Объединяющая ненависть

Художественное произведение может быть не очень глубокомысленным и продуманным, может распространять жуткие заблуждения, но оно может пробудить в головах людей очень много рассуждений, мыслей, новых идей, так что каждый предмет искусства может оказаться весьма ценным для человечества. Возможно, это какой-то знак, но я несколько дней подряд смотрел вечером плохие фильмы, культивирующие обиду одного народа на другой. Обида была именно на народ в целом, и уточнялось, что в трагедии, которая действительно имела место быть, виноваты не лидеры этого народа, не конкретные люди, совершавшие множество преступлений, а все без исключения люди, принадлежавшие, и те, кто будет принадлежать к этой нации, или иметь к ней какое-то отношение. Я, конечно, таких идей разделить не могу. Эти картины поначалу вызвали у меня некое возмущение, а потом много мыслей о том, что же меня конкретно во всем этом возмущает.

В первую очередь я подумал о том, что не только глупо, но и совсем непродуктивно заочно ненавидеть ещё не родившихся детей, которые будут принадлежать к определенной нации. Меня пытались убедить в том, что в определенных странах всегда всё было плохо, жестко, и если человек там родился, то у него практически нет шансов вырасти нормальным гуманным человеком. И тут же приводятся реальные факты, когда представители одной нации плохо поступают по отношению к представителям других наций. И вроде факты реальные, и с этим не поспоришь, и в тех случаях это действительно так, но вывод о том, что «все они такие», уже неправильный, потому что нельзя судить об одном человеке по поведению другого на том основании, что у них одна и та же национальность. Да, можно провести социальный опрос, и обнародовать статистику о том, что определенный процент людей определенной нации склонен поступать в определенных ситуациях определенным образом. Но даже если девяносто девять процентов людей какой-то нации заявляет при опросе, что будет делать что-то нехорошее в определенной ситуации, не факт, что все они это сделают, когда возникнет такая ситуация в реальности и тем более не факт, что подобным образом поведут себя их дети и ещё не рожденные внуки. Ни один суд не будет осуждать человека заочно за то, чего он не делал, а создатели этих фильмов решили взять и пригвоздить к столбу позора ещё не рожденных людей за то, что они ещё не сделали.

Эта ситуация не нова, большинству людей необходимо разделять людей на своих и чужих. Это дело достаточно сложное, иногда, рискованное, ведь пока выяснишь, истинные намерения человека, поймешь, что он из себя представляет, можно набить очень много шишек, а то и вообще погибнуть, потому у подавляющего большинства людей возникает желание как-то это дело упростить, чтобы отличить своих от чужих за мгновение. Сначала, конечно, люди смотрят на радикальные различия – внешний вид, то есть делят людей по расам. К примеру, для европейца африканцы и азиаты должны являются чужими. По такому признаку можно отличить своего от чужого, даже не приближаясь к нему. Однако, даже умственно отсталый понимает, что полностью доверять всем людям с таким же цветом кожи, как-то опасно. И тогда начинается деление по языку. По идее все, кто говорят на другом языке, должны быть для меня чужими, потому что я не понимаю, о чем они говорят, и они не понимают меня. Но далее выясняется, что люди, говорящие на одном и том же языке, что и ты, могут жить в разных странах, исповедовать разные религии и даже принадлежать к разным расам. К примеру, на английском, португальском, французском, говорят не только англичане, португальцы, французы, но и жители самых разных стран в Африке. Как же быть с этим? А есть ещё полиглоты, которые знают два или несколько языков, из чего следует, что знание вашего языка не делает другого человека для вас своим. Чтобы он стал своим, надо ещё долго слушать, что именно он говорит на понятном для вас языке.

До девятнадцатого века, люди делили друг друга не по национальностям, а по подданству определенному монарху, по религии, по народности, которая определялась в основном языком и традициями. Деление по подданству было не очень важным, потому что у многих монархов в подданых очень часто находилось много разных народов, исповедующих самые разные религии, которые относились друг к другу враждебно, да и многие народы слишком часто переходили от одного монарха к другому. Из-за этого монархам было трудно убедить своих подданных в том, что подданые другого монарха являются их врагами, особенно, если они исповедуют ту же религию, говорят на том же языке и соблюдают те же традиции. По этой причине монархи часто в войнах пользовались иностранными наемниками, или же забирали юношей в солдаты на всю жизнь, вырвав их из родной среды, уча выполнять приказы без рассуждений. И для солдат своими были только их сослуживцы, а не их родственники, не их единоверцы, не представители их народа.

