Дж. Р. Р. Толкин. Хоббит. Гл. 11

На приступочке

За два дня прошли на веслах Продолговатое озеро, стали выгребать вверх по Проточной реке, и теперь над головой все время мрачно высилась Одинокая гора. Течение было сильным и продвигались  не быстро. К концу третьего дня, поднявшись по руслу на несколько верст, пристали к берегу и высадились. Здесь к отряду присоединились лошади, навьюченные опять же провизией и другими необходимыми вещами, а также пони для гномов и Бильбо. Что смогли,   перегрузили на пони, остальное сложили под навес, и никто из горожан не остался  даже до утра, слишком близко лежала тень от Горы.
-Ни в коем случае, пока не сбылись песни! – сказали горожане.
В этих диких местах дракон казался сильнее Торина. Но, и в самом деле, склад не нуждался в охране, ведь округа была безлюдна и пуста.
Поэтому сопровождающие, несмотря на близкую ночь, быстро удрали - по реке и по берегу. Ночевать пришлось  в одиночестве. Было холодно и все приуныли. На следующий день тронулись в путь. Сзади ехали Балин и Бильбо, каждый вел за собой тяжело груженного пони, а остальные, спешившись, искали впереди дорогу, ведь  троп не было. Двигались на северо-запад, удаляясь от Проточной речки и подбираясь  к крупному южному отрогу Горы, прянувшему им навстречу.
Это был изнурительный поход. Крались молча. Не было ни смеха, ни песен, ни звона арф, приподнятое настроение и надежды, что шевельнулись в  сердцах от старых песен на озере, сменились подавленностью. Близился конец похода, и конец этот мог оказаться ужасным. Округа выглядела пустынно и печально*, хоть раньше, как сказал Торин, была зеленой и приветливой. Трава почти не росла, вскоре пропали кусты и деревья, и только остатки обломанных и обугленных* стволов говорили, что они когда-то тут были. Отряд добрался до Драконовой пустоши, и добрался уже на исходе года.
Подошли к склону горы, по-прежнему не встретив ни какой-либо опасности, ни следов дракона, кроме самой пустоши, которую он выжег  вокруг своего логова. Темная и молчаливая простерлась перед ними и над ними Гора. Первый свой лагерь разбили на западном склоне южного отрога Горы, неподалеку от возвышения, что звалось ВОронов холм.
На этом холме когда-то был сторожевой пост, но они не решались взобраться на него, чтобы не оказаться на виду.

Перед тем как выступить к потайному входу на западном отроге, на который они возлагали все свои надежды, Торин послал разведку на юг к Главным Воротам. Отправились Балин, Фили и Кили, а с ними  и Бильбо. Прошагали под безмолвными серыми скалами к подножию ВОронова холма. Здесь река, описав по равнине Дола широкую петлю, быстрым и шумным потоком сворачивала прочь от гор и бежала к Озеру. С высоких отвесных скал, под которыми на валунах бурлила и пенилась вода, увидели они в тени отрогов на широкой равнине  серые развалины домов, башен и крепостных стен.
- Все, что осталось от Дола, - сказал Балин.- Раньше  громко звонили его колокола, а по склонам росли зеленые леса, укрывая изобильную и радостную долину.
Он произнес это с мрачной грустью, ведь сам был рядом с Торином в день, когда налетел Дракон.
Они не рискнули и дальше двигаться по реке и шли вдоль оконечности южного отрога, пока , припав к земле за камнями, не разглядели вход в пещеру -  он чернел в стене голых скал, протянувшейся между двумя выступами Горы. Из входа выбегала вода Проточной речки и вылетали клочья темного дыма. Все было неподвижно среди этой пустоши, за исключением воды и дыма, а еще нет-нет да появлялся в небе зловещий черный  птичий силуэт. Слышен был только шум бегущего по камням потока, да раздавался то и дело резкий птичий крик.
Балина передернуло.
- Пора возвращаться. Не стоит тут задерживаться. И не нравятся мне эти ворОны. Похожи на вражеских разведчиков.
- Дракон по-прежнему жив-живехонек и, судя по дыму, лежит в пещере под Горой, - заключил Бильбо.
- Это еще ничего не доказывает, - возразил Балин. – Хотя в главном ты прав. Но он мог куда-то на время улететь, или спрятаться в засаде на склоне, а дым по прежнему будет выходить из Горы, столько там набралось его гнусного чада.

