Мемуары Арамиса Часть 349

Глава 349

Проделав путь по тропе, оставленной без присмотра для целей секретных походов Короля к мадемуазель де Ла Вальер, Филипп вошёл в Лувр таким шагом, как будто бы проделывал этот путь ежедневно на протяжении нескольких лет.
По его несколько стремительной походке придворные угадали, что Король не вполне в духе и угадывали, что причиной этого, вероятно, является очередной отказ Луизы в нежном свидании, что порой случалось.
Явившийся тут как тут де Сент-Этьян спросил, чем угодно развлечься нынче вечером Его Величеству.
— Ваше Величество изволит играть в Ломбер? Или желает посетить фрейлин Королевы? — спросил он.
— Ломбер, пожалуй! — ответил Филипп.
— Как будет угодно Вашему Величеству, — поклонился де Сент-Этьян.
— Между прочим, куда запропастился Кольбер? — сказал вдруг Король. — Я не вижу его вторые сутки, между тем он мне нужен.
— Я его велю разыскать и направить к Вашему Величеству, — ответил де Сент-Этьян.
— Да, дорогой Сент-Этьян, сделай это, — кивнул Филипп. — Я должен дать ему несколько поручений.

Через некоторое время двери кабинета Короля открылись и в них появился секретарь.
— Ваше Величество, господин Кольбер просит принять его, — сказал он.
— Проси, — ответил Филипп.
В следующее мгновение в кабинет вошёл Кольбер и поклонился Королю.
— Господин Кольбер, — сказал Филипп. — Я доволен вашей работой, однако, я хотел бы сделать вам несколько замечаний.
— Я вас слушаю, Ваше Величество, — ответил Кольбер с поклоном.
— Как вы знаете, я решил обойтись без первого министра, следуя совету кардинала Мазарини, — начал Филипп. — Это не означает, что моё правительство не будет иметь главы. Вы будете выполнять те функции, которые выполняли ранее, с некоторыми поправками.
Кольбер поклонился и взял перо и бумагу, чтобы записывать слова Короля.
— Присядьте, господин Кольбер, за столиком писать намного удобнее, — кивнул Филипп. — Итак, сохраняя свою должность министра финансов, вы получите также право контролировать налоги, займы, таможенные пошлины, таможенный тариф, колониальную политику. Кроме того, мне понадобится ваша помощь при подготовке военного и морского бюджета. Дел у вас будет много, господин Кольбер. Не отвлекайтесь на мелкие интриги с теми, кто делает своё дело добросовестно и успешно. Я освобождаю вас от поручений по части военной политики. Этим займётся маршал де Вобан. Военным министром я назначаю господина Летелье. Господину де Лиону будет поручено руководство дипломатией. Секретарём по военным делам я назначаю господина де Лувуа. Записали?
— Записал, Ваше Величество, — поклонился Кольбер.
— И разыщите господина д’Артаньян, Кольбер, слышите?! — воскликнул Филипп.
— Мы его ищем по всей Франции, Ваше Величество, но не можем найти, — ответил Кольбер.
— Это потому, что вы не ищите его, а охотитесь за ним, господин Кольбер! — возразил Филипп. — Я не прошу вас изловить его и заточить в Бастилию, вы неверно поняли мой приказ. Я требую разыскать его и пригласить занять ту должность, которая за ним закреплена. Я понимаю, что его раздражает, что всякое его действие по выполнению моих приказов контролируется вашими многочисленными шпионами. Любой пришел бы в ярость от такого контроля. Тем более с учетом его гасконской крови… Согласитесь, что господин д’Артаньян, при всех его недостатках, о которых вы постоянно мне твердите, обладает и рядом несомненных достоинств.
— Ваше Величество, безусловно правы, — ответил Кольбер. — «Разыскать и пригласить», записано.
— И займитесь, наконец, финансами! — добавил Филипп.

