Простак и Фейри или три смерти Дугала О Доннелла

По следам ролевой игры «Тайны острова Инишмор» и инишморцев, уходящих в туманы.

«Простак и Фейри или три смерти Дугала О’Доннелла»

«Эту историю я услышал много лет назад, когда побывал на острове Инишмор, небольшом куске ирландской земли, годной лишь на то, чтобы ловить там рыбу, держать небольшое количество овец да копаться в земле в поисках серебра. Сейчас уже и не вспомню толком, кто её мне рассказывал на самом деле, был ли это старый рыбак Финнеган, лицо которого было похоже на карту из-за сплошного узора морщин, нашептало ли её мне серое море или, может быть, это были духи старых шахт. Кто бы ни был это, но оставил своими байками он мне проклятье, потому что не покидало меня ощущение невыполненного долга, покуда не сел я за письменный стол и не стал писать эти строки. Скорее всего данный рассказ никогда не покинет ящиков моего стола и не будет отдан в печать, но на тот случай, если всё же кто-то его опубликует, сделаю я ремарку для читателя. Не воспринимай, дорогой друг, того, что написано ниже, за чистую монету, но относись лучше как к очередной ирландской легенде, которые так сильно порой похожи на застольные байки.

Дело было так…

Итак, дело было во времена старой Ирландии, когда эпоха героев, казалось бы, ушла в прошлое, но граница между миром людей и страной волшебства, где жили чудные фейри, еще не была закрыта, те и другие ходили в гости друг к другу и люди называли фей своими «добрыми соседями». Жил тогда в одной из островных деревень Простак, парень во всем заурядный да обычный, не красив, но и не урод, не умный, но и не законченный дурак, был он легкомысленным, до шуток и пива охочим. Работал он в серебряной шахте вместе со своими двумя добрыми друзьями. Жизнь Простака обещала быть пресной, такой, какую проживают тысячи таких же простаков по всей Ирландии. Родиться, вырасти, обучиться нехитрому мастерству, жениться, спиться и умереть. Последовательность, причем, может меняться в зависимости от конкретного простака. Однако не было бы этой истории, если бы однажды кто-то не кинул кости судьбы за Простака и ему не выпало две шестерки.
…Шел однажды Простак с двумя своими друзьями вдоль моря и увидели они двух купающихся девиц, чьи одежды были сложены на берегу. Спрятавшись неподалеку, начали было Простак вместе с друзьями обмениваться шуточками, сало с которых капало не хуже, чем с куска жарящейся на костре жирной свинины, но тут непристойности все застряли у Простака в глотке и слышать он будто бы всё перестал. Разглядел он толком одну из девиц, красота её поразила Простака словно молнией, перестал он дышать на минуту, не меньше. Не смел он при этом глаза, бывшие до того момента бесстыжими, перевести на что-то, помимо водопада темных волос её, сотканных будто из блестящего и нежнейшего шелка. Не помня более себя, сорвался он с места и к одежде девичьей ринулся, догоняемый друзьями. Схватил Простак белый пояс, усыпанный камнями драгоценными, и побежал прочь к деревне вместе с друзьями веселыми.
Не знал Простак, зачем он сделал это, а потому сошлись они на том, что это была лишь невинная шутка. Пошли обратно три друга, чтобы пояс где-нибудь рядом с морем оставить, Простак, впрочем, шел для другого, смутного и пока непонятного, в чем он тогда не посмел бы признаться. Не застали у моря они уже никого, а попытка оставить пояс девичий на берегу привела лишь к тому, что все трое тут же упали, болью мучимые и сильной печалью. Тогда и поняли Простак с друзьями, что это не просто девушки были, но сами фейри из-за Границы между мирами. Испуганы они были тем не на шутку, ведь всем известно, что с фейри шутки плохи, не такая уж редкость, что люди пропадали с острова навсегда, в чем зачастую находился след добрых соседей.
Делать нечего, поднял Простак волшебный поясок (а разве мог он быть другим, коль принадлежал фейри) и на себя под одежду напялил. Мысли его были противоречивы и запутанны, как никогда, не выходил из головы образ прекрасного создания, но и чувство страха перед неведомым не оставляло Простака. И первое почему-то казалось ему более важным и нужным.
Договорились три друга носить пояс тот каждый по очереди, не снимая, по два часа. То было единственное безопасное время, чтобы не поддаваться чарам вещи, стремящейся к хозяйке, и не бежать стремглав к Границе меж миров. Понял, однако, Простак, что если носить его подольше, то начинаешь слышать ты шепот фейри, зовущий и манящий. Слов при том не разбирал он, но нужно ль было то ему, когда сам этот голос был для Простака сладостнее любой музыки иль пения людей, милее даже пива пенного. И стал обманывать Простак своих друзей, под любыми предлогами стараясь оставить заветную вещицу при себе на подольше, покуда не ловили его у Границы в беспамятстве и не отбирали пояс силой.
Долго продолжаться так не могло, ведь в какой-то момент Простаку начало казаться, что он слышит голос фейри везде, прогуливаясь вдоль холмов, сидя в пабе за пинтой пива, залезая на промысел в шахту. Ему бы наверняка показалось, что он сходит с ума, если бы Простак понимал, что это вообще значит.