С этими мрачными мыслями под карканье круживших над головой  ворон изнурительной дорогой  вернулись  в лагерь. Совсем недавно, в июне,  гостили они в светлом доме Элронда, а теперь осень потихоньку подкрадывалась к зиме, хотя казалось, что с той прекрасной июньской поры прошел  целый год. И очутились они посреди грозной  пустоши без всякой надежды на подмогу. Подошло к концу  путешествие, но по-прежнему далека была цель. Все упали духом.
Но меньше других, как  ни странно,  Бильбо. Он часто просил у Торина карту и вглядывался в нее, раздумывая над рунами и  над тем, что подсказывала надпись    лунными буквами, прочитанная вслух Элрондом. Именно хоббит  побудил гномов начать небезопасные поиски потайной двери на западном склоне. Они перенесли лагерь в длинную узкую долину меж крутых скатов невысоких, протянувшихся к западу  отрогов Горы. Дно этого ущелья  шло даже  ниже пролегшей вокруг равнины. На этой  стороне было меньше следов от хищных лап дракона и здесь отыскали  они траву для своих пони.
Из этого западного лагеря, что весь день, пока солнце не начинало сползать к лесу, был в тени под скалой  и откосом*, разбившись на группы, топали они на поиски троп, ведущих в гору. Если карта не врала, то где-то за утесом на южном склоне ущелья находилась потайная дверь. Но изо дня в день возвращались они ни с чем. И совершенно неожиданно обнаружили, в конце концов, то, что было нужно.


Однажды Фили, Кили и хоббит, спускаясь обратно к лагерю вдоль южного  склона  ущелья, стали  под обрывом перебираться* через съехавшие с него груды камней. Примерно в полдень, протискиваясь вдоль большого камня, что, как колонна, стоял отдельно от остальных, Бильбо наткнулся на уходящие вверх грубые ступени. Затаив дыхание,  пошли по ступеням и обнаружили порой терявшиеся, порой снова различимые, признаки узкой тропы, что взобралась по южному скату ущелья и привела их на еще более узкий уступ, тянувшийся к северу. Взглянув вниз и увидев вдали свой лагерь, поняли, что оказались на вершине утеса в самом начале долины. Не говоря ни слова, прижимаясь правым боком к скале, друг за другом шли они вдоль уступа, пока стена не отодвинулась и не открылась небольшая ниша с крутыми стенками – уютная, заросшая травой площадка. Снизу эту нишу было не разглядеть, поскольку перед ней находился  каменный выступ, а издали она казалась просто темной трещиной в скале. Это была именно площадка, а не пещера - задрав головы, они увидели над собой небо. На дальнем конце площадки шла вверх плоская стена, у земли была она вертикальной и гладкой, словно ее сложил каменщик, хотя не было видно ни шва, ни стыка. Не было также ни притолоки, ни порога,  ни засова, ни какого другого запора, ни замочной скважины, но они не сомневались - наконец-то отыскалась дверь.

