметил и это, вслух язвительно среагировав: мол, ага-а, «Юстас» зовёт, не пора ли вновь выходить на связь с Центром? Шахов на это промолчал, даже не покраснев. Тогда мудрый Авк вновь поддал своего неподдельного куража, продолжая неуклонно раскачивать недоверчивого следователя. Уж не на связь ли со своим таинственным и таким всемогущим агентом тот опять так поспешил?! Не замешана ли во всём этом деле та самая условно-могущественная контрразведка СМЕРШ-Секси?! Про пианистку в таком случае помолчать придётся отдельно и в тряпочку.

Шахов и на этот всегдашний профессорско-кондовый юмор смолчал. Он со временем всё более не доверял своему бывшему учителю и наставнику, престарелому, но в действительности на редкость опасному философскому отморозку, метафизическому скорпиону, лишь внешне скромному и как бы даже обомшелому стручку, старичку-паучку да коучу недобитому. Шахову очень не хотелось в соседстве с настолько мудрым и зловеще проницательным вороном оставаться безмятежным голубем мира. Разве что до упора тяжеловооружённым и именно мятежным. Но даже и это вряд ли могло помочь при текущем раскладе. Потому что перешибить непроницаемую словоохотливость провинциального профессора ещё никому в мире не удавалось. В действительности он может оказаться кем угодно. Хоть Фредди Крюгером.


Ушёл начинающий всерьёз сердиться столичный следователь совершенно по-аглицки. Плюнул да и растворился во тьме. Даже не взглянув на дорогого учителя, не то что не попрощавшись. Но при этом сам в себе всё же испытывая нарастающий дискомфорт, прежде всего от явной раздвоенности и неопределённости зависшего на полпути следствия. Желание снопами валить врагов режима и сносить препятствия как будто притихло даже у него. Наверно это был серьёзный знак. Может быть нового поворота зависшей проблемы, который также предстояло в первую очередь прояснить. А с предугадыванием тех поворотов тут всякий раз бывали большие проблемы.

Мудрый Авк потушил и выбросил давно надоевшую мальбору. Покхекал малость, затем почесал бесчувственную ладонь, да и выпроводил бывшего ученика спокойными выцветшими глазками и безмерно печальной улыбкой действительно смертельно уставшего старого ворона, доброго людоеда, в миру самого обыкновенного профессора Мориарти. Что ж, сынок – теперь не взыщи, если что не так у тебя склеится или же и вовсе не состыкуется. Гляди, вон и дудка окончательно расчёта поспевает сюда не ко времени. Там, неровен час, и свисток прикатит ей на подмогу. Дуди-свисти тогда, милый дружок, как в прорву.
Всё ещё надеешься добиться своего?! Что-то сильно сомневаюсь. Если бы мог, давно всё что надо порешил.
А то ж всё цены себе не сложишь!

 
Изображение авторское


Глава 39. Пришельцы в гостях у инопланетян

Час до прихода комиссии от дружественных инопланетян сверху. Она должна окончательно принять в строй богадельню нового поколения, производства новых деградантов. Энергичные, невероятно деятельные функционеры из учредительной фирмы выгребли остатки строительного мусора из подвала. Дочиста вымели пол, закончили побелку стен, выбросили даже боевое оружие бомжиков, страстотерпцев полуночных - железные прутья от арматуры. Остальное закидали в дальний-предальний угол, да чем-то для отвода глаз прикрыли (стиль «хай-тек» закономерно перерос через «хай так» в «хрен с ним», а потом в «и так сойдёт»!)

Обнаружив исчезновение последнего оружия обороны, Фредди несколько приуныл, однако ничего не сказал. Скорее всего, воспитание не позволило. Даже впоследствии, постепенно увлекшись всеобщей, почти предпраздничной суматохой, немного подзабыл, чего мог бы опять людям высказать и выдать им по полной форме. Тихое, но заполошное предощущение праздничка солнечными бликами немного проясняло землистые лица бомжей и сияющие - благодетельных полудурков, в каких-то, видимо очень важных целях, услужающих им. Чегой-то нонче будет?! Угадайте! Ой, да ведь обломится же не как всегда!

Тем не менее, комплект бомжиков, причисленных к благотворительному заведению, к этому времени оказался не совсем полный. Не имелось Жорика, Колика и, кажется, сбитого комэска. Считай, треть боевого состава ещё не подтянулась. Жорик-то ясно почему. Домывал свой стольник от Люськи-Пирожка. Бомжопапик как обычно за скунсами своими гонялся на бреющем, всё на гашетки нажимал, стремясь подбить хотя бы одного. Не очень понятно было - куда и, главное, с чего бы и на что запропастился Колик. Зато Толик в наличии вполне имелся. Но в одном экземпляре. Деятельно готовился подать сигнал к отвязыванию всяческих приятных ощущений. Снова помянуть всуе маму Клаву, как именно, благодаря только ей, родимой, и сам он периодически входит в некое особое всенародное состояние, почти сомати, когда становится всё по барабану, типа по кайфу. Когда столь долгожданная описюнелость в массах всё же наступает, тогда по народному поверью множество аватаров несбывшихся мечт и надежд так и начинает повсюду шастать, наворачивать круги, рассекать крыльями воздух, а также по-всякому шлындать, надеясь любой ценой привлечь внимание земляной царицки мамы Клавы, добиться-таки давно перезревшей сбычи. Но владычица земных мечт по своей природно спасительной тупости обычно всегда остаётся непреклонной. Так происходило и сейчас. Однако Толик пока молчал. Сидел, повесив голову, туго соображая на всё ещё  пробивающуюся в нём вечную тему. Так и не реализовавшиеся фантомы пугливо облетали его стороной, одни шмякались, другие неистово каркали.
Все прочие экспонаты полуподземной тусовки оперативно сгуртовались у входа в любезную обитель свою. Приготовились аллилуйю дружно прокричать своим благодетелям, а может даже и осанну для верности возгласить. Может, нальют побольше. Ведь ожидается даже сам правитель. «В эту пору осанны и аллилуйи воспойте «Аллилуйя» – ибо Он будет править вовеки веков!». Ну или немножко поменьше.


Гигантский, по-прежнему сильно похожий на девчонку здоровенный младенчик старательно делал вид, что приуготовленный мамкой к ночи он безмятежно засыпает в своей танковой зыбке. На самом деле, смежив пронзительные очи, с некрофильской, инопланетянски-гитлеровской гримаской он продолжал брезгливо принюхиваться к своему полуподвальному экипажу. К пока что живой, спасительно бомжующей части человечества, временно назначенной ему в сожители, а может и в телохранители.

Ни этот приблудный маленький инопланетянин, ни сыщик вместе с ним, пока пропадать или просто отлучаться совсем не собирались. Даже на отмывку от всех здешних, страшно липучих, но именно поэтому чрезвычайно замечательных человеческих запахов. Такие вот падлы стойкие подобрались. Изредка у младенчика в уголках губ надувались маленькие радужные пузырьки, видимо игрушечные галактики. Очевидно этот недоросль таким образом самосовершенствовался. Сам себе делал некий маленький полуподвальный солярис.

Всё правильно: лучше маленький, да свой. Малой пришелец всё же начинал въезжать в обуявший планету мэйнстрим. Впечатления превыше всего. Гарантированно забивают любую внутреннюю пустоту. Так что пацан чутка акклиматизировался, по всему видать.  Поэтому ни о каком от него «ап» или ином гиперпространственном финте видимо не могло быть и речи. Впрочем, может быть попозже, очень даже вполне.

К тому же всё ещё не заявился его родитель в законе, командир близлежащей эскадрильи субъектов, хотя и почти опознаваемых, но давно и до остервенения нелетающих. Зато его лучшая, но тоже нелётная половина, а по совместительству официальная мамка инфернального спиногрыза, располагалась именно здесь, рядом со своим змейским детёнышем. Если уж она сидела, так сидела, основательно. Смотрела сосредоточенно и заинтересованно в сторону. Там по стенке кто-то полз незарегистрированный и непрописанный, а из-за отвалившейся штукатурки кто-то другой похожий шевелил многозначительными усами и понемногу, пока что совсем-совсем понемногу, занятно так, но всё-таки шуршал себе и шуршал. Как оторваться от такого зрелища?! Может именно они-то и обучены справляться со всей жужжащей и щёлкающей аппаратурой в стенах?! Они и есть менеджеры и сисадмины на местах?! А человечки не замечают, всё мимо ходят, даже иногда башмаками непочтительно давят.

Бомжики Норкин и Мухортов не на жизнь, а насмерть рубились в двадцать одно и бешено скрежетали сгнившими зубами мудрости. Прямо тырса разлеталась во все стороны. Круживший над ними маленький дельтапланчик их мечты лишь на минуту отлетел пописать. А показалось, что в последний раз, до того долго выдавливал последнюю каплю.
Что-то совсем нестерпимо становилось в странном полуподвале полужизни, настоянной в собственном соку и с горчичкой. На этот раз чуть более цивилизованно описюневший Толик, потерянный лепшими корешами, а также до дрожи любимой мамой Клавой,  наконец стряхнул оцепенение, вскочил и принялся наворачивать эллипсы и параболы, словно круженый лабораторный пёс, у которого что-то из головы изъяли на опыты, а потом по неопытности потеряли. Затем как подрезанный опустился возле доцента и чуть позже пришедшего сыщика Осклизкина. Посидел Толик совсем чуть-чуть, как вдруг прорвало бедного, не дало засидеться.


И заговорил тогда тот бомжик трагически человечьим голосом. Почти как политик перед выборами, то есть, удивительно задушевно. Наверно всё-таки припасённого одеколончику хряпнул с устатку, иначе же слово не вылезет. Причём Толик не просто телеграфом сообщения принялся выдавать, а реально длинными, почти законченными предложениями. Словно очередями клал по окопам. Или чем-то другим. Но таки клал же?!

- Колик-то, молчун наш, утром, когда проснулся, встал, подошёл к мальчонке этому нашему шустрячонку, из-за которого мы неделю друг другу ротики карябаем. Долго-долго-о так смотрел, как будто тот его обидел чем. Думаю, щас пригрохает пацана ни за что, ни про что. Табуреткой или вилкой. Тут и не знаешь, чем лучше, чтоб уж наверняка. И его допёк наш колыбельный трансвестит! Оказывается и до Колька дошло, что с нами нечисто вообще получается. Кто-то явно травит людей или цирковых мышей из нас делает. Даже до него докатило! Представляете?! Но не получилось у Колька ничего! В самый последний момент папулёк этого чертёнка глазками своими так - погляди – вот так пошурудил, в точности как его же сынуля, и Колька как ветром сдуло. Или слизнул его кто. Напоследок сказал, что его тут больше не увидят, что у Сандро на свалке куда лучше. Намного спокойнее и не так страшно. Тут же скоро все порешат друг друга. Кольку это почему-то не нужно стало! Честняк! Он даже сообщил, что ему, в отличие от нас, пожить бы не мешало чуток. С ума сойти! Так и выразился. Я бы тоже так сказал, да кто же мне разрешит?! Чо-почём, не знаю, за чо купил, за то продал. Поэтому покамест погляжу-погляжу маленько тут на всё это, да и сам вслед за ним выброшусь в камыши без парашюта. В гробу я видал эти райские макаронные кущи. Дыхалка пока позволяет и на воле попрыгать чуток. Там уж будь что будет. Может, спокойно помру между могилок. Если повезёт, конечно.

- Давай-давай, прыгай дальше, суслик, - устало и немного удивлённо сказал доцент, опускаясь на скамейку у стола. Шефы запретили днём садиться на кровати, поэтому спальники и стояли, как непонятно что, чистые и заправленные, точно в казарме. - Прыгай. Потом прискачешь на одной лапе обратно. Бесплатный мням-мням запросишь как самый лакомый хавчик.
- Это как инигдот есть такой, - оживился Норкин, - знаешь?!
- Про дельтаплан? - Вздрогнул сыщик. – Ты опять за своё, козлёночек?! Брат, в своём ли ты уме?!
- А как же!  Слышали? В горах дельтаплан завёлся…
- Я тебя прибью, скотина! Урою прямо сейчас!

Норкина спасло только то, что тут на спусковом слове «дельтаплан» едва не загремели фанфары.
Долгожданное событие взяло да наконец и грянуло, распугав тараканов, менеджеров и людей. Дуэт Норкина с Толиком немедленно откатился в бэк-вокал, а потом и вообще на задний план. Мама Клава тут же по-шустрому сникла и пропала, тихо растаяла в фоновой неизвестности, перестала настукивать в эфир свои ворожащие тексты. Бомжики потупили скоромные очи, застенчиво, как нашкодившие козлята, расковыривая бетонный пол передними копытцами, словно напитца захотели. Поминать больше некого стало. Беззащитность полнейшая. Даже их застенчивый герой дельтаплан взял и куда-то слинял, исчез, скорее всего, назад улетел, в постчеловечью легенду. Однако ничего оставшимся в живых человечкам так и не сбросил, падла. Даже малой лепёшки не оставил. Мол, выкручивайтесь теперь сами, как хотите, я вас эвакуировать не подписывался. Ну не скотина ли?! А мы его тут каждый час с надеждой поминаем, всё кличем, скупые мужские слёзы по щекам толстым слоем размазываем.


За дверью нарастал топотливый шум. Это из «Таун электроникс», фирмы-учредителя ночлежки «Новый Декамерон», она же «Новый деградант», дал о себе знать передовой отряд сопровождения высокой комиссии. В его рядах - сплошь непосредственные благодетели полуподземных человечков, а именно крутые деграданты и дауны. Причём, заявились они не просто так, а набежали необычайно многочисленной стаей. Большинство тех деловых зверьков бомжики видели впервые. Под публичную социальную акцию засвидетельствоваться перед высшими буграми благодетели приехали всем своим дауно-деградантовским составом, докторов наук только дома оставили, чтобы не позорили. Сразу же бросились совершать последние приготовления к неумолимо подступающему параду неотвратимого добра, а также неподкупной справедливости.

Попечители смахивали невидимые пылинки со спинок бомжиковых кроваток. Невзначай вытирали питомцам влажные закуржавленные носики. Рукавами, да нет, всё-таки нужными тряпицами наводили глянец на обеденном, почти прозекторском столе. Даже лампочки наверху и те обтёрли. До такой степени им, оказывается, всё это действие не было до лампочки, очень даже не помешало бы. Кого хочешь зарежут, но всё равно облагодетельствуют. Рядом со столом выставлялись судки с образцово-показательной провизией. Кушай-не-хочу. А не сможешь, заставим.

Как-то так мило и непосредственно роились те благодетели один за другим, а потом все вкупе. До того и вправду вкусно пахли их судки и пакеты, что отмахнуться или отбрыкнуться, даже просто невнимательно к ним отнестись как-то не совсем бы правильно получилось. Не по-человечески. По правде, ни в какую тягость они и не были. В принципе, вполне симпатичные такие ребята. Никак не подумать, что убеждённые дауны и отморозки. Не демократы же, свят-свят. И на том спасибо.

Бомжики, естественно, всё больше поглядывали на сосуды с предполагаемыми деликатесами, чем на благодетелей или чем на двери, откуда с минуты на минуту должны были появиться… Да таки и появляются - они, главные силы общественного благодеяния, деграданты деградантов, - заоблачные ВИПы, в отличных костюмах за двести долларов и при роскошных иудиных удавках, то есть, при галстуках. Эти наверно подешевле.
Очень импотентные персоны вступили сюда как сама судьба, неотвратимо и как всегда вовремя. Когда придут, тогда и вовремя, тогда и начало шестого сигнала. Они шагали мерно, командорски, на всю ступню, почти не поводя налитыми тупейной важностью очами.


Впереди на редкость демократично внедрялся в низовую, полуподземную среду потешных таракашек сам губернатор Александр Холмогоров. Это опять произошло! Власть снова спустилась вниз, к людям, да каким! Самым-пресамым элементарным. Проще только глиняные свистульки у старого цыгана на базаре. Правитель въезжал к ним, словно пыхтящий кабан на самокате. Уж такова она – тяжкая работа губернаторская, пускать в эксплуатацию разнообразные сортиры, во все общественные клоаки нос совать, для всех без исключения из себя деятельного и заботливого папу строить.

При этом трудился губернатор, как всегда, исключительно на одни объективы и микрофоны. В этом также заключался своеобразный резон. Новая аудиовизуалка должна всем гражданам внедрить важнейший посыл: власть не чурается никого и ничего, ибо истинно народная и есть по существу. Среди отбросов общества, бичей, бомжей и прочих скирдятников, словно у себя дома находится не кто-нибудь, а ничем не гнушающийся Александр Холмогоров, высшее должностное лицо региона. Даже выброшенных из жизни людей решил приголубить и облагодетельствовать нечеловечески добрый туземный властитель. До чего докатился в своей неизбывной любви к простонародью! Потрясающее великодушие, остальным правителям на зависть!

Ахтунг! Вот он и настал. Трогательный акт единения власти и народа, небожителей и людей. Само знамение времени – налицо. У губернатора - на сальной физиономии. У бомжа - на его тощем, но счастливом хрюкале, загодя возглашающем правителю собственные, уж какие есть, осаннку с аллилуйкой. Так что, люди, смотрите! Чур, только теперь во все глаза! Во все объективы с микрофонами впитайте и впечатайте сей величайший из мигов современности! Запоминайте, пока не рассосался!

Кадр и вправду редкий! Объективы двух конкурирующих медиа-корпораций, земной и межгалактической, наперебой показывали повально умильные ряхи и лица, в том числе и совершенно уделанные землистым цветом свободы, прото-человеческие. Причём, межгалактическая связь гораздо быстрее соскользнула назад на физиономию туземного царька. Интересно всё-таки, новый персонаж, на этот раз с полным отсутствием самостоятельной мыслительной деятельности. Такого никогда ни у одного из земных существ ещё не регистрировалось. Чем выше, тем меньше своего остаётся! Поразительно!

Объективы смаковали уникальный правительственно-бомжовый колорит несколько дольше терпимого и со сменой плана слегка подзадержались. По привычке не могли оторваться от дерьма, которое, естественно, всё равно нашли и раздули. Особенно операторам понравился подранный нос у командира здешней, полуподземной эскадрильи. Дотошно исследовали на нём каждую гноинку. Как же - свобода самовыражения, да и люди должны видеть в реальном свете сливки своей замечательной голубой планеты. Но с прозеленью гнилья. В реальном диапазоне частот.


Первый заместитель столичного мэра Димки-Конверта Андрей Валентинович Уткинд, в одно из жилищ которого не по своей воле как-то наведывались сильно пахучие бомжики, вполне мог считаться одним из самых важных персонажей лихо организованной мизансцены. Он хоть и располагался слегка позади губернатора, но всё-таки справа. Протокольное место номер два. Всё ж таки на хозяйстве сидел, да на денежках. Поэтому и наводил шороху, дай бог каждому чиновнику! Если даже кладбища, само царство мёртвых ему подчинялось, навытяжку стояло, как же после этого было не трепетать перед ним едва живым из всех живых?!

Губернатор излучал весь позитивный спектр со всеми фраунгоферовыми линиями вдоль, поперёк и вопреки. И чутка добавлял от себя сверху в виде чего-то там инфра-красно-серо-буро-малинового. Изображал во взоре неугомонную и хронически никак неутоляемую любовь к людям. Стальная, несгибаемая крыса, распорядитель действа Андрей Валентинович Уткинд потихоньку толкал и толкал его впереди себя. Наподобие транспаранта, боевого щита Митридата или надувного боевого слона. Смышлёные востроглазые кураторы бомжей глаз не сводили то с божественного душки губернатора, то с ушлого серого кардинала Андрея Валентиновича. Ловили их малейшие чихи, ахи, чохи.

Оба, губернатор Холмогоров и вице-мэр Уткинд, а также отштампованные с них клерки-бройлеры из свиты и прочей массовки, целеустремлённо выдвинулись на середину бетонированного, бункерного типа, помещения. Разумеется, поближе к свету, к окнам и бэбикам-светильникам, полукругом на треногах расставленным. Это чтобы в кадре величественнее смотреться. Затем остановились и с державным достоинством выдерживали необходимую паузу, приводя смердов в надлежаще трепетное состояние. Наконец чтобы телекамеры тем временем могли правильно расположиться по вновь избранным ракурсам, а помощники операторов соответственно переустановить свет. Тем временем остальные высокие гости делали вид, что вполне добродушно и даже как бы по-человечески участливо обозревают затхлые полуподвальные окрестности, переговариваясь между собой на непонятном птичьем языке. Боги совещаются, замри, планета!


Фирмачи-деграданты немедленно впали в экскурсоводческий экстаз, который выразился и в их торжественном блеянье. «Ишо сюда пасматритэ-э-э!». Бомжики совсем уж примёрли в предвкушении отчаянно сладкой праздничной кормёжки. Кое-кто из деградантов стал, по-родственному стесняясь их, шикать и одёргивать. Всё-таки не по ранжиру пригретая бомжота стояла. Кое-кто – о, ужас! - даже и сидел в присутствии высочайшего начальства, поджав корявые лапы. Конечно, это был независимый, свободолюбивый доцент Фредди Серёгин. Спасибо, хоть ещё не лежал, а пока ёрзал по краю кровати, словно курёнок на шестке мостился. То ли по убогому своему недомыслию он так делал, то ли и вправду из-за самоубийственной независимости, отчего в бомжах и оказался. Но скорее всего наполовину в отключке пребывал от страха пукнуть не вовремя. Ибо последний люськин помидорчик слишком настойчиво стучался в донышко для прощального залпа. Нашёл время.

Более всех старались соответствовать моменту всё ещё с ночи не проветрившиеся и потому не успевшие что-либо сообразить или сбежать социал-мерзавцы Мухортов и Норкин. Они рефлекторно вскочили и, покачиваясь, угодливо вытянулись во фрунт. Наверное, в прошлой жизни были дворецкими или вице-премьерами. Из универсальной собачьей стойки просто удобнее поглощать любую спускающуюся с небес манную благодать, сначала глазами. Наверняка рассчитывали на гораздо лучшую долю, сравнительно с прочими. Так и случилось, фронтмены были отмечены. Их поведение благодетели расценили как наиболее лояльное. Да и боги закурлыкали интенсивнее. Так что засветившиеся субчики отныне вполне могли считаться кадровым резервом. Кто знает, какую карьеру ещё могли бы сделать. Не исключено, что и внутриподвальных полицаев, как минимум.

Бомжомамка леди Кры с таким же точно видом, с каким недавно следила, как кто-то незарегистрированный ползёт и ползёт себе по ближней стенке - с таким же точно видом и теперь принялась наблюдать за перемещением в пространстве перед собой иных членистоногих, но удивительно грузных и важных существ - в группе, в шляпах, в галстуках. Дуста на них нет. Или во что-то она всё-таки недовъезжала. Но принципиально не собиралась понять во что. Может быть, включатель соображения не срабатывал, окислился.

Малыш-карла, голубь мира, бройлерный домовёнок до сих пор непонятно какого полу, слёток дельтапланий, чебурашка кашпировочная, благополучно очнулся от своего мёртвого часа и сходу от неожиданности едва снова в него не выпал. Теперь он во все глаза впитывал поразительную картинку, движущуюся перед бинокулярами его объективов. О такой подтанцовке он и не мечтал. Синие линзы глазынек, пульсируя, заняли почти всё лицо. Они всегда так делали, когда очаровательного мальчугана что-либо и в самом деле заинтересовывало. Теперь же юный пришелец оказался на грани полного ухода в отключку, исключительно от изумления. Тем более, что большие дяди никак не хотели пощекотать его за симпатичную попку и ни за что не собирались показывать ему свои зюзьки. Терпеть это было выше всяческих сил.

Впрочем, возможно тихушный малолетний зомби просто слегка лукавил. Его сильно подросшая чебураторская попка дядям, даже таким большим, при галстуках и при шляпах, уже не по зубам была. Накопленная энергия неутомимых ягодиц инопланетянина совершенно точно предсказывала исход любой земной ситуации подобного рода. Прорезала и неустойчивую суть момента, вытекающего и затекающего здесь же и прямо сейчас.


За время своих околомертвецких похождений во сне мальчик-или-девочка-трансформер потрясающе повзрослел. Выглядел на редкость матёрым рецидивистом лихих сомнамбулических рейдов по тылам землян, да на этот раз с откровенно крысиной, почти правительственной внешностью. Как тут не пошухарить вдоволь, наконец полностью отвязавшись?! К примеру, для полного комплекта впечатлений, ещё бы и на журавлях ему покататься, утереть носы наглым иноземным дельтапланам. Да амфору заоблачного самомнения из ж#пы губернатора вытащить.

Аттестация нового малька альфа-хищника с Альфа Центавры состоялась похоже полная и бесповоротная. Сейчас он был похож на всех тиранов мира сразу, включая Тимура и Чингиз-хана. Такого уже не всякий Жеглов с Шараповым возьмёт. Спокойный и уверенный, без намёка на внутреннюю борьбу, рефлексию или разлад какой-нибудь. Даже бомжомамка нисколечки не боялась его потерять. Подрос сынуля. Пусть его теперь боятся, сам кого угодно потеряет. Ей оставалось только гордиться им как незнамо кем бы ещё. Всем прочим постояльцам бомжового Хилтона оставалось по-прежнему гадать, для чего именно этот триумфатор-чебуратор всё-таки здесь оказался. Ясно было одно, поскольку он всё-таки имеется в наличии, значит, кому-то это очень понадобилось. Следовательно, этот Кто-то в реале может оказаться намного невероятней и замечательней, коли такого жуткого пионера впереди себя послал. И в самом деле - любо-дорого посмотреть! Несётся, звёздный щенок, и всех по пути сносит. Заглядеться можно.

Другим бы вопросом следовало задаться теперь, притом на самом полном серьёзе - для чего в таком случае все остальные оказались в этом же самом месте и времени?! Они-то здесь зачем?! Просто в качестве массовки или кордебалета?! Пускай, сначала были одни бомжики. Допустим. Но тогда зачем потом какие-то пустоголовые бандиты якобы в услуженье со стороны набежали?! Этим-то чего здесь потребовалось?! Если примчались конкретно, в натуре разбираться с кем-нибудь, так пусть разбираются, почему бы и не посмотреть на это. Но тогда почему они не вздрагивают при виде его?! Почему в их волосатых ушках до сих пор не гремит канонада, не сюрчит и не свиристит параллельная пурга, не бьют зенитки по тучам налетающих беспощадных нездешних дельтапланов, а те не хватают и не эвакуируют всё дальше и всё выше давно истомившуюся добычу?!

Отчего это в их глазках не мерцают, отражаясь, красновато-звёздные отсветы руководящих суверенных Магеллановых облаков со всеми их директивными глюками, не плавают хотя бы трёхмерные отображения сугубо земного мира?! А вместо этого - ничего и никого. Пустота всегда более всего страшна и парализующа, когда она в глазах настолько тупоумных двуногих. Они тогда сразу превращаются в портативные бездны, пребывающие в охотничьем поиске, готовые лишь бесчисленное количество раз нагонять, заваливать жертвы, а потом чавкать, чавкать и чавкать. «Чёрные-дыры-лайт»?!

Однако, поскольку они, и те и эти, оказались вместе именно здесь, а не где-то там, следовательно, всем им никак не бывать друг без друга. Не случайно их свели вместе. Похоже, что как раз стремительно взрослеющий пацан-домовёнок оказывается главным контролёром, самым важным лицом в предстоящем финальном действии. Их паханом-юные-годы. В таком случае он один и должен будет определить, кому полицедействовать, а кому - поскорее развалиться или просто так отчалить в бездну. Кому погулять, а кому - прямиком в дельтапланьи лапы отправляться, на экскурсию по преддверьям и предгрозьям. Если это и вправду так - то тогда всё внезапно оказывается абсолютно ясным и чётким. Практически что угодно. Правда, для всех по-разному.


Губернатор Александр Холмогоров по-прежнему считал своё понимание разбегающейся из-под него действительности самым важным и единственно правильным. Иначе и быть не могло. Кто тут самый главный, из-под кого на самом деле разбегаются?! То-то и оно! Соответственно именно эта чёрная дыра всех под себя и форматирует. Какие тут ещё могут быть вопросы?!

- Так-та-ак… - С умным видом протянул Холмогоров, прекратив снисходительно обзирать предъявленный объект благодеяния. - Ясно. И что? Где этот, как его… кто виновник торжества? Кого награждать за всё за это будем?
- Сиротинин?! - Важно и медленно словно бы спохватился Андрей Валентинович. - Его нет, Александр Иванович, он предупреждал, Вы знаете. Эти молодцы сейчас вместо него, его орлы, его гвардия... Эй, красавцы! Давайте, действуйте! Что там дальше у вас?!

Тут вдруг к высокому начальству незапланированно приклепался некий бомжик, наиболее и на всю голову контуженный. Это был Норкин, природный острослов, а также удивительный дельтапланий сказитель, но без гуслей. Видимо осмелел и решил дать оголодавшим братьям-дельтапланам, а может уже и птеродактилям, наводку на главный объект атаки, на самого вкусного тюленя, жирного в утёсах. Такого туриста они в своих когтях ещё не держали! Норкин ускользнул от опекунов и подкатился под самые высочайшие очи, после чего, попыхивая давно засоленной цигаркой, молвил самую дурацкую фразу, которую можно было только придумать. После появления губернатора в его поле зрения она всё время вертелась в черепе:
- Мне кажется, я вас где-то видел!
- О, да-да! Я там часто бываю. – Губернатор снисходительно улыбнулся, но руки почему-то не подал и слегка побледнел притом.
Жорик видимо тоже побрезговал протянуть немытую клешню давнему знакомцу. Пришлось разойтись как в море корабли. В смысле - с обоюдным разочарованием.


Ознакомительная часть мероприятия наконец полностью завершилась. Следующим в программе у зоревого «Нового деграданта» значился показательный обед. Судки с провизией принялись по-цирковому распадаться на составляющие и вполне отъемлемые части, являя миру чудесные блюда, необходимые компоненты грядущего роскошного пиршества. Королевским или царским лично губернатору оно почему-то не показалось. Однако такое мнение им предусмотрительно не озвучивалось, ибо сами облагодетельствованные наверняка полагали ровно наоборот. Несовпадение же мнений по этому поводу ещё неизвестно к чему могло привести.

Резиденты таинственного полуподвала шумно благословляли этот светлый день, когда чиновный бог, неожиданно подвинувшись рассудком, отстегнул бичам-бомжикам даже и не снившиеся им наваристый борщ, расстегаи с капустой, кажется, один даже с мясом, свекольный салат, реликтовый торт «Сказка», томатный сок. Бог послал бичам также шипучий ретро-лимонад с носатой картинкой под самое горлышко в количестве десяти бутылок, ровно по числу сгрудившихся козлонавтиков. Раскладывали-размещали сиротининские птеродактили всё-всё это, да и приговаривали всё с тем же пафосным клёкотом тропосферных падальщиков: «Ку-шай-тэ-э-э!.. Эх, да кушай-тэ-э-э!..». Даже цветы поставили в двух вазах на столе. Понтиться, так до конца!

Доцент, тихо испустивший под себя предыдущего злого духа, принялся по старочеловеческой привычке разговаривать во время еды, запивая расстегай томатным соком:
- О-о-о, а что это нам такое принесли? Сервис как в сказке! Мне никогда такой импичмент ещё не делали. Кушайтэ-э, кушайтэ-э! Этот незатейливый свекольный салатик наверняка дополнительно украсит наши стол и стул! Представляете, какие теперь пойдут метеоры?! В какой аранжировке?! А какие титьки к нашим гоночным велосипедам пристыкуются?! Поэтому лично я в принципе на это дело полностью согласен. Теперь мне вот кажется, что весь этот геморрой в подвале наверное стоил немалых свеч.
- Как ты можешь пить томатный сок! - Поморщился сыщик. - Кровь убитых помидоров! Сейчас пацан за них вступится, что с тобой будет?! Он же пока не разбирается, кто у нас кто на самом деле! И вдруг помидоры были мыслящими?!
- Умоляю! Только не говори ещё и про эти вот цветы, половые органы растений! Наверняка недо-совокуплённые. Тогда действительно назад уже не отыграем. Так попрёт всё и отовсюду, что мало никому!..

От слюны у голодных с утра бомжиков слишком резко набухали дупла в зубах, провоцируя чрезмерные глотательные рефлексы. Благодетели видимо произвели неправильную рекогносцировку опекаемых желудков, поэтому расчёт на здоровый народный аппетит оказался несколько недорассчитан. Слишком здоровым оказался. Чинно вкушающих благодать человечков лицезреть высокой комиссии так и не удалось. Экономия копеечки на утренней кормёжке дала результат обратный желаемому. Реальный эффект от образцово-показательной, обеденной спецоперации оказался и тягостным и одновременно дико завораживающим, словно изголодавшихся двойников тигров стали кормить. Куда и что ни предложи, всё и во всё проваливалось со свистом. Колоритные доходяги как на одно лицо оказались, до того одинаково себя вели, ели, пили, да конечно и выглядели. Сыгранность прорезалась поистине колоссальная! Впрочем, весь состав делегированного в подвал части регионального правительства тоже словно китайская делегация смотрелся. Кто есть кто, не разобрать, особенно если всех перемешать – а бог их тогда всех знает.

Бомжики давились, словно близнецы-удавы возле свежей падали. Они и раньше не отличались особой изысканностью политеса. Высокопоставленная комиссия также с трудом сдерживала глубоко естественный порыв аналогично кинуться во всеобщую пиршественную свалку. Притом сразу же пробиться в самые первые ряды! И безусловно отнять! Кто бы сомневался!.. В их числе, прежде всего сам губернатор, который только что весьма скептически смотрел на этот так называемый приём пищи. Пока что-то их всё-таки удерживало, хотя позывы становились всё более угрожающими. Может, раньше сыты были?! А теперь - что же так надломило правящие морды?!
Губер практически словил ступор. Сначала недопонял, кто есть кто вокруг и что это тут за корпоратив такой развернулся межпланетный. Потом совсем перестал соображать, кто у кого в гостях. Он и раньше того, не смысле не очень, а сейчас будто сходу в астрал выпал. Когда через минуту пришёл в себя, оказалось, что никто ни у кого не гостит. Просто так зашли поболтать с земляками, перетереть кое-какую темку, туда-сюда.

- Ну что-о-же, -  оторопело протянул Холмогоров, стряхнув наваждение и с трудом беря себя в руки. - Хм… Я п-полагаю… всем людям стоило бы почаще с таким энтузиазмом питаться.
- Да где же на всех напасёшься?! – Кто-то прошептал из нижней массовки, но ему тут же заткнули рот варёной морковкой из салата.
Хотели было и порозовевшему губернатору что-либо куда-либо вставить, но затем почему-то передумали. Наверно постеснялись. Конечно, зря.



 
Изображение авторское


Глава 40. Театр антропоморфных уродств

Источники природных и неприродных запахов располагались живописными переговаривающимися группками в бетонном предбаннике преисподней, словно в приёмной главного Крысовина Вселенной, - бомжи, фирмачи, должностные лица. У каждой отдельный бред и бренд. Впереди грезилось благополучное окончание мероприятия. Казалось, ещё через мгновение из-за спины губернатора выскочит какая-нибудь отрывная дьяволица в секретарской мини-юбке, разложит всем шоколадки к чаю, взмахнёт метлой, да и позовёт всех на дижестив, хотя аперитива нисколечки и не было. А потом с шипением и горловым клёкотом умотает обратно, где была. И вся массовка потянется на выход.

Юный крысовин, взматеревший карлсон, похоже, по-прежнему не улавливал полного смысла человечьих слов, хоть так и поводил своими симпатичными звукоуловителями по обе стороны квадратной головки. Один лишь ящериный шип, полусвист, фирменное сюрчанье, сплошное утробное буркотание сильно проголодавшегося вурдалака. Словно финал званому обеду исполнял сам шеф-повар, он же судебный пристав Страшного суда, всегда имевший право отстреливать должников.
Впрочем, откровенно уголовная образина главного человеческого начальника, губернатора, инфернального пришельца не сильно интересовала. Про него он и так всё понял. Да и Галактике давно про него было неинтересно. К тому же наверняка невкусный боров.

Другое дело - слегка грамотные и наотмашь ароматные бомжики из полуподземного этажа, особенно эти двое, сыщик и доцент. Явно - свои среди чужих, чужие среди своих. Эти-то откуда и как могли взяться на границе двух миров, фактически не принадлежа ни одному из них?! Одни только быстро проговариваемые ими тексты чего стоили?! Как не записать на соответствующий носитель?! Да не распространить по соответствующим заинтересованным службам и ведомствам?!

Тут уши у чебуратора задвигались с удвоенной энергией. Свой взгляд он, не переставая, переводил с активно шепчущихся умных господ бомжиков на тупо переговаривающееся правительство региона и наоборот. Верх - Низ. Низ - Верх. Тик – так ходики, пролетают годики. Бомжатник получался на все пять звёздочек, с увесистым плюсом. Комплектность полная. Скриншот глубинного общества. Russian deep state! Кого тут только не было! Однако чем пристальней приходилось следить за персонажами, тем более, записывать их речи и повадки, тем меньше находилось отличий. Словно китайцы присутствующие всё больше казались на одно лицо. Члены правительства, бандиты и бомжи. В чём разница?! Странно, раньше он их как-то получше различал. Пока не выпала нелёгкая запечатлеть для вечности. Впрочем, один в один получались и теперь. Конспектировал юный инопланетянин буквально всех, и сожителей своих полуподвальных, и отморозков на обслуге и их совместных, высокопоставленных гостей. Только не на убогий карандашик он их брал, как дремучий доцент, а на куда более серьёзный агрегат. Главное, что чуткий и совершенно беспристрастный, где-то там за ушами аккуратно припрятанный и уже оттуда стригущий тут всё подряд.
Вот-вот. Опять начали обмен информацией. Пое-ехали! Мотор-р!..


- Откуда у этого организма такая спесь?! Он что – организменнее нас?! Да его бы у параши держать! Только что губернатор, потому и пыжится! - Доцента опять понесло на несимпатичные обобщения по поводу начальства. - Неужели сама по себе должность всё решает, независимо от ума, уровня развития, морали и так далее?! Наизнанку вывернулся человек. Напрочь позабыл, что таков же, как и мы. И смертен и убог. Что для него, как и для нас, главный враг - это даже не другие люди, а только смерть. И её предшественники: болезни и старость. Запланированная и внеплановая дорога к исчезновению. Нет-нет, этот крендель всерьёз думает, что сделан совсем из другого теста, нежели мы. По сравнению с нами он действительно видит себя небожителем. Остальных людей за потешных таракашек держит. Главное - кто?! Кто сам гнида смердящая. Я не слишком некорректно выразился?! Прости, если что.

- А я тебе всегда говорил, - ответствовал всё в том же нонконформистском духе сыщик, согласно и размеренно кивая подозрительно стриженой и чисто вымытой головой, - что мертвечиной может потягивать только оттуда. Из власти, из вертикали той самой. Ты прав, дорогуша доцент. Внизу, что воняет, давно в земле, в навозе, действительно в вечности. В неё саму и перепрело. Так что и ты извини меня за сильно правильный текст. Но мы же как всегда только за правду-то и рубимся, согласись.
- Соглашусь. Всё-таки самый жуткий тип обитателя властной вертикали - не должностная вонючка, не скунс в погонах, а именно верховный богомол, их прототип, исходник. И знаешь почему? Не потому что он как бы святоша и вдруг убивает. Святоши все убивают, так или иначе, но все. А этот убивает только потому что он принципиально иное существо, чем мы. Иначе устроен. Словно бы с того света пришедший. Крови напицца. С виду набожный такой, подлец, пристойный, порядочный, в галстуке, но на самом деле абсолютно не от мира сего. Посмотри на главного персонажа всего этого представления, на губера, да он больший пришелец, чем наш инопланетный парнишка!

- В точку! Эти антропоморфные богомолы, как мне кажется, сошли с гранитных постаментов наших площадей. Они - реальные клоны тех лысых дедушкиных статуй. Поэтому они и не дают их рушить, даже когда самого дедушку давно прокляли. Потому что они их собственные матрицы. Иначе процесс воспроизводства остановится. Иначе их самих не станет. Они - безусловные клоны клонов с него, вполне в состоянии оживать, как бы в полной мере существовать и даже как их матричный прототип, становиться живее всех живых.
- Тс-с, далеко не распаляйся… процесс-то из процессора, гляди-кось, до чего и сам по себе распалился! Скоро лавой потечёт. Как бы не зацепил!
- Не-не! Они не сами будут оприходовать и палить. Не та модификация. Господа правители собственных ментопсов пришлют, скажешь, нет?! Знаешь же, как они обращаются с людьми, со своими же соотечественниками, даже с не пьяными почти?! Товарищи гитлеровцы хоть музыку включали, маскировали шум, когда на тот свет отправляли живые души. Наши же ментопсы отправляют туда в открытую, не маскируясь, среди белого дня, никого и ничего не боясь. Тихо-мирно! Это-то и страшнее всего. Спокойная обыденность повсеместно и прямо сейчас свершающегося зла. Свели всех до уровня животных и теперь наслаждаются театром своих крепостных антропоморфных уродств. Презирают ими же изуродованный народ. Подачки бросают.



Грозу каким-то образом всё равно пронесло. Словно торпеду мимо палубы. Господа не стали осуждать бомжиков за непотребное поведение по ночам. Даже разрешили и далее столоваться за счёт учётных благотворителей. Холмогоров, кулуарно посоветовавшись с Андреем Валентиновичем, всё же воздержался и от модного непосредственного контакта с человеческими массами. В пупок ни одного бомжика так и не поцеловал, как-то удалось воздержаться, впрочем, особо и не рвался. Словно морок какой сошёл на руководящее чело. А может просто повезло тем, кого могли бы вот так оприходовать. Минуй нас пуще всех печалей и барский гнев и барская любовь!

В завершении визита, совсем никак не поступив, ни в чём до конца не определившись, в совершенно смутном, небывалом для него состоянии духа, губернатор смятенно проследовал к выходу. Чуть не споткнулся на ступеньках, но поддержали грузную тушу. Такое у него и в самом деле произошло впервые. Никому чих-пых не вставить, шею не намылить и просто так удалиться, словно обделанный. Для чего тогда приходил, для чего столь красиво позировал на фоне местной экзотики?! Будто кто-то загипнотизировал суперначальника со стороны! Почему так вышло, да кто ж знает. Примерно так подумали все, кроме, быть может, звёздного рецидивиста карлсона из детской зыбки. Межпланетный жабёнок уж точно всё про всех знал и ни за что не ослаблял фиксирующего контроля за своим потрясающе переменчивым человеческим экипажем.

Потом опомнившиеся благодетели, бандиты, они же временно добрые деграданты и простые дауны, подмигивая и поцокивая длинными, предательски-птеродактильскими своими язычками, побежали вслед за губернаторской комиссией. Непонятно откуда и для чего свалившийся шухер отшуршал таки шершаво! Хозяин видимо ушёл довольным, хотя и чем-то слегка взволнованным. По-любому оставалось быстрее заканчивать изрядно поднадоевший спектакль всеобщей любви и социальной справедливости.

Один деградант, остановившись на минутку, задвинул под стол большую бутыль с синим озверином (в награду овцам за смирное поведение!). Указал на неё всеми фибрами-жабрами - мол, всё ясно? Греби, налетай, баюшки бай-бай. Это вам барин за примерное поведение выкатил, хотя голосовать всё равно не будете. Но поддать для общего куражу всегда можно или даже нужно. При этом кокетливо прижал перепончатый пальчик к губам или что там у него на самом деле. Пир пиром, но чтобы ни одна жива душенька там вверху, в поднебесных кругах не огорчилась. Кто погорячится излишне, тому путёвку в старый санаторий «Шумел камыш» без всякого дальнейшего пансиона! Ясно?!

Народ согласно и радостно помычал, потом для убедительности поблеял и замотал мохнатыми, девственно безрогими бошками. Один из представителей кудряво-немытого народа по наверное фамилии Норкин, да-да, тот самый, давно не писавший любитель дельтапланов и игры в непонятное «очко», мгновенно перезадвинул бутыль так, что она пропала из виду. Причём полностью.

Даже с экрана стратегических камер инопланетного наблюдения исчезла та ёмкость. Специальная операторская группа пришельцев буквально с ног сбилась, в поисках артефакта. Перепалила кучу межзвёздной аппаратуры, но даже она так и не нашла ту земную заначку.

Крысовидный мальчуган, не успевая фиксировать происходящее, чуть не вывалился из зыбки, то есть, из кресла командира экипажа и одновременно главной операторской площадки. Да, зомби здесь удались действительно тихие! Стены шатаются и свербят во все ухи.

В этот, самый душеволнительный момент в подвале на крутом крене и при самом полном форсаже как раз и обнаружился незабвенный командир эскадрильи полуопознанных краснозвёздных субъектов. Он чётко замочил где-то капитальнейшего «скунса» и теперь нёс в ободранном клюве его останки, чтобы надёжнее перезапрятать под сокровенную подушку. Вот кого никогда не требовалось учить летать-дельтапланить или мозги кому вставлять. Такой сам кого хочешь научит, а потом заставит это кушать.

Вот классически прошёл дверной проём, чуть не посбивав как кегли исчезающих начальников и демонстрируя высочайший класс пилотажа.
Вот на бреющем, почти подстригая усы мирно пасущимся тараканам, обошёл почти все свои владения.
Вот, сделав бочку и покачав приветственно крыльями над родимым порогом, - на все точки фюзеляжа, целёхонький, но на последней капле из трусов - упал на свою взлётно-посадочную. С разворотом и точно перебитым носом на выход. Порядок превыше всего!

Судя по всему, рейд по вражеским тылам выдался у него на редкость удачным. Само возвращение на базу и филигранная посадка оказались поистине звёздными. Они произвели неизгладимое впечатление на арьергард уходящей комиссии. Можно сказать, фурор. Через секунду не оставалось в помине даже их тонкого руководящего запаха, столь запавшего бомжикам в их грубые но сильно чувствительные ноздри.

Кто-то из внезапно обиженных благодетелей-бандюков попытался было отыскать пузырь стратегической и чудодейственной «синеглазки» и забрать назад у этих «вах-вах нехороший человек» незаслуженный презент. Если бы он его нашёл, то рассмешил бы кого угодно и резко подорвал престиж весьма уважаемого, особенно под дичь, человеческого собрания.


(И метагалактического в данном случае также. Такая там прошла юмористическая ремарка. Под хохот отсматривающих учебный фильм курсантов-рейнджеров, будущих прокураторов, стажёров-резидентов Большого Магелланова облака на Земле).


Смех и в лучшие времена не часто свиристел реликтовым соловушкой под этими почтенными лампочками. Потому что смеяться часто лучшее лекарство, но всё таки не при начинающемся с дармовой похлёбки поносе.
Так что найдёшь сейчас тут что-нибудь, как же! Каждый бомжик, откушавши губернаторских яств и в предвкушении ещё и хлебануть неведомого озверина, мурлыкал про себя всё ту же арию грядущей незабвенной девушки, злодейки Синеглазки: «Ой, цирроз, цир-ро-оз!.. Не циррозь меня!». И дальше уже подпирал изнутри остальной полуподвальный хит-парад. Про миллион алых роз, про козлёночка ни за что ни про что козлом названного, про власть козлиную, которой всегда есть кому но ни за что гордиться. Потому что полуподвал тот действительно на редкость певчий подобрался! Всегда как пред богом голосистый.

Поэтому благодетельные бандюки, словно бы их знамением каким окрестили или серебряных пуль в зады навтыкали, также пропали словно привидения вслед за окабаневшим губернатором с его твистами-министрами. Дверь в полуподвал громко закрылась, да и сходу замуровалась почти сама собой. Практически задраилась. Также схлопнулось и остальное пространство вокруг. Оставшийся в сумрачной лакуне мир снова получился замечательно отрублен, сноровисто порезан и разделён на множество неравных частей, точно по размерам остающихся душ. Лебенсраумы, как известно, никогда не равны друг другу и потому на мировую друг с дружкой по-настоящему не идут никогда.

Опять вернулся родной шум канализационки. В который раз заструился милый полуподвальный сленг. По-доброму залыбились щербатые грязные мордуленции. Заслюнявились малярийные губы. Засветились ни за что не угасимым неприкосновенным запасом разума закисшие, воспалённые глазки. Приближался час Х. Ой, как опять приближался, собака. Крадучись, подрагивая кончиком хвоста, поводя ушами с кисточками антенн и потому как есть неотразимо. Ибо до последнего никому не оставалось понятно, когда же и как именно накроет мохнатая лапа Провидения свои последние жертвы.
Все-все, у кого душа продолжалась нараспашку, при любом варианте простывали насквозь. Как насквозь всех непрерывно протыкали. До того сипели изнутри и кнаружи! Но кто-то продолжал и продолжал подкачивать. Может то волынка была такая шибко экзистенциальная в лапах подвало-мучителей?!

Ласково посверкивая бирюзовым и крутым своим бочком, из ниоткуда но в куда, то есть, прямо на стол к истосковавшимся по ней бомжикам сияющей жар-птицей сноровисто выпорхнула и шмякнулась о столешницу всегда любимая и желанная дьяволица-спиртоносица. Волшебная преобразовательница мира «синеглазка». Причём не какая-нибудь, но пятилитровка, мать её дери и так далее. Тут же принялась проникновенно журчать, циррозить в разные там кружечки и надкусанные пластиковые и стеклянные стакашки. Делать жизнь хорошей, а самую отвратную болотную кочку обаятельной пластмассовой дивой с обложки «Плэйбоя» со свалки. С творческим псевдонимом Клава.

Девоподобный лилипутищще в танковой своей висячей бай-бай-платформе старательно изображал детский плач навзрыд. Получалось конечно классно, но на любителя. Сам же в это самое время производил напряжённые вычисления по поводу недавно увиденной и отснятой фактуры. Бомжомамка, думая, что у великовозрастного детёныша так оригинально пучит животик, принялась ему опять его мять-массировать, портить воздух маленькой детской мечтой, пока чудо-пацан или чудо-девчонка не затих, словно бы изнеможённый по-настоящему большим земным удовольствием. А может просто кончил дурачок с непривычки.

Облучённые волшебными рентгенами неземной, синеглазой благодати бомжики уверенно добирали высший градус не снящегося, а реально и конкретно, как петушок курочку, топтавшего их межпланетного счастья. Тут оно у них и вправду снова получалось. Кайф усугубляло всё более усиливающееся мазохистское предчувствие непременных скорых мучений от чересчур отпадного завершения промежуточного такта. Видимо скоро опять прилетят ненасытные глюки-дельтапланы, немытой человечинкой лакомиться! То-то адреналинчику повсюду прибавится! С гавнецом пополам.


Но пока-то этого не было! Следовательно, пока что можно жить как жили. Хорошо звезданутые обитатели пятизвёздочного бомжатника поглощали оставшуюся, давно не виданную, давно не нюханную снедь. Заливали её туманным денатуратом, клубящимся словно зелье. Всё ещё присущий каждому кислотно-щелочной баланс вновь загибался по излюбленной плавной глиссаде. Как-то так привычно, по-родственному он это совершал, так что уже и не страшно было. Бомжики заново, но опять на время позабывали про хвори и про боли свои несусветные, повсюду отрастающие, словно чертополох после дождя, подобно метастазам после эктомии остающихся надежд. Даже про начинающийся понос постарались забыть неисправимые смельчаки. Однако он не сдавался и гонял бедных туда-сюда, туда-сюда. Как забыть нам эту песню?! Параша едва не подавилась.

Зато уж душенькам ихневым становилось куда как вольготней в быстро суживающемся и сразу каменеющем пространстве сверхсекретной метагалактической лаборатории.
Зато уж и времечко всё быстрее прокатывало сквозь их последние сусеки своим темпоральным колобком неотвратимых перемен. Выдвигала на них прямой наводкой свои главные и вспомогательные калибры.
Заканчивалась и наконец-то подходила к завершению на редкость неудачная командировка последних странночеловеческих товарищей на этот странный, страшный свет, в котором ничему довериться никогда нельзя было. Как это в очередной последний раз и выяснилось.

