Ойкумена 1 часть

ОЙКУМЕНА (7 глава. Поскольку эта глава сюжетно не связана с остальными главами, кроме кратковременного упоминания в ней главного героя, и может восприниматься, как отдельное произведение, она публикуется полностью)

Солнце уже клонилось к закату, с моря потянуло прохладой, над далеким островом кричали и кружили в своих непонятных танцах стаи диковинных птиц, а на ровной площадке, нависшей над самым морем, продолжали бороться двое, и борьбе этой не было видно конца. Так иногда случается, если в схватке сходятся абсолютно равные и по силе, и по ловкости противники. Выявить победителя в этом случае всегда бывает очень сложно, и даже просто взять соперника измором мало кому удаётся, ведь благодаря помощи Матери Ойкумены оба борца не ведают усталости.

Публика от затянувшегося поединка устала быстрее, чем сами атлеты. Зрители все ещё продолжали подбадривать спортсменов, но делали это уже не так энергично, как прежде, без особого энтузиазма. Наконец, брат Эрл, собрав все свои силы, сумел, нырнуть своему другу и противнику брату Кевину под руку и, захватив сзади его туловище и обе руки в замок, оторвал его от арены. Было очень тяжело в таком вот положении удержать в воздухе брыкающегося соперника, но всей кожей своих ступней и щиколоток Эрл ощущал, как ворсинки корневищ Ойкумены и тонкие побеги её ещё юных стеблей и веток опутывают его ноги живительной сетью и буквально вытягивают из него физическую усталость. Он секунд десять продолжал набираться сил в то время, как его противник в своих бесплотных попытках высвободится из захвата безнадежно их тратил. Почувствовав, что его лишенный связи с Ойкуменой соперник начинает, наконец, слабеть, Эрл резко прогнулся назад и перебросил его через себя, немного закрутив в одну сторону. Теперь ему оставалось лишь перевернуть его на спину и прижать лопатками к плотному, похожему на толстую циновку переплетению корневищ, веток и лиан, служившему ареной для их поединка. Прижатый к площадке соперник, вернув себе связь с Ойкуменой, тут же начал приходить в себя, его сопротивление нарастало, но время им было безнадежно упущено, и судья уже начал отсчёт.

- Есть удержание! - Раскрытая ладонь судьи взметнулась вверх. Зрители, окружившие плотной толпой площадь, взорвались аплодисментами и радостными криками.
- Ха! Это был суплекс! - воскликнул крепкого телосложения мужчина, восседавший на небольшом постаменте, образовавшемся из переплетения стволов и веток густого высокого куста, увешанного гирляндами цветов и ярко красных плодов. - Наш могучий Эрл применил суплекс и снова стал первым! Никому не позволил себя обойти ни в одном состязании! Нет, не зря учителя знакомили его с мудростью и искусством великих предков. Как непобедимый Геракл, некогда оторвавший брата Антея от Матери Ойкумены и лишивший его возможности питаться её силой, Эрл, сделав тоже самое, не оставил нашему могучему Кевину ни единого шанса на победу. Даже в этом последнем состязании, которое уже ничего для них обоих не решало, брат Эрл был упорен и целеустремлен. Он не отступает никогда, он первый во всём!
- Благодарю вас, Учитель! - Эрл все же ощутил усталость и ответил лишь после того, как смог слегка отдышаться. - Сознаюсь, я совсем выбился из сил. Брат Кевин очень силен. А потом я и правда вспомнил прием нашего великого предка, Учителя Геракла, и решил поступить так же, как в свое время поступил он. Я сегодня не был оригинален.
- Ты использовал чужую мудрость в нужное тебе время для достижения нужного тебе результата. Что же это, как не оригинальное решение? Семь закатов назад, когда ты выиграл шахматный турнир, своей ли мудростью ты пользовался или просто ловко применил чужие наработки, которым тебя учили с младенчества?

Эрл поклонился, признавая правоту Учителя, после чего помог подняться противнику.

- Извини, Кевин, я как обычно, не смог остановиться. Ты меня знаешь. Я бываю упрям, словно капризный ребенок, не получивший от мамы ещё одно яблоко из полной корзины.
- Никогда не извиняйся за то, что ты лучший среди нас, Эрл. - Кевин дружески хлопнул его большой пятерней по плечу. - Давай, получай скорее свою награду и побежали купаться. Не знаю, как ты, брат, а я весь вспотел, словно Сизиф на солнцепеке.