В девятнадцатом веке появилось такое понятие, как национальность. Многие нации сформировались из нескольких народов, и их представители исповедовали самые разные религии. Хотя лидеры многих наций начали попытки сделать своих граждан максимально похожими друг на друга, для этого они заставляли своих граждан говорить на одном языке, исповедовать одну религию, и любить одного лидера, не думая, повторять за ним то, что он говорит, верить ему. Однако в то время особенно в больших империях, это было провести очень трудно, потому что информация распространялась очень медленно и люди редко и медленно перемещались внутри империй. И жители одной и той же империи, живущие в разных её частях, понятия не имели друг о друге, и если вдруг встречались, то не могли сказать, о том, что они свои, даже если говорили на одном языке и исповедовали одну и ту же религию. Империи держались на штыках, и в меньшей степени на экономических связях своих разных частей.

В двадцатом веке империи развалились и возникли национальные государства. Некоторые из них по площадям и численности населения равнялись империям, но теперь информация распространялась уже очень быстро, экономические связи стали более сильными, религии перестали иметь значение в жизни большинства людей. В этих национальных государствах появилась единая система образования, единые языки, единые традиции, праздники. Представители одной нации могли жить друг от друга на огромных расстояниях, но они читали примерно одни и те же книги, смотрели одни и те же фильмы, пели одни и те же песни. И делить людей на своих и чужих стало намного проще, и делаться это стало просто мгновенно.
 Однако в том же двадцатом веке появились такие факторы, как идеология и политические убеждения, которые могли сделать представителей одной и той же нации кровными врагами. Да, они читали одни и те же книги, выросли на одних и тех же фильмах, могли петь одни и те же песни, но при этом могли ненавидеть друг друга, потому что принадлежали к разным политическим партиям, или даже только сочувствовали разным партиям. Политика существовала и в античном мире, и в средневековье, когда жители города-государства или деревенской общины выбирали себе лидеров, или сообща решали какие-то общественно-бытовые вопросы. Но в двадцатом веке политика переплелась с религией, и появилась идеология. И важно то, что большинство граждан большей части стран безыдейны и не имеют политических убеждений. Идейна лишь малая и активная часть граждан, и в некоторых странах эти активные идейные граждане заставляют изображать идейность всех, угрожая им репрессиями, чтобы задавить несогласных с ними. Благодаря такому фактору появились гражданские войны, когда представители одной и той же нации воюют друг с другом, за право навязывать всем свою идеологию. Иной раз идеология нескольких государств совпадает, и они пытаются распространить свою идеологию на другие государства. Иногда разные страны поддерживают разные стороны в гражданской войне третьей страны. Благодаря этому появились такие явления, как мировые войны. Да, гражданские войны были и в средневековье, но там у участников не было идейных разногласий, они просто поддерживали разных претендентов на престол.

И сегодня как-то стало совсем сложно разобраться с тем, кто свой, а кто чужой. Сегодня граждане соседней страны вроде как свои, но завтра в этой соседней стране поменялся политический режим, и друзья в один день стали врагами. И всё бы ничего, но не все граждане соседней страны поддерживают новый враждебный для твоих сограждан режим, потому они врагами не являются, а остаются друзьями. И в то же время политические убеждения этого гражданина соседней страны могут за пару часов измениться на противоположные, и он уже становится врагом, а изменивший свои убеждения, враг становится другом. И это ещё ничего, если всё происходит в соседней стране, можно просто не общаться с иностранцами, но, если на родине гражданская война, и ты, сам не зная, кому из политических лидеров верить, то и дело меняешь сторону. У многих людей просто перегорают предохранители в голове в такой ситуации, и возникает желание вернуться в глубокую древность, где всё было просто и понятно – люди твоего племени свои, а люди из соседнего чужие и враги, которым нельзя доверять.