Бомжомамка ко времени очередного промежуточного финиша почему-то сладко вырубилась и, живописно разметавшись, храпела себе на груде своего драгоценного шмотья, нажитого непосильным трудом.
- Бабе всегда хорошо, - вдумчиво, почти завистливо молвил доцент, ковыряясь в ушах ваткой намотанной на спичку. – Пара пылких ночей в будуаре и любая проблема в шляпе. Можно даже лишнего косячка на халяву стрельнуть при этом. Смотрите, эк её разобрало! Вот даёт!
- Какие ночи, доцент?! Ты что, с дуба рухнул?! – Ухмыльнулся Норкин, вновь зажужжавший вокруг роскошного тела леди Кры, бесконтрольно пребывающего в царских своих отрубях. – Пара минут, не больше! И ищите шляпу!
- Как кролики?! – Хохотнул Колик, сам пьяница с глазами кролика.
- Кролики это не только ценный мех! – Резонно заметил на это Норкин, обеспокоенно роясь в районе кармана. – Во! Нашёл. Не бойтесь, я его держу! Так что, друзья, приступим?
- Глядикось, настоящий мужик! - Восхитился сыщик. – Ну-у, значит, не всё у нас ещё пропало! Есть повод усугубиться до поросячьего визга.
- Кстати, на эту вашу тему. - Опять не полез за словом в карман безудержно грамотный бомжик по кличке Фредди. – Господа, а ведаете ли вы, как звучит первая статья конституции Непала?
- И как же?! Просвети нас, мудозвон!
- Гражданином страны может быть только рождённый непальцем и непалкой! Остальных просют не беспокоиться.
- Жаль. Эх, а мы-то убогие так ничегошеньки по жизни и не узнали, окромя палок и пальцев. Да и тех кривых.
- Ну не скажи. Смотря какой палец или тем более палка. Да и кривые получше прочих.
- Ой, мама Клава, как же я дико описюневаю! – Толика полуподвальные трепачи довели до того, что он несколько отошёл от золотого стандарта в своей единственной жизненной формулировке. И даже, поддавшись примеру, аналогично залез в район собственного кармана, вдруг хотя бы сейчас, в потоке всеобщей прухи, обнаружит стародавнюю пропажу. Увы.


Преходящим, взаимоперетекающим получалось всё-всё заново и без исключения. Повально теряло формы и прочие очертания. Буквально, что ни возьми. Всё-всё это, злокачественно и мимолётно прущее мимо, внезапно оказывалось никчемной перестроечной загогулиной, тупым символом, чем-то неумолимым под знаком конца. Sub specia finis! Да и только.
Чего именно символом и знаком - это-то наиболее любознательным из них как раз и предстояло выяснить в решающей части грозящего вот-вот прорваться заключительного аккорда посреди окружённой со всех сторон обетованки без определённого места жительства. Его триггер был снова запущен – массовый приём ударной дозы чудодейственно озверевающей девушки «синеглазки». Разумеется, подопытные бомжики и на этот раз принимали её не совсем по своей воле. Точнее, теперь совсем-совсем не по своей. Казалось, сама судьба вливала её им в глотки, как расплавленное олово пред очами святой инквизиции. «Пейте, козлики, пейте! – хитро журясь, словно бы говорила эта басурманка – иванушками станете». Но даже и после того, как жутко обожгло даже их луженые глотки, замечательно взведённое до упора полуподвальное сообщество по инерции тупо всё ещё посматривало перед собой. Особо в деталях уже не различая, но тем не менее по-прежнему воспринимая в поле быстро туманящегося зрения застенчиво возлегающую перед ним двуногую жучку ламехузу, непроизвольно и безадресно источающую всякое такое для неугасимого поддержания всякого такого же. Хоть бы и у всех подряд. Потому что пока не разорит в прах-дым и этот муравейник – не успокоится.

В зависшую паузу зыбкого бездействия прямо по центру мизансцены как раз вовремя подрисовался хронически певучий бомжик Мухортов. Он умело перенаправил что-то не то заблеявшую отару совсем другой лощиной. Сходу переформулировал волнующемуся поголовью иную, куда более сокровенную тональность бытия. Да и не царское это дело, на полуголых во сне бомжих засматриваться и обсуждать, как бы прекрасны, благоуханны и обворожительны они при этом ни казались. Лучший певчий полуподвального хора мальчиков-ебунчиков опять затянул сокровенную, на мотив «Орлёнка» времён нескончаемой гражданской войны в разлюбезном своём отечестве:
- Меня-а называ-али в отря-аде козлёнком…

Тогда всё равно возбудившийся и оттого как никогда музыкальный коллектив полуподвальных антропоморфов, дружно чеканя просаженные глотки, зверски, с какою осталося душою подхватил:
- Менты на-зы-ва-ли козлом!
- У власти козли-иной козля-ат миллионы и нами гор-дит-ся страна!

По новому поводу усугубились намного более. Благодаря корытцу синеглазого озверина вновь началась массовая переинкарнация козлят в козлов, иванушек в интернейшнл. А также в прочих неведомых зверушек. Очень похоже было на то, что так начинался самый последний падёж земляной экзистенции. Поскольку человеческое существование, словно укушенное межгалактической мамбой, к этому времени устало метаться по всем своим схлопывающимся, точнее втягивающимся координатам. И тем самым само себя привычно вгоняло на тот свет. И если бы он не убегал так профессионально, да ещё зигзагами, давно бы там обосновалось.


Подробностей той замечательной агонии было счесть не перечесть. Подобное кололо, циррозило подобным. Частью сразу сваливаясь в пике. В то же время другой частью само привычно раскалывалось. Дьявольский эксперимент произвольно и словно бы непредсказуемо сворачивал к давно предопределённому финалу. Всех лабораторных крыс, постепенно, по мере отработки, а может и сразу, полуфабрикатом выбрасывал на свалку. Фактически выгружал.
Кто-то начинал самостоятельно плавать в бездне свободного падения, даже с понтом раскидывал руки-крылья. Кто-то сразу уходил в неё камнем. В затяжной, без раскрытия. Бездна исправно, как ей и положено, принимала всех чудиков. При всём природном богатстве выбора другой альтернативы ни у кого не оставалось. Со всех сторон один цирроз и одна дорожка! Так же и сверху донизу. Народ отчаянно зевал и вырубался, покоряясь, слышались последние не то вскрики, не то всхлипы:
- Эх-х! И спать хочется, и Родину жалко! А что делать?!

Адреналин струями стекал в ботинки. Бомжатская армия всё прирастала и прирастала батальонными группировками новых глюков, зомби и прочих завлекательных душек аватаров. Непросто было вычислить, а потом ещё и захватить среди них реально существующих. Так что разнообразным охотникам за таким товаром заранее предлагалось утомительно побегать, ловя и просеивая ускользающие, лопающиеся бесчисленные мыльные фантомы.
Даже коренные менты никогда не могли всё просчитать и произвести действительно реальный захват вычисленной жертвы! Куда уж тогда каким-то там пришельцам с инопланетянами!


Казалось, под черепными, и вправду почти зверушечьими коробками антропоморфных существ мерцал и струился полный спектр всех-всех земных удовольствий, вмятых в них до состояния ненасытного употребления.
На самом деле то был лишь сплошной кайф, связанный с ампутацией мозгов, а то и полной декапитацией. Поэтому интенсивный и всеохватный как никакой другой.
Во всех благополучно окозлившихся головах Зелёный змий группировался совсем по-чёрному. Даже яйца, всенародный гад, принялся откладывать.
Одновременно готовиться к генеральной драчке с Белой Горячкой, которая пока ничего такого не предпринимала, поскольку и так заполняла собою всё.

С филигранной подачи синеглазого озверина прямо на штрафную площадку жизнь оказалась настолько хороша да на миру красна, что даже просто так жить козлятам, полностью оприходованным в качестве самых настоящих подопытных козлов, а потом и готовеньких козлонавтов - наконец-то – совсем-совсем не хотелось. Захотелось чего-то совсем уж особенного. Воспользовавшись этим обстоятельством, жучка ламехуза таки соблазнила своего окоченелого летуна под боком. Отчего всем прочим соискателям пришлось на всякий случай отложить намеченную спецоперацию и попробовать обождать дальнейшего развития событий.
Об этом и о другом немного-таки попозжа. Когда зомбики прекратят оставаться безответно тихими и навалятся на судьбу со всею своею застоявшеюся силой. И всё же прорвутся в свою обетованку на земле, хоть по центру, хоть фланговой атакой. Всею козлятской кодлой. Такое теперь не только могло, но и просто обязано было произойти. Именно такой долгожданный кунштюк им всем и заготовила судьба. А потом, выждав удобный момент, воткнула в трансмиссию уже вплотную подбирающейся череды бурных событий и фактов. А вот сейчас попробуйте, ребятки, авось у кого-то и получится что-то! Теперь или никогда!


Подходил к концу и один из наиболее удачных экспериментов, осуществлённых лабораторией всеобщей паразитологии.
Как всегда впечатление смазала лишь реклама, на этот раз прокладок на редкость омерзительного свойства.
Верить приходилось сразу. После них ничего не хотелось, даже кушать, тем более жрать. Аппетит отбивался наверняка. Так что вероятно то был рецепт гарантированного похудения. Но какой и вправду тошнотворный!


 
Изображение авторское


Глава 41. Чёрный пояс по блуду

Контакт начался с очередной шокирующей дури божественной лярвы. Однако я уже зарубил себе на носу: ничто с её стороны нельзя принимать один к одному. Ничего и никогда! Всегда остаётся липкий подсмысл. Знаю же, а всё равно ловлюсь. Чего стоит её следующий пассаж:
«А ты знаешь, что на самом деле я полностью деревянная ниже пояса? Да-да на самом деле! Приколись! Даже не чувствую, надела я трусики или нет». Такое сказануть - сходу и сразу в лоб! Невольно задумаешься над захватывающим тебя предложением. Как отказаться, не проверить где у дерева трусики, в конце концов не помочь заплутавшей в дебрях самоидентификации девушке в её сокровенных помыслах?! Если и вправду она родная сестрёнка буратинки, так может и вправду лучше быть деревянным и без трусов, чем шибко чувствительным в этом деле, но с махровыми трусами?! Не исключено также, что она меня таким образом просто как всегда троллит. В очередной раз куражится засранка, чувствуя своё неоспоримое превосходство в таких делах. Якорит налево и направо! Авось зацепится и потом прорвёт. Затем добавочно полирует, отзеркаливает содеянное. Интересно, вёл ли бы я себя аналогичным образом, будь у меня в штанах аналогичный Алмазный фонд России?! Думаю, да. Увы. То-то и оно. Все мы из одного теста. Любому выдай такое табельное сокровище – вмиг осатанеет, когда почувствует хоть малейшую власть над людьми!

Вроде бы Ксюшка Алек-Хан всё же добилась своего. Как истинная леди - надёжно и величаво. Захватила и распалила воображение подцепленного мужика, каким бы он мудрым себя ни считал. Пришлось всё же проверить наличие отсутствия. Всё на месте, иннервация, рефлексы в норме. Только улыбка Джоконды змеится: мол, попался, заглотнул глубоко.

Проделала она всё это с самого начала очередного контакта. Любая дура и в самом деле совершенно виртуозно владеет какими угодно умниками. Одинаково свободно даунами и докторами наук. В этом, хотя бы на собственном примере, мне не однажды приходилось убеждаться. Потому что довольно часто ничего не мог, да и не в состоянии был с собою поделать. С нею ловился и ловлюсь на всякую чушь. Теперь уже чувствую себя ксюхиной стиральной машинкой непонятно какой системы, реальным вспомогательным агрегатом, в полной мере способствующим ей в выполнении каких-то очень важных, мне пока непонятных функций и задач.


Расклад на первом подбиве такой. Некая белобрысая особа, весьма убедительно прикидывающаяся нулевой придорожной дурочкой, внезапно, блицкригом, втёрлась ко мне в самое-самое полное доверие. Сходу потрясла совершенно безудержной откровенностью. Потом раздухарилась, да так, что и не остановить! Заставила серьёзно призадуматься о механизме происходящего. Настоящий якорь! Всем якорям якорь! Сердце настоящей харизмы. Мне бы такой! И лаборатории не надо! Может мне с ней на самозанятость уйти?!

Принялась она обвораживающе якорить меня именно так, сходу и прямо в лоб, чтобы сразу, наверняка завладеть объектом атаки. При этом отговаривается эта застенчивая хищница так: меня, мол, девочки с трассы научили этому способу одеревенения, как самому надёжному методу защиты, чтобы наверняка выжить здесь среди вас. Настоящий лайф-хак! С мужиками всегда следует работать именно так, чтобы ниже пояса всегда чувствовать себя деревянной, ничего не пускать выше. Просто на всё зафрахтованное клиентом время следует мысленно ставить непроницаемую преграду на уровне пупка и всё. Сразу как дверь там закрывается, причём, на засовы. Происходит полная блокировка работающего отсека, изоляция получается на все сто. Ничего снизу, из котельной, с того момента не ощущаю. Ни один клиент не может пересечь эту границу. На пузе тем более не проползёт. Всегда остаётся где-то там внизу. Подо мной. Как бы ни дёргался червяк прорваться дальше. Когда так отгородишься - всё нормально получается. Не чувствуешь никакой грязи, да и шансов заболеть гораздо меньше. Самовнушение срабатывает. Но потренироваться конечно никогда не мешает. Можно даже и чёрный пояс потом получить, за особо выдающиеся достижения. Только надо норматив ещё разработать. На досуге как-нибудь займусь.

Та-ак, думаю. Чересчур сообразительная шалава научилась ставить себе нечто вроде гематоэнцефалического барьера, но только на уровне пупка! И лишь на время производственного контакта, в пределах которого он и выкомаривает что хочет, пупок этот её, блуждающий триггер. Отлично! Да просто замечательно! Просто слов нет! Вдруг это и в самом деле настоящее открытие?! А наука до сих пор мимо заветного шлюшкиного пупка проходит, преступно не оборачивается!

Однако она, дурочка, тут же как всегда всё смазала. Как бы специально затушевала эффект от всего сказанного. Ясно, для того, чтобы постепенно созревающий клиент не прозрел раньше времени. Стала говорить, что она-то благодаря как раз этой самой спасительной деревянности достигла просто невероятного профессионального мастерства. «Теперь ниже пояса – я всё могу. Всё-всё, что угодно, как и Шахерезаде не снилось!». Принялась безудержно хвастаться, показывать все свои достоинства ниже пояса, что именно делать и когда туда для неё самой дверь бывает закрыта, словно плановый аудит там кто-то со стороны проводит. То есть, мы с нею оба туда заглядываем с неподдельным интересом, как на экскурсии. Оставалось только крикнуть туда в ожидании эха: «Кому не спится в ночь глухую?!».

«И это всё деревянное? Действует само по себе, без батареек?! Папа Карло отдыхает?!» - недоверчиво и тупо всё переспрашивал я. Но вскоре понял, что всё это, сказанное ею, сущая правда, что с нею влип я куда повыше своего собственного пояса, что такую дверь, такой блок мне самому никогда себе не поставить. Не отпустить его одного как-нибудь вечерком погулять-попрыгать в режиме самозанятости. Как бы только всё это поадекватнее, корректнее интерпретировать?! Ясно, что во всём этом ею был заложен куда более глубокий, может быть даже и зловещий смысл. Но какой и в чём именно он состоял - всё никак не мог сообразить. Так сказать, скоррелировать. Хотя бы сориентироваться в самом общем виде. Не исключено, что там у неё и вправду образовался симбиоз двух организмов и тот, который у неё сидит ниже пупка, имеет автономную нервную систему?! Получается дву-ум. Диплодок. Два ума, две психики, внизу вегетативная. Корешки, получившие наконец автономию. Матрёшка, одним словом. Новый Юрский период. Класс!

Тут по-звериному чуткая Алек-хан, как всегда, сходу просекла моё изменившееся состояние. Какая же она после этого блондинка, в самом деле?! Слишком умна и нос всегда по ветру держит. В глубине души наверняка бескомпромиссная, как и полагается клону хана Батыя. «Вынырнул? Тогда отчаливай!» - решительно заявила чудо в перьях. Понюхав всё, что ранее снимала, а снимала она только то, что и положено ей было по трудовому деревянному регламенту, принялась сноровисто напяливать обратно. Ничего эта кобра никогда не забывала. В профессиональных делах пунктуальность феноменальная.
Нет-нет, Батый тут ни при чём. Она - лишь маленькая звёздная птичка! Почтовая открытка на мой адрес, из созвездия Гончих кузек. Привет от нашего мальчика принесла, того самого, с приветом который во главе всего сидит. Правда, и сама с необыкновенно юркими и сильно кусачими тараканчиками в голове! И отныне раз и навсегда чётко захлопнутой деревянной попкой снова в трусиках, которые иногда может позволить и не надевать туда вовсе, кто ж проконтролирует. Менты разве что как всегда.

Маленькая леди Ксю! Чёткий портрет в интерьере. Кости, мясо, пять литров крови и весёлые задорные глаза. Плюс табельный алмазный фонд между ног, минимум на десять патронов в день, максимум и все тридцать. Этакая гавкучая и кусачая кузечка! Беленькая, славненькая девочка-буратиночка, которая только притворилась дорожной шалавой, миленькой дурашливой шалопайкой. По-детски заигравшейся во взрослые игры. Пока не доигралась до слишком мастеровитой дуры с чёрным поясом по блуду. Впрочем, возможно она чрезвычайно искусно внушила мне это своё неприличное занятие, а сама, оставаясь как бы невинной, готовила, приберегала меня для чего-то иного, исключительно важного для неё. Угадать бы вот только! Может это просто порода у людей бывает такая. Миленькая, славненькая, с красивыми ушками и носиком. Если хочешь, чтобы у неё ещё и загорались глазки при виде тебя, регулярно свети ей фонариком в ушко. Этакий вневременной облик бессмертной гетеры. Маленькая собака до старости забавный щенок.


Как несомненная обладательница чёрного пояса по блуду Ксюшка Алек-хан достигала поистине невероятных высот в древнейшем ремесле. Гейши, гетеры, одалиски, шмары, путаны, простые самозанятые киски – все-все от профессиональной зависти наверняка помрачнели бы донельзя или перевернулись, понятно – кто где. Кто в гробах, кто в кроватках или на задних сиденьях под неуклюжим сопящим бойфрендом на час, точнее на пятнадцать минут максимум. А поскольку она непременно владеет таким боевым знаком путанского отличия, то должны же быть и квалификационные соревнования, что-то вроде всемирных чемпионатов или олимпиад. На них победительницам и присуждают золотые знаки отличия в высшем профессиональном мастерстве в избранной девочками самой первой профессии на Земле. Столь квалифицированные состязания естественно проводятся за внешним обводом столицы, на Объездной или Кольцевой, в общем, на главной, всеми признанной профессиональной площадке. Квалификационная комиссия  избирается на всеобщем голосовании трудящихся девочек и состоит помимо экспертных сексопатологов, андрологов, гинекологов и нескольких особо почитаемых в народе сексуальных маньяков, выдающихся ценителей слабого пола, - ещё и из наиболее уважаемых мастериц и отличниц недавнего прошлого, в том числе и ещё не ушедшего исторического.

Консилиумное жюри выдающихся специалистов, экспертов по отдельным дисциплинам, а также и сугубых знатоков и любителей этого самого дела скорее всего оценивает сольники девочек по обязательной и произвольной программе, причём минимум по двум нормативам в каждой из трёх классических дисциплин, понятно каким, известным со времён Кама Сутры. Первый, разумеется, основной. Он касается валовой производительности. Количества клиентов, захваченных и обработанных мастерицами глубокого доения. Предполагаю, что высшие показатели находятся в диапазоне от десяти до сотни. А также качества. В этом нормативе учитывается ещё и количество срубленного бабла, в том числе учёт идёт и в какой именно валюте произошёл его отъём. Здесь диапазон поистине грандиозный. От дворцов и яхт, преподносимых обладательницам выдающихся способностям по обольщению и выдаиванию, до пары сотен засаленных рубликов. Иной раз откровенная дворняжка, радая и этим двум стольникам, показывает настолько высокий класс, что даже выдающимся путанам, ставшим жёнами президентов и министров такие высоты и не снились. Высокое жюри чемпионатов и олимпиад наверняка это также отмечает и учитывает, не забывает отмечать и золушек. Думаю, как раз в этот диапазон моя Ксюшка вполне укладывается.

Второй показатель, который также считается в приоритете по всем трём базовым сексдисциплинам, не менее базовый и  почти столь же важен. Частота, интенсивность и глубина разрядки бульбокавернозного рефлекса у каждого отдельно взятого в обработку клиента и знаменующей окончание каждого отдельного раунда. Для этого используются специализированные борта, закамуфлированные под «Скорую помощь». В них бригады нейрофизиологов и других коррумпированных медиков замеряют перепад электрических потенциалов между бедренной мышцей и высокозатратным кончиком обрабатываемого клиента. В руках (и ногах) наиболее опытных мастериц перепады тех потенциалов у обрабатываемых ими существ мужеского полу иногда достигают колоссальных значений. Тогда досужие любители клубничек вырубаются практически сразу, ещё на спортсменке, так что ещё и оттаскивать приходится. Такие показатели ценятся особенно, под гром аплодисментов собравшихся. И, разумеется, идут в зачёт немедленно и по приоритету. Медики такие сверх-разряды бульбокавернозного рефлекса ещё называют супер- или гипер-спайками. Короче, молнии отдыхают.

За частоту гипер-спайков и количество оттаскиваемых в кусты озабоченных господ как раз и присуждают ту или иную степень высокого квалификационного звания. Предполагаю также, что десять-пятнадцать гипер-спайков по обязательной программе и столько же по произвольной вполне достаточно для присуждения чёрного пояса по блуду. Причём пояс тот присуждается трёх обязательных степеней различия. Всё как и полагается в самой священной, гендерной, никогда не прекращающейся мировой войне, непрерывно толкающей человечество в зад, но вперёд и вперёд. Пояса всех трёх степеней, взятых одной рекордсменкой, приравниваются к званию Героя всемирной эволюции. Полагаются досрочный выход на персональную пенсию всеземного значения, а также различные путёвки в элитные санатории без секса, и безусловно больничные листы, с полным пансионом по нетрудоспособности. И захоронение в общей могиле с членами правительств.


Когда всё это промелькнуло в моём воспалённом рассудке, то сразу же предался размышлениям ещё и по этому поводу. О необыкновенной притягательности даже думания и воображений на столь скользкую тему, не говоря уже о ней самой. Чтобы мы ни думали, мы всегда думаем о ней. Но почему? У животных, к примеру, такой морали нет. Они всякий раз обнюхивают свои или чужие струйки и кучки, оставленные кем-либо из своего или чужого рода-племени. Знакомятся, как минимум.
Томас Мор из всех мотивов, ведущих человека по жизни, особо выделял удовлетворение семи базовых потребностей всего живого. В еде, питье, отдыхе, расчёсывании болячек, рождении и воспитании детей. Но пуще всего – именно в дефекации, мочеиспускании, а также эйякуляции и оргазме как таковом. Буквально вся биосфера планеты заперта именно в этом трюме. Наглухо задраенном.

Впрочем, подлинные инопланетяне даже в рядовых секс-турах по земным Кольцевым, вероятно, не по одной сотне уважаемых господ, а также товарищей - за раз отправляют в отключку. Нашим шмарам, гейшам, одалискам и прочим золушкам, включая великосветских шлюх, до таких показателей ещё расти и расти. Простор для дальнейшего совершенствования поистине необозримый. По сути они к нему ещё не приступали. Поймайте любую шалаву и спросите: «Слушай, бишо, а что такое бульбо-кавернозный рефлекс?!». И ведь никто не ответит, хотя все исключительно на нём и кормятся, им и живут. Он им фактически и создал весь материальный мир со всеми остальными удовольствиями.
Так что Ксюшка Алек-хан  у меня - кавалер чёрного пояса по блуду первой степени. С правом на убийство при особо пикантных обстоятельствах. Думаю, и про рефлекс тот слышала краем уха. Чип за ним нашептал.



В быту Ксюха, блудница великая, но всё же никак не вавилонская, восседающая на красном драконе Апокала, во многом не вписывалась в облик выдающейся секс-рекордсменки. В отличие от всех прочих, «нормально гулящих» девочек, по сути являлась не то монашкой, не то буратинкой. Опять же – всё с её слов, всё-таки часто похожих на правду. Не пила, не курила, тем более не занималась наркотиками. Похоже на самом деле чиста, аки младенец. Девочки из фирм и с обочин в принципе за это презирали, потому что сами не могли. Однако к ней относились вполне снисходительно, как к слегка шибанутой. Некоторые всё же побаивались: а вдруг эта блондинка запродала душу дьяволу?! Лохотрон века провернула, впарила ему такое сокровище! И купил ведь, нечистый. Разглядывает, небось, теперь свою покупку, не знает, в какое место и положить-то, куда засунуть или вставить. Ни бросить, ни перепродать обратно.

В самом деле, как можно не пить и не курить, не знаться ни с одной инфекцией, одновременно занимаясь самым вонючим и опасным ремеслом, древнейшим на планете?! Что тогда есть порок на самом деле?! Всегда ли грех, тем более ветхозаветный, должен быть связан с обычными житейскими пороками и наказуем ими же?! Оскар Уайльд тысячу раз прав, утверждая, что грех - единственно яркий мазок на полотне современной жизни. А если вспомнить его же утверждение, что самое глубокое в человеке - это поверхность - то и получается, что всё это поверхностное в действительности составляет основу жизни двуногих букашек-таракашек?! Многое тут движется вполне себе параллельно, порой даже не пересекаясь. Грехи и вредные привычки, например. Потому что вовремя перекрываются между ними двери. И всегда следят, чтобы сквозняк ими не хлопал слишком часто и сильно.
Впрочем, известно это с евангельских времён. Покаяться-исправиться никогда не поздно. А согрешить можно и опоздать.

Карл Маркс, тот самый, который и есть карла сильно бородатая, как и многие мыслители, занимался похожей темой бытия. Насколько помнится, его высказывание на эту тему выглядит в точности так: «Всеобщая проституция выступает как необходимая фаза развития общественного характера, личных задатков, потенций, способностей, деятельностей. Выражаясь более вежливо: всеобщее отношение полезности и годности для употребления».
Короче, шалавы, шалопутки, шмары, кошёлки, гейши и гетеры – действительно верх эволюции человечества. Суть марксизма в новом ракурсе. Зря мы его пинали. Только вместо пролетариата в нём надо было подставить этих рвущихся к власти астральных сущностей низшего порядка, питающихся соком живых людей. Вот уж кому нечего терять, кроме своих мудей! И не пролетарии всех стран должны на этой почве соединяться, а их куда более профессиональные коллеги.

Что правда - то правда. Поскольку в первую очередь это касается даже не столько астральных сущностей с обочины, сколько прежде всего меня самого. В древнейшем и действительно основном человеческом ремесле я продвинулся куда дальше тех сногсшибательных кузек. Поскольку обслуживаю самую насущную, высшую потребность до предела проституированного, низменного общества. Стараюсь быть полезным, употребительным для его наиболее продвинутых, самых политизированных слоёв. Они меня фактически используют, принципиально как и любую продажную субстанцию! Так что среди кузек я всего лишь «золотой воротничок». Хоть нас в принципе не сравнить, но профсоюз-то получается общий! Можно, впрочем, ещё и журналистов к себе взять, не зря же те всё время хвалятся, что в совершенстве владеют второй древнейшей!


Всё же до поры до времени от стыда и позора стреляться не буду. Потому что не отлиты ещё те милосердные граммы, что отпустят на суд мою грешную душу! Потому что требуется основательно во всём разобраться! Никогда не стоит спешить посыпать голову пеплом, а то есть у меня такая мазохистическая склонность, есть-есть, чего там. Не ясно, кто кого по сути использует, это гнусное общество меня, или я его. Моя шалавка или я её. Пока что это я их потребляю, а не они меня. Попробуйте опровергнуть!

Послематчевое подбивание бабок всё покажет. Оно обычно так и делает когда подбивает. Всё в истории решал лишь результат на поле боя. Тем временем поставлю-ка очередную пару экспериментов, чтобы убедиться, не является ли явление мне пресвятой шалавы Алек-ханихи, попыткой общества употребить на этот раз меня самого. Так ли это есть, хоть  в каком-то смысле - всё-всё то, что я создал в своём уме касательно её неожиданного вторжения. Резко прояснится новая первостепенная задача: чучундру эту расчекрыжить до самых потрохов, иначе мне нигде покоя не будет. Не то сия леди действительно так меня от-стережёт-сбережёт, пока полностью не переварюсь в её непроницаемых отсеках. А потом и употребит. Вытянет все соки. Сделает полностью деревянным меня самого.

Как только её начинаю прищучивать - у этой девки сходу же рефреном начинается всё та же песенка, как древнеиндийская мантра, как заклинание. Мол, да я же простая кузька, да все мы кузьки такие, да что с нас, с кузек убогих, взять. Или говорю в определённый момент, мол, не торопись-ка, а она без улыбки отвечает, что писька её тут ни при чём, она давно деревянная. И так далее. Отбивается, как может, всеми псевдоподиями.

Почему-то после очередной примитивной аудиовизуальной петли, заброшенной с её стороны, я всегда начинаю подразумевать что-то другое, куда более сложное и запутанное. Лишь бы не видеть в реальном свете, что она действительно вытворяет со мной. Роковым образом забываю, что тем самым она неуклонно и зловеще доводит меня до кондиции. Как рождественского гуся, выдерживает, сберегает для некоего урочного часа. Тупо как удав заглатывает. С помощью простой бечёвки затягивает туда к себе, за переборку.
Наверняка стоило после первого раза с той юной фальшиво-минетчицей остановиться, сбросить впившуюся было прилипалу, послушаться мудрого Ахмеда. Ох, как стоило! Однако действительно стоящие, умные мысли как всегда запоздалы, даже у таких как я. Кажется, у Мерфи есть и такой закон. Сразу после исконной подлости бытия.


Под утро, в сумерках, но налетавшись, я с содроганием проснулся. Точнее, приочнулся. Если детально – то вынырнул.
Как только это получилось, сразу же и как-то особенно отчётливо понял, что причиной всех моих проблем теперь надолго является именно Оксанка Алек-хан. «У всех проблем одно начало. Сидела женщина. Скучала». Есть другой вариант вечной темы: на лавочке сидела девушка сомнительного поведения. Вокруг неё собралась толпа сомневающихся мужчин, больше всех даунов и докторов наук. Отныне впал в страшные сомнения и я сам. Отовсюду вижу угрозы. Самая настоящая паранойя. С другой стороны все великие были таковы. Хоть и стояли на плечах гигантов, но постоянно оглядывались и сильно переживали, как бы не спихнул кто.

Если хорошенько припомнить, по-настоящему грозить мне может лишь стоящий за нею неведомый её брат-1, а может и сутер-командор, черпающий немереную силу в суровой правде осёдланного им бытия. Про него она мне с самого начала вешала лапшу на уши, явно неспроста, с каким-то прицелом. Якобы он отец её детей (!), в шестнадцать-то девкиных лет. Фактически злодейский котище-сутенёрищще. Врала-то, сучка, не краснела. Невозможно было не заслушаться столь фантасмагорической глупостью и гадостью одновременно. Вместе с нею она мне и впихивала мысль, что является реинкарнатом самого хана Батыя, основателя кластерогенеза на Руси. Его последняя модификация. Что такая же повелительница людей. Боже, чего она только ни плела?! Замутит, что и кого хочешь, никто не разберётся. Даже сам глава Следственного Комитета всея страны.

Моё собственное расследование её происхождения и местонахождения не давало практически никакого результата. Не помогли и быкующие олигофрены Александра Сиротинина, всемогущего водителя «иконы нашей эпохи», великого покровителя даунов, докторов наук и бандитов. Не потому не помогли, будто это слишком деликатно для них оказалось, а оттого, что я им просто дал не совсем корректную вводную. Просто никак не вдавался в причины и объяснения того, что вероятно происходит. Не растолковал даже, ни кто она и ни что. Просто ищут голубоглазую и белокурую козявку, случайно что-то будто бы прознавшую, и только. По одному только предполагаемому имени и приблизительному словесному описанию, даже не фотороботу. Половина планеты, и без того забитой штурмовыми колоннами яростно атакующего матриархата, нафарширована подобными фуриями - найди теперь!

То ли Алек-ханок слишком много расплодилось и моя растоварилась в общей пре-блондинистой биосфере, а может и растворилась в алеко-ханском мире без следа,
то ли она только мне назвалась столь странным именем, но так или иначе - нигде её так и не обнаружили. Хотя я-то как раз дважды сам её видел наяву и не на съёме. Реально видел. Бессчётное количество раз – но в совсем-совсем другой реальности.

Вот бы точно определиться, что есть что! Где моя реальность, а где тот мир, где конкретно живёт или откуда родом моя блудная стервочка Ксанка, прорвавшаяся ко мне! Грешная и вправду - до одури, до беспредела, какого и в сказках не бывает. Может она действительно - как тварь та несусветная – явилась мне именно не с этого света?! Потому и блудящая как дышит, поскольку и есть суккуба, сиречь дьяволица. Тогда всё верно, тогда всё сходится. Не только для меня, а и для всего мира. Если бы не было в нём настолько роковых грешниц - то с кого бы писали иль ваяли богинь?! С укладчиц железнодорожных шпал?! Или с домохозяек?! Ныне товар другой пошёл. «Раньше бабы были как бабы, А теперь сплошь – боги-ини!». Чёрта с два поймёшь,  а тем более догонишь! Именно поэтому всё к лучшему в лучшем из миров!


С другой стороны я даже рад, что эта моя вводная на её розыск фактически не прошла. До конца не продумал, когда давал, потому что, обнаружив, её же точно бы пришили или использовали против меня с куда большей эффективностью. Между тем требовалось очень осторожно через неё размотать весь-весь клубок. Выйти на самого главного своего противника, на центрального конкурента, кем бы он ни оказался. Однако сделать это смог бы только я. Но когда?! При такой-то запарке?! Всё как всегда не вовремя! Кстати, очередной закон Мерфи.

Более всего я опасался даже не того, что эти мордовороты замочат мою кузьку, а того, что они повредят тот загадочный чип у неё за ухом. Мне, как истинному нейро-лингвистическому хирургу, до смерти хотелось даже не столько до конкурента добраться, сколько более всего именно до этого чипа. Детально разобраться в его устройстве. Я же не только предприниматель и созидатель, а остаюсь прежде всего хайтековским технарём и мыслителем. Сам на свои дела смотрю, сам за них себя и хвалю. Поэтому не могу позволить просто так оболгать и разрушить столь великолепный, но всё же экспериментальный образец дистанционно управляемой игрушки. Пусть даже и чужой. Допустим даже и инопланетянской.

А то что именно она, эта плюшевая заводная игрушка, явно со стороны манипулируемая полудеревянная девочка, как инфернальный младенец из лемовского «Соляриса» или из какой-нибудь другой, нездешней лаборатории, - и была источником всех моих бед, я почти не сомневался.
Никого другого больше не вычислить. Какие к чёрту засланные казачки в моих рядах, когда одна эта биоэлектронная «тамагочи» за пять минут может сделать больше всех «кротов» в мире. Кого угодно соблазнит и выпотрошит до шкурки! Кого угодно в любую позу поставит, хоть простого доктора наука, хоть всю академию наук в полном составе. Захлопнет входную деревянную  дверку, задраится поплотнее, да и начнёт вертеть всеми по всяким азимутам!
Что и кого угодно разрушит! Абсолютное, идеальное орудие неведомого моего врага-конкурента! Оторваться, спастись невозможно! Отечественной дремучей нанотехнологии и не снилась подобная эффективность!


Стоило только отдать себе отчёт в этом, в сокровенном - как тут же, пожалте. Ведьму только помяни! Вон, милая, как встрепенулась и фонариком ведь в ухо не светил ещё. Летит себе в ступе, метлой грациозно помахивает, головки сносит налево-направо. Вжик-вжи-ик! И не подумаешь, что у неё чёрный пояс по куда более серьёзному ремеслу.
В едва отлетевшем сне, после того, как эта не вполне мёртвая панночка, рвущая один за другим все круги моего спасения, послушно реализующая дистанционные команды неведомого центра и при этом исполняющая на обочине моей жизненноважной трассы нечто вроде танца последней мозговой извилины,
после того, как она вновь представилась мне во всём своём оголтелом и анатомически неотразимом антураже - 
я вновь увидел и этот самый, сугубо сокровенный чип.

Вот он! Из-за левого её ушка тихонько выдвигалась-задвигалась маленькая и гибкая телескопическая антеннка. Розовенькая, как хвостик, голенькая и очень себе вёрткая. Ничего себе пестик в цветочке как в горшочке! Вдруг это всамделишный инопланетный паразит, подло залезший в ухо очаровательной маленькой девочке-земляночке?! Что творит теперь она и не ведает, бедная! Вроде бы даже немного рассмотрел этого астрального паразита.

Впрочем, сама наша девочка его стоила. Оторви да брось - легко сказано. Без всякого чипа или другого руководящего космического глиста за ухом - кому хочешь сто очков вперёд даст. Да и внешне, сама по себе была как белая и чрезмерно умненькая лабораторная крыска с искусственно-естественным интеллектом. Такая и без радиоподсказок чётко и обстоятельно выполнит обусловленное прохождение по любому лабиринту. А потом его весь к чёрту и сметёт!
Как её ни рассматривай, в качестве отечественного достояния или же звёздного биоробота, Ксюха притягивала меня и самим фактом редкостного устройства за её ушком. Мне бы его хоть на часок заполучить, только на вскрытие, - по винтикам бы препарировал чудо акцептор.

Чтобы получилось не как во сне, из которого в очередной раз едва выбрался. В нём меня самого уже разбирали на эксклюзивные запчасти! Поскольку инопланетяне совершенно точно заказ на них оформили, небось уже и со счёт-фактурой. Пусть и во сне только, но распластывали до в чём мать родила! Так что, - всё, хватит! Теперь уж - точно приплыл!
Чертова природа! Просто оторвал бы себе с досады собственный нижний чип! Куда меня завёл этот встроенный навигатор?! Кто его мне имплантировал, где тот изувер и садист?! Все бы нимбы с него посрывал! Может и вправду отпустить в свободное плавание?!
Просто невозможно продолжать работать при такой подсадной пиявке, всю жизнь оттягивающей мысли из головы! Даже книжки почитать некогда! Или, скажем, в театр сходить.

Нет-нет, конечно стоило бы снова попытаться найти Ксюшку, кавалера чёрного пояса по блуду первой степени, дать ей побольше денег, чтобы может отвязалась от меня наконец! Не хочу даже думать про её различные устройства и опции! Всё! Сыт по горло.


Потом, с рассветом, вновь заснул и который раз полетал во сне. Туда-сюда, в Верх -  в Низ. Тик-так ходики, пролетают годики. Опять не столько сам, сколько других учил. Снова за деньги, куда без них. Всё-всё как руководящая госпожа кузька меня учила.
Я летал, во все стороны брызжа энзэшным, остатним тестостероном в качестве тепловых ловушек, а моя скобяная лазурная мечта в фантомном облике леди Ксю увёртывалась и продолжала гнаться за мной. Как в действительности та самая неотразимая ведьма и всё плакала, всё завывала во мне голосом раненой девочки с наглухо запечатанным деревянным пупком и разорванным в клочья чёрным изгвазданным поясом: ты где, подай голос, раскройся! Тяжко, ой, тяжко ей было без своей стиральной машинки системы Савва Городецкий, без своего вспомогательного, откупорочного агрегата! Потому и плакала-тосковала, точнее, завывала по ней. По мне, то есть. А я по ней. Типа нам не жить друг без друга?! Во-во. Опять приплыл. В родную гавань. На этот раз заминированную от входного пирса.

Так паучиха со своим якобы деревянным и бесчувственным низом окончательно прибрала не до конца деревянного паучка в свои челюсти. Оставалось сомкнуть и размолоть. Устроить бульбо-кавернозному рефлексу последнее, короткое замыкание на корпус. Да что-то пока никак даже с этим. Вывод один, кто-то чего-то выжидает. Вполне догадываюсь - чего. Хотя точно и не знаю - кто именно. Она лишь средство, инструмент. Ясное дело.

Представляю эту супер-мастерицу в своей лаборатории. Да на моём месте. Как же чёрный пояс оторвётся на моих пациках! Всех и сразу в нелюди выведет! Бомжиками чиновников заменит. Впрочем, народ если и заметит разницу в лучшую сторону, то лишь на первое время. Как всегда.



 
Изображение авторское


Глава 42. Обстоятельство непреодолимой силы

До финала, до начала развязки и выхода на непосредственное появление сверхчеловека, моей сверхбестии осталась всего одна стадия кластерогенеза, седьмая. Соответственно наступает предпоследняя, шестая. На этой стадии методами нейро-лингвистического программирования нами станут формироваться потрясающие ментальные способности будущего Кластера. Этого добьёмся, используя довольно давно известный, но никогда не подводивший «эмпринт-метод».

Погружаем всех возможных претендентов на этот высокий исторический, общечеловеческий пост - ха-ха!.. – внедряем их в последовательно направляемые переживания. Они не обязательно должны иметь что-то общее с окружающей их на текущий момент действительностью. Однако благодаря именно этим эфемерным, но исключительно натурализованным и акцентированным переживаниям как раз и вырабатываются совершенно уникальные способности. Даже предполагать их у нормальных людей раньше было бы абсолютно невозможно.

Тот из подопытных, кто наиболее ярко начнёт переживать предлагаемые ему ассоциативные ряды и «визуально чувственные цепочки», тот первым и пройдёт в финальную схватку за звание первого Кластера планеты. Ему откроются сокровенные тайны мироздания, от него ничто не укроется, всё-всё ему станет известно. До такой степени он окажется актуализированным и заточенным на потрясающие свершения. Сам сможет вершить великие события и даже их изначально режиссировать.

Такое новое бытие слепит - пальчики оближешь. Именно потому что, как и фюрер, а до него и Ленин со Сталиным, а после них и Горбачёв с Ельциным, теперь и нынешний диктатор - до самого мозга костей уверует в то, что только невозможное по сути дела и возможно!
Что перешагнуть на самом деле можно через что и кого угодно! Лишь бы как следует захотелось.
Что только так и творится реальность!
Что это знали французские студенты-бунтари, свергнувшие генерала  де Голля с поста президента страны, написавшие на стенах Сорбонны бессмертные слова Гитлера: «Будьте реалистами! Требуйте невозможного!». И вправду единственный путь к успеху. Все до единого Кластеры это слишком хорошо знают. Но помалкивают, потому что их секреты не для всего света, хоть они и от Полишинеля.


Здесь остаётся только одна опасность. Кандидат во властелины мира, в Кластеры может перегрузиться ими, цепочками индуцированных клинико-кластерских переживаний. Даже отравиться с непривычки. Схватить передоз и прямиком угодить в созвездие Гончих кузек, откуда прототипы той заразы к нам и приходят. Форсаж форсажем, актуализация актуализацией, но всякое такое форсирование ресурса обязательно должно предполагать и его периодический дренаж, то есть, сброс ненужного избытка, непригодного для будущего Кластера. Чтобы не попалить в дальнейшем внутри себя все комиссуральные мостики, он обязательно должен шлаковаться, дефрагментироваться, сбрасывать отработанные оболочки.

Как всякая великая душа, он должен иметь возможность такой вышлаковки и дефрагментации, в любой момент быть в состоянии энергетически освободиться, чтобы не выгореть или не сгнить изнутри. Иначе мы просто получим готового пациента для сумасшедшего дома, причём для самого позорного его отделения, для тихопомешанных. Потому что такие операции с психикой крайне опасны. И для пациента и для общества. Они хуже лоботомии, поскольку вполне можно перейти некую неуловимую грань. Получить если и не сверх-буйного параноика, то уж живое воплощение мирового тормоза - точно.

Необходимо продолжать погружать пациентов в цепочки направленных аудио-визуальных переживаний. Одновременно регулярно возвращать, корректировать, сбрасывать их на бренную землю. Изменённые состояния сознания каждого полагается монтировать постепенно и последовательно, с допуском и напуском, непрерывно охлаждать, ставить на место, ни в коем случае не давать перегреваться, прежде всего эмоционально.

На самом деле именно так всегда закаляется сталь. Кто не продолжает великого дела, кто не кладёт всего себя без остатка на это, тот идёт назад. Именно так.
Большевики, как и святой Августин, знали толк в выковке Кластеров. Поразительно! Интуитивно, а почти всё прозрели неграмотные кухаркины дети!
Почти до всего дошли сами, до величайшей из идей добрались своим ходом те революционные кузьки!
А как они переворачивали миры! Насколько играючи управляли массами те великие Кластеры! Загляденье!
Поняли, чему и поныне требуется учиться, учиться и ещё раз учиться?!


Исключительно важно для нас было и продолжить формирование у пациентов внутреннего Поводыря, то есть, во всех отношениях очень важного Внутреннего Голоса. При этом формировать его следовало в двух ипостасях - Голос позитивный, толкающий, неудержимо влекущий вперёд, и Голос негативный, охранительный.

Такой, охранительный Голос, например, когда-то довольно здорово выпасал Андрея Чикатило, знаменитого серийного убийцу. Он советовал, предостерегал его и охранял.
Чикатило сам называл его своим спасительным колоколом, который отсекал и спасал его от внешнего мира, позволяя в то же время творить там что угодно.
Конечно, до поры до времени позволял, пока у этой персональной капсулы серийного убийцы оставался ресурс. И батареи не были до конца разряжены.

Когда Чикатило шёл убивать, то, по его собственному признанию, над ним сразу же опускался этот силовой колокол, маньяк становился деревянным, и сверху и снизу, словно захлопнутым на все двери, поделённым на автономные отсеки. От этого сами звуки внешнего мира доносились до него приглушённые, как с того света. Даже краски были не те и светотени тоже. Он действительно всё воспринимал фрагментарно, мозаично, пятнами. Именно как межзвёздный хладнокровый хищник, поставивший себе защитный блок от проникновения всего человеческого. Безжалостная рептилия дву-ум, охотящаяся на земных двуногих букашек. Только на следующее утро после очередной зверской расправы Чикатило снимал барьер, раскрывал двери внутри себя. Становился примерным семьянином, дышал в форточку, кушал как все нормальные. То есть, разгерметизировался полностью. Возвращался к обычному восприятию земной действительности. Но вновь ненадолго.

У настоящего же Кластера такой колокол должен быть всегда - не просто сверхпрочным или сверх-ресурсным, а и мощностью не менее сотни мега-чикатил. Такими должны быть как ведущий его «на дело» силовой штурманский колокол, так и охранительная от людей капсула, внутренний защитный блок от человечности, чтобы ни в коем случае не заразиться ею, не впустить в себя сострадание. Может быть, как раз в районе пупка мы его и установим. Естественно, с определённым сроком эксплуатации. Потом будем менять по гарантии. Используем Ксюшкино ноу-хау, то, за что она получила свой чёрный пояс по блуду первой степени.


Потом я немного прочитал своим трудящимся кухаркиным деткам о сути НЛП-клонирования. В который уж раз убедил их в куда большей эффективности именно НЛП-клонов по сравнению с клонами широко-распропагандированными, биологическими. В сравнении с биоклоном как раз НЛП-клон и есть истинный Кластер, потому что, во-первых, практически бессмертен - и по жизни и по смерти, всегда можно перепрограммировать и перезаписать, а, во-вторых, поскольку по жизни становится неизмеримо продуктивнее и неуязвимее. Клонировать гораздо проще, эффективнее и выгоднее не биологическим программированием, а всё-таки нейро-лингвистическим.
Только оно приводит к 100%-ному успеху.

Это можно утверждать безо всякого стёба. Без всякого бешеного прессинга супер-эго по всем направлениям. Такой метод даёт куда больше гарантий отсутствия сбоев в работе и при нём куда выше надёжность работы клона. Не говоря об эффективности.
Любой губернатор, да хоть самодержец президент, от которого дрожат даже студни в холодильниках граждан, - по любому всего лишь старая модификация Кластеров, громоздкая и неэффективная историческая аппаратура. Она и выезжает-то лишь при сумасшедшем прессинговании, на выстраивании всех и вся вокруг себя.

Сверхчеловеки прошлого и настоящего как раз и подавляют вся и всех. Только благодаря этому сами вылезают наверх. Но разве такой метод способствует их собственному личностному развитию?! Наоборот. Он-то как раз и приводит к тому, что во властью завладевают одни бешеные ублюдки, умеющие только одно - жестоко подавлять и раздавливать людей. В итоге это сминает их самих.

Другое дело НЛП-клон, истинный Кластер, потому что он и есть воплощённая программа успеха. Если такой наш товарищ пройдёт хотя бы в губернаторы - мир действительно круто изменится. Резко к лучшему. То есть, перевернётся, пусть и не везде. Потому что истинный Кластер как никто результативен и как никто непобедим. И защищён будет тоже как никто. Само время станет почтительно обтекать его и не трогать ни в коем разе, себе дороже. Словно спящего Чикатилу на передержке.


Затем я снова предупредил своих архангелоработничков о необходимости всяческого соблюдения тайны проводимых нами мероприятий. Потому что хотя Кластеры и бессмертны, но наши неприятности в процессе изготовления их последней версии в текущей ситуации отчего-то усиливаются, одновременно и не очень обнаруживаются. Вот не сработал пятый микшер, седьмой сервер принялся подозрительно виснуть, на четырнадцатый выход от него кто-то то ли детские пароли вешает, то ли искусную вирусню сажает. Что-то всё это сильно подозрительно становится.

Ещё одна мысль всё не давала мне покоя. Пришлось вновь поделиться ею с народом. Лукич-то пропал всё же исключительно сверхстранно. Похоже, вполне целенаправленно. Ушёл или увели. Настоящая агентурно-диверсионная акция!!! Вам не кажется?! Пьёт ли или нет он, совсем неважно. Теперь по прошествии времени сильно сомневаюсь, чтобы он так уж пил вообще. Потому что действительно стали происходить какие-то довольно странные вещи. Их никак не могу объяснить, кроме как целенаправленным выходом на меня абсолютно недружественных сил. Но как этот выход мог произойти?! Как они нас вычислили?! Где проломили нашу оборону?! Кто навел их сюда, если всё-таки не Лукич?! Или, скажете, это всё моя паранойя?! Хорошо бы!

Начинаю по-настоящему подозревать самое худшее, о чём со страхом подумывал с самого момента исчезновения видимо и вправду засланного к нам дедушки. А именно - что он сам каким-то образом смог подставить себя под воздействие нашего кластерогенеза. Решил вдуть в себя вторую молодость, только теперь в облике сверхчеловека, властелина мира. Только сам ли, случайно ли, по пьяни, забрался он в наши экспериментальные боксы, или же опять же помогли?! Провели, посадили, замкнули контур на его лысину и прогнали по всему циклу в ускоренном режиме. Представляю себе старого алкаша на должности властелина мира. Впрочем, чего тут представлять?! Не так давно один точно такой выпивоха в должности президента десяток лет хаживал, в доску пьяным немецкими оркестрами дирижировал, описывал шасси «боингам» во время дозаправок. Соскочит с президентского трапа в сторонку где-нибудь в Рейкьявике и давай поливать на потеху журналистским пулам!

Так что кто-то нас уже опережал. Раньше выпускал пробный экземпляр порезвиться на международной арене. Да забыли мозгов доложить. И совести. Но тогда это была прокси-версия, как и с ковидом потом получилось. Поэтому далеко не прокатила, в полную версию не вошла. Не успела. В речку упала.
В случае с Лукичом явно прослеживается чья-то предварительная но очень чёткая спецоперация. И сейчас пробная версия уже заканчивает свои испытания. Описывает все возможные углы и ямы. В прямом и переносном смысле. С её помощью обкатываются варианты дальнейшего применения, подтираются недочёты, тоже во всех смыслах. Вам так не кажется?! Не случайно же старичок всё время косил под отца народов. Трубку точно такую же курил, точно таким же табаком из папирос «Герцеговина Флор» набивал её. Жестикуляцию генсека и ту отзеркаливал. Вроде бы в шутку. Но знаем теперь эти шуточки. Сами не прочь. Послать недрожащей рукой!

Факты такой спецоперации против нас?! Да сколько угодно. За мной и без того не один раз следили. Со временем слежка становится почти непрерывной. Повсюду, и в магазинах, и на заправках, и даже перед уходом на негласные встречи кое-с-кем. Я никому из настоящих кураторов нашего проекта не сказал, кто и насколько успешно следит и что эти мерзавцы или мерзавки могли выведать про любой мой маршрут. Но вы-то должны знать об этом и утроить бдительность. Потому что всё и в самом деле очень подозрительно и никакая это не паранойя. А наш дедушка совсем не дедушка, даже не бабушка. Скоро наверняка вернётся к нам в совсем-совсем другом облике!
Девочки-мальчики, преждевременно не пугайтесь! Это означает только то, что враги по-прежнему не дремлют. Особенно при нашем приближении к финишу. Может быть, таким образом даже инопланетяне пасут нас, просто теперь как-то совсем по-чёрному. Хотя почерк уж больно родимый, по части редкостной несуразности и глупости. Так что однозначно – всё же именно наших дебилов производство. Родню чую по запаху. Как в ответ не настучать ей по кумполу?! Поэтому конечно справимся, причём – на раз!

Почему?! Закон со всеми его блюстителями не опасны. Тут-то мы прикрыты по полной и в сущности ничего не нарушаем. И даже наоборот, крепим.
А вот отстающие конкуренты, тупоумные завистники - для нас по-прежнему страшнее всего на свете. Могут быть всякие пошлые корыстолюбцы в наших рядах. Кому зарплаты всегда будет мало. Полагаю, с этими-то мы все вместе должны справиться. Иначе грош нам цена.
Все всё поняли?! Кто не понял, руки за голову сцепить и лицом к стене!


