Сказка щётки

Как прекрасен изумрудный Эрин! Круглый год зеленый. Покрыт многочисленными холмами и скалами, вересковыми пустошами, торфяными болотами, прозрачными озерами и реками, с плещущимися в них жирными лососями, сверкающими  на  солнце зеленью похожей на бриллианты чешуи… Сонные лепреконы в бархатных одежках, сшитых из молодого мха, с неизменным горшочком золота… Изящные феи с хрупкими стрекозиными крылышками, переливающимися бирюзовыми искорками на свету, внезапно появляющиеся неведомо откуда и так же внезапно исчезающие… Здесь родина пикси, малорослого волшебного народца  в шапочках цвета весенних дубовых листьев,  что выходит по ночам  из своих жилищ возле загадочных дольменов. Известные проказники! То и дело украдут у зазевавшейся крестьянки, заклевавшей носом у колыбели, прелестное сонное белокурое дитя  с уже заметными веснушками на нежной кожице… Правда, после вернут, да еще с каким-нибудь милым подарком… Родина яростного Кухулина, что мчится в колеснице, запряженной свирепыми конями Черным и Серым… Сюда святой Патрик  принес  письменность и изгнал с острова всех змей. Удивительно, но змей нет до сих пор!.. А какие необычные тут праздники!.. Зимой Самайн, праздник мертвых; весной Имболк – родятся первые ягнята и гремят молодые грозы; летом - Бельтайн с прыжками через костры и Лугнасад осенью, связанный с сезоном  черники и  черничных пирогов  из новой муки, Лугнасад - праздник Жертвы – бога, что должен умереть, чтобы возродиться… Все они  яркие, живописные, шальные, в основном, потому, что полны языческих ритуалов… Тьфу!.. Мы же протестанты!.. Пора язык прикусить, а то договорюсь…
 
Конечно, это Ирландия. Изумрудный Эрин –  ее поэтическое древнее название. Эрин – кельтская богиня Солнца, а еще эрин –  цвет, промежуточный между зеленым и весенне-зеленым… Поясняю для тех, кто не так образован, как я. А я столь учена и памятлива благодаря своему хозяину, о котором и пойдет речь в моей истории.…

И вообще, зачем мне восхищаться Ирландией? Это его родина, не моя. Моя – далече… Там, на юге, в выжженных солнцем прериях, где водятся прекрасные буйволы с драгоценными, твердыми, как мрамор, и теплыми, как человеческая кожа, рогами, да еще и пронизанными удивительным узром, если рог этот распилить и отполировать… Нет-нет, я не охотник, я как раз продукт его «деятельности»…

Я люблю свою родину, но жизнь мне пришлось провести здесь, в Ирландии, на  родине моего  хозяина. Когда он был маленьким, я называла его, как и все вокруг, - Джонатан, а потом, когда он вырос, стала называть Гуингнгмом. Не Гулливером, обратите внимание - а ведь именно он сочинил историю про этого самого Гулливера - а названием выдуманных им разумных лошадей. Ну тех, которые с отвращением воспринимали йеху.  А йеху – это те, кто сначала были людьми, но потом постепенно деградировали и превратились в какую-то дрянь несусветную: стремились только жрать (не поворачивается язык сказать про них «есть») и совокупляться. Причем жрать всякие отходы –   продукты из разного дерьма и другую мерзость, что находили на устроенных для них свалках отходов, и совокупляться в любое время, не занятое подневольным трудом, производя на свет еще более убогое потомство. Странно! Ведь когда-то они умели думать, читать, писать письма, связно разговаривать, сопереживать и заботиться о себе подобных,  создавать что-то совершенное: от картин до кораблей. Теперь же, когда йеху не дерутся за жратву и самок,  они зажимают в лапах камень, палку или что вам самим угодно представить, часами не сводят с этого предмета глаз, пытаясь найти в нем некий ответ. Хотя, вероятно, они уже не мыслят такими категориями. И вообще мыслят ли? Похоже камень, палка или что угодно другое, крепко зажатое в лапе, заменили для них потребность в мышлении…