В тот же вечер господин Кольбер зашел в заведение Планше.
— Послушайте, Планше, я должен задать вам один вопрос, — сказал он.
— Если вы хотите узнать, где находится господин д’Артаньян, то я не могу ответить на этот вопрос, хотя он и был некогда моим господином, и мы имеем общие торговые дела, но господин капитан не считает нужным отчитываться передо мной о целях и месте своих путешествий, — поспешил ответить Планше.
— Я не хочу разыскивать господина капитана, — ответил Кольбер. — Я хочу лишь, чтобы вы передали ему от имени Короля приглашение заняться, наконец, теми делами, которые ему надлежит заниматься вследствие его должности капитана королевских мушкетеров. Уже две недели эти функции за него выполняет его заместитель господин д’Арленкур! За что же в таком случае господин д’Артаньян получает своё жалованье?
— А вы продолжайте его начислять, господин Кольбер! — воскликнул д’Артаньян, который в этот момент появился на лестнице, ведущей на второй этаж к его постоянную комнату. — У меня есть чем оправдаться перед Его Величеством.
— В таком случае, господин д’Артаньян, я жду вас завтра в кабинете Его Величества с вашими оправданиями, — сухо отрезал Кольбер. — Честь имею откланяться.
После этих слов он встал и покинул заведение Планше.

На следующее утро д’Артаньян как ни в чём ни бывало явился в Лувр, причем приехал туда в своей карете, которой почти никогда не пользовался.
— Доложите обо мне Королю, — сказал он секретарю.
— Пусть войдёт, — сказал Филипп, услышав от секретаря о прибытии капитана мушкетёров.
В кабинете Короля д’Артаньян увидел Кольбера, который, вытирая пот, что-то записывал в свои тетради.
— Оторвёмся на минуту от государственных дел, господин Кольбер, и выслушаем господина капитана, — сказал Филипп. — Итак, капитан, где же вы пропадали?
— Я ловил государственного преступника, Ваше Величество, — ответил д’Артаньян в соответствии с предварительной договорённостью с Филиппом.
— Государственного преступника, вот как? — спросил Филипп, продолжая этот спектакль для одного зрителя. — О ком же идёт речь?
— Это секретный преступник, — ответил капитан.
Лицо Кольбера при этих словах покрылось пятнами, а нижняя челюсть начала нервно мелко двигаться взад и вперёд.
— Это тот, кого в документах мы записываем под именем Марчиали? — спросил Филипп.
— Да, Ваше Величество, — ответил капитан.
— Вы хотите сказать, что схватили его, господин д’Артаньян? — спросил Филипп.
— Он находится в моей карете, связанный, под надёжной охраной, карета стоит у ворот Лувра, — ответил капитан.
— Почему же вы не отвезли его в Бастилию? — спросил Филипп.
— Мне было особо указано на необходимость недопущения того, чтобы указанный государственный преступник с кем-либо общался, подавал какие-либо знаки или имел какое-либо иное общение с кем бы то ни было, — объяснил д’Артаньян. — Этот преступник связан, на его лице железная маска и его охраняет надёжный человек.
— Что ж, я хочу взглянуть на него, — сказал Филипп.
Кольбер встал со стула и собрался идти вместе с Королем, на что Филипп спокойно ответил:
— Господин Кольбер, следуйте за мной на расстоянии не менее тридцати метров. Я желаю поговорить с ним один на один без свидетелей. Идёмте, господин Капитан.
После этого Филипп и д’Артаньян вышли из кабинета и проследовали к карете д’Артаньяна.