Колотили по ней, толкали и налегали на нее, просили впустить, бормоча обрывки заклинаний, открывающих двери, но она не стронулась с места. Измученные, уселись отдохнуть на траву под дверью, а к вечеру начали длинный спуск вниз. Ночью не смогли уснуть, а утром стали  собираться в поход. В лагере оставили только Бофура и Бомбура – сторожить пони и припасы, которые привезли от реки. Остальные двинулись по долине, затем вверх по открытой вчера тропе к узкому уступу. Его ширина не давала пронести ни тюк, ни узел, тем более, что откос под уступом был высотой саженей в двадцать с острыми скалами внизу. Но у каждого вокруг пояса была плотно намотана длинная веревка и все успешно добрались до поросшей травой площадки.
На ней разбили третий по счету лагерь, подняв снизу на веревках все, что было нужно. На веревке же спускали порой кого-нибудь из гномов половчей, например, Кили – обменяться хоть какими-то новостями и сменить на посту Бофура, которого втягивали в верхний лагерь. Бомбур же наверх не подымался – ни на веревке, ни по тропе.
- Я слишком тучен для того, чтобы, как муха, разгуливать по этим скалам, - говорил он. – У меня закружится голова, я наступлю себе на бороду, и вас снова станет тринадцать.  Да и  веревка, связанная из кусков,  меня не выдержит.
На его счастье, он ошибался и вы  скоро об этом узнаете.

Со временем они исследовали уступ и за площадкой, обнаружив тропу, которая все выше и выше забиралась в гору, но не рисковали далеко по ней заходить, к тому же,   в этом не было смысла. Выше царила тишина, которую не нарушали ни птица, ни другой звук, за исключением воя ветра в разломах скал. Разговаривали тихо, обходились без песен и окликов, поскольку за каждым камнем чудилась опасность. Попытки разгадать секрет двери ни к чему не привели. В запале они и не вспомнили, что говорили руны или лунные буквы, без конца стараясь отыскать в гладкой стене спрятанный вход. Из Озерного города гномы привезли кирки и другие инструменты и попытались ими воспользоваться. Но при ударах по камню рукояти инструментов раскалывались и гномы сильно отбивали себе руки, стальные же наконечники ломались или плющились, словно свинцовые. Гномы  быстро поняли, что горняцкое дело бессильно перед волшебством, которое запирало дверь, да и боялись обнаружить себя звуками ударов.


Как-то Бильбо – понурый и одинокий – сидел на приступочке. Конечно, никакой приступочки не было, но так гномы шутя называли место у самой стены, вспоминая как когда-то давным-давно, при их незваном появлении в его норе, Бильбо сказал, что они посидят на приступочке, пока что-нибудь не придет в голову.
Они и сидели, и ломали голову, и бродили туда-сюда вдоль стены, и все мрачнели и мрачнели. Найдя тропу, все слегка воспряли духом, но теперь снова повесили носы, хотя и не собирались отступать. Хоббит чувствовал себя не лучше гномов. Все, на что он был теперь способен, -  сидеть, прислонившись спиной к двери, и глядеть через площадку на запад, где за скалами и широкой долиной черной стеной стоял Мрачный лес, а где-то за ним, казалось Бильбо, порой проступали Туманные горы - далекие и маленькие. Когда гномы интересовались, чем он занят, хоббит отвечал:
- Вы же сами говорили, что моя работа, помимо того, чтобы попасть внутрь, состоит в сидении на приступочке и в размышлении. Вот я сижу и размышляю.

Но, подозреваю,  размышлял он не о работе  грабителя, а, скорей,  о том, что лежало за голубой далью – о безмятежном Западе, о Горбе и о своей вырытой в нем Норе.
Большой серый камень лежал среди травы в центре площадки.
Бильбо задумчиво глядел на камень, различая на нем крупных улиток. Похоже, им нравилось это окруженное прохладными стенами место – много таких улиток неспешно ползало по скалам, прилепившись к их поверхности.