В предварительной, самой общей моей оценке всё обстояло примерно следующим образом. С утра в целях защиты от всех этих опасностей начинаем понемногу применять давнюю, но вполне работающую технику «OPSEC» (Operation Security). Она заключает в себе наиболее эффективный метод сокрытия намерений. Неважно, какие они на самом деле. Суть «OPSEC» состоит в элементарном: блокируется утечка именно той информации, которая может дать конкуренту возможность узнать или вычислить, что осуществляет или что планирует осуществлять наше предприятие. В остальном - полная открытость, дружелюбность, обескураживающая готовность рассказать как бы всё что угодно. Но только «как бы». Маскировка предельной, но направленной открытостью. Это и есть «OPSEC».

Этот метод применяется в плотном взаимодействии с организацией так называемого «Белого шума» или всеобщей заглушки. С её помощью действительные факты и их значение по меньшей мере глушатся, в большей -  затираются до полной неузнаваемости. Это достигается подачей такого избыточного количества фактов, новостей, что становится просто невозможно произвести какую-либо сортировку, как-либо привязаться к информации, чтобы выявить мотивы, которыми руководствуются те, кого так хочется вскрыть, взломать.
Речь о категорическом использовании самого категорического императива современности, а именно: уничтожение чего-либо всегда производится избытком подобного. Посмотрите на поведение нашей суверенной власти и вы получите самое полное представление о технологии «OPSEC».

Бдительность и в который раз бдительность, с этой технологией или без неё. Тогда-то по нашей улице обязательно пробежится праздничек. Потому что враг окажется разбитеньким и победа как миленькая заявится к нам на постоянное место жительства. Виляя хвостом, как побитая собака. Потому что она всегда достаётся не сильному, а настырному, тому, кто всегда добивается своего несмотря ни на что. Потому что пока всё идёт по плану и до настоящего времени ни разу ничто не сорвалось.
Тут все дружно перекрестимся и скажем «тьфу-тьфу!». Только хором. Почему?! Да потому что только в хоре вы останетесь в безопасности. Наукой доказано. Спасибо, господа. Проваливайте! Надоели!

Стоп!.. Когда непременно и совсем скоро настанет миг нашей Победы, когда она придёт к нам, самым настырным и самым достойным её домогателям, тогда-то и наступит час расплаты со всеми врагами и недоброжелателями. Неважно станет, какими мы будем тогда выглядеть - добренькими, милосердными или плохими, то есть, злыми и с очень хорошей памятью.
Именно тогда встанет во весь рост наш великий Кластер новейшего поколения, наш победоносный Плохиш над могилами и постельками всех-всех подопытных мальчишей-крысишей, а также каких-нибудь приблудных девчишек. И скажет всем-всем, живым и мёртвым, по-доброму и сочувственно скажет: «А судьба-то и вам давала шанс! Не воспользовались?! Вот и флаг вам теперь в руки!». Очередное спасибо, господа. Я закончил. На этот раз точно.


Обороты мой кластерский питомник тем временем и в самом деле набрал почти предельные. Потому что выдерживал я своих пациентов действительно капитально, предельно основательно. Поэтому-то они и столь феноменальными кажутся в своём нетерпении. Извне кажется, что они от этого иногда попросту агонизируют. Бьются в конвульсиях, колотятся, выбивая из себя последние мозги и силы. Да всё равно со своими дурацкими песнями ввинчиваются в воронку моего уникальнейшего производства. Замечательное, поистине феерическое зрелище этого родового процесса. До того разогнались мои овцекрыски на пути в своё счастливое будущее. Тормозов словно отродясь не имели. Так что когда вновь объявится подмена действующих фигур, сразу пойдёт отсчёт часов и лет затяжного падения в никуда. В самую последнюю из наших засад.
Эх, как же они замечутся в своём запертом трюме, сладенькие мои крысовины! Поскольку выхода из трюма как не было, так и нет. Им только того и остаётся сейчас, что горланить свои пьяные песни с безумными, а для кого и бессонными галлюцинациями в обнимку.

Между тем я всё продолжаю и продолжаю томить своих лабораторных крыс, как мясо в гранатовом соке. Всё вымачиваю их пополной форме. Дожимаю педаль газа до самого упора, всё даунирую их, перемасштабирую, внедряю внутреннего Поводыря, провожу необходимый Дренаж, формирую, кластерую. Скоро примусь и якорить, куда деваться. Не улетать же они от меня будут?! Пусть только попробуют!

Монтаж уникальной буратинки-чикатинки обязательно завершится. Не пройдёт и полугода, как невиданное существо взлетит от нашей лаборатории и затмит солнце. Фигурально, никак иначе. Летать-то он станет не при помощи крыльев. Хотя и это мысль! А что если рабочий контур пренатального эмбриогенеза кластера нам запараллелить и поместить в новый отсек какую-нибудь иную испытуемую живность, рангом пониже… не-е, только не крысу и не таракана, а, например, птичку?! Есть тут такая, сине-зелёненькая, но не зимородок, а побольше и посварливее. Сойка. Garrulus glandarius. Поёт – зашибись! В основном над трассами трещит, тьфу-тьфу!.. Там в основном и питается. Но это строго между нами.

Представляете, кого на выходе можно будет получить?! О, нет-нет... Тогда лучше крысу. Хотя нет, и крыса полный атас. Боюсь, что так оно впоследствии и выйдет.
Но это я так. В качестве ментального экзерсиса. Мы и так в средствах ограничены. А то бы… Мне бы только размахнуться! Впрочем, повсюду и таракашек бегает предостаточно. Вдруг эти юркие ребята сами пролезут и пройдут курс молодого бойца, никого не спрашиваясь, в явочном порядке?! Представляете вымахавшую из них гвардию с того света?! Успокойтесь, обычная детская страшилка на ночь! До крысы с тараканами, думаю, всё же не дойдёт. Хотя какой-нибудь птеродактиль или что-то вроде него – тоже была бы вещь. Всю живность из Юрского периода по идее можно было бы созвать и дать ей ума настоящего! Поэтому, как вы поняли, лучше меня не злить. И всем это передайте.



Мартинович, майне партайгеноссе Борман, моё ментальное клише, под занавес осуществляемого прорыва стал передо мной всё более раскрываться, де-клишироваться, с новой, достаточно неожиданной стороны. Хотя и предсказуемой. Но всё-таки было над чем и призадуматься в его очередное явление из самой первопрестольной. По мою, разумеется, душу. Не успею вспомнить, как тут же появляется, не запыляется. Видимо потому что в его бизнес-классе пыльно не бывает.
Для начала куратор довольно грубо попинал свою же собственную среду, альма-матер, взрастившую его и вспоившую, только главного дать позабывшую.
«Ты вскормила его и вспоила, только дать ему пендель забыла!». Потом всё же перешёл к главной морали, для проповедования которой, собственно и вызвал меня на встречу. Сначала я прочёл своим лекцию, теперь вот мне собираются. Всё правильно. Подобное всегда воздаётся подобным.

- Вы, Савва, не можете не знать, что первое значение английского термина «Cluster» - пучок, сила, единенье, а уж потом только, как оно принято в креативном секторе экономики – многопрофильные агломерации, отраслевые объединения разных фирмочек, предпринимателей или отдельных творцов. Его даже употребляют сугубо в узкотехническом смысле - «групповой включатель-выключатель». Сетевой рубильник в некотором смысле.

Говорят даже о «творческих кластерах» - неких разновидностях креативных холдингов, в которых творцов сгоняют или они сами туда как сельди сбиваются, чтобы выжить. «Cluster» - это и есть скопление чего-либо, неважно чего. Например, не так давно NASA запустило на околоземную орбиту группировку космических аппаратов для выполнения единой функции конкретного мониторинга планеты. Эту группировку и назвали «Cluster». Логично. В этом смысле, на этом уровне это действительно кластер. Другое дело, что это уровень самый первый и, можно сказать, иллюстрирующий лишь одно из значений этого термина. Можно сказать - кластер в экономике или кластер творческих единиц, но можно же сказать и кластер власти. Это и будет самый важный из кластеров именно в этом значении термина.

Кластер таким образом - это и экономическая отрасль, и группа предприятий, и объединение фирм, и творческий инкубатор и даже орбитальная группировка космических спутников. Никакими современными нанотехнологиями во всех этих вариантах и не пахнет. Поверьте. Первостепенно задача тут совсем иная: искать высочайший метафизический смысл совпадения наиболее удачного термина и нашей цели. Его вам нечего стесняться, хотя вы правильно сделали, что и не афишировали его никогда. По-итальянски пучок, совокупность, объединение, то есть, как раз «Cluster» - и есть «фашио», родоначальное термину «фашизм». Кластеризм по сути и есть фашизм. Если быть совсем уж строгими в терминах. Отсюда и всё страхи, сугубо популистские конечно.

Этимология вещь очень серьёзная. Она всегда заточена на определение смысла слова через его происхождение и родственные отношения с иными терминами или просто словами. Поэтому не случайно английское «Cluster» этимологически на самом деле обозначает не только пучок, силу, единенье народа, но также и того, кто эту силу и единение обеспечивает и представляет.

«Протофашизмус», мне кажется, очень неудачный аналог как бы можно было сказать по-русски, но по-другому никак не получается. Народ «тупит» в этом термине именно по-чёрному!!! Просто схватил, как всегда, чего ни попадя, и теперь суёт тёмный термин по делу, а чаще всего не по делу. А уж как любит этим припечатывать!.. Сейчас сказать, «фашист», означает навесить несмываемое клеймо, пригвоздить, зато вот термин «Кластер» свидетельствует о необычайно продвинутом субъекте. В принципе - это одно и то же. И «фашист» и «Кластер». Один в один. Можно не сомневаться.

Прежде всего, подчеркну, что самое важное здесь состоит всё же в другом. Не в однозначном «фашио». Давай, забудем про него совсем. Это исторически отживший и даже миллионы раз заклеймённый терминологический вариант. Потому никуда не годный. В данный момент всё то же самое мы просто будем называть другим термином, облачённым в иное, более современное и пока не обгаженное слово. И более точное, по существу. Только и всего.

Современное, самое употребительное значение «Cluster», как скопления, пучка, отрасли, совокупности однородных, высокоспециализированных элементов, как ничто другое подходит под определение власти - основного института устройства человеческого общежития. В качестве базовой совокупности элементов общества, выполняющей важнейшую социальную и политическую функции, да - власть и есть подлинный «Cluster». Всем кластерам кластер! Поскольку же власть составляют именно разного уровня властители, а не кто иной, то именно они, как части единого целого, одного кластера, отражают исключительно его сущность и поэтому по праву должны нести только его родовое название - именно Кластер.

Кластер это и власть и сам властитель. Он есть и сам управляющий госаппарат и одновременно его член, несущий в себе все признаки и способности общества и государства. С малой буквы кластер - это сама власть, а с большой буквы Кластер - это сверхчеловек как первосубъект власти. Даже в обиходе власть всегда персонифицируется в нём, в конкретном властителе. Поэтому-то в реальном, житейском смысле Кластер, «Cluster» и обозначает прежде всего властителя. Затем, в самом общем виде и саму власть, как высшую социальную отрасль, которую он и олицетворяет, представляет и персонифицирует.
Налицо два сиама в одном целом - власть и властитель. В сущности одно и то же.

Я и мысленно и ладонями открыто поаплодировал шефу, выражая самую полную поддержку и понимание изложения основных принципов неототалитаризма. Наконец-то шеф заговорил по делу, вдобавок и вполне в моём стиле. За что опять зауважал старика. Теперь верю, что он доктор политологии, а не только мой личный рейхсляйтер.

- Термин Кластер звучит с большой, притом именно с самой большой буквы, потому что он - реально!!! - обозначает прежде всего сверх-уникального человеческого лидера. В нём воплощаются лучшие свойства и сила многих и многих людей. Они делегируют ему, притом безоглядно и безоговорочно, тотальную власть над всеми ими.

Он даже не человек-оркестр, а человек-множество-оркестров. Причём слаженное, чётко скоординированное множество. Сведённое воедино, в одну личность вплавленное! Он выше любого фюрера или дуче. Или даже Наполеона. Это человек принципиально иной, высшей природы, в котором воплощено всё человечество в самых-самых лучших и самых-самых сильных его проявлениях. Не слабо?! Но именно это-то и есть подлинный Кластер! А не «творческое объединение», а не «групповой включатель-выключатель», а не какое-нибудь вшивое «экономическое скопление». Или даже группировка иноземных спутников на орбите.

Можно даже так выразиться, что кластер - это совокупность сверхлюдей, воплощающих в себе истинную суть человечества. То есть этим термином можно обозначить и конкретную политическую команду, одну из элит, аффилированных с Вертикалью власти. Но по самому большому счёту кластер – есть обозначение самой власти, её природы как таковой. Кластер - это название системы власти Кластеров, принципа устройства власти, это наименование того, что заведомо стоит над любой культурой и любой цивилизацией, тем более над отдельным человеком - и в отличие от них оно бессмертно. Фактически, Кластер - есть настоящее имя того, кто единственный распоряжается людскими жизнями и судьбами! Демиурга!
- О-о-о. Следовательно, Мартинович, это и ваше имя! Простите за озарение. Хотя и догадывался, конечно, но всё-таки... Слишком уж сразу. И по голове. Простите, что я наверно не по форме одет.

- А в будущем, это может быть и ваше имя! Выше голову, мой юный друг! Со мною вас ещё не так озарит! Вы по-настоящему приобщаетесь к величайшему, что только может быть на свете! Кластерский эффект принадлежит всему мирозданию, непосредственно природе. Сами объекты в ней существуют, все явления в ней происходят, лишь строго подчиняясь закону «кластерского эффекта». В теории вероятностей и в синергетике этот «кластерский эффект», как вы знаете, получил название теории «вишнёвого пирога». Как ни распределяй равномерно вишенки по тесту, всё равно они будут сбиваться в пучки, в скопления, в «фасцио» или «фашио». Само по себе ничто в одиночестве не бывает - и вещи и существа и события. Только под сенью кластера происходит всё что происходит. Пришла одна беда - растворяй ворота и для кластера, портала всех других бед. Обязательно повалят – не оберёшься. Или стоит только начать одно дело - как оно обязательно приведёт за собой сотню других. Этот процесс нескончаемой кластеризации существования чего-либо принципиально инкурабелен, то есть неисчислим, необъятен. Всеобщая кластеризация, сжатие, слипание в один комок, в одну монаду - никогда и нигде остановиться не может, потому что, повторяю, это коренное, базовое, фундаментальное свойство Вселенной. Что такое галактики, как не кластеры звёзд?! Поодиночке в этом мире ничто никогда не ходит да и не существует в принципе. Всё обязательно сбивается в социумы и во главе каждого непременно становится свой Кластер. Он и берёт на себя все функции и свойства представляемого им социума, вишенки в пироге. Только тогда всё обретает смысл. Осмысляет его именно Кластер. Проделывает это Кластер с большой буквы - от имени и по поручению кластера с буквы маленькой, то есть, социума. Он и только он один!

В этом-то смысле само слово Кластер, то есть, непосредственно этот термин, гораздо удачнее итальянского и тем более отечественного аналогов, потому что переносит смысловой центр тяжести на главное, метафизическое плечо. Фашисты, то есть, нацисты ухватили только частность, прошли мимо главного и потому потерпели поражение. Мимо-то они прошли случайно, или даже и из-за неудачного итальянского термина, а на самом деле может быть и потому, что им просто не достало ума и образованности осознать чрезвычайную важность разработки методически и технологически точной Программы действия настоящего «фашио», подлинного венца природы – Кластера.

Кластер может выступать - и всегда выступал - в качестве источника и модератора любых событий в человеческой истории, в жизни человечества. Все остальные человечки только потребляли и будут потреблять лишь то, что он произвёл или перенаправил на них. Историческое клеймо на итальянском «пучке» висит основательное. Ах, фашизм, ах, расстрелять за это! Прямо скажем, несмываемое клеймо. Поэтому его друг на друга все и вешают с целью опорочить и пригвоздить, да так, чтоб навсегда. Более того, оно даже не вполне адекватно самой сути явления. Поэтому, думается, английский вариант термина наиболее удачен. Поскольку сравнительно нейтрален.

Как удачны и два его непосредственных, практических значения. Повторюсь, первое, кластер - как прежде всего команда людей во власти! И второе - Кластер - как должность, как звание, ранг, уровень развития, как высшая природная сущность каждого члена единой кластерской дружины, управляющей людским сообществом. Сведённые воедино оба значения термина «Cluster», как и само явление под именем «Кластер» - обозначают прежде всего Систему, отражённую в неразрывном единстве Кластера-человека-вождя с его собственной командой власти.

Всё же пластинку на этой теме у куратора заедает довольно часто. Никак не дождусь, когда завершит свой пламенный спич. Похоже, заводилка в патефоне кончается. Что будет дальше, не знаю. Тоска, не то слово. Определённо, в этом месте я бы лучше сказал.

- Так будет. Впрочем, так отчасти и есть. Всё же я бы настоятельно вам порекомендовал не затирать его до поры до времени, тем более, не поминать всуе. Есть у вас такая слабость, есть-есть. Не спорьте. Особенно не стоит демонстрировать его перед всякой пишущей и снимающей братией. Не щеголять им, если не дай бог набегут эти хорьки журналисты. Они и термин «клон» почти дискредитировали, и из понятия «кластер» сделали экономические или творческие объединения! Они в состоянии извратить и истаскать подлинную суть любых слов и терминов, а потом сами же ими и припечатать. Как будто это истина, то, что сами только что вывернули и испохабили.

Вот именно поэтому я опять подчеркну, чтоб вы ни в коем случае не забыли - в будущем может быть мы так и будем делать. Называть это явление по существу, его истинным, родовым именем. Даже отражать его во всех своих документах, в том числе и в протоколах эксперимента. Именно так и писать – с большой буквы Кластер - когда мы станем иметь в виду личность, формируемого усиленными темпами сверхчеловека. С маленькой буквы кластер - это когда станет подразумеваться стоящая над ним Система, Команда, само это метафизическое явление, то есть монада власти. А для внутреннего нашего потребления, не для протокола, не для коммюнике, продолжим числить за ним и даже нечто именно космическое! По большому счёту к землянам имеющее лишь самое функциональное, эксплуатационное отношение. Но это будет потом. Жаль только, в пору эту прекрасную… ладно, не будем о печальном.

Отставим это благое дело на потом, благодарным потомкам. Пока называйте нашего Кластера простенько и со вкусом – Объект или Изделие. От греха подальше. Прибережём единственно верный термин, как козырь на лучший день. Договорились?! Наше славное будущее зримо отбрасывает тень на нас. Оглянитесь! Она движется прямо на нас! Оно накрывает нас своею сетью. Оно конституирует будущее человечества именно потому, что является Обстоятельством Непреодолимой Силы.

Хайль! Попробуй после этого не договорись! Когда тебя так заточили во все стороны! Поэтому, увы, остаётся ясным только одно обстоятельство: лидер сказочной страны безнадёжен и срочно требуется смена. Но настоящая. В духе времени, со всеми последними наворотами. Но не искусственный разум и не робот-трансформер. А настоящий, живой, с полноценным человеческим организмом – но Сверхчеловек. Чтобы ему сразу и безоговорочно поклонились все. До чего плёвая задачка! Вот поэтому-то мне такие деньжищи на всё это дело и отвалили! Поверили, значит. И то хорошо. И на том спасибо.

Что ж, партия сказала «Надо!», комсомол ответил «Есть!». Столь сквозное обстоятельство туземного бытия действительно не одолеть никому и никогда. Поэтому никогда и никакой смены не будет. Власть по сути своей никогда не меняется и не изменится. Успокойтесь! Её по сути и не было никогда. А будет тот, кого я вам вскоре изготовлю, будьте уверены. За таким товаром в нашей державе никогда не ржавело.


 
Изображение авторское


Глава 43. Тонула в мгле креветка бытия

Лейтенант Блинов снова заступил на дежурство в отделении. Через двое суток на третьи, семь штук без звёздочек чистыми, добавка за выслугу, потом квартальная премия, затем кормовые. Плюс может быть, скоро в звании повысят. До сорока штук дотянет, а если с новой звёздочкой, то и далеко за полтинник выйдет без особого риска. Стреляют здесь пока мало, так что некоторое время пожить можно без дырок в голове.

В кадре орлы-блиновцы, практически весь состав наряда патрульно-постовой службы: Агапков, Шатилов, Серов, Загилов, Коняев, Порфирич. Служивые доминошными костяшками опять приканчивали на столе своего живучего козла.
Козёл блеял, но не сдавался.  Диспетчер Марго усиленно запаривала свой бесконечный чай. Ночь вкрадчивым и настойчивым удавом принялась укладывать свои бесшумные кольца сразу за окном отделения. В небе послышались словно бы чьи-то крылья, с низким посвистом рассекающие и без того темнеющий сумрак. Это был некий знак – может быть, что время, поздно, пора бы вам, смертным, чего-нибудь взять да и испить по-хорошему. Не то хуже будет.


Примерно через час после наступления сумерек, каких-то и вправду довольно странных, обвораживающе зловещих, заявился всё тот же помощник оперативного дежурного по городу. Капитан Алейник Борис Викторович объезжал опорники и отделения на предмет досконального установления состояния оперативной обстановки. Прошёл по комнатам. По-свойски уселся за пульт района, оглядел секторы и подзоны. Пальцем постучал по «Клаве» локального сервера.

- Хорошо, что вы приехали, кэп. У меня что-то предчувствие хреноватое.
- Ты не преувеличиваешь?! Ладно, колись дальше.
- Да опять не дадут спокойно отдежурить какие-нибудь прохвосты. – Бесстрастно продолжил жаловаться Блинов. - Участковый Кулик только что звонил. Он у себя в участке на днях трёх рецидивистов зарегистрировал. В последнюю неделю прописались гаврики, причём, все натурально, якобы к семьям. На самом деле всё-всё в отмазку. Дома не сидят. Не работают. Остаётся лишь гадать, что-где-как замышляют эти козлы.

- Рецидивчики - это нам детская забава. Блин, я тебя не узнаю, что с тобой? Что нам эти-то?! Они же не мокрушники! Профессионалы с длинными режиками, да пукалками или новый Чикатило с длинным и толстым наперевес – вот они действительно морока, я понимаю. Их попробуй, вычисли. Только случаем набредёшь или наступишь ему на хвост. А эти козлы для нас детский лепет.
- Кстати, в тему про козлов. Очкарик переходит дорогу в неположенном месте. Патрулька останавливается рядом, сержант из окошка говорит ему: «Для вас, козлов, вон пешеход сделан!». Тот изумлённо поправляет очки: «А откуда вы узнали мою фамилию?».
- Блин, ты опять меня рассмешил. Не знал!..
- Всё же тот дом с козлами из подвала мне и вправду совсем покоя не даёт. Неужели опять к ним ехать?! Этого маленького лупатого бомжонка из очередной квартиры вытаскивать. Недавно я вышел на порожки покурить - гляжу, а в том направлении небо как будто раздувается, прямо-таки светится. Потом на время вроде как гаснет, словно сжимается. Чуть позже опять - будто пульсом электросварочным кто бьёт оттуда морзянку. Или гнездо там зарницы свили, или северное сияние с какого-то перепуга прорезалось. Это у нас-то! Не люблю я всяких непоняток, всякой такой мутотени… Стоп, только теперь понял, что это напоминает. В фильмах про войну видел. Шагающая гроза. В дозоре. Как будто кто-то очень сильным фонарём, лазером или прожектором даже - передаёт сообщение куда-то вверх, к осыпающимся звёздам, или бомбардировщики сюда наводит… чёрных лебедей. Или чёрных, но бл#дей.

Из караулки прилетел звук бомбового удара дуплёвой шестёрки. Порфирич гулко и торжествующе закричал:
- Ага-а-а, фофаны-и! А такого козла не хотите-е-е?! - И левую руку на сгиб правой - мол, вот такого?!

Народ посмотрел, прикинул. Э-э, нет. Такого реально никто не захотел. Слишком крупный. Другого - может быть, ещё куда ни шло. Но такого - да ни за что!
- Та нэ хочимо, та нэ хочимо… - придурошно куражился напарник Порфирича Агапков, почёсывая правую лычку. Не чувствовал тот старший сержант совсем ничего, словно и впрямь в недо-предчувствии каком-то. Будто некий зловещий птеродактиль уже повис за спиной и приготовился схватить, чтобы унести к своему начальству на ковёр. А потом к своим детишкам, поиграться перед ужином.


Отъезд или отлёт от окна патрульного помещения. Как будто кто-то и в самом деле подглядывал за ревностными служаками, действительно подслушивал секретные офицерские переговоры. После чего медленно-медленно отдалялся в исходное затемнение, где не оставалось ни светлого пятнышка, ни даже искорки какой-нибудь захудалой.
Только шуршал да и шуршал, будто обваливался в тупую прорву изрядно и давно просевший песок.

Только раздавался прежний рефрен хорошо налаженного провала в мир вечной охоты - пробирающий до мозга костей лунный посвист, командное сюрчание и знобящее буркотание какого-то непостижимо властного вампира, уже впившегося своему очередному избраннику под кожу за левым ухом. Прямиком под сосцевидный отросток височной кости. Самое удобное место установки прямого катетера для выпивания человеческого мозга. Дебит такой – лакать можно! А как иссякнет, то и чип поставить.

Только мелькали, и вправду сужая круги, какие-то смутные, крылатые тени - огромные и неумолимые, вокруг пляшущего, словно щепка в водовороте, и едва брезжащего квадратика ментовского окна. За ним с неукротимым насекомьим упрямством всё несли и несли свой бренный караул на летящем в темноту погосте маленькие служивые человечки с металлическими звёздочками и пластиковыми лычками на плечах. И мерцающими разъёмами с рождения установленных катетеров сразу под их сосцевидными отростками.

Плыла во тьму креветка бытия, соскальзывая на самом своём сгибе в насвистывающую бездну. Проваливалась туда куда все. Кружа на прогибающейся корке над океаном недовольно ворчащего небытия, где-то совсем-совсем рядом порыкивал некто равнодушный, но как никто прожорливый. Словно бы проламывал её, дорываясь в финишном угаре. Оставалось-то ему совсем ничего.

Вот-вот хрупнет что-то последнее, а потом он и чавкнет. Тогда всё! Про-пасть.

Реклама особо стойких, ничем не пробиваемых прокладок-броников для всех служб безопасности. Но  с крылышками изменяющейся геометрии.
ТЫ не поверишь, но это для того, чтобы в случае чего можно было побыстрее упорхнуть с места грядущей перестрелки.

 
Изображение авторское


Глава 44. Виной всему блуждающая матка

- Всю Ближнюю давно обыскал. Явных излучателей не обнаружил. Их нет, точно. Мизансцену готовили грамотно. Следы вытерты, оставшиеся подобраны на редкость тщательно. Профессионализм высокого класса, что и говорить. Всё подчищено, до самых мелочей. Отправлял даже пищу на анализ. Ничего. Не банальная же резня здесь в самом деле предстоит?! Тогда мне осталось только одно исследовать – несомненно имеющиеся аудиовизуальные петли. Проверить наличие возможности злоумышленного применения. Тут-то всё и пошло. Сдвинулось. Знаете ли вы, что они собою представляют, те аудиовизуальные петли?! Умеете ли накидывать такие лассо на человека?! О-о-о. Многое потеряли. В транс ввести могут любого, буквально любого человека. Накинул, поддёрнул, подсёк и бери тёпленького. Делай из него, что хочешь.

Их можно набрасывать и из простеньких, внешне вполне невинных сабвуферов. Они неслучайно здесь в каждом номере запрятаны и почти в каждом кусте вдоль дорожек замаскированы. Могут совершать чудеса, превращать нормального человека в упрямого робота. Это как выход в океан Интернета всего лишь по простому, даже примитивному телефонному проводу. Зато какие колоссальные возможности через него распахиваются!.. Так и тут. Впрочем, московские специалисты мне говорили, что над имеющимися разработками таких петель предстоит ещё довольно долго работать. Они пока не настолько эффективны, чтобы полностью преобразовывать человека. Вполне возможно также, что ни я, ни те специалисты пока толком не знаем, с какого рода аудиовизуалками тут на самом деле столкнёмся! Самые сложные, тем не менее, могут быть пропущены и через простейшие устройства. Поскольку кодирование требуется совсем иного рода. Так что всё может быть, всё может статься!

Должен вам признаться. Авк. Кое-в-чём вы оказываетесь правы. Во мне окрепло ощущение того, что кто-то всеми здесь и вправду довольно уверенно руководит, несмотря на кажущуюся неразбериху. Причём руководит не отсюда, а со стороны. Многие из съехавшихся граждан чиновников выглядят вполне готовенькими ко всяческому злоупотреблению. Хоть на сковородку их клади! Теперь мне кажется, что именно посредством прежде всего таких аудиовизуальных петель неизвестно какого уровня совершенства их и употребят. Быть может и вправду с использованием того же номерного радиоимпульса… как это когда-то в СМЕРШе было, между прочим. Только теперь цифрового.

- Позволю себе следующее, совсем маленькое дополнение-замечание, мой юный друг. Однако весьма немаловажное. По аналогии с тем, какое вы высказали по поводу «мозгового штурма», помните? К вашему сведению, нет ничего нового в этих ваших разрекламированных столичными пиарщиками аудиовизуальных петлях. Ими слишком давно спутывают всякие мирные народы, чтоб те паслись по-прежнему мирно. Пока им не скажут «фас-с!». Не дадут отмашку на новую бойню между собой.
Всем давно ясно также, как именно их спутывают. Простым чередованием позитива с негативом. Лжи с правдой, кнута с пряником, бабы с изюминкой в ней и так далее. Всё-всё на свете есть только старозаветные петли. И ничего окромя. Чего ни возьми в этом мире вполне обыденного – любое значение чего-либо при определённых обстоятельствах может внезапно обернуться петлёй и удавить любого. Лю-бо-е - и лю-бо-го! Люди, некоторое время получающие только позитивную информацию, очень легко затем поддаются какому угодно переубеждению при получении негативной. И наоборот. Вы думаете, почему так много крови и грязи на экранах?! Чтоб потом кинуть стае хищных обезьян какую-нибудь сладкую косточку погрызть. Все рады окажутся до полусмерти, что их хотя бы не убивают. По крайней мере, не сразу. Или убивают, но пока не их. Потом преподносят какое-нибудь праздничное зрелище. И всё. Можно забирать бэчиков тёпленькими. То есть, нас как никогда более эффективно переубеждают в наших жизненных ценностях и приоритетах. Выламывают жизнь до основания и ловко подменяют его. Синонимов этого основного метода управления людьми не перечесть. Чёрный хлебушек и тортики-вкусняшки. Кнут и пряник. Опять же изюминка и баба. Дальше по прежней разнарядке. Вниз и вверх по шкале удовольствий и прочих мер воздействия на двуногое зверьё. Парализует, повяжет каждого. Не было ещё такого счастливца, кто бы сбросил с себя петли и сбежал.
Как там у Высоцкого? «Лежу на сгибе бытия, на полдороге к бездне»! Мы все там, в том окопе времени и пространства, лежим крепко связанные! По аудиовизуалкам, в разное время спутывавшим мозг, нужно считать наш подлинный возраст, как по годовым кольцам деревьев. Ни как иначе.



Подобные разговоры с вкраплениями профессорской эквилибристики конечно могли продолжаться вечно, по сути ничего не проясняя. Однако вскоре произошло нечто, что подвинуло развитие событий качественно дальше. Пока ещё совсем незначительное, происшествие показало, что всё же и сам профессор является точно такой жертвой чёрного хлебушка и белой вкусняшки, изюминки и её хитромудрой носительницы, как и все жертвы, чем-то таким повязанные внутри Ближней дачи. И все бодро перечисленные им петли махровыми кружевами свисают с его хитромудрых ушей.
Подготавливая врагам человечества безоговорочный дембель с конфискацией, мудрый Авк неожиданно сам бодро пролетел в тираж.

Подобное в истории конечно тоже происходило. В ней всё бывало. Величайший античный мудрец Аристотель, как-то взял и якобы случайно связался с безмозглой гетерой, придорожной кузькой античных времён, вдобавок весьма нескромной подружкой его великого ученика Александра Македонского. Как такое возможно было хотя бы в принципе?! Сам Аристотель и вдруг так позорно затупил! Высший авторитет всех времён и народов без памяти втюхался в женщину с предельно низкой социальной ответственностью, точнее, в её безответственную изюминку. И потом всё у него от этого пошло прахом, и карьера и сама жизнь. Конечно, скажут, мол, на всякого мудреца довольно простоты. Но величайшего гения античности это совсем и никак не извиняло, точнее, постыдно не объясняло. Кстати, прямо на дороге он это всё и проделал, а потом ещё пару раз и во дворце у повелителя мира Александра. Дал гетере себя оседлать в прямом и очень неприличном смысле, а потом ещё и философски объяснил неизбежность собственного грехопадения. Вдобавок всем людям честно про это рассказал, включая остолбеневшего от изумления Александра Македонского. Мол, и вы, отцы, опасайтесь отроковиц! Все мы под ударом пребываем! Раз уж родились.

В любую голову эти змеи в юбках вползут через сосцевидный отросток, а потом с помощью другого отростка вытянут всего без остатка. С тех пор античные храмы в Элладе и стали украшать барельефами великого Аристотеля, осёдланного совокупляющейся с ним хитрой придорожной шалавой. Символичнее некуда: великий ум, осёдланный собственным основным инстинктом. Приписывают ему и другую фундаментальную истину бытия, которую подхватили великие целители Гиппократ и Авиценна и сделали основой своих учений, лежащих в основе современного естествознания: «Виной всему блуждающая матка!». Буквально всему!
Как подтвердил бы и товарищ Сталин историческую фундаментальность всей этой замечательной мути: «Эта штука будет посильнее «’’Фауста’’ Гёте». Высоцкий спел ещё точнее, теперь уже про Леонардо да Винчи и улыбку распутной Джоконды: «Да мало ль что ты гениальный! Мы не глупее, небось!".


Профессор Авксентьев не сошёл с ума, по примеру своего кумира Ницше. Мудрила не домудрился, но и не перемудрил даже. Он и сбоку не долукавился, не подрасслабился в неподобающем месте. Наконец, не опозорился с отроковицей или первокурсницей, что его не только бы извиняло, но и совсем из ряда вон как завидно бы стало для многих. Попутало мудреца в другом, вроде бы незначительном. Отчего даже старинным партийным крестом никакого смысла не было себя осенять в качестве оберега от нечистой силы («Что забыл? Ширинка? Партбилет? Документы?»). Ибо ничего он как всегда не забыл, ни кто он, ни что он. Всё у него давно имелось при себе. Положено куда положено и как положено застёгнуто. Ни одна гетера не просочится.

Профессор услужливо, дежурно и льстиво улыбаясь, как обычный дворецкий, принёс и подвинул стул под приехавшего кремлёвского божка. Это произошло на одном из брифингов по случаю декларативных циркуляров о всяких державных намерениях. В глазах многих Авк сразу же перестал считаться равноудалённым мудрым небожителем, отрешённым от мирских дел человеческим судией. Потому что вовсе не профессорская то была забота - приносить и подвигать стулья под начальственные зады. От большого учёного никто ничего подобного не ожидал. Лучше бы действительно с гетерой как Аристотель связался, дал на себе покататься. Даже нырнул, насколько бы смог. Всё меньше позора. Чем вот так непонятно зачем суетиться возле начальственной задницы.

Мудреца как будто подвела банальная человеческая рефлексия. Она в принципе заложена во всякого двуногого. Очень удобна во многих смыслах, потому что ею можно многое объяснить и ещё больше оправдать. Особенно развита у суверенных чиновников, в том числе и от науки с искусством. Именно подвигать стулья под зады властителей, неважно каких. Или себя подставлять под них вместо стула. Разницы особой не бывает. Таков вековой опыт выживания в традиционном обществе. Тут уж слушай инстинкт. Никогда не ошибёшься. Инстинктивно подвинул стул под начальствующую крысу?! Считай, почти выжил. Загрызут позже остальных. Даже если инстинктивно скрысятничал, всё равно польза. Самый надёжный способ выжить. Может быть, даже всплыть потом. В другом клозете. Но хоть какое-то разнообразие получится.

Кремлёвский эмиссар впоследствии как-то выпал из поля зрения. Видимо залёг в какой-нибудь особо виповский люксовый эксклюзив, где ему и лучше подставляли, и качественнее подлизывали. Не говоря уже про подмахивали. Однако некогда мудрый Авк с того самого момента морального грехопадения действительно перестал для Шахова быть мудрым, почти сакральным посланником небес, полубожеством из его студенческой юности. Оказался всего лишь одним из прочих крысофилов, господских служек, беспокоящихся исключительно о своём благополучии. Только чуть больше напичканным знаниями и оттого получившим их недержание. Хотя, по большому счёту, и это всего навсего мелкая, насекомья подробность жизни, то есть, никому и ей самой не нужная.


«Position number zero!» - хладнокровно констатировал Шахов финальный расклад на Ближней заставе. Наконец и в этих краях двуногие пациенты докатились до самой нижней человеческой планки. В нулевую  позицию. Следователь стал надеяться, что уж теперь-то лёд тронется куда ему следует. Когда настолько низко пал даже философский коуч, сам «мудрый Авк», теперь-то всё стронется с места. Начнётся реальная движуха. Зачастую она происходит и по куда меньшему поводу. Тогда грешные души из фешенебельного клоповника наконец взмоют и уйдут в небо, в клубящуюся звёздную бесконечность.
Да-да, это полный финиш. Сам Авк сделал харакири. Ужалил сам себя в самое своё мудрое скорпионье сплетение. Что поразительно - нисколько не покраснел при этом, сообразив, до чего промахнулся, попав. Даже когда понял, что заметили все. Но сделал вид, что намеренно так сделал. Чтобы все и подумали про него именно такое, не слишком украшающее независимого мыслителя, будь он даже провинциальный. В таком случае это была бы вполне филигранная, мастерская маскировка под своего. Но сколько могло быть шансов на то – неизвестно. Видимо не так уж и много. Уж больно искренне подставлял.

Тут, к месту, Шахов вспомнил и про слухи, которые теперь стали походить на правду. Будто бы именно Авк сделал губернатору докторскую диссертацию по продовольственной безопасности страны, модной во все времена суверенной теме как же всё-таки сделать так, чтобы народ не помер с голоду. А может быть и не губернатору написал он такой дисер. Поскольку именно с помощью всё той же, не к ночи будь упомянутой, «продовольственной безопасности» сам иудушка Горбачёв прорвался к власти и вскоре развалил всю страну. Авк всегда отпирался от такого соавторства с новейшим Геростратом. Однако теперь всё напрямую говорило за то, что связь профессора с сильными мира сего, несмотря на всю его нелицеприятную критику власти и нелюбовь к ней, куда более значительна. Может быть, намеренно декларативна. Отчего получили место быть и все обильные преференции сверху, непрерывно льющиеся на старую плешивую голову. Отчего именно Авка и сделали главным научным консультантом всего текущего мероприятия. Да если бы только этого!
Так что отныне вектор следственных мероприятий и в самом деле мог поменяться и очень даже круто. После внезапно произошедшего прокола по Фрейду, ничтожного, но как пелену сдёрнувшего очередную маску с его профессора, Шахов в этом почти не сомневался. Фрукт ещё тот оказался.


Когда замечательные участники предстоящего действия окончательно истомились и перестали дожидаться чего-то главного,
когда после долгожданной встречи высочайше-лупатого начальства из Кремля все насытились, да отвалились по кустам - тогда-то это самое действие взяло, да и нагрянуло очищающим и высвобождающим громом. Потому что как раз обнажилось то, на что можно было легко накинуть аудиовизуальное лассо какого угодно калибра. Потому что как водится у людей во все времена, сил сопротивляться внезапно подкравшемуся року уже ни у кого не находилось. Чем этот рок всегда чрезвычайно подло и пользуется. Сначала лишает сил, потом употребляет во все дырки. Ничто не говорило за то, чтобы на этот раз он поступил иначе.

Один только Шахов как всегда ушёл вовремя, выскользнул изо всех удавок словно налим - сквозь все кордоны и оцепленья, вёртко и целомудренно. Как будто к пианистке. На самом деле просто двинулся по своему обычному маршруту. Одинокий не только дальше и качественнее всех сходил, но и опять целее всех остался. Его вновь никак не оприходовал случай. Ушлого комитетского следователя не подстрелил ни один боец из многочисленной охраны. Не потому что не попали, а поскольку не целились совсем. Это была далеко не первая, даже не десятая ходка столичного следователя на волю сквозь оцепление служивых дракончиков вокруг Ближней малины.

Однако даже столь замечательная, но таки проходная удача пока мало что давала. Поэтому искателю опасных приключений опять и опять приходилось затаиваться и наблюдать естественное дозревание событий, искать среди них приплод, пусть даже и с выпирающими старыми костями. Всё делать для того, чтобы хоть самому уцелеть, то есть, не слишком впредь подставляться. Иначе кто бы тогда оставался голубем мира, кто бы в таком случае смог внести умиротворение и законность на эту хронически суверенную территорию?! Как раз этого-то Шахову со временем получалось добиваться всё труднее и труднее. Слишком явно он помимо своей воли обозначался, а также подставлялся.

С попытками избежать самоподставы было особенно проблематично, поскольку сопровождающие Шахова и с ног посторонних сбивающие запахи некоей секретной лаборатории, аура великого, но по-прежнему таинственного эксперимента над людьми - на этот раз и вправду излучались весьма нестерпимые. И более чем реальные, поскольку сильно действовали на нервы в числе прочих и престарелому, видавшему виды философскому старенькому отморозку. Он же так и не покатал на своём горбу ни одной #лядюшки. Отбил все атаки блуждающих маток. Одновременно ни одному начальнику не отказал. Чем не завиден жизненный удел?! Куда тут Аристотелю, первой крупнейшей жертве «блуждающих маток бытия», подлинных его волчиц?!

Тем временем даже камыши делали на уносящегося мимо следователя стойку и тут же завядали. Не говоря о разочарованно промелькнувших и пропавших дамах и прочих мифических персонажах, также по ходу впавших в недоумение. Поскольку с ненадёжным проходимцем надо было что-то делать. Нельзя же существовать одновременно в двух пространствах. Потому что иначе пришлось бы и их объявлять несуществующими.


Безнадёжно перемудривший Авк ревниво размышлял по поводу неизменно и повсюду следующей за Шаховым сносшибательной ауры. Может то и был запах победителя?! Да-да, профессор был почти убеждён, что именно так и должно пахнуть от нынешних молодых, наглых, да упёртых хипстеров, идущих по головам - вперёд и вверх, к зияющим высотам повсюду вздымающейся Вертикали.
От такой обидной мысли красноватые, с прожилками, профессорские ноздри брезгливо дрожали и одновременно морщились. Его кустистые брови нервно сдвигались и раздвигались. В душе этот мудрый кентавр терпеть не мог тех, кто обходил его на повороте, да, нисколько не таясь, торжествовал при этом. Мальчишка следак похоже обошёл его, самого профессора Авка. Да что там - вчистую обскакал, в открытую, торжественно и нахально. Хоть и не говорит ничего такого, не подчёркивает, но зато вон как фактически насмехается, тонко, почти незаметно и потому особенно издевательски!

Так что помимо гордости за свою школу, за всё-таки выучку, тут откровенно примешивалась и вполне объяснимая досада на чересчур резвого и бессердечного ученика. Слишком уж тот поднаторел в своей столице, профессионально не верящей ничьим, тем более человеческим слезам. Гамма взаимопереливающихся гордости, досады и обиды поистине обуревала профессора. Однако Авк попытался скрыть своё нервное арпеджио, сломанный аккорд его лебединой песни. Чтобы никто ничего не заметил. Иначе почему бы тогда, несмотря ни на что, дважды доктор наук оставался трижды мудрым?!

Тем временем другая аура - всёвозрастающего напряжения от повсеместно прорывающейся сюда ирреальности - проявлялась у некоторых реальных предметов и явлений, у конкретных субъектов всё более разгоняющегося финального действия. Эта аура всё истончалась, да истончалась, не в силах сдержать потусторонний напор. В любую минуту могла прорваться. Тем не менее, пока держалась. Всё остальное оставалось безмерно пассивно, оно постепенно растворялось в наливающейся лиловой, разумеется, фоновой пустоте. Словно бы кто-то невидимый заблаговременно уплощал, разглаживал и неспешно свёртывал явно неперспективные фигуры. Словно картон сгибал их бытие, а потом крепко зажимал шторку в отслеживающем объективе, оставляя на их долю лишь подконтрольные чмоки в диафрагму. С последующим уводом в затемнение. С перемасштабированием в точку всех деятелей отползающего в ноль, полностью отработанного существования.

Неформальные, хотя и по-прежнему непонятно для чего аккредитованные при Ближней, фильмотворцы вовсю принялись накручивать себе один нарождающийся сюжет за другим. Ординарцы из числа осветителей и помрежей просто не успевали пиво таскать. Как и их самих потом таскали на допрос к следователям. Но что делать-то было?! Тут такая фактура понеслась, что только успевай повёртываться, да осмыслять. Чаще, разумеется, - домысливать. Никакого пива не хватит!


Согласно до сих пор не вполне проверенным данным, бой, внезапно сорвавшийся с предохранителя, произошёл даже не на рассвете, как по уставу положено, а где-то ближе к закату, к началу темноты. Да и не сам по себе начался, а именно из-за некоего самопроизвольного внутреннего сброса скопленного напряжения или соскока с него. Конкретно - от внешнего пустяка он взял и понемногу, с протягом, грохнул. И рассыпчато прокатился по всем местным горизонтам.

Всё понеслось под откос из-за щелкунчика вездесущего, из-за слишком уж додельной чиновной бабки Изабеллы, до тех пор засовывавшей свой нос куда ни попадя, пока однажды не достало сил выдернуть его обратно. Нервы-то у всех и без того были напряжены до предела.
Бабулечка ещё та комсомолистка была на самом деле. Блуждающий вызов новым устоям общества. Один только внешний вид мог впечатлить кого угодно. Зимние вязаные шапки носила и летом, в жару. За нею часто дребезжала маленькая тележка с рюкзачком, набитым ридикюлями. Юбка или платье на ней всегда по диагонали скособочены. В качестве дополнительных опций - тощий зад, истончённые ручки-плети. Глаз не оторвать. И поистине непередаваемые улёты в самой речи непотопляемой сталинистки. Мультяшная старушка Шапокляк до Изабеллы откровенно не дотягивает. Прежде всего, статью безумной и неугомонной активистки, никому не дающей проходу.

По молодости и даже вполне зрелые года, оставшись незамужней, Изабелла поначалу отчаянно блуждала, липла ко всем мужикам без разбора, устраивая им весёлую жизнь. В туземной великосветской тусовке у неё появилось соответствующее прозвище: «рыба-прилипала». Но когда она его слышала, то страшно оскорблялась и вопила, топая маленькими ножками стареющей девочки: «Как вы смеете так отзываться о личном секретаре губернатора?! Доиграетесь, негодяи! Всем покажу кузькину мать!». Некоторые негодяи, попавшие ей под горячую руку, испуганно соглашались: «Хорошо-хорошо, не прилипала. Но может тогда рыба-пила?!». И сходу бросались наутёк. Потому что рыбка превращалась в белую акулу.

С течением лет страсти Изабеллы по противоположному полу претерпели значительные метаморфозы вплоть до перехода в супротивное состояние: «Так не доставайтесь же вы никому!». Ясно стало, что отныне своего Аристотеля она никогда не оседлает. С тех пор теперь уже воинствующе асексуальная боевая бабка в никогда прекращающемся гневе бывала не столько страшна и мстительна, сколько пугающе непредсказуема. Никто и никогда в точности не знал, чего можно ожидать от неё в любой момент времени. Отмочить старушенция могла какой угодно фокус и всё ей сходило с рук, хотя давно уже не считалась секретарём губернатора. Зато оставалась «агентом влияния», да ещё каким и какого!.. Особенно полюбила Изабелла ломать приятное времяпрепровождение простым и честным людям. Особенно служивым, которых невзлюбила почему-то больше всех и всей душой. Они и прилепили бывшей рыбе-прилипале более меткое, второе прозвище: «Кайфоломщица». Оно граничило не то что с некоей должностью, а скорее с общественным призванием: хоть кому-нибудь, но кайф обязательно сломать, по меньшей мере, чтобы никому жизнь мёдом не казалась, а массы наконец успокоились.


В почти подступивший час Великого Перелома, внезапно, в полный рост обозначилась вот эта самая неукротимая кайфоломщица Изабелла, лучший в мире триггер в старушечьей оболочке, неутомимый секспольский радар со свечкой наперевес и со всегдашней партийной претензией обломать любое удовольствие у кого угодно, невзирая на чины. Не исключено, что именно она, а не таинственно медливший аватар Кремля, послужила подлинным аттрактором или триггером всего, что произошло потом. Тем самым затравочным, провокационным клоном, той самой блуждающей и озверевшей маткой, от которой любой финальный очистительный мордобой и должен был начаться. Именно на неё подрощенные зомбяры в конце концов всё-таки не удержались и кинулись, ляская и щёлкая чем ни попадя.

Погиб славный щелкунчик по имени Изабелла на конкретном боевом посту конкретного общественного служения – обнаружения пока только начинающейся секспольской, а может и какой-нибудь другой чрезвычайно опасной пандемии. Щелкунчик легко и походя защёлкнул самого себя. Всё остальное щёлканье сходу ко всем приложилось, эффектом падающего по костям домино. Отчего больше ничего и не понадобилось. Так что пандемия или эпидемия чего-то такого ужасно опасного всё равно как бы началась. Как ей и положено было.

Изабеллу Шумилину отправили на тот свет, в страну вечной охоты буднично, примитивно, без всякого смысла, как чаще всего и бывает. Попала она туда конечно вовсе не случайно, как бы ни выглядело со стороны. Давно нарывалась. Целеустремлённо и планомерно.
Совсем подвинувшийся на руководстве тайными силовыми операциями Виктор Николаевич Петриевич, бывший швей-моторист, а ныне завзятый мистер Кольт, по причине позднего вечера находящийся в не совсем правильной форме, - он-то и не уследил за одним из своих отморозков. Тот дико и бессмысленно забавлялся, словно пацанчик, свинчивая и навинчивая глушак на ствол. Рядом в тот эксклюзивнейший из моментов навязчиво повизгивала и соответственно поднимала хлипкий градус бытия крутая тёлка из группы связи.
С глушителем у боевого парубка из подразделения Кольта всё более не ладилось. Не свинчивался и всё тут. Или не навинчивался, что уже значения не имело и потому весьма усугубляло. Тот пацанчик и без того раздражённым ходил по причине двухдневного воздержания. Поэтому глушак повёл себя некачественно как раз в самый неподходящий жизненный момент (меньше поддавать накануне надо было).


Вот тут-то возьми, да и появись ещё и кайфоломщица Изабелла во всей настойчиво праведной красе сильно неподкупного морально-нравственного аудита. Добро бы та комсомольская бабушка отвязалась просто на присутственную тёлку, неправильно высиживающую яйца у не совсем правильного молодого человека. Но тут крепко задел секспольское нормативное чутьё старушки военный ствол, прыгающий в руках пятнистого отморозка, наверняка где-нибудь да плохо учтённый. Как можно в здравом уме наезжать на неадеквата с оружием в руках?! Но она именно это и сделала. Ибо не мы выбираем свой путь, а он нас.

И молвит тогда храбрый радар системы раннего обнаружения секспольского вторжения: а ну-кась, пацанчик, посмотрим, какой ты правильный у нас - покажи-кась разрешение на ношение. И почему штаны расстёгнуты, как у Клинтона, где опять же допуск?! Главное - кому говорят-то про всё это?! Кто слов таких почти никогда не слышал. Вдобавок - где?! Добро бы в нумерах или даже в кулуарах. Может быть, поостерёгся бы там не вполне правильный отморозок что-нибудь не по делу отвечать. А то прямо здесь – в дежурке на склоне в Каменный Хаос, непосредственно в каменный век снисходящем, упирающемся почти в самую мамку преисподнюю. В самое вымя подстрекающее ея. В наиболее чащобной из чащоб, где дух питекантропов никогда не выветрился, где по ночам воют с голодухи людоеды и рассекают воздух на бреющем тоскливые птеродактили в поисках свежей или хотя бы вчерашней человечинки. Как тут и кому ответишь адекватно?! Когда твоя собственная природа шепчет нечто совсем-совсем другое, да ещё и предлагает простой и понятный выход?!

Короче, получила бабушка разрешения и на ношение и на использование. Контрольный не потребовался. Кому что нравится тот тем и давится. Недолго маялась старушка в гвардейца опытных руках! Какой там пиф или тем более паф?! Только что была - и нету! Сгорела на работе! Словно в проводах высоковольтных. Кайфоломщики рано или поздно именно так и заканчивают свой боевой кайфоломный путь. Легко проверить.