Ну вот. Увлеклась. Всё дело в моем хозяине. Он любит пофилософствовать, и я туда же… Это он  про йеху всё выдумал, вы же понимаете. А понимаете, как он людей ненавидит? Как презирает род людской? Как над людьми издевается?! Настоящий мизантроп… Ну разве люди заслуживают такого презрения?!. Даже если они реально уже в этих самых йеху превратились… Почти… Но ведь почти… Есть шанс остановиться… Или  нету?.. А себя он самым умным считает… Скорее, считал. Сейчас расскажу, почему в прошедшем времени. Он ведь не умер. Еще… Но почти и не живой… 

Мой хозяин чуть ли не с детства  считал себя гением. Уж я-то знаю, я всегда с ним рядом. В двадцать один год закончил Дублинский университет, кафедра богословия. Уже там представлял для себя карьеру одного из высших чинов церкви. А сам-то странный такой слуга божий. Людей  жестоко и язвительно критиковал, высмеивал. Всех. От бедных простаков  до  аристократов и высшей власти… Ну, вы понимаете кого… И еще удивлялся, что блестящей карьеры не сделал. Оставался деканом всю жизнь, книжки писал, памфлеты, пока не… Об этом после… Печально уж очень… И, главное,  что я, горемычная, теперь делать буду? Кому достанусь?..

Так вот,  жизнь его сложилась странно и очень путано. Даже, можно сказать, трагически… После университета Джонатана пригласил к себе в дом в качестве секретаря и чтеца один очень богатый человек, лорд, бывший дипломат, сэр Уильям Темпл. И мой Гуингнгнм прожил в этом доме десять лет, горя не знаючи. Пользовался превосходной библиотекой сэра Уильяма и сам начал писать, причем успешно.

Тут его Судьба свела с женщиной всей его жизни. Нет-нет! Не представляйте себе что-то прекрасное… У Джонатана с детства не всё в порядке было в отношениях с женщинами, а уж потом… И слов не подобрать... Так вот в поместье жила девочка. Маленькая девочка… На четырнадцать лет моложе моего драгоценного. Совсем дитя. У девочки была мама, камеристка сестры лорда. А папы у девочки не было. На самом деле, конечно, был. И это был сам старый лорд. (Этот лорд вообще оказался почти многодетным отцом детей на стороне, как потом выяснилось). Девочка находилась в Мур-Парке на особом положении. И Гуингнгм с ней занимался: книжки читал, учил писать, разъяснял непонятные вопросы и так далее. Привык к ней, а потом, когда ей пришло семнадцать лет,  влюбился в нее. Или ему так казалось. Он ей и имя придумал – Стелла, Вместо настоящего: Эстер.

И вот всю ее жизнь он ей голову-то и проморочил. Она думала, что он ее любит, как все нормальные люди, и потому постоянно за ним ездила и жила в тех же, что и он, городах. Но в отдельном доме. В одном с ним доме он не позволял. Она себя его женой считала. А он? А он все свои личные связи скрывал. Эту бедную Стеллу никому не показывал, встречался тайно. Близких отношений у него с бедняжкой не было. Он признавал только платоническую любовь. Вы скажете: И что? Ни разу?!

Было. Два раза. Но было настолько неудачно, что повторять не хотелось ни ей, ни ему. Опыта у него не было, у нее и подавно. И вся эта физиология показалась ему просто отвратительной. Вспомните, как совокуплялись йеху в его романе. А уж с кем-кем, а с йеху, моему хозяину уподобляться совершенно не хотелось.

В романе про Гулливера есть сцена про то, как в стране великанов с лилипутом Гулливером развлекались придворные дамы. Джонатан описывает омерзительный эпизод, когда обнажившаяся – полностью! - молодая дама садит голого Гулливера себе на сосок и заставляет лазать по груди. Каково? Мой хозяин подробно описывает отвращение, что вызывает у Гулливера женское тело… И запах, и неровности, и крупные поры, и жесткие волоски… Не  собственные ли это чувства Джонатана? Придумал эдакое гнусное сексуальное наслаждение для дамы-великанши… Значит, занимала его подобная тема. Каков извращенец!..