Сегодняшний поединок не был для племени чем-то из ряда вон выходящим, потому и церемония награждения была не самой торжественной. Учитель просто повязал Эрлу на руку еще одну красную ленточку победителя. Брат Эрл в очередной раз стал лучшим среди всех своих ровесников. Он прошел все десять испытаний, победив в каждом из них. И в отличие от других претендентов на главную награду, все десять ленточек на его запястьях были только победно красными. 

Эрл мог быть собой доволен. Всего через три заката на Совете племени будет всё: и торжественная церемония и великая награда. Он, как лучший из братьев в своей возрастной категории, будет назначен помощником Учителя десятого ранга и получит право взять в руки Посох Мудрости и задать вопросы Великому Всезнающему. Это была почетная должность, к которой с детства стремились все без исключения мужчины племени, о ней грезили, и бороться за неё готовились  чуть ли не с младенчества. Но победить в каждой возрастной категории мог только один. Отбор был очень жестким, и среди десятков своих школьных друзей Эрл единственный сумел войти в круг избранных братьев и сделать первый шаг на пути к заветному званию - званию Учителя, главному посту в племенной иерархии Ойкумены.

Эрл получил на запястье свою наградную ленту, удостоился великой чести крепкого рукопожатия с самим Учителем и девятью его помощниками и, воздев обе руки ввысь, под аплодисменты собравшихся, пошел по пружинящему ковру из корней и лиан Ойкумены к выходу с площади Совета. Красные ленты на его руках развивались на ветру так, словно тоже были рады за своего хозяина. По пути Эрл улыбался друзьям и всем тем сестрам и братьям, что махали ему руками или кричали что-то приветственное. Он тоже кричал им что-то в ответ, махал рукой, а сам всё время пытался заглянуть поверх голов, чтобы высмотреть среди моря лиц то единственное лицо, которое ему хотелось сейчас увидеть, ради которого, собственно, он и вышел на этот бой. Он знал, что она тоже здесь, где-то там, в толпе, надеялся, что она смотрит на него и радуется его очередной победе, его успеху. А иначе зачем ему все это...?

Эрл с детства отличался от других своих соплеменников тем, что, никогда не стремился попасть в круг избранных, даже желания такого не испытывал. Наоборот, его всегда немного забавляли отчаянные потуги друзей хоть как-то выделиться, заслужить одобрение старших, их бесконечные разговоры и споры о соревнованиях и конкурсах, надежды на победу, мечты об успешной карьере, стремление набрать как можно больше очков и наград в учебе и спорте, чтобы быть потом допущенными к главному в жизни состязанию. Но так продолжалось лишь до тех пор, пока он не увидел... её!

Нет, конечно же, он знал её и раньше, и когда-то очень давно, в далеком детстве, они с ней даже дружили, вместе играли и вместе бегали на занятия, ведь их семьи жили тогда по соседству. И в этом не было ничего удивительного, обычное дело для небольшого замкнутого мирка, где все знали всех. Но однажды, он её заметил на каком-то празднике, увидел, но по-другому, как-то совсем иначе, не так, как раньше. Она всего лишь улыбнулась ему, как другу детства, и помахала рукой, а его жизнь с того дня буквально перевернулась. Он тоже начал сражаться за очки, за эти клятые ленточки на запястьях. Бился до последнего, до «не могу», и побеждал всегда, словно заговоренный, бился не ради славы и аплодисментов, а только ради того, чтобы его заметила она. Вот только признаться в этом ей самой он не мог, на это у него не хватало ни отваги, ни дерзости. Ему, герою, победителю всех мыслимых и немыслимых состязаний, лучшему во всем племени скалолазу и добытчику яиц из птичьих гнезд, укрытых в расщелинах самых высоких и самых отвесных скал, удачливому рыболову, в чьи силки всегда набивалось много рыбы, будущему помощнику Учителя десятого ранга - ему было очень страшно. Эрл ничего не мог с собой поделать, он боялся заговорить с этой хрупкой девушкой, так, будто она была каким-то хищником из морских глубин... Хотя, нет, это было по-другому! Скорее, это было, как заговорить с самим Господом, когда ты не уверен, захочет ли он тебя благосклонно выслушать или сразу без разговоров испепелит молнией, чтобы ты не крутился у него под ногами. Единственное на что Эрл пока отваживался так это смотреть на неё тишком сквозь неплотно прикрытые веки, лежа в тенёчке под каким-нибудь кустом и делая вид, что дремлет, ну или невзначай задеть её плечом, вроде как бы случайно проходя мимо, чтобы потом, быстро обернувшись и извинившись, увидеть её улыбку, услышать её звонкий голосок, глянуть в её серые глаза и тут же задохнутся от того непонятного и потому пугающего чувства в груди, которое ему, тем не менее, хотелось испытывать снова и снова и снова...