По результатам столь досадного события система отечественного секспольского ПВО недосчиталась одной из наиболее проверенных, давно испытанных единиц раннего обнаружения злокачественной оргоновой инфекции. Могучая сексуальная контрразведка, СМЕРШ-Секси, потеряла одного из самых правильных и главное - наиболее преданных и до беспамятства беззаветных агентов. Сексуальные же резиденты всего мира тайно отметили для себя это событие как начало нестерпимо долгожданных событий.



 
Изображение авторское


Глава 45. Тарантул с пеной на губах

Любая игра случая всегда завершается срывом со всех своих и не своих предохранителей. Потому что лиха беда начало. Потому что со случаем, как и с хреном, шутки всегда плохи. Потому что лишь одинокому мизантропу не угрожает случай. Потому что любая цепная реакция начинается с пустяка. С вброса крошечной пылинки аттрактора в пересыщенную среду. Чтобы потом сразу понестись и поехать.

Для начала сцепились обе охраны Ближней заставы Ручья - какая была в законе и какая - верхом на нём. Звук пальбы сквозь сломанный глушак поднял всех, потому что ствол всё-таки разорвало, отчего прогремел не столько выстрел, сколько взрыв. Служивый народ чутко встрепенулся и тоже принялся палить по сторонам, даже не особо вглядываясь куда именно и в кого тем более.
Нарастающий гул от усиливавшихся пострелушек сначала легко прокатился по всей Ближней заставе. Как первое дуновение застоявшегося апокала. Но уже по пробной его волне совершенно чётко ощущалось, что совсем-совсем скоро сам великий Ручей содрогнётся от топота, с которым казённая братва обязательно пойдёт супротив братвы параллельной, то есть, собственной теневой. Оба дублирующих друг друга земных пекла сойдутся всё же в свой последний, решительный и беспощадный.

Было ли, нет ли, но вполне могло быть и такое. Вслед за нехорошим поступком одного из охранников мистера Кольта, прикончившим несколько зарвавшийся секспольский радар по имени Изабелла, очень скоро последовал новый пассаж. Гостюхин, майор спецслужбы, - то ли и вправду гулял поблизости, то ли выпасал вездесущую кайфоломщицу настолько плотно, он-то и завалил теперь самого того кольтовского охранника с трагически перекосившимся глушаком на стволе. Но не с праведным криком «Почто ты баушку обидел?!», а хладнокровно и молча. Видно, давно хотел свести счёты с конкурентом. А тут вроде, как и повод нарисовался. Исключительно в порядке самозащиты незаметно пустил пацанчику юшку из круглой дырочки в черепушке. Вокруг-то ни души! Да и природа до того настойчиво шептала, прямо-таки умоляла хоть кого-нибудь до кучи и на всякий случай пристрелить, что никак не устоять было! Дальше - лиха беда начало. Такое дело только начни!
Оно-то так. Однако, кто же теперь во всём разберётся, да и спросит за что и с кого? Вроде по сути ничего особого и не произошло. Подумаешь, два лишних трупа, не считая первого. Каждую ночь в ближнем яру по десять закапывают. Мест ещё полно и не так разгуляться можно.

Зато когда во второй раз грохнуло, была свёрнута на сцене вторая отработанная фигура и бесцеремонно спихнута в затемнение, - все во всё окончательно врубились. Э-э-э, дурна курятина, сказал тогда каждый сам себе и побыстрее выпал в осадок, закрывая голову руками и ожидая самого худшего. Тем не менее, команда на окончательную разборку с ними со всеми всё равно не поступала. Кто-то в диспетчерской продолжать тупить по-чёрному. Все притихли, видимо надеясь, что сорвалось случайно. Бывает и триггеры с аттракторами шалят. Напьются, собаки, и начинают вытворять чёрти что. А что им ещё делать на такой-то планете?!

Тем не менее, все до единого участники межрегиональной конференции по обмену каким-то важным опытом как-то так быстренько-быстренько поразбежались по разным боксам и номерам. Не желая больше ничем обмениваться, кроме разве что определёнными жидкостями, да и то не со всеми и не всегда в бутылочках. Затаились и прижухли там, словно тарантулы в норах, одни только мандибулы поверху замерли, чутко подрагивая. Может кое-кто из охраны по инерции и постреливал при этом, потому что звуки похожие вроде ещё производились, но теперь скорее для острастки, в воздух, или в молоко, чтобы кто не надо куда не надо не приближался.

Спонтанное поступление мертвяков в параллельное затемнение приостановилось, и вправду преждевременным оказалось. Вторая, основная фаза хотя и была на подходе, но, как оказалось, не настолько близком. Напугав друг дружку боевой имитацией начала конкретной разборки и рассредоточившись по разным огневым позициям, братки продолжили караулить главную, боевую фазу мероприятия. Никто не скрывал, что теперь как никогда нужна настоящая отмашка. То есть, самая полномасштабная вводная. Однако, как ни ждали, но её так и не последовало.


В результате осадок конечно же остался. Тарантулы уставали ждать. Напряжение усиливалось во сколько-то крат. Так и чувствовалось, как где-то, может быть совсем-совсем неподалеку, всех до единого подельников грядущего апокала нетерпеливо подстерегал засадный дембель судьбы. Один на всех он был и за ценою нисколько не стоял. Неподкупно шевелил хвостом, точил когти, да ещё и нагло суживал зрачки при этом. Вдобавок свиристел и сюрчал утробным басом по нарастающей экспоненте. Поэтому ждать пощады от него никак и никому не приходилось даже надеяться. Вон сдал и смурной казачок Васька Козочкин. День и ночь шептал бедолага себе: «Достали эти начальники, уй-й, достали! Меня за собой тянут и тянут! А куды дёргать и не знамо вовсе!». Когда стало знамо куды, кубыть тот же неведомый голос подсказал, то и принялся недозасланный казачок в конюшне обетованной своей петельку для себя нелюбимого ладить. Простую, куда уж ему другую. Кобыла Тоська, вконец заезженная баскачьей напастью, подбадривала громким ржаньем. Вперё-од, хозяин, я с тобою!

Нет-нет. Не босоногое детство прощально мелькало перед глазами преспокойно ладившего на себя верёвочную петельку казачка Василька. Нет, перед уходом своим думал он куда более возвышенно, хотя и совсем расплывчато. Если бы смог себе дать отчёт в том, что по-прежнему роилось в его голове, тогда бы многое понял и за себя и за державу обидную. «Жутко на родине, словно на плахе, Люди мычат только «ме» или «бе»». Вот за что стало обидно.  Потому что Василёк мог существовать только в ней, при том, что она-то в нём никак не нуждалась. Так что выход оставался лишь в бегстве на тот свет. Раннем или позднем. Проще говоря, произвести апоптоз. Выйти из закольцованного окопа времени и бежать что есть силы, очертя голову. При любом другом варианте он просто не мог сказать слишком уж свирепой родине «нет». Оставался только этот.
Как только кто-то из живых людей всё-таки говорил вот это самое магическое «Нет!», как легендарный бомж Петрович, уходя, свободно отрываясь в никуда, или как Василёк казачок - так тут же на лик его ложился именно он - замечательно землистый цвет долгожданной свободы. С этого момента его встречали камыши со свалки бескрайней любви господней. С хранителями толстолобами в корнях и рясах.
Сказав «нет» интимному соседству чужой и недосягаемо сладкой жизни, недозасланный казачок Василёк пока единственный, свободно и легко, сдёрнул отсюда. Самостоятельно ушёл в те самые неопознанные камыши, которые никогда не прекращали шуметь и роптать на нездешнем ветру. Третьим по счёту ушёл. Вслед за прыткой Изабеллой и перекошенным пацанчиком из охранной команды мистера Кольта.

Чуть позже разрядка внутриэлитной напряжённости получила второе дыхание. Более мощное, но чуть менее громкое. Напряжения не выдержал какой-то «шкаф», тот, что с «антресолями» вместо головы, из команды заушных терминаторов, Борюсикиных пыточных чикатил. Из второй охранной команды. Он не застрелился, не отравился, не повесился и даже не забомжевал, хотя бы разочек. Этот побежал прочь, пока трусцой, не боясь, что трусцы отвалятся. Не стыдясь и быстро-быстро, и потому единственно правильно на данный момент сделал. Лишь бы кому-нибудь сдаться. Но всё-таки четвёртым по счёту. Промахнуться было трудно, но всё же никто не палил вдогонку. Аркан-петельку вслед не бросал, аудиовизуалкой стремительной не стреножил. Даже свои. Боялись обнаружиться, обозначиться в новой роли, в непонятном облике да у всех на виду.

Так оно и было. Все и вправду линяли, видоизменялись слишком быстро, чтобы оставаться видимыми. Куда-то попропали ранее вездесущие журналисты, кроме самых зашкаленных фильмотворцев, крепенько обдувшихся пивом, вынужденных далеко не отвлекаться от точки слива. Никто не нашёл в себе силы доснять или хотя бы додумать, дофантазировать сложившееся феерическое, действительно отпадное шоу до конца. Дать ему отмашку в жизнь. Или хотя бы на трактовый прогон.
Корреспонденты ни на ком более не хотели кататься. Даже ихний, корреспондентский малец, мышонок летучий-голландский, тот самый не-аккредитованный юный трансформер со студёными глазками, который повсюду без мыла пролезал и неизвестно что и где творил - на самом интересном месте опять куда-то странно упорхнул. На этот раз вместе со своим не менее странным папкой, якобы корреспондентом. Наверное, за гонораром повалило семейство или за авансом. Может и с отчётом о пока не проделанной работе. Слава богу, хоть Изабеллу успели завалить, есть о чём отрапортовать. Но только и всего. А может и просто сбежали к мамке своей.


До другой секспольской легенды Ближней дачи великой и незабываемой панночки Нинон Пушкальска волна народно-уголовного гнева так и не докатилась, следственный эксперимент над нею так и не довершила, даже слегка не притопила. Мастерица-фрезеровщица основного инстинкта у нетрудящихся здешних масс вовремя укрылась в одном из многих овальных, точнее, оральных, кабинетов правительственной Ближней дачи. И чётко спряталась там за брюхом очередного высокопоставленного бойфренда. Ни один радар такой волнолом конечно никогда не пробьёт. Дюжина таких спрятаться может.

Бесследно попрятались даже механики гаражей, осознав, какие же они отличные мишени в своих дурацких маскарадно-пятнистых комбинезончиках. На виду оставался, всё-таки держался некогда могучий энерджайзер Борюсик, на казённых харчах и в долгом томлении зачаточного духа всё же подрастерявший остатки своих былых мощей. Доминантный секач, полевой главнокомандующий всех секьюрити вместе с Баптистом и мистером Кольтом не поддавались дольше всех. И таки устояли. Не деформировались подобно терминатору из наиболее металлической версии в ковше с расплавленным металлом. Тут вражья сила с ними всё же промахнулась. Садисты не сдаются!
Правда, Баптист якобы воспользовался-таки случаем. В самостоятельном режиме, без команды, мимоходом изловил себе некоего карасика в очках и в скором темпе замучил где-то там под ивами в кустах по бессмертной методологии батьки Чикатило. И тут же выпрыгнул обратно, как ни в чём не бывало, даже не облизываясь. Так что и следов не оставил для статистики. Ещё раз тем самым доказал: профи есть профи, всегда найдёт возможность самореализоваться.

Самые крутые отморозки, кого из них ни возьми, ни за что не рассыпаются под ударами судьбы, даже когда совсем отключаются направляющие антенны за ухом. Так что не только плечевые Снегурочки бывают необыкновенно устойчивыми перед ударами судьбы. Губернаторская команда, кстати, тоже вроде устояла. Она словно бы замерла, изображая прочность казённой дисциплины на предмет дезертирства. Чур, мол, не я первый! Наверное, эта мысль прежде прочих пока удерживала казённых бойцов от бегства с поля начинающейся битвы. Укрепляла дрогнувший было строй, хотя антенны и за полицейскими ушами в момент всеобщего шухера также на какой-то миг онемели, типа оцепенели. И всё могло окончиться, то есть, разрядиться в любой момент.

Тем временем штурм разнообразной нечистью последней обители человечества продолжался. Кто-то из последних сил дорывался до его остаточной глотки. Дробно заработали зенитные «Шилки» по всему периметру бастиона, усеивая потемневший небосклон белыми разрывами цветков кассетной шрапнели. Все подразделения охраны правительственной Ближней дачи открыли плотный заградительный огонь по атакующим со всех сторон злобным птеродактилям. Некоторые экземпляры с выпущенными дымящимися кишками шлёпались прямо на прогулочные терренкуры с визгом разбежавшейся элитной человечьей своры. Один птерозавр в косо трепыхающемся падении даже упал, кажется, в голубой фонтан с бассейном, срубив скульптурную композицию писающего мальчика, наподобие Самсона раздирающему пасть бронзовому омоновцу. Мальчик от неожиданности поперхнулся, струя резко ударила вверх, сбила ещё одного с завыванием пикирующего птеродактиля, омоновец треснул, одна часть его оскаленной пасти отвалилась и булькнула глубоко вниз. Другие птеродактили с перебитыми крыльями всё равно ковыляли, подползали извне к ограждениям наружного периметра и с остервенением били, молотили стальными клювами по сплетениям из колючей проволоки. Испускаемая бешеная пена вскипала на ободранном металле, проедая последние миллиметры. Даже пущенный ток не останавливал взбесившихся тварей, бросившихся добивать последнюю цивилизацию двуногих. Человечья оборона гнулась и пугающе трещала по всем стыкам и швам. Даже кое-где и напрямую рвалась уже. Многие защитники изнемогающей Ближней со страхом ожидали второй волны, только теперь коварных союзников птеродактилей, откормившихся на мясе туристов боевых дельтапланов с десантом вежливых зелёных человечков в когтях, от которых спасения уже не было бы никому. То есть, на этот раз песец подкрадывался не столь уж и незаметно. А чуть ли не под барабанный бой каппелевцев.
Однако всё же не случилось. Отлегло, а также пронесло. В том числе почти всех обороняющихся. По горячим следам их всех теперь можно было бы легко и отыскать и утешить.


Известно, что всякий раз с любым новым событием смысл всегда становится иным.
Он и есть по жизни самый главный жук-Трансформер. Точнее, тарантул. Его никогда и ни за что не ухватишь, отовсюду ядовитые хелицеры и прочие жвалы. Так вышло и теперь. Смысл спонтанно начавшейся полу-финальной между-пацанской Разборки в сливках общества стал изменяться сразу по ходу совершающихся, таки накарканных ужасных перемен. Ни о какой Стирке, тем более Большой, не могло быть и речи. Тут получалось не до отстирываний, осталось бы что стирать, чем и кому. Время занимательной болтовни и прочих секспольских штучек-дрючек миновало. Всё преобразовалось в нечто абсолютно другое. Наступал совсем-совсем иной этап. Спецоперация инобытия переходила в галоп.

С первыми огнестрельными поцелуями в диафрагму и эфемерными боевыми действиями восставшей нежити пришло реальное Действие, в кои времена, конечно. Поскольку оно и впрямь всегда и повсюду торжествует над любым бездействием, поэтому-то наконец и приступили к нему, то есть, к действию, в самом полном объёме. В первых шеренгах долгожданного человеческого контрнаступления на доставшую вконец эту жизнь перебежками пошли не только все участники таинственного мероприятия на Ближней. Но и невидимые агенты влияния, а также вновь возбудившиеся агенты СМЕРШа-Секси, эти пока в качестве эксклюзивного заградотряда. Не исключено, что в их рядах находились и секретные агенты никому не известного комитетского резидента по фамилии Шахов. Естественно, все они метили в полевые командиры «нового порядка», да таковыми и были. Поскольку справедливо полагали, что как раз из них и станут клепать новую державную элиту и поэтому следовало не медлить, но и не терять ориентацию в пространстве и времени.

Наконец-то оказалось возможным реально действовать всем. Точнее, тем, кто оставался в состоянии что-либо предпринимать. Двуногие крысы хотя в большинстве своём и позабились по прежним отсекам своих трюмов, но продолжали вынашивать оттуда вполне определённое намерение - подгадать урочный час, чтобы резко напасть на оставшихся или наоборот, при отпоре, – вновь быстро разбежаться. Указать же всем на него, на действительно решающий всеобщий час, а также каждому на конкретный, всеобщий объект атаки, должен был не просто Кто-то совсем Другой. А именно самый главный ихний Менеджер, пришлый Крысовин. Либо протрубить последнюю атаку, либо в случае провала выдать окончательный отбой и под волшебную свою дудочку спокойно увести всех назад в своё затемнение - на прежние стойбища ко вкусному хавчику и разнообразным прочим девушкам. Оставалось только правильно распознать его. Не ошибиться. Хотя бы на этот раз. Ведь лишь в единстве наша сила!
Вот так слегка прояснившийся вопрос тогда и стоял, покачиваясь, словно тарантул с пеною на жвалах, а также хелицерах. Во-первых, кто конкретно будет трубить, а во-вторых, - отбой или атаку?! А может и на мёртвый час сразу. Вместо полдника. Это чтобы всё уж сразу прошло и побыстрее закончилось, чтоб долго никому не мучиться.



Когда следователь Шахов почти совсем растворился в подступивших сумерках, громыхающих отступающей нежитью, его кто-то буквально дёрнул напоследок обернуться на только что оставленного профессора. Чтоб посмотреть, не оглянулся ли тот, чтоб посмотреть, не оглянулся ли он. Увиденное заставило буквально оцепенеть.
Вокруг профессора Авка неспешно, но всё убыстряясь, крутился как бы втихаря сизый вихрь из дымка, первоначально немного похожего на табачный. Шахов даже протёр глаза. Но нет. Свою любимую «мальбору» профессор минут пять как затушил и выбросил. А эта крученая завеса как будто состояла из стелющегося жёлто-белого дыма от слежавшегося валежника пополам с мусором или от почти высохшей, но тоже непонятно чем воспалённой компостной кучи пополам с ипритом. Мглистая взвесь становилась всё плотнее, завихряясь рваными, неспешно вращающимися космами её самой. Они вскоре закрыли и лицо профессора, и его согбенную маленькую фигуру. И даже немигающие глаза a la «многия знания – многия печали».

Шахов в полнейшем ступоре наблюдал за промежуточным финишем текущего следственного эксперимента, за тем, как силуэт великого Командора словно бы крутнулся сам собою в окутавшем его внезапном смерче. Последний раз мелькнул насупленный профессорский взгляд из-под нависших кустистых бровей: а не подсматривает ли кто за интимной процедурой старенького вурдалака, и хлоп – исчез, как и не был тут никогда. Со всеми своими вкрадчивыми умными монологами и хитрыми словесными ловушками, расставленными налево-направо, а также вверх и вниз. Мастер-класс! Сеанс окончен. Дальше всё пойдёт само собой. Поэтому факир успокоился и стёр самого себя. Может до следующего раза, но не исключено, что и насовсем. Воронка мимолётного вихря, налетев, очень быстро рассосалась и бесшумно развеялась под тихим ветерком неумолимо ползучих сумерек. Точка. Аут. Нет никого.

Так великий маг и философ Авк продемонстрировал столичному следаку истинный мастер-класс безукоризненного исчезновения и прохождения сквозь вся и всё. Мол, так-то, не торопись поперёд батьки в пекло! Учись, сынок, как надо проделывать настоящие фокусы с галлюцинацией! Как правильно проходить кордоны и прочие препятствия. Кто такого тарантула, где и как остановит?! Перед самым своим фантомным исчезновением облик Авка вполне себе странно двоился, таял и даже размывался по краям. С них же он стал и исчезать. Шахов тёр глаза и думал, что это всё ему привиделось от переутомления, да и сумерки какие-то очень странные попались, лезли отовсюду будто живые, потом как бы уже и не очень. В них всё ещё постреливали к тому же - то здесь, то там. Но что самое странное – одновременно с необъяснимым исчезновением профессора отовсюду раздалось настолько пронзительное сюрчанье и свиристение, словно бы все здешние сверчки одновременно, как укушенные, хором заорали и тут же заткнулись, словно порвали себе все свои связки. Или будто они на самом деле поголовно и разом тронулись рассудком, если он у них когда-нибудь имелся конечно. Но разве так обычно смеркается на Земле?! Да ещё и свиристит настолько внезапно, безумно и мощно, как никто, никогда и нигде не делает, даже в тропиках в час тамошнего эксклюзивно-свального греха и прочего завидного промискуитета. Разве так земные профессора пропадают без объяснения причин и правил демонстрируемого фокуса?! Значит, они совсем-совсем не те, за кого себя выдают.

И вот тут Шахов как-то разом понял, что все-все нарочитые демонстрации профессором своих будто бы извинительных человеческих слабостей, вроде показного подвигания стульев под пятую точку высокого человеческого начальства – сразу же стали выглядеть весьма тонко рассчитанной комбинацией по наиболее эффективной маскировке в человеческом социуме. Смотрите все! Я тоже человек! Такой же урод, как и вы! Кто станет в чём-либо подозревать человека-подлизу, обычную начальничью подстилку, угодника, стелющегося под любой каприз, взгляд или пожелание какого ни возьми властителя?! Он же ясен и прозрачен до самых кишок каждому взятому или непредвзятому взгляду, как со стороны, так и изнутри чего угодно.

Лизоблюдство и угодничество во все века были и остаются наилучшим средством выживания в системе беспросветного рабства, способом маскировки истинных мыслей, пожеланий и намерений для всякого земного существа. Идеальный маскхалат. Любой подвинувший стул под задницу начальства сразу становится невидимым! Это незамысловатое действие куда эффективнее тигриного окраса смажет, растворит облик и настоящего хищника, крадущегося в людских джунглях. Сделает и его незаметным для любых оленей, овечек и уж тем более бесшабашных козлят, так и выпирающих из своих камышей на рожон.

А вот самым страшным и неостановимым может быть только внезапный переход из рабской стойки угодничества и подчинения в завершающий прыжок истинного хозяина положения. Когда угодливо подставляемый стул внезапно обрушивается на голову присаживающегося начальства. Лишь от такого удара ни у кого никогда не бывает спасения! Потому что мало кто сориентируется и поймёт, кто же на самом деле его прикончил. Потому что от этой реперной точки, или благодаря ей, истинной победительнице остаётся только шаг до настоящего взлёта под небеса.

Ушёл в прошлое мир, в котором неотвратимо действовал великий закон этологии, сформулированный Конрадом Лоренцем: «Из позы подчинения выйти в боевую стойку невозможно!». И потому тот мир ещё был хоть как-то предсказуем и понятен.

 
Изображение авторское


Глава 46. Прыжок молока в бессмертие

Бомжики, таракашки блаженные в период наивысшего своего блаженства почти не разговаривали друг с другом. Какой смысл?! Всё равно облом какой-нибудь выйдет. Это не означало, что славные существа о двух ногах молчали просто так или ничего такого коммуникативного для себя не предполагали. Нет. Они что-то всё же для отвода собственных глаз предпринимали, правда, до конца ещё не выяснили – для отвода от чего. Но всё равно, например, играли в шахматы и карты. Как и все бомжи, примитивным доминошным козлом брезговали, в отличие от служивых псов и прочих оборотней в погонах. Беззлобно подтрунивали друг над другом, в основном посредством междометий. Этого оказывалось вполне достаточно. Основной контакт давно перешёл на невербальный уровень, самый безотказный. Бомжатник в этом смысле не самое худшее место на земле и в мире, как на него ни посмотри. Взаимозаменяемо всё. Если что, с полувзгляда, молча, рубят в торец.

Впервые в этой жизни накушавшийся земного торта «Сказка» карла косил за бомжиками мягким зраком подкупленного санитара. В безразмерном желудке у него восторженно пищало, кололось, дёргало и переваривалось нечто сугубо материальное. Эти очень смешные, иногда смутно угрожающие принципиально новые земные ощущения на время отвлекали пришельца от анализа заданных перспектив наружного, то есть, всё более плотно окружающего мира.

Звёздный мальчуган прекратил сильно и навязчиво то ли плакать, не то на самом деле рычать. Он привычно высушил секреты слёзных желез и опять раздвинул синеватые губы в своей уже вполне профессиональной, жабье-дельфиньей улыбке. Будто людоедик сладенько замироточил перед яблочным или медовым Спасом. Ах, лапушка, он больше не будет хулиганить, человечками швыряться, какая прелесть! Однако никто, даже доцент Фредди, этого нисколько не отметил, никак не удивился и даже не посмотрел на него. Доценту почему-то чувствовалось особенно хорошо, как никогда. Даже готов был троекратно поцеловать этого мальчика в пупок. Или девочку, теперь неважно. Одно такое состояние по идее должно было сильно насторожить его самого. Поскольку, что ни говори, это был всё же роковой симптом. Но Фредди самоубийственно не замечал такого своего желания. И совершенно напрасно. Дошло до того, что он даже свет позволил выключить. Не убоялся самой темноты и всего того, что неизбежно за этим последует. Затменье сердца какое-то нашло!


Разумеется, оно и грянуло, не замедлило. В момент, когда бомжики всем составом доигрались до полного ступора, когда синеглазый цейтнот повязал всех до единого. Когда кони пожрали всех ферзей, а короли потонули в сплошных и неизъяснимых матах, когда черви дохряпали всех тузов подряд, а валеты дам. Поэтому и вправду это наверно оказались те самые, настоящие черви, то есть, по бомжиной примете, не те, которых едят, а те, которые сами едят.

Это состоялось, когда возгласы, шуршанье, звяканье более не зависали нехорошим мусором на ушах, а туземное пространство с приблудным временем опять встрепенулись, выскочили из будок и завиляли продажными хвостами, почуяв приближенье настоящего хозяина.
Когда вновь раздался и понёсся над увалами кроватей и тумбочек полуподвала пронзительный неземной посвист, потустороннее сюрчание и воркотание.
Когда все эти вгоняющие в морозную дрожь инфразвуки снова вонзились в бесчувственные уши и в души отовсюду, даже из самих стен.
Когда звуки добивающего рефрена фактически выворачивали, перелицовывали, переделывали и то, что, казалось бы, ещё оставалось неуязвимым.
Когда доценту опять стал сниться один и тот же, страшный, почти как жизнь, сон про похождения правительственного дельтаплана в стране беспросветных, клинических идиотов. Скоро, совсем скоро он вновь отбросит все свои салатики и тортики. Опять прилетит лакомиться своим самым излюбленным деликатесом – чёрным, пречёрным хлебушком, видимо шибко для него полезным. И унесёт бедного Фредди в страну, где нет ни боли, ни печали и где он всё-таки обретёт всё-всё, чего по прежней жизни был лишён, чего так желал, о чём тосковал и мечтал.

Затем и свет погас. Словно перед кино. Никто из пациков, донельзя замороченных экспериментом над ними, так и не смог этого ни понять, ни заценить как следует. Тогда-то всё и произошло, стряслось, случилось. Когда впереди уже разверзалось и клубилось. Когда амбец-молодец, полный и окончательный, обжалованию никак не подлежащий, взял да и заявился досюда во весь рост. Не подкрался, не с боем прорвался, а спокойно, без помех, не таясь, пришёл и взял каждого за яблочко. И тихо хрупнул. Как последним зубиком у дедушки. «А вот и я!» - только и сказал, присаживаясь.


От внимания прогрессивного метагалактического сообщества это никак не смогло ускользнуть. Необычайное, всё никак не разряжающееся напряжение уникальной (по звёздным меркам) мути привлекло беспрецедентное внимание не только со стороны всех корреспондирующих частей пятой Большой Метагалактики, но и от других глобальных и локальных звёздных материков Большой Вселенной. Верхний угол кадра пропустил входной символ новой междугалактической связи. Подключились почти все системы, какие только могли брать сигнал Большого Магелланова Облака, а конкретно Межгалактического Центра от его магистрального сектора АМ-32467 на частоте БМ-6789 регистра 11/2ХХ субдоминантной пятнадцатой межзвёздной связи.
Каждый новый абонент, в том числе и из факультатива юных Кластеров, тут же брал абонемент до окончания вещания программы. Повсюду большие и маленькие натуралисты заключали пари, делались уникальные ставки. Половина Вселенной ставила на козырного доцента, как самого перспективного янычара, который непременно прорвётся первым. Вторая половина колебалась между сыщиком, Жориком и комэском. Один же краше другого, как выбрать, кто пройдёт в финал?!

Подранный нос много раз сбиваемого лётчика крупным планом заполонил Вселенную, став визитной карточкой программы. Осуществлявшие научную поддержку проекта ведущие и доводящие специалисты отдела протозоологии лаборатории всеобщей паразитологии семнадцатого кластера Академии секторального анализа межзвёздной протоплазмы Межгалактического Центра по изучению первобытных форм жизни – все-все-все спокойно делили между собой невиданные гонорары и бонусы. Кластеризация последней из планет набирала невероятные обороты. Универсальный контактор беспрестанно гнал по низу кадра мелкую плетёнку комментария происшедших и происходящих событий, а также курсы ставок на действующих лиц и исполнителей.

Даже формулы практически не появлялись. Без того всё стало очевидно. Аншлаг полный. Неясным просматривался лишь исход. О рейтинге даже неловко было говорить при столь всеобщей заинтересованности. Документальная хроника из жизни живой природы на далёкой планете Земля целиком и полностью захватила умы и сердца практически всего межзвёздного сообщества. Почти три четверти, а затем и Вся Большая Вселенная, захваченная действительно замечательной мутью, поистине замлела в экстазе, притаив дыхание возле своих поддымливающих от перенапряжения коммуникаторов. Повсюду кончался даже поп-корн. Вернейший признак скорых и повсюду радикальных событий.
Развязки жаждал сам Мировой Разум, давно угорающий с этой чиканутой Земли.


За дверью кто-то стоял. А может, парил в стремительно восходящем потоке. Быстрый, как укол, как просвет. Неотвратимый, словно коллапс, он же тупая остановка сердца. На счёт «раз-два!» по идее всё и должно было кончиться. Под его напором навзрыв лопалась тонкая плёнка бытия. (Похоже, что сон такой шёл. Фильмец, в некотором смысле. Впрочем, у Фредди сомнения на этот счёт местами по-прежнему оставались. Только вот места те из виду как-то попропали.)

Гадать, кто он и что он вовсе не приходилось. Сквозь узенькую щелочку всё видно - стоял себе там молчаливый и настойчивый, почти бесплотный тигр-людоед, Шер-Хан. Тигр-триггер. С глазами комэсковой жены, леди Кры. Он же Владимир Ильич Гитлер, фюрер подземного мира, янычар Ахмед после первого раза, термоядерный скунс Васька, большой метагалактический птеродактиль после раза последнего. Осторожно так и тихо всё давил и давил чем-то на дверь. С такой всё увеличивающейся силой он это делал, что трещали и не выдерживали запоры. Выползали дождевыми червями гвозди и шурупы. И падали вниз в расширяющиеся щели.

Ширился проём. Проявлялся в нём знакомый и ослепительный оскал. Может быть, так лыбятся дельфины, когда спасают маленьких детей, насильно вывозя их к твёрдому берегу на своих атласных спинах. Но не исключена была и ласковая улыбка вурдалака, вылизывающего своего детёныша на трупе очередной жертвы.
По-любому это означало, что на этот раз увернуться от навязчивого спасателя стало бы совершенно невозможно. Верный знак и того, что пятая колонна инфернальных благодетелей опять подняла мятеж на борту давно заюзанной планеты, начав с трюма. На этот раз абсолютно нешуточное восстание. Теперь она просто и легко, без штурма, доберёт то, чего раньше не успела забрать. Обречена победить, а родина всё-таки погибнуть. Может быть даже и насовсем, слава богу.

Сон стремительно приобретал всё более отчётливые черты совершенно пропащей яви, пока окончательно не оборотился ею. Как всегда, безошибочно, в самое худшее и страшное время. Пробуждение четвёртую ночь подряд неизменно настигало Фредди в предельно глухой, в самый трупный час ежесуточного беспамятства. Он допроснулся и понял: так оно и есть. Всё правда. Практически всё. Это ему только снилось, что оно снится. А на самом деле всё так и есть. Приплыл как есть.

Вон совсем не мёртвая панночка с искажённым лицом леди Ксю со свистом и утробным сюрчаньем вновь пролетела в пацанском, патрульном обходе своём, поводя мутно-серебряными бельмами, прямиком сквозь былую, давно смятую линию человечьей обороны, Пронеслась и даже не заметила некогда непреодолимого препятствия.
Вон бровастый секач Вий, загробного мира ВИП, похрюкивая деловито и по-губернаторски, протопал на работу как на праздник и прямиком через бывшую демаркационную линию между тем и этим миром. Но та и на этот раз нисколько не вздрогнула.


Вон Гошкина бабка, прикрываясь красной корочкой, с зазывной песней про вихри враждебные почапала на работу как на субботник.
А вон и мелкая прочая пехота-шушера во всю мочь засквозила себе изо всех щелей. Засквозила, словно океанская глубина через бесчисленные пробоины в корпусе. Но никто - никто не дорывался до искомого метафизического лакомства, до здешнего бытия. Оно теперь просто валялось у всех под ногами, как заплесневевшая падаль. Никто не подбирал. Никто. Потому что всяк знал, что придёт Тот, кому это положено. Он и подберёт. Самый-самый правильный пацан. Наиболее остролицый. ВИП ВИПов. Его ВИПейшество! Тогда и им что-нибудь перепадёт. Может быть. У гиен и шакалов всегда так.

То, что крыша у доцента Серёгина давно и конкретно съехала, теперь становилось ясно и до конца. Это делало разницу между его сном и явью, и без того весьма незначительную, теперь так и вовсе ничтожной или даже никчемной. Доцент даже рад был такому спасительному съехиванию головного мозга. Может не столь мучительным окажется неизбежное четвертование с колесованием. Оно стопудово поджидало его утром. Фредди, без особого страха, едва очнувшись, понимал, что с минуты на минуту всё обязательно повторится. Понятно, что в последний раз. Хотя бы потому, что свет в полуподвале на этот раз отключили наглухо. Вроде как больше не понадобится.

Он, именно Он, гость из неведомых параллелей Серёгина точнёхонько подгадал к его пробуждению. Не хотел забирать бедного доцента совсем уж сонным. Намеревался только так, особо изощрённо, с вывертом, на грани зыбкого осознавания себя после сна. Взять трепещущего за тёплые спросонья жабры и сразу уволочь. Поэтому заранее и начал подбираться к объедкам бывшего учёного разума, чтобы теперь уж наверняка домотать последнюю, маленькую тёплую ниточку, ведущую вовнутрь. Раньше она не однажды обрывалась и вспотевшим червячком успевала уползти в свою норку. Однако теперь могучие хелицеры удерживали её намертво и потому предстояло нечто совершенно особое. В чём никакая норка точно не поможет.

Новоприбывшая бессчётная реальность, поспешно давая задний ход, мяла бампера об ягодицы и передовицы яви предыдущей. Обстановка вновь приобретала самые худшие черты и без того кошмарного сна про дурную бесконечность. На бетонном потолке забликовали цветные сполохи зарницы от последней режиссёрской отмашки. Словно в последний раз набрасывалась сеть на добычу. Карла опять разверзал себе чудные очи цвета звёздного неба над головой, приступая к своим офигительным метаморфозам души и тела. Засвиристел, засюрчал, включился и во всю мощь зашуршал океанский песок. Снова и вовсю гудел, набирал обороты маршевый сингулярный пылесос, подчищающий отработанный мир. Адский агрегат откровенно и нахально загребал в себя последних маленьких и больших козявок, а также каких-нибудь рыбёшек. Доскрёбывал окрестности. Явно проводил тотальную зачистку под кого-то или подо что-то.

«Теперь наверняка кульминация», - обречённо подумал Фредди. Вслух присвистнул. – Вот так он и пришёл, наш милый пушистый зверёк. Шастал себе, скотина, шастал по свету. И пришастал прямо на голову. Устроил, понимаешь, тут полный шат-даун. И никуда от него теперь не денемся. Всей стаей, как рыбки попали в сеть, или в промоину, которая конечно сразу затянется или зарастёт чем-нибудь.


- Точно. - Громко подтвердил карла, по-голливудски показывая свою кошачью, чеширскую улыбку. - Теперь - да! С этой минуты никуда не денетесь! Все вы на этот раз у меня вот здесь. – И показал синий кулак. - Все «ап» сделаете! Попробуйте только не сделать! - Оказывается, трансцендентальный малыш знал много землянских слов. Даже слишком много. Больше того, гадёныш читал мысли, даже те, которые пока только пытались влезть в ещё не разношенные слова.

Фредди скосил глаза и увидел, что лютая карла и есть сам Великий и Ужасный Крысовин по имени Владимир Ильич Гитлер, а может и Владимир Владимирович Наполеон, или как-то по-другому его отныне можно звать стало. Но Верховный по всей восставшей Вертикали. Именно он смотрит на него, спокойно так себе упирается в тебя кошачьими, тоже вертикально вставшими зрачками, даже словно бы печально, почти сострадательно. Цветные отблики не столько быстро, сколько по-тараканьи сноровисто поползли с потолка на стены. Потом по тоненькому одеяльцу доцента Фредди, подбираясь и подбираясь к горлу, теперь уже как скорпионы. Затем по его обросшим щекам. Наконец зрачки несчастного бомжика блеснули отражённым светом звёзд, всё-таки обнаружившим в кого провалиться.

Грянул тогда гром и вроде как замкнулся последний круг. Фредди вскочил по стойке «смирно», готовый ко всяческой обороне или атаке, хоть «ап» сделать, хоть «гав-гав». Положил руку на то место, где у него могла быть красная корочка. Однако гимна всё равно не грянуло. Вместо этого лютый карла с потешным таракашкой, словно листком дрожащим перед ним, вступил в самый настоящий диалог. Беседу при ясной шизе.

- Ещё раз привет, чувак. Поговорим для начала?! Как дела?! Как жизнь?!
- Оригинально! – Неоригинально буркнул доцент. – Подавиться можно!
- А всё же?!
- В переводе на японский - посему-то херовато.
- А ты не приукрашиваешь?! Дурачок! Чего боишься?! Ты же так и хотел, чтобы я с тобой поговорил, разве не правда?! Неужели может быть хуже? Не понимаю, за что тут можно держаться?! Как такая жизнь, да и само это существование, может кого-то устраивать?! Зачем это тебе самому?! Что ты такого в своей жизни получил?! Зуб даю - ничего хорошего. Да и все вокруг. Одно дерьмо и смрад, с редкими проблесками надежд, которые вы по примитивности своей кличете счастьем, надеясь подольше удержать. Всё равно не понимаешь?.. Может бананов тебе побольше дать с ананасами?! У нас тут их много, на любую гуманитарку хватит. Хорошо, тогда, давай-давай так! - делай «ап»! Вспрыгивай на носки, отталкивайся и лети! Перестань давиться этой жизнью! Сбрасывай налипшую дрянь! Сколько можно показывать?! Делай, я сказал! Пора бросать вредную привычку надеяться на лучшее!

- Н-не  уговаривай! -  Механически ответил Фредди, обомлевая внутри себя жаркою новой волной, понимая, до чего же инопланетная гангрена права.
- Но почему? - Карла, поминутно меняя свой текучий облик, почти по-человечески улыбнулся, цыкнул в дырку из-под вывалившегося молочного зуба и присвистнул, даже в некотором роде просюрчал сквозь плавающую в очертаниях губную щель. - Но посему?

«Ах ты, тамагочи! Ах ты, действительно «посему-то херовато», заводной чебуратор ты мой разлюбезнейший… пипку я тебе сейчас сделаю в одно место, а не «ап», - подумал доцент. Ему показалось, что и это не он подумал. Тогда решился всё-таки кое-что и высказать этой твари, плавающей перед ним в воздухе.

- В здешних краях всё по-другому. Если на что-то подбивают или даже уговаривают, то обязательно всучивают какую-нибудь гадость. Потом ни выбросить, ни продать.
Иначе не бывает. Поэтому не согласен. Откуда народился, туда и сгодился. Пусть даже это полная хренотень. Может в ней-то как раз вся суть и заключена! Ты просто ещё всей прелести нашей замечательной жизни не раскушал!


Так и сказал. Бывает. Карла выпал из своего корабля бездыханный прямо на соску, на свой излучатель-контрацептор. Тот сразу же взорвался с оглушительным грохотом, никого, впрочем, не разбудив, не ранив. Сам звёздный мальчуган с досады не обидел никого даже неприличным жестом. Потом секретный агент прогрессивного межзвёздного сообщества опять зашевелился, как бы оживая, и прошептал изумлённо, обратившись к доценту по имени:
- Так я же тебя не в Америку зову, Фёдор, козлик, мать твою! Опомнись! А в лучшую жизнь, в настоящую, туда, где тебе будет хорошо. О-о, нет! Ты и вправду тупо-ой, доцент! Таких тупых нигде не бывает, ни в одной галактике, честно тебе доложу.

Фредди молчал, совершенно опустошённый. Явь между тем вовсю отливала сном. А сон, журча, отливал в явь. Да так, что не понять стало, кто в кого и чего. Доцент вновь зацепился за непрерывно вертевшуюся в голове священную мантру Толика про дикую описюнелость и вседержительницу маму Клаву. Поэтому сам с испугу как раз хорошо отливал, покряхтывал. Оказывается так и бывает в ультрапарадоксальную фазу сна при появлении самой шоковой фатаморганы. Её всегда провоцирует именно мочевой пузырь. Тогда карла, подождав, вздохнул разочарованно.

- Эх! Ты был мой последний вариант. Я почти всех из ваших перепробовал. Тест на вшивость никто не прошёл. Неужто и теперь ошибся?! Сколько можно предлагать тебе твоё же спасение?! Притом наедине говорю, никто же не узнает. И что сейчас описался, тоже. Потому что это самый надёжный физиологический ключ для входа в твою голову. Точнее, для ввода основной, полезной для тебя программы.
- Тебе сразу было сказано, ничего не надо предлагать, тем более, наедине. Тем более программы. Ничего себе! Чего несёшь-то, совсем обалдел, шкет?! Я тебе не голова профессора Доуэля, хоть и безработный и без жилья. Тебя деграданты наняли нас извести, в смысле, перепробовать?! Чтоб меньше или больше жрали, в смысле кушали?!

- Ах, эти... Нет-нет. С этими я как раз попозже разберусь. - Карла подумал-подумал и печально, с застенчивой, почти девичьей улыбкой, мягко добавил: - Погляди на него, честный какой попался! Я изо всех сил стремился хоть кого-нибудь спасти из вас. Вы сами хуже деградантов становитесь, настоящим фаршем для мирового хаоса. На вас тут даже опыты ставят. Катаются верхом все подряд, от ментов до самого последнего градообразующего предприятия с трассы. Вы что, так и не заметили?!
- Оставь меня, умоляю! - Жалобно проскулил доцент. - Президенту пожалуюсь! Он тебя за всё взгреет! Он всех, кто вякает не по его, взгревает до полной описюнелости.

- Тогда давай вместе уйдём, а?.. - Попросил чебуратор, неотступный, словно цыган на базаре. - Тебя конкретно я ещё спасу. Хоть и неудачливый, но ты всё-таки режиссёр, практически демиург. Фильмы как никак умеешь клепать, следовательно, почти что из наших. В принципе, тебя даже можно забирать в метагалактику, с испытательным сроком. Неужели как профессионал ты не видишь, что тут всё, реально всё схлопывается в точку?! Ни одного варианта для дальнейшей дихотомии реальных сюжетов. Ты хочешь для себя судьбу Гошкиной бабки?! Или Люськи-Пирожка?! Или этого горе-сыщика?! Вы же все до единого обречены! Новая Вертикаль словно шампур проткнёт непременно каждого! Даже вас, бомжей, якобы свободных мотыльков! Это неизбежный процесс для вашего способа бытия. Поэтому обязательно возьмёт своё! Чтобы вы теперь ни предпринимали. Но всё равно опять схлопнетесь под очередным диктатором. Теперь без брызг! Впрочем, и нынешний зверь раздавит у вас каждого.

«Откуда он знает про Гошкину бабку, - возмущённо подумал Серёгин, - его же тогда рядом с нами не было?! И про Люську-Пирожка?! А-а-а, так и есть! Всё-таки записывает он нас повсюду. Пасёт, вынюхивает и пишет, жандармская ищейка. Или мозги каким-то образом сканировать наловчился! Экстра-сыск проводит, словно в конторе глубокого бурения! Наверно и про то знает, кто именно нас сейчас так неимоверно мучает, какой такой дяденька Альцгеймер над душой стоит, а за спиною штепсель прячет.

- Я прошу тебя, не думай совсем. Перестань, говорю, что за дурацкая у вас привычка?! Отключи эту глупую опцию хотя бы на время. Вы этого всё равно и не умеете и не знаете, как надо. Просто поверь и резко сделай, как скажу. Договорились? Твоё новое состояние даст тебе не только настоящую свободу, но и такие возможности, о которых ты не только раньше не мечтал, но даже в кино не видел! Сам мир ты увидишь совершенно другим, потому что он существует лишь в глазах смотрящего, то есть, тебя. Прежний твой мир существовал, лишь пока ты на него смотрел прежним взглядом. А теперь ты его увидишь совершенно иными глазами. Поэтому самым чудесным образом переменится и всё вокруг. Станет совсем-совсем другим. А тот, прежний мир умрёт для тебя навсегда. Плюнь тогда на него и разотри! Только тщательно. Следов не оставляй.
Что-то карлу совсем понесло, но доцент пока и этого не замечал, как будто заслонённый сам собою прежним.


В дупель заинтригованный Фредди продолжал молчать. О многом таком он и раньше слыхивал, читывал, а об ещё большем краешком догадывался. Как и любого двуногого без крыльев, его особенно прельщали, разумеется, сверхвозможности, прежде всего связанные с полётами. То-то задаст теперь трёпки всем своим обидчикам! По списку на всех опорожнится! Поэтому, внутренне всё же решившись, терять-то всё равно и вправду почти нечего, он всё ещё не спешил переходить последнюю черту. Будто прикидывал, продаться сразу или ещё немного покуражиться, набить цену побольше.

Особенно у него получалось делать вид, будто фактически ничего уже не соображает. Кругом приглушенно и вразнобой сверкало как полночью в разбитой ёлочной игрушке. Потом хорошо отлитая в сон явь слегка поколебалась и опять мощно всколыхнулась всею своей глубиной. Во тьме вспыхнул свет. Как будто кто в туалет сошёл к ним словно по трапу. Опять же отлив делать, включать основной ресурс, то есть. Но всё оказалось не совсем так. Это юный пришелец взмахнул своей волшебной палочкой, или чем-то там таким функционально аналогичным, но из другого места. Ненавязчиво обрисовался гудящий, весь в бенгальских искрах овал чего-то этакого, непрерывно рассыпающийся, а потом ссыпающийся обратно. Неудержимо и мягко он повлёк к себе. Видимо так некая промоина в инобытие собиралась засосать или промыть перед употреблением свою очередную жертву. Сопротивление человека тем временем благополучно заканчивалось. Наступала последняя стадия перед непосредственным переходом туда – смирение. Всё-таки купился, бедолага, за медный грош продался. Сверхвозможности – это же така-ая вещь! Мать родную продать можно. Поэтому надо рискнуть. Чтобы потом хотя бы губернатору под дверью написать, да и Осклизкину с комэском морды не помешало бы заодно набить.

Фредди встал и, пошатываясь, обозначил туда, в клубящийся портал, несколько шагов, то есть, качнулся пару раз, поддёргивая мокрые штаны. Карла радостно встрепенулся. Неужели, последний раз лёд ваш таки тронулся, господа бомжачьи заседатели?! И с новым воодушевлением взялся за дальнейшее конвоирование, до упора, вот-вот дозревающего наиболее перспективного пацика. Да-да, теперь бы дожать козлика любой ценой – любой! Как заботливый паучок запорхал вокруг окончательно дозревающей мухи в паутине, накладывая последние петли роковой нейронной сети, вокруг, около, и главное что - изнутри.

- Иди-иди вон туда. Там найдёшь себя, каким и должен был быть по проекту с самого начала. Видишь, тоннель светится?! Это и есть нужный тебе портал. Я даже вставать не буду, не бойся. Запомни главный свой алгоритм: больше никогда не ври, не бойся и не беги. Просто иди! Верь и иди. Там и есть, да и всегда была твоя Родина! Она тебя сюда послала, она и назад примет с распростёртыми. А здесь ты всегда и при любых обстоятельствах останешься чужим и невостребованным. Поверь, это правда, кто бы ты ни был, чего бы когда-то ни добивался. Ерунда это всё было. Точно.

- А у меня получится?! -  Фредди с радостно-дебильным ужасом вдохнул воздух, как перед решающим шагом на удивительно притягательный заморский горшок.
- Я его тебе открываю, этот портал. Спокойнее-спокойнее, дружок... Как всё получится, сразу уйдёшь отсюда. Честно. Заклинаю только - даже не оборачивайся на гиблое место позади себя, на прошлую жизнь. Боже упаси! Потому что ты теперь как Орфей, с такими трудами, муками и болью выбирающийся из земного ада. Не дай бог оглянуться! Снова окаменеешь! Сейчас ты действительно свободен и впервые не ошибся в себе! Говори-и!.. Только не молчи! Контакт не должен прерываться!
- Да-да-да!!! – Помедлив, раздался звенящий, натянутый голос отныне вроде как бывшего бомжика.

Раскатав губы, гражданин полуподвала загодя увидел себя его величеством гражданином Вселенной, со всеми правами и прочими возможностями. Это было настолько смешно, что половина той Вселенной закатилась в хохоте, хватаясь за свои астральные животики. Однако малолетний конвоир взял себя в руки, убрал ухмылку с лица и с серьёзным видом продолжил важную работу.

- Тогда так и говори себе, своей самой последней клеточке – «Я свободен!». Free at last! «Наконец сво-бо-ден!». Он примет тебя. Как только ты полностью освободишься… так - сразу. И!.. Раз! Ты сво-бо-ден! Вперёд!.. Пшёл, собака, не оглядывайся! Forward! Free at last! Faster!


Фредди вздрогнул от подстёгивающих английских слов при идеальном оксфордском произношении в устах проговорившегося посланца из Ми-6, точнее, конвоира, но было поздно. Слово тренера – закон, сработало с этой секунды практически в режиме непроизвольной, импульсивной реакции. Инерция движения оказалась к радости карлы настолько глубоко набрана, что доцент, хотя в последний момент и пошатнулся от мимолётного сомнения, но таки шагнул в услужливо зазиявший овал портала. В остаточно пропадающих мыслях, гибельно поддавшийся доцент заставил себя исчезающим краешком всё-таки поверить в себя и даже сказал вполголоса и с усмешкой себе же на посошок: «Допустим! Ладно, допустим - могу всё! Так я ещё не прикалывался! Так и чё теперь?! Чего ты мне тут намутил такого?! Посмотрим-посмотрим. Если что не так, учти - рекламацию пришлю по почте. Или сразу по кумполу настучу. И синева твоя не поможет!».

Тут словно щёлкнул стартовый контрольник. Естественно - по голове. И тогда - то ли взлетел-таки тупой доцент, то ли просто тупо повалился тою головой, но наверх. Пробивая снизу уже затягивающуюся полынью. Нет, всё-таки полетел. Его всё-таки научили «Free at last» делать, да ещё и «faster». В то же время и не как во сне полетел. Не наподобие того как в лифте бывает. Однако и птицам и даже дельтапланам правительственным так никогда не летать. То есть, взмывал натурально, сам по себе, за счёт себя самого, то есть, вроде бы по-настоящему. Или, продув все цистерны, сбросив все балласты, стремительно всплывал как подводная лодка к солнцу. Или утопленник под телекамеры.

Серёгин только с лёгким содроганием провожал назад, прохрупывал, легко пропускал сквозь сердце холодные-прехолодные железобетонные перекрытия междуэтажных перемычек всех семи небесных твёрдых сфер своей несчастной бомжачьей планеты. Хруп-хруп-хруп-хруп-хруп-хруп-хруп. Ровно семь раз прорвались околоплодные оболочки нового кластера! Пропуская в почти замерзшую полынью, в быстро заволакивающееся окно небывалых возможностей. Однако оставался по ходу и гнилой такой, вполне себе земной вопросик. А почему это здесь бесплатно раздают лишь одно это сексо-подобное движение - взлёт-падение?! Или ныряние. Туда-сюда, туда-сюда! А всё остальное, кроме этих тупых фрикций по жизни, что – и в самом деле смысла не имеет?! Да и имело ли когда?! Туда-сюда, туда-сюда! Это и есть жизнь?! Охренеть! Другого ничего предложить не можете, астральные уроды?!