Капитан распахнул дверцу кареты, в которой сидел Людовик, связанный по рукам и ногам, в железной маске и с кляпом во рту.
Франсуа скромно вышел из кареты и отошел на почтительное расстояние.
— Послушайте меня, брат мой, — сказал Филипп, после чего Людовик вздрогнул и взглянул на Филиппа с удивлением и тоской.
— Брат мой, вы не виновны в том, как со мной поступили наши с вами родители, — с грустью продолжал Филипп. — Поэтому я прощаю вам десятилетия моего заключения в Бастилии. Но вы виновны в том, что бросили меня обратно в Бастилию, а затем в Пиньероль, зная о том, что я – ваш родной брат, имеющий такие же права на трон, как и вы. Вы пренебрегли моими правами на счастливую и свободную жизнь, заставив меня вести жизнь несчастного узника, забытого всеми и не имеющего ни малейшего шанса на хотя бы простое человеческое счастье. Имея все возможности отправить меня пусть хотя бы в другую страну, в изгнание, куда угодно, но не в тюрьму, вы предпочли все же заточить меня в крепости как самого банального преступника, каковым я все-таки не являюсь. Я уже отбыл наказание без вины, поэтому меня не смущает вина перед вами без наказания за неё. Я предаю вас той судьбе, которую вы сознательно уготовили мне после того, как вам стало известно о моём существовании. Вы не простили тех людей, которые служили вам верой и правдой, лишь за то, что они сохранили чувства дружбы, долга и справедливости, и не во всём полностью подчинились вам, отказавшись от предательства таких понятий, как дружба, честь и любовь. С такими взглядами на человеческие ценности вы не смогли бы быть хорошим Королем для такой великой державы, какой является Франция, и какой, я надеюсь, она будет оставаться под моим царствованием. Быть может, через некоторое время вы поймёте меня, и простите, и смиритесь со своей судьбой. В этом случае, обещаю, что я не оставлю вас без своей помощи и поддержки. Я позволю вам жить жизнью свободного и честного человека, когда это станет возможным. Сейчас же я хочу, чтобы вы на себе испытали ту жестокую долю, которую уготовили мне, в которую ввергли меня без всякой вины с моей стороны, поскольку нельзя ставить в вину человеку лишь то, что он пожелал возвратить себе свободу, которую у него отняли без каких-либо оснований, отняли подло и скрытно, попирая все законы, человеческие и божеские. Я отбыл своё наказание без вины, лишь за то, что родился тем, кто я есть. Вы же понесёте наказание за свою вину передо мной. Оно не будет вечным, но не надейтесь, что оно будет коротким. Возможно, вы когда-то возвратитесь на своё место, а я исчезну из Франции туда, где вы, даже обладая властью Короля Франции, не сможете меня достать. Вы ещё сможете снова стать Королём. Посвятите же то время, которое послужит вам искуплением вашей вини передо мной, раздумьями о своей вине и о том, как вы станете править самым великим государством в Европе. Прощайте же.
После этих слов Филипп закрыл дверцу кареты и знаком показал Франсуа, что он может занять в ней своё место охранника.
— Господин Кольбер, подойдите сюда! — сказал Филипп, повысив свой голос.
Кольбер немедленно подбежал к Филиппу.
Филипп взял из рук Кольбера папку с бумагами, извлёк из неё чистый лист. Кольбер подставил свою спину, образовав из неё подобие столешницы, после чего Филипп написал следующий текст.