Смерть любви и дружбы

И в день один всё разрешилось. В раздумьях непривычных шел Простак по центру деревни, когда вдруг голова его очистилась до состояния блаженной пустоты, а сердце запрыгало как запертая в клетке птичка. Увидел он издалека Фейри, в чудесном платье, с тем самым водопадом шелковых волос и бездонным взглядом темных глаз, в котором хотелось только утонуть и остаться в них навсегда. На кого же направлен этот взгляд, кому же предназначена та легкая улыбка, за которую Простак хоть сейчас мог обменять всё, что было у него (хоть и не было у него за душой почти ничего, кроме куска грошовой островной земли). На друга его смотрит она, а на друге том пояс надет. Забыл, впрочем, начисто Простак про друга, с которым хлеб делил не раз, а ноги, легкие как никогда, несли его вперед. Подходя, смотрел Простак в лицо Фейри неотрывно, а остановился когда перед ней, полился из уст его истинный мед, а не помои грубости и сквернословия, как бывало до того всегда. 
«Я узнал тебя, прекрасная Фейри, из тысячи тысяч лиц смог бы с легкостью отыскать твое. Безмерно рад я встретить тебя», - Простак опустился на колено перед девушкой, отдавая, как казалось ему, должное ей и её красоте.
Посмотрела Фейри на Простака с холодом во взгляде, сравнимым лишь с тем, что бывает в Ирландии лютой зимой, и ответила ему отстраненно: «Хорошо. Теперь я буду здесь часто, ведь замуж выйду я за него».
Сердце, казалось, повисло на ниточке, готовое сорваться вниз, и тут же сорвалось, разбившись вдребезги о камни на тысячи острых осколков, когда взгляд Простака перешел на друга, избранника Фейри, стоявшего здесь же с улыбкой. И вскочил Простак на ноги, руки в кулаки его сжались и тут же разжались, не посмел бы он никогда себе затевать грязной драки перед её лучистым взором. Да и дружба всё еще оставалась для него незыблемой и крепкой, подобной скалистым берегам Ирландии. Развернулся Простак спиною к Фейри и крикнул иль простонал из сил последних: «Не могли бы слова твои быть тяжелее, даже если бы своды всей шахты обрушила бы ты на меня!». И помчался прочь к морю, не разбирая дороги, друг что-то крикнул вслед, но было это уже не важно ему.
Добрался Простак до колодца желаний, не помня себя, и на землю свалился, выронив перед собою нож обнаженный. Боли подобной не испытывал он никогда раньше, как будто душа его изорвалась на части, одни части там, где было «до», а другие истекали кровью там, где «сейчас». Мысли Простака порхали как бабочка, от раздумий о том, что теперь и жизнь ему без Фейри не нужна, до того, что должен он сражаться за неё. Но как?.. Коль сделала она свой выбор, а друг-то, похоже, не сказал ей «нет».
Голова Простака разболелась от тяжелых дум, не приходилось до того решать ей такие задачи. Знал он, однако, наверняка, в тот момент что-то умирало внутри него, были это вера в то нечто, чему Простак пока не знал названья, но было это любовью, и вера в священную дружбу. Поплелся он к дому, решив, что уморить себя голодом будет тут глупо, а с жизнью расстаться всегда он успеет и в шахте, отдавшись на волю тамошним духам. И снова увидел он издалека картину, от которой помутилось в глазах его, а зубы заскрежетали в ярости бессильной, ибо высмотрел Простак как второй его друг перед Фейри на колени встает, восхваляя её красоту. Отвернулся и в другую сторону пошел, где дорога лежала к истинному центру деревни, а именно пабу. По пути он заводил разговор с сестрою своей, мудрым врачом, с пастырем в церкви, с констеблем из мэрии. Все давали советы Простаку, говорили о том, что нужно сражаться, нужно путь искать свой, но сдаваться нельзя. Запутался вконец Простак и решил утопить горе в огненном виски. В паб придя, он попросил у бармена виски побольше и совета доброго. И тот ответил ему кратко да мудро: «Дружба священна. За друзей порадуйся, сделай так, чтобы им лучше было. На женщинах всё не заканчивается. И положись-ка на святого Патрика». Преисполнился Простак мудрости паба и рассудил, что бармен прав, хотя не снимало это камня с души величиною в скалу и оставляло мертвой веру.