Сегодня Эрлу не удалось увидеть её глаз, и его настроение испортилось. С площади Совета они с Кевином прямо через лесные заросли, ловко уворачиваясь от лиан и острых, как акульи зубы, листьев яблонь, побежали по пружинящему переплетенью корней Ойкумены к горному водопаду и образовавшейся под ударами его бурного потока гигантской каменной чаше пресного озера. Вслед за ними увязались и несколько их друзей по школе. Солнце уже перевалило зенит и такой жары, что ещё пару часов назад, не было, но неодолимое желание окунуться в теплые воды Святого озера и встать под ледяные струи водопада с романтичным названием «Слезы Бога», не покидало Эрла с первых же минут только что выигранного им поединка - последнего препятствия на пути к его окончательному триумфу.

Святое озеро было одним из немногих мест в Ойкумене, где под ногами можно было ощутить твердую скалу, а не бесконечный древесный ковер, сотканный Матерью Ойкуменой из своих корней, стеблей, побегов и лиан. Еще можно было побродить по холодным камням в нескольких глубоких разветвленных пещерах, где в укромных местах попадались съедобные, хоть и странные на вид светящиеся грибы, не очень вкусные, но хорошо утолявшие голод. А во время отлива можно было спуститься по лианам на оголившееся морское дно с тем, чтобы провалиться по колено в вязкий холодный песок. Впрочем, там это делалось не удовольствия ради, а для того, чтобы собрать попавших в ловушки или застрявших на мелководье морских обитателей, или поискать прибитые к берегу ракушки, водоросли, ветки, лианы и листья, такие прочные, что из них даже можно было шить одежду или сооружать навесы от дождя и ветра. Мать Ойкумена была кормилицей и защитницей. Строить или мастерить что-либо из её не опавших листьев и не сорванных ветром веток было строжайше запрещено.

После купания, ближе к вечеру, усталые, но довольные парни разбрелись кто куда, а Эрл и Кевин решили закончить ещё один удачный день их жизни на секретном месте - мысе Заблудших Душ. Дорога туда была неблизкой. Мыс находился в удаленном уголке, на самом острие большого полуострова, на котором раскинулась их родная Мать Ойкумена, он, словно плавник акулы вонзался узким треугольником в море и омывался его водами с трех сторон. Попасть туда можно было только, миновав густой лес, многочисленные поляны и опушки которого служили домом для семейных братьев и сестер. Там всегда было многолюдно, там было шумное царство детей, но на сам мыс, мало кто из местных отваживался заходить. Этот не очень высокий обрыв считался в племени местом гиблым, даже проклятым. О нем ходила дурная слава. Говорили, что, когда-то очень давно здесь бросились со скалы в море сразу несколько девушек. И хоть до поверхности воды там было недалеко, такой прыжок любому мог сулить лишь один исход - мгновенную смерть. Даже умеющему плавать на поверхности моря невозможно было продержаться и несколько секунд. Море буквально кишело всякими прожорливыми тварями. Это был абсолютно иной мир, где все ели всех. Вот почему жители полуострова его боялись и всей душой ненавидели, отдавая ему должное лишь в праздники Большого Улова. Море было полной противоположностью их тихой и безопасной Ойкумены.

