А за переночевать где - спасибо

Сегодня день мой был чрезмерно обычным.

Я презирала мир - мир не подозревал о столь искренней эмоции.

Лужи были глубокими и чистыми, трамваи пустыми и прохладными, кофейные автоматы зожным образом выплёвывали голое молоко.

Куда я иду, мне не сообщили. Но я должна была торопиться и, поминутно останавливаясь, проверять почту.

Я бы конечно охотнее проверяла Телеграм, потому что там нет ничего по работе, но меня зациклили на почте, для чего приходилось нумеровать показываемые системой безопасности картинки, подтверждая тем самым, что я не робот, а человек.

И на том спасибо.

Картинки при этом становились все замысловатее: это уже были не рамки с галочкой и квадратики с полосочкой, а настоящий Дали - и на мне, хотя точнее было написать во мне, появились контактные линзы. Которые почему-то запотели при подходе к метро. Хотя могли были, по более здравой идее, лишь кольнуть меня своей сухостью, являющейся следствием нахождения в беспощадно продуваемом ветром будучи незащищённом архитектурой пространстве.

Когда наконец-то пошел дождь, на мне уже был плащ. Сидела я при этом под крышей вагона МЦК, но дождь бомбил по металлу с такой настойчивой агрессивностью, что мне пришлось обнаружить: плащ абсолютно чёрен, как в многолетней давности многосерийном детском мультике.

Вероятно я подсознательно хотела кого-то спасти. Или глубоко задуматься о спасении. То есть грустно вспомнить, когда мне последний раз было дело до кого-то, кроме себя.

Через полчаса я ехала уже на маршрутке в Медведково. Скорость моего перемещения с южной точки МЦК до станции метро, никак с ним не связанной, немного удивляла, хотя возможно это по причине неполноты технических знаний. Или нелюбви к мэру.

Всё это время мне отчаянно хотелось есть, но я вынуждена была об этом молчать. То есть никоим образом не обнаруживать данной потребности, можно даже сказать: отречься от неё.

Вечером, по возвращении с моей таинственной поездки, меня ожидала встреча с незнакомцем. Столкнуть нас с ним намеревались вполне искренно на выходе с монорельсовой дороги в ВДНХ около 21.22 часов.

Я точно знала, что к этому времени монорельсовая дорога закрыта. Но это ведь не могло помешать оказаться рядом с ней. Проверить, может быть  ?

У нас вроде как должен был случиться секс, причем о нём я собиралась молчать ещё больше, чем о чувстве постоянно преследующего меня голода.

Это очень радовало. Между сексом и супом с тефтельками я бы точно выбрала суп, но раз мне его всё равно не дают, то сидите, потребляйте свой ужин без зрелищ: никаких подробностей о романтической ночи вы не прочтёте.

На следующий день я проснулась в полной гармонии тонкой телесной оболочки с бездонным внутренним миром. Джек (так звали моего незнакомца) позвонил на рассвете и предложил поехать на моей машине туда, куда поведёт нас естественное желание однажды (дважды, трижды) свернуть с прямого пути.

При подготовке к поездке обнаружилось, что близости до встречи с Джеком у меня не было много лет. Догадаться об этом стало возможным, когда при проворачивании ключа зажигания подружка моя сначала предупредительно замелькала всеми лампочками неисправности систем по очереди, оставив, немного попугав до смерти, за секунду до конца включённым только значок аккумулятора, а затем полностью заглохла и затемнилась.

Предполагалось, что это - метафора. А намекает она на то, что тепло, которое я должна была естественным образом сгенерировать при проворачивании ключа зажигания (зачёркнуто) появлении потребности в себе (вопросительный знак) стало не в чем аккумулировать.

Я хмыкнула и тут же набрала Джеку, нисколько не жалея, что так быстро он пройдёт проверку на принятие реалий, в которые попал. Прямо сейчас дав понять: у нас есть будущее, или первая же форс-мажорная ситуация воспримется как банальная женская хитрость, то есть окажется тестом, которые он, как всякая личность высокого уровня развития (спать с другой я, слава тебе Господи, просто бы не стала), презирал.

Джек трубку не взял - мне пришлось искать водителя с прикуривателем. Я не понимала, рискованно ли было сделать так, чтобы завестись мне помог именно мужчина (смотрите выше про метафору): не слишком ли усложнило бы мою личную жизнь в последующие несколько месяцев или лет, — поэтому тормозить решила исключительно женщин. Хотя никто меня беспокоиться об "этой теме" не обязывал.

Через два часа мы были уже были в Царицыно. Хотя ехали в Борисовские пруды.

Здесь я повела себя как настоящий профессионал: поставить машину, если едешь в Борисовские пруды, удобнее всего как раз напротив входа в соседский парк.

Когда мы хлопнули дверцами моего старенького японца так, будто он наша шестёрка, Джек неожиданно заговорил со мной о лучшем нападающем Спартака образца 1998 года. То ли номер у того футболиста был равным номеру описанного выше входа в Царицыно, то ли какая-то другая ассоциация пошла у моего друга, но этот разговор почему-то заставил меня обратить на него более пристальное внимание.

Был он не очень высок ростом, но и не коренаст. Волосы седые и длинные, но никакой пошлости не подразумевающие. Он не выглядел как человек, стремящийся выхватить у беззащитного окружения что-то, не полученное вовремя. Джек держал спину ровно, но без высокомерия. Очки у него были в изящной и офигительно идущей ему оправе.

И я за это я была благодарна.

Как ни странно, моя внешность подверглась изучению в то же мгновение.

Сегодня на мне был жёлтый плащ: оттенка песка, обильно смоченного водой, но уже подсыхающего под по-египетски жарким солнцем. Скулы у меня были узкие (боже, как приятно), нос слегка вздёрнутый, но при этом не курносый, кисти рук - изящные.

