Мёд не только сладок...

               
                Мёд не только сладок…
                Рассказ – воспоминание

   Мой отец занимался бортничеством. Со школьных лет я помогал отцу, и изготовлять борти, и развешивать их в лесу. По мере взросления меня всё больше затягивало это романтическое занятие. С доброй ностальгией вспоминаю, как мастерили с отцом борти. Занимались мы этим, как правило, весной, в апреле, когда дни становились уже тёплыми, в протопленной накануне бане.
   Отец не оставлял это интересное и увлекательное ремесло до глубокой старости, а мы, его дети, помогали ему. Мы делали наши борти не из бревенчатых чурок, выдалбливая их сердцевину, как делали бортники раньше, а из лёгких фанерных ящиков. Конечно, в фанерной борти пчёлы перезимовать были не способны. Но мы и не оставляли их на зиму – в конце лета, ближе к осени, мы снимали их с дерева и везли домой. К тому времени пчёлы успевали набрать свой «урожай». Пересаживали пчёл в обычные ульи, оставляя им нужное количество мёда, а излишки мёда «экспроприировали».
   Говоря про бортничество и бортевое пчеловодство, говорят про диких пчёл. Но это, конечно же, не дикие пчёлы, а поселяются в бортях рои, которые улетают у обычных пчеловодов и пасечников.   
   Со временем я стал вносить «рационализаторские предложения» по усовершенствованию бортей: одну из стенок стали делать с шарнирами, чтобы легко было открывать; «модернизировал» я и леток, снабдив его сеткой. Сетку можно было заклинить в закрытом положении при транспортировке, а в обычном состоянии, на дереве, сетка была застопорена в открытом положении. Борть обхватывала прочная стальная проволока, которая заканчивалась ручкой. За эту ручку можно было брать и рукой, к ней же и привязывали верёвку, которой поднимали борть на дерево и спускали вниз. Проволока крепилась так, чтобы располагалась по центру, проходя через центр тяжести. В общем, конструкция была продумана надёжно.
   В начале лета, когда подсыхали дороги, мы развешивали свои борти в лесу. Выбирали для этого высокие и толстые ели. Нижние ветки таких деревьев, как правило, расположены высоко – до них дотянуться невозможно. А у тех деревьев, у которых ветки были низко, мы эти нижние ветки срубали, чтобы посторонним было непросто забраться. При этом сами пользовались «маленькими хитростями», чтобы забраться на дерево. «Хитрости» эти прятали, подальше от посторонних глаз.
   Граница севера Башкирии и Пермской области – лесные края. В лесной глуши затерялась деревушка Бые;к-Орка;, что переводится как «Высокий горб», (точнее – «Высокая спина»). В окрестностях этой деревушки мы и решили повесить одну из бортей. В то время отец был уже пожилым человеком, а я – в зрелом возрасте. Мы поехали на двух мотоциклах, установив и закрепив борть на моём мотоцикле вместо пассажирского сидения. Отъехав от деревни достаточно далеко, остановились на берегу ручья. В поисках подходящего дерева прошли по лесу, наверное, чуть больше километра от того места, где оставили мотоциклы. Почему то мощные, толстые ели нам не попадались. Наконец, остановили выбор на ели, которая была не очень высокой и не очень толстой. На ней мы и повесили борть.
   Обратили внимание, что возвращаться удобнее не по лесу, а по руслу ручья. Ручей был небольшой, а русло – довольно широкое, поросшее тальником и чернопалочником. Судя по всему, во время весеннего половодья ручей превращался в реку и занимал всё русло. Теперь же приходилось идти по песчаному дну реки, как по джунглям.

