Дмитрий Петров. Одна могила на двоих

  (Статья Дмитрия Петрова из журнала "Русская история" (две тысячи двадцать первый год, девятый номер, страница шестнадцать)).
  Великая Северная экспедиция (тысяча семьсот тридцать третьего - тысяча семьсот сорок третьего годов была выдающимся предприятием. Но великие свершения редко обходятся без потерь. Подтверждением тому стала трагическая судьба Василия Прончищева и его жены Татьяны.
  Василий Прончищев родился в тысяча семьсот втором году под Калугой в небогатой дворянской семье. Когда мальчик немного подрос, отец отдал его в гардемарины - так тогда называли курсантов Морской академии в Петербурге. Кстати, в академии Прончищев учился вместе со своими будущими коллегами по арктическим путешествиям - Семёном Челюскиным и братьями Лаптевыми.
  После выпуска Василий служил лейтенантом на почтовых судах (пакетботах). Но такая скучная работа была не очень-то по душе молодому офицеру. Поэтому, едва узнав о намечаемой грандиозной экспедиции в полярные края, Прончищев тут же подал рапорт о зачислении в её состав. И стал командиром одного из семи отрядов Великой Северной экспедиции.
  Новое назначение вызвало и приятные изменения на личном фронте. Прончищев давно уже сватался к своей соседке (их усадьбы находились рядом) - двадцатилетней Татьяне Кондырёвой. Молодые люди любили друг друга, но откладывали свадьбу из-за разных бытовых причин. Однако теперь стало ясно - тянуть дальше некуда.
  В мае тысяча семьсот тридцать третьего года спешно сыграли свадьбу. А уже в июне Василий Прончищев двинулся в путь - на берега реки Лены. Вместе с ним поехала и его юная жена. Татьяна не догадывалась, что из этой поездки ни она, ни её муж не вернутся. Север станет общей могилой для них обоих.
  Но пока ничто не предвещало беды. В распоряжение Прончищева было предоставлено небольшое парусно-гребное судно - дубель-шлюпка "Якутск" - и пятьдесят человек команды. В помощники ему дали старого приятеля по Морской академии - подштурмана Семёна Челюскина. Этот подштурман впоследствии станет широко известен: его имя получит самая северная точка Евразии (мыс Челюскина).
  Перед отрядом Прончищева поставили задачу: исследовать всё северное побережье России от Лены до Енисея. А для этого необходимо было обогнуть совершенно неисследованный тогда полуостров Таймыр. Плавание шло в необычном порядке: не от Енисея к Лене, как можно было бы предположить (Лена находится восточнее), а наоборот - от Лены на запад, к Енисею.
  Почему? Потому что от устья Лены должна была также стартовать экспедиция на восток, в сторону Колымы (под командованием лейтенанта Петра Ласиниуса). В Петербурге решили: зачем возиться с доставкой этих экспедиций по отдельности? Довезём лучше обе до Лены. А дальше: одна экспедиция пусть отправляется на запад, другая - на восток.
  Забегая вперёд, стоит сказать, что над обеими экспедициями, стартовавшими из устья Лены, как будто тяготел какой-то злой рок. Пётр Ласиниус, датчанин на русской службе, тоже погибнет.
  Но пока ещё живые и здоровые Ласиниус и Прончищев прибыли на берега Лены. Подвозка людей, припасов, подготовка судна и прочие сопутствующие работы заняли два года. До Лены и сейчас непросто добраться и что-то туда привезти, а уж в восемнадцатом веке это вообще было сродни подвигу.
  Лишь летом тысяча семьсот тридцать пятого года Ласиниус (на боте "Иркутск") и Прончищев (на дубель-шлюпке "Якутск") одновременно отчалили от берега и стали спускаться вниз по Лене. Второго августа, достигнув места впадения реки в Ледовитый океан, суда разошлись. Прончищев и Ласиниус попрощались друг с другом (как оказалось, навсегда) и двинулись каждый своим маршрутом.
  Прончищев направил судно вдоль берегов Таймыра. С великим трудом, преодолевая стоящий и плавающий лёд и перезимовав в устье реки Оленек, Василий Васильевич к лету тысяча семьсот тридцать шестого года смог почти достичь северной оконечности полуострова Таймыр (будущий мыс Челюскина). Если бы ему повезло с погодой, то он мог бы уже различить и берега неизведанного ещё архипелага (ныне - архипелаг Северная Земля). Увы, погода испортилась настолько, что не было видно даже окрестных островов. Более того, сама жизнь российских полярников оказалась в опасности.
  Сильный туман, шквальный ветер и льды, ставшие уже совсем непроходимыми, - всё это заставляло думать о прекращении похода. Прончищев собрал команду на совет. Единогласно было принято решение - возвращаться!
