Прорубь

  Вчера мы с Люськой ходили на лыжах.
Ой! Ну и лыжи у меня! Васька мне привязал валенки к лыжам каким-то широким ремнём. А ноги всё равно ёрзают и постоянно сваливаются в разные стороны. Сам-то он на нормальных лыжах с ботинками и с палками. А я, как буратино. То туда заваливаюсь, то в другую сторону. Шуба мешает, шапка сползла на глаза, и я её постоянно поправляю. Аж вспотела вся. А на улице ещё метёт метель. Солнышко откуда-то из-за туч чуть-чуть прищуривается.
  Нас Серёжка с Васькой взяли с собой на покататься с горки. Горка – это вобщем-то и не горка совсем, а просто берег нашей старицы. До неё километра два примерно по полю. Поле вспахал трактор нынче осенью и огромные комки земли торчат из под снега. А его мало нынче выпало, папка говорит, что если так пойдёт, то весной сеять придётся в сухую землю. А на берегу снег скопился и можно кататься с горки и по речке. До речки надо ещё идти по этому кочковатому полю. Устала, а ещё идти и идти.
  У Люськи такие же лыжи, как и у меня. Она также кувыркается. Уже столько раз «нырнула» носом в снег, просто смех. Вся шубка у неё – сплошной сугроб. Варежки уже колом стоят от того, что намокли от снега и замерзли. У меня варежки сухие. Они у меня на резинке, к которой их пришила мама, чтобы я случайно не потеряла. А падаю я реже, почти совсем не падаю. Я устойчивая.
  Васька сказал, что как только дойдём до старицы, он выломает нам палки, будет идти легче.
- Так что идём и не ноем! - скомандовал он.
  Вот и идём, и не ноем. Старица уже совсем близко, уже видно заросший кустами берег, заваленный плотным снегом. Что-то мне немного страшно. А как мы спустимся на речку? Берег-то крутой. Я не поеду с этой горки. Васька сказал:
- Если не хочешь – не едь. Скатишься на попе!
  Так и сделаю. Падая и чуть не плача доходим до старицы. Люська скидывает лыжи и катится вниз на попе, а лыжи катятся вслед за ней. Я тоже сбрасываю лыжи и качусь вниз. Лучше бы я просто без них сюда шла, меньше бы устала и с собой ничего тащить не нужно.
 Ой, я же совсем забыла, с нами ещё бежит Шарик. Шарик – наша овчарка. Правда он совсем ещё маленький, ничего не умеет и не понимает. Просто бежит рядом и радуется, что его тоже взяли с собой на горку. Мальчишки надели на него ошейник, хотели вести на веревке, но он постоянно прыгает на них и дёргает в стороны. Поэтому они ему дали полную волю. Пусть бегает.
 Мальчишки стали кататься с горки, а мы с Люськой, забросив лыжи, просто влезали на горку и катались с неё, подтянув под попу шубку.  Пока лезешь вверх, то и дело скатываешься обратно. А тут еще и Шарик бегал за нами, прыгал на нас и дёргал за рукава. Получалось, что до самого верха залезть получалось не всегда.
- Ямок наройте, чтоб было за что зацепиться ногами, - кричат нам мальчишки.
- Вы, чего такие бестолковые?
- Мы не бестолковые, у нас варежки намокли и колом стоят, не можем ими копать слежавшийся снег, а валенками не получается ямки глубокие сделать.
- Мы пойдем по речке на лыжах походим.
 Тем более что снег укрыл прозрачный лёд и лежал совсем ровно, не так, как на поле. Мальчишки остались на горке, а мы пошли по реке.
  Вообще-то это не река. Это старица реки Тобол. Когда-то здесь и правда текла река, а потом почему-то решила поменять русло. Сейчас течет совсем в другом месте, а деревенские решили устроить плотинку, чтобы вода не ушла. Так получилась старица. На одном её берегу стоят дома, огороды спускаются с крутого высокого берега, прямо к воде. Другой берег низенький , Старица, как каралька, только внутри у неё не дырка, а остров. Деревня стоит на высоком внешнем берегу “каральки”. На острове весной сеяли раньше овес, а теперь летом только скотину выпасают. В старице рыбы видимо-невидимо, даже сейчас по берегу то там, то тут, почти в каждом огороде, торчат из-под снега перевёрнутые лодки.
  Папка тоже рыбачит здесь, на старице и летом, и зимой. Зимой рыбаки ставят сети и фитили. Я ходила с папой на рыбалку и видела, как они их ставят. Сначала выдалбливают пешней во льду большую дыру, потом отмеряют длину сети и продалбливают вторую дыру. Между этими большими дырами делают ещё несколько маленьких отверстий во льду. Потом берут длинную палку, привязывают к ней сеть и цепляя эту палку в маленьких отверстиях, дотягивают до последней большой дыры. А уже там сеть привязывают к длинной палке, которую потом втыкают в дно.
