Морошка Глава 41

            - Ну-с! – сказал дежурный хирург, осторожно снимая в запёкшихся подтёках крови марлевую повязку с ножевой раны, – давайте посмотрим, что же у нас там такое творится.  Да-а, – многозначительно прозвучала его реакция на открывшуюся картину.

            - Доктор, а он будет жить? – чуть не плача поинтересовалась у него молоденькая с ужасом в глазах медсестра, которая склеивала привезённому подранку пробитую голову.

            - Отставить слёзы, – строго оборвал её врач, – обработайте как следует оголённую рану, – приказал он другой хирургической сестре.

            И та проворно взялась за дело.  Шипящая жидкость перекиси водорода, пузырясь и пенясь, растворила вокруг раны густо запёкшуюся коростой кровь.  Молодая помощница, что перед этим обрабатывала рану головы, промокнула, очищая, тампонами испачканный грязью и кровью дырявый бок мужчины, который голым лежал на операционном столе и от которого при дыхании исходил крепкий душок выпитого им на кануне спиртного. 

            - Вот тебе, бабушка, и Юрьев день, – вздохнула она, – сходил, называется, мужичок в магазин за хлебушком! 

            Осмотрев очищенную рану, самая молодая из присутствующих медсестёр, увидев полную картину, была ужасно потрясена тем, что как он ещё жив был после такого удара, бедолага.  У него в правом боку, у этого атлетически сложенного человека зияла широкая резаная ранища, уходящая глубоко внутрь до синяков избитого тела.

            - Мамочки! – отпрянула она, чуть не упав.

            Четыре женских руки подхватили её и отвели осторожно в сторону и посадили там на кушетку, между собой переговариваясь негромко. 

            - И чё это с ней? – задалась вопросом одна из них.

            - И в самом то деле? – откликнулась, жалеючи, другая, – ничего ж подобного с ней раньше то никогда не случалось! 

            - То-то и оно, – не поняла причину обморока первая, – и не такое видала!

            - А тут, на тебе – завалилась!

            Но их диалог прервал нетерпеливый возглас оперирующего хирурга.

            - Ну что вы там с ней застряли?

            - Плохо ей, доктор, – ответили обе медсестры вразнобой, но сразу.

            - Ну так дайте ей понюхать нашатырь и натрите потом виски, пусть приходит девка в себя, – коротко скомандовал он, – и некогда нам с ней возиться.  Пора уж нам с вами и к делу с приступать!

            Приведя в чувство свою молодую коллегу, медсёстры постарше тут же вернулись к операционному столу, так и не поняв причину её странного обморока.  А суть то его была в том, что она узнала в лежащем на операционном столе мужчине супруга их Капитолины Борисовны, старшей сестры-хозяйки в хирургическом отделении.

            - Мы готовы, – доложили, вернувшись к своим обязанностям, обе женщины.
      
            - Как наркоз? – последовал вопрос.

            - Больной заснул, – доложила анестезиолог.

            - Скальпель! – тут же прозвучал короткий приказ.

            И началась кропотливая битва за жизнь оперируемого крепыша.  И именно битва, а иначе не назовёшь.  Невидимый и всеядный хищник под жутким названием «Смерть» уже тихо и незримо витал над ослабленным телом претендента на встречу с Богом, терпеливо дожидаясь своей добычи.  Несколько минут в операционной палате стояла немая тишина.  Муха пролетит – было бы слышно.  Все ожидали, какой вердикт вынесет, вскрыв рану, их почитаемый кудесник местной хирургии, но тот молчал и продолжал, склонившись низко над телом, ковыряться во вскрытом им широким надрезом в боку, изредка давая короткие, как выстрел приказы.  Всем было жаль, если это молодое, мускулистое, красивое тело уже больше никогда и ни одну девушку не сможет привести в чувственный восторг своим, как пружина атлетическим рельефом натренированных мышц.

            - Ну как там, Юрий Петрович? – не выдержала одна из его помощниц.

            - Серьёзный случай, – нехотя, откликнулся тот и продолжал неспешно копошиться в кровоточащих внутренностях, – и те, кто били его – били уже наверняка, – с сожалением признался главный штопальщик человеческих тел, – со знанием дела какой-то мерзавец с боку всадил ему нож, – и улыбнулся, – но ничево, – успокоил он своих враз приунывших у стола коллег, – мы ему не позволим, этому мерзавцу убивать таких, как этот вот на столе у нас лежащий молодой человек, богатырей наших, тем более, именно этот, замечательный в своём роде экземпляр!