Случайно разбирая архивные материалы Гуингнгм наталкивается на документ, из которого узнает, что его настоящим отцом был лорд Темпл. Наш пострел везде поспел!.. Это Джонатана чуть ли не с ног сбивает: можно сказать, обухом по голове… Ложь, ложь вокруг, в обществе йеху, простите, хотела сказать, в высшем обществе и в среднем классе… Мало того, что гнусная ложь окружала его с рождения, да еще Стелла – его сводная сестрица… Гос-с-споди помилуй!.. Хорошо, что только два раза…
Джонатан к этому времени стал очень знаменит в Англии. А уж в Ирландии!.. В Ирландии он был богом!.. Ну не совсем богом… Народным героем, скорее… Книжки его цитировали повсеместно, портреты  развешивали в домах, по всем важным вопросам к нему обращались. Король рассердился на этого героя за критику и хотел  арестовать. Куда там!.. За Джонатаном по улицам толпа ходила – общественная охрана, чтобы в обиду его не дать… Так и не арестовали…

Итак, бедная Стелла-Эстер сидела в доме недалеко от дома своего возлюбленного Джонатана и наслаждалась его романом про Гулливера и другими подобными аллегориями. Больше-то ей наслаждаться нечем было… Не представляю, каково ей было все эти  описания, связанные с испражнениями и антиэротическими эмоциями главного героя – считай, автора – читать. Джонатан частенько описывает то кучи дерьма, куда он проваливается по шею, то мочу, мощной струей выпущенную им из собственного пениса при тушении пожара в покоях королевы лиллипутов. И я уже упоминала эти странные «путешествия» вокруг женского соска... Да и в других эпизодах романа женскую внешность и женское тело он не щадит. Его кумир – разум. Он испытывает экстаз от самого себя, рассуждая о политике, о науке, о философии, о путешествиях – классический Стрелец. Однако в отношении эмоций, чувств – холоден как рыба.

Но дело  Стеллой не кончилось. Джонатан был очень известен, знаменит, не стар еще, держался с большим достоинством, в простоте словечка не скажет. И в него влюбляется еще одна Эстер.  Эту мой хозяин тоже переименовал, назвал Ванессой. Не кажется вам, однако, странной эта привычка переименовывать влюбленных в него женщин? Кем он себя вообразил?!. Эстер номер два была не чета Эстер номер один. Обе, правда, белокурые, с веснушками на бледных носиках – настоящие ирландские красавицы. Но Эстер номер два - шустрая бабенка. Поставила себе целью захомутать необъезженного Гуингнгма. Даже завещание сначала на него составила, чтобы привлечь и соблазнить деньгами. А была она богатой девушкой. И Гуингнгнм от ее напора стал просто теряться. Бил копытом в отчаянии и нерешительности. Не знал, как избавиться от взбесившейся искательницы его копыта, простите, руки, и сердца. Она-то сама и не представляла, в какую петлю шею пытается всунуть. Он уже бы и сдался, но…

Но тут Джонатану пришла на помощь Стелла, которая была посвящена во все его дела. Он ей даже про свой роман с Ванессой в подробностях рассказывал, представляете?.. Так вот Стелла и говорит:

- А почему бы нам не заключить  брак? Пусть он останется тайным для окружающих, но для тебя, драгоценный Джонатан, он станет поддержкой и  моральным заслоном от притязаний моей нахальной тезки.
Обвенчались. Тайно. И вы не поверите! В этот же день Судьба подкинула Джонатану документ из архива. Тот самый. Из которого он узнал, что у них со Стеллой общий отец… Удар за ударом… Он брак вообще не признавал. А тут женился. Да на ком!? На сводной сестре!.. И эти два раза вспомнил… Отчего же Бог его не вразумил, допустил эти два проклятых раза?!.

От переживаний у него волосы стали выпадать. Я первая заметила. Клянусь своими ста тридцатью двумя зубами. Жалела ли я его? Трудно сказать. Он был признанным писателем и общественным деятелем. Но в личной жизни… Меня смущали две Эстер. Ни одна из них не стала ему настоящей женой. И, можно сказать, в жизни обеих он сыграл зловещую роль. Сначала от чахотки умерла Эстер номер два – Ванесса. Затем от чахотки умерла Эстер номер один - Стелла.