  "Якутск" повернул обратно - к устью реки Оленек, где российские моряки уже зимовали. Там находилось относительно подготовленное место, где можно было укрыться от непогоды. Но по мере того, как "Якутск" приближался к спасительной зимовке, его капитану становилось всё хуже.
  Дело в том, что во время похода Прончищев сломал левую ногу. Детали того, когда и при каких обстоятельствах это произошло, неизвестны.
  В суровых полярных условиях о полноценном лечении не могло быть и речи. В результате - пошли осложнения. У Прончищева началась так называемая жировая эмболия, когда происходит прогрессирующая закупорка кровеносных сосудов. Проявлениями этой опасной болезни являются затруднённое дыхание, высокая температура, нарушения сознания (причём как в сторону агрессии, так и в сторону апатии). Когда жировые капли окончательно закупоривают сосуды, наступает смерть.
  Именно в таком тяжёлом состоянии возвращался Прончищев на свою последнюю зимовку. Судном он управлять, естественно, не мог. Командование кораблём принял Семён Челюскин. А за больным мужем трепетно ухаживала его верная жена.
  Татьяна сама еле держалась на ногах. У неё была глубокая двусторонняя пневмония - со всеми вытекающими последствиями (температура сорок градусов, кашель, ужасающая слабость). В те времена такое заболевание тоже считалось летальным - антибиотииков-то ещё не было.
  Даже стоя на пороге смерти, Татьяна находила в себе силы ухаживать за своим любимым супругом. Но роковой исход предотвратить не удалось. Двадцать девятого августа Василий впал вбеспамятство и умер, не приходя в сознание.
  Через несколько дней дубель-шлюпка "Якутск" наконец-то достигла устья реки Оленек. Труп капитана снесли на берег и похоронили, разрыв кирками и лопатами мёрзлую землю.
  Татьяна Прончищева ненадолго пережила своего возлюбленного. Двенадцатого сентября её тело тоже легло в могилу - рядом с супругом. Так трагически завершилась для Прончищевых их первая и последняя полярная экспедиция.
  Могила отважной четы полярников сохранилась. В тысяча девятьсот девяносто девятом году останки супругов были эксгумированы. При помощи современных технологий удалось реконструировать внешний облик захороненных, а также выяснить истинные причины их гибели. До этого долгое время считалось, что Василий Прончищев умер от цинги. Научный анализ останков показал совсем другое - пресловутую жировую эмболию.
  Прончищеву не удалось в полном объёме выполнить поставленную задачу. Обойти вокруг всего полуострова Таймыр у него не получилось. На полпути - по объективным причинам - отряду пришлось вернуться. Эту задачу выполнит приятель и коллега Прончищева - Харитон Лаптев.
  Однако неудача нисколько не умаляет подвига лейтенанта Прончищева. Он первым начал тот трудный путь, который славно завершили его преемники.
  Отдельно стоит сказать о супруге покорителя северных широт - Татьяне Прончищевой (она, конечно же, взяла фамилию мужа - в восемнадцатом веке иначе и быть не могло).
  Фактически Прончищева является первой документально подтверждённой русской женщиной-полярницей. Возможно, что и с казаками-первопроходцами семнадцатого века плавали какие-то женщины, но документальных подтверждений этому нет. А вот личность Татьяны Фёдоровны удостоверена как свидетельскими показаниями, так и записями в вахтенном журнале дубель-шлюпки "Якутск".
  Долгое время фигура Прончищевой была окружена некоторой таинственностью, поскольку никто не знал её имени. В документах тридцатых годов восемнадцатого века её называли просто "жена Прончищева" или "Прончищева".
  В тысяча девятьсот тринадцатом году известный полярный исследователь Борис Вилькицкий решил увековечить имя этой отважной женщины. Один из мысов на Таймыре он назвал мысом Прончищевой. И отметил это в сокращённом виде на своей рукописной карте: "м. Прончищевой".
  Однако при печати географических карт с новым названием возникла путаница. Картографы посчитали, что пометка Вилькицкого - "м. Прончищевой" - относится к близлежащей бухте. А "м" - это, стало быть, начальная буква имени героини. Поэтому вскоре на картах появился новый географический объект - "бухта М. Прончищевой".
  А уже в советские времена эту "М" расшифровали как "Мария". Логику понять можно: из женских имён на букву "м" имя Мария - самое распространённое.
  Так и закрепилось в советской географической литературе - Мария Прончищева. Этим несуществующим именем назвали ещё и полуостров. И лишь в тысяча девятьсот восемьдесят третьем году учёные, используя неизвестные прежде архивные документы, установили истину. И жена отважного полярника (и сама полярница!) вновь обрела своё подлинное имя - Татьяна.
  Но карты менять уже не стали - слишком хлопотно. Так мировые атласы до сих пор и украшают курьёзные (как мы теперь понимаем) названия: бухта Марии Прончищевой и полуостров Марии Прончищевой.