В двадцать первом веке, когда есть интернет, в котором доступна самая разная информация, убеждения людей могут меняться постоянно, любимый политический лидер может натворить что-то неблаговидное, или просто ляпнуть какую-то глупость, и политические убеждения миллионов могут в одночасье измениться на противоположные. И из-за разных политических убеждений уже братья и сестры, любящие друг друга, могут вдруг стать врагами. И люди очень боятся завтра разочароваться в своей идеологии, и оказаться в одиночестве, а на следующий день очароваться другой идеологией и стать своим для миллионов.

И как справиться с этим страхом перед глобальной нестабильностью? Тут-то вам и предлагается недалекими деятелями культуры сладкая, но бесполезная пилюля утешения, в виде фильмов, в которых главная идея – представители твоей нации все хорошие, они тебя не подведут, а все иностранцы сволочи. Не верите? Давайте вспомним как на нас напали разные соседние страны, а вот вам ещё пара реальных историй, подтверждающих, что все иностранцы гады, а сограждане все замечательные, и никогда вас не ограбят, не убьют, не подведут, верьте только им, и не надо нервничать по поводу нестабильного мира. Вот вам простой рецепт покоя! И люди, которым думать больно, стараются себя в этом убедить.

 Если случается гражданская война, то кто бы в ней не одержал победу, проигравших он объявляет предателями и изменниками, а себя освободителем от некоего враждебного народу ига. И народ согласно кивает, чтобы не быть репрессированным благородным победителем. Однако, спустя некоторое время, на эти войны уже начинают смотреть отстраненно, начинают критиковать победителей, сочувствовать проигравшим, потом маятник общественного мнения качается уже в другую сторону, но эти вопросы уже интересуют всё меньший и меньший процент людей, становятся предметом обсуждения только профессиональных историков

Много ли людей в современной Европе сочувствуют эллинским народам античности, и ненавидит персов? Некоторые что-то слышали про героизм спартанцев, стоявших на смерть, хотя они слышали и то, что эти спартанцы плохо обращались с женщинами, жестоко муштровали своих детей, а тех, кого считали слабыми, кидали в пропасть. Больше ничем Спарта не запомнилась, потому что искусства там особо не было. А историки могут рассказать о том, что спартанцы порабощали представителей родственных народов, и убивали этих рабов без всякой нужды, что спартанцы уничтожили Афины с их демократией и богатой культурой, а потом этих спартанцев уже разгромили фиванцы. И у большинства историков Спарта симпатий не вызывает, в отличии от афинян и тех же персов, потому что у них была более богатая культура, и они из-за неё выглядят более человечными. Дошло, конечно, до наших дней выражение – спартанский образ жизни, который означает аскетизм, отсутствие излишеств и жалости к самому себе и ближним. Из этого примера мы видим, что через тысячи лет взгляд на те события у общества стал отстраненным, объективным, беспристрастным. И стоит помнить о том, что через определенное время на все события, которые нам кажутся ужасными или прекрасными потомки будут смотреть так же беспристрастно, и художественные произведения об этих событиях, которые были созданы сразу после них, утратят актуальность.

Национал-социалистов не любят все до сих пор, как и их союзников фашистов, и это потому, что они не пытались скрывать свою жестокость, прямо, как спартанцы. Они стали самым настоящим олицетворением зла со своими черепами на фуражках. Солдаты армий, воевавших с ними, тоже проявляли бессмысленную жестокость, тоже совершали военные преступления, но они не объявляли сами себя злодеями, которые всех представителей других наций хотят или уничтожить или поработить, и даже инвалидов своей нации. Но не исключено, что через несколько сотен лет, у их декларации своего злодейства найдутся поклонники, которых очарует их спартанская прямолинейность. От этой прямолинейности нацистам постоянно приходилось отступать, в процессе войны. То и дело они причисляли к истинным арийцам самые разные народы, чтобы заменить их представителями своих убитых солдат. И в конце войны они готовы были признать арийцами даже пленных арабов, которые воевали в войсках де Голля, только бы они пошли к ним служить. Но об этом помнят только историки, да и то не все. И чтобы очаровавшихся их прямолинейностью было как можно меньше, историки стараются строить побольше мемориалов, снимать побольше фильмов, о злодействах национал-социалистов и препятствуют тому, чтобы взгляд на них стал беспристрастным и отстраненным. Хотя, они, как и спартанцы, постарались, чтобы, глядя на них, даже очень отстраненно, у нормальных людей кроме отвращения к ним ничего не возникало.

