Я умываю руки или о чувстве юмора Бога

Ещё немного покопаемся в библейской истории и затронем ещё одну интересную тему - чувство юмора Бога.

У Бога великолепное чувство юмора. Оно своеобразное, не очень понятное для человеков, особенно с первого раза, но если это самое чувство юмора обнаружить или повнимательнее присмотреться, то грустно точно не будет. Это всегда ободряет и делает жизнь интересной.

Юмора Бога достаточно как и в Библии, так и в жизни. Уже с женой не раз на пару понимали, откуда те или иные приколы появляются. Как понимали - сразу весело становилось. Сегодня расскажу ещё об одном интересном персонаже и заодно о подобном юморе. История не очень длинная, но показательная.

На нашу сцену выходит легендарный Понтий Пилат.

До недавнего времени фигура, кстати говоря, вообще мифическая. Известно о жизни Пилата не слишком уж много. В качестве начальника пробыл десять лет и известен в первую очередь как новозаветный персонаж. Писали о нём, конечно, наши старые римские друзья Тацит и Иосиф Флавий, но материальных доказательств-то не было. А шестьдесят лет назад в Израиле нашли здоровенную табличку с надписью:

S TIBERIEUM

PON]TIUS PILATUS

PRAEF]ECTUS IUDA[EA]E

Немного обломанная по краям была, но господа археологи не зря свой хлеб кушают. Таким образом, подтвердили - Понтий Пилат реально существовал.

Пилат - римский чиновник высокого ранга. В Евангелиях было сказано, что он был прокуратором, на табличке же написано, что он был префектом. Для нас особой разницы нет. Тем не менее, если переводить с римского-чиновничьего на русский, то прокуратор это как наш губернатор, который управлял местной властью от имени императора, а префект больше напоминал местного министра МВД, который ещё и администрацией командовал. Но это так, чисто для справки.

Итак, на дворе 33 год уже нашей эры. Пилат наслаждается своей властью, периодически бьёт по голове бунтовщиков, устраивает роскошные попойки - в общем, ведёт совершенно стандартную для римского чиновника жизнь. Вроде бы и тогдашний Ирод его не сильно донимает, да и вокруг в целом всё неплохо. Ну да, не самое классное место, приходится вот сидеть на выселках Рима, но что поделать? Главное, что жалование платят, легион есть на всякий случай, император доволен, поэтому лучше уж, чем ничего.

Но покой Пилата буквально уходит раз и навсегда в один апрельский день, когда к нему приводят некоего Иисуса из Назорея. Отправили к нему того самого Плотника - тогдашнее законодательство обязывало выносить смертные приговоры только с согласия римского наместника. Естественно, что эти иудейские разборки Пилата вообще мало волновали, но деваться было некуда. Dura lex sed lex.

Суд Пилата это вообще, наверное, одно из самых известных событий в истории. Кто уж только это не разбирал, включая знаменитый пересказ от Мастера в "Евангелии от Воланда", где Иешуа трясся как полевая мышка и что-то только жалко мямлил в отличие от настоящего Христа, который говорил исключительно кратко и по делу. Этому, кстати, сам Пилат очень сильно удивлялся - как так может быть, если обвиняемого на суд ко мне привели, а он не падает ниц передо мной?

Стоит уточнить ещё такой момент. Дело в том, что по тогдашним законам объявить себя царём было по сути посягательством на власть. Просто произнести "пацаны, я царь" было равносильно захвату иудейских или римских чиновников для установления своей власти, а то даже и с убиением всей это почтенной публики. Первосвященники обвинили Христа в том, что Он сделал нечто подобное и старались его побыстрее казнить.

Пилату довольно сбивчиво обвинили, в чем обвиняют Иисуса, после чего Понтий начал свой знаменитый допрос.

— Ты Царь Иудейский?

— Это ты сказал.

Вдумайтесь, как это ошарашивающе звучит для человека, который привык к почитанию самого себя и прямых ответов от допрашиваемых.

— Ответь - это ты Царь Иудейский?

— Ты сам спрашиваешь или тебя кто-то надоумил?

И вновь Христос не даёт ему того ответа, который Пилат хочет услышать.

— Разве я иудей? Откуда мне знать? Тебя привели сюда первосвященники и народ. Они же считают Тебя виновным в том, что ты называешь себя Царём.

— Царство Моё не от мира сего: если бы от мира сего было Царство Моё, то служители Мои подвизались бы за Меня, чтобы Я не был предан Иудеям; но ныне Царство Моё не отсюда.

Пилат явно начинает нервничать. Ситуация очень скользкая - судить Христа не за что, но и первосвященники же не просто так сюда пришли. И чего делать?

— Просто ответь - ты Царь Иудейский?

— Ты говоришь. Я на то родился и на то пришел в мир, чтобы свидетельствовать о истине; всякий, кто от истины, слушает гласа Моего.

И тут Пилат задаёт один из самых легендарных вопросов в истории:

— Что есть истина?