Эти дыры через некоторое время замерзают и так стоят целую ночь. Утром или вечером их снимают. Рыба ловится в эти сети. А под фитиль делают огромную прорубь. В неё полностью помещается весь фитиль. Из таких прорубей торчат палки и сразу видно, что здесь стоит фитиль.
Когда мы с Люськой пошли кататься по реке, мальчишки нам строго-настрого наказали:
-  Внимательно смотрите под ноги, чтоб не провалиться в прорубь!
- Ладно, - прокричали мы хором.
Как будто бы мы сами не знаем, что надо смотреть. Вот уж не думала, что приятно искупаться зимой в проруби. Дураки.
  Вооружённые палками, которые нам выломали мальчишки из растущего на берегу ивняка, мы пошли по ровному, гладкому снегу.
- Шарик, Шарик! Иди с нами!
  Пес не долго думая, побежал к нам.
  На берегу наполовину занесённые снегом стояли голые ветки ветлы. На их концах «росли» засохшие розочки. Мы сбросили лыжи пошли нарвать веточек с этими розочками. Когда подошли, то поняли, то до розочек надо пробираться по пояс в снегу. Мы полезли, а Шарик побежал прямо по снегу. Его выдерживал снежный наст, в котором мы с Люськой просто тонули. Проваливаясь, а местами и “паря” по снегу, мы добирались до самых красивых цветочков. Когда букеты были собраны, мы решили, что нужен стол и ваза, поэтому стали делать дом внутри сугроба. Нашли самый большой сугроб и стали выковыривать вход, окошко и даже сделали столик. На столик в большой слежавшийся кусок снега воткнули веточки с розочками. Внутри домика было даже теплее, чем на речке, тут не дул ветер. Мы уселись на пол домика и смотрели, как переливается искорками на снежном одеяле, солнце. Каждая снежинка сверкала разноцветными искорками. Красота. Но тут прибежал Шарик и всё нам растоптал. «Стол» рассыпался, окно сломалось.
- Ах! Лови его! - кричала Люська.
  Мы побежали за Шариком, чтобы его отлупить. Люська бегает быстрее меня. Она уже почти догнала Шарика, но вдруг закричала и присела на снег.
- А-а-а! Не подходи ко мне! Я тону! А-а-а-!
- А-а-а! - закричала я с испуга.
- Васька, Люська тонет!
- Васька-а-а!
 Мальчишки бросили свои лыжи и бежали к нам на крики. Шарик лаял очень громко и бегал вокруг проруби.
- Люська, ты только не тони. Сейчас мальчишки уже бегут. Сейчас, Люська. Только не тони, пожалуйста, а то мамка нас убъет. Не тони, Люська, - и я заревела.
 Когда парни подбежали, над тоненьким льдом торчала ровно половина Люськи.
- Давай, Серёга, ты с одной стороны на лыжину встанешь, я с другой, только одну ногу на льду оставь. Не хватало еще, чтобы мы с тобой туда нырнули, - скомандовал Васька.
Они бросили поперек проруби лыжи, встали на них и, ухватив Люську за руки, вытянули её. Люська ревела, а с неё просто ручьём текла вода.
- Не реви, вытащили уже тебя. Чего реветь-то? - уговаривал Серёжка Люську.
- Быстро раздевайся, пока колом одежда не встала.
- Раздеваться! На улице мороз!
Люська даже реветь перестала от удивления.
-А ты что стоишь? - спросил он у меня.
- Тоже скидывай одежду. Давай валенки, шубку и теплые штаны.
 Я ничего не понимала, но или от испуга, или ещё от чего, не сопротивлялась, а просто быстро стала всё снимать.
- Сейчас всё отожмём от воды, быстро меняетесь одеждой и бегом домой, - сказал Сережка.
- Ага, а сами чего не раздеваетесь?
- Чего-чего, мы вашу одежду не влезем. Неужели не понятно?
- Быстрее давайте.
  Мальчишки всю Люськину одежду отжали от воды и заставили меня одевать всё это мокрое и холодное - и штаны, и носки. В валенках у неё была просто лужа. На Люську одели всё моё сухое и тёплое: штаны, шерстяные носки, варежки, шапку и валенки. Про варежки, это я так, к слову. Варежки и у неё и у меня колом стояли. Люську трясло то ли от страха, то ли от холода, а меня трясло точно от холода. На меня одели и Люськину шубку, а мою одели на Люську.
- Ну что, побежали,- сказал Серёжка.
- Только имейте в виду, не останавливаемся. Уже вечер, скоро темно будет, нас дома и так уже потеряли. А нам за вас ещё отчитываться перед родителями.
- И не ноем, просто бежим или быстро идем.
- На горку мы вас вытянем, а там, держите нас за руки и двигаемся.
- Понятно?
- Поня-я-ятно, - пропели мы тускленькими голосами.