Великая Мать Ойкумена была оазисом, большим садом, превращенным Создателем в неприступную крепость. Попасть в неё было так же нереально, как и покинуть её. От островов на горизонте и иных дальних земель её отделяли смертоносные и крайне капризные воды с кишащими в них прожорливыми зубастыми тварями и внезапными мощными водоворотами. Уйти с полуострова на север мешал непреодолимым скалистый хребет, тянувшийся по берегу впритык к самой воде. Этот же хребет со всеми его ущельями, водопадами, термальными пещерами и бесконечными лабиринтами обычных пещер, где в подземных озерах копилась кристально чистая вода, отсекал полуостров от материка с востока. А с южной стороны путь по берегу был будто специально кем-то перекрыт громадной Круглой Горой, через которую невозможно было перевалить, из-за того, что даже самые острые камни не могли оставить на её поверхности ни единой сколь-нибудь глубокой царапины. Как именно на эту охраняемую со всех сторон территорию попали их предки, никто в племени толком не знал. Ходило много слухов, догадок и рассказов, больше похожих на легенды. Говорили даже, что именно здесь изначально и располагался Эдемский Сад, разбитый самим Создателем для общего предка Адама и его верной спутницы Евы.

Ойкумена и правда была островком благоденствия, райским садом с густыми лесами, фруктовыми садами, удобными малыми и большими опушками, широкими перелесками и тайными тропами. Здесь можно было бегать босиком, не рискуя испачкать ноги в грязи или оцарапать их об острый камень, ведь все пространство, подконтрольное Матери Ойкумене, было укрыто непрерывным пушистым ковром - переплетеньем корней, стволов, лиан и юных побегов. Здесь не было холодно ночью, даже, когда на море бушевал сильный шторм, или очень жарко днём, даже, на самом солнцепеке. Здесь не знали голода, ведь многочисленные сады плодоносили непрерывно, а море в прилив пригоняло столько рыбы, что хватало всем - и самой Ойкумене и её обитателям. Здесь не было места горю, злобе и ненависти, ибо Мать Ойкумена умела гасить эмоциональные всплески, как никто другой. Вот почему все и были уверены, что когда Создатель растил свой Эдемский Сад для перволюдей, то он должен был выглядеть именно так и никак иначе. Было только одно исключение - мыс Заблудших душ, этот немой свидетель того, что и в раю кому-то от чего-то бывает невыносимо горько.

Эрл сам не знал, почему его так тянет на этот мыс. Кевин, на этот простой вопрос тоже не смог ответить ничего вразумительного. В конечном итоге они сошлись на том, что их сюда влекла возможность побыть вдвоем, поболтать без свидетелей о сокровенном. А друзья просто обожали поговорить о том, о сем, о жизни. 

Мыс Заблудших, как и вся Ойкумена, тоже был весь целиком плотно оплетен лианами и корнями. Толстым ковром они спускались с берега к самому морю, и только в одном месте, на краю скалы над обрывом, торчал голый плоский камень, каким-то чудом избежавший участи быть опутанным окрестной буйной растительностью. На камне можно было полежать на спине, положив руки под голову, и посчитать падающие звезды или просто посидеть на его краю, свесив ноги вниз, и вглядываясь в морскую даль. Иногда Кевину удавалось извлечь из-под хитросплетения корней и лиан горсть камней, и тогда они кидались ими в проплававших внизу обитателей моря. Было очень смешно наблюдать за бурлением воды и беспорядочной суетой мелких, но зубастых рыбешек, тут же проявлявших на месте падения камня целыми косяками. Круги от брошенного камня ещё даже не успевали разойтись по поверхности, а там уже начиналась драка за добычу. Иногда удавалось привлечь внимание и кого-то совсем уж чудного, явно заплывшего на прибрежное мелководье по какой-то нелепой ошибке.