Словно подранок, доцент зигзагами уходил ввысь в обмоченных штанах, якобы спасаясь от прежнего земного бытия, выставившего ему вслед все свои завидущие перископы, а также торпедные аппараты. И даже специально подвсплывшего со дна, чтобы удобнее было палить вдогонку. Рядом летел крепко обозначенный конвоир, крутой и радостный мальчик из нездешней фирмы, заботливо поддерживая пахучего дядьку под локоток. При новых усиливающихся сомнениях Фредди в самом себе его сквозное стартовое движение естественно замедлилось, штаны всё стремительней высыхали. Хотя доцент как будто с большим напором продолжал повторять теперь уже коронный аусвайс: «Я свободен! Free at last! Наконец свободен! Где там мой новый концлагерь?!» - то самое «почти», без какого-либо явного участия с его стороны, стремительно разрасталось, пухло, тянуло вниз. Оно давало множественные метастазы, а точнее, побеги. Он явно не до конца верил в полную свободу своего полёта, что он действительно как никогда свободен, но ничего, абсолютно ничего не мог с собою поделать. Так и тянуло вниз, к родным какашкам. Чем далее так всё происходило - тем более иссякал и размывался волшебный светящийся колодец в небо, порастал тиной заветный портал в саму бесконечность. Растягивалась, рвалась и улетала налетевшая было прочная сеть на его мозгах. Внутри доцента появился сильный и тёмный нисходящий поток, всё более уступающий восходящему. Бывшее окно возможностей возвращалось в прежний облик проруби с плавающим дерьмом. Именно сюда засасывало несравнимо как сильнее. Падать-то и загибаться всегда легче. Туда, где родился и должен был наконец сгодиться.

Вот тут-то, на самом интересном моменте, как и положено во сне перед пробуждением, она и грянула, вся последующая нештатка. Не с кем-нибудь, а с неуязвимым конвоиром, только что надменно словно монах поучавшим искусству единственно правильной жизни, а теперь взявшимся плотно сопровождать доцента в эту самую лучшую жизнь. Он только что ещё взмывал рядом с доцентом, словно птенцу подсказывая как правильнее всего преодолевать это вонючее земное притяжение. Он как могучий дельтаплан ещё увлекал жертву в самую-самую высь, за стратосферу, прямиком на геостационарную орбиту, в блестящую точку, зависшую аккурат над всем домом и бомжиным виварием внизу, как тут вдруг что-то резко и страшно переменилось в облике и самом состоянии бесстыдно звёздного мальчугана. Причём не заладилось как-то совсем уж конкретно.

Пришелец жутко побледнел, его стало швырять из стороны в сторону, потом нештатная болтанка усилилась. Парнишка принялся дрожать как напуганный щенок, только что написавший на ковёр хозяевам. Через секунду так и вовсе слинял, почти наполовину свернулся. Принялся лепетать что-то и вовсе несуразное, кажется, просил гражданства полуподвала, узником совести себя называл, паспорт местный хотел попросить. Остановился, завис окончательно, потом, что-то невпопад переспросив, хотя ему никто ничего не говорил, начал издавать звуки говорящей цирковой собачонки: «Уа-уы-ы!.. Уа-уы-ы!..». Теперь его тем более никто бы не понял. Тогда несостоявшийся звёздный пропагандон заметался, словно раненая в попу канарейка в клетке. Даже совершил последний дикий прыжок на доцента, словно пытаясь вмазаться в него, впрыгнуть или влезть, но таки спастись. Затем отскочил, словно разрядившаяся и сильно поблекшая шаровая молния, побывавшая в объятьях чёрной дыры.

- О-о! Оказывается, он не тогда кончил. – С усмешкой подумал Фредди. – Или по-настоящему только сейчас. Ф-фу, какая гадость! Да лучше описаться, чем вот так!
Бывший звёздный засланец стал истончаться, таять, даже немного растворяться в воздухе. Как-то вот так делал, что фиг поймёшь. Затем вдруг полностью обмяк и рухнул быстро стекленеющим комом вниз, вместе с доцентом пронзая в обратном направлении все-все, только что с такими трудами совместно пройдённые этажи. Словно проваливаться вниз и назад в полуподвал. Мимо каких-то искрящихся и бешено мигающих приборов, шелестящих установок, искажённых лиц незнакомых и чем-то возбуждённых людей в цветных пижамах и отчего-то полуодетых. Видимо и у них что-то пошло не так. Но каким образом это повлияло на произошедшее с Фёдором Серёгиным и его незабвенным Сусаниным в мир божий?!

Доцент Фредди, внешне обретя себя прежнего, как-то сразу, предельно остро, опять прочувствовал это всё своё тяжёлое, прожорливое и немытое бомжачее тело. Давным давно осточертевшее. Дела обстояли как никогда плохо. Наша опять пропадала, на этот раз нисколько не кривя душой и попой. Даже самые мощные из звёздных ускорителей оказались не в силах оторвать лучшего из бомжей от любимых камышей и заветно-бетонного полуподвала. Кажется, и последняя попытка спасти планету сорвалась. Благополучно накрылась сильно медным тазом.


Туннель размылся. Портал зарос и погас. Фредди вновь потонул в потёмках необъятной электронно-жестяной утробы, казалось бы только что готовившейся им на славу опорожниться, произвести, точнее слить его в иной свет. И тут такой облом на краю божьего унитаза. Может быть, новорождённый сверхчеловек просто не сошёлся со встречным, нисходящим штреком иного способа перерождения?! Или то пьяные проходчики, тупорылые помощнички с полуподвальной Земли опять разминулись с ним?! Как всегда не туда продолбились, козлонавты несусветные. Вполне возможно также, что и не было вовсе тех туннелей - ни того, ни этого. Ни сверху штрека, ни снизу. Ни туда, ни оттуда. Как не было и портала никакого?! И сходиться нечему оказалось. Никакой загадки нет и не было при ней. Разве мы так договаривались?!

Пространство гулко захлопнулось, время привычно съёжилось, остановилось и быстро-быстро отмотало назад, на прежний репер и прежний регистр. Остановилось, ещё подрагивая. Мол, так что, дружок, попробуем снова?! Фредди понял бессмысленность любой попытки измениться до пронзительности ясно. И тут будто голос и улыбка лютого карлы из непостижимого далека безмерно устало протелеграфировал ему: «Как же ты достал меня, доцент! Обречены вы все. До единого. Пошлите к чёрту!». Не хватало только подписи – «Гаик Юльевич Цезарь». И прощального сигнала: «Работа под контролем. Да здравствует Метагалактика!». И отбой. Пи-пи-пи-пи!..

Конечно, можно было допустить, чтобы чересчур заумный бомжик всё-таки успел до конца пройти за седьмое небо, за седьмой этаж, офис управляющих злодеев. Однако тут снизу словно хлопнул по его начавшему побег дельтаплану самый меткий выстрел вслед. Это доцент земной режиссуры невпопад вспомнил про свой неоконченный сценарий о пришельцах и прочие житейские обязанности, которых прибавилось как никогда со времени полного убавления жизненных сил и возможностей. А также про то, что надо бы всё-таки было пописать перед началом всей этой катавасии. А то неловко как-то вот так получилось. Так некстати замереть и зависнуть, ни туда и ни сюда описюнелым. Что мама Клава скажет на всё это?! Ужо задаст ремня! Эх, мама Клава, мама Клава! Что же у тебя за клава такая под подолом оказалась?! Какие несуразные тексты и кто их на самом деле там у тебя набирает?! А может уже и мордой тебя по клавиатуре возит?! Жоворарпьтмтшвщузвлыфжхыдчсьомп-=жйыбчсмс.млртяиы… Примерно так и получилось. Не оторваться, до того захватывает!


Вот так Фредди, сплошным вопросом, фактически недоделанным, недо-набранным зародышем опытного экземпляра Кластера внезапно и вывалился из чрезмерно восхитительной звёздной клоаки прямо на оцинкованную крышу земного дома. Того самого, который коварно приютил где-то внизу, в своей животворящей промежности и славную богадельню для бомжей и управляющую ею высокомерную лабораторию надменных демиургов в пижамах, сейчас почему-то заметавшихся словно крысы. Похоже, геостационарная орбита выращенную свою продукцию так и не дождалась. Доцент выпал вниз, словно атмосферный осадок, при ясном небе и совершенно полной, нецензурной видимости. Весь в отчаянных непонятках, как в последах вокруг горла. Погасла в небе лазерная зарница, периодически приотворявшая путь к звёздам и так пугавшая ментов и даже людей по всем окрестностям. Никто больше не сигналил межгалактическим бомбардировщикам, не наводил на цель падучие звёзды неземного исполинского счастья. Не набрасывал колоссальную, искусно сотканную нейронную сеть на трепыхающихся бомжиков. Очень теперь надо было! Тратить стратегический ресурс на столь мелкую человечью сволочь! Она и вспорхнуть-то нормально, да к тому же в который раз не смогла! Один голубь шизокрылый сейчас вроде бы как следует попытался, но и тот в итоге трусливым выкидышем оказался. Ну и фу на него за это!

Фредди, словно избитый перегрузками своего неудачного пролёта в потрясающей жёсткости родовых путях инобытия, некоторое время сидел-сидел на холодной металлической крыше остывающей своей планеты, как будто на Облаке. Остывал, сильно дрожал и гордо говорил себе, что тем не менее поднялся повыше всех прочих до него пытавшихся. Что всё-таки его хоть чему-то научили, да он и сам почти научился летать, как боги это делают. И, кажется, не совсем только во сне, не в бреду синеглазистом. Может быть, если ещё немного помучиться, то впоследствии наверняка можно будет и сигануть куда-нибудь с этого горшка подальше и повыше, да не разбиться при этом. А потом даже пойти на сдачу квалификации водителя дельтаплана! Хотя бы зачёта по вождению.

Внизу мерцала и переливалась тупая и агрессивно твёрдая материя образцового капиталистического города эпохи нескончаемо-первичного накопления. Намного выше, не сказать насколько, но как бы на безопасном от Земли расстоянии, лениво изображали пульс мироздания словно рисованные, неоновые или аргоновые звёзды. К таким и не долететь-то никогда. Не додельтапланиться тем более. Ни к одной. А зачем тогда светить было?!
Впрочем, очень теперь надо было! И тут дел совершенно невпроворот накопилось. К тому же ещё не высохшие штанишки конкретно донимали ледяным холодом от этой чёртовой крыши. Тут он вспомнил про давнишнее некорректное замечание своего бывшего соседа по даче Сани-быковода: «Взять кредит у кого-либо, это всё равно, что описаться на морозе! Сначала тёплышко-тёплышко так, а потом хоть «Караул!» кричи!». А ведь верно. Второе начало термодинамики.
Мороз крепчал. И с этим надо было что-то делать, к тому же и кредит неизвестно куда и как рассосался.

Вот так в свою последнюю попытку засланный казачок наконец всё понял и всё разузнал – чо тут и почём. Больше здесь нечего было делать. Кроме как совсем задубеть.


Тут поп-корн некстати взял да и закончился. Нацпроект немедленно и активно принялся дышать на ладан. Сразу отключилась половина Большой Вселенной. Перестали брать сигнал и даже не потребовали компенсации за остающиеся абонементы многие тысячи разочарованных звёздных материков и островов. Дальнейшая судьба земляного червячка, так и не сумевшего насадиться на закинутый благодетельский крючочек, прогрессивному межзвёздному сообществу становилась менее интересна.

Всё же остающаяся половина Мироздания, в основном юная, неискушённая часть зрителей по-прежнему верила, ждала и надеялась. Вдруг всё образуется и эта симпатичная потешная таракашка тем не менее прорвётся к ним поиграться. И Янычар таки победит! Однако этого так и не происходило. Тогда совсем скоро на доцента ставило уже меньше трети, а потом и четверти всех остающихся абонентов. Контактор почти не гнал титр, на излёте ничем было подогреть угасающий интерес. Гнал сам по себе, словно закусил удила. Есть такой земной эвфемизм. Заразившихся букмекерством пришельцев спасти могла только реклама, которой можно было поверить. Да разве это реальное спасение для научно-познавательной программы? Так, на поддержание штанов, не более.

Появились первые демоны, то есть, вдупель проигравшиеся на земных ставках. Ясно, что и эти теперь не жильцы. Сильно заразное это дело – земная жизнь в лучах плывущий сон. Единожды вляпаешься, больше не выберешься из этого колеса. Так и останешься тут, откуда родился-не сгодился – словно белка в колесе, самой себе зад стремительно и бесконечно нюхать. Тьфу! Опять эвфемизм!
Похоже, к концу второго сезона обрусела, о-землянилась вся выпускающая группа. Даже Млечный путь потускнел и покрылся червоточинами с плесенью. Как говорят французы про сыр похожий на это зрелище: «Прыжок молока в бессмертие!». Нация просветителей земного мира знала, какие аллюзии себе в архетипы вставлять. Не то что некоторые козлята в молочке из-под бешеной коровки.


 
Изображение авторское


Глава 47. Смерть засланного казачка

Когда непонятно как перерождённый доцент осторожно спускался вниз, к своему промежному полуподвалу, к своему экспериментальному насесту в фешенебельном звёздном бомжатнике - а делал это он теперь по пожарной трубчатой и трескучей лестнице, путь-то вниз самый тяжёлый! - то он в самый полный рост поимел новый рецидив звёздной болезни. На какой-то миг ему почудился слишком унизительной и опасной вот такое букашечное сползание с небес на землю. Цепляясь мандибулами за каждый поручень. Показалось постыдно даже для его давно подорванного достоинства с трудом отрывать пальцы от одних перекладин, судорожно перехватывать другие. Непрерывно дрожать, страшась неизвестно что потерять. Тогда Серёгин сказал себе: «Да плевать на всё! Может действительно снова полететь?! Где моя не пропадала?! Но только действительно сам?!». Даже примерился распростать кое-что и прыгнуть. Но потом всё-таки передумал. Одно дело полёты во сне, другое - в прекрасной действительности, слишком известной своими бесконечными подлостями на каждому шагу. Не дай бог, упасть можно, да и насовсем разбиться. Такого подарка и без того чересчур прогрессивному человечеству допустить никак нельзя было. Хватит! Перебьётся! Однако в душе некий перелом от неожиданного взлёта всё же произошёл. Поэтому такое своё радикально иное состояние Фредди из самого себя больше не отпускал. Прижал к себе как новорождённого, хотя уже и полудохлого детёныша незнакомого самого себя. Даже воротца в полуподвал не рукой попытался открыть, как обычно, а ногой изо всех сил. Словно окончательно выпрастываясь наружу. Ша, пацаны! Хозяин пришёл! Не ждали?! Ха! А ну-ка, строимся! Пока я добрый.

Однако, как ни молотил, ни командовал в глухую дверь - всё безрезультатно. Вот, гады! Вход в полуподвал, в незабвенную ночлежку оказался наглухо запертым, притом изнутри. Трусливые бомжики наверняка побоялись, что их ограбят, помоют, дезодорантом попрыскают или, чего доброго, такой интим предложат, что отказаться просто никак. Может даже с сетевым маркетингом что-нибудь, есть такое особое сексуальное извращение наступившей эпохи. Накидывают сеть на человека и всё, пропал, таракашка, как и не было. Тогда доцент Фредди спокойно прикорнул у двери своего земного пристанища. Заснул, набираясь сил для теперь уж наверняка великих свершений. Словно во сне младенца - отключился, прижимая к себе крохи своей невероятной сущности, чтобы вскоре очнуться совсем-совсем другим. Пускай и не летать, что ранее лишь во снах дозволялось, но всё же и не как в прежней яви – каждый вечер унылым полутрупом лишь в яму беспросветного забвения валиться. Однажды и этому должен наступить конец. Или как?!


Когда сизым прохладным утречком доценту всё-таки открыли дверь и даже не спросили где был (и так ясно! растёт парнишка! во сне летал!), пучеглазенький пилот-инструктор из летающей тарелки, экскурсовод-карлсон оказался очень даже натурально мёртв. Вот такой пассаж внезапно обломился! Незаметно было, чтобы хитромудрый инопланетянин опять придурялся, хотя кто его знает, при его-то способностях. Но всё-таки, вроде не дышал нисколечки, не плакал, не писал, не писюнел, не свиристел, не дергал испытующе бомжомамку за всякие-разные части тела. Ровнёхонько лежал в оборванной кроватке, которая упала на ботинок комэска и теперь стояла накренившись, словно гибнущий на рифе фрегат. Засланный звёздный казачок чудился теперь слегка в положении полустоя, словно капитан Флинт в ахере и на карачках перед сундуком с исчезнувшими сокровищами. Словно бы и не прекращал неусыпно строгого наблюдения за подопечными бомжами из-под своих, явно не до конца сомкнутых век. Но одновременно умудрялся старательно изображать из себя смирненький детёныший трупик с приклеенной мертвенной улыбочкой до ушей. Впрочем, не исключено, что и полностью являлся таким сладеньким покойничком, то есть, глубоко законспирировавшимся живым.
Фредди как глянул, так всё в нём внутри и переворотилось. Словно бы оттуда, из зыбки пришельца, в него что-то быстро доползло, втекло, чего раньше ночью не успело, потом со всхлипом целиком втянулось, да и сразу затаилось, куда-то под печёнку или мочевой запряталось. Явно, что до поры до времени, пока никак не проявляясь.

Был теперь тот звёздный Мальчиш-Кибальчиш весь как надкушенный персик. Эксперимент и вправду закончился волшебно отшибающей мозги ознобной картинкой, описание которой тут же принялось поджидать себе новых апостолов, топовых промоутеров. Леди Кры с дохлым персиком - в стиле первичного исихазма, точнее, теперь конкретно загробного умиления. Класс! Такой вот получался месседж загибающейся планете. Лопнувшая-таки соска словно отжатая сиська валялась поодаль, на полу, посреди окурков. Никто её не поднимал, никто не облизывал, чтобы затем куда надо вставить. «Куда надо» оказалось никуда теперь не надо. Лежала себе обыкновенная такая резиновая дудоля, некогда служившая на Земле обыкновенным эрзацем рядовой сиськи, и мелкие потешные мураши, словно крабы или креветки, в поисках чего-нибудь съестного сосредоточенно ползали по обломанной ипостаси.

Бомжомамка, поплакав, сообщила, пребывая в своём упоительно безысходном горюшке, что молочный козлёнок ейный от торта помер, от «Сказки». Его давеча власти сплеча подарили народу. Короче, сдох щенок. Обожрался, сучок ненаглядный. Потому как песец к нему подчалил самый натуральный и прямо-таки окончательный. Леди Кры, как мамке по должности, поверили все и сразу. К тому же пузико у гадёныша и впрямь оказалось сильно вздувшимся. Хотя доцент Фредди не до конца поверил этому обстоятельству, но и он профессионально, по-режиссёрски констатировал про себя: «Вот и всё! Развязка! Теперь, пожалуй, можно и пивка спокойно попить!». Однако тут словно глас всё тот же чебураторский опять-таки раздался у него в голове, правда, словно бы слабеющий или угасающий из-за многих парсеков всё увеличивающегося расстояния, но он всё-таки прозвучал: «А ты уверен, не впереди ли и теперь всё?! Куда тебе ещё пива?! Ляг пока и поспи, пока всё не устаканилось. А там посмотрим».
Что-то вроде того или около.

Когда Серёгин всё же успешно провалился в забытие, ему приснилась даже не золотая на все руки копирайтерша мама Клава, а всё та же вымуштрованная Гошкина бабка. Она строгой загогулиной маршировала вокруг и командовала томным басом: «Вольна-а! Рубеж взят!». Слегка шалила, старушенция, сексуально показывала из-под рубашки державного цвета лилово-красный язычок старинного партбилета, завлекала главной мандибулой. А Люська-Пирожок тем временем легко вынырнула из Византийского пролива, как из Ручья, и сказала, гневно отплёвываясь и с явным оттоманским акцентом: «Он хотел быть вашим артефактом, повести вас, козлонавтов, к победе, а вы его - в колыбели… О, мадонна! Как вы могли?!».
Ну да! Такой нацпроект опять благополучно угробили! Хотя и сейчас не с первого раза получилось! Но если долго мучиться, что-нибудь получится! Всё же наловчились хотя бы регулярно гробить отечество! Гонять драгоценное туда-сюда?! В небытие и обратно. С уже неотключаемым реверсом и сбросом в обратку. В результате полной загнанности и клинической безнадёги у него теперь тахикардия, а также гипертония последней, мерцательной стадии. Условно последний пируэт во-он как бы на посошок закладывает. И в зубах почти готовая, но уже замусоленная гринкарта в страну по-настоящему вечной охоты.

Люська так и не выговорила слишком умному бомжику всего чего хотела и чего он вполне заслуживал. На оконцовке сна всего лишь открывала и открывала беззвучно рот, словно недожаренная Золотая рыбка. Вдобавок и пыхтела как самовар. Перед самым пробуждением доцента Люсико-джан снова вылезала из того же Босфора с мешком картошки на плечах и никак не могла ухватиться за галантно поданную руку лучшего из джентльменов в лохмотьях. Так и соскользнула к себе обратно на дно галактики, словно майская утопленница. Сны всегда кончаются недосказано.


Добавить оказалось нечего хотя бы в нарциссической авторской ремарке, типа «ай да, сукин сын!». Отчего косяком и сразу, словно бы горбуша на нерест, пошла, да чего там - практически повалила широким потоком реклама сильнодействующих прокладок с необыкновенно изменяющейся геометрией бэби-драйв-уровня. И с арифметикой, конечно, тоже. Отчего выход на общий план и в затемнение воспринимался лишь  как последняя передышка перед финальной точкой мизансцены, перед очередным поводом к бессмертной рекламе.
Так оно и вышло, снова и опять. Господи, ну почему ты всегда такой пошлый?!


У Фредди в кратком утреннем сне ещё больше подросла, а потом и вовсю окрепла некая, нисколько ранее не ощущаемая, железная решимость на пока непонятно какие, но совершенно непостижимые, потрясающие действия. Она никогда не посещала Серёгина ни изнутри, ни снаружи, ни просто так, ни всерьёз и надолго. Сначала ему остро захотелось отлить, просто-таки невтерпеж. Зато вот потом, когда он благополучно сбегал за дальний угол в кабинку, его накрыло потрясающее чувство тотального обновления. Будто снова на него набросили ту самую искрящуюся, волшебно обновляющую сеть. Мир словно вставил ему в сетчатку совершенно небывалые фильтры, озарившие реальность подлинно предназначенным ему светом. Преобразили они её полностью, легко и свободно. Как будто он только что разом сбросил стеснявшую его прежнюю человечью шкуру. Бывший доцент могучим удавом выскользнул за пределы стеснявшего его чешуйного выползка. И распрямился во весь рост, упираясь головой в бетонный свод подвала.
Так что, господа козлята из-под бешеной коровки?! Кто тут на новенького?!

Серёгин внезапно, резко и быстро, без обычных болезненных ахов и охов, под изумлённые взгляды остальных пациентов экспериментального полуподвала встал и сделал потягушечки, совершенно потрясшие всех своею убойной независимостью, а также гибкостью полыхающей неустрашимостью никогда не виданной пантеры из всё той же  страны вечной охоты. Для начала он презрительно усмехнулся, обвёл замерших потешных таракашиков стальным непромокаемым взглядом. Этим он полностью и окончательно вогнал всех в незатихающую дрожь и обездвижил. Потом тихо сказал сам себе «Ап!» и слегка и главное что непринуждённо подвсплыл над полом. Немного. Эдак сантиметров на двадцать. Но этого сразу же хватило для всеобщего ступора ещё и в мозгах, поскольку наблюдали за ним во все глаза. После чего бывший Фредди, нисколько не передвигая ног, быстро-быстро приблизился к столу, за которым бомжачий контингент только что изволил себе безмятежно откушать утренний хавчик. Как в невесомости, пока что сам себе не отдавая отчёт, доцент подплыл и присел рядом. Точнее, руками притянулся к свободному стулу немного в стороне. Словно бы он уже на материнской орбите, в сияющих чертогах флагманского геостационара и сейчас буднично примется распечатывать грузовик с продовольствием. То, что раньше вполне мог проделывать лишь звёздный мальчуган, теперь легко и непринуждённо освоил первый в мире пациент победоносно разогнавшейся великой полуподвальной миссии Земли. Только вчера чахленький ефрейтор, а теперь, глякось, настоящий полковник.

 Как громом поразило сие событие бывших товарищей полуподземного доцента, внезапно оказавшегося вот таким, ещё непонятно каким, но уже замечательным существом. Почти начальником, или, к примеру, ВИПом. Даже не ментовским соглядатаем, в чём его раньше всегда подозревали, тем более не сдвинутым писателишкой на дне жизни, каким его брал под покровительство могучий сыщик Осклизкин. А ещё и с потрясающей физической силой, даже от одного только, ставшего неимоверно тяжёлым взглядом из-под некогда безвольных и тощих бровей. Как глянет, и сразу всё. Так и захотелось запросить пардону или ещё чего-нибудь.

- Ой, да как же я дико писюнею, мамочка Клавочка моя-а! – Запел было традиционное заклинание Толик, но Фредди только глянул по-вурдалачьи свирепо в его направлении как тут же бомжачьего заклинателя разнообразной описюнелости моментально, вместо со стулом, вынесло из-за стола и с хрустом впечатало в стенку. Ему оставалось только ахнуть и сползти. То есть, один уже накаркал себе. Остальные быстро побежали прятаться, кто где.
Кое-кто, тем не менее, по-прежнему оставался в полнейшем неадеквате. Бомжик Норкин, например. Он хотя прежде и считался почти умным, но тоже не сориентировался в круто изменившейся обстановке. Включил было повсюду засовываемый им рефрен своего бессмертного анекдота про дельтаплан, питающийся людьми. И что же?! Фредди на это благосклонно повёл бровями. И тут же кто-то словно отбойником принялся стучать огромными клювами и скрестись страшными когтями в полуподвальные оконца. Братья козлята теперь совсем уж перепугались, неужто их атакует настоящая эскадрилья не то дельтапланов, не то голодных птеродактилей, которыми их всё время пугали?! До ребятишек подземелья наконец допёрла откровенная дурна курятина, нежданно рухнувшая на их головы. Они таки накаркали её себе.


Подвывая от страха, бомжики испуганно блекотали, тряслись, как дети, сбившись в кучу под столом. Запредчувствовали над собой долгожданную и видимо скорую поголовную расправу за все их дела и делишки, неправедные и особенно праведные. За то что так долго издевались и чморили самого доброго и умного смурфика среди них. Даже не давали полностью высказаться по существу и без протокола. Однако показалось также, что раскаяние пришло всё-таки поздновато. Потому что далее явно назревала совершенно непостижимая расправа над последним бастионом последних истинных землян со стороны их прежде недооцененного рупора или, проще сказать, совсем затраханной и потому теперь озлобленной совести нации. Нескончаемый ужас кромешно скотского пребывания человеков на земле, как всегда и предполагалось, наконец-то заканчивался ужасом без конца. Причём и теперь он заявлялся оттуда и от того, откуда и от кого его конечно же никто не ожидал. Кого при иных и прежних обстоятельствах они так страстно желали бы распять. А теперь вот приходится возносить.

Опять же, так обычно и бывает. Главное, что оставалось несколько обидно некоторым новообращённым, от кого всё это второе пришествие свалилось на их бараньи головы?! Подумать только – от презренного замухрышки доцента, бывшего режиссёра-неудачника, которому ещё вчера самая последняя дворняжка от брезгливости задней лапы не подавала. Теперь раскаявшиеся бомжики жалобно блеяли как всамделишные козлята. И без перевода была слышна-понятна та последняя их покаянная козлиная песнь, что в переводе есть трагедия. Знали же, что добром всё это не кончится! Так и вышло. Не кончилось. Бесплатный хавчик и вправду только в мышеловке. Почему песец и подкрался-то столь незаметно. Ну а что вы хотели?! За всё надо платить! Рано или поздно.

Разумеется, до Фредди последнего дошло его собственное потрясающее, без преувеличения сказать, великое преображение. Отчего сей хронически тупой доцент внезапно встрепенулся и сказал ещё вполне человечьим голосом, никого при этом не стесняясь: «Ого-го! Вона как может быть! Последние и вправду становятся первыми!». Вот что значит вовремя пописать! Что же будет, если ещё и обделаюсь как следует?! И сходу, не мешкая, принялся сводить давно накопившиеся счёты. А их немало набралось, можно сказать, ой, как много!
По мановению одних только бровей доцента вконец доставшая его бомжомамка взмыла под потолок и, вереща, принялась вращаться вокруг лампочки, словно только что взлетевшая с навозной кучи большая зелёная муха. Рядом, крылом к крылу, крякая и буркоча, закладывал фигуры высшего пилотажа её командир эскадрильи. В миру простой бомжомуженёк, в недавнем прошлом бомжопапик.

- Ни фигасе! Я тоже хочу так пописать! – Сыщик внешне оставался непринуждён, хотя и не настолько невозмутим, как прежде.
- Поздно пить боржоми, дорогой! Уже никто тебе глазки не состроит как мне! Пацан помер, поезд ушёл. Ту-ту-у! Догоняй, урод!
Впрочем, в отличие от непосредственных обидчиков, Осклизкину, покровителю и лепшему другарю Серёгина досталось, конечно, по минимуму. От вошедшего в невиданную чебураторскую силу приятеля, уже не различавшего никого вокруг себя от праведной ярости мщения, застилавшей глаза, он получил мимоходом лишь лёгкий толчок, от которого чуть не подавился собственным окурком. В тот момент, когда умные и проницательные глаза бывшего майора следственной службы были готовы вылезти из орбит, спохватившийся Фредди вовремя стукнул невинно пострадавшего приятеля кулаком промеж лопаток, отчего окурок из сыщика вылетел прямиком под стол и там сходу приклеился к щеке почитателя дельтапланов, всё ещё питающихся мясом заблудившихся туристов. Колик взвыл и задом попятился из-под стола, видимо намереваясь таким образом добраться к двери на выход.

Досталось даже надменным деградантам-фирмачам. Они, как всегда в ожидании заискивающих аплодисментов вступили было на порог к подопечным, держа в руках большие термосы с едой, а также с коварным утренним сугревом для души. А тут незваным благодетелям вдарил по ушам заполошный шум и гам внезапного конца света, ничего не разобрать, а также не понять нисколечки. Без всякого предупреждения, их вихрем буквально вынесло за порог и тут же за ними с треском захлопнулись двери. Даже упал на место засов, словно автоматически сработал. Бедному описанному Колику ползти стало совсем некуда. А не фига шляться повсюду без дела!


Убивать, конечно, Фредди никого не стал, не то воспитание. Да и умище конечно тоже. Просто надоело по мелочи валандаться с простолюдинами, как ещё недавно по неопытности проделывал с ними малыш. Элементарно не зашла ему и роль палача для своих обидчиков. Месть-то всегда должна быть холодной и расчётливой, а не такой вот скоропалительной, впопыхах. Поэтому он просто взмахнул рукой, и сказал «Поехали!». Будто сгрёб их гуртом и напоследок, всей толпой, чего там мелочиться, депортировал прямиком во всё ту же фешенебельную хату вице-мэра Уткинда. По хорошо налаженному предшественником маршруту. Прошло буквально несколько минут, как во всём городе с разных сторон заверещали, взвыли и заплакали полицейские сирены и понеслись, приближаясь. А это вам, ребята, за всё! Получайте, оборотни! То ли ещё будет, оё-ёй!

Оставшись наедине с разбушевавшимся другом, сыщик Осклизкин  восхищённо сказал:
- Ничего себе, задал ты всем копоти! Он что, в тебя перевоплотился?! Или вы просто махнулись телами?! Не глядя, как на фронте?!
- Да я и сам пока ничего не соображаю. Погодь маленько, как бы тебя не зацепить! Потом расскажу.
- Не увиливай и не ври, я всё видел и всё понял. После сортира ты вышел совсем другим. Что там из тебя вылилось или что оторвалось?! Запорный клапан?! Какой-то ограничитель, который нам ставят в начале пробега?! Думаю, все табуировки у тебя внутри снесены полностью и до самой ж#пы. И ты теперь можешь всё! Вот это да-а! Может нам тоже так проделать?! Подскажи, как, не жмоться! Ты же ел с ладони у меня! Бра-ат! Ты меня папой называл!
- Перебьёшься. Это теперь моё.
- Колись, дружок, что с тобой произошло?! Какой-такой волшебный отлив и чего именно?! Чего жмотишься?! Или ты всегда был такой, только не спешил проявляться?! Тогда хвалю, я так не смог бы сыграть и в свои лучшие годы! Во, какие опера нынче пошли! Даже я не сумел вовремя расколоть тебя, подозрительного тихоню-балабола! А ты сам между делом спокойно нашёл глобальную банду, обезглавил, а теперь ещё и возглавил! Высший класс! Думаю, ты в звании майора, не меньше, как и я. Признавайся, Фред! Это у тебя такой позывной по ведомству?! Ты из какого отдела?! Кто у вас главный, небось, Платошкин Николай Гаврилович?! Не стареет душой ветеран, ой, не стареет! Или Сундеев Яков Лукич?! Передавай всем привет и поздравление с удачно проведённой операцией. Но как тебе всё-таки удалось провернуть всё это дело?! Я не успел досконально отследить детали, до того всё стремительно получилось. Словно заколдованным тот сортир оказался. Словно бы портал какой непонятно куда. Может, там без нас успели какой-нибудь ускоритель поставить? По снятию последних ограничителей в мозгах?! Или по сливу главного жизненного балласта?! Честно, я просто не успел отследить. Узнать бы, как это делается! Всё золото мира к твоим ногам! Федя, будь другом, расскажи!
- Пошёл на хрен со своим золотом! Зачем оно мне теперь?!
- Оно-то да, конечно. Я бы не рассказал.


Между моментом появления всей бомжиной делегации и прибытием первых спасительных нарядов полиции и спецназа произошёл добрый десяток минут, а то и полтора даже. За это время много чего произошло.
Шайка необыкновенно борзых бомжиков, заброшенная в виде роя обросших немытых квадрокоптеров в человеческих масках на верхний этаж социальной пирамиды, тем временем демонстрировала чудеса весьма нехилого поведения. И проделывать она их бросилась сразу, будто кто-то что-то каждому вставил сзади и поджёг. Наконец-то они занялись настоящим делом. Наконец и такие джентльмены оказались востребованы в этом мире. Призвания всё же вырвались наружу и принялись наводить шухер. Уж какой могли, не обессудьте.

При появлении на этот раз целой кодлы вонючих и подвывающих от страха вперемешку с безумной отвагой бомжей в своих сияющих апартаментах вице-мэр сразу понял, что время разведочных прилётов в его хату закончилось. Начался период основного вторжения сил противника по его душу, за все его дела праведные теперь точно придётся отдуваться. Товарищ мэра от этого ахнул, потом хихикнул и быстренько грохнулся в обморок. Но не на пол. Бомжомамка успела подставить кресло и драгоценная туша при падении со своего олимпа так ничего себе и не повредила. Он даже тут оставался фартовым, тот жук навозный.

Наглеют всегда быстрее всего на свете. Быстрее только скорость света. Поэтому бомжопапик, бывший подбитый лётчик сориентировался ещё быстрее и сразу кинулся обжимать и взахлёб нюхать заиндевевшую от сладкого ужаса вице-мэршу. Когда же ещё выпадет такой случай! На всю катушку воспользовался моментом, пока паралич окончательно не превратил жёнку заоблачного начальника в статую разжиревшей свиноматки Галатеи. Тем временем необыкновенно раздухарившаяся бомжомамка сходу подпалила свеженького «скунса» и мигом вставила его меж зубов очнувшегося Уткинда, умело зажав небожителю ноздри. Тот, задыхаясь, непроизвольно сделал пару затяжек и окончательно притих под неумолимым, завораживающим воздействием судьбы. Даже быстро обмяк. Потому как понравилось однозначно. В этом, оказывается, что-то есть. Мельком даже подумалось и о возможной в будущем смене профессии именно в этом направлении.

Но ещё до этого остальная козлиная братия, поспешно напихав себе в карманы, всё, что только влезало, как-то подуспокоилась и тихо-мирно присела в столовой чаи всякие распивать с кофеями и прочими заморскими какавами. Потому что когда же в другой раз доведётся сие откушать, было конечно совсем непонятно, впрочем, точно никогда. Поэтому следовало во что бы то ни стало поспешить набить брюхо всем самым вкусненьким. Успеть на боевом задоре, ещё не уступившем место цепенящему страху перед неизбежной расправой. Какое-то время до неё оставалось, пока полиция со спецназом не нагрянула, да пока взламывала совсем нехилые, элитные двери и засовы, вызывая службу спасения с болгарками и автогеном, иначе было не вскрыть сверхмощные бастионы такой хаты.
И вот стражи порядка набежали, хатку обложили, даже снайперов рассадили по соседним крышам. Ментовские коммандос, получив приказ, срывались на фальцет, визжа по-мальчишечьи, чтобы им открыли, даже рычали вне себя от попущенной вседозволенности, она не так уж часто бывает. Круша и снося всё на своём пути, всесильные оборотни в погонах наконец-то занялись делом, которым потом всю жизнь гордиться будут и всем рассказывать, а им конечно никто не поверит. Чтобы вот так запросто разгромить жильё элитного жулья?! Да ладно, такого не бывает! Вы же не пожарники, которые всё ломают на пожаре, особенно, если что не горит, и им за это ничего!


Когда же пыхтящие стражники всё же вскрыли подвергшиеся бандитскому нападению внеземных сил покои высшего должностного лица, дико забалдевший от бомжачьего «скунса» вице-мэр хотел было прорычать им грозно, указуя на подлых захватчиков из подполья: «Полиция! Хватай их, пока не улетели обратно!». А вместо этого в сладком гемато-энцефалическом дурмане он пропел, улыбаясь и похлопывая их по таким милым тройным щёчкам: «Полиционерчики вы мои! Дайте я вас поцелую! Почему так долго?!». Одного даже погладил особенно нежно, несмотря на жену, едва пробуждающуюся от диких ласк не до конца сбитого лётчика. Всё потому что комэск уже бросил её, побрезговал, бомжачки лучше. Он поспешно убежал в столовку к своей эскадрилье допивать там всякое, чего не только никогда не пил, но даже и подозревал, что оно такое есть и что его можно и даже нужно пить. Прихлёбывая. В перерывах между всякими девушками, взлётами и посадками. Бывший истребитель вражеских аэропланов, он же командир неопознанных но уже отлично летающих и хавающих субъектов не просто примчался к алчно, словно удавы, насыщающимся дружкам козлятам. Он в ту столовую просто сам по себе влетел, на собственной тяге, будто истребитель ого-го какой перехватчик. Минутами раньше, перехватив, да и зажав немилосердно прежде недосягаемую богиню до самого её исподнего пота подмышками, он сразу же прекратил ощущать себя сбитым лётчиком, мгновенно перестал дымить и гореть, а моментально же отремонтировался без захода на базу. Словно бы отблеск внезапной мощи нового мессии лёг на него багровым румянцем подручного грядущего князя мира сего.

- О-о, братва, наш комэск опять в воздухе, причём сам взлетел, без скунса, вы заметили, господа офицеры?! Да он грамотнее летит, чем доцент! Вот что значит специальное образование, лётная подготовка и боевой стаж!
- Ага, как же. Смотрите, сейчас шасси уберёт! На брюхо сядет! Береги-ись!
- Где тебя починили, командир?! Да как здорово! У тебя была дозаправка на лету?! Или догнал летучий ремпост и в воздухе батарейку поменял?! В заднице?!
- Слушайте, а где так писать дают?! Просто замечательный отлив! Я тоже такой хочу! Столько лет мой змей в штанах грозил меня дико описюнить, а я всё не соглашался, дурак. Надо же и вправду попробовать, что это такое. Вдруг сейчас масть такая для всех пошла?!
- А то всё воспитание мешало тебе, портило результат, да?! Не по делу всякий раз вмешивалось!
- Да не-е, он просто от природы застенчивый такой, что всё время в конце очереди.
- Хорэ! К делу! Теперь всё можно пацаны! Доедай-допивай, пока ещё не в наручниках и по бошкам не надавали!

К чести бомжиного роду-племени никто особенно не удивился чудесному преображению прежде вусмерть сбитого полуподвального пилота. Особо не изумились даже его легкому, похожему на бреющий полёт, передвижению в покоях вице-мэра. Словно тут родился и вот наконец сгодился. Расправил зажившие крылья. Теперь полное воскрешение комэска до исходного лётного состояния само собой подразумевалось. Оно таким и должно было быть. Только Норкин деловито осведомился, выковыривая из гнилого зуба какую-то деликатесину.
- Надеюсь, нас-то ты не будешь швырять как доцент?! Его-то ладно, мы долбали почём зря, согласны, право имеет, но тебя-то, надеюсь, мы ничем не прогневали?! Если что, то я исправлюсь. Честно. Бля буду!
Толик, тоже приветственно махнув правой клешнёй, озабоченно так спросил, на полном серьёзе:
- Командир, а теперь, когда ты такой, сможешь сделать так, чтобы я всякую херню перестал говорить по поводу и без?!
- Да запросто. Просто не говори и всё! Как только почувствуешь, что херня получится, значит совсем не разевай пасть!
- Да ты что?! Так просто?!
- Ну да. Просто не пи#ди и всё! На самом деле всё по жизни очень просто. Я только теперь понял.
- Да я же тогда немым стану!
- Слышь, комэск, а ты можешь сделать так, чтобы и я тоже, как ты с доцентом… то есть как бы дико описюнел, но только чтоб по-настоящему?! Как следует, то есть, по-волшебному отлил. Всю-всю гадость сбросил, что накопилась за всю мою счастливую жизнь. Правда, чувствую, не один год придётся сливать эту зассатую цистерну, даже если дать в неё напор на несколько атмосфер.
- Не. Я и сам уже не могу. На один раз только и набрал нужной мочи. Но и этого, надеюсь, теперь на всю жизнь хватит. Но я понял главное, что это очень легко на самом деле. Надо только ничем не заморачиваться, ни на что не отвлекаться и сильно-сильно захотеть чего-то. Но только одного. По-настоящему и никогда не переставая. Взлетишь сразу. Зуб даю, хоть он и последний. Потому что одного раза на самом деле очень и очень мало. Есть риск не раскушать.
- Слушай, а ты так грамотно разговаривать стал! А ты сам, случаем, не того?! Не из этих?!
- Не-не! Я из  тех ещё.


Тем временем внизу, где всё началось, оно же сразу и сильно пошло на убыль. Подпитка взорванных было страстей стремительно упала до нуля. Бешеный запал, в облике шаровой нервно-психической молнии сдуру влетевший было в доцента, долго не удержался в его хилом организме и довольно быстро принялся гаснуть. Вероятно, частично утёк вместе с эскадрильей бомжиков наверх, к Уткинду. И полностью отбомбился уже там, где наконец воздетый до небес народ упоённо навёрстывал хоть что-то из по жизни упущенного, пока подлые менты не примчались и всех насовсем не демократизировали. Там тот запал видимо и рассыпался, слабея, посреди всей честной джентльменской компании, пока полностью не распылился и не исчез. Сверхчеловеческая энергия каким-то нездешним порывом залетевшая в одного человека, потом тем же сквозняком видимо и стала выдуваться. Разбрасывая вокруг новогодние бенгальские искры, она словно бы стухла, обуглилась, рассосалась среди остальных участников действия, а потом и вовсе сошла на нет. Даже не поймёшь, у кого именно она первой пропала, а у кого последнего. Даже круги не разошлись за спиной, словно у Конфуция, переодетого ребёнком.

В самый-пресамый критический момент всемирной истории доцент, в одночасье достигший того, чего не добивался ещё ни один человек в мире, вдруг взял да и внезапно рухнул на стул. Словно бы иссяк, обмяк, сдулся, как проколотый шарик. Потом обвел всех тех, кто не успел улететь к новым приключениям, недоумевающим ангельским взглядом, как будто совершенно не понимая, а что же тут такого интересного произошло на самом деле. Ах да, с кем не бывает, ну полетал маленько. Так перестал же! Ну, забросил кое-кого кое-куда. Подумаешь, первый блин. Естественно, как положено, комом прошёл. Делов-то тех! Звёздная рокировка с пришельцем всё равно же состоялась. Поэтому, дай бог, может быть, последуют и другие такие же всплески. Однако внутренний заряд у несостоявшегося властелина мира, как печально и со страхом почувствовал Фредди, и в самом деле резко закончился. Словно аккумулятор сдох на морозе, на этом колоссальном экзистенциальном холоде. А никакая подзарядка так и не включилась, потому что настоящего генератора внутри и не было никогда. Да и реле от пьянок давно перегорело.
Видимо этот пшик и был всем тем, что оставалось от безвременно усопшего Кибальчиша, посетившего сей мир в его минуты роковые. Таков оказался последний пацанский привет отторгшему его земному пространству, в лице наиболее незамутнённых и потому наиболее обосравшихся его представителей. Даже на миг не смогли козлики удержать жар-птицу, случайно залетевшую на огонёк. С одного раза так шарахнулась, милая, только и видали! Форточка за нею сразу и поспешно захлопнулась. Как будто перед тем обозналась. Но такое же со всеми бывает.
После чего понеслась житуха подранком да под откос, вихляясь, делая петли и всё чаще припадая к земле. Однако земной Рок теперь уже прочно держал её на мушке, притом что и курок взвёл с самого начала. А с предохранителя ещё раньше снял.


Регистрационные приборы в главной лаборатории эксперимента у сисадмина Петьки, отметив первоначально невероятный гипер-спайк, столь же резкий спад почти до нуля тоже показали. Курочкин только прищёлкнул языком от изумления ввиду совершенно невиданных и непредсказуемых обстоятельств ещё не завершённого и незапланированного происшествия. Как-то чересчур неудачно и внезапно всё сошлось в одну точку! Кто же это так подгадал! Выбрал же момент! Его подружка и напарница толстуха Танька-Танечка-Танюха безмятежно захлопала в ладоши и, натягивая трусики на белую попу, прошептала в полном восхищении от взорвавшегося плазмоида только что созданного ими изделия:
- Как красиво разлетелся! Словно бенгальский огонь под Новый год рассыпался наш с тобою первенец. Я никогда не видела, чтобы нейросеть так гасла! Будто вселенная превратилась в метель и слетелась обратно в сингуляр! Класс! Словно Большой взрыв в обратном рапиде.
- Ничего. – Приобнял её Петька Курочкин. – Другого сделаем. Наше дело молодое. Лишь бы Савва не заметил, что мы тут с тобой натворили, занимаясь не тем, чем надо было. Не то сделает он нам первенца! Каждому. Ты что, меня не слышала?! Я же предупреждал! Не трогать тот микшер, не трогать! Куда ты полезла со своим задом?! Все настройки посбивала! Всё к чёрту слетело! Тут восстанавливать не меньше недели. Представляю, что там внизу творится! У бомжей наверно кочерыжки повыгорали на пса!
- Не на столе это надо было делать, не на столе! Кругом одни клавы! Я тебе тоже говорила! Кушетка-то недалеко, а тебе всё здесь и сразу подавай. Загорелось ему, видите ли. Теперь вот ищи виноватого! Сисадминчик ты мой, гений необузданный! Я же и люблю тебя такого!
- Ты понимаешь, Танюха, что твоя ж#па сейчас перевернула весь мир! Цены ей теперь совсем не стало. Вот где сингулярка на самом деле. Вот куда экскурсантов водить надо! Гордись, дура! Не зря Савва и раньше на неё всё время засматривался, словно предчувствовал неладное. Теперь, как узнает, и вправду совсем сбесится. Взяли ж бабу на корабль – и вот он, результат!
Петька слегка помолчал, успокаиваясь, и вновь заблекотал, обнимая свою Танюху:
- Моя! Всё равно ты моя!.. Гори всё синим пламенем!
- Куда там! Я сама не своя, а ещё и твоя?!


 
Изображение авторское


Глава 48. Размер неважен девичьих грудей

Признаюсь для начала в самом главном, в заветной своей пошлости. Пиво с утра не только вредно, но и полезно. Суть не в пиве, я его не пью, а в том, что ничто не бывает полезным или вредным. Именно так. Относись к себе всегда как к абсолютно здоровому – и будешь им. А дрогнешь – хана сразу приспичит. Потому что захочется пива.

Формально об этой оскомине все знают с детства. Мои бывшие друзья ещё с тех пор уши друг другу прожужжали подобными откровениями бытового даосизма. Однако любая, тем более исконная закономерность иногда как-то особенно проникновенно осознаётся. И тогда оказывается, что она в принципе всего касается, далеко не одного лишь пивасика по утрам. Всё что угодно не просто вредно, но ещё и сильно полезным может оказаться. И наоборот. Закон. Как, например, жизнь вредна, это правда, а в ней особенно прекрасные дамы, леди и прочие полумифические персонажи. Однако попробуй хоть на минуту без них обойтись! И вредны и полезны. Всё зависит от дозы, времени и места, а также точки логического приложения, в результате которого и материализуются подобные безответственные воспарения ума. Кто ж поспорит?!

Кстати, именно о них, о мифических персонажах, материализовавшихся по мою душу, снятую ими буквально на корню. Оксанка Алек-Хан, моя леди Ксю, не только тварь подколодная, чучундра подзаборная, некая аспидная змеюка, ласково шипящая на моей груди у самого сердца, а одновременно она ещё и весьма полезная игрушка, местами благородная до невозможности, то есть, до одури. Порой просто анекдотическая персона, видимо какая и есть по существу. Не просто так же она себя к ханам причисляет! Порода чувствуется, пробивается изнутри. Ищет, на кого излиться своею пышущей, испепеляющей лавою. Здесь все подобные эпитеты одинаково к месту. Во-первых, необычайно добрая. Как та легендарной доброты девушка Надя, в честь которой на всех картах мира обязательно проставлен мыс Доброй Надежды. Во-вторых, глазки цвета неба. В-третьих, опять же неотразимый поппинс. Если бы не весь этот замечательный боекомплект, точнее, симптомокомплекс, я бы её шокирующие троллинги точно не вынес. В который раз признаюсь. Вяжет по-прежнему, по рукам-ногам, что тут поделаешь. Такой смысла нет давать объявы: «Девушка без образования ищет работу по специальности». Ясно, что сама работа настигнет её из любой подворотни, но лучше конечно на трассе. Как только кого поймает, так сразу и берёт в работу.

Благородство исконной, древнейшей специальности у яркой и белокурой девчонки явно не напускное, а именно какое-то глубинное, действительно идущее от материнской породы всех евиных дочек. И вот что меня неоднократно поражало. Когда клиент бывал не слишком доволен оказанными услугами или даже у него самого что-то пошло невпопад, добрая чучундристая девочка Ксанка Алек-Хан всегда шла навстречу. Она интеллигентно брала за свои труды лишь половину установленной, точнее договорной таксы. Вот такая попалась, доброты неописуемой. Мол, если заявленные прелести не до конца сработали, то в этом есть и её вина, поэтому девушка готова дать серьёзную скидку. Всё по-честному. Поступала как истинный профи, а может и настоящая леди. Тут-то как раз всё и путается, кто есть кто - профи, леди или миледи. Хотя конечно одинаково достойно для всех разновидностей профессионалок. При помощи вот таких искренних и доброжелательных штучек хитромудрые селезни из параллельной галактики как раз и ловят разнообразных земных смурфиков, в штанах, о двух ногах.


Вовсе не одним этим ограничивалась у придорожной леди её профессиональная звёздность, то есть ледесть. Ксюшка и в самом деле оказывалась куда благороднее, человечнее нормальных распутниц-подружек прежде всего тем, что сама была вовсе не такой как они, вне ихней так называемой нормы. Она ни во что не играла, не строила из себя никого. Сама по себе была такой, какой была. Временами казалась радикально иным существом, неким фантастическим персонажем по имени девушка Робин Гуд - у богатых брала, бедным давала. Именно славная и очень-очень добрая леди Ксю! К сожалению, на Земле такие славные инопланетянки живут лишь в легендах и сказаниях. Как опять же про ту самую необыкновенно добрую девушку Надю, безотказную матросскую богиню, в честь которой благодарные но хитрые англосаксы, говорят, и назвали тот самый знаменитый мыс на самой заезженной попе Южной Африки, там, внизу. И с тех пор стригут с неё купоны.

То, что она меня вдобавок и «беречь» собиралась, так это чисто по-бабски, по-житейски, лишь для себя любимой. Они-то, девицы, существа заведомо неполётные, основательно приземлённые. Поэтому кто бы они ни были на самом деле, любого близкого им мужика обязательно записывают в крепостные. Но сначала опутывают своими самодельными нейросетями. Притом иногда до того немыслимым способом соткнут их, а потом обмотают, что и на голову не наденешь. На другие места не только можно, но и вовсю навешивают, а потом ещё и затягивают, чтобы не выскользнул. Вероятно, и меня в постоянные хахали решилась записать моя звёздная потаскушка, в спонсоры штатные, а может, ха-ха, и взамуж выйти. Заветная шалавкина мечта: ловко интеллигента заполучить в мужья. Ха-ха! Самые красивые из них непременно должны быть замужем, и только остальные, которые очень умные - свободны.