 Выбрав наиболее пологий обрыв, мы побежали. Бег в мокрой шубке и тяжеленных валенках мне совсем не понравился. Но, что делать?
- Надо двигаться, а то замёрзнешь, - прокричал мне Васька.
 Мальчишки вытянули нас на обрыв, и мы побежали дальше. Я быстро устала, Люська ревела и бесконечно падала, но мальчишки нас поднимали, уговаривали и мы снова бежали.
 Так «добрались» до грейдера, там стало легче. Мальчишки нас тянули за руки, чтобы мы двигались быстрее. Дорога, которую мы утром даже не заметили, оказалась очень длинной. Зачем мы ушли так далеко? Шарик был рядом с нами и не лаял. Наверно, понял, что виноват.
  Когда мы уставшие, замерзшие и зареванные, наконец-то добрались до дома, то первым делом нас переодели.
- Вы откуда, такие красивые? -спросила Валентина, моя сестра, и умолкла.
  С меня текло, Люська ревела, Васька молча снимал валенки, а Серёжка просто стоял у порога и молчал.
- Быстро раздевайтесь и к печке, - скомандовала нам Валька.
- Что будет? Что будет? - причитала она, помогая нам снять мокрую одежду.
- Васька, ставь чайник, отпаивать вас чаем с мёдом буду.
Валенки поставили в таз, шубку Люськину она повесила над ванной, чтоб на пол не стекало. Мы разделись и укутались в толстое одеяло. Меня трясло.
- Быстро в кровать, - скомандовала Валька.
- Чаем вас буду поить.
Мы с Люськой уселись на диван, но тут пришла тётя Дуся, мама Люськина. Оказывается Серёжка уже давно ушёл домой и всё рассказал матери.
- Ну и где наша пловчиха, -  спросила она, входя в комнату.
- Тута я, - ответила Люська и снова заревела.
- Иди уже в кровать, я тебе там одеяло толстое пуховое положила, завернёшься в него и ноги не высовывай, - ворчала Валька.
  Я поплелась в свою комнату, забралась под одеяло. Валька подоткнула его со всех сторон.
- Хорошо, что мамы не было дома, - успела я подумать и тут же уснула.
 Утро было солнечным и такое доброе солнце сверкало за окном, что хотелось встать и выбежать на улицу, чтобы играть в снежки и кататься с горки, которая стояла у нас во дворе. Люськи не было, когда они ушли вчера, я не помню.
- Ушла домой, - подумала я и поднялась с кровати.
  Болела голова.
- Мам! - покричала я маму.
  Голоса почти не было. Это мне показалось, что я кричу. На самом деле я тихо прохрипела. Но мама все равно услышала, она зашла, сунула мне под мышку градусник и ушла на кухню. Через несколько минут вернулась со стаканом горячего чая с мёдом и таблетками. Горло болело, в нём скреблось что-то и не давало говорить.
 Папа, а он тоже был дома почему-то сегодня, с мамой потихоньку переговаривались, пришёл доктор. Мне померили температуру, и все ушли из комнаты. Я уснула. Так продолжалось весь день. Как только я просыпалась, мне мерили температуру, поили чаем и таблетками, и я снова засыпала. Уже вечером Валентина мне сказала, что Люська тоже лежит с температурой. А пацанам «попало» за то, что они нас утащили на речку.
  Я так понимаю, что единственный, кто оказался ни при чём - это Шарик. Его просто накормили и отпустили гулять… Ведь если бы он не побежал по проруби, то Люська тоже бы за ним не побежала. Его-то тоненький лёд выдержал, а Люську - нет. И ещё хорошо, что Люська была в шубке. Это она не дала ей уйти сразу под воду. Полы повисли на поверхности воды и держали её до тех пор, пока мальчишки её вытащили. Конечно, если бы пацанов не было, то я её точно бы не смогла одна оттуда достать. И ещё хорошо, что Люська не потеряла валенки, пока была там, в проруби, а то пришлось бы мне босиком бежать до дома.
 В общем всё закончилось хорошо. Мы с Люськой проболели целую неделю. Нам приносили разные вкусности: конфеты, яблоки и даже мандаринки. Девчонки – наши подружки, приходили, стояли у порога в комнату и наперебой рассказывали все свежие новости.
  А я лежала и думала, какие же мальчишки молодцы, что притащили нас домой. Таких мокрых, испуганных и уставших. Что Валька молодец, сразу нас напоила чаем с мёдом и уложила под теплое пуховое одеяло. Что мама с папой тоже молодцы, совсем нас не ругали за то, что мы без разрешения ушли на речку. Что Шарик тоже молодец, потому, что он вообще ни в чём не виноват. Он просто играл с нами. И нас все любят и очень расстраиваются потому, что мы чуть не утонули, хотя нырнула только Люська. И вообще все вокруг очень за нас переживают.