- ...Ого! - Кевин аж подпрыгнул от восторга. - Смотри, какая клыкастая пасть вылезла. Этот сейчас всех здесь помирит и сделает покладистыми. А Господь-то явно не очень сильно утруждался, когда создавал море и населял его этими тварями. Даже отсюда, с безопасной скалы, на них и то страшно смотреть.
- Да? А тебе не было страшно на безопасной скале над озером, когда ты подглядывал за купающимися красотками, и чуть не сорвался вниз? - Эрл рассмеялся.
- Ну, если бы я к ним сорвался, визгу было бы много, но они бы меня, по крайней мере, не съели. Или, ты думаешь, те симпатичные рыбки тоже могли порвать меня на куски?
- Думаю, без крови тогда не обошлось бы, твой любопытный нос они бы тебе точно расквасили. Мгновенная карма! Закон строг, но справедлив.
- Но это как раз было бы не очень справедливо! - Кевин недовольно насупился. - Закон строго запрещает братьям приближаться к озеру, когда там купаются сестры, но справедливо не запрещает им над этим озером пролетать.
- Брат Кевин из племени озабоченных чаек! - Эрл снова рассмеялся и хлопнул друга по спине. - Ты смотри во время очередного полета ненароком не залети в термальную пещеру, когда там будет мыться спутница Учителя, он тебе тогда точно устроит долгую прогулку по морскому дну за минуту до прилива.
- Ну уж нет, мне чужих спутниц не надо, мне свою скоро выбирать. - Кевин потянулся до хруста в костях. - Эх, жаль нельзя со скалы прыгнуть, так хочется в море искупаться, такой простор! Но... нет! Там чужой мир! Сожрут и не подавятся, а ведь я ещё даже не целованный. Прикинь, Эрл, нас с тобой скоро объявят взрослыми, и мы сможем создать семьи. Ты пытался искать себе спутницу, приглядывался уже к кому-нибудь? Смотри, брат, время теряешь! Когда тебя на площади Совета спросят её имя, выбирать-то уже поздно будет, придется или наугад пальцем тыкать или выбору Учителя довериться.

Эрл помолчал, глядя на горизонт, потом тяжело вздохнул.

- А я уже выбрал... Давно выбрал.
- Да ты что?! - Кевин снова подпрыгнул на месте. - Кто такая, как зовут?
- Грейс... Её зовут Грейс... Да ты её помнишь. Мы же по соседству жили. Вместе играли, на занятия в школу бегали...
- Грейс? Грейс... - Кевин задумался, припоминая. - А это не старшая ли дочь тёти Грейс, той, что была с рыжими волосами? У них ещё в семье, вроде такая традиция старших дочерей называть только этим именем.
- Она самая.
- Ну ты, брат, замахнулся! - Кевин присвистнул. - Красивая девчонка, веселая, бойкая, умная, на полсрока раньше других сумела заслужить звание старшей ученицы... Мда уж!.. Запросы у нашего Эрла по максимуму!.. Хотя... Кому же, как не тебе с твоими-то красными лентами быть спутником для такой девушки? Супер-Эрл и его спутница супер-Грейс! Даже представить себе боюсь, какое потомство вы могли бы после себя оставить!
- Ладно тебе веселиться-то! Все на самом деле очень плохо. Выбрать-то я её выбрал, да вот только выбрать её я не смогу! Такой вот не очень смешной каламбур получается. - Эрл со злостью или с отчаянием хлопнул ладонью по камню.
- Что за бред ты тут несешь, дружище? - Кевин посмотрел на друга и по его лицу понял, что тому действительно сейчас не до смеха, потом вдруг видимо что-то сообразив, он даже присвистнул. - Вот оно что... Я, кажется, понял. Когда у нее совершеннолетие?
- Через шесть закатов.
- Она всего на полтора срока младше нас, получается? То есть, тебе ждать ещё целых полсрока, прежде чем ты сможешь предъявить на нее свои права? Да ее за это время десять раз уже выберут. И кто только придумал его - этот странный закон, что девушки становятся совершеннолетними на восемнадцатом жизненном сроке, а парни только на двадцатом?
- У меня только на одно надежда. Грейс заслужила звание старшей ученицы, и теперь у нее есть право отказать любому претенденту...
- Да, это только если Великий Всезнающий пойдет ей на встречу и утвердит ее отказ.
- Великий Всезнающий Голос лоялен к своим детям, он их любит.
- Ага, включая и тех братьев, кого Грейс попытается отвергнуть. И почему, собственно, ты решил, что она воспользуется своим правом отказать кому-то, чтобы потом целых пол срока ждать именно тебя? Она хотя бы знает, что ты по отношению к ней неровно дышишь?
- Нет...
- Хорошая новость! - Кевин снова присвистнул - Ты ей не признался до сих пор?