            Юрий Петрович – как бы второй после профессора, благообразного Винаминыча и опекун, и наставник Капитолинки не сразу распознал в своём оперируемом, наречённого в своё время ему в зятья.  Они и виделись то с ним пару раз не более, да и то на ходу между здрасте и здрасте, быстро прощаясь, но он знал со слов своей любимой пигалицы, что муж её очень хороший и порядочный парень, главное настоящий мужчина моряк и работает он  электриком здесь в городе на новом заводе!

            - Значит, будет жить, – повеселела операционная бригада.

            - Надеюсь, – воодушевлённо прозвучало в ответ.  И часа через три уставший, но по всему видать, довольный собой эскулап удовлетворённо выдохнул, снимая с потного лица мокрую марлевую повязку, – всё, зашивайте, – и отошёл от операционного стола, – теперь уже всё дело в его организме, – подвёл он итог закончившейся операции, – если сильный, то выживет, ну а слабый, к сожалению, представится.  Других вариантов нет!

            И, сняв перчатки, вымыл тщательно руки и, устроившись поудобнее на стуле возле самой двери в операционную, он попросил дать ему закурить.  И ему поднесли зажатую в пинцете уже подожжённую кем-то папиросу, и он, местный чудотворец несколько раз и с наслаждением втянув в себя горьковатый дым, наконец, расслабился и широко, как только мог улыбнулся.  Ему очень бы хотелось потрафить на удачу и своей судьбе, и судьбе этого только что им прооперированного подранка, сделав всё, что в его силах, и сохранить ему в этом подлунном мире молодую жизнь.

            - Чё у нево там было то, Юрий Петрович? – поинтересовалась какая-то медсестёр.

            - Всё, что было уже позади, – погасив папиросу, ответил доктор Гущин, – главное, для нево теперь, чтобы не стал он инвалидом.  А силы и здоровья ему, я надеюсь, самим Всевышним отпущено на троих!

            - Будем надеяться, – отозвался второй врач, помощник главного, – вот и готово! – с ощущением хорошо проделанной работы заключил он, – можно вести больного в палату!

            - Зашили? – подошёл заведующий больничным комплексом к столу, где лежал уже на спине распластанный отремонтированный голый Сенька, – коллеги! – обратился он ко всем сразу, – вы только посмотрите на эту материальную оболочку души!    
 
            - Ничево себе мужчина, – отозвалась, ранее оценив его, одна из женщин, – весьма даже в отцы для детей любой женщине подходящий!

            - Я не об этом, – признался пригласивший к осмотру пациента глава медсанчасти, – вы только взгляните на эти от природы сильные и хорошо натренированные мышцы!

            - Да!  Мальчик явно не из слабых, – согласилась старшая из всех здесь по возрасту женщин, развязывая сзади свой белый халат, – не каждому мужику дано такое тело!

            - Вот именно, – подтвердил её слова знаток анатомии, – но я и не об этом!

            - А о чём вы, доктор? – полюбопытствовала милая мордашка в белёсых завитушках у висок, ранее пережившая в операционной лёгкий обморок.

            - Вы посмотрите, какие вены? – осторожно приподнял он руку больного.

            - Вены как вены, – озадачились, не уловив сути коллеги, – только вздутые очень…

            - В том то всё и дело, – констатировал больничная голова, – это ж не просто вены, а это, друзья, полноводные реки жизни!

            - И чё? - отозвалась тишина в операторской
 
            - Этому молодому человеку должен вам признаться, – продолжил тихо и, не спеша, разъяснять свою мысль уставший оператор, – родители отвалили, не поскупясь, не только недюжие здоровье и силу, но, прежде всего, неукротимую жажду жизни!

            - Значит, будем надеяться на благополучный исход? – уточнила сказанное старшая операционная сестра. 

            - Главное, чтобы сердце его после этого выдержало, – подытожил скупо главврач, – разбудите богатыря и пусть он выздоравливает!

            - Не спать, не спать, – начали, остановив движение, дружно тормошить матроса все четверо медсестёр, везущие больного в палату в реанимации.

            И ничего не чувствующего лежебоку несколько раз после этих слов слегка ударили по его небритым щекам, приводя спящего под наркозом пациента в чувство, но тот даже и ухом не повёл – не проснулся.  Тогда застрявшего в объятьях наркотического сна спящего бедолагу ещё несколько раз ударили по щекам и уже намного сильнее.  Неподъёмные веки распластанного на каталке из преисподней восставшего Вия едва разлепились и оголили у него равнодушный, бессмысленный взгляд ещё не до конца пришедшего в себя человека – трудно просыпаться после насильственной утраты разобранного в хлам сознания. 

            - Так то оно лучше будет, – увидев, что пациент очнулся, радостно оповестила всех старшая операционная медсестра, – поехали, девочки, он пришёл в себя, значит, всё будет так надо!

            - Дай то, Бог – ухнули хором в ответ остальные провожатые подранка.   
            (Продолжение следует)