А Гуингнгнм всех пережил. Он и сейчас жив. Хотя очень изменился… Что ждет меня после его неизбежного скорого конца?.. Где преклоню усталые плечи?.. Сохраню ли в целости свои зубы?.. Кто станет моим новым хозяином?... Я так привыкла к интеллигентному культурному обхождению… А здесь в психиатрической клинике, где Джонатан доживает свои последние дни, я с легкостью могу оказаться в руках какой нибудь грубой невежественной уборщицы или санитара. Да они настоящие йеху! Посмотрите на их рож… лица! Сомневаюсь, что они читали «Путешествия Гулливера»… Сомневаюсь, что они вообще умеют читать…

Вчера я наблюдала через приоткрытую дверь, как два санитара бросили старого Джонатана – ему уже семьдесят восемь! – словно куль с углем в ванну с холодной водой. Он вздрогнул, крутанул головой, огляделся. На лице появилось на миг осмысленное выражение. Понял, похоже, где находится… Я увидела прежнего Гуингнгма. И столько боли, отчаяния, страдания была написано на этом любимом мною лице, что всё у меня в душе перевернулось… Потом испуг, паника. Забился в ванной. Окатил санитаров брызгами. Те, чертыхаясь, схватили его за плечи с обеих сторон и с головой погрузили в воду. Через несколько мгновений  отпустили. Он выдернул голову из воды и, широко разевая рот, выпучив глаза, принялся заглатывать воздух… Страшно смотреть!.. Я бы зарыдала, если бы могла… Бедный мой Джонатан! Почему ты лишился рассудка?! Неужели ты не выдержал одиночества в мире людей, неуклонно превращающихся в йеху?..

Мокрые волосы прилипли ко лбу, сейчас они кажутся темными. Не заметны разбавившие их многочисленные серебряные нити. Я ведь знаю каждый волосок на твоей голове. Все эти семьдесят лет я была твоей верной спутницей, после того, как твой дядя, вернувшись из Южной Америки, подарил тебе щетку для волос с ручкой из буйволиного рога. Все эти годы я делила твои радости и горести,  чувствовала тепло твоих рук, знала твою шевелюру, когда она была густой, и после, когда поредела и поседела…

И вот пришло время, когда наши пути неминуемо разойдутся. Увы, я больше не потребуюсь тебе. Я знаю, сегодня придет брадобрей в палату и обреет тебя наголо. Думаю, ты даже не заметишь этого. А я еще долго буду скорбеть по тебе... Думать о чудовищной понесенной потере… Оставлю тебя здесь, одинокого, раздавленного, несчастного… Никто не навещает тебя: ни бывшие почитатели, ни любимые женщины, которые давно умерли, ни дети, которых ты не осмелился завести, считая, что твои книги  достойная им замена… Один. Покинутый. Никому не нужный… Где ты сейчас? В каких закоулках своей вселенной ты бродишь, Джонатан? Встретил ли Стеллу? Стал ли добрее к ней? Увидел ли красоту в окружающей тебя жизни в простом, в человеческом? Пожалел ли о совершенных ошибках?

Или блуждаешь в дебрях продолжения своего романа? Придумываешь новые приключения Гулливера, иносказательно передающие мерзости политики и общества, которые тебе исправить, увы,  не удалось? Как бы увлекательны, смешны или страшны они ни были, мы о них никогда не узнаем…

А может, твой запросивший пощады перед несправедливостью и жестокостью, явленными тебе миром, помутившийся разум создал для тебя другую реальность? И сейчас ты идешь через вереск к реке, голубеющей уже рядом, садишься у подножия зеленого холма и, вдыхая теплый запах сухой земли, умиротворенно вглядываешься в светлую даль? Ты спокоен: сложности жизни отступили, ты один на один с любимой прекрасной Ирландией. Она чувствует тебя, она ожидает тебя, она, как найденная наконец та единственная возлюбленная, с которой не под силу расстаться даже на миг.  Она  готова принять тебя, дать твоему больному рассудку отдых и сладкое забытье. И она никогда тебя не забудет, Гуингнгма, предупредившего людей об опасности превращения в йеху…

Но кому же достанусь я?!.

(из сборника «Сто рассказов про тебя»)