Эрл промолчал, задумчиво бросив в море еще один камень.

- И давно это у вас с Грейс... у тебя? Давно ты понял?
- Окончательно осознал с полсрока тому назад... в праздник Урожая.

...Тот праздник Урожая отчетливо отпечатался в памяти Эрла. Для него это была вторая глава в его с Грейс совместной истории.

Началось всё с того, что Учитель объявил сбор урожая, и они всем племенем снимали спелые плоды в одном из яблоневых садов. Эрл неосознанно старался держаться поближе к Грейс. Тогда он ещё не очень задумывался почему. Пока ему было просто интересно слушать, как она разговаривает с подругами, как звучит её голос... Именно тогда он случайно и задел её руку. Это был первый раз, когда он дотронулся ладонью до её руки. Первый раз, когда он дотронулся до Грейс вот так, с таким внезапным, пугающим наплывом ещё незнакомых ему ощущений. Всего одно краткое касание, но Эрл до сих пор помнил и его тепло и ту волну, что неожиданно прокатилась по всему его телу. Ему тогда будто что-то ударило в грудь, а затем в голову, какой-то взрыв чего-то ранее не испытанного, чего-то такого, что заставило сердце бешено колотиться. Она ещё тогда смутилась и сказала: «Прости, Эрл». А он, как последний дурак, отвернулся и промолчал в ответ, испугавшись, что его голос вдруг сорвется или будет предательски дрожать и выдаст его волнение. Он почувствовал, как вспотел лоб, и запылали уши. Видимо кровь прилила к его лицу. Эрлу вдруг стало стыдно из-за этой его невольной слабости, как тогда, в далеком детстве, когда он на глазах у всего класса он не смог ответить на какой-то простейший вопрос учителя. Там у яблони ему, как, впрочем, и всегда, пришла на помощь Великая Мать Ойкумена. Он почувствовал, как ворсинки корневищ щекочут стопы, а тонкие побеги с маленькими листочками охватывают ноги по самые щиколотки, и это сразу успокоило, уняло трепет, помогло прийти в себя. Он все же выдавил из себя нечто вроде: «Ничего, бывает», и поспешил ретироваться, напоследок заметив, что и ступни Грейс тоже оплетены зелеными побегами. Быть может, это ему только так показалось тогда, но теперь Эрлу очень хотелось верить, что нет... не показалось...

- Тебе надо ей всё рассказать. - решительно заявил Кевин.
- И что это даст? Если Грейс станет насмехаться надо мной, мне ж потом и Ойкумена мила не будет. А если согласится... И что тогда? Закон не позволит нам быть вместе...
- Грейс не станет насмехаться, ты это и сам знаешь... А закон. Да наплевать на закон! Кинетесь в ноги Учителю, всё ему объясните. А вдруг он поможет, подскажет, как быть... Вы ему скажите: «Жить не можем друг без друга! Позвольте нам полсрока подождать, а уж мы потом наверстаем, столько детей вам нарожаем, что вам их складывать некуда будет».
- Нет, дружище, Учитель не поможет, ты же его знаешь. Начнет нравоучения читать, законы разные вспоминать, прецеденты, кулаком размахивать для убедительности. Уж лучше кинуться в ноги к самому Всезнающему. Ему и Учитель не рискнет перечить.
- Всезнающий? - Кевин хмыкнул. - Вон, значит, для чего ты в эту кампанию избранных полез! Учителю очень не понравится, если кто-то через его голову станет действовать.
- А вот на это мне уже точно наплевать. Учитель тоже не вечен. Ему скоро по Большому Пути отправляться. Его помощник уже там, а они ведь с ним почти ровесники. Мне противно только, что мое будущее должно зависеть от того, уйдет какой-то человек за Ограду или нет.

Эрл вздохнул и замолчал надолго, глядя на темнеющее вечерне море. 

- Ладно, брат, забудь все эти сопли! - Голос Кевина, прервал раздумья Эрла и вывел его из грустной отрешенности. - Скоро уже закат. Побежали к Круглой горе, будем смотреть, как солнце само станет топить себя в море, и его там будут жрать все, кому не лень...