«Приказ Короля капитану королевских мушкетеров графу д’Артаньяну
Возвратить узника Марчиали в крепость Пиньероль и передать коменданту крепости господину де Сен-Мару под персональную ответственность.
В отношении узника соблюдать все ранее предписанные меры, а именно:
1. Носить железную маску во всех случаях контакта с какими бы то ни было людьми, вступающими с ним в контакт для обеспечения его питанием, питьём, одеждой, и иными надобностями.
2. Не вступать в какие-либо сношения с кем бы то ни было, в том числе не разговаривать, не переписываться, не подавать каких-либо знаков, и не обмениваться сведениями иными способами.
 Узнику Марчиали разрешается чтение и разрешается снимать маску, когда он находится один и всякие контакты с иными лицами исключены, включая контакты через окна крепости.
3. В дополнение к ранее принятым мерам господин капитан королевских мушкетёром Шарль д’Артаньян впредь сразу же после передачи узника в Пиньероль исключается из числа лиц, которым разрешено общение с узником Марчиали.

Подписано: Король Франции Людовик XIV»

После этого Филипп свернул приказ на манер конверта, не дав возможности Кольберу его прочитать, и размашистым почерком написал на его лицевой стороне «Приказ Короля», после чего вновь поставил ту же подпись.
Эту часть документа он как бы невзначай показал Кольберу, который лишь почтительно поклонился и принял из рук Филиппа письменные принадлежности.
— Господин Кольбер, вы проследуете в кабинет канцлера Сегье, чтобы он в вашем присутствии поставил печать на данный приказ, не читая его. Вы подтвердите, что приказ написан мной в вашем присутствии. После этого вернёте приказ капитану д’Артаньяну. Ступайте, капитан д’Артаньян скоро догонит вас вместе с приказом.
— Да, Ваше Величество, — ответил Кольбер.
— Господин капитан! — cказал Филипп, когда Кольбер отошёл. — Прошу простить, что отправляю вас в долгое и далекое путешествие, но, поверьте, лишь вам одному я могу доверить эту важную миссию! Я понимаю, что вам не терпится освободить ваших друзей из Бастилии. Смею заверить, что я также хочу это сделать как можно скорее.
— Тогда, может быть, сначала освободить их? — спросил д’Артаньян.
— Вы играете в шахматы, капитан? — спросил Филипп.
— Не особенно, но с правилами знаком, — ответил д’Артаньян.
— Кардинал Ришельё очень любил эту игру, и я также много времени посвятил её изучению и практике сам с собой, — продолжал Филипп. — В шахматах есть такое правило, как порядок выполнения ходов. Сначала одна сторона делает ход, затем – другая, и так по порядку.
— Не вижу аналогий, Ваше Величество, — сказал д’Артаньян с некоторым смущением.
— Мы с вами, можно сказать, делаем ходы, один за другим, — продолжал Филипп. — Но нельзя сделать следующий ход, не завершив предыдущий, вы согласны?
— Несомненно, — ответил недоумевающий д’Артаньян. — Я не силён в шахматах, но, мне кажется, что вы правы.
— Освобождение ваших друзей – это следующий ход, капитан д’Артаньян, — объяснил Филипп. — Но, знаете ли, есть в шахматах такой ход, который называется «Рокировка». Знали вы об этом?
— Да, кажется, она бывает в длинную сторону и в короткую сторону, — ответил капитан.
— Ну, тогда вы поймёте, что передвинуть одну из фигур в рокировке недостаточно, — пояснил Филипп. — В рокировке участвуют две фигуры, и ход будет завершён лишь тогда, когда обе они изменят своё положение. Если была подвинута только одна фигура, то это – лишь половина хода.
— Я вас понимаю, Ваше Величество, ход должен быть завершён, — ответил д’Артаньян.
— Совершенно верно, капитан, — согласился Филипп. — И, кроме того, иногда для того, чтобы спасти одни фигуры, надо создать угрозу для других фигур. Точно так же, если вы заботитесь о спасении какой-то из фигур любой ценой, не замечая того, что творится на другом фланге, вы можете и потерять всё, и не спасти ту фигуру, которую стремились спасти.
— Понимаю, Ваше Величество, — согласился д’Артаньян. — Сначала следует завершить рокировку, после этого можно будет позаботиться о спасении двух важных фигур.
— Именно так, господин д’Артаньян, — согласился Филипп. — Не воспринимайте мои распоряжения как недоверие к вам. Я не сомневаюсь в том, что вы выполните мой приказ в любом случае. Я лишь хочу, чтобы для всех остальных, не только свидетелей игры, но, быть может, даже и игроками, всё было по правилам, в нужной последовательности, и безопасно вело к нашей окончательной победе.
— Я совершенно искренне согласен с вами, Ваше Величество, — ответил д’Артаньян.
— Посмотрите на приказ, — продолжил Филипп. — Что вы скажете о почерке, которым он написан?
Д’Артаньян развернул конверт и внимательно посмотрел на письмо.
— Одна рука! — сказал он искренне. — Ни за что бы не отличил этот почерк от столь хорошо знакомого мне почерка Вашего брата. Это – почерк Короля! Позвольте мне отныне забыть имя Филиппа и называть вас Людовиком XIV, нашим Королём, не только при всех, но и наедине, если такое ещё будет происходить?
— Разумеется, капитан, только так и следует поступать, — согласился Филипп.
После этого д’Артаньян явился к канцлеру Сегье, где его уже ожидал Кольбер. Предупреждённый обо всём канцлер без промедления поставил печать на королевский приказ, не читая его содержание.
После этого д’Артаньян покинул Лувр и направился в казармы, где выбрал себе для конвоя двадцать мушкетёров и направился в Пиньероль.
Франсуа выполнял роль кучера, а заодно и вперёдсмотрящего. По обе стороны от него лежали заряженные пистолеты. Десять мушкетёров ехали впереди кареты, десять позади, а в карете сидел Король и охранявший его д’Артаньян.

(Продолжение следует)