   И вот, в конце августа мы втроём: отец, мой средний брат, который был старше меня на два года, и я – отправились на двух мотоциклах «снимать урожай». Дело было уже к вечеру, поскольку забирать борть нужно после того, как пчёлы вернутся с работы.  Мотоциклы оставили на той же «стоянке», что и прежде, и отправились по «джунглям» пешком.
   Я как самый молодой и энергичный полез на дерево. Закрыл леток сеткой и застопорил её. Перекинув верёвку через сук, расположенный выше, привязал верёвку к борти. Отвязав проволоки, которыми борть крепилась к дереву, приподнял борть. Но она оказалась очень тяжёлой, намного тяжелее, чем обычно. Вместе с тем, ветки возле ствола располагались близко друг к другу. Расстояние между ними увеличивалось чуть дальше от ствола. Туда я и должен был дотянуться с тяжёлым грузом. Весной, когда я устанавливал пустую борть, сделать это было просто. Теперь же было и тяжело и неудобно. Я стал пытаться протолкнуть борть между другими ветками, но и там терпел неудачу. В один момент проволока, на которой держался весь вес, порвалась, и борть полетела вниз. Ящик упал на землю и разбился, пчёлы вылетели и набросились на меня.
   Я понимал критичность ситуации. Моя главная задача была – без паники, «без рывков» спокойно спускаться с дерева. Нельзя было допустить, чтобы я сорвался и полетел с дерева вслед за бортью. Прикинул, что за это время меня ужалили не менее сотни пчёл: штук двадцать в голову, примерно по столько же – в левую и правую руку, вся спина была облеплена пчёлами.
   Брат с отцом стянули ящик верёвкой, щели утыкали травой. Им от пчёл досталось меньше, чем мне. Когда я спустился с дерева, брат сказал: «Иди к мотоциклам, пока способен идти. Если ты свалишься с ног, упади там, а не здесь, чтобы не пришлось тащить тебя по этим джунглям». Довод был весомый, и я отправился к месту стоянки.
   Сердце стучало с «детонацией», причём, сердцебиение не было учащённым. Состояние было необычное: и жар, и озноб – одновременно. Дойдя до мотоциклов, я лёг, укрывшись курткой. Очень скоро всё прошло, я почувствовал себя, как обычно. Решил вернуться к тому дереву, чтобы помочь отцу и брату.
   Я встретил их на полпути. Брат нёс, взвалив себе на спину, борть, изрядно согнувшись под её немалым весом. Я сказал: «Давай, брат, свою ношу мне, дальше понесу я, ведь ты уже прошёл половину пути». Брат ответил: «Не советую. Мёд течёт по спине, и ниже спины у меня уже всё слиплось от мёда. Если ты возьмёшь, у тебя тоже слипнется…». Это его замечание было убедительным и очень красноречивым, и я к нему «прислушался».
   Каждый раз, привезя из лесу борть, пересадив пчёл в улей и завершив дела, мы садились пить чай со свежим мёдом. Это было у нас доброй традицией. В этот раз мёд имел необычный цвет – он имел зелёный оттенок. Мы решили, что пчёлы, возможно, собрали мёд с хвои, что и определило его необычный цвет.

   Прошло много лет. В одно время я частенько заглядывал в фирму «Тенториум», которая торгует пчелопродукцией. Там собрались энергичные и жизнерадостные люди, и я вполне «пришёлся ко двору» в этом коллективе. Руководитель фирмы регулярно проводил с ними занятия и по маркетингу, и по свойствам той или иной продукции. Однажды зашёл разговор о качестве мёда, о подделках, о методах проверки. Я подумал, что к теме качества мёда уместно будет рассказать про тот необычный, зелёный мёд. Поведал свою историю со всеми подробностями: и о том, как упала с дерева борть, и о том, что произошло дальше. Завершил рассказ словами: «Если бы сам не привёз тот мёд из лесу, я бы усомнился тогда, что это качественный, натуральный мёд, поскольку, как я полагал, зелёного мёда не бывает».
   «Тенториумовцы» с интересом слушали мой приключенческий рассказ. Здесь собрались в основном городские жители, и им любопытно было узнать подробности: чем отличается бортничество от бортевого пчеловодства; как мы обустраивали борть внутри? Люди оживлённо обсуждали тот необычный случай, произошедший со мной. Высказывались различные предположения о том, как мёд мог приобрести зелёный цвет. Весело посмеялись и над тем, что мёд, оказывается, не только сладкий, но ещё и липкий.    
   Рамиль Мухамматдинов. Июнь 2024 года.