Чем проще устроена та или иная кудрявая головка, тем конкретнее, а потому убойнее она воображает, какие очередные пакости можно удумать сильному полу. Сказал же Мольер, что женщина есть дьявол в состоянии интриги. Поэтому, когда она вдруг притихает, то вовсе не оттого, что устала, а потому, что уже чего-то там задумала и теперь тушите свет.
Потому-то ни одна дура в одиночестве и не остаётся, бывает, так заплетёт собою всю округу – мало кто в состоянии выбраться. Так уж распорядился господь, а затем его провайдеры бесценное ноу-хау по цепочке вниз передали. Наверно что-то при этом имели в виду, всякий раз на кое-что рассчитывали. Видимо, на то, что за нынешней бабой ни один дьявол ни в каком состоянии не угонится. А угонится, так она и его быстро угомонит своим медным тазом.

Она впридачу и отважная, хотя фактически пигалица. Даже засранка в некотором смысле, пусть и крайне смазливая. Поскольку из двух зол всегда следует выбирать посмазливее, я и предпочёл себе вот такую жрицу наилегчайшего поведения. Дедушка Крылов писал в своей басне именно про такого муравьишку сорвиголову: «Он даже хаживал один на паука!». Пауков Ксанка угробила, понятное дело, видимо-невидимо. Исключительно свойственным ей оружием. Наверняка, попросту изматывала вусмерть. Со всех позиций! Они ей, едва дыша, наверно, вместе со стольничком последнее «спасибо» шептали в трусы и побыстрее отчаливали в своё параллельное пекло, досасывать уже спелёнутых мух. Крестясь и зарекаясь, чтобы с такою никогда больше не связываться! Всегда бежать, пока голову и последние причиндалы не откусила, змеюка глазастая. Или вовсе не подорвала. Только когда отвяжешься от этих блуждающих, самонаводящихся мин, становится по-настоящему хорошо и спокойно. Можно, допустим, в театр ходить, в музей или библиотеку. Да хоть в цирк на злых и некормленых тигров - всё лучше и безопаснее. «В параллельном мире нету злых людей И размер неважен девичьих грудей».


Леди Ксю такой уж кровосоской и подрывницей нисколько не ощущаю. Биологам и врачам хорошо известно про гирудин из класса анестетиков. Его выделяют пиявки, чтобы хозяин, в которого они тихо и безболезненно впились, даже не подозревал, что из него уже потихоньку вытягивают кровь. Если он их вовремя не снимет, от него останется одна шкурка. Вполне возможно так оно и есть, но именно гирудин, как известно, является наилучшим средством для лечения большинства внутренних заболеваний человека, не только сердечнососудистых, опорно-двигательных, но и нервно-психических. Причём, никаких побочек! Не случайно в средние и новые века доктора только ими людей и лечили, да и сейчас в аптеках продают. Так что не все паразиты для человека вредны. Бывает, что они с ним словно в симбиозе живут, не только забирают, но и многое чего дают взамен. Во всём важна мера, а в дружбе особенно. Ибо любое дружественное слияние всегда заканчивается недружественным поглощением. Шалавы, шлюхи, одалиски, киски это лучше всех понимают. Именно поэтому подавляющее большинство девочек на мякине не проведёшь.

Я по-прежнему считаю, что безусловное благородство и отвага моей пиявочки ещё и в том состоит, что она, как собака, действительно настоящий друг. Почти искренний и почти некусачий. Возможно и тяпнет иногда, но лишь нечаянно, по привычке. В случае допуска слабины в обращении. С ней, если додать всё недостающее, но всё же второстепенное, я бы прошёл и Крым и Рым, огонь, воду и особенно медные трубы, которые как известно опасны не тогда, когда звучат, а когда поперхнутся. Лучше товарища, чтобы пережить несчастье, трудно даже представить. Не случайно на шалавах охотно женятся и лучших жён просто не сыскать. Все остальные подруги всё равно когда-либо предадут, а этим - куда уж ещё, теперь можно побыть и верной до гроба.
Впрочем, такое сплошь и рядом бывало лишь в стародавние времена, когда любили бесплатно и считали в уме, а уж если что про нынешние сказать - так даже волосы шевелятся от таких сумм. Любить порядочных женщин, очень гордых, что они не шлюхи, как сказал бы Анатоль Франс, обезьянам не хватает только денег.

Купаться в лучах славы под гул медных вувузел лучше вдвоём и именно с таким, как леди Ксю, прохаванным, верным и преданным товарищем. Один купается, второй сторожит вещи. Впрочем, мне кажется, что Ксюшка стерегла бы больше персонально меня самого. Она и прежде глаз с меня не спускала. Что же она сделает со мной, ежели добьётся, чего хочет?! Скажет «стоять» - буду стоять. Скажет «Иди!» - пойду. Что мне, жалко, что ли?! Терять точно уже будет нечего. Можно и подыграть.
Иногда она словно кошка у мышкиной норки. Глаз по-прежнему не сводит ни на миг, словно боится что-то пропустить. Влюбилась, что ли, барышня-потаскушка?! Главное - кто и в кого?! О-бал-деть! До чего классная подружка мне однажды попалась!

Так и гордая же! Цену себе знала. Попусту не взлаивала, за штанину не хватала. Только по делу. Видимо не только со мной. В отличие от других кузек Алек-ханнушка никогда не бросалась к остановившемуся клиенту. Не клянчила ничего кроме договорной оплаты, вроде сравнительно небольшой. Не выпрашивала подарков, даже просто сладостей. Нет и нет. При этом не подчёркивала всеми способами, мол, у нас, у кузек, своя, особенная гордость. Тем не менее, её реальная, нездешняя самодостаточность выделялась исключительно выпукло и сама по себе. Иначе чего ради её сторонились бы иные дорогие и недорогие девушки с фирм или с трасс?! Сказано - леди всюду леди, даже когда она полная Ксю! А то, что она хронически всегда и всем недовольна – так что ж!.. Всё – это как раз то, что постоянно раздражает любую поднебесную красавицу, откуда её ни подцепи.


Во время всё более учащающихся её откровений текст, которым этот славный, преданный, отважный хомо-завр системы «верный-друг-собака» меня усиленно загружал, а то и откровенно троллил, бывал примерно таким:
«От меня мужчины просто так, по своей инициативе не уходят. Поэтому девчонки меня и ненавидят. Но почему бы им не делать так как я?! Однако ж не умеют, всё цены себе не сложат. Поэтому даже хуже у них всё получается. Мужик-то идёт к девочке расслабиться, отдохнуть и чтобы душу с деньгами не сильно выматывали. Так всегда и повсюду бывало и будет. У любых людей. А девчонки, особенно которые бабы - давай мужику мозги при этом заплетать по полной форме, давай грузить ерундой всякой, душу выматывать. Даст на копейку, выманивает на рубль. Даже приличные мадамы сплошь и рядом так поступают: через борщ мужика в постель заманивают, а потом бросают, когда деньги у него кончаются. Зачем мужчине страдать потом?! Поэтому мужики и бегут туда, где им вроде комфортней, без откровенных обязательств, но зато где всё равно так или иначе но влетят в ещё большую сеть, в настоящую паутину, не чета нашей. Тогда чтоб совсем уж с концами, потому что там такие паучихи бывают, что мама не горюй. Элементарная и очень глупая реакция, ты не находишь?! Хотя все хорошо при этом знают, что дешёвый сыр бывает только в мышеловке, а всё равно прут словно на нерест в водопад, на явную погибель. Почему вы все такие тупые?! Ради чего?! Ради вот этой мохнатой скважины, пахнущей мочой?! Ф-фу! Тебя самого хоть не тошнит при этом?!».

Я и вправду никак не находился, что именно можно бы ответить на всю эту дичайшую, но на редкость справедливую и убийственно точную муть собачью. Да как искренне, душевно, располагающе всё это проговаривалось?! Главное, что доверительно так, словно бы по-дружески. Невольно приходилось покоряться не тому, что было сказано, а как оно всё-таки звучало и органично вплеталось в уши. Какие реально роскошнейшие аудиовизуальные петли! Мне бы такую по эффективности технологию! Да я бы по сто Кластеров в месяц изготавливал! Может она и мне чип принудительной адаптации вставила, как себе за ухо?! Щупаю. Нет-нет, всё в порядке. Пока не сверх-человек и ещё живой. Даже в туалет сразу захотелось. Так что функционирую по-прежнему, не беспокойтесь! Впрочем, при чём здесь туалет?! Как он тут завязан?!
Какой всё-таки трэш у меня с нею получается! Такая восхитительная гадость, никак не оторваться!

Окидывая мысленным взором всех-всех их, что были у меня, думаю, кому бы я мог по-настоящему доверить свои вещи, пока, надеюсь скоро, буду плескаться в заслуженной славе? Тем всем хищницам, слабым, беззащитным и до дрожи забавным зверькам, питающимся исключительно деньгами, от которых совершенно невозможно спастись, которые, глазом не успеешь моргнуть, уведут не только плавки, а и всё то, что есть у тебя, к тому же и должен им останешься?! Нет-нет, довериться можно лишь этой честной, даже чрезмерно честной и доброй, пускай отчаянно гулящей дурочке, похожей на сдвинутую по всем фазам инопланетянку. Хотя и с весьма скорбным житейским рассудком, зато и понятия не имеющей о предательстве и подлости.


Аналогичные скобяные петли, столь своеобразные в своей однозначности аудиовизуальные лассо из своей сети Алек-ханиха порою накидывает на меня просто виртуозно.
Как и полагается самой прямой наследнице хана Батыя, основоположника мирового кластерогенеза.
Чем только она подкрепляет такие петли, что делает её саму вне контекста собственных так называемых речей - столь ошеломительно вкрадчивой и неотразимой?!
Чем же она всё-таки берёт и захватывает земную добычу в плен?! Может запахами, какими-нибудь неизвестными науке феромонами?!

Этих запахов нет у неё, словно у принципиально пластмассового пупса. Просто не имеется в наличии. Какие они и в самом деле могут быть у самодвижущейся придорожной куклы Барби, которая в некотором смысле ничем не отличается от простой резиновой, надувной женщины?! Одни только петли, одни арканы, одни полуавтоматические лассо… и в то же время - зато в насколько умелых ручонках?! Высокая технология всегда покрывает любое качество материала!
Так, в соответствии с высшими достижениями НЛП и нанотехнологии, эта обаятельная и преданнейшая пиявка и ткёт свой неразрывный кокон вокруг меня - при помощи лишь одних таких, внешне примитивных, но потому и совершенно неотразимых аудиовизуалок. Похлеще любого гирудина обволакивающих.

Так и не пошевелиться же с некоторых пор! До того излечила пацика, прежде всего от самого себя. В точности, как и я своих лабораторных да подопытных экзи-навтов в подвале!
Ох, чувствую, точно меня сберегут! Да как сберегут! Подчистую! По всем стадиям прогонят, как сквозь строй со шпицрутенами. Загонят в мою же собственную сеть. Не тки другому сеть, сам же в неё и угодишь. Так ведь и вышло! Скоро и у меня появится такой же полуоткрытый американский ротик. И остановившийся взгляд дебила, готового к любой, самой умопомрачительной карьере!
А когда отдадут под трибунал мою изрядно нашкодившую душу, окажется, что ни один суд не примет её к рассмотрению. По чисто процессуальным соображениям.
Скажут, куда его ко всему прочему судить?! Его и так жизнь наказала. Вона как! Каким ужасом, подлинным страхом божиим! Даже рокироваться в другое тело не может, как кое-кто из его же подопечных. Сансара не принимает тех, кто последние степени своей свободы растерял. Кто что имел, под юбку всё спустил.


Братцы-кролики, бройлеры подопытные по-прежнему честно, как истинно боевые товарищи, сражаются с судьбой.
Скоро заканчиваю прогонять их сквозь строй кластерогенеза. Пора настанет отоваривать, пока во цвете лет, чтобы сошли за высший сорт. Уже чудятся их последние стенания: «Нам бы ещё день простоять, да ночь продержаться! Вдруг помощь возьмёт и подоспеет!». Но нет, она всегда опаздывает. Повяжут и вас, козлятки. Скоро мерзкий победитель, хомозавр Плохиш самолично по вашу душу заявится.
Недаром буржуины вокруг чёрной тучей загодя сгустились, ручки потирают, герои нашего времени.
Недаром залётные барышни барыши с нашего предприятия втихомолку и заранее делят.
Пырхаются мои пацики, туда-сюда дёргаются, какие-то резкие движеньица совершают, словно лягушки в молоке сметанку сбивают.

Смешно. Да и поздно, козлятки. Давно поздно. Точно и не упомнить, с каких именно пор все на шампуре. Вы - у меня, я - у вас и ещё кое-у-кого. Никому не вывернуться. Потому что все хорошие люди только для того и существуют, чтобы людям плохим жилось всё лучше и лучше.
Посторонние контрудары, тем не менее, ощущаю. Вроде бы по затухающей амплитуде. Если кто сейчас из-под меня вывернется, то не ровен ему будет час.
Всё-таки прошли и некоторые малопонятные и потому малоприятные возмущения в рабочем контуре седьмой позиции, Position Number seven. Не пойму только, откуда идёт непрерывная утечка информации.

Появились ещё какие-то странные флуктуации. Даже несколько раз один и тот же мой объект под покровом тьмы уходил из-под контроля, буквально срывался с шампура, проходя все кордоны, улетучиваясь сквозь любые преграды, какие бы я их ни выстраивал, какой бы ни предусматривал возможности для полной изоляции вивария с испытуемыми. Правда, не сказать, чтобы это был слишком опасный объект, но всё же с этих пор ухо приходится держать как никогда востро.

Самый последний сбой программ настроек прошёл буквально накануне, так что до конца пока не разобрался, где и как оно случилось. Вроде бы кто-то из ведущих моих пациков схватил себе передоз, да и ушёл в непредусмотренный отрыв, словно бы в самоволку сбегал. Но это не беда. Всё всегда поправимо. Простой корректировкой дозы и движением ручки регулятора, тумблера подачи питающей перцепции. Плохо только то, что досадный сбой захватил моего наиболее перспективного пацика. Но его всё-таки удалось спасти. Сохранить для последующей ре-актуализации. Произошёл спорадический всплеск гипер-активности, процентов где-то на пять проскочил в реализацию потенциал будущего Кластера, случайно внедрившись в этого пацика. Потом всё как будто благополучно иссякло и дай бог рецидивов больше не будет.

Бог не Тимошка, видит немножко и поэтому нам явно благоволит. Верю: с этого момента всё будет происходить лишь под нашим жёстким контролем, без нашего разрешения никто не то что не пукнет, но и не квакнет. Теперь мы знаем наиболее слабое место возможного прорыва и схода нашей высокоспециализированной информации. Тут смотря с какой точки зрения посмотреть на явно случившийся срыв. По большому счёту произошло именно то, что вполне можно считать и весьма обнадёживающим началом. Обнаружив и устранив проблему, мы стали только сильнее и неуязвимее. Значит мы всё же на правильном пути. Подобные фальстарты вполне объяснимы и даже закономерны. У кого нервы выдержат в этом неимоверном напряжении, кто не сорвётся в преждевременном спровоцированном спурте, когда буквально всё поставлено на карту?! Все мы слабы. Человек всегда чрезмерно раним и ненадёжен. Пока не вошёл в состояние кластерской неуязвимости. Вот тогда – да! Над чем и работаем, как никогда не покладая мозгов.

Дело-то не просто близится к завершению, оно практически подступает. Последний срыв, фактически кластерский выкидыш тому лишнее доказательство. Ставки поднимаются до предела. На очереди выяснение частоты и причин непонятных отлучек ещё и последнего объекта, бывшего режиссёра, случайно сорвавшегося в кластерскую разработку. Не исключено, что в самоволку ходили тот первый пацик и этот режиссёр, но по разным причинам, в разное время и на разные сроки. Случаи, непредвиденные обстоятельства буквально расползаются из-под рук. Фактически вырывают инициативу.
Уж денег нет, а всё равно держимся до последнего. На параллельном курсе с тем самым вожделенным миром, в котором нет ни горя, ни печали, где размер не важен даже девичьих грудей.


 
Изображение авторское



Глава 49. Лига добрых людоедов

Борман прав оказался, и я когда-то допустил-таки чрезмерную прозрачность, в чём-то перемудрил, чересчур доверился персоналу. Слишком много врубил линий и допустил недопустимые их перехлёсты. И дело не только в преждевременном спуске одного из исходников, но и в утечке секретной информации на сторону, как в случае со сбежавшим или украденным Лукичём. Где-то я что-то пропустил, увлёкшись сквозной дезориентацией предполагаемых угроз. А настоящая, непритворная прозрачность любого бизнеса всегда и закономерно ведёт к конкретно его непосредственному исчезновению. Обидно было бы собственными стараниями огрести такой казус на свою голову… в самый-то канун достижения реального результата. Когда того и гляди мы его получим. А он всё никак, а вместо него – вот это! Буквально под дых.

Сейчас остановить Программу могло бы наверно только чудо, диверсия или бодренькая такая на полмира катастрофа. Полное вырубание электричества в городе, скажем, на полгода. Но к концу этой, текущей стадии даже полное исчезновение энергии никак не остановит Процесс на все обороты запущенного кластерогенеза, почти ставшего полностью автономным. Любые побеги хотя бы всех сразу подопытных экземпляров, через все установленные кордоны, никакие их пролёты сквозь препятствия отныне нам не помешают. Кластерогенез с определённой точки сам себя питать станет. Потому что Объект, то есть, наконец оформившийся Кластер окажется не только вне корпорации человеческого жития, но и вне любых систем его жизнеобеспечения. Для этого осталось совсем-совсем чуть-чуть. Не думаю, что произошедший фальстарт в состоянии как-то повредить реальный выход на линейку готовности настоящего, подлинного объекта. Первый-то блин всегда комом. А ведь даже его таки съедают.

В этот, решающий день наступит она - последняя, седьмая стадия мозгового, а также практического штурма Абсолютной истины бытия. За время её прохождения человечеством приобретается долгожданная, подлинно кластерская стратегия и стиль поведения. В период завершающей стадии кластерогенеза наряду с основным способом продолжающегося насыщенного переживания и форсажа-актуализации психофизиологического ресурса, нами производятся две заключительные операции заканчиваемого кластерогенеза: реимпритинг и якорение. Одних – туда перемещаем, других кооптируем сюда. Одним впечатываем – это, другим – то. Третьим полновесная дырка от бублика. Это врагам-завистникам. Хотя им и кажется, что всё у нас накрылось медным тазом, но это далеко-далеко не так.


Реимпритинг представляет из себя повторное запечатление. Он связан с бессознательным моделированием каждым нашим кандидатом предлагаемой ему великой роли властителя человеческих судеб. Цель реимпритинга - открыть доступ к колоссальным ресурсам, которые в принципе есть у каждого двуногого существа с неокортексом в черепе. И если он не прокатит у одного или нескольких, то обязательно сработает у других. Они настолько законсервированы, что далеко не у каждого они вскроются, да и не каждому мы их и вскроем, что само собой разумеется. Всё будет происходить постепенно. Надо только набраться терпения и всё получится.

Реимпритинг осуществляет практически идеальный заход в самое сокровенное ресурсное состояние человека, которое позволяет радикально преобразовать изготовляемое нами сверхчеловеческое существо. Проходит реимпритинг в свою очередь тремя этапами: сначала в доступ к резервным состояниям мозга (он недавно произошёл), потом в инвентаризацию, систематизацию, перегруппировку и концентрацию их перед решающим, трансцендентальным броском. Наконец - в усиление, форсаж, уже непосредственно перед самым взлётом. Перед окончательным отрывом от нашей плаценты. Чуть не сказал – планеты. Не намного бы ошибся. Эта стадия – как последние вводные перед стартом носителя на Байконуре: «Пять-четыре-три-два-один. Промежуточная. Главная. Подъём!». Обязательно будет потом и у нас: «Десять минут – полёт нормальный!..». А потом и час будет, и год, и вечность. Это пока наш Кластер будет терзать весь мир как Тузик грелку.

Когда всё-всё это произойдёт, а оно, кажется, почти произошло, благополучно актуализированное и трансцендированное ресурсное состояние самой психики нарождающегося Кластера необходимо надёжно заякорить, в том числе, обеспечить надёжную перезапись достигнутого. То есть, крайне важно во что бы то ни стало обеспечить устойчивое самовоспроизводство этого состояния. В процессе якорения каждому нашему финальному кандидату в Кластеры предлагается наделить себя в его персональном прошлом совершенно необычайным, поистине сверхчеловеческим ресурсом. Когда такой, первый якорь наконец брошен и там за подкоркой надёжно зацепился, новое существо сразу ухватывается внутри себя и за нового самого себя. Тогда немедленно оказывается, что этот человек и всегда-то бывал великим, да просто немножко забыл об этом. «Как бы» великим, невероятно великим, феноменально и потрясающе великим. А также принципиально легендарным. Конечно, пока что всё-таки с приставкой «как бы». Сетап двенадцатого, если считать от нашего, в высшей степени иллюзорного мира. Но так ведь будет и сотый и тысячный и миллионный. Когда окончательно отформатируется принципиально иная сущность на базе старого человека, про которого уже все станут забывать. Мол, был когда-то и такой, о двух ногах, изображал мыслительную деятельность и наличие разума, а сам в это время, рискуя жизнью, трахал кого ни попадя.


Кстати об этом, о спонтанной природе всякого переформатирования личности. Его же только начни! Вездесущая рамка «фрейм», то есть, «как будто», «как бы» - самый волшебный, точнее, самый спидоносный языковый паразит. Одновременно она и кокарда современности. Куда ни ткнись, везде она. Первый симптом вновь надвигающихся глобальных перемен в природе человека. Надёжно создаёт контекст ситуации, хотя и прожитой «как будто», «как бы», но именно который мобилизует действительно серьёзные ресурсы для рывка далеко за прежние горизонты трансценденции. Поэтому со спидоносного языка «новых русских» и прочих смердящих западоидов так и не сходит эта словесная отмычка к обещанной сладкой жизни - «как бы». Сленг наших трупорезов и их союзников людоедов. Кокарда, эмблема невсамделишности этого мира. Абсолютно чёткий симптом, действительно потайная отмычка новой эпохи. Они сначала «как бы» ворочают невероятными, жутко непостижимыми делами, а потом и на самом деле совершают их, когда все связующие звенья оказываются подорванными.



Всё у нас шло в точности по железно выверенной НЛП-схеме кластерогенеза. Потом случился досадный срыв. Соответственно причина его может быть только в некорректном следовании схеме. Поэтому необходимо заново и как никогда более тщательно прозвонить, проверить каждый её пункт, каждое звено.

Бомжи, как и противоположные им человеческие существа с самого верха социальной пирамиды, - есть не кто иной, а «как бы» оформившиеся мелкие Кластерята, мальки его величества коитуса. То есть, как раз те, кто не употребляет «как бы» как надо, в данном контексте. Они просто сами по себе и есть воплощённое абстрактное «как бы», получившее материальную, телесную оболочку. Эти личинки будущего действительно идеальные кандидаты в Кластеры. Не в мастеров спорта, тем более не в кандидатов наук, а именно в Кластеры истории. Феноменально, звеняще чистые линии, в которых действительно отсутствуют почти все прежние якоря. С тотальным доступом к какому угодно, даже самому глубоко природному Ресурсу внутри себя.

С тщательно подобранными нами обоими контингентами испытуемых ничего особо расчищать не стоило. Мы фактически имели полуфабрикаты. Надо было только довести их до окончательной кондиции. Поэтому мы всё и затеяли именно на этих онто-дромах – на самом чётком Верху и в предельном Низу. В расчёте на то, что скопившиеся потенциалы, едва оформившись под нашим воздействием, мгновенно ринутся навстречу друг другу, не замешкаются. Наиболее непримиримые антагонисты и не могут поступить иначе. Поэтому-то всё произойдёт в точности, как заложено в этой базовой схеме.

Бомжатники, как и начальственные номенклатурные клоповники и прочие высокопоставленные сифилятники с голубятнями – по сути просто идеальные разгонные ступени для вброса обеих затравок в основной циклотрон Процесса кластерогенеза – двумя потоками, с загнивающего Верха и с хорошо перегнившего Низа, с обоих векторов, с обоих полюсов жизни. При соответствующей изоляции и герметизации всех исходников, предпринятых для исключения посторонних возмущающих завихрений, инверсий и флюктуаций этот процесс, несмотря на первоначальные фальстарты, обязательно пройдёт в штатном режиме. Не может не пройти. Я железно убеждён в этом.

Каждая ступень сама по себе даёт беспредельно чистую, до упора вырожденную линию. Мы получаем идеальные исходники для идеального скрещивания, словно из учебника генетики эталонно полярные парочки - дичок уссурийский и бере рояль, кукурузные «Светоч» и «Слава», дельфин и русалка, закольцованные бомжатник и Дом Советов в одном флаконе. Оба наших онто-дрома с обоих полюсов жизни, дрожа от неистового нетерпения, уже стоят друг напротив друга, засучив рукава. Причём, комса, начальники – являют собой линию наиболее чистую, фактически предельно выродившуюся, самую ублюдочную, упёртую даже за пределы элементарной человечности. Это просто ничтожные атрибуты функции выгоды и наслаждения любой ценой.
Бомжи, понятное дело, куда более человечны. Я бы сказал, несоизмеримо. У них по меньшей мере осталась душа. Однако если произвести обмен экзистенций между ними, столь чистыми, неотягощёнными старочеловеческими линиями с обоих полюсов бытия - то абсолютно неизбежен гетерозис, в данном случае нейропсихический, но именно он. Обязательно проявится совершенно невероятная, сверхчеловеческая гибридная сила. То есть, именно то, чего мы и добиваемся в нашем нейро-лингвистическом психо-циклотроне. Только гетерозис такой, небывалой мощности и напряжения в состоянии продвигать рождение нашего Кластера. Он управляет и сопутствующими процессами переформатирования личности. В сущности на нём одном основывается любая селекция. Поэтому он фундаментальнее всемирного закона тяготения Роберта Гука (Ньютона).


Последовательное выявление разнообразных ресурсных состояний субъекта - также есть выявление якорей будущего Кластера. Потом якоря выпускаются одновременно, чтобы объединить их для складывания и взаимоусиления векторов необходимого якорения новой личности и заодно будущего ускорения её развития, дальнейшего стремительного вызревания. Это называется Коллапс Якорей. Важнейшее условие окончательного нарождения Сверхчеловека. Их, эти якоря, поочерёдно актуализируют, находят общие точки и вливают друг в друга. В основном на базе как можно более положительно окрашенной эмоции или чувства. На поверку, скрупулёзнейшая из работ.
Когда произойдёт окончательное сцепление якорей - тогда только возникнет в новой личности потрясающая убеждённость и уверенность в себе - главный отличительный признак действительно великого деятеля, Сверхчеловека, Кластера. Человеческий ресурс только с этого момента становится сверхчеловеческим. Он необыкновенно актуализируется, расставляет все свои вектора, приоритеты и новые, невероятные возможности, то есть, окончательно доформатируется.

Так и вижу перед собой эту картинку, почти что воочию. Вот он, настоящий Кластер. В чистом виде с моего конвейера. Найти десять отличий от того, что только что сорвалось у нас, полагаю, не так уж и сложно теперь будет. Вот он, моё Изделие, мой Объект, наконец запускаемый в эксплуатацию. Сходящий со стапелей. Варяг, приходящий княжить остающимися людьми, порядок им наводить. Как за это не выпить?!


На торжественном корпоративном обеде в честь практически готового пуска основного Объекта в эксплуатацию, с шампанским и небывало вкусным шашлыком, я после третьего бокала чая выдал один из самых блестящих спичей, посвящённых образу и предназначению нашего любимого детища. Первое, что я сделал сразу после той речи - сам же себя и похвалил. А кому это сделать, как не автору, как не мне самому?! Если хочешь, чтобы всё до конца было хорошо – делай сам!

Не одним же только красивым девчонкам уметь столь мастерски подобные вещи проделывать! Аудио-визуальными петельками карманы и мозги клиентам выправлять!
Именно так сам на себя смотрел, сам себя хвалил, в точности как и советовал товарищ Будда. В наше время можно и не такое проделывать!
Только теперь всё пройдено и ничего не страшно. С этого момента какие угодно термиты и прочие лазутчики могут брать, снимать с меня любую информацию. Она и так почти отовсюду распахнута, практически в открытом доступе. Теперь с нею можно что угодно делать, уже не опасно. Налетайте, хищники и гиены, для вас мне уже ничего не жалко. Может, и поблагодарите когда-нибудь или помянете, если что.

Первое, что я заявил со всей ответственностью, состояло в следующем. Несмотря на появившиеся в последнее время некоторые сложности и спорадические побеги некоторых сравнительно малозначительных подопытных экземпляров из-под стражи, в том числе и малолетних, следует со всей уверенностью сказать: наш итоговый продукт, наш Объект не просто на выходе. Практически видно, каков он будет на самом деле, притом не «как бы», но «на самом деле». Действительно ощущается, что товарчик получается вне всякой конкуренции. В старое время ему бы на заднем месте пятиугольник высшего качества нарисовали. Созданная мною нейросеть отныне только таких будет ковать и даже лучше. На радость и боль успешно загнивающему, уходящему человечеству.

Всякий товар есть «бог-в-себе», а уж наш-то получается… новый «бог-для-всех». Молодцы, хорошо вылизали. Посмотрите, даже швов нет. Словно в хитоне у Христа или в корпусе цельнотянутой ракеты. Именно это и есть признак подлинного совершенства. Хотя пупок пока в наличии, но лишь как досадный след родительского мира, как рудимент или даже атавизм. Должен оставаться, во всяком случае, некоторое время, для видовой идентификации, чтобы никого не насторожить раньше срока, мол, не наш товарищ, не отсюда, неместный.

Конечно, даже и такой наш франкенштейн всё же весьма далёк от идеала. Оставалось много незначительных непрерывно выползающих изъянов, которые постоянно требовалось зачищать. Опять же мироточила остаточная информационная связь с нами, его создателями. От неё, к сожалению, в данный момент пока не избавиться, как и от следов взрастившей его пуповины. Мы, отныне чётко завязанные на свой конечный товар, как всякие жёсткие промоутеры, должны предельно чётко осознавать простую, но фундаментальную истину, главный тренд современности, - с поражением всякого товара гибнет и его промоутер, то есть, может быть и мы. Всё теперь вокруг нас и в нас самих вяжется на наше детище. Всё закономерно сходится или кем-то сводится лишь к нему и на него. Чем ближе мы становились и становимся к его окончательному нарождению, тем больше навязывается сложностей и даже откровенных неприятностей по нашу душу.

Игра приобретает откровенно нешуточный характер. Поймите же это, наконец. Мы в предельно полном симбиозе с нашим НЛП-клоном, готовым полуфабрикатом Кластера, которого в самом-самом полном, законченном объёме, несмотря на прохождение последней стадии, пока что нет. Но глазки звёздный детёныш индиго уже раскрывает уверенно. Пока он только младенец, кластерский, но младенец. К людям принципиально брезгливый. Невероятно чистоплотный, как девочка из аристократической семьи. Нам не жить друг без друга. Теперь либо под венец с таким нашим товаром, либо к бескорыстному дяде прокурору, либо на плаху. Краше даже трудно выбрать вариант. Притом, всем, а не одному мне, учтите.
Мы теперь все подельники. Я имею в виду - в его глазах прежде всего. Потому что, повторюсь, это он теперь наш высший судия и наша расплата. Быть может даже наш франкенштейн неумолимый. Никто теперь от него не отвертится! Всех достанет. И отблагодарит. Лично.

Смотрю, мой народ слегка напрудил в штаны. Это не по-мастерски, сто пудов. Немножко неинтеллигентно, грубовато. Но надо. Штаны для того и существуют, чтобы в час «Х» их намочить.
Как учил меня Мартинович, без грубых приёмов в этой жизни никуда. Скоро от них свеженьким навозом запахнет, как им и положено по статусу.
Замечательно. Так-та-ак, можно продолжать дальше. Теперь поставим боевую задачу на эпилог. Пусть сами нащупывают в нём позитив.
А наш франкенштейн тем временем найдёт другие тела и помаленьку освоится на всей этой планете. Как там её, то бишь?! Запамятовал слегка. А-а… Зьем-ля-а-а!..


Излагаю далее примерно так. В целом раскрутку кластерского эмбриогенеза мы всё равно провели достаточно грамотно. Теперь бы так же раскрутить прото-Кластера и при основном запуске в эксплуатацию, при отправке в самостоятельный полёт, на отдельный фронт. Здесь форс-мажор нашим усилиям тем более необходим.
Правильно поставленный и вовремя применённый форсаж всегда оправдывает любые надежды.

Главный секрет Promotion в чём?! Не в раскрутке и продвижении чего-либо, потому что до состояния звезды и вправду можно раскрутить что угодно и кого угодно. Но потом-то что станет, когда эта звезда, раскрутившись, окажется малоудойной, а?! Назад-то её теперь не закрутишь!
Всё дело в качестве раскрутки, чтобы потом раскрученное прежде всего доилось хорошо.
Таким образом, главное в Promotion не что крутилось, а как именно раскручивалось. Тут не все методы хороши. Главное никогда нельзя упускать из виду – непосредственно само по себе кручение, верчение, продвижение и прочая технология всего этого. А уж что там раскручивается на самом деле не столь уж и важно.

Вот этого, главного, мы всё-таки добились. Чёткого и стабильного градиента раскручивания. То есть, угловой величины его нарастающего прироста возможностей.
Каждый подопытный смертник в нашем экспериментальном питомнике, пусть не всегда, но действительно чувствовал себя избранным, предназначенным или спасённым от чего-то, то есть, как бы немного Мессией. Каждый в чём-то обязательно покупался на это, за самые уши проглотил эту наживку и поэтому старался как мог, порой из штанов выпрыгивал. Что и требовалось.

Кстати, нечто аналогичное в мире давно проведено и не нами. Оно у всех на слуху. Самое эффективное НЛП-программирование, которое мы могли бы в этом отношении взять за полный образец – в исламе. События в Америке 11 сентября первого года нового века и нового тысячелетия определённее всего это доказали. Кто-то в некотором смысле нас опередил. Нашёл удавку на всё человечество, и не простую, а нано-удавку, самую эффективную и самую надёжную, самую высокоточную.
Теперь под прикрытием борьбы с терроризмом можно с людьми делать всё, что угодно. Теперь им, как и фашизмом, погоняют всех подряд.

Жаль, что долго первопроходцем ни в одном деле оставаться невозможно. Тебя постоянно кто-то обходит. Приходится сломя голову бежать, чтобы хоть как-то удерживать позицию. Лишь единицы поспевают за временем и их арсенал средств для этого постоянно крайне ограничен, хотя и меняется. В нём всего лишь одно надёжное средство - именно бежать со всех ног вперёд. Другого не дано.
Однако что же тогда предпринимать, чтобы даже в изматывающем беге не просто удерживаться в прежнем положении, но хоть как-то продвигаться вперёд по абсолютной величине?! Да и кто это сможет?! Генерация новых человеческих существ?! Другого нам не даётся ни при каком раскладе.


Правильно, господа! Именно тот и сможет всего добиться, кто победит человека прежнего, старого, неэффективного, даже в изнуряющем своём беге хронически отстающего от требований эпохи перемен, самой постоянной из всех эпох. Лишь под скипетром победителя старой человеческой природы неизбежно пройдёт начинающееся тысячелетие и все тысячелетия впереди. Им может стать только Сверхчеловек, именно Кластер! И вы с этой минуты имеете самое непосредственное отношение к его появлению на свет. Гордитесь, бандерлоги! Теперь все ваши надежды на будущее будут связаны только с ним. Без него - вы никто! Хотите этого вы или нет. Теперь без разницы.

Я даже позволил себе высказать на этот счёт кое-что и из самых общих соображений. По привычке тщательно обдумывая, не сказануть бы, и в самом деле, чего лишнего. Но затем тут же сам себя и успокоил. Прежде всего потому, что на таких вещах особенно и не проговоришься. Всё - в открытых публикациях. Давно всем глаза намозолило. Лучший способ маскировки.
Никто эти публикации досконально не вычитывает, не анализирует. Если бы хоть кто-то этим занялся, действительно серьёзно, со всей ответственностью, то сразу бы заметил, что удав кластерского будущего не только вплотную подобрался к каждому из нас, но и обвил его крепкими, практически неразрывными объятиями. Выскользнул же этот удав из самого непосредственного нашего прошлого. Его хвост ещё далеко там, в позавчерашнем дне. А у нас тут от него икра горлом пошла.

Меня совершенно напрасно упрекают в склонности к нацизму, к этим древним, но таким славным бабкам-ёжкам, гитлеристике с ленинистикой, самым лучшим и самым добрым современной лиги людоедов. Но таков любой технотронщик и любая современная, по сути людоедская технология, пожирающая остатки прежнего человечества. Таков новорождённый хайтек получения чего-либо действительно стоящего! Она принципиально над-человечна. Я вполне разделяю мысль великого друга всех Кластеров партайгеноссе Гитлера и самого крутого германского философа прошлого столетия Мартина Хайдеггера о том, что нацизм есть самый естественный продукт соединения планетарной, глобальной техники и современного человека. Так чего же старым людоедам погонять нас, новых, более добрых и животворящих?! Вместо того, чтобы из глубины лет воспевать нам осанну. Ушедшие к геенну morituri te salutant!

Кому как не нам, владеющим наиболее современной, самой глобальной техникой и технологией планеты и жаждущим коренной переделки по-прежнему живущего человека, - быть новыми нацистами?! Нано-нацистами! То есть людьми не только умеющими, но и могущими сказать «нет» всему старому, дотехнотронному, до-информационному, до-компьютерному человечеству. Именно умение говорить «нет» есть самое верное, хотя и негативное определение свободы. Впрочем, потому и верное.

У Ксюхи сплошь позитивное определение, но с абсолютно тем же вектором. Что само по себе  тоже воспринимается неплохо. Если бы не бэкграунд за ней. С таким прицепом ещё надо было умудриться родиться, а потом бог весть чем заняться. Но бабы есть бабы, даже у людоедов.


 
Изображение авторское


Глава 50. Ёк-макарёк и его товарищи

Штатная и внештатная агентура кластерской мастерской тем временем доносит всё то же, привычное, вполне успокаивающее: мой бесценный Лукич якобы мне не изменял, но сам на навоз изошёл, непосредственно и вовсю бомжует, будто бы метит к нам обратно, теперь окончательно в подопытные. Хочет побыть по другую сторону от своего микшера. Испытать на себе, как на самом деле становиться гением всех времён и народов. А не просто бутафорской сталинской трубочкой помахивать, кося под правящую нелюдь. Или чего-то другого ищет себе на одно место, то самое.
Может и впрямь подогнать его теперь к нам в испытательный вольер, к остальным экземплярам ведущегося эксперимента? Пусть бомжам напрямую мозги полощет, обучает, как правильно «Ёк-макарёк» выговаривать при встрече, прощании или когда уже совсем хана наступает.
Может, исхитрился он как-то, вывернулся и теперь размышляет – если прощу, то какую бы новую борозду мне попортить. Под-ёк-макарёкнуть!
Типы, что с ним были, а они всё-таки были, просто обобрали моего высокочастотного гения до самой нитки и потом благополучно разбежались.

Поэтому Лукич теперь якобы живёт на свалке, у всем известного в городе короля камышовой мусорки Сандро. Интересно, за что тамошний владыка, «теневой мэр» приютил нашего дедку-ёжку?! Не за микшер же?! Тот хоть и триста штук зелёными стоит, но там-то, в камышах и без того зелёных, он зачем?! На всю страну он только мне и нужен был! А на сколько дедка-ёжка информации про меня сдал?! Наверняка регулярно бегал к моим пацикам в подвал похмеляться озверином. И там у них наверняка под какой-то кличкой числится. Интересно, какой. Они же там внешне все старики. Вряд ли крутому хозяину камышей Сандро мог пригодиться такой дряхлый эксклюзив, даже если бы ему его и принесли на блюдечке. Но куда-то Лукич всё-таки слил же свой единственный актив, своего «ёк-макарька» в голове, которым безусловно обладал?! Как можно было умудриться столько пропить?! Какую силищу богатырскую иметь?! Для этого остаётся только одно - действительно являться гением! Отцом каких-нибудь совсем уж сильно-пьющих народов!

Вдруг ушлый старичок и вправду заступил на кластерогенез параллельный с моим, основным?! Любому моему работнику ничего не стоит так сделать в суматохе бесконечных тестовых испытаний. Проверить будет крайне трудно. Вопрос вопросов: кто из моих кошкодавов одновременно пациком подрабатывает?! Кто из бомжей наутро бежит у меня зарплату получать?! Не исключаю мохнатого автора легендарной присказки про дельтаплан, с одноимённым позывным в наших реестрах. А чего стоит перспективный лысый идиот, непрерывно балдеющий от некоей «Мамы Клавы» (под таким позывным он у нас и проходит). Обязательно кто-то, что-то, куда-то не то носит, не то и не тому докладывает. Попробуй за всем этим уследить?!
Кто из них крыса – любого можно ставить на подозрение. Хоть самого Бормана. Кроме меня, разумеется, хотя и в этом начинаю сомневаться.

Лукич, основной подозреваемый, мог и просто сам собой инфицироваться всей нашей спецификой, схватить не ту инфлюэнцию от шастающей повсюду тени Кластера. Тем более, что всё время, внутренне он тяготел к «величию собственной исторической миссии». Трубка с «Герцеговиной Флор» в зубах тому доказательство. По ходу Лукич, сам, будучи высокопрофессиональным пьяницей, наверняка стал вместе с бомжиками прихлёбывать нейропреобразователь, содержащим код допуска в ткущуюся родильную нейросеть для сверхчеловека. Тот самый денатурат «Синеглазка», уже легендарный у нас в лаборатории и виварии. Потом укромно отливать его себе в походный чуфырик, вроде на опохмел души. То есть, как бы добавлять дозу сверх меры, форсировать процесс собственного переформатирования в направлении именно «Герцеговины Флор», любимого нейролептика отца всех времён и народов. Ведь каждый по жизни должен успеть переформатироваться к началу исполнения своей миссии на планете, пока его окончательно не затянул в сторону уже сложившийся вокруг водоворот роковых побочек. Скорее нырнуть в него. И вынырнуть совсем в другом месте. Это когда ещё земная судьба-злодейка сможет его снова запеленговать и накрыть, не дать исполнить призвание?! А он тем временем успеет ещё полжизни намотать на спидометр и вынестись на финишную прямую. Аккурат под носом уходящей прочь фортуны.
Так к чему я это всё?!
Да-да, к тому, что наверняка наш самый крутой и старейший сисадмин фактически принялся приворовывать озверинчик у подопечных бомжей, чтобы поперёд лучшего из них заскочить в сверхчеловеки. Кто его приметил бы за таким делом, он же ничем от них к тому времени не отличался?! От него всегда несло как от обычного бомжа, что и неудивительно, старик-то одинокий. В таком статусе любой завоняется и без всяких экспериментальных условий и санкций. С ума сойти, до чего элегантно это всё выглядит и даже звучит!

Потом бывший наш управляющий сисадмин со своими новыми подручными наверняка сам же и подсел на симптомокомплекс вычищения ОВН (основного внутреннего направления личности). Всё, что выскабливает затаённый стержень человека, что гранит, обсекает его организм изнутри и снаружи, всегда сопровождается изнурительными спайками острых разряжающих удовольствий. Освобождение от прежней программы, её сброс, как правило, сопрягается с эмоцией пикового облегчения, что по сути и является каким угодно оргазмом. Его-то словить можно на чём угодно, лишь бы тянуло вниз. Например, от ковыряния в носу или расчёсывания болячек. Именно поэтому любая деградация крайне привлекательный, затягивающий процесс. На него чаще всегда подсаживаются именно как на героин. Развернуться и в гору подняться далеко не у каждого хватит сил, воли, духа, здоровья. А вот скатиться назад в чавкающий смрад – удовольствие высшего разряда, потому что только там прядет ушами инобытие, подлинный твой хозяин. Подстегивает замешкавшихся разрядами острейших удовольствий.

На вершине собственного духа, на Олимпе - всегда холод обжигающе личной экзистенции. А внизу ещё больший мрак и уже непосильные для преодоления, зияющие бездны всё того же, непрерывно и вот так самоуничтожающегося бытия. Чем дальше и выше, тем непременно тяжелее и страшнее. Вплоть до состояния полной невыносимости избранного пути. Зато вниз катиться лучшее из удовольствий. Поэтому аддикции практически никогда не лечатся. Падающего человека чрезвычайно трудно удержать потому, что он сам этого не хочет, ибо познал он высшее удовольствие высвобождения от оков нагромождённой вокруг себя, наросшей собственной жизни. И принял именно это как своё высшее жизненное счастье, как главную удачу своей судьбы – долгожданное избавление от неё, а заодно от самого себя.



Так всё же по какому пути пошло развитие событий, связанных с исчезновением Лукича, моего бывшего управляющего сисадмина?! Задачка, так задачка!
Прикол отчаянный получится, если мой долгожданный Кластер взрастёт и вылупится на свет божий вовсе не там, где я его сеял и медленно дозаривал, а у меня под боком, фактически за спиной. Не исключено, что однажды утречком мой как бы слабенький дедушка уцепит железной хваткой меня за шиворот и из моего же кресла к чёрту выкинет. Мол, которые тут временные?! Слазь! Кончилось ваше время! И сам начнёт рулить созданием себе подобных. При этом молвит своё фирменное: «Ёк-макарёк! Рано вы нас, стариков, списываете, ох, рано! Мы и не так вас уделаем!».

Не хочется, ох, как не хочется мне окончательно переводить стрелки всё крепнущих ужасных подозрений на Лукича, а всё же приходится. Потому что как-то странно он всё-таки забомжевал. Так не бывает. От хорошего дурного не ищут. Даже алкаши, даже совсем улётные бомжики такого себе не делают. Верный признак того, что ему чего-то такого нереально реального наобещали, может настоящего табака насыпать под хвост, если он побежал туда, неведомо куда, и вряд ли всё же в камыши, просто ног под собой не чуя, ради харакири похерив всё. А уж меня-то и в самом деле наверняка с потрохерями сдал. Действительно, ни за понюх табаку. Он-то всю мою айтишную кухню - или почти всю - изнутри знает, кое-в-чём и получше Петрухи.

То-то, смотрю, именно с исчезновением Лукича всё наперекосяк у меня и начало идти, как бы я ни хорохорился (можно сказать и хорохерился). Словно бы оказалась пройденной точка невозврата. Наш старичок стоял со мною рядом у самых истоков нашего Изделия. Теперь, без него, всё валится, всё только к худшему в худшем из миров становится. Как бы это не обломало мне решающую, последнюю стадию! Доводку Изделия до полной готовности. Лишь бы не обделаться в наиболее критический момент! До чего же обидно может быть! Получится - что сглазил! Потому что заранее торжествовал победу! Столкнул зыбкое равновесие с лестницы. Оно и переломало себе все кости. Заодно и мне с моим творением.

Цена Лукичу, старому коню, действительно обделавшему свою, точнее, мою борозду, наконец-то обозначилась довольно определённая и чересчур безрадостная. Но только тогда она обозначилась, когда пришлось её заплатить. Так я и узнал её, цену ту. А то всё «бесценный», да «бесценный»! Синичку хоть в пшеничку! Чёрта с два переделается! «Станешь седым как дым, но не изменишься!». Такую стальную волю к удовольствиям не разогнуть никому и никогда! Нет, на что-то бы действительно стоящее направить!
Долгонько же я носился с ним, старым хрычом! Если бы знал заранее, то и не прикупал никогда такого кадра. Всё тот же Борман насоветовал, даже повелел. Хуже нет бесценных зубров с отягощённым прошлым. Лучше салаг набирать, да спокойно выкачивать из них соки. Тогда хоть только пелёнки за ними стирать, а тут - собственных штанов можно лишиться, а то и чего посерьёзнее.


Бывшие товарищи моего «ёк-макарька», салажата Икоркин с Пиончиковым, совсем смикшировались, слились с фоном. Впаялись в дело по самые электроды, вроде по уши вработались. Наверно поэтому я их не вижу и не слышу. Знаю только, что сбоев в работе пока никаких не допускают. Ладно. Придётся обстоятельнее присмотреть и за ними, сразу, как освобожусь. Подозреваю, там тоже разгребать не разгрести, не исключено, что и там обделаюсь. Тут ни в чём зарекаться не стоит, обязательно пролетишь.

Курочкин, петушок-золотой-гребешок, тот по-прежнему совершенно открыт и незамутнён, аки агнец божий. Лишь он меня пока что никак не разочаровывал, тьфу, тьфу! Как бы не сглазить! Всё грозится написать мемуары или роман под названием «Битва железных клонов». Или «Чудо предательства». Флаг тебе, родной, в одно место. Лишь бы сам не начудил чего-то в том же роде. И на том тебе спасибо будет. Ты мне ещё подробный отчёт не дал про события в ту роковую ночь, когда оба моих прото-Кластера внезапно сошли со стапелей, дико обломались и до того колоссальный шухер навели в городе, что еле удалось замять. С помощью Бормана, разумеется. Иначе бы всех нас уже в железа заковали, да по этапу отправили.


Про леди Ксю, то есть, про хитро затаившуюся, чего-то выжидающую Ксюшку-Оксанку агентура так ничего и не доносит. Молчит, как рыба об лёд. Не исключаю, опять на пару с подельницей Маняшей кому-то похудеть без гербалайфа помогает. Эх, Ксюш-Ксюш-Ксюша, юбочка из плюша, Алек-ханнушка, несказанная батыйка, моя хранительница несусветная, матёрая лолитка, счастье с волосами цвета льна, человекожорная нимфетка на дистанционном управлении, кузька и кто ты там ещё на самом деле?! Где твой скобяной чип, антенна базового типа «hands free» или такой же объективчик потайной веб-камеры?! Дай, что ли, поковыряться в столь заманчивом агрегатике, может, что найду, чего нигде не видел или даже не читал?! Вряд ли! Потому что даже у самой красивой девушки Франции то же, что и у всех. А вот психическое нутро у леди Ксю – это да-а-а!..

Откуда твои роскошные аудиовизуальные арканы выбрасываются на живых людей, словно стрекательные гарпуны от гидры подколодной?! Покажи опять своё укромное, заминированное местечко, то самое, за ушком?! Я теперь такой, что вновь подставил бы шею обладательнице такого ушка, до того соскучился по своему паразиту, что даже очередной раз и нырнул бы между делом. В поисках амфоры с гирудином. Ласточкой, солдатиком, с тройным переворотом, с каким угодно прогибом под изменчивый мир, откатом от него да перекатом через. Да хоть плашмя. Да с какой хочешь вышки. Пусть дециметровой, согласен и на стометровую. Мне теперь хоть иллюзия, хоть аллюзия, не всё ли равно?! Отныне всё можно. Мне теперь победителей не судят.
Ты полностью поверила в это?! Празднуешь победу, убедила себя, будто именно такой я и стал?! Ошибаешься. На самом деле как никогда имеешь дело не с тем - кого, а с тем - кто сам. Думаю вскоре это станет понятно и тебе.

Ты где, ау-у?! Почему не идёшь на мой зов?! Выжидаешь более благоприятный момент?! Успокойся! Не будет той точки невозврата! Поэтому уже сейчас беги, Лола-хан, беги, инопланетянка, приблудное счастье с волосами цвета льна! Не то впоймаю и налысо побрею. Так и транслируй своему Поводырю, главному юзеру Ахмеду, сколько раз такому как я на самом деле  это самое требуется. Авось  до него и дойдёт кое-что из жизненной мотивации настоящих земных гениев. Нам сколько ни сделай «раз», всё мало будет. Поэтому мы и не турки.


Принялся детально припоминать, как Алек-хан, неотразимая крошка ханум, пра-правнучка Батыя, радио-Ксанка моя, которая в основном у нас на трассах ледью работала, в частности, меня конкретно обрабатывала. До сих пор вздрагиваю, вспоминая, как именно проделывала она со мною свой замечательный «ап», мастерски срывала мне башню, подбирала и проворачивала во мне все свои эксклюзивные Ключи Доступа, залезала туда, куда и сам я боялся даже мельком глянуть. Как сепетила-сепетила своим раздвоенным язычком вкрадчивой гадюки мамбы, да как-то почти узнаваемо потирала ручки всё время, встряхивая льняными волосёнками. Отныне неотъемлемая часть меня самого внутреннего. Вот что самое пугающее во всей сложившейся ситуации.

Потом дошло, кого она мне так напоминала - одного из прежде действовавших политиков, псевдокластеров, точнее тех кластероидов, которые некоторое время стояли за спиной ныне состоявшихся остролицых властителей страны, кого тогда называли серым кардиналом отечественной истории, чёрной душой Кремля и всей кремляди. Вылитая копия тот олигарх. Практически – клон. Так может и правда?!
Хоть этого и не должно быть, но так ли всё-таки невозможно?! Он же и так одних девок плодит, у него либо сбой хромосомный или чёрт знает что другое. Я же не знаю, откуда на самом деле ко мне такие деньги приходят на мой эксперимент века и тысячелетия!