Ушел Простак домой и сел во дворе своем, решив попробовать подумать еще раз о том, что же правильней будет сделать теперь. Однако едва при том не заснул, надвинув на нос кепку, в этот погожий солнечный денек, коих в Ирландии бывает не больше, чем двадцать-тридцать в год. Легкий перестук каблуков, звук едва слышных шагов заставил его встрепенуться, острые осколки сердца забились почаще, с нестерпимой болью впиваясь в грудь изнутри. Дрожащими пальцами приподнял Простак козырек, чтобы встретиться взглядом с Фейри, в котором больше не было стужи, одна только изморозь, что бывает видна на грани осени и зимы. Она присела напротив, а Простак отвел взгляд и прочь отвернулся, сказав: «Не могу смотреть я в глаза тебе, Фейри, причиняет мне это лишь страданья!». Помолчав, ответила она: «Узнала я, что твой друг не один забирал мой пояс с морского берега, а было вас трое. Должна я выйти замуж за того, у кого окажется мой пояс, таков мой обет. Увидела я пояс сначала у него, так что и сказала то, что было сказано. Но теперь расклад иной, у меня есть выбор между вами. К тому же от глаз моих не укрылось, что боль ты испытал тогда искреннюю. Я выберу сама, кто из вас наиболее достоин». С каждым её словом Простак ощущал то, как разбивает Фейри камень на душе, собирает воедино все осколки сердца, излечивая и исцеляя. И в первый раз с Простаком совершила она чудо воскрешения, оживив его веру в любовь и дружбу. Воспрял он духом тогда и счастливая улыбка блаженного появилась на простодушном лице. Ответил Простак: «Не пожалеешь ты, Фейри, о решении своем, я сделаю всё, что нужно, чтобы стать достойным в глазах твоих». И покраснев, он добавил: «Никто в целом свете не сможет любить тебя больше, в том я уверен!». Легко улыбнувшись, что заставило Простака покраснеть еще сильнее, промолвила Фейри: «Попробуй найти меч, что покоится в шахтах, сильно нужен он мне». И тут же исчезла, как и подобает истинной фейри.
Окрыленный Простак ринулся разыскивать друзей, чтобы поделиться новостью и тут же родившимся планом. Каждого из них нашел поодиночке, как и хотелось ему, чтоб допытаться вопросом: «Любишь ли ты Фейри, мой друг?». Первый друг сказал свое твердое «Нет». Второй же ответил: «Она нравится мне, но не думаю, что это любовь». И сказал тогда Простак: «Фейри нужен меч, достанем же железку эту для неё, а после пойдем все втроем и пусть решит она, кто наиболее достоин». Друзья не воспротивились этому предложению, пожали все руки, а у Простака темная мысль промелькнула стрелой: «Добудем меч, после чего всё же отнесу его сам, ведь только я смогу полюбить Фейри искренне». Промелькнула и тут же исчезла, оставив после себя гнилой запашок.
Так умер Простак впервые и был возрожден, произошло то и другое из-за прекрасной Фейри и истинной любви, что способна обрушать в бездну отчаянья и возносить до небес.

Смерть от собственной беспомощности

Через несколько дней бесплодных поисков в шахте узнал из слухов Простак, что меч-то уже добыт бригадиром шахтеров. Приуныл Простак сразу же, ведь тот был известен как сильный боец и упрямец, каких поискать, не отдаст ведь железку, даже если вежливо о том попросить. И всё же попытка не пытка, попросил Простак вежливо, отказом был ответ, зашуршали тогда ножи, покидая ножны, вызов был брошен и последовал ожидаемый провал. Отделался Простак царапиной глубокой, урон был больше гордости, чем опасность жизни.
В те дни, предшествовавшие Белтейну, празднику начала лета, Простак, получая поясок у друзей, не единожды ходил на другую сторону Границы, рассказывал он Фейри о мече заветном, говорил ей о своих стараниях. По ту сторону Границы, за вратами, лежит всегда густой туман, через который обычному человеку пройти непросто и опасно, но чудесный пояс начинал там светиться и прокладывать путь к заветной цели! Всякий раз молился Простак, продвигаясь в тумане вперед, только уже и сам не понимал, к кому именно направлены его мольбы, к Богу или же к Фейри. Всякий раз выходил он к чудесной поляне с необычными домами, как будто вросшими в деревья. То была страна фей, где царила вечная весна. И по выходу в эти земли что-то подталкивало его в спину, Простак сначала боялся этого чувства, а потом понял, что это пояс ведет его к своей хозяйке, и страх ушел, оставив лишь ожидание новой встречи.
Встречая Фейри теперь, в глазах её Простак не видел переходной изморози, но скорее ощущал осеннюю прохладу. Они гуляли вместе по землям фей, где не мог он сдерживать себя и обрушал на неё град комплиментов и похвал, что вызывало у неё в ответ улыбку, иногда ироничную, иногда благосклонную. Он боролся за каждую из этих улыбок как за главный трофей в своей жизни и отмечал всякую из них ликованием. Когда же рассказывал он о мече, и о тщетных стараниях своих не преминул рассказать, после чего замолчал смущенно, потому что гордиться нечем было ему. Однако ж Фейри остановилась и сказала ему всерьез: «Хочу я сделать из тебя героя. Так ты сможешь жить здесь со мною всегда». Сначала Простак удивился словам о герое (какой в самом деле из него герой?), а потом тут же выкинул это из головы, услышав вторую часть фразы. Он ничего не знал о героях, о том, как ими становятся, и какова цена за это, да и плевать ему было на это, Простаку точно было известно, что по одному её слову он станет хоть боевым псом, рвущим в клочья её врагов, хоть ласковым котом, урчащим только у неё на коленях. Разумеется, он тут же согласился на всё. Подошел еще один из народа фей, явно воитель, обменявшись парой слов с Фейри, начал он придирчиво осматривать Простака, как если бы тот был скотиной на ярмарке, разве что зубы не стал смотреть. Что-то для себя поняв, он удалился, позволив Фейри и Простаку обменяться улыбками. После чего вывела она сама Простака на людскую сторону, наказав пояс отдать друзьям и тихо ждать своего часа, что он в точности и сделал.