Ничто другое, видимо, не имело значения и в фокус не попало, но почувствовала я себя, выходя из автомобиля, абсолютно счастливой.

Ещё через двадцать минут, когда мы уже были в парке, и я пыталась выпросить у Джека, сколько именно оттенков зелёного он видит (говорят, что мужчины плохо различают их, а я насчитала - перебрав все деревья: готически острые и круглые от кудрявости, стоящие в ряд и островом, поженившиеся друг с другом и одинокие, разломанные и разросшиеся - больше семи), оказалось, что у него никого не было уже двенадцать лет.

Меня, конечно, это удивило: он не был похож на тех, кто долго живёт один. Впрочем, это как раз сложно поставить кому-то в упрёк. Нередко людям, испытавшим боль тотального одиночества, оставляют в награду не покорёженную внешность.

Мы не возвращались к тому, чего делали вчера ночью в постели, потому что нас об этом, так сказать, не просили, зато обсудили железный занавес, Горбачева, челноков и колбасу с бужениной и карбонатом, нарезаемые аккуратными кусочками по двести-триста грамм в безумно вкусно пахнущих усилителями мясного вкуса магазинах, очередь в которых начиналась ещё на улице.

Джек вспомнил это потому, что оказался профессиональным историком России, первый раз приехавшим в Москву в 1990 году, что оправдывало его безупречный русский, а я - потому что мне было около сорока пяти лет.

Ещё через десять минут у меня запикал брелок сигнализации, который никак не должен был запикать, потому что радиус пусть даже очень дорогой итальянской MED 5000 менее двух километров, а шли мы уже полчаса. Но я не исключаю, что ноги сами сделали круг, помимо нашей воли: они всё время так ступают.

Джек, насмешливый и умный, сразу сказал, что я забыла закрыть одно из окон, что привело к срабатыванию датчика объема, всегда так поступающего из-за резко проезжающего мимо транспорта.

Дедушка Джека был физиком, и не то что бы нобелевским лауреатом, но бывшим преподавателем одного из них в известнейшем в мире университете.

Моя прабабушка - учителем музыки, которая первая использовала теорию звуковых волн для создания нужной акустики в месте, где преподавала хоровое пение.

Меня смущало конечно, что прабабушка моя была и учёным, и учителем, и продюсером: такой замес был почти невозможным для начала 20ого века, но Джек и бровью не повёл: не церковь же имелась в виду.

Он уже начинал меня любить (что, видимо, объясняло наше падение в постель без разглядывания друг друга).

Когда мы дошли до моей машины, точнее вернулись к ней, перешагнув неизвестно откуда образовавшуюся лужу, отражающую ту самую 10ку с противоположных ворот замыканием в радужное бензиновое кольцо, Джек обратил внимание на слегка помятое переднее правое крыло, поцарапанный бампер и две трещины: на боковом зеркале заднего вида и ещё в каком-то интимном месте.

Тест был пройден на ура. Заграничный мужчина решил полностью отремонтировать русскую женщину, настояв немедленно отправиться в сервис, чтобы к завтра всё было исправлено. Он предположил, что тогда последуют и какие-то изменения в личной жизни: ведь мы починим мой второй дом.

Я даже начала догадываться - какие, но тут наш день неожиданно закончился, оставив меня окончательно и бесповоротно голодной. А Джека - передумавшим отправиться куда-то срочно.

Завтра мы провели в сервисе около шести часов, потому что нам было предложено подождать немного, а потом ещё немного, но только если мы хотим. Нам показалось, что хотеть будет очень уважительно по отношению к работникам сервиса, и поэтому мы смиренно уселись в обеспеченные меблировкой зала ожидания мягкие диваны и даже немного подремали, а потом посмотрели целых два с половиной рок-концерта по очень хорошему каналу (Джек канал знал и обещал подарить мне антенну, чтобы я тоже знала: растущая эрудиция нередко порождает и рост чистого восторга).

За следующие несколько недель восторг мой настолько очистился, что продолжать мечтать о хлебе насущном было как-то пошло, и я совсем была готова отказаться от него, но тут


- В принципе неплохо. Деталей конечно не хватает, а те, которые есть, ты бросаешь и не дописываешь.

- Так мне дописать те, которые есть, или те, которых не хватает? - с правильной пропорцией язвительности и желания согласиться поинтересовался Брусникин.

Споры всегда мотивировали его на дальнейшую работу, и иногда он даже ловил себя на мысли, что ходит к Быкову исключительно за взбучкой. А умный Быков это понимает, и... и охотно читает по пол страницы в день, и по странице замечаний любезно выдаёт.

- Она у тебя уже две недели по нескольку часов находится на ногах и вообще ничего не ест. Что ты хочешь этим сказать? Что она питается любовью? Если это какая-то аллегория, то ей, аллегории, неплохо как-то заиграть в тексте. А у тебя не понятно, что это. Даже её характер, слишком ровный для героини романа, скорее намекает на то, что пища для неё

- Я хотел её кормить, но выходила пародия на Бриджит Джонс. Почему-то всё время вспоминались списки, чего она пила или курила. Начинал писать - и всё так скучно, так нелепо.

- Напиши не скучно, и не нелепо. Не веселит Джонс - возьми Карслона. Пусть она, ну не знаю, варенье некстати, тефтельки ест.

- Тефтельки??

- Я сейчас в голове меню из двенадцати-шестнадцати романов прокрутил: знаешь меня. Тефтельки героини не едят, не пропустил ни одну - только если среди более скучных, как ты говоришь, блюд.

- Хм.. опять не догоняю, ты издеваешься или нет. Но я подумаю.



Да, чёрт возьми.

Подумай.

Пока я не перестала чувствовать себя живой.