В то же время не менее кровожадный, чем национал-социалисты, режим в СССР, совершая чудовищные преступления, пытался их как-то прикрыть. А если прикрыть преступления у них не получалось, то они заявляли, что иного выхода у них не было, что всё это ради блага большинства, ради великих целей, а по большей части просто нагло врали, что этого не было или всё было не так. Совершая злодеяния, коммунисты говорили, что они добрые. Нападая на всех, на кого могли, они заявляли, что эти захватнические войны ради мира. И как это ни странно, но у них находились поклонники не только на подконтрольных им территориях, где они свою ложь ещё подкрепляли угрозами насилия в случае несогласия с ними. И их наглая лживая пропаганда вынуждала другие страны тоже заниматься промывкой мозгов своих граждан, чтобы они не стали жертвами коммунистической пропаганды, и не натворили глупостей и мерзостей. И очень важно, чтобы преступления коммунистов, не только в СССР, но и в КНР, Вьетнаме и других странах не исчезли под толщей времен и в будущем у людей не возникло о них мнения, как о добрых и милых людях, которые боролись за мир во всем мире, свободу и равенство для всех людей. Эти диктатуры идеологического типа нужно обличать, разоблачать их ложь, чтобы эти ужасы не повторились ещё раз.

Чтобы критиковать коммунистов, нужно четко отдавать себе отчет в том, что критикуешь и осуждаешь. И когда критики коммунистов пытаются утверждать, что коммунисты – это такая национальность и дети коммунистов должны подвергаться дискриминации, потому что они родились не в то время и не в том месте, это только вредит развенчанию лжи коммунистов, потому что дискредитирует антикоммунистов. Для критики этих режимов нужно прежде всего признать, что коммунист – это убеждения, точнее вера в определенные догматы, которые постоянно меняются, подстраиваясь под меняющийся мир. И при этом большая часть коммунистов только прикрываются своей убежденностью и верой в эти догмы. Большая часть этих людей самых разных национальностей верит в то, что они всех перехитрят и удовлетворят благодаря этому свои низменные примитивные потребности, вроде доминирования, с помощью унижения окружающих, похоти, обжорства, безделия. И именно такие хитрецы занимают верхние ступени в иерархии, а на нижних ступенях стоят те, кто бездумно верит в пропаганду или же те, кто ненавидит этот режим тихо, потому что боится бежать в другую страну и боится протестовать, кто просто хочет выжить любой ценой, кто хочет чтобы их просто оставили в покое.

Чтобы критиковать коммунистов надо разобраться в том, почему они совершали большую часть своих преступлений, в причинах репрессий, которые они проводили. Многие режимы дорогу к власти мостили костями своих оппонентов, но потом прекращали это насилие, когда их уже никто не грозился свергнуть и даже после этого устраивали демократические выборы. У большевиков, маоистов и прочих социалистов, репрессии продолжились из-за экономических проблем. Они не могли обеспечить население на контролируемых территориях всем необходимым, потому что были полностью некомпетентны в экономических вопросах, но при этом хотели полностью и жестко контролировать экономику. Наука и новые технологии у них тоже развиваются плохо, потому что если человек думает, то он думает всегда и везде, его нельзя заставить перестать думать, когда он уходит с работы, или думать сугубо о физике или химии. В мыслительном процессе коммунисты видели угрозу для своего режима, держащегося не только на насилии, но и на вере в их догмы. Потому в научной среде СССР было так много диссидентов, и советское руководство постоянно пыталось подкупить ученых разными привилегиями и норовило держать их в изоляции от общества.

Когда людям много чего не хватает, они начинают бунтовать или хотя бы язвить в адрес власти, и чтобы это пресекать, коммунистам необходимо было постоянно проводить акции устрашения, сажая и расстреливая недовольных. Но просто репрессиями они ничего добиться не могли, как и закрытием границ, чтобы люди не голосовали против них ногами. Нужен был не только кнут, но и хоть какой-то пряник. К тому же самим коммунистам нужно было хорошо питаться и нужна была роскошь, которая в их военных лагерях не производилась. И тогда они решили не просто уничтожать недовольных, а заставить их валить лес и копать золото, которые шли на экспорт в другие страны и на эти деньги покупалось то, что было коммунистам нужно, в том числе и технологии, часто целые заводы вместе со специалистами, приезжавшими на какое-то время. Таким образом создалась потребность в большом количестве рабов, и репрессировали уже не только недовольных и бунтующих, а кого попало. Но золота и леса было мало для обеспечения СССР всем необходимым, потому рабами сделали всех крестьян, заставив их выращивать зерно бесплатно, и это зерно продавалось в другие страны.