Вскоре наступило время праздновать Белтейн, начало нового лета, это тот самый день, когда Граница распахивается шире в обе стороны и фейри приходят в мир людской целою толпой. И в этот раз всё так и было, после того, как основные ритуалы, присущие празднику, были выполнены, явились феи. Удивительные, непредсказуемые, чудные, в диковинных одеждах, кто-то с рогами и длинными ушами, кто-то был как будто сочетанием человека и птицы, кого-то и вовсе описать было бы трудно. Поддавшись очарованию праздника, Простак отдался весь веселью, беззаботно танцевал с людьми и феями, хотя и отмечал с грустью всё же, что его Фейри здесь нет. Закончив танцевать, Простак, тяжело дыша, обернулся только для того, чтобы поймать смешливый и невыразимо очаровательный взгляд Фейри, он густо покраснел и поплелся к ней, опустив голову. Подойдя, Простак сказал, подняв пылкий и в то же время виноватый взгляд на неё: «Прости меня, Фейри, танцевал я с другой, но если бы заметил тебя раньше, то всё внимание мое было бы приковано к тебе одной». Фейри же подняла руку, останавливая поток его слов: «Я немного опоздала на Белтейн, ничего страшного не произошло». Простак было приободрился, затем замялся, но всё же выпалил то, что давно уже волновало его: «Фейри, я не очень умный и порой не знаю, как занимать тебя беседами». Ответ её был прост, но изящество его было достойно истинной феи: «Порой можно и просто помолчать и это будет громче любых слов». В тот вечер они прогуливались еще какое-то время, а Простак узнал впервые в жизни, что молчание действительно может быть приятнее и красноречивее каких угодно слов.
Когда Фейри ушла с Белтейна, сославшись на усталость и фейские дела, Простак вновь начал прислушиваться к тому, что происходило на празднике, поскольку пока тут была она, ничего иного для него не могло существовать. А происходили там прелюбопытные события! Констебль Галлахер взял на себя обязательство до конца ночи обезглавить гигантского кабана, живущего по ту сторону Границы. Но вот беда – не был он еще по ту сторону и не знал, как добраться туда. Недолго думая, Простак вызвался помогать констеблю в этом непростом деле как проводник и замена ему при худшем развитии событий. Ведь у него было несколько причин для того, чтобы сделать это, во-первых, он хотел сделать это во славу имени Фейри, во-вторых, дело казалось очень героическим, а он, Простак, вроде бы как без пяти минут герой, в-третьих, Простак надеялся, что, может быть, так или иначе он сможет там добыть хоть какой-нибудь завалящий клинок, после чего гордо отдаст его Фейри как знак своей любви. Какая разница в самом деле, какая это именно из железяк?..
Долго ли коротко ли, а настал момент, когда повел Простак констебля через Границу. В этот праздничный день лишь клочья тумана витали над чудной поляной вечной весны. Издалека услышали оба охотника пронзительный вой кабана, от которого у Простака душа ушла в пятки, затряслись поджилки и ослабли колени. Он тут же засомневался, правильное ли было принято решение, но перед глазами сразу же встало милое сердцу лицо и страх постепенно отпустил, ушел прочь. Герой он всё же или что?.. Вслед за Галлахером углубился Простак в лес, где шелест листьев был больше похож на громкий шепот, в котором слышно было отчетливо слово: «Уходи…». Трясясь весь целиком, Простак упрямо шел вперед за констеблем, которому, как казалось, всё это было нипочем. Звуки, издаваемые кабаном, становились всё отчетливей и громче, пока наконец наперерез охотникам не выскочило огромное животное футов тринадцати в холке, тут же оно бросилось на констебля. Простак наблюдал, стоя за деревом, безоружный и беспомощный, поскольку даже его нож из доброй стали взял Галлахер, за тем, как разворачивается битва. Констебль оказался достаточно ловок, чтобы уходить невредимым от атак вепря, в это же время нанося одно ранение за другим. Так прошло целых десять минут, пока обессиленный кабан не пал. Галлахер протянул Простаку свой меч, как бы показывая, что последний удар может нанести именно он. Простак хотел бы взяться за рукоять, но тут же вышли из-за деревьев фейри и голоса их были громки и властны: «Кто бросил вызов кабану, тот его и умертвит!». Пожав плечами, констебль отсек голову вепрю.
Констебль Галлахер получил в лесу фей то, что желал. Победив кабана, он смог увести за собой свою невесту. Простак же только лишь был тому свидетелем.
