Фёдор Степун

(К незамеченному юбилею заметного философа)

Чтобы отыскать приметы рождения в этом доме великой философской мысли России, пришлось обойти его величественные руины кругом, отчаянно продираться сквозь трущобы крапивы, горы битого кирпича, кучи досок, с опаской заглядывая в слепые проемы выгоревших окон, страшась обрушения на голову старой кирпичной кладки и путаясь в лохмотьях строительной сетки, опутавшей искалеченный дворец, якобы в целях реставрации. На наш вопрос к местным - когда же эта реставрация закончится? - те грустно пожимали плечами. Впрочем, на размещённом на заборе стенде дата указана: 2026 год. Хотя для  успешного окончания реставрации, чувствуется,  не хватает одной детали, а именно -  её начала.

Дом - один из наиболее исторически ценных и наименее этому статусу соответствующих архитектурных памятников Кондрова. Видно, что некогда благородная аристократическая осанка дворца доведена до полуруинного состояния. Возводился он местным бумагоделательных магнатом генералом Щепочкиным на рубеже XVIII-XIX веков. Причем - в комплексе с рядом расположенной Спасской церковью. Последнюю удалось спасти и вывести из-под унылого гнёта советского сельпо. Дом же Щепочкина похоже гибнет. Хотя и с внешними признаками некогда начавшейся, но брошенной реставрации.

Под её разрушительное воздействие, похоже, попала и мемориальная доска, установленная на фасаде дома в память о проведшем здесь в семье директора бумажной фабрики свое благословенное детство выдающемся русском философе, блестящем мемуаристе Фёдоре Августовиче Степуне. Его знаменитую книгу "Бывшее и несбывшееся" открывают вот такие строки:

"На высоком берегу, впадающей в Угру Шани, трудолюбиво обслуживающей турбины писчебумажной фабрики, стоит построенный покоем и выкрашенный в желтый цвет просторный двухэтажный дом. Против главного подъезда, за традиционным кругом акации, красуется гордость губернии, построенная, согласно местному преданию, по проекту Растрелли, небольшая церковь. С северо–востока ее охватывает тихий мир прицерковного погоста: деревянные покосившиеся кресты среди густых кустов сирени и жасмина, а в дальнем углу, где из–за кирпичной стены в дождливую погоду хозяйственно попахивает навозцем — крапива да лопух..."

С лопухами, да, здесь сегодня всё в порядке, с остальным - пока нет. Мы долго ищем мемориальную доску выдающегося русского мыслителя на стенах полуразрушенного дома и с трудом обнаруживаем её упрятанной под строительным тряпьём, которое приходится разрывать руками, чтобы взглянуть на портрет пожилого человека с мудрым, прямым и честным взглядом. И взгляд этот устремлён на здание районной власти, что вот уже не одно десятилетие мирится со скорой утратой единственного из оставшихся в городе культурных реликтов мирового уровня.

Надпись на мемориальной доске гласит:"В этом доме с 1887 по 1894 годы жил Фёдор Августович Степун. Выдающийся русский философ, писатель, профессор, большую часть жизни проведший в вынужденной эмиграции, идейный борец с тоталитаризмом". Из текста ясно, что доска была установлена не сейчас, а в более, скажем так,  "вегетарианские" времена. И явно - не с подачи покладистой  местной власти. Впрочем, зашторенный сегодня  строительными обносками избыточно вольный текст - вполне, видимо, устраивающий всех способ приглушить актуальность  мысли скрытно  почитаемого здесь русского философа серебряного века.

О нём говорили, как о самом русском из всех немцев (родители -  из Восточной Пруссии) и самом немецком из русских мыслителей (на немецком он говорил и писал столь же блестяще, как и на русском). Детство - в калужских весях, реальное училище - в Москве, университет - в Гейдельберге, преподавание и писательство - в  российских столицах, окопы - Первой мировой, странствия - по большевистской России, философское окружение - Н.Бердяев, С.Франк, Г.Шпет, В.Иванов, Я Букшпан. Итог -  выкристаллизовавшаяся общая мысль о бесчеловечности большевизма. Ленинская резолюция: всех вон... Загудели философские пароходы, застучали колесами философские поезда. Россия отлучила от  себя лучшую часть своих мыслителей...

Федор Степун оказался в Мюнхене, откуда уже едва был различим его голос, несущий, скорее всего, наиболее веское  осмысление так мучительно искомой у нас "русской идеи". "Идея России, - писал в эмиграции Ф.Степун, - в защите Божьих замыслов (идей) от человеческих выдумок (идеологий) и в блюдении себя, как главной твердыни на фронте идей...  Я уверен, что без внутреннего сопротивления отвлеченному раскрытию русской идеи обязательно переусердствуешь в её формулировке; а это весьма опасно не только для теории, но и для политической практики... Русскость есть качество духовности, а не историософский, политический и идеологический монтаж".
 
Феномен большевистского насилия явно не укладывался в предлагаемый  философом маршрут российского самосознания. Да и насилие в целом, всяческие войны и их неизменная предтеча - тоталитаризм - никогда не праздновались Ф.Степуном, хотя и геройствовавшим в годы  Первой мировой в чине прапорщика-артиллериста.

«Страшнее той смерти, которую сеет война в материальном мире, та жизнь, которую она порождает в сознании почти всех без исключения людей, - размышлял о губительность насилия русский философ. - Грандиознейшие миры упорнейшей лжи возвышаются ныне в головах всех и каждого. Все самое злое, грешное и смрадное, запрещаемое элементарною совестью в отношении одного человека к другому, является ныне правдою и геройством в отношении одного народа к другому. Каждая сторона беспамятно предает проклятию и отрицанию все великое, что некогда было создано духом и гением враждующей с нею стороны".

Сказать, что Фёдор Степун окончательно запамятован на своей малой родине, было бы не совсем верно. Да, исторический дом, где жила семья  философа, скорее всего, обречён, однако интерес к  удивительной судьбе выдающегося мыслителя не исключено, что и  сохранится. Во всяком случае, за то усердно ратуют  энтузиасты городского краеведческого музея и исследователи Калужского госуниверситета, стараниями которых был отмечен недавний  140-летний юбилей философа - в Кондрове провели первую  краеведческую конференцию по научному наследию Фёдора Степуна.

Но главной досады это не отменяет: отчего же так до сих пор не удалось спасти заветный дом? Хотя, вроде бы, не единожды за реставрацию брались. Виной тому, как заявил  один из краеведов, вполне может быть и местная легенда: будто бы между старинным особняком и соседствующим с ним храмом был в старину прорыт подземный ход, таящий в своих недрах некие сокровища. И всякий интерес к старинному особняку был связан с очередной авантюрой эти сокровища извлечь. Хотя на самом деле их никто и не прятал. А именно -  настоящий кладезь русской философской мысли в заштатном русском городке...