- Завтра начнется последняя неделя осени, - однажды сказал Торин.
- А потом настанет зима, - подхватил Бифур.
- А там и следующий  год, - добавил Двалин, - и наши бороды дорастут до самого дна ущелья, а больше  ничего не случится. А  что толку от  нашего грабителя? А ведь получив кольцо-невидимку, он стал просто выдающимся мастером своего дела! Я думаю, ему стоило бы войти в Центральные ворота и хоть что-то да разузнать.
Бильбо все это слышал – гномы разговаривали вверху на скалах над площадкой, где сидел хоббит.
- Хорошенькое дело!  - сказал он себе. – Так вот о чем они думают! Значит, с момента ухода волшебника я, на свое несчастье, постоянно обязан вызволять их из  трудных положений. И что дальше? Следовало бы раньше сообразить, что самое ужасное может приключиться со мной в самом конце! Не думаю, что я во второй раз вынесу вид этого злосчастного Дола и выпускающих пар Ворот!
Всю ночь напролет он чувствовал себя очень несчастным и почти не спал. На следующий день гномы разбрелись кто куда: одни выгуливали внизу своих пони, другие бродили по горному склону. А Бильбо весь день печально сидел посреди заросшей травой площадки, глядя то на стоящий посреди нее камень, то сквозь узкий проход на запад. У него было странное чувство -  что-то должно произойти.
– Может, сегодня вернется Гандальф, - думал он.
Всякий раз, отрывая взгляд от земли, Бильбо видел далекий лес. Солнце спускалось к западу и  на лесных кронах лежал желтый отблеск -  это солнечный свет падал на последнюю поблекшую листву. Вскоре  оранжевый шар солнца повис на уровне глаз хоббита. Бильбо подошел к выходу с площадки  и увидел над самым горизонтом тонкий и бледный серп молодого месяца.
И тут он услыхал позади себя сухой резкий звук. На сером камне сидел очень крупный дрозд, с черной как уголь спиной  и бледно-желтой, усеянной темными пятнышками, грудью.  Стук! Дрозд ухватил улитку и колотил ею о камень. Стук! Стук!
Внезапно Бильбо сообразил. Забыв об осторожности, он выбежал  на уступ и, крича и размахивая рука, стал звать гномов. Те, что были неподалеку, сразу скатились со скал, чтобы узнать в чем дело, остальные кричали, чтобы их втянули канатами вверх. За исключением, конечно, Бомбура, который спал.
Бильбо быстро объяснил. Гномы примолкли. Хоббит стоял у серого камня, гномы, нетерпеливо покачивая бородами, ждали, что будет дальше. Но солнце спускалось все ниже и ниже, и надежды таяли. Вот солнце погрузилось в полосу красноватых облаков и исчезло. Гномы тяжело вздохнули, но Бильбо продолжал стоять неподвижно. Тонкий месяц коснулся горизонта. Настал вечер. И когда все уже потеряли надежду, красный солнечный луч, словно палец, высунулся из разрыва в облаках. Пройдя сквозь узкий проем, он упал на гладкую каменную стену. Старый дрозд, который уселся над площадкой и, склонив голову набок, бусинками глаз внимательно следил за происходящим, вдруг выдал трель. Раздался громкий треск.  Каменная пластинка откололась от стены и упала в траву. Примерно в двух локтях над землей в стене появилось отверстие.

Опрометью, боясь, что последний шанс исчезнет, гномы налетели на скалу и налегли* на нее – но тщетно.
- Ключ! Ключ! – заорал Бильбо. – Где Торин?
Прибежал Торин.
- Ключ! – кричал Бильбо. – Ключ, который приложен к карте! Пробуй, пока есть время!
Торин шагнул к скале, снял с  шеи цепочку с ключом и вставил его в отверстие. Ключ вошел и провернулся.
Щелк! Луч погас, солнце село, месяц спрятался, по небу растеклись сумерки.
Теперь налегли все вместе и часть скалы стала медленно сдвигаться. Появилась и стала расширяться длинная прямая щель. Обрисовалась дверь, четыре локтя в высоту и  два в ширину, и медленно и беззвучно открылась внутрь. Тьма, словно влажные испарения, вытекла из отверстия в горе, кромешная тьма, в которой ничего не было видно, открылась глазам -  разверстая пасть, ведущая внутрь и вглубь.


*пустынно и печально – bleak and barren
*обломанных и обугленных – broken and blackened
*под скалой  и откосом - by a cliff and a wall - вероятно, обыгрывается выражение
cliff wall - скальная стена
*перебираться под обрывом – scrambled among the tumbled rocks
*дрозд… выдал трель – thrush… gave a thrill 
*налетели … и налегли – rushed to… and pushed