Вернувшись, Простак обдумывал то, что увидел на той Стороне, печалился, что не смог вынести ни меча, ни славы из леса. Одновременно пришла ему в голову и мысль о том, что, может быть, его главный подвиг в том, что он страх преодолел на пути к кабану. Приободренный этим, шагал он к пабу, чтобы промочить горло после таких серьезных дел. И тут внезапно увидел он среди людей, еще празднующих Белтейн, самого короля фей, которого показывала издалека ему Фейри, когда он был за Границей в прошлые разы. Он ощутил неладное в этой картине, но всё же любопытство взяло верх, Простак подошел к королю. Спросил он, немного волнуясь: «Что делает здесь король фей?». Испытующе взглянул король на Простака и почему-то по взгляду его было понятно, что он в точности знает, с кем говорит: «Праздную. Знаю, что связан ты с одной из фейри. С кем?». Назвал тут же имя Фейри Простак. Вскинул тут брови король и сказал: «Завтра днем эта фейри умрет. Если не признает сущности своей истинной, то погибнет. Я убью её этим мечом». Король тронул меч, висящий у него за спиной. Простак тут же почувствовал жгучее желание прикончить на месте этого задаваку, но сдержался и спросил вместо этого: «Правда ли это?». Кивнул лишь равнодушно король вместо ответа. Выпалил тут же Простак: «Тогда я приду туда и помешаю этому, а если не помешаю, то умру вместе с ней». Король усмехнулся: «Зачем тебе это?», но сказал это лишь в уходящую спину дерзкого смертного, который был в этот момент уже вне себя от страха за себя и за Фейри.
Ту ночь провел он без сна, ворочаясь в бреду и горячке, представляя страшные картины того, как расправляется король с Фейри. Чуть только поднялось солнце, как он побежал в сторону Границы. Ждал он там, покуда не начался Белтейн теперь уже в стране фейри, и пересек он Границу, пояс не взяв, в этот раз куда страшнее был переход за рубеж. Видел Простак жуткие тени, узоры, складывающиеся в гигантские письмена, диковинных животных и даже каких-то людей с остановившимся взглядом. Насилу вырвавшись из объятий тумана, Простак выпал на землю, дыша тяжело, но тут же поднялся и вновь побежал, видя вдалеке собранье фейри. Вбежав туда, не обращая внимание на неодобрительные взгляды многих фей и удивленные от тех, кого он знал как жителей деревни, Простак искал её, крутя головой, пока наконец не нашел. В глазах Фейри, где теперь стояло теплое начало весны, увидел он легкое удивление и немой вопрос. Подобравшись поближе, Простак шепнул горячо: «Король фей сказал, что убьет тебя сегодня. Я пришел, чтобы ему помешать!». Фейри удивленно нахмурилась и это выражение также очень ей было к лицу. Затем сказала: «Мне ничто не должно угрожать сегодня, ты, вероятно, ошибся. Но принеси тогда лучше сюда пояс мой, с ним я войду в свою силу». Торопливо кивнув, сорвался с места Простак и помчался обратно, уже не обращая никакого внимания на тени в тумане, письмена и фигуры, ведь считал он, что Фейри грозила опасность. Немного времени понадобилось Простаку, чтобы найти друга своего и пояс драгоценный забрать у него, а с вещицей волшебной и вовсе не будет проблем с нахождением Фейри и проходом Границы.
Примчался обратно Простак, в руке сжимая пояс, и незамедлительно отдал его Фейри, чему она премило улыбнулась. Надев тот пояс на себя, она, смотря на других фейри, неторопливо стала рассказывать о том, как устроен мир фей, про Дома, про Изгоев и выборы королевы. Фейри говорила, но не запоминал ничего Простак и толком не слушал, просто любуясь отблесками солнца в её волосах, скрытым огнем в её глазах, лишь кивая в нужных местах. Какое на самом деле ему было дело до того, как всё устроено в мире фей, если его интересовала лишь одна единственная Фейри? У них тут есть короли да королевы, поклонится им, когда надо будет, да и дело с концом.
Пока говорила Фейри, развернулись на их глазах поединки на мечах между девами феями. Фейри шепнула Простаку на ухо: «Это и есть выборы королевы, о которых я толковала». Бои шли явно до смерти, с обилием крови. Простака замутило от варварского обычая, разворачивающегося перед ним, но, взглянув на Фейри, он лишь кивнул и ничего не сказал.
Капли рубиновой крови осенили землю и листья деревьев, когда новая королева появилась у фей, и рукоплескали многочисленные зрители. Простак же не брал это в голову, для него истинной королевой могла быть лишь одна. В шуме толпы, скрывавшем лишнее от чужих глаз, почувствовал он, что нужный момент настал. Встал Простак на колени перед Фейри, руки к ней протянув, и сказал: «Не смогу я жить без тебя. Не хочу я жить без тебя. Будь ты со мною всегда». Свою безупречную ладошку в его руки вложив, ответила она без колебаний и выражения чувств: «Я согласна. Сегодня встретимся в церкви, проведем мы с тобою обряд». Простак радостно улыбнулся, глаза на мгновение прикрыв, а потом, встав, с Фейри он распрощался, готовый умчаться готовить всё нужное.
