Некуда бежать

Все сложилось бы иначе, если бы наш старенький «Додж» не сломался возле фермы Розали. Тогда мы с братом решили, что это знак. Мы искали работу, и работа сама нашла нас. Мы крепкие парни, привыкшие к фермерскому труду. Именно поэтому, мы сразу согласились наняться к Розали. Хотя нас немного удивило, что женщина одна управляется на ферме, огромные  поля которой были засеяны овсом, а в конюшне стояла дюжина крепких рабочих лошадей. Но сумма, обещанная нам за работу, сразу же выгнала из головы всякие сомнения.

Розали была лет на десять старше нас.  Сбитая, загорелая, с крепкими, как у мужчины, руками. Улыбающуюся мы ее не видели ни разу. Хотя, какие там улыбки, когда работы непочатый край. И мы с братом взялись за работу. Собирать овес, кормить и чистить лошадей.
Через неделю я заметил, как мой младший брат стал бросать на Розали недвусмысленные взгляды. На мой вопрос: «Какого черта ты делаешь?», он заявил, что плевал он на эту дурнушку, а вот стать хозяином такого большого хозяйства он был бы совсем непротив. А еще через неделю брат внезапно исчез. Я спросил у Розали о брате. Она сказала, что послала его в город на рынок. Он должен был купить еще одного коня. Но, затем, видимо, сговорился в городе с другим работодателем и, взяв оплату, ушел.

Конь, действительно появился в конюшне. И вел себя этот  жеребец очень странно - бросался на Розали, пытаясь ее укусить или лягнуть, в то же время, ко мне он ластился. Фермерша  стегала коня плетью и не снимала путы с ног. Чистить жеребца Розали мне запретила.
 Мне было непонятно поведение моего брата. Как мог он уйти, ничего мне не сказав? Я расстроился. Я надеялся, что брат вернется и все мне объяснит.
Истина всплыла неожиданно.  Как-то зайдя в конюшню, я насыпал овес лошадям в кормушки и подошел к стойлу нового жеребца. Конь не выказывал агрессии, и я решил зайти к нему в стойло и почистить его. Очищая его шкуру, я внезапно увидел на крупе лошади  шрам в виде буквы W. Точно такой же шрам был на ягодице моего брата. Когда-то в детстве мы лазили с ним в соседский сад за яблоками, и мой брат зацепился за сломанную в заборе доску. Именно эта доска и оставила ему такую метку.

Я остолбенел. Мысли, возникшие у меня в голове, не укладывались в нормальную логику. За спиной послышалось тяжелое дыхание Розали:
- Догадался, паршивец.
- Ведьма! – Крикнул я и бросился на фермершу, но удар чем-то тяжелым по голове лишил меня сознания.
Придя в себя, я увидел, что лежу там же в конюшне, связанный по рукам и ногам с кляпом во рту. Рядом сидела Розали и точила серп.
- Очнулся, - безразлично констатировала она. – Слушай меня внимательно. Будешь работать, как работал, иначе твой брат отправится на живодерню. А вздумаешь что против меня, предупреждаю сразу, ничего не выйдет. От одной только мысли превратишься в жеребца. Вот и стойло есть пустое. Сбегать ты не будешь, брата не оставишь. Дай знак, что понял меня.
Я подумал. Выхода не было, и я замычал, выражая согласие. Розали с пренебрежением вытащила кляп у меня изо рта и рассекла серпом узел на веревке.  Я медленно поднялся на ноги. Голова болела и была в крови. Хорошо же фермерша меня саданула…

Посмотрев на Розали с ненавистью, я подошел к жеребцу и обнял его за шею.
Фермерша протянула мне серп:
- Бежать некуда, иди работай.
На следующий день поднялся сильный ветер. Он выбивал стекла в доме, раскидывал снопы по полю. Розали металась по дому, пытаясь закрыть все окна и двери от надвигающегося урагана.
Это был шанс. Я незаметно пробрался в конюшню и выпустил всех лошадей. Кони врассыпную бросились на волю. Я же схватил серп и побежал в поле, прорубая себе дорогу через плотную стену овса.

Я шел довольно долго, наконец, устал и обернулся. Розали уже согнала всех лошадей обратно в конюшню и, стоя на веранде дома в нескольких метрах от меня, с ухмылкой смотрела на мои напрасные старания.

И тут я с ужасом понял: бежать было некуда…

(Картина Андреа Коуч)