А в ответ тишина. Думаю, Христос дал время Пилату на подумать, но нашему прокуратуру не до этого. Товарищ прокуратор и сам не настроен на долгие философские рассуждения. Ответа он не получил, после чего идёт сообщить о своём решении первосвященникам - он человек простой, не привык к лишней рефлексии. Рассуждать на полном серьёзе о том, что есть истина ему некогда. Наверное, только потом Пилат поймёт, что стоило всё-таки не торопиться, а действительно подумать - что есть истина?

Но тогда он не запаривался. Прокуратор вышел к первосвященникам и народу, попросил тишину, после чего заявил:

— Я не нахожу в этом Человеке вины. Идите к Ироду разбирайтесь.

Они такого прикола не поняли. Толпа и первосвященники начали усиленно бухтеть и кричать.

— Распни! Нам виднее! Распни Его!

— Я вам ещё раз говорю - вины в Нём я не нахожу. Мне не за что распинать Назарянина. Я отдам Его на избиение и отпущу.

Тут народ уже совсем взорвался. Бузить начали не на шутку. Пилат посмотрел на орущую толпу и почесал макушку - и чего делать? Масла в огонь подлила жена Пилата. В этот момент вбегает она и говорит своему муженьку:

— Ничего не делай Назарянину. Он Праведник, отпусти Его. Я увидела это во сне. Не отдавай Его на распятие.

Тут его озарило - скоро же Пейсах, поэтому он решил воспользоваться местным обычаем, когда отпускали одного из узников. Так ли это исторично - нас тоже не особо интересует. Гораздо важнее две вещи - реакция самого прокуратора и поведение толпы.

Пилат опять заставил общественность замолчать и предложил следующее:

— Сейчас у нас в застенках есть известный разбойник Варрава, о котором даже я наслышан. Теперь выбирайте, кого мне отправить отпусти - разбойника и мокрушника Варраву, который грабил и убивал обычных людей или же Назарянина-проповедника?

Пилат решил - ну не будут же они такого подонка отпускать? Ну не бывает же такого. Вроде бы стало попроще.

Но народ и первосвященники оказались куда мудрее. Предложение они выслушали и пришли к самому логичному выводу:

— Отпусти Варраву.

Наверное, Пилат в этот момент побледнел. Сам факт распятия невинного человека, сильно бы ударил по репутации, пусть даже это и не слишком уж фатальное дело, но тем не менее. Больше всего Понятия пугало то, как Иисус держался на допросе, а внезапное предупреждение жены напрягло его ещё сильнее.

А народ тем временем уже на стены лезли от злости и кричал:

— Распни! Распни!

Товарищу прокуратуру все эти иудейские тёрки уже были поперёк горла. Решил он в этот момент пойти, что называется, ва-банк.

— Да заглохните вы, сколько можно орать. Слушайте меня теперь.

Пилату приносят особый тазик, где плещется особая водичка. Ритуальное омовение рук - старая тема. Иудея и Рим не были исключением. Он взял воды оттуда и умыл руки, после чего сообщил:

— В Назарянине я вины не нашёл, поэтому к этому убийству я никакого отношения не имею.

— Кровь Его на нас и на наших детях, - с радостью ответил народ.

А потом, наверное, Пилат решил, что раз я тут не при делах, то делайте, что хотите. Солдаты избили Христа, вручили Ему крест и все вместе пошли на Голгофу.

Вы уж, наверное, забыли про то, что я писал про чувство юмора Бога. Я вот сам забыл. Еле вспомнил, о чём хотел рассказать.

Итак, Понтий Пилат умыл руки, рассказав всем, что он тут вообще совершенно случайно оказался, да и народ не против вину на себя взять. По идее, этот молодой человек должен был быть не так интересен для публики последующих времён, став одним из крайне второстепенных персонажей, которые остались где-то на задворках Евангелия. Но вот в чем фишка.

В 381 году в Церкви проходит Второй Вселенский Собор. На нём утверждается ныне известный Никео-Цареградский Символ веры, в котором содержатся самые-самые важные догматические основы христианского вероучения. Ранее был Апостольский символ веры, но его немного дополнили.

Вот так он звучит на латыни:

Crucifixus etiam pro nobis sub Pontio Pilato, passus, et sepultus est.

Видно знакомые буковки? Возьмём совсем понятный для русского человека вариант:

Распя;таго же за ны при Понти;йстем Пилате, и страдавша, и погребенна;

Напоминаю - Символу веры уже тысяча шестьсот лет. Каждый день миллиард с лишним человек на богослужениях читают вслух, что Христос был распят при Понтии Пилате. Не при главе Иудеи Ироде, не при императоре Рима Тиберии, нет - при Понтийстом Пилате. Прокуратор тщательно умывал руки по заветам Мойдодыра, никак не хотел судить Невиновного, скидывал ответственность на евреев, которую они и не против были принять, постоянно приговаривая "я не я и лошадь не моя", а в итоге везде и всюду остался как тот, кто в том числе был виновен в распятии Христа. Бездействие иногда бывает не менее опасным, чем какое-то активно злодеяние.

А то, говорят, у Бога нет чувства юмора.