Репрессии значительно ослабли, когда СССР начал экспортировать нефть, газ, бриллианты, которых нашли очень много, и это положило конец и массовому голоду, который часто случался на плацдарме мировой революции. Этот экспорт сделал возможной ту самую оттепель, после которой инакомыслящих уже перестали делать лагерными рабами, а сажали их в психиатрические больницы. Основную бездумную и инертную массу трогать перестали, даже начали давать им жилье, за примерное поведение. В Китае нефти и газа не было, потому пришлось им торговать своей рабочей силой. Они впустили к себе иностранные компании, чтобы они пользовались их рабочей силой. Да, из-за этого они потеряли полный контроль над экономикой и уже не могли агрессивно разговаривать с внешним миром, но и этот внешний мир тоже в какой-то мере стал от них зависеть и потому прощать им их некоторые шалости, вроде репрессий над либералами внутри страны.

В двадцатых годах двадцать первого века уже любому государству невозможно жить в изоляции от остального мира, малейшее ослабление экономических, культурных связей тут же приводит к отставанию и деградации и как следствию недовольству населения, которое приводит рано или поздно к гражданской войне и постоянной нелегальной эмиграции граждан во внешний мир. И бедными считают себя граждане не только тех стран, в которых голод, а тех, в которых обычный рабочий не может себе позволить частный дом и два автомобиля на семью. Власти диктатур, которые пытаются изолироваться, говорят своим гражданам, что они живут лучше граждан тех стран, в которых голод и большая часть населения живет в соломенных бунгало, и за это не мешало бы поблагодарить этих диктаторов. А их граждане, пусть и по большей части не публично ругают этих строгих дядек за то, что они не могут всю жизнь не работать и получать пособие по безработице и социальное жильё. И по этой причине сторонников изолированных диктатур не так уж и много, и становится всё меньше. К тому же в изолированных диктатурах очень легко попасть под репрессии ни за что не про что, а это мало кому может понравится.

А есть ли смысл демократическим странам закрываться от внешнего мира? Да, и в демократических странах есть партии, проповедующие изоляционизм, обещающие закрыть рынки для импортных товаров, чтобы развивалась местная промышленность. Хотя у этого есть и обратная сторона, другие страны тоже могут запретить этой стране экспортировать свои товары, и это будет для местных производителей совсем неприятно. Изоляционисты ещё обещают гражданам запретить въезд эмигрантам, и это очень нравится рабочим, но вот производителям, у которых влияния и средств больше, это совсем не нравится. Дешевая рабочая сила для них равна большей прибыли. Им совсем не хочется, платить рабочим большие зарплаты и всячески им угождать, только бы они не уволились. К тому же производителям хочется иметь доступ к новым технологиям во внешнем мире. Наконец те же рабочие, голосующие за изоляционистов, не очень хотят проводить свой отпуск в родной деревне или городе, им хочется поездить по миру без всяких виз. Да и когда эти рабочие превращаются в потребителей товаров и услуг, они хотят качество за разумную цену, и злятся, если им говорят, что эти товары хоть и дороже, и хуже по качеству, но они же «свои», отечественные, потому не капризничайте. А рабочие воротят нос, и идут на черный рынок за импортом, и им безразлично, что из-за этого отечественная промышленность развалится.

Так или иначе искусственные запреты в демократических странах не работают, их под давлением тех или иных групп избирателей рано или поздно отменяют. Чтобы изоляция не потерпела крах, властям надо перестать слушать избирателей и начать с ними разговаривать с позиции силы. В диктатурах особенно буйно произрастает коррупция, исчезает честная конкуренция, управление экономикой становится неконкурентным и соответственно некачественным. И диктатуры могут существовать только в тех странах, где есть полезные ископаемые, которые неграмотное руководство позволяет добывать иностранным компаниям с их передовыми технологиями. Есть, конечно, и диктатуры, у которых полезных ископаемых нет, и потому они торгуют своей дешевой рабочей силой, но изолированные диктатуры этого типа должны быть лояльны к внешнему миру, считаться с демократическими странами, и не обижать иностранные компании, которые являются к ним, чтобы пользоваться их гражданами за очень малые деньги.