В деревне собрал он всех нужных – сестру свою, священника приходского, нескольких близких друзей. И в то же время произошла судьбоносная встреча, знавал он девочку одну из деревни, едва только конфирмацию довелось ей пройти, сущий ребенок. И в пабе стоя, понял Простак из речей её, что героиней стала она на той Стороне, да не абы для кого-то, а для Фейри его, Простака. Виду он не подал, но внутри всё раскололось от боли. «Я ведь думал её защищать и жизнь готов был отдать за неё, как же так?..», - думал Простак, не виня при этом Фейри и не осуждая её выбор. В глубине души ведь он признавал одному лишь себе, что не герой он вовсе, а лишь беспомощный и довольно трусливый обычный человек. Холодным апрельским дождем окатило его, горькую настойку выпил он до дна, свыкаясь с этим признаньем.
Горевать долго, впрочем, он не мог себе позволить, ведь близился час свадьбы. Пришел Простак в часовню, где были уж все в сборе, кроме его нареченной. Вскоре явилась и она в сопровождении мужчины в богато отделанном костюме и еще одной девы фейри, которая, как оказалось, приходилась ей матерью. Простак, раскланявшись с прибывшими, подвел свою Фейри в красивейшем платье с узором из весенней листвы к алтарю, где священник строго вопросил о том, оба ли они крещены. Простак кивнул, тогда как Фейри покачала головой, со смехом в глазах смотря на священника. Пастор тогда предложил, смотря на неё не враждебно, но участливо: «Дитя мое, тогда следует нам провести обряд крещения, после чего смогу я вас обвенчать». Фейри снова покачала головой, показывая, что не по нраву ей это, после чего сказала громко: «Тогда уведу я его в земли фей, где мы проведем обряд по своим правилам». Простак вторил негромко ей: «Если тебе так будет угодно, пусть будет так. Не мучай только себя». Священник пожал плечами, с жалостью глядя на них, чему, казалось, вторили святые с образов, и на выход рукой указал.
На порог часовни вышли они и перед ними встала та, что назвалась матерью Фейри. Вся в блеске, златокудрая и с глазами, спокойными как море в штиль. Голосом, глубоким словно обрыв в шахте, сказала она: «Не беспокойтесь, дети мои, под силу мне провести древний ритуал, что способен связать вас навсегда. Возьмитесь же за руки и говорите свои клятвы». Простак, не смущаясь взглядов непонимания сестры и находившихся здесь друзей, взял в свои руки нежные пальцы Фейри и произнес нараспев, смотря ей в глаза неотрывно:
«За тебя готов я отдать
Жизнь свою и даже посмертье.
Готов расстаться я и с гордостью, и с честью.
Клянусь я в том, что буду с тобой до последнего вздоха,
Клянусь и в том, что взгляд, на тебя устремленный, никогда не станет холодным.
Всё это лишь с одним условьем,
Будь всегда со мной».
Ответила она, не разрывая взглядов цепь: «Клянусь я в том, что буду до конца с тобой».
В руках у матери Фейри появился словно бы из ниоткуда клинок безупречной красоты и кубок из чистейшего горного хрусталя, наполненный прозрачной водою. Протянула она меч Простаку, глазами показав, что нужно сделать, и тот, не колеблясь, провел рукою по клинку, дав алой крови пролиться щедро в кубок. Отведя пораненную руку, с удивлением обнаружил Простак, что пореза как будто бы и не было. Протянул он клинок Фейри и та, поморщившись, порезалась о сталь меча. Густые капли темной крови весенним дождем пролились в кубок, в центре которого тут же образовался крошечный водоворот, смешавший всё в жидкость цвета ранней вишни. Фейри поднесла к губам Простака кубок и тот с готовностью отпил, едва не захлебываясь, смесь крови и воды пахла сочетанием запахов летнего леса после дождя, горькой полыни, затхлости шахты и свежесорванной ромашки, а на вкус пьянила лучше первосортного виски.
Ритуал был закончен, вода в кубке обрела свой первоначальный вид, солнце по-прежнему стояло высоко над Ирландией, пели птицы и говорили люди, но для Простака теперь всё это стало бледнее и отстраненнее. Он услышал далекие шепоты, зовущие его, связанного с Фейри, вернуться туда, где теперь находится его второй дом, в страну фей. Он стоял, улыбаясь и всё еще держа за руки свою теперь уже жену, когда та мягко высвободилась и отступила, сказав перед тем, как исчезнуть: «А теперь мне пора идти, меня ждут свои, фейские дела. Посмотри, в руке твоей мой дар, способный проводить тебя через туманы в земли фей». Простак взглянул, увидев в руке изящное кольцо с мягко светящимся камнем, а когда поднял взгляд, то никого из фейри перед часовней уже не было, а сельчане расходились каждый по своим делам. Вздохнув, поцеловал он это колечко и надел себе на мизинец.