Так сам себе я и испортил лучший день в своей жизни. Вывариваясь в собственном соку. В душу накануне самого пика победы немедленно вкралась неясная, но всё более крепнущая тревога. Неспроста всё это. Ох, опять неспроста, шорт подерьи!.. Или как там по-русски?! А-а, вспомнил. Ёк-макарёк! Не знаешь, как позаковыристее помянуть фурию девку, напрочь выевшую тебе мозги (можно и с буквой «б») или её соседа по преисподней лестничной площадке – чёрта ивановича. Лишь к простым их жертвам приходят идеи сдаться, когда победа совсем близка. Но только не ко мне. Странная закономерность, но она всегда и во всём, намертво вживлённая. Идея самопредательства. Само-иудства, так свойственная простым отечественным талантам. Разумеется, я не простой, поэтому не сдамся никогда. Победа всегда достаётся не сильным, даже не особо талантливым, а исключительно настырным. Так что пойду до победного. А уж что это будет, конец или начало – живы будем посмотреть.







 
Изображение авторское



Глава 51. Копи царя Дельтаплана


Чем обогатило меня новое свидание с Владимиром Мартиновичем? Не так, чтобы уж очень чем, но всё же нагрёб себе маленько сокровищ. Не сказать, правда, чтобы очень уж интеллектуальных. Но, как говорил наш Лукич, с горчичкой сойдёт.
Конкурент Бормана, о котором мой куратор последнее время предупреждал, пока никак не проявился, не сменил его на посту. Да куда он в принципе денется?! Как только вылупится наш Кластер - так мигом заявится на всё готовенькое, предъявит какие-нибудь права на него. Сам Мартинович на встрече со мной был опять мелочно критичен и весьма по-старчески брюзглив. Наверно печень барахлила. Как всегда в паре с поджелудкой. Даже кураторам не чужды органы внутренних дел. Однако сколько желчи у него на меня накопилось! Никак не изольёт!

- Поистине бессмертная, навязшая на зубах отечественная тема - горе от ума. Всё то же и повсюду – буквально до тошноты. Многия знания - многия печали. Это всегда и про вас, Городецкий, может более, чем про кого-либо другого. У вас, Савва, поистине классическая ситуация именно такого горя от ума. Не устану никогда вам повторять. Это главная особенность нашей национальной особенности. Ещё у русских умников в девятнадцатом веке была такая пословица: «От ума и голодным останешься и без штанов нагуляешься». Имейте в виду, это и вас ждёт. Умничанье вас совсем угробит. Только усугубляет хаос, с которым вы призваны бороться и с которым как будто ещё боретесь! Может, уже для блезиру?!

Пришлось ответить Мартиновичу с самым полным на то достоинством, вежливо, но и честно одновременно. Каждый, кто такое проделывает, отбиваясь от начальства, знает, что это практически невозможно. Но я сделал это! Вежливо и в то же время честно! Даже пятому бокалу шампанского ни за что не удалось их от меня отнять - ни достоинства, ни вежливости с честностью. Без ложной скромности - профи есть профи! Тьфу-тьфу, как бы опять не сглазить!

- Да, я говорлив, к сожалению, это правда. Бывает, что и заносит. Но в этом я весь. Причём, наверняка в своего папу. Есть где-то тут такой умник недобитый. Таких как я у него точно целая куча. Да ещё чуть-чуть сверху. Потому без наследников он никогда не останется. Почему я так о своём замечательном родителе, которого, кстати, и в глаза не видывал?! Точнее, может быть когда-то и видывал, но теперь не хочу! Как вы думаете, почему?! Только Эдипа сюда не плетите. Всё остальное подойдёт. Под рюмочку всё проглочу.
Борман даже поперхнулся, кося лиловым глазом.

- Идите, проспитесь. На такую голову, с такими тараканами - да пить. Вас и трезвого-то выпустить к людям боязно, того и гляди в вытрезвителе окажетесь! Или того хуже, с девкой какой-нибудь подзаборной! Да шучу-шучу! Только с такой вы ещё не были, ха-ха!.. Ладно, идите-идите! Но осторожнее там, со знакомствами всякими. Поразборчивее. Вы мне пока что нужны вот таким, временно живым и пока что умненьким. Не выпотрошенным.
Как-то вновь неуютно стало после такого разговора и такого напутствия. Будто получил очередной руководящий втык от своего императора. Волшебный пендель. И три наряда вне очереди на кухне собственного вивария. «Синеглазку» варить.

Поглядел-поглядел я на своего куратора, протёр глаза. Что-то он не очень стал мне нравиться. Не то чтобы обрыднул или надоел вконец и глаза бы мои его не видели. А как бы понемногу и сам по себе он вдруг стал испаряться из поля моего зрения. Можно сказать, дематериализоваться. Это же до какой степени надо было осточертеть друг другу, чтобы в итоге вот так самопроизвольно выпасть из давно завязшего, а теперь прямо-таки забуксовавшего контакта. Не исключено, что Борман и в самом деле попробовал испариться, размыться в очертаниях, как дым, как утренний туман. Как тот же старик Хоттабыч по творческому псевдониму, а на самом деле отчеству Лукич. Может быть, в действительности ещё и этот старец мне был кем-то подослан, причём далеко не теми, о ком я раньше предполагал и на кого привык верноподданнически надеяться. Что было бы совсем кошмаром, после которого конечно полный абзац наступил. Повсюду и для меня самого в особенности. Ксюху-то в подобном облике я бы, может быть, как-нибудь вытерпел и пережил, но вот Бормана в облике колыхающегося и менторски поучающего исчадия ада… увольте.
Однако потом Борман вроде как вновь материализовался в прежнем своём виде и даже по обыкновению покровительственно потрепал меня по плечу.
- Иди, сынок, отдыхай! Возвращайся к жизни. Глаза, смотрю, крест-накрест сошлись. Утомил я тебя что-то сверх меры. Увлёкся. Больше не буду. Ступай!
Если бы он прямо сейчас взвился вверх и улетел словно птеродактиль какой-нибудь, я бы нисколько не удивился, честное слово. Наверно это-то и поджидало меня впереди. А что?! Теперь я ничему не удивлюсь.


Ночью после долгого перерыва во всё более странных своих сновидениях я сам по себе всё равно взял, да и опять полетел. Как и не было никакого перерыва. Только сам, а не как инструктор. Легко и непринуждённо, аки царь дельтаплан в поисках своего затерянного мира. Над землёй - сеть проводов, гудящих от напряжения. А я, как всегда, лечу высоко-высоко, вижу их и в то же время вроде и не замечаю. Какой-то мужик снизу предупредительно машет мне рукой, даже кричит, остерегая. Аналогично сберечь меня желает для каких-то своих дел, а также делишек. Но я всё равно тяну штурвал на себя, взмываю всё выше и выше, барьер, опять барьер, сноп искр, скрежетание, судороги. Но всё-таки лечу, как никто и никогда. Потом даже горизонт подобострастно мне изогнулся с полотенцем облаков через руку. Чего изволите, Кластер?! Хотите, эту планетку для вас в бараний рог согну?! Солью посыплю с копчика?! Так, на всякий случай. А вот не хотите ли познакомиться с братцами своими, птеродактилями?! В гости к ним слетаете, на побывку. Или в командировку. А вон вдали, за горизонтом ваше сияющее будущее прорезается.

Во сне за позитивом всегда следует мрачная тень, которая обязана вывернуть наизнанку, испохабить и затушить любой лучик надежды на иную жизнь. И тогда заново начинает гнаться за мною моя собственная нейросеть, рисуя один и тот же пейзаж полнейшей безысходности. Подо мной, как и в прошлых вещих видениях, всё тянутся и тянутся эти объекты, как муляжи – длинная эта планета, короткая эта страна, уродская и непроглядная эта жизнь. Куда их дальше-то сгибать или облетать, в одиночку или целой эскадрильей друзей-птеродактилей?! Подо мной - всё более отдаляющаяся, но всё та же вереница людей, ни на что не обращающих внимания и куда-то уныло бредущих. Только некоторые с тусклым и неясным любопытством посматривают вверх, глянув на меня, но не видя, отворачиваются безразлично, старательно переставляя ноги. Эти не хотят даже думать о каком-нибудь полёте. А тот мужик, единственно зрячий, Мартинович, что ли, всё мне машет, всё о чём-то предупредить хочет или показать на что-то, кого-то или куда-то… Но я всё равно опять иду на таран энергетического барьера, инфернальной скорлупы, силового, чикатильского колокола своего мира, всегда закрывавшего меня от неба.

Кажется, с третьего раза - всё-таки прорываю его и тогда, очумелый, забираюсь как можно дальше от земли, от страны, от планеты, прячась в зените, пока великая и суетливая человеческая дорога внизу не превращается в ниточку муравьиную. Пока бесчисленные фигурки глиняных человечков на ней – не схлопываются в точки вздрагивающие, ползущие непонятно куда и зачем. Пока не пропадают совсем.
И видится при этом, ото сна к сну всё настойчивее, что все эти незабываемые полёты в облаках когда-нибудь непременно воплотятся в моё детище, в моего Кластера. Вот только в каком виде он реально появится?! Не отшатнусь ли от него, не завоплю ли в отчаянии и ужасе от своего собственного порождения?!
А ещё кажется, причём на этот раз с железной и безысходной уверенностью, что всё это у меня будет обязательно украдено и я своего детища, такого своего состояния больше не увижу и не смогу ощутить никогда. А стану издалека зубами ляскать от зависти, крича как полоумный: «Это же моё! Отдай! Отдай!». Но, конечно же, никто и никогда мне его не отдаст. Ни те, ни эти. В этом мире никто ничего не отдаёт, особенно доставшегося по наследству. Можно только отнять, вырвать из пасти. Эх, как боженька нас классно запрограммировал! Видимо под себя лепил! Мы же образ его и подобие, сам признавался.
Такое вот меня посещает предвидение. И я точно знаю, что таким оно и будет когда-нибудь, каким себя практически уже накаркало.

Когда ласточкой, абсолютно один, совершенно свободно секу и рассекаю по всем направлениям окружающее пространство - то вдогон приходит ещё одно горестное недоумение.
Почему же я не послушался того мужика, хотя и нелетучего, но единственно зрячего среди всех тех муравьишек внизу?! Почему не смог, пусть бы и на бреющем, под куполом, под скорлупой, под колоколом, но отлететь от тяжкой магнетической трассы движухи «туда-сюда, туда-сюда», не вверх уйти, а хотя бы в сторону?! Туда, где и небо ещё чистое, и где звёздная бесконечность, как положено, манит, а не опустошает всё изнутри. Где всё-таки, очень постаравшись, но можно, подпрыгнув и сделав цирковое «ап», запросто оказаться и посреди космоса, да и умчаться в сторону родимого созвездия. А впрочем.., бог с ним, с мужиком, и с тем что там могло быть, но так и не состоялось. Как произошло, так оно и произошло. Главное - что я всё-таки прорвался, хотя бы только на миг. Пусть пока один. Пусть не в сторону, а резко вверх, в практически безвоздушный космос. Неважно какой ценой, неважно куда -  но я действительно улетел от них и тем обрёл прежде немыслимые богатства несостоявшегося себя! А если бы со мной ещё были друзья птеродактили из прошлых моих сновидений?! Да мы бы всех на своём пути снесли и размели!

Поистине неописуемое наслаждение, когда ты дей-стви-тель-но свободен. Free at last! Когда я такой, на моём лице пропадает даже тень этой гнусной жизни, этой смрадной страны и этой коварной планеты, в которых и для которых столько времени возился, столько старался. В надежде непонятно на что. В результате непонятно что и приходит. Отсюда ещё один запоздалый вывод: надеяться - всегда вредная и опасная привычка. Но так ведь всё всегда приходит поздно! Когда оно уже не надо. Но для чего?! Чтобы лишний раз долбануть по мозгам?! Ой, какой у нас боженька опять же заботливый! Так печётся, так хлопочет, спасу просто нет, всё в дыму от неизбывной любви господней!


Фрейд часто советовал так: лучше упрощать свои сны, делать их ясными и ординарными, чем брать их такими, какие они есть на самом деле. Психоанализ зачастую безопаснее психосинтеза. Остаётся возможность отскочить в сторону. А я, к сожалению, законченный психосинтетик. Утонул в нейросинтезировании опаснейшего оружия на Земле как в болоте, по самые ноздри. Поэтому рвануть оно может лишь вместе со мною. Собственно, творец и не может быть другим, а только вот так, в полном инклюзиве разделяющим судьбу со своим творением. Тем более такой творец, который синтезирует не просто оружие, но Сверхчеловека, высший смысл человеческого бытия, как никто отвечая истинной природе человеческого предназначения - быть машиной по производству смысла событий и собственного существования.

Какую же машину и какого смысла, кого же я на самом деле выпущу в свет, когда всё у меня действительно прорвётся наружу?! Какой суд примет тогда мою грешную душу, найдётся ли такой?! Возможно, я был предуготован для куда более страшной миссии, для познания смысла сущего, а меня использовали для совсем другого. Миссий же вокруг, как собак нерезаных, все штанины оборвали, прохожие ходить боятся. Не секрет, что они поджидают далеко не одного лишь меня или даже мою страну, но и всю мою планету. И в данный момент выносятся из засады на всех нас.
Человечество всю свою историю непрерывно поджидает свою же собственную катастрофическую развязку, потому что всегда чувствует себя инородным телом в структуре вселенной и бытия. Оно чужое на празднике истинной гармонии мира, оно самозванец, страшащийся разоблачения и неминуемой казни за все свои дела. Несть числа пророчествам, откровениям и учениям на этот счёт. И что?! Таки накаркали. Я пришёл и даю вам ту гармонию и смысл.

Урочный час приблизился вплотную. Даже сердце замерло, предчувствуя совсем скорое наступление конца всех времён. Роковая черта истории, словно по гребню несущегося цунами всё же поднялась над всем человеческим горизонтом. Я это совершенно точно ощутил, почувствовал, наверно, действительно как мало кто. Неким внутренним чувством и знанием, но я совершенно отчётливо видел и пронзительно ясно понимал, как именно и почему оно всё сейчас произойдёт. Быстрее, чем этого кто-либо мог бы ожидать. Вот-вот.
Мой вещий сон мне это-то всё и нашептал. Сильно подозреваю – кто именно в нём проявил себя таким пророком. А потом вильнул хвостом и был таков. Улетел назад, к птеродактилям.


К концу моего эксперимента, по мере того, как показывалась и выпрастывалась головка моего чудо-Кластера - дивно непостижимый рык беспрерывно снящегося инобытия становился всё явственнее и явственнее. И во сне и почти что наяву. Стало казаться, что откуда-то начинает осыпаться некий гигантский метагалактический бархан – отовсюду шуршанье и клокочущее свиристенье, какое-то непонятное, утробное сюрчанье нарастали бегом, по экспоненте. Понимаю, нейросеть опять пошла вразнос. Поэтому назревало решение дать команду Пиончикову в очередной раз сгонять вниз, к нашим пацикам. Думаю, последняя пара склянок нейро-озверина всё же переломят зыбкое, никак не заканчивающееся равновесие. И я всё же довершу процесс. Скажу «сим-сим» сказочным чертогам.

У Пиончикова лучше всех получается роль слегка неинтеллигентного жлоба из подставной фейковой фирмы, якобы опекающей главный виварий моей лаборатории. От нашего пент-хауса с двумя последними этажами – да вниз на семь этажей, в сам виварий, без лифта, для молодого сисадмина самое то. Размяться. Мир на всех этажах посмотреть. Себя показать... Чёрт возьми, да он на пару с Лукичом выпивал. Как я мог забыть столь важный момент?! Не исключено, что и этот дружок-пирожок по пути отхлёбывает нашей живой-мёртвой огненной водицы, может быть, тоже метит в триггеры сети, в сверхчеловеки хочет аналогично выбиться. Вот скотина! Даже этот хлыщ собирается возвыситься до небес. Никому нельзя доверять! Ни-ко-му! Хоть самому разноси препараты! Вручную двигай стрелки истории! Наверное, так скоро и придётся делать!

Что же произойдёт, когда скоро всё у меня закончится и не факт, что благополучно?! А в таком случае уткнёмся в предел! Тогда она и понесётся! Последняя душа на тот, последний свет. Остающийся перебежчик, окончательно сравнивающий чаши весов в глобальном противостоянии мира живых и мира мёртвых! Репер начала конца времён.
После него мне самому придётся вплавь через Стикс добираться до места всеобщего назначения. В массе зачётного заплыва исчезающего человечества. А там, в мутной взвеси сорванных с якорей всех проблем и задач мира свежепотопленный иуда Лукич у всех выгребающих наверняка между ног шныряет с трубкой в зубах, набитой табаком из сталинских папирос «Герцеговина флор». И, отфыркиваясь, поминутно выговаривает мантру стародержавного кластеризма: «Ми тут с товарищем Жюковым посоветовались!». Отчего все гребут куда суматошнее и в самый полный невпопад. Да не приведи господь, конечно же!

Когда вновь урывками засыпал - то всё чаще становилось похоже, что это всё-таки началось. Возникало полнейшее ощущение того, как словно бы сверху из-под центральных звёздных скоплений Вселенной на Землю как искрящийся песок - наконец принималась потихоньку сходить гигантская звёздная лавина истинных, нам ещё неведомых событий.
Не как-нибудь сходить, а при самом непосредственном, заглавном моём участии при конце старого света.
Якобы уверенно рулю ею, сижу в командирском кресле и в её изголовье, словно любимый президент за штурвалом стратегического ракетоносца. Как муравьиный лев продолжаю прицельно сшибать с периметра невероятных размеров и всё ширящейся воронки социального Коллайдера - муравьишек и прочих подопытных таракашек с человеческими личиками и прочими потешными незначительными подробностями.

Словно Царь Дельтаплан в свободном парении не устаю озирать бескрайние перспективы своих свершений. Внизу мои девочки-десантницы, Ксюша, Маняша и все-все остальные, кто принципиально не гербалайф, все мои инопланетные хищницы и прочие девочки из одной и той же заглавной фирмы рулящего миром холдинга - вновь очень грамотно рассредоточились по всем местам массового скопления и проезжания дремучих-озабоченных землян, по всем периметрам и окоёмам земных кругов существования. По команде нестареющей, никогда не унывающей и всегда что-то укромно печатающей мамы Клавы продолжили всеобщую зачистку всех этих блеющих земных существ о двух ногах. «Группа захвата номер один. На периметр выдвинулась!». «Группа захвата номер два. Вижу объект. Вижу объект. Опознан. Тормозит. Приступаем!».


Мне самому летать-дельтапланить во сне приходится исключительно оттого, что мой единственный Кластер, которого я несмотря ни на что всё равно доделаю, обязательно примется точно такое же проделывать наяву. Патрулировать и строить по ранжиру планету. Как ещё недавно примерялся тот востроглазенький и остролиценький пацан из экспериментального стенда моей спецлаборатории, там-там, глубоко внизу, в заветном виварическом стенде! Какой феноменальный финт напоследок он провёл с одним из самых перспективных пациков в моём виварии! Думается, он обязательно войдёт в будущие учебники по кластерологии, как одна из самых курьёзных и поучительных страниц пролога всемирного кластерского движения.

Пока едва нарождающийся Кластер немного пугается предстоящих ему родов, даже упирается, пытается перескочить в другое тело, если уже не перескочил, не дай бог. Это милая бестолковость исключительно перспективного существа во всех его обличьях, боковых и магистральных. Я его всё равно долеплю, каким хочу. И в каком пожелаю количестве экземпляров. Потому что и во сне дорабатываю уникальные параметры и характеристики базовой модели. Потому что обязательно закладываю главное - способность к полётам наяву всегда и при каких угодно обстоятельствах. Сквозь любые препятствия!
Сплю, а сам продолжаю и в своей отчаянно беснующейся параллели до-сотворять, моделировать образ, а также проигрывать, трактовать конкретное поведение и судьбу своего грядущего детища. Его гротескные и даже комичные метаморфозы. Дети – они же всегда такие милашки! Сверхчеловек не исключение. Скоро как Наташа Ростова на крестинах первенца буду в радостном умилении бегать среди гостей с обделанными им пелёнками, показывая: «Смотри-ите, он покакал! Ах, какое сокровище!».


 
Изображение авторское


Глава 52. Последний чикатила современности

Хоронили хищного младенца на следующий же день, после того как обнаружили его в новом состоянии сомати. Ни раньше, ни позже. С ним вообще не приходилось скучать ни разу.  Возвращали на тот свет, на его историческую родину. Но тайно. Без белых цветов, зато во всём белом, как несостоявшуюся невесту уркаганов-педофобов. Или такого же примака. В числе причин сугубой тайности погребения - и убояние огласки, опасных разбирательств, в том числе полицейских. Забоялись чего-то пуганые подельники, да и поспешили прикопать общее дельце, в смысле, тельце, да и позабыть поскорее.

Раздобыли у Сандро, прежнего своего хозяина, на его камышовой свалке, телегу с живой лошадью и по-христиански повезли не шустрого теперь супостатика в его последний путь-дороженьку.

Облака как-то подозрительно низко крались над землёй, окутывая собой не только всё более редкие дома за обочинами, но даже верхушки невысоких деревьев, отчего казались туманом, вставшим над Стиксом. На таких особо не покатаешься, ножки вниз не свесишь. Оттяпают в таком безпросветье, не поймёшь кто. Причём, походя, не пойми за что. Ветер словно сбился со всех курсов. Ходил кругами, морщил лужи, даже снизу поддувал. Никак нельзя было понять - кто же сейчас потерялся наконец, то ли звёздный парнишка, слёток дельтапланий, таки выпавший из инопланетного командирского гнезда, и теперь в новой деревянной капсуле выруливающий на свою последнюю взлётку, то ли провожающие его аборигены с туманом на ушах. У всех них заквакал, а потом и полностью завяз родной алфавит в горле. Других букв и звуков то ли не знали, то ли ещё не помнили. Всяк по своему трансформировались по примеру покойничка - до неузнаваемости. У каждого сковородничком отклячивалась нижняя губка, словно у наркоманов расширялись и тягуче пульсировали зрачки, того и гляди станут вертикальными, словно у кошек или каких-нибудь других пришельцев.

Маленькая да скромненькая групповуха бытия как раз тут и заканчивалась позорным иммунодефицитом. Все действующие лица с исполнителями казались ещё более уязвимыми, чем прежде, сильно болезненными и словно бы совсем потерянными в хаосе минут да секунд, врассыпную разбегающихся из под них, бредущих на погост. Их оставили все прежние наважденья и мороки. Даже нежити до них не оказывалось дела, прикидывалась, что с ними незнакома. Кресло командира экипажа в далеком подвале оставленной танковой зыбке опустело. Свинья жизни так и не изменила себе. Как всегда осталась равнодушной и прожорливой тварью. Экипаж несостоявшегося Ноева ковчега фактически позорно капитулировал, сдал лишнюю тварь без пары. Недавнего монолита как и не бывало.

Вокруг скукоживающегося мирка вся штатная нечисть поголовно затихла, словно бы и её заодно потеряли целиком да полностью. Её предводительница всегда юная и прекрасная панночка, периодически под****овывающая на сытных дорогах прежнего бытия, похоже, и вправду вмерла. Даже основательно завонялась, как простая эскортница в кустах. Или просто давно не мылась, как и многие её наперсницы с трасс. Тогда скоро в бомжихи пойдёт записываться, инопланетянчиков рожать кассетным способом. Там, в параллелке, для таких творческих приблуд скоро много всяких вакансий освободится. Глобальное переформатирование ощущалось даже там. Командорского дедушку Вия разобрали на президентские комплектующие, вероятно для нового Трансформера на все оставшиеся времёна и народы. А может и просто нового министра обороны инобытия. Мелкую инфернальную сволочь из подтанцовки от той, прежней командорши панночки пораздали в качестве эскортного секонд-хенда по другим, ближним и дальним спецлабораториям, укомплектовали иные топкие ковчеги готовящегося Судного дня.

Зависли все-все жёсткие диски по всем контурам и всё более жутким скрижалям. Никто не чертил вокруг себя магических кругов, никто ни за что не хотел спасаться. Ещё чего! Никому ни до чего не оставалось дела, в том числе и по понятиям. Само священное сердце Родины, хоть и последним, но всё одно - никому не оказалось нужным, даже даром. В том числе и за амбаром. До какого предела и в самом деле докатилась свинья жизни, до какого сальто-мортале отчаянного и беспробудного совершенства, чтобы такого насвинячить на столь маленькой планетке?!

Бесповоротно загасли сполохи над всеми без исключения горизонтами. Зазиял глухим провалом зенит. Никак не визжал теперь снулый шабаш. Не скулила луна в очереди с химическим номерком во лбу. Ничто не свиристело, не сюрчало, не свистело и даже ни за что не воркотало. Никто не копил силы для контрудара по кому-нибудь за что-нибудь. Не шёл на таран вражеских бомбардировщиков, не косил стаями дроны в облаках. Некому было открыть кингстоны окаянных глазынек, очертить круг, кликнуть «ап», сплюнуть через левое плечо, положить руку на красную корочку, выслушав непотопляемый гимн в шесть утра. Некому да и незачем даже контрольник кому-нибудь в одно место забить. Вокруг же - ни одного реального партбилета в кармане или хотя бы завалявшегося в ширинке! Когда ещё такое бывало?! В воздухе поэтому абсолютно чётко витало нечто совсем уж неживое. Потому что неголодное. Большой космический дельтаплан всё-таки наелся доотвала свежей человечинки, да и отвалил на свою верхотуру переваривать, туда, за Большое Магелланово облако. После чего всё позади мгновенно схлопнулось и позарастало!
Остался тот, кто остался. И там, где остался. Даже в той же, прихваченной последним мгновеньем позе. Скриншот последней картинки в последней фасетке уходящего времени и места.



Когда проехали главный поворот в никуда, когда принялись понемножку сваливать за моросящий туман кресты и прочие надгробья, с поникшими на них цветами и венками, - тогда-то кое-кого из оставшихся сиротинушек всё же прорвало. Но вдруг не эксцентричного доцента, успевшего напугать всех своим мимолётным превращением во всемогущего инопланетянина, а неутомимого сыщика. Сам же Фредди как-то подувял, словно бы иссяк Осипович. Вчера слишком мощно вспыхнул до небес, потом столь же резко погас до подвала, так толком и не разобрав, что же именно с ним произошло. Куда ему было вновь обретать спокойствие и ясность духа, чтобы суметь осмыслить, да подытожить важнейший этап проводимого над ними величайшего из экспериментов. Зато дяденька сыщик Осклизкин, как истинный, в прошлом, профессионал по управлению людьми, при любых обстоятельствах умеющий владеть собою и окружающими, никак не мог пройти мимо последнего кустика в полуподвальной опупее, не поставить итожащей метки под всеми произошедшими с ними накануне совершенно удивительными событиями.

Текст в назидание признанному, но ещё не битому умнику доценту он выдал, хотя и не совсем выверенный до последней запятой, тем не менее потрясший грамотного бомжика до глубины его отчаянно мятущейся души. А тут ещё и это кладбище подсуропило, поддало гари! Ни одна проездка по некрополю никому даром не даётся. Всегда проделывает бреши в обороне ещё живых существ. Иногда пробивает даже самых тупых умников. В том числе тех, кого, казалось бы, уже ничего не может пробить или тем более угробить. Поэтому в народе и говорят: никогда не ходи слишком часто на кладбище, иначе бездна может в ответку всмотреться в тебя. Мол, а чего это ты, милый, зачастил ко мне, соскучился?!


- А теперь, если желаешь, уже не ты, а я раскрою тебе истинную подоплёку последних событий. Хочешь?! Так и знал, родной, что не будешь против. Поэтому может быть даже и поймёшь что-нибудь. Начну в твоём стиле, слегка издалека. Так тебе будет понятнее. Про крыс ты, конечно, слышал, хорошо знаешь и людей, следовательно, должен понимать, что мы слишком тесно связаны между собой, оба вида - и крыс и людей. Чересчур сопряжены, можно сказать, одинаково взяты под микитки. Поэтому над нами и проводится подавляющее большинство мировых научных экспериментов. Именно на потрясающем сходстве людей и крыс, их глубинной связи между собой, как мне кажется, и основывается суть проводимого над нами эксперимента со стороны новых деградантов. Не так-то они просты в своём благодеянии, уверяю тебя. Бесплатным сыр всегда бывал только в мышеловке, а уж теперь-то и подавно. Подо что всё это проделывалось с нами, под выборы?! Нет! Они лишь отмазка. Не так уж и нужна нашему властителю поддержка со стороны каких-то ничтожных людишек. Для чего в действительности нужно было закатать огромные средства в настолько глупую и дорогостоящую ерунду?! Да ещё и элитным домом пожертвовали, засунув под него бомжатник, пусть даже и напичканный средствами психотронного воздействия! Что-то тут не так, тебе не кажется?! На самом ли деле нужна действующей власти столь многозатратная и утомительнейшая трихомундия?! Какой ей прок с неё?! Что она может получить?! Да ни-че-го!!! Ни при каком раскладе! Почему об этом-то никто даже не задумался, как ты полагаешь?! Для чего это всё только что было и ещё ого-го как будет?!

- Попёрла исповедь главной подопытной крысы, я так понимаю? - Доцент Фредди поинтересовался внешне спокойно и как бы слегка равнодушно, хотя внутри себя понемногу стал опять заводиться. - Один ты задумался! Ух, какой! И когда же ты прозрел, о, великий оракул?

- Не задумался и не прозрел. Просто соображаю, как бы тебе лучше врезать, чтобы до тебя дошло. По твоему мнению ты один можешь прозревать по пять раз на дню? Я-то с самого начала смекнул про наличие в манипуляциях с нами какого-то куда более глубокого замысла, чем тот, который мы приписываем своим благодетелям. Уж очень мы все напоминаем группу реально подопытных животных. Словно у гитлеровцев в Освенциме. Давно пора глубже задуматься о сути проводимого над нами мероприятия. Так, причём довольно быстро, я и дошёл до искомого. До нашего Менгеле – «доктора Смерть» - с верхних этажей, который оттуда и курочит нам мозги. В принципе, если только глянуть с холодным вниманьем вокруг, всё это сразу становится понятным. Суть происходящего буквально на поверхности.


Подопытные двуногие существа, слегка подванивая эксклюзивным навозиком, покойненько посиживали на погребальной телеге, запряжённой живой, но явно не экспериментальной лошадью. Их только вчера менты за всё сотворённое внезапно и за всё простили и даже разрешили вернуться назад в свой исконный полуподвальный терминал. Странно, конечно, но именно так всё и обстояло. И тому видимо был пока никому не ведомый резон, вовремя спущенный сверху.
Как бы то ни было, а вернувшиеся к своему обычному состоянию бомжики преспокойненько вздрыгивали, взбалтывали на кочках ногами, были б хвосты, вероятно, помахивали бы и ими. Словно от мух, которых никак не было. Доцент грыз большую и почти сладкую морковку, предусмотрительно подаренную ему сыщиком из его неведомых и всегда невероятно аппетитных запасов. Поэтому он большей частью помалкивал в течение всей внезапно предложенной ему лекции. Да и без морковки он бы воспринимал ситуацию и льющийся из ниоткуда в никуда текст вполне внимательно, почти уважительно, молча, похоже, даже кое-что про себя напряжённо соображал. Делал выводы, понемногу прикидывая кое-что кое-к-чему.

Вернувшись в полное осознание нестандартности текущей ситуации, снова как будто ставший прежним доцент Фредди нисколько не потерял, а ещё прочнее закрепил память о недавнем знаменательном происшествии с необычайными взлётами и падениями его самого и всего экипажа полуподвальной эскадрильи. Даже захотел на всякий случай проверить запомнившееся ноу-хау от инопланетян. Незаметно совершить конкретное «пи-пи» на какую-нибудь из проползающих мимо могилок, или даже «ап» прошептать на всякий случай, а вдруг опять удастся взлететь хоть на немного, да хоть несколько крестов, да сбить. После одной только мысли об этом приём информации от сыщика, пошёл у него ещё интенсивнее. Остальной же народ как всегда в критические моменты своего бытия практически безмолвствовал и ничего не замечал. Ему же хоть в лоб, хоть по лбу. Ступор и безмолвие – так называется то спасительное сомати, к которому грех не прибегнуть, потому что хотя жизнь и коротка, но скучать почти всегда приходится.

Правда, иногда чудилось доценту какое-то бодренькое шевеление во влекомом на телеге гробе. Вроде и крышечка гробовая сама собой чуток подвигалась, туда-сюда, туда-сюда, хотя ещё и светло вокруг было. Впрочем, скорее всего это бомжикам  лишь почудилось - от недавно пережитого совершенно дикого перенапряжения нервов, от которого и сейчас несчастные головы буквально раскалывались. Потрескивали они и от слегка воспалившейся вредной привычки надеяться на лучшее. Однако сороки надежд совсем не к месту и не ко времени растрещались, только с пути сбивали. А ведь надо было ещё довезти кого следовало, ещё и закопать его, да как следует. Какие тут могут быть надежды и на что?! На то, что сами покамест ещё здеся на этом свете побудут?! Только вот зачем?! Какой смысл?!


- Посуди сам, Серёгин. Крысиное сообщество и впрямь слишком напоминает человеческое, а во многом, даже по якобы чисто человеческим преимуществам, и превосходит его. Крысы обмениваются полезной информацией между собой с куда большей эффективностью, чем люди, как бы в назидание им всё теснее сплачивая своё единство. Смотрите, мол, как надо это делать. Учитесь! У нас даже мировых войн между собой не бывает. Только с вами.

Внутри крысиной стаи, как правило, не бывает серьёзных раздоров и конфликтов. При любых обстоятельствах всегда больше всех в безопасности себя ощущают крысиный молодняк, слабаки и старики-крысовины. Неудивительно, что ни один способ борьбы с могучим хвостатым племенем, как правило, не приносил людям желаемого результата. Всё крысиное сообщество всегда исключительно быстро перенастраивалось на любую новую волну, сноровисто начинало «жизнь по новому», буквально с чистого листа, а если надо, то и защищалось на редкость дружно, сплочённо и агрессивно.
Заметь, в точности, как журналистская корпорация, ментовской или номенклатурный корпус у людей. Самые крысоподобные популяции двуногих.
Крысы - сверх-коллективисты. Натуральные большевики или моджахеды животного мира, зоо-ваххабиты. Они же и самый опасный и самый совершенный биологический противник человека. Маленький, но реальный поедатель мира, миро-ед, практически неуязвимый терминатор.

Но даже настолько неуязвимое крысиное сообщество, оказывается, всё-таки можно сокрушить. Его всегда ломали, когда крысы ставили на грань выживания непосредственно самих людей. Проделывали это британские матросы. Хорошо известно, что именно для моряков корабельные грызуны являлись порою самым страшным бедствием на свете. Бывало, что оголодавшие крысы набрасывались на пьяных матросов в отключке и съедали их целиком, включая сапоги и бескозырки, оставляя разве что металлические бляхи от ремней, да медные гвоздики из сапог.
Единственной возможностью совладать со смертельными крысиными гонками по судну, с беспощадным крысиным террором, оставалось попытаться как-то «взорвать» изнутри до предела сплочённое, согласованно действующее крысиное братство. Этот способ моряки нашли и назвали его «крысиный король». Состоял он в следующем. Первоначально отлавливалось несколько десятков неустрашимых зверьков и помещалось в замкнутый, непроницаемый отсек, в подвал, с целью полностью выморить голодом. Крысы стойко держались почти до самого конца, никак не трогая друг друга, даже самых ослабевших. Напоследок нужен был толчок, чтобы взломать круговую оборону братьев-подельников и запустить цепную реакцию братской, внутрисемейной агрессии.

Нужно было, чтобы они люто возненавидели свою собственную жизнь, как бы задались вопросом, а зачем она им собственно нужна - до такой степени страшная и дико невыносимая. То есть, чтобы всё в точности как у нас. Только в таком случае они бы начали убивать себе подобных и себя в итоге. Начали бы самую кровавую и беспощадную из войн – гражданскую, со своими  братьями. Для всего этого им и подбрасывали не свою крысу, лучше сытую, откормленную, хотя можно было и просто незнакомую, но всё-таки именно из их же рода-племени.
Словно бы вкидывали образец роскошной, но недоступной жизни, за которую и стоило бы возненавидеть себе подобного из последних сил. Тебе это ничего не напоминает?.. Да именно так Мишку Меченого, нашенского кагая, предтечу сегодняшнего царя, кое-кто весьма расчётливо подкинул оголодавшей московской элите, всем этим язвенникам-правозащитникам и прочим этническим демократам. Вот тогда крысиная кодла нашей элиты и пришла в неистовое возбуждение. Тогда-то и понеслась душа нашей Родины в ад.

Учуяв чуждый хотя и соплеменный запах изголодавшие и полностью озверевшие крысы необыкновенно разъярялись и наконец-таки убивали его, то есть, себе подобного гада зажравшегося. А, «лизнув крови», полностью теряли контроль над собой, принимались набрасываться и друг на друга, как те же большевики в 37-м или в 91-м годах, да и в третьем десятилетии следующего века. Сначала понемногу, как бы слегка покусывая, затем, по мере опьянения родственной кровью, всё больше и больше, пока не отмыкались по-настоящему бездонные хляби. Тогда «правилом крови» окончательно доламывалось внутреннее табу на убийство себе подобных, всех сородичей. Развязывалась совершенно жуткая крысиная вакханалия. Самое же лучшее уничтожение ведь всегда производится избытком подобного. И всегда своими своих же. И грянул бой на выбивание, по системе «play off». Отсюда она, кстати, потом и в спорт к людям перешла. Не говоря уже о текущей кровавой междоусобице.

Крысовины «мочили» друг друга почём зря и повсюду, в сортирах и вне оных. Прежняя сдержанность и братская родовая сплочённость теперь оборачивались в полную противоположность. Они просто удесятеряли крысиную ярость против своей же « большой нации». Все становились невменяемыми отморозками и жадно дорывались уничтожить собственное же племя. «Как сладостно своих же ненавидеть!». Ещё та специальная военная операция периодически проводилась для оптимизации корабельного населения!
Дальнейший возвратный отсчёт шёл по убывающей, а невменяемость, «отмороженность» сверх-самоубийц - по возрастающей. Их оставалось всё меньше и меньше. Тридцать, двадцать, десять, четыре, и вот под занавес разворачивался смертельный поединок между двумя последними крысиными «чикатилами». Финальный бой за звание чемпиона трюма, но только уж больно жуткого чемпиона.

Победитель, предавший и сожравший всех своих соплеменников - становился воплощённым идеалом убийцы, супервзломщика любых устоев, новым хозяином социума, всего макрорегиона. Вот его-то и стали называть «крысиным королём» - потому что только у него внутри оказывались сломаны буквально все внутривидовые запреты и все до единого механизмы торможения. Этот величайший отморозок теперь был способен только убивать и только разрушать с невиданной изобретательностью и свирепостью. У него даже свой, персональный, страшный запах появлялся, который приводил в жуткий трепет обычных, нормальных крыс и заодно оберегал самого «крысиного короля» даже от косого взгляда.
Даже прикоснуться к нему сородичи были не в состоянии.
Когда такого невероятного отморозка потом вбрасывали в трюм любого судна, какой бы он ни был просторный и широкий, остающимся там обычным крысам сразу же становилось очень и очень тесно. Чувствующие своего супер-Чикатилу на расстоянии соплеменники опрометью неслись прочь и выпрыгивали с палубы в море, предпочитая сразу утонуть, лишь бы не встретиться с «прорабом» крысиной перестройки и нового «вставания с колен», с «королём-убийцей». Даже взгляда его никто не выдерживал. Куда там даже нашему самодержцу! Вскоре «прораб-король», Великий Крысовин, крысиный царь-солнце, по-настоящему правильный пацан, очищал от навоза, от ненужных ему существ - всё судно, всю плавучую страну. Он один заместил всё! «Зачем теперь вам солнце, если я здесь?!»


- Но мы-то ведь особо не голодали? - Ошарашенно, едва вымолвил доцент. - Хреново было, это правда, но не до такой же степени! Мы даже в нечеловеческих условиях, но оставались людьми? Или нет?.. - Вдруг сам засомневался. - Никто никого даже не избил толком, не то чтобы не пришил? И потом, зачем надо сопоставлять людей в данных обстоятельствах именно с крысами, а потом ещё и сводить именно к ним?!

- Технология психического обрушения любого социума под названием «Крысиный король» на самом деле вовсе не уникальна. Она применима к любым живым сообществам на планете. Пауки, закрытые в банке что творят?! То же самое. Вот где жесть, похлеще крысиной или даже человеческой! Хотя человеческую, конечно, никто ещё не переплюнул. Бомжики ещё ничего, только одного гадёныша один из них мечтал угрохать. Так не получилось же?! А, представь, в одну банку или, допустим, герметичный подвал наглухо запирают одних только губернаторов, сенаторов или даже просто сильно грамотных профессоров?! Что тогда-то будет?! Не то что бомжи или крысы, самые ядовитые пауки отдыхать будут на фоне правителей, попавших в такие условия!

При любой герметизации лебенсраума, жизненного пространства все-все, кого ни возьми на этой планете, оказываются самыми лютыми крысами в трюме или пауками в банке. Особенно самые продвинутые. Возьми гитлеровский третий рейх, на какой-то момент почти прорвавшийся за пределы трюма Европы и буквально оказавшийся «крысиным королём» всего человечества. Так что эта технология применима к каким угодно социумам, даже самым большим, наиболее как бы культурным и технологически развитым. Как только в трюме становится тесно и вширь развиваться уже некуда, а внутрь мозгов недостаёт – оно всё и начинается.

- Господин сыщик, твоя подозрительно большая осведомлённость в областях, крайне далёких от сыщицкого ремесла, наталкивает на очень серьёзные подозрения в твой адрес. Кто ты такой на самом деле, признавайся?! Тебя пиндосы завербовали смуту у нас сеять?!
- В подвале?! Здорово! Слушай дальше. Я дело тебе говорю. Люди поодиночке и в сообществах - просто идеальный генетический материал для обрушения всего-всего, чего в них понастроено культурой и иным социальным и индивидуальным житейским опытом. Этот закон управляет историей человеческого вида покруче биогенетического закона Мюллера-Геккеля. Чем сложнее внутренняя структура, тем легче она поддаётся примитивным разрушающим механизмам. Обесчеловечивание – наиболее часто встречающийся феномен само-вивисекции человека, его прижизненной аутопсии. В силу предельно сложной и громоздкой психической структуры люди легче всех живых организмов склонны разрушаться до самого дна, до наиболее природных, практически чистых линий.

Наши благодетели рассчитывали так - нам только «ап» скажи и всё между нами обрушится. Всё само собой и произойдёт. На их взгляд мы до предела выголодали своё в камышах и на свалке. Одичали до исходного состояния первобытных людей, почти выбитых за пределы цивилизации. Потом нас поместили в искусственные, высоко стерильные условия. Подкинули Раздражитель в виде очень напоминающего нас существа, однако в то же время совершенно другого, более продвинутого. Тем более, столь похожего на младенца, то есть, одним своим обликом надёжно цепляющего нас за глубинные, природные инстинкты и тем самым охраняющего его от нас. В то же время такой внедрённый «стиль умиления» становится и вещью обоюдоострой. Такие особи, бывает, могут особенно раздражать или даже бесить, особенно по ночам, когда безумно хочется спать! Любого грохнешь, лишь бы не мешал! Тогда порвутся любые социальные и культурные ограничители. Чем и пользуется всегда бешеная сука эволюции, пожирающая своих же детей. Я всегда говорил, Андрюша Чикатило и есть подлинный герой нашего времени. Да и не нашего тоже.


 
Изображение авторское


Глава 53. И мальчики кровавые в глазах

Детей всегда любили и умели убивать и всегда придавали этому особое значение. Это не было какой-то особой жестокостью присущей именно роду человеческому. Даже звери не настолько безжалостными бывают по отношению к своему же собственному потомству, как именно род Человека Разумного. Детское жертвоприношение слишком часто становилось основой каких-то глубинных подвижек в развитии человеческого сознания, отчего через серию социально-психологических катастроф, основанных в том числе и на детоциде, род Homo и становился Sapiens. Нам просто невероятно страшно и больно об этом говорить, но именно что-то такое предельно свирепое и дремучее лежит в основании наших душ. «Страшный внутренний позыв к уничтожению святыни». Он и родополагает нас, как вид, более всех остальных на Земле склонный к самоуничтожению и через это захвативший власть над всей планетой.
 
Детоцид весьма и весьма известен в человеческой истории. Он не просто характерен для неё, а симптоматичен, поскольку является ведущим родовым признаком. И далеко не только на ранних стадиях онтосоциогенеза. На крови детей много чего совершалось человечеством и прежде всего выстраивалось. Издревле существовали обычаи жертвоприношения детей при возведении храмов, о чём не принято говорить. На их крови замешивались фундаменты величайших сооружений, все вечные каменные кладки.  Это всегда бывали поистине сакральные жертвы, которыми освящались многие прорывы человечества. Величайшие памятники древности слишком часто обагрены кровью невинных детишек! А мы ими теперь любуемся и ахаем от восхищения. Они и вправду сакрализованы до предела. Потому что именно кровью невинных беспомощных детей. Кстати, львы точно также сначала пожирают своих прежних детёнышей, прежде чем построить себе новый прайд. Тем более уничтожают чужой молодняк, у которого шансов выжить после встречи с посторонним и грозным дядей львом практически не остаётся. Но даже самый сумасшедший лев-каннибал – ягнёнок по сравнению с человеком.


- Да-да, это всё так и есть!.. - Кивнул головой Серёгин. – Я тоже читал об этом.

- Подкинутый нам крысёнок или паучок, которого мы принимали за инопланетянина, и должен был взломать нас изнутри. Точнее, доломать все внутренние табу, ограничивающие и давящие нас изнутри. Мы должны были его убить, чтобы стать другими. Элементарно обязаны. Ты сам много раз говорил о том, что он буквально нарывался на что-то, так и выпрашивал чего-нибудь с собой уделать. Чего в итоге с успехом и добился. Вытащил у каждого из нас главное, что нужно было организаторам всего этого мероприятия. Последнюю человеческую жилку. И отворил последние врата. Ты полностью убеждён, что в столь чудодейственно озверинской нашей «синеглазке» кроме спирта были только чернила?! С чего бы вдруг она оказалась настолько «чудодейственна»?! До того меняла мировосприятие, как ни один алкоголь, ни один наркотик не в силах. Ведь дешевле и проще было простой самопальной водяры нам подкинуть. И озвереваешь с неё вроде покруче! Так нет же!
А в еде?! А эти нескончаемые и странные, словно клинья в мозги вбивающие радиоконцерты круглые сутки?! На одной, но слишком уж вибрирующей, что-то жуткое вздымающей изнутри и тем изматывающей волне.

Следующее соображение. С чего бы это они так расщедрились и принялись спаивать бомжей дорогущей эксклюзивной сверх-наркотой прямо в образцовой своей богадельне, совершенно точно зная, что тут же начнётся светопреставление и им очень даже может не поздоровиться? Кто-то же тогда блокировал все возникшие и все пока только возможные недовольства, да ещё и у вполне влиятельных лиц, в том числе весьма крутых жильцов этого дома?! Ответ может быть только один. Всё-всё это могло осуществляться только с самого-самого высокого уровня.  С того, где сидят подлинные организаторы всего этого замечательного мероприятия, участниками которого нам и посчастливилось стать.

Они, эти высшие наши управленцы, на самом деле никогда не ослабляли контроль над ситуацией. Никогда. Всегда гасили малейшее возникающее возмущение, каким бы оно ни было и от кого бы ни исходило. Сейчас, после того, как нам удалось не поддаться их замыслу и по сути приговорить их летающего подкидыша, мы всё равно не вывернемся и не спасёмся. Потому что они своего, так или иначе, добились и это уже произошло. Фактически состоявшимся вбросом инобытия мы заведомо теперь обречены, повязаны насмерть. Не только между собой и с ним, этим мелким усопшим гадом, но прежде всего и с кем-то там на самом верху, явной нежитью, о которой даже боимся задуматься по существу. До того по всем пацанским понятиям непогрешима она, суверенна и правильна. Сильно боюсь того, что нити, управляющие нами, тянутся и через неё буквально в заоблачные выси.

Может эксклюзивный наш кукловод как раз и есть тот самый Хозяин, о существовании которого мы всегда со страхом и беспредельным ужасом лишь догадывались?! Нас сейчас просто приносят ему в жертву! Нашей кровью зальют новый фундамент его очередного дворца, чтобы простоял лишнюю тысячу лет. Впрочем, почему именно в единственном числе?! Конечно же, он не один. Сказано же в Евангелии о демонах зла и разрушения при конце света: «Имя им Легион».


- Ни фигасе! Что ты хочешь сказать этим?! - Оторопел доцент. – На кого ты письку поднимаешь?!
- А то, что сейчас события не только здесь, с нами, но и повсюду, приняли категорически необратимый оборот. В самое-самое ближайшее время, просто вот-вот - должна начаться финальная свара по всей стране, а может быть даже и на планете. Да-да, именно так. В такой последовательности: сначала мор, чума, потом страшная война, скорее всего, гражданская, с неисчислимыми жертвами, когда брат на брата поднимется. Потом начнёт сотрясаться и биться в конвульсиях повсюду. Причём вполне может статься, что именно с нас этот конец света и начнётся. Мы с тобой просто триггеры, запальники. Наша задача – дать искру в предельно сгустившуюся среду. Нами подпалят уже сложенный на планете хворост.

Всё просчитано дьявольски безупречно. Может быть тот наш Хозяин, о котором мы даже боимся задуматься, как раз и рассчитывал с нас и начать, а потому такое с нами и затеял!!! Как только число мёртвых сравняется с числом ещё живущих на Земле - оно всё и начнёт происходить. Это примерно девять миллиардов. Впрочем, не примерно, а точно - девять. Между прочим, пре-занятнейшая цифра. Даже в нумерологии, восходящей к античным временам, к Пифагору, этой роковой загогулине уделялось совершенно особое внимание.
В ней - наша судьба. Исключительно в очертаниях и сути девятки. Вспомни девять кругов ада в «Божественной комедии» Данте. Всех эти круги мы наворачиваем именно при жизни. На последнем, девятом круге всё у всех и заканчивается. И у нас конкретно и у человечества. На девятом дне всё и кончается. По-моему, я как-то тебе рассказывал об этом?! Или нет?! Или кому другому?! Не припомню точно. Видимо, «Синеглазка» по-прежнему действует, мысли к чёрту сбиваются. И чего я её пил, всё хотел соблюсти чистоту включенности в эксперимент?! До-соблюдался! И куда я такой теперь?! Даже физиономии этим экспериментаторам не успею набить!

- Всего-навсего?! А я-то думал, что умерших куда поболее девяти миллиардов. За всю-то историю человечества?! За сотни тысяч лет?!
- Тут по-разному трактуется. Короче так, согласно последним данным футурологов конечная цифра человечества скорее всего именно девятка, то есть, перевёрнутая дьявольская шестёрка. В ней уложится вся агония человечества. С нас она и началась, Вскоре начнутся заключительные пандемии и последние войны. На самом деле цифра вроде и большая, хотя, конечно, как посмотреть. На заре истории, при жизни того же Христа, численность всего народонаселения на всей планете составляла лишь пятнадцать миллионов, то есть, меньше, чем сейчас в одной Москве. И то считалось очень много. Количественный объём народонаселения всегда рос очень медленно. До демографических взрывов последних трёх столетий. После чего ринувшееся по экспоненте человечество так приросло, что мама не горюй стало. Так что топочного материала для крематориев конца света поднабралось более чем достаточно.

Поверь, на самом деле всё с нашими мальчиками обстоит  чрезвычайно серьёзно. Как только стрелки с обоих полюсов, с мёртвого и с живого, действительно сойдутся на этом значении, на девяти миллиардах - мало действительно никому не покажется! Когда грянет последний аккорд человечества – девятка с добавочной девяткой за спиной! Ни себе чего символы!
Мороз по коже дерёт прямо сейчас. Мурашки так и бегут. Гляди, ещё одна побежала!..
Однако уже давно не до шуток. Настолько зловещего начертания нашей судьбы никогда не было и не будет! Цифра «девять» в нумерологии, - если не помнишь, так я напомню, - наиболее ключевая. Она представляет собой печать всеобщей и последней катастрофы, Страшного суда, и всего такого прочего, а именно, Апокалипсиса. Во всяком случае, как он изложен в «Откровениях о конце света» Иоанна Богослова.
«Девятка Апокала» - это девять нулей за перевёрнутой, замыкающей шестёркой бытия, - это девять кругов нескончаемой человеческой агонии, это девять двоящихся совершенств ада. Девять круглых печатей Апокалипсиса. Кругом один девяточный амбец, одним словом. Это я таким образом апостола для тебя адаптировал. Цени, господин доцент.


