Воспоминания, рефлексия. Июнь-24

Вставать затемно было трудно, но все-таки легче, зная, ради чего. Потом садиться, а вернее вставать в переполненную маршрутку, с тяжеленным рюкзаком и потрепанной книжкой в руках. Через запотевшие стекла не видно очертаний города, только световые точки-окна, снег в свете фонарей и коричнево-фиолетовое небо. Доедешь до «Волжской», там прыгнешь в последний вагон, если поезд быстро придет, хотя на «Римской» пересадка ближе к первому. Там ты будешь через пятнадцать минут, перейдешь на желтую ветку — на «Площадь Ильича», сядешь во второй вагон и через семь минут выйдешь на «Шоссе Энтузиастов», а там после долгого эскалатора сядешь на дрябленький усть-катавский трамвай, номер 27, 34 или 37, какой первый приедет, а потом, может, и застрянет по пути, вот и думай, как тебе добираться.

Переживать зиму было очень трудно, но всё-таки легче, зная, ради чего. В апреле начнет светать рано, а асфальт станет сухим и шершавым. Тогда можно пятнадцать минут пройтись до метро «Люблино», а выйти на чем-то похожей на нее станции «Перово» и тоже пешком преодолеть три длинных квартала. Путь немного удлинится, и на чтение времени меньше, зато по пути соберешь все кусты сирени и яблонь, а по осени — все цветовые сочетания листьев.

Я иду по набережной Бат-Яма, и от влажного морского воздуха запотели все стекла: витрины, машины, окна. Здесь нет перемены сезонов и тропы куда короче, хотя есть трамвай, местами имитирующий метро. Все те маршруты и мысли, безусловно, составляют меня, но ощущаются так, будто остались где-то далеко, осталось только вернуться и забрать их.