Несколько дней не было вестей никаких от Фейри и сам Простак не спешил в земли фей, не желая мешать делам её неотложным. Не считая часов, проводимых в шахте, ради куска хлеба, бродил он бесцельно по деревне и окрестностям, ощущая то, как с каждым днем его связь с миром людей становится чуть слабее, а шепоты в голове, наоборот, отчетливее. Однажды, сидя в деревне, увидел Простак издалека Фейри, идущую к нему, вместе с еще одной феей и подскочил с места будто ужаленный змеею. Он был просто счастлив видеть её, он бы завилял хвостом как верный пес, если бы тот у Простака был. Он приобнял Фейри и миг этот Простак желал бы обратить в вечность. Но отстранилась она и сказала ему мягко, пока в глазах её царила поздняя весна: «Мне нужна твоя помощь. Для того, чтобы свершился ритуал, мне нужно серебро и могильная плита без выбитого имени на ней. Ты сможешь мне помочь?». Простак не знал о ритуалах и зачем ей всё это нужно, но разве мог он ей отказать хоть в чем-то?.. Под выжидательными взглядами обеих фей вывернул он карманы и достал оттуда немного серебра, позаимствованного им после добычи из шахты и обработки. Улыбка Фейри была его наградой. Пообещал тут же Простак, что достанет плиту во что бы то ни стало, и тотчас феи исчезли.
Призадумался Простак, как ему исполнить просьбу Фейри, но не придумал ничего лучше, чем взять инструменты подходящие да отправиться на кладбище. Там замерил он внимательно первое попавшееся надгробие, посмотрел, что из гранита сделано оно, да и пошел к шахтам, где и отыскал Простак нужный камень. Три дня и три ночи, не смыкая глаз, рубил он камень и придавал ему форму надгробной плиты, покуда не вышла она в точности такая, как на старом кладбище.
Закончив работу, взвалил Простак плиту на плечи и отправился искать повсюду Фейри. Нашел он её на другой Стороне, куда ходил он практически так же, как к себе домой после паба. Озабочена была она своими проблемами, но, увидев Простака с плитой, не смогла она не сказать ему несколько теплых слов благодарности, в которых он искупался как в теплом молоке, расплываясь в улыбке. И далее тащил он безропотно за ней этот камень на своих плечах, покуда искали они одну из ученых, что смогла бы набить на плиту незнакомые знаки. Фейри собиралась на некую битву с каким-то неведомым Простаку злом, куда не мог отпустить он её одну.
Герои собирались на битву, каждого из них он знал, ведь это были вчерашние друзья и товарищи из шахты и другие сельчане. Сковали они себе оружие из чистого серебра в кузнице фей, Простак тоже хотел себе меч, чтобы встать между злом и любимою Фейри, но не героем он был, а потому был он беспомощен и ничего не получил.
Как слепой щенок брел Простак за Фейри, держа в руках камень, когда двинулись феи и герои совершать свои подвиги. Боялся ли он? Уверен, что да, но больше не за себя. Шли они вместе вглубь зеленого леса, пока не показался широкий круг, вокруг которого деревья были неестественно искривлены и мертвы, а сам воздух был пропитан сырым запахом открытой могилы. По указанию Фейри положил Простак могильный камень в центр круга с разверстанной дырою в земле и камень тот полностью её перекрыл. Утробный вой раздался из-под земли, лишая смелости и воли, заставляя раскрываться рот как у выброшенной на берег рыбы, но бросив взгляд на остальных из пришедшей сюда восьмерки героев, людей и фейри, понял Простак, что эффект таков лишь на него. Вою из-под земли ответили другие голоса с поверхности, не менее гадкие и страшные, и на поляну выскочила стая гигантских кабанов. Герои схватились с чудовищами, пока Простак, обливаясь холодным потом, читал древнее заклятье, смысла которого не понимал, в унисон с Фейри и двумя людьми.      
Враги в итоге были повержены, а плита перестала плясать под руками читавших заклятье, упокоив сущность под землею навеки. И пошли обратно герои, Фейри и люди, последним из которых брел Простак, смотря себе под ноги. Кажется, как и в ночь Белтейна, те, с кем он был, одержали славную победу, но что сделал он?.. Кинув взгляд на Простака с тенью беспокойства, отстала Фейри, поравнявшись с ним, голосом, трогающим потаенные струны души, сказав: «Всё ли хорошо у тебя, муж мой?». Ответил он ей, покачав головой и смотря лишь под ноги: «Я не герой, моя Фейри, но готов я на всё, чтобы тебя защищать. Я не герой, моя Фейри, но, может быть, тоже подвиг совершил я, страх и сомнения поборов и добравшись сюда?..». С каждым словом Простак умирал, утопая в море беспомощности с грузом желания её защищать и ей помогать, задыхался в желании расцарапать себе горло и тем самым только вдохнуть. Тихо сказала Фейри в ответ: «Ты мой герой, несмотря ни на что». Резкий вдох наполнил легкие, а непрошенные слезы подступили к глазам. Простак улыбнулся счастливой улыбкой и больше похоже была она на ту, что возникает у мудреца, решившего загадку мироздания. Понял он в прозрении истину – пусть он не герой, а простой человек, но без таких простых людей и героев бы не было, ибо кто бы последних тогда оттенял?
Так умер Простак во второй раз и был вновь возрожден, произошло то и другое из-за прекрасной Фейри и истинной любви, что способна давать дорогу героям и мудрецам видеть истины свет.

Смерть от одиночества

Дойдя до поселения фей, Простак прощался с Фейри и видел в её глазах он жаркое лето. Напоследок он сказал ей: «Будет сердце мое полниться печалью и тоской, пока не увижу тебя снова». А она вернула ему эти же слова, пока огонь в камне кольца на пальце Простака пульсировал в такт двум сердцам.