- Занятно рассказываешь, сыщик. Никак про тебя не подумать! Вот чего не предполагал про тебя! Довольно подкован оказался, голубь ты мой тяжеловооружённый. Не ожидал, ей-ей! Видимо у тебя были классные учителя. Как ты мог у нас в подвале с бомжами оказаться, ума не приложу?!

- Представь классную картинку. Страшный суд. Мёртвые встают из могил. Даже детки нерождённые, загубленные в утробе или уже на капище. Некогда заложенные, например, в фундамент Акрополя или Тадж-Махала. То есть, какими они могли быть не принесёнными на алтарь свирепого человечества, неубитыми… Мне кажется, что сейчас в подвале мы и проходим все девять стадий нарождения чудовищного Антихриста. Ты когда-нибудь слышал о девяти стадиях превращения личности в теории нейро-лингвистического программирования?! А между тем всё совпадает даже здесь! И когда ты вдруг прикололся летающим чебуратором или, скажем так, «последним чикатилой современности», я так сразу и подумал – ну всё, девятая станция во всех отношениях на подходе, наш адский голубчик всё же нарождается. «Двери открываются!». Вот только рогов у тебя не увидел. Колись, где они?!
- Не буди Зверя Апокалипсиса! Они у меня уже лезут. На, потрогай! Особенно вот этот справа. Чешется, зараза.
- Слушай, а как ты сам-то чересчур смекалистый сам в этот бомжатник попал?! Больно грамотный даже для доцента. Жить стало скучно в своей псарне, за похождениями погнался? Или у тебе легенда такая?! В каком отделе её тебе разработали?! Колись, повторяю!
- Да не-е. Просто жизнь до того у меня была крайне насыщенная, переполненная разнообразными приключениями и радостью неизбывной. Пока не выяснилось, что это алкоголизм. После чего приключений на одно место, как видишь, стало ещё больше. Да и радости неизбывной так прибавилось, что до сих пор тошнит навыворот!

- А-а, так это и мой диагноз. Это святое. В таком случае у нас обоих впереди самое главное приключение. Ждём действительно рокового числа - девятку миллиардов народонаселения?! С неё-то самое интересное для всех и стартует. Не три шестёрки всех нас приговорят, как всегда пугали, а именно девятка с девяткой нулей?! Шестёрка, но только перевёрнутая и с девятью нулями, запряжёнными цугом. Вот оно, истинное число Зверя, настоящее число Апокалипсиса?! Так близко и так скоро, оказывается, всё будет?! Вот это да!!! Ну и дела! А у меня ещё и день рождения на девятку! То-то смотрю, как-то наперекосяк и у меня по жизни идёт. Раньше часто думал, с чего бы так, стараюсь же как проклятый, а как в пустоту всё уходит! Помнишь, как у Омара Хайяма? «Каких я только губ ни целовал, Каких я только плеч ни обнимал?! Как будто сон бесплотный это всё, что я так жадно осязал?!».
- Могу добавить из него же: «Земная жизнь – в лучах плывущий сон!». Действительно, где это всё, где?! Тоже неотрывно об этом думаю. Всё-таки несправедливо всё устроено, причём изначально и конечно же не нами! Тогда почему отвечать нам?!
- Ты только сейчас подметил, озабоченный ты наш? А ещё аналитик! Да ты оглянись вокруг. Посмотри на давно полумёртвых людей, на нашу власть, которая действительно перед смертью, словно крыса в запертом со всех сторон трюме, визжит, изворачивается да на людей все свои грехи валит! Уж она-то как никто чувствует приближающийся к ней амбец. Поэтому она всё нам и устраивает! И пандемии и войны. Всех пытается утянуть за собой. От неё-то и тянет подлинной мертвечиной. Буквально физически ощущается это стремительно нарастающее приближение какого-то действительно рокового момента для всей земной человеческой жизни. Вот он, смотри прямо перед собой, через призму кладбища, как и всякого другого некрополя, мёртвого города, это всегда особенно хорошо видно. Видишь?!

Да вот он! Во-он, край мёртвого океана уже равняется с живым! Пока он не успевает перелиться в наш ещё живой океан и выровнять свой собственный дифферент. Но совсем-совсем скоро у него всё получится. Потому что последний, блаженный и потому несокрушимый рубеж по-прежнему плескающейся земной жизни всё-таки прорван. Её последняя плотина, круговая оборона наших камышовых братьев-подельников оказалась всё-таки сокрушена. Казалось бы, уж бомжей-то наших ничто не пробьёт, а оно вон как вышло! Они же считались как тараканы, мол, и ядерную зиму переживут! Даже их проломили! Сейчас через них окончательно взламывается хвалёная несокрушимость всего человеческого рода перед злобным космосом, который тем самым уже разваливает нас изнутри. Внутрисемейная всечеловеческая агрессия через них запускается на самом исподнем, материнском уровне, на его скальном грунте, чего точно ещё никогда не было. В любую минуту начнётся война всех против всех. И понесётся душа каждого в рай. Где нашими душами зацементируют предбанник господа нашего, как там его?! Попомнишь мои слова!..

- Так что делать-то?! Никто в плен давно не берёт! Сколько раз пробовали сдаться! Постоянно выгоняют, гады. Самим, говорят, места не хватает.
- В нашем полуподвальном трюме, как только вернёмся туда, и произойдёт последний, заключительный этап. Финальная схватка устроенного play off. Готовься. Можешь заранее подмыться. Оставшийся в живых, по задумке авторов текущего Апокалипсиса, и станет крысиным королём, точнее, крысиным царём. Воплощением Сверх-агрессии, Сверх-жестокости, Сверх-человечности. Полученным красавцем обрушат обычный человеческий мир. Им начнут выбивать последних людей, как потешных таракашек - и летом и зимой, и весной и осенью. Одним только видом, но скорее всего и запахом – он будет их всех сметать со своего пути и с лица земли! Расчищать глобальные буреломы веками навороченных и давно гниющих жизненных пространств. Под тех, кто уже вероятно спускается на нас сверху – некромонгеров из атакующего нас передового отряда расы уничтожителей планет. Так и вижу их, планирующими из-под облаков, в радостном предвкушении потирающими руки или пожалуй таки щупальца.
Из нас сделают поистине забойную метлу неумолимых рейнджеров небытия, которой примутся выметать целые регионы. А потом и всю страну.


Сыщик не просто солировал, он извергал тонны кликушечьей руды:
- Большому Адронному Коллайдеру даже не снился настолько обесчеловечивающий коллапс, который несчётное количество лет раскручивает отечественный синхрофазотрон власти. И вот теперь именно в него столь органично вписываются некромонгеры, полностью замещая собою наших неэффективных властителей. Процессом радикального перерождения под себя захватываемого человечества они с неких пор стали заниматься вплотную. Пример тому – на редкость бесчеловечный эксперимент с нами. Казалось бы, что же с бомжей можно взять, кроме их убойного запаха?! Однако не исключено, что так оно и есть. Может быть, в целях получения как раз такого запаха от существ, из последних сил отчаянно борющихся за жизнь нас сюда и собрали. Его отжимают именно из таких как мы наиболее стойких оловянных солдатиков. Словно из крыс, отчаянно сражающихся за жизнь в герметично запертом трюме.
Сверхубойный аромат доползающего к своей кончине бытия, как термояд, скоро наверно станут получать в производственных масштабах, сжимать и собирать в цистерны, как боевое, а точнее санитарное вещество. Как только им опрыскали тех, кто ещё сопротивляется перерождающимся в некромонгеры властям, кто не склоняет перед ними головы - так всё, воля к жизни и сопротивлению ими потеряна, притом полностью. Можно брать голыми руками. И сразу выбрасывать на помойку.

- Так что же, и любимую державу таким образом приговорили?! - Не переставал изумляться доцент. - Они настолько умные, эти правящие деграданты, эти «ку-шай-тэ-э»?! Сколько же им за это платят?! Помнится, в Иудее тридцать серебреников были довольно неплохой суммой.
- Успокойся!.. Проблема не в них, не в земных деградантах и не в серебрениках. Ты плохо меня слушал! - Досадливо поморщился сыщик. - Они просто исполнители. Суть в тех, кто за ними. Может быть и вправду в некромонгерах. В тех, кто взял, вернее, забирает в данную минуту всех нас именно голыми руками. Словно лабораторных крыс из вивария хватают прямо за голенькие розовенькие хвостики и выдёргивают к себе на лабораторный стол для вивисекции. Никогда не видел?! Причина всего случающегося сейчас с нами - в психотронщиках, психохирургах, послушно действующих по указке неведомых злоумышленников. В данный момент они на нас отрабатывают наиболее действенные способы управления людьми. Как с ними, с людьми наиболее эффективно справляться. Как озверять их, как опускать ниже плинтуса, как выхватывать отдельных особей и делать идеальных исполнителей под свои нечеловеческие замыслы. Суть - в итогово-чистом эксперименте и получении уникального существа, способного изнутри взорвать и развалить любое человеческое сообщество. Такая вещь окажется похлеще всех термоядерных бомб вместе взятых, любых Чернобылей, химического и бактериологического оружия – то есть, в совокупности всех видов вооружения. Чистый, и наиболее эффективный способ санации планеты. Предполагаемые мастера таких санаций, то есть, именно некромонгеры другими способами зачистки планеты видимо не хотят пользоваться по причине их чрезвычайно низкой эффективности.
Эх, как вспомню твоё лихое перевоплощение в такого прокси-некромонгера, так сразу мурашки по коже начинают бегать, причём наперегонки. До того внезапно произошло, хотя я и ожидал чего-то такого буквально со дня на день. Но когда твои обычно глуповатые бесстыжие глазки вдруг пронзительно блеснули умным, иссиня-дьявольским огнём только тогда до меня дошло: а капец-то подкрался незаметно и совсем не с той стороны, с какой я его ожидал. И тогда я сказал себе: вон оно, какие дела на самом деле, оказывается!

- В таком случае поставлю вопрос прямо, специально для умного сыщика попытаюсь сформулировать. Как ты полагаешь, на кого столь крутые исполнители и их хозяева сейчас делают ставку?! Кто из нас выполнит предначертанное ими и станет сейчас забойным королём, величайшим крысо-человеческим чикатилой?! Ты, я, Жорик, бомжопапик-комэск, или вот эта бабёнка, перекосившийся ржавый секс-патрон к музейной трёхлинейке?! Неужели найдётся кто-то лучше нас?!

- Проблема не в нас лично. Её суть заключена в самом принципе её наличия. Никак ты не поймёшь этого! Именно в принципе любой человек, пойми, именно лю-у-бо-ой - может оказаться таким, последним чикатилой человечества. В каждом из нас сидит этот дьявол. Кого ни поскреби, обязательно чикатила вылезает. Если прижмёт необходимость, в определённых обстоятельствах никто даже не дрогнет кого угодно послать на смерть недрожащей рукой, хоть детей. Впрочем, прежде всего именно их, павликов подколодных. Ты же вон конкретно собирался пацана угрохать?! Разве нет?! То-то. А я вот не собирался и даже не думал. Понятно, что достал гадёныш, ясно, что урод несусветный, но сейчас-то речь не о мотивах, а о твоей потенциальной способности, если что, сделать именно это, грохнуть его, да так, чтобы и не гавкнул  сучок напоследок. Поэтому на тебя и пал выбор, как на наиболее созревшего чикатилу. Суть поставленного над нами эксперимента состоит лишь в том, чтобы последовательно выявить наилучшего кандидата в «последнего чикатилу современности», постепенно взрастить его, дать ему возможность заполнить собою конкретную человеческую оболочку изнутри. Она заключается и в проработке деталей непосредственной технологической схемы гарантированного обрушения любого человеческого сообщества через подобное уникальное существо, чтобы потом её можно было бы применять повсюду. То есть, при помощи полученного готового изделия, своеобразной двуногой ноосферно-ядерной бомбы, делать практически всё, что заблагорассудится.

Повторяю тебе главное условие и предельно вескую причину, по которой именно нам, убогим, ничтожным и сирым, выпала настолько великая честь – стать главной подопытной основой для разработки действительно неотразимого оружия против человечества. Если другие люди повязаны множеством условий, обязательств, факторов среды существования, то бомжи являются действительно идеальным материалом для подобного эксперимента. Их вообще ничто по жизни не держит. У них даже цепей нет, чтобы их потерять! Поэтому если что, их ничто и никогда не остановит. Стоит только создать соответствующие условия и придать им соответствующие возможности. Дальше остановки у них ни за чем не станет. Именно такие, те, кому не на словах, а действительно целиком и полностью нечего терять, кому на самом деле плевать на всё, всегда были наилучшим материалом для любого эксперимента. Хоть в Освенциме, хоть у нас в подвале. При современной социальной, психологической и генетической технологии, вырастить из по-настоящему идеального субстрата хоть сотню лениных, сталиных, гитлеров, пол-потов вообще не составит труда. Но лучше, конечно, будет сразу вывести универсальную, базовую версию – именно Чикатилу. Потом на её основе пойдёт и остальной модельный ряд небожителей. Технологически главное сделано. Точнее, видимо как раз сейчас дорабатывается, с учётом апробации демонстрационной версии, то есть, твоего опыта, дорогой мой лошара. Уже и рабочая документация наверняка готова. Глянуть бы, конечно. Да переснять. Но твой опыт реальной, полевой обкатки Изделия и вправду оказался весьма впечатляющим, даже на меня подействовал. А ты знаешь, меня трудно чем-нибудь пронять. Но здесь ты постарался на славу – признаю!

- Так, тогда ещё вопрос самому просвещённому сыщику современности. Почему же это для меня именно в принципе оказалось возможным – взять и сразу полететь?! Да ещё и телепортировать конкретно достающий меня народец куда подальше?!
- Во-первых, не куда подальше ты всех депортировал, а строго по отработанному твоим предшественником маршруту. Во-вторых, ты не просто полетал, хотя, собственно, по-настоящему и не летал-то, если по существу. Разве это полёт?! Суть здесь в другом. В том, что это оказалось действительно возможно, что оно внезапно реализовалось у тебя вполне себе так обыденно. Ты всё-таки взял да и взлетел. Просто так, между прочим, вполне обыденно, как бы от винта. А это факт поистине колоссального значения. Надеюсь, как всякий живой и тонко чувствующий человек, ты давно догадывался, что на самом деле никакого одинакового для всех мира вокруг тебя нет. Есть только твоё сознание. Вот оно и творит себе собственный, не просто отдельный, а единственно возможный мир, исключительно изнутри, по своему образу и подобию. Но, увы, творит его только так и таким, каким тебя всегда учили его создавать и видеть с детства. Если бы к тебе с младенчества со всех сторон не лезли в душу со всякими правилами и законами жёстко предписываемого всем мира, не заставляли конструировать его только таким, как всем положено, то ты бы даже закон тяготения не столько отменил, сколько полностью приспособил под себя, под исконно детскую мечту летать и летать до полного изнеможения. Пока мамка домой не позовёт кушать. Ты бы просто не знал, что летать невозможно. Не заложил в свой мир такую кастрирующую душу опцию. Ты бы сам сотворил себе свой отдельный от чужих идеальный мир, в котором летать тебе можно так же легко и непринуждённо, как и ходить. Вчера же ты слегка поднялся над землёй только потому, что с младенчества страстно, до одури мечтал именно о полётах наяву. И тут вдруг оковы страшного запрета пали. И ты увидел совсем иным свой мир, каким он мог стать, если бы создан был только тобою.
Ну и чего бы не соскочить с горшка?! На ножички.



 
Изображение авторское


Глава 54. Куда встаёт шлагбаум

Ехидные либералы давно запустили такую мульку, мол, когда стране снится свобода, у пограничника встаёт шлагбаум. Юмор вполне отстойный, но в нём урок, добрым бомжикам урок. Он сразу заканчивается при дальнейшей развёртке метафоры. Когда человеку снится свобода, он хочет просто отвязаться от всех и взмыть куда-нибудь подальше. Поэтому надобность во вставании чего-либо отпадает начисто. На свободу слёзно молятся, а не встают на неё, чтобы выдрать. Ни при каком варианте это не смешно.

Если человек ещё маленький и ему снится, что на самом деле он птичка в небесах, существует мнение, будто он растёт. Это также неправда. Неразумные родители так толкуют, потому что им очень хочется, чтобы их ребёнок быстрее вырос, вместо того, чтобы наслаждаться быстротекущим временем, пока милый детёныш спит зубами к стенке. Когда же речь заходит о бесплотных путешествиях взрослых – то сведущие толкователи утверждают, что такие полёты во сне являются отчётливыми симптомами предстоящих довольно неприятных событий или даже назревающей, но пока незаметной болезни. В соннике Миллера, например, даны развёрнутые описания того, какой именно полёт во сне и что именно предвещает. Планирование на бреющем, невысоко от земли означает сложную, если не безвыходную ситуацию и болезни. Поднялся под небеса, дал форсаж к звёздам – ожидай скорую войну, голод, эпидемии и другие апокалиптические беды. Они обязательно затянут в себя и тех, кто даже не смеет поднять глаза к небу, не то, чтобы дерзнуть взлететь.
Если же говорить о предвещанной полётами болезни, то у неё название одно  – собственная жизнь, возможно наихудшее из бедствий. Слишком похожее на тюрьму и адскую каторгу.


- Тебе, господин доцент, вчера внезапно сняли оковы первого, основного сдерживающего уровня с твоего сдавленного мира. Твоё сознание, освободившись, непроизвольно отмоталось на исходные позиции, на начало сотворения твоего жизненного пространства и мгновенно нащупало тот исходный репер, с которого твой мир когда-то сразу же пошёл совсем не туда. Получив волю, оно моментально сбросило кандалы, отбросило прочь страшную и порабощающую опцию придуманной ему невозможности полёта. А почему, собственно говоря, это невозможно?!
Однако тут ты заново попал в свою прежнюю засаду. Оковы пали не полностью. Как был недотыкомкой с детства и не летал, когда всегда летают, таким и остался. Зубами к стенке. Доцент, что тут ещё скажешь, ни добавить, ни убавить. Обделался и в такой ситуации. Вернувшись в началу всех своих координат, не сумел правильно и адекватно воспользоваться всеми потрясающими преимуществами, которые к тебе отчасти вернулись. По меньшей мере, мог хотя бы сразу попытаться до предела их развить, а не начать играться с ними словно и вправду ещё ребёнок несмышлёный. Всем обидчикам надавать, игрушки любимые отнять и вообще накуролесить по-всякому. Короче, наш доцент умудрился жидко обкакаться даже здесь, в поистине решающий момент своей жизни. Допустил настолько неадекватный фальстарт, что просто уму непостижимо, как можно было до такой степени глупо проворонить редчайший поворот судьбы! Мне кажется, что и в мире сверхчеловеков ты остался бы бомжом. Это свойство изначально существует внутри тебя, оно неискоренимо, понимаешь?! Унтерменша никому и никогда не исправить! Рождённый ползать летать не может! Даже когда судьба по ошибке предоставляет ему такую возможность. А вот я бы постарался столь невероятную удачу использовать на предельно полную катушку, будь уверен. И сейчас бы тут с тобой не разговаривал, поверь. Думаю, догадываешься также, что за такие фальстарты обычно снимают с дистанции!

- Да ладно тебе кошмарить меня словно бизнес! Авось не снимут! Организаторы же видели, какой им попался в принципе хороший и добрый человек!.. Первопроходцев никто и никогда не наказывает. Думаю, они быстро учтут нащупанные мною сложности и вскоре доработают окончательную версию готовящегося продукта. Именно с учётом моего, как ты говоришь, глупого, а на самом деле чрезвычайно продуктивного «фальстарта» на дистанции его предварительной обкатки?! Как считаешь, на финишной прямой генеральное мочилово «недотыкомок» на сегодня назначено? Что нам вообще и конкретно предстоит на заключительном этапе?! Двинемся ли в бездну Судного дня стройными рядами и колоннами по чётко установленной технологической схеме Апокалипсиса?! Или же потянемся туда вразнобой, каждый сам по себе, как прежде, в отаре, бредущей на бойню?!
- Не исключено, что и вправду сегодня. - Спокойно согласился сыщик. – Но всё пройдёт строго по назначению, не беспокойся. Особенно неукоснительно пройдёшь ты. Отныне к тебе будет особое внимание всех демиургов, завязанных на этот проект. Никакой самодеятельности больше не получится, даже не надейся. Поэтому и хочу, чтобы ты был заранее готов к очередному фиаско, да и вообще к чему угодно. У нас сбываются только наихудшие сценарии. Хорошие, с благополучным концом мрут буквально на корню. Или в Америку улетают. Может быть, прямо в этот момент, у могилы, уже переформатированное главное Изделие и начнёт свою решающую развёртку в кадре. Поднимет для всех шлагбаум. Допускаю, однако, что из тебя оно повторно сможет выпрыгнуть. Или опять на тебя запрыгнуть. Всё может быть, даже столь маловероятное событие. Так что сходи, на всякий случай отлей!.. Вдруг, успеешь в последний раз, по старочеловечески облегчиться. Врата-то потом откроются всем, с потрохами затянут! Разбираться, кому что положено, будет поздно. Учти. Поблажек отныне никому. Там не посмотрят, грамотный ты или где, отлил или не успел. Эксклюзива не получится. Попрут массами за тобой или за мной, причём, теперь уж без разбору, кто ни попадя. Галопом понесутся, словно бизоны. Потопчут всё и всех! Ты же знаешь людей, они такие забавные зверьки! Так что, поторопись-ка или посторонись-ка, сынку, пока в суматохе самое дорогое не оторвали.


- К чему готовым-то?! Совсем загрузил!.. К победе в увлекательной игре «Убей крысу»?! …Стоп! Ага! Всё же проговорился, красавец! Если ты утверждаешь, что любой из нас может стать чикатилой, то это означает, что и я и ты тоже можем прямо этой ночью оказаться им?! По-настоящему, а не понарошку, как я вчера?! Ты же сказал – «за мной или за тобой пойдут остальные»! Ладно, допустим, всё так! Потом заявятся шибко умные деграданты в белых халатах, поместят готового короля-чикатилу, из тебя или опять же меня полученного, в непроницаемую капсулу и поволокут в свой главный арсенал. Засунут по-страшному заряженного гаврика в боеголовку, чтобы потом применить куда и как следует?! Баллистическим или планирующим способом направить на кого им нужно?! Но я-то не согласен никого убивать!.. Ни сегодня, ни потом! И никто меня не заставит!.. Надеюсь, по крайней мере.
- Даже не надейся! Повторяю, всё может быть. Буквально всё что угодно! Не зарекайся! - Терпеливо повторил сыщик. - Главное для нас в данный отрезок времени - до конца довести эту игру. И чётко выйти на них, на организаторов. И, разумеется, грохнуть на финишной черте. Вот кого с самого начала надо было бы, а не пацана приносить в жертву новому миру! Такого же, как и мы, подопытного мученика.
- А-а-а… Понял. Человечий крысо-король или крысо-царь, неважно кто он именно будет на самом деле, и должен их самих, организаторов, забить в расцвете ихних творческих лет?! Творение должно замочить своих же собственных создателей?! Что ж, вполне благородно и даже исторически обоснованно. Я бы сказал - осмысленно. У тебя же такой разработан план, признавайся, сыщик?! Ты собираешься будущую психическую чикатилу перенацелить на его же собственную стартовую площадку? Перепрограммировать на взлёте или потом по ходу действий? Чтобы он как бумеранг вернулся и прикончил тех, кто его породил?! «Чем ты меня породил, тем я тебя и убью»?!
Так ведь создатели сверхчеловека заранее знают все-все его возможности! Они наверняка в состоянии по меньшей мере что-то в этом роде предусмотреть. Что ж ты думаешь, они не предпримут меры безопасности, чтобы хотя бы самим гарантированно уцелеть?! Да они скорее тебя в распыл пустят, того, кто слишком уж преуспел в своём расследовании. Или, если это будешь не ты, а я, то поставят на самоликвидацию и меня, лишь бы ко мне никто вроде тебя не подобрался и не перехватил управление. А если на эту роль попадётся кто-то другой, комэск, например?! Уж у него-то счётов к старому миру ого-го сколько накопилось! А башка с резьбы давно сорвана! Я-то знаю! Голимого перехватчика хрен кто перехватит. Да он тут всех сметёт, всех ликвидирует, никого не пожалеет, нас с тобою первых! Как боингов, пачками и подряд будет щёлкать, не почешется.

- Предпримут, конечно, предпримут. Их главной задачей будет сделать так, чтобы король-царь Чикатил Первый оказался не дурак и сам был готов к какому угодно исходу. Чтобы сам предусмотрел все возможные осложнения, прежде чем превратить наш мир в страну своей вечной охоты. Думаю, со временем появится и такая детская считалка: «Чикатила не дурак – продал Фредьку за пятак!».
- Не смешно. Лучше отвечай по существу. Поскольку ты меня сейчас готовишь как раз к этому печальному исходу, значит ты и есть один из этих гнусных создателей, демиургов, как ты выразился. - Печально подытожил доцент Фредди. – Поэтому именно тебя остальные твои подельники персонально и послали по мою душу. Давно можно было догадаться! Нашёл смертника-камикадзе в моём лице. Это ты их подговорил Изделие из пацана для начала попробовать рокировать в меня?! Посмотреть, что получится. Не сдохну ли от дикого перегруза, можно ли дальше проводить перезагрузку на более достойные человеческие кандидатуры?!
- Да нет, я был полностью уверен в безопасности Изделия, поэтому рассчитывал всё-таки в себя самого его загрузить. - Зловеще ухмыляясь, подтвердил сыщик. – А вот ты считался вторым засланником для него! Второстепенным боковиком. Так сказать, демонстрационной, облегченной версией. Потом, видимо, со мной решили не рисковать и сконцентрировались пока на тебе, как на баране-пробнике. Хоть ты и доцент, но вряд ли знаешь, кто такой пробник, если только в студенчестве не бывал на сакмане.
- Да как же не бывал! Шабашку там били ого-го какую. За месяц десять, а то и двадцать стипендий можно было сколотить, особенно когда на приёме и отпаивании ягнят. И кто такой баран пробник тоже знаю. На него надевают фартук, намазанный яркой краской. Он прыгает на овцематок, вошедших в охоту, и метит сзади. Однако поделать ничего не может, как чабаны смеются: «Шерстью пхае, а дела немае!». За пробника «дело мае» уже крутые производители, одно время даже австралийские бывали, помню.


- Значит ты полностью в теме. Понимаешь сей вполне метафизический символ не столько сексуального, сколько жизненного облома. Когда тебя используют, но ты ничего не получаешь, всё впустую. Только порталы для других метишь. Так же точно, уж извини, вхолостую поимели тебя. Чтобы увидеть, всё ли нормально в зародыше почти готового сверх-существа. Хотя и получилось это, думаю, всё же случайно, непреднамеренно.
В результате спонтанно сорвавшейся загрузки в тебя всего рабочего контура слегка опешившие создатели Кластера, уж не скажу кто, тем не менее увидели всё что надо будет ещё доделать в Изделии, чтобы оно стало полноценным, и уж, будь уверен, чрезвычайно быстро доделали. Теперь оно наверняка готово к решающей, всеобъемлющей трансплантации в куда более достойный объект. Опять же не исключаю, что именно на тебе или мне всё скоро и завершится. Ты-то уже доказал свою способность к выживанию даже при таком, пиковом экстремуме, что произошёл вчера. Нас чересчур долго обрабатывали, взращивали, слишком много ресурсов и надежд вкачали. Других кандидатур не будет. Точно. Только ты да я, да мы с тобой. Друг против друга. И никого кроме… как в Моссельпроме. Во! Даже Маяковского сюда приплёл. Даже он что-то в этом кумекал.
- Надоели твои тупые ментовские шутки! Скажи мне ешё раз: ты всё-таки полагаешь, что в решающем поединке за почётное звание крысиного короля современности, за вакантную должность глобального человеческого сверхубийцы, который нажмёт заветную красную кнопку конца света, благополучно спустит на живых людей океан мертвяков - сойдёмся только мы с тобою?! Поэтому-то самый главный кукловод нас изначально и настропалил друг против друга, чтобы избранные им гладиаторы точно в срок дошли до нужной кондиции и в результате бились до последнего?! Именно нам с тобой он и скомандует заключительную команду «ап»?! Ой, до чего интересно, какой же из янычаров победит!.. Вот бы угадать! Хотя бы с трёх раз! До чего всё замечательно устроил, а теперь впечатляюще сводит смертников в финальном поединке на выживание! Только не говори, что это опять был милосердный боженька, что именно его ты намедни видел и что как раз такой последний инструктаж от него получил перед заключительным спуском к нам. Крылышки успел отстегнуть, херувим?! Корень слова ты понял какой.

- А ты видишь другие кандидатуры?! - Поинтересовался, приосанившись, Осклизкин. – Ты-то вон уже летал, так что заранее готов к испытанию, а вот я в этом смысле пока что новичок, в точности совсем не знаю, что и как оно получится на самом деле. Могу с непривычки и растеряться. Может у меня на него аллергия будет?! Зато ты у нас теперь как Гагарин. Первый в космосе. Полностью состоялся и всё такое. Но так и я же не лыком шит! Пойду вторым номером, я не гордый. Королёв при старте Титова так и сказал в микрофон на весь Байконур: «Второй пошё-о-л!». Так что буду Титовым, он, говорят, был гораздо подготовленнее и толковее Гагарина. Им просто не хотели рисковать. Поэтому пустили первым прокси-вариант, кого не очень потом было бы жалко, если что. Такой же точно расклад проявляется и у нас. Поэтому там, на орбите, окончательно обо всём и поговорим, выясним, кто прокси, а кто резидент, кто в действительности лучше и подготовленнее для роли вершителя судеб человечества. Именно как на арене супер-героев. «Ап» на «ап»! «Чик» на «чик»!
- Теперь вдобавок угрожаешь? Вот это да! А ещё друг называется! Заранее сдаюсь, предупреждаю. Тебя мочить не стану, ни при каких обстоятельствах, хоть убей. Даже в сортире, как  бы это ни было заманчиво.
- Ладно, замяли. Чего попусту возбуждаться?! Единственно, кого по настоящему жаль, так только вот этого пацана, малолетнюю пешку в жуткой игре дебюта нового мира. - Дипломатично промолчав, ответил Осклизкин. - Я так полагаю, он был продуктом какого-то эксперимента по клонированию и подброшен к нам в качестве затравочного кристалла идеального человеческого разрушителя. Именно чтобы всё получилось по давним лекалам стандартного розыгрыша любой толпы, в котором основную роль всегда играет малолетний провокатор, а за него потом заступаются страшные большие дяди. Так что не так и вправду страшен чёрт, как его малютка. Ею нас в итоге и раскололи, весь наш дружный бомжачий коллектив. Прости господи, но оно так и есть. Это была именно детская, сакральная жертва, заложенная в основание всего этого исполинского замысла о рукотворном конце света.
Чёртова малютка чуял свою судьбу и потому рос чересчур стремительно, совсем не по-человечески, действительно по дням, буквально по часам, а вовсе не по годам. Он каждого из нас видел сразу и насквозь. На самом деле обладал сверхъестественными возможностями, как ты правильно всегда подмечал и бесился от этого. В то же время малютка в сущности оставался глубоко несчастным, чертовски обесчеловеченным, вызверенным существом, комком вселенской боли и отчаяния, приуготованным к действительно нечеловеческому жертвоприношению. Однако только подобным жертвенным клином можно расколоть и перенаправить людей, повторюсь, даже в таком весьма нехилом сообществе, как наше, полуподвальное. Только им нас можно было заставить жить не по понятиям!

Оглушённый новостями с передовой линии фронта доцент теперь перестал спрашивать о чём-либо ещё. Всё и так стало понятно. Он буквально дрожал, то ли от озноба начинающегося очередного приступа чикатилизма, то ли от нестерпимого желания побыстрее взмыть вверх, вновь сбежать в столь понравившуюся оболочку Кластера. Помедлив, он неохотно ответил, по-прежнему оставаясь при своём:

- Оно-то так. Жаль, конечно, оглоеда. Но не дай бог, если вернётся, сучок. Сам заложу к нам в фундамент, а бетон затворю на портландцементе, чтобы никогда не вырвался обратно этот золотой кирпичик нового мира. Видимо он теперь пожалел, что впопыхах в меня рокировался, а не в тебя.
- Поверь, Фредди, этот шкет всё-таки покажется очень и очень бледным подобием того реального субъекта, который может вскоре заявиться ему на смену. Даже ты, как только начал превращаться, и то произвёл впечатление ого-го какое, все попадали. А если это будет какой-нибудь злобный политик или олигарх, которые будучи ещё в человеческой оболочке давно потеряли всякое представление о человечности?! Что тогда нас всех будет ожидать?! Тот Апокал уже никакими красками не опишешь.

Сыщик, сказав это, внезапно оборвал себя, замолчал, принялся внимательно и с опаской присматриваться к новой перемене в настроении приятеля. К самому его облику. Что-то в новом Гагарине, похоже, сильно насторожило матёрого полиционера. Таким самодостаточным и жёстким прежде хлипкого доцента он ещё не знал. Такой если и скажет: «Поехали!», то не обязательно к звёздам, а скорее наоборот. Видимо пробный кластерский посев не прошёл бесследно, ростки остались и теперь зубья дракона вновь набухают, неудержимо прорезаются. Может быть, у Серёгина и вправду начался процесс второй непроизвольной чикатилизации, а сыщик самоуверенно проморгал начало?! Вдруг прямо сейчас прорвётся сублимация финала последней, девятой стадии нарождения Антихриста и тогда страшно будет даже посмотреть, что же начнётся на самом деле.

За такого Серёгина уже никто бы не поручился бы! Вразнос пошла бы вся округа. На обвально умножающееся развитие событий в таком случае уже никто и никак повлиять не сумел бы. Тогда всё последующее на всей этой планете сотворит только он, почувствовавший волю и сверхчеловеческую силу доцент Фредди, всё увереннее, хотя пока и исподволь сходящий с катушек в клубящуюся невообразимыми бедствиями адскую прорву. Но на то же он и Фредди, чтобы бить первым! И никаких вторых, даже самых толковых, номеров на одной орбите с собою конечно не потерпит. Так что, ребята, nothing personal – go away! Я снова на взлётке. Ат винта!!!



 
Изображение авторское



Глава 55. Бомжиная месса фа-минор

Перед тем как опустить гробик в неглубокую, но такую аппетитную могилку, доцент Серёгин, поддерживая сбоку спускаемый орбитальный аппарат, как-то так не удержал внутренний позыв расставить все точки по почкам. Незаметно, костяшками пальцев стукнул снизу, шепнув тихонько: «Эй, пришелец! Чувачок! Слышишь меня?! Ну-кась, сделай «ап»?! Я что-то не до конца запомнил как надо! Слышь?! Конспектирую!». Почему-то не дождавшись ответа, нисколько не стесняясь, ни на кого не обращая внимания, принялся обстукивать гробик с боков, снизу и сверху. Отовсюду - звук реально пустого, схлопнутого пространства.

У Фредди радостно заныло в кишках, вдобавок заколотилось сердце. Ушёл, ушёл-таки огородами! Даже отсюда! Отлично, именно это доцент и предвидел. Расклад был ясен с самого начала! Всё-таки сбежал, гадёныш! Не мог не дать дёру! Сдал мне пост, а сам вернулся к своим. Доцент не удержался и почти бросил заколдованный ларец на холм свежей земли. Это же невольно был вынужден сделать бомжопапик, комэск, отец почившего суперкрысёнка, прилаживающий, подсовывающий поглубже за край гробика пляшущими пальцами найтовочные верёвки.

Комэск сразу и довольно резонно заметил, что и тут доцент оказался сильно неправ. Нехорошо так поступать - бросать на кучи земли печальные детские каморки. Однако тут же сам и замял инцидент. Поскольку замаячило не только неизбежное сыщиково заступничество, не только то, что не далее как вчера этот самый доцент с блистающими глазами громовержца уже швырял его как щепку по этажам, а потому что прорезалась другая, также весьма ходовая и нехилая причина. Предварительно по уважительному случаю похорон собственного сына командир эскадрильи замочил до такой степени капитальнейшего «скунса», что в боль-мень удобоваримый ноль до сих не мог выйти. Так что папаня тот состоял сейчас в категорическом умилении, точнее прострации, и был готов простить подлому доцику даже гроб сына, упавший ему на ногу. А может и заново засверкавший взгляд самого Фредди отрезвил. Кто же теперь знает этого доцента, вдруг опять закинет, куда Макар телят не гонял.  Кто же потом что скажет и чего докажет?!


Поскольку по жребию помогать комэску производить погружение скорбного агрегата выпадало именно доценту, поэтому он всё-таки пересилил себя, отложил набухающую внутри новую метаморфозу самого себя на чуть более поздний период. Вновь подошёл к объекту всеобщих страстей, можно сказать приблизился. Приложил ухо к верхней грани домовины. Но будто не к ней получилось, а к большущей раковине. Прибой декабрьского океанского шторма слишком явственно грохотал в ней. Или от контрудара сплочённого коллектива земных бомжиков разваливалась на части самая последняя галактика во Вселенной, посмевшая поднять письку на великую Землю?! А что – и такое вполне могло быть, отчего же. Мы такие.

Фредди выпрямился и спокойно, но слегка насмешливо резюмировал:
- Его там нет. Долетался юный птеродактиль всея Руси. Хлоп-хлоп - и теперь никогда не брызнет! Сам себе «ап» и уделал, сучок! До-выдолбывался! Не рой другому яму это называется. Так что теперь и нам всем полный «ап» настанет! Точнее, «стенд-ап», а может и даун! Откуда только он свалится, придавит или вознесёт – пока что не скажу. Всему своё время. Успокойтесь и не кипишуйте, всё держу под контролем!
- Но это же не есть карашо-о! - Быстро отодвигаясь, грустно проблеял Жорик. – Опять драть будут?!

Комэск всё же словил первый отходняк, отчего ещё больше разодрал и без того никогда не заживающий нос и, уже не обращая внимания на сыщика, злобно прорычал доценту:
- Что значит «нет»?! Что такое «долетался»?! За такое некачественное твоё выражение и пасть порвать могу. Я такой и меня все поэтому знают. Ты это себе запиши в диссертацеи, на всякий случай, мудила грамотная.
Доцент с трудом удержал внутренний порыв закинуть дурака на соседнюю ёлку и вновь предельно спокойно повторил:
- Его там нет. Надо открыть гроб. Чего попусту хоронить пустоту? Мало ли её вокруг законсервировано и закатано?!

Естественно, тут приключилась вполне натуральная немая сценка. С тупым коллективным стенд-апом всего полуподземного двуногого стада, выбравшегося наверх да и  заблудившегося в отсутствие направляющей чабанско-инопланетянской воли. Бомжики и без того озверевали и стекленели по любому поводу, а уж по такому достойному как можно было отказать себе в удовольствии?! Особо не переглядываясь и не сговариваясь, они отказались дружно и наотрез. На это они пойтить не могли! Пусть Пушкин открывает. Не то, чтобы совсем приуныли или сильно струсили от такой перспективы, но вроде как лень напала сильно страшенная. Это же опять мороки сколь?! Почти новыми гвоздями наглухо зашпилили последний приют чёртовой малютки, чтобы хоть теперь не украли или не улетел, и вот те на. Всё равно спёрли. Или само-спёрся, гадёныш, улизнул не хуже любого пришельца.


Крысоледи, она же бомжомамка, а по совместительству гражданская жена бомжопапика, то есть, комэска, его ночное говорящее и рычащее бревно, лишь отупело взмыкивала и косилась на свой пузырёк в кармане мужа (отнял, чтобы раньше времени не усугублялась). Произошедший удар судьбы она по всей видимости приняла стойко, как и полагается людям наиболее мужественной профессии. Народ вопросительно поглядывал именно на неё, вроде же королева бала, как мамка Кры скажет, так и будет. Скажет вскрывать, ничего не поделаешь, придётся. А она тут взяла да и произнесла совсем другое, как ей собственные горящие трубы и продиктовали – поскорее вынести свой вердикт, чтобы вроде по-человечьи выглядело, а всё равно по-инопланетянски получилось. Тем самым королева крысиного подполья окончательно отрубила взирающую Вселенную от всяческого понимания происходящего:

- Так и какого же хрена?! Чего уж теперь? Не всё ли равно, кого или что закапывать?! Хана нашему птенчику, хана! Закидывай!..
- Хана нашему хану! – Слабеющим рыком подтвердил и бомжопапик усопшего бомжо-пришельца. Он принципиально устал оставаться человеком и оттого быстро доигрывал отходную бомжачую мессу фа минор на хриплом органе своей простуженной глотки:
- Эх-х-х, типа и вправду хана. Отшустрил мой птенчик, отшустрил, - заплакал он, дрожа от целиком наступившей ломки и отталкивая липнущую к карману боевую подругу.

Затем продолжил дальше натуральным рэпом с конвульсивным и всегда модным дёрганьем рук. Мол, объелся «Сказки», дурачок. А ведь почти что мужиком стал, пиписка уже шевелилась, бывало, даже на шорох вставала. Или что там это было, может и вправду антенна допоборудования. Давай и вправду на всякий случай быстрей закапывать. Не ровен час - сам вылезет оттуда. И без того холодно стало совсем. Смотрите, смотрите, у всех пар изо рта пошёл как при налёте привидений. Или даже очнувшихся сторожевых демонов. Глядите, понеслись, собаки! Ой, мама!

Поспешно, на бельевых, в узлах, верёвочках бомжики дружно опустили лёгонький как бандитское пёрышко гробик во могилку сыру да глиняну. Тот и прилёг себе на донышко, словно перо голубиное, но прильнул. Как там и был.
Хоть могилка была вырыта в надёжной, глинистой почве, всем погребцам в этот самый момент послышалось, как где-то тут или прямо на месте, над ухом у каждого, очень громко, отчётливыми толчками-контрольниками посыпался песок. И до того явственной лавиной он сыпанул каждому в мозг, что буквально захрустел на зубах.


Бомжиков будто прорвало. Они в яростном испуге словно и вправду крысы заметались по ставшему тесным кладбищенскому трюму. Заматерились при этом как-то особенно ожесточённо и громко, да так, что глушно и тошно самим стало. Сходу и разом испытали примерно такое же состояние, что и раньше, во сне, в бредовом угаре полуподвала, но только теперь ещё и наяву, и на кладбище. Да как бы при полной осознанке и прочей выкладке. В режиме временно дневного пролёта между крестами. Повспоминали алфавит даже те чумазые взрослые ребятишки, кто никогда его особенно-то и не знавал. Они плевали себе на ладони, хватаясь и перехватывая друг у друга лопаты. Слюна на губах вскипала наподобие кислоты на металле. Быстро высыхала, но песка в этой пене всё равно не нащупывалось. Хотя и присутствовал он повсюду. Продолжал себе хрустеть и хрустеть по нарастающей.

Никто и никогда ещё не ненавидел жизнь саму по себе - как вот эти существа похожие на человеческие. Только здесь и сейчас они въехали в совершенно тупой в своей очевидности факт того, что каждый момент ими всегда проживается категорически безвозвратно, что никогда, ничего и никому не отмотать назад. Сколько кому на лапу ни клади! Никакой переигровки ни для кого не предполагалось изначально. Но ещё более они и в самом деле ненавидели друг друга, иногда так просто застилавшие весь белый свет. Казалось, ещё немного и бомжики окрысеют целиком и окончательно. Вцепятся друг другу в глотки и тогда щёлкнет иной тумблер и прольётся иная первая кровь, совсем иного качества и предназначения. После чего непонятно куда, что и зачем понесётся, да ещё и по страшно суматошной экспоненте. Точно не остановить будет того процесса. Опыт, сын ошибок трудных, шептал под руку извечное – если что и получится, так только вперёд и никогда-никогда вспять. Потому что ничто никогда не возвращается. Тем более никто.

Сыщику даже показалось, что в очередном промежуточном полуфинале, суча голым хвостом и отхаркиваясь кровью, вот-вот заявится на прежний пост возле них некий следующий заинька. Свято ж место никогда пусто не бывает. Может быть, очередная новорождённая чикатила. Скорее всего, не доцент. Но кто тогда?! С кем сыщику на самом деле придётся схватиться в первом заключительном поединке за звание и должность всемирного владыки?! Неужто с кем-то из этих полуразложившихся существ, галдящих вокруг и слюни пускающих?! Вот цирк получится! Всю жизнь мечтал. Геракл с обоссанной мумией! Кто кого. А потом они чокнутся на брудершафт и, расходясь, пожмут друг другу руки.

Доцент тем временем наоборот - вновь предчувствовал свой собственный выход на финишную прямую, которую намедни уже посетил со своей разведкой боем. «А вот теперь и вправду развязка, ух ты… да ещё какая, собака, роскошная!». Буквально наотмашь продумывал Фредди кульминацию своего неоконченного произведения из блокнотика, поспешно подгребая тяжёлую землю к могильному краю кого-то другого, но пока не себя.
«Теперь моя очередь всех строить наступит». Может такая концовка подойдёт?! Что лучше всего прозвучит под занавес?!
Однако и на этот раз доцент ошибся. Никакого занавеса поблизости не нашлось, а кульминация вновь зарылась в неизвестном направлении, только могилки поодаль испуганно вздрагивали. Даже и теперь, в оконечности всех мыслимых окончаний, произошедшее так и не оказалось последней развязкой. Тем более роскошной. Цель вновь не далась. Как порядочная, ускользнула и по-прежнему мотыльком маячила впереди, шалаясь из стороны в сторону, как подбитая, или неизвестно в кого теперь наводясь. Может прицел себе сбила, а там кто ж её знает, шалапутку гуляшшу?!


Тем временем у бомжиков как всё по-вспыхнуло, так же скоропостижно и пригасло. Словно плюнул кто, сильно постарался. Прямо-таки на корню зашипело и сразу, не мешкая, затмилось, подёрнулось. Может быть, потому что уж больно строго на всех цыкнул доцент, вновь на глазах как будто слегка преображающийся?! А что, вполне вероятно повторит свой финт ушами, этот смогёт, доказал. Однако и сыщик зырил на них не менее грозно, тоже почти меняя очертания, с привычных на необычные. В чём же тогда разница, кто тебя вздует?! Не лучше ли сразу расслабиться и будь тогда что будет?! Конечно, многоопытные бомжики нисколько не ошибались, когда по привычке именно так и сделали. Народный лайфхак премиум-класса - лучше пусть дрючат, чем убивают. Жизнь прекрасна даже когда по щекам текут одни слёзы.

Самая же главная причина спонтанно произошедшей эмоциональной сшибки в народе, в который раз оказавшемся на распутье, точнее, никогда из него не вылезавшем, вероятно, состояла всё-таки в том, что бомжики оказались на свежем воздухе. Маргиналов только он и губит. Несчастные забыли дома противогазы и попросту траванулись свежим кислородом, то есть, не тем, чем прочие люди обычно между собой дышат. Все вместе, гурьбой, без присмотра, без контроля и управления, словно в поднебесной душегубке. Не там, где их пригрели злыдни-благодетели и без чего они теперь никак не могли существовать и куда их тянуло словно невероятно мощным магнитом – не в полуподвале обетованном. А именно здесь, пускай и среди мертвецов, да замерших как часовые демонов возле них, так зато на воле. Спасение оставалось лишь одно, испытанное, надёжное – лечь всем гамузом под выхлопную трубу с вышних сфер, желательно наиболее ядовитую. Лишь тогда сердешные порозовеют, на какой-то миг спасутся. Проверено историей не раз. И не два.


Всё же доцент видимо рано обрадовался. В финал выходить ему, похоже, вовсе не с сыщиком. Или сыщику, но с кем-то другим. Генератор случайных чисел так ещё и не выбросил решающие лоты.
Каким-то боком, а может остающимся звериным чутьём Серёгин вновь прочувствовал изменившийся расклад. Отчего внутри себя в который раз обмяк, что-то застопорилось во глубине его как будто не угасшей звёздной метаморфозы. Даже готов был заново в виде какого-либо малоперспективного осадка выпасть на чью-либо высокопоставленную крышу. Да что-то ни одной такой поблизости пока не просматривалось. Сплошь покосившиеся будки с дырками на чердаках.

Фредди кожей ощутил, как захлопнулась форточка его удачи, так и не успев по-настоящему раскрыться. Да и сыщик Осклизкин слишком усиленно принялся рвать когтями землю под собой. Продвигать свой выход в полуфинал затянувшегося поединка за звание абсолютного чемпиона мира по кластер- или чикатил-рестлингу. От перспективы сражаться со своим непобедимым другом Серёгин окончательно повесил голову, погрустнел до полной невозможности, ибо реально осознал расклад шансов. То есть, на себя бы он и сам не поставил. Потому что сам себя почти нигде не видел. На него словно пала тень скорого будущего и он явственно увидел параллельную проекцию пережитого за все последние дни как годы: будто бы их незабвенный комэск, непрерывно сбиваемый и потому никогда не просыхающий лётчик тянет-потянет давно пустые санки в гору и кричит-кричит в налетающую снежную метель: «Ничего, сынок! Держи-ись! Скоро доедем!».

Тут-то в последний раз молнией и ударила решительная перемена самой экспозиции. Из расфокуса довольно непринуждённо выпали совсем иной ракурс, а нём и кадр настолько же иной. Оказывается, сынок вовсе и не пропадал. Даже никуда не уходил, милый звёздный ребятёнок. Начудил, сделал круг и доехал. Поперёд батьки в пекло заскочил. Горяченького испить с устатку.


Отъезд. Но не до упора. И вот что показалось в ином, торжествующем кадре. Практически вся Вселенная ахнула и радостно обомлела, точнее, размякла от долгожданной сбычи мечт. Вот оно! Столь долго и упорно искомое. На блюдечке. Трепыхается.


За густыми, жирными кладбищенскими кустами терпеливо похаживал изрядно повзрослевший, да прямо-таки неимоверно вымахавший былой Крысёнок.
Он же Чебуратор, наследный принц камышового царства. Неведома зверушка от приблудной царевны Ксанки. Супер-акселерат, эмо, чмо, да и вообще потомственный гражданин Вселенной.
Он же бывшая карла лютая, да неземная, любимый выкормыш Большого Магелланова Облака. Игрушка бога с новой батарейкой в одном интересном месте.
Он же одновременно последняя надежда отечественной суверенной Вертикали, наиболее правильный пацан из всех возможных.
Он только что вернулся из своей первой научно-производственной стажировки. Разумеется, в целом не слишком успешной. Первый блин всё-таки. Тем не менее, вполне перспективной. С горчичкой сойдёт.


Недавний карлсон, псевдо-пришелец, а также шибко сурьёзный командир невзлетевшей летающей тарелки теперь сочувственно посматривал, как вдалеке несколько придурковатых, полупьяных мужиков сильно бомжеватого вида и какая-то чумазая тётка крысовидной наружности, вся бывшая его подтанцовка, закапывали в землю некую пустую деревяшку, бывшую его командирскую катапульту. То есть, как бы семечко своё сажали. Естественно, вертикально вниз, мордой лица в преисподнюю. До того казалось это уморительным, что навевало полную ностальгическую хрень. Возвращенец даже слегка взгрустнул по детству своему в сумрачном подвале, когда ещё был совсем сопливым пришельцем. Эх, как хорошо-то бывало тогда и там, как упоительно попахивало отовсюду разнообразным, настоящим и столь информативным человеческим гавнецом! Слёзы наворачивались от воспоминаний.

Теперь это был почти взрослый, а может попросту стандартный путиноид с кистенем в одной руке, а в другой – с заветным нацпроектом хорошо запрограммированного всеобщего вознесения.  Словно с бритвой.
Не исключено, что в скором будущем то был ещё более правильный хозяин земли русской, от которого ещё только предстояло всем согражданам угореть. А через пару веков ещё и повелитель всей этой чумазой планеты. Уж больно башковидным и здоровым показался он сразу после первой же экспериментальной линьки! Такого ни под один фундамент уже не засунешь! Такой сам кого хочешь под бетон закатает! Каким же он станет, когда полиняет в десятый или сотый раз?! Вот это жука сюда закинули!

Смотрел-посматривал козырной рестлер гнезда кремлёва с неподдельным умилением из-за почти не описанных кустиков на собственную похоронную процессию, на непонятно чем вдохновлённых похоронщиков своих, снисходительно слушал заговорщические бредни на редкость убогих сыщика с доцентом. А потом взял да и выдал последнюю реплику первого главного героя, раздумывающего как именно сходить с отработанной сцены. Он холодно-прехолодно процедил через синие дельфинии губы свои:
- Что-то раненько, ребята, вы не своё делите. На этот раз придётся не по-хорошему. С вами всякое терпение лопнет. Сами напросились.


Всё! Точка с запятой! На этот раз и рекламы никакой не обломилось. До того всё завершилось и сразу же плюнуло себе на хвост, чтобы скорее отсох и он. Не исключено, что в такой ситуации закончились даже прокладки там всякие метагалактические. Или крылышки, что конечно всегда одно и то же. Потому что уж ежели второй сезон окончился зашибись, то каково будет в третьем?!


 

(Продолжение в третьей части романа «Кластер»)