Вернувшись в деревню, увидел он тех, кого раньше как соплеменников знал. Почти половина героями стала, вознесшись к материям совсем иным, не до шахт им теперь, не до рыбы или ткачества. Бороться со злом и уйти в чертог фей – вот их удел. А другая же половина осталась такой же, какой и была. Жила своей жизнью и знать не желала, что есть и другое. И был Простак, сам по себе, не имеющий судьбы героя, а значит привязанный к миру людей, но испивший кровь Фейри и связавший жизнь с ней и миром фей. Не свой и не чужой каждой из сторон.
Проходили дни, деревня исподволь готовилась к чему-то громкому и важному, ковались мечи для героев, прощавшихся с самым дорогим, что у них было, а Простак всё больше времени проводил вдали от всех, у моря, на том самом месте, где впервые встретил он Фейри. Но и до него дошла весть, что готовится обряд посвящения героев, после чего те разорвут связь с внешним миром уже навсегда. А еще услыхал он о том, что будет закрыта граница с миром фей. Если не навсегда, то, как минимум, до самого Самайна. Простак почувствовал будто в живот и грудь ему отгрузили бочонков пять льда, со всех ног он помчался к Границе, где увидел он вереницу селян, теперь уж героев, по одному провожаемых феями внутрь. Увидел и Фейри он, когда та уже исчезала в тумане вместе с избранницей своей. Успел он лишь руку протянуть и крикнуть что-то бессвязное. Сжал он кулак, что было сил, ощущая то, как камень кольца ему в кожу вонзился до крови. Верно, у него же еще есть проводник внутрь мира за Гранью. Сейчас он зайдет позади всех и всё будет так, как быть то должно. Он с Фейри, поможет и защитит, будет счастлив. Зашагал он отважно к Границе, пока на пути у него не встал король фей. Лицо его было суровым и жестким, но в глазах поселился оттенок тоски. Сказал он словно отрезал: «Куда идешь ты, простой человек? Нет тебе дороги в мир фей!». Ответил Простак, в отчаянии руки ломая: «Но там жена моя! Дай же пройти!». Король покачал головою: «Правила для всех одни, человек». Уходить он уже повернулся, когда, вполоборота развернувшись, сказал: «Но у тебя, возможно, будет еще шанс».
Ушли провожавшие, остался только Простак. Наземь осел он там же, где и стоял. В голове его поселилась одна лишь пульсация боли, а кроме того ничего.
«За что так со мной?..»
«В чем же я провинился?..»
«И что же делать теперь?..»
«Где моя Фейри!?..»
Закричав, что есть сил, встал Простак и бросился в туман, ощущая то, как нагревается волшебное кольцо, но лишь вырвался на то же место, где и был. Никто не скажет, сколько раз штурмовал он Рубеж, но всё тщетно, нет дороги туда для него.
«Клянусь, не сойти мне с этого места, покуда небеса не вернут мне её!» - крикнул он в небо и рухнул на голую землю, с хрипом дыша.
…Прошло с тех пор немало дней. Закончились деревенские люди, звавшие обратно его и призывающие образумиться, махнув рукой на него. А Простак всё сидел, голову опустив и руками обхватив колени, слушая шепоты столь близкого, но недоступного фейского мира. Рядом гремели сражения, герои все вместе одолели змея морского, чудище из холодных глубин. А Простак всё сидел, забыв о деревне, о доме, сестрах и чести, еде и питье.
Шли месяцы или, может быть, годы, кто знает, знойное солнце сменялось дождями, а порою и снегом.
А Простак всё сидел. Кожа его истончилась, став как бумага, в глазах погас былой огонь, силы ушли, осталась лишь память. И боль…
…Светило утреннее солнце в день Самайна. Простак спал всё в той же позе и проснулся, когда чья-то тень упала на него. Открыл он глаза и с усилием голову поднял. Впервые улыбка за долгое время посетила губы его. Улыбка Простака.
 
Вместо эпилога

На том история подходит к концу, дорогой читатель, и решать, кого увидел Простак, придется тебе самому. Может быть, то была его Фейри, или, может быть, смерть принесла ему, грешнику, вечный покой. Но, говорят, его больше никто и никогда не видел на Инишморе.
Что же касается правдивости сего рассказа, то я уже об этом говорил и возвращаться к этой теме не стану. Добавлю лишь то, что сейчас нет уже на Инишморе того леса, где якобы жили феи, шахты завалены и из живых свидетелей тех времен остался только тот старый рыбак, который рассказал мне эту историю. Или, может быть, это был ветер?..
Однако же, если вы спросите, что думаю я сам, то отвечу так, сглатывая тяжелый ком в горле. От всей души и сердца я надеюсь, что Дугал О’Доннелл, Простак Инишмора, всё еще жив на той Стороне и счастлив, слушая песни чудных фей и находясь рядом со Свиристель, прекрасной Фейри. Видит Бог, он того заслужил.
И также надеюсь, что Инишмор теперь оставит меня и дарует покой уже мне. Впрочем, точно знаю, что частичка этого острова всегда отныне будет во мне».