Скорость передачи информации в двадцатых годах двадцать первого века достигла невообразимых пределов для жителей средневековья. Если ста годами ранее телеграф и телефон был доступен далеко не всем и не всегда, то теперь, благодаря интернету даже у очень бедных людей есть смартфоны, с помощью которых они могут общаться со всем миром, и узнать, как живут простые люди в других странах без всякой цензуры. И теперь у человечества существенно выросла потребность во всемирном языке. Конечно, появились те же электронные переводчики, которые на какое-то время замедлили языковую глобализацию, но использовать переводчики не всегда удобно, да и с их помощью проще учить английский. И рано или поздно все страны сначала сделают английский вторым государственным, знания которого обязательны, а потом станут необязательными знания местных языков, и это будет причиной их постепенного исчезновения. Этому процессу способствует легкость и доступность постоянной миграции рабочей силы.

Постоянная и легкая миграция рабочей силы, из-за роста транспортных технологий, идет на пользу как производителям, так и работникам. У предпринимателей отпадает необходимость переносить свои предприятия из одной страны в другую, проще пригласить гастарбайтеров, а рабочие, обретя мобильность могут выбирать себе место получше, где выше уровень социальной защиты, и уровень жизни. И власти стран, открытых для мира, вынуждены конкурировать между собой за предпринимателей и рабочих. И победить в этой конкуренции можно только предложив наилучшие условия и тем, и другим. Если власти какой-то страны будут плохо себя вести по отношению к предпринимателям, то те, легально или нелегально из их страны уедут, а вслед за ними и рабочие. Если в стране плохие социальные гарантии, и низкий уровень жизни, то рабочая сила будет легально или нелегально уезжать в другие страны, а без рабочей силы, из страны уедут и предприниматели, и останется руководство без доходов, потому что не с кого будет взимать налоги. Конечно, правительства многих стран пытаются удержать своих граждан патриотическими чувствами, эмоционально кричат, что родина вам ничего не должна, а вы должны родине всё и всегда, хотите жить лучше, больше работайте и платите больше налогов. Но эти отчаянные речи не особенно действуют, ни на рабочих, ни на рациональных предпринимателей. Активная часть населения просто уезжает. Таким образом наиболее демократические страны просто снимают сливки населения в других странах, и присваивают эти сливки себе.

В то же время обострилась конкуренция между производителями товаров и услуг, торговые барьеры сломаны, и, если кто-то хочет что-то производить даже в самом удаленном уголке планеты, ему, чтобы выйти на рынок, надо делать свой продукт лучше и дешевле, чем у мировых лидеров, с вековым опытом производства этих товаров. Таким образом появляются блюда, которые с удовольствием едят во всем мире, и все их знают, появляются такие напитки, одежда, музыка, фильмы, которые знают и любят во всем мире. Исчезают локальные культуры, и появляется одна, мировая культура, которая собирает всё самое качественное из локальных. И, конечно, ни одна локальная культура не может заменить мировую. И если условный афганец и аргентинец читают одни и те же книги, смотрят одни и те же фильмы, едят одни и те же блюда, носят одинаковые кроссовки и оба выучили английский, то им будет трудно внушить, что они друг для друга враги. К тому же они могут быть схожих политических убеждений, и одинаково ненавидеть своих сограждан, у которых убеждения противоположные.

Мы видим, что глобализация подписала языкам и национальным культурам смертный приговор. Да, многим это может не понравится, многие против этого протестуют, хотят есть только продукты своей страны, и читать только книги на своем родном языке, и писателей своей национальности. Но сейчас не так уж и много даже продуктов питания, которые полностью произведены в одной стране. Ячмень может быть выращен в одной стране, сахар произведен в другой, а пиво их этого может быть сварено в третьей, а бутылка, в которую его залили в четвертой. Тот же писатель, может родиться в одной стране, жить в другой, писать о третьей, на языке четвертой. Попытка полностью производить какую-то технику только в одной стране, возможна, но эта техника, попадая на мировой рынок не может конкурировать с аналогами, которые произведены в разных странах, успешно. Когда производитель хочет купить технологию, ему нужно выбрать самую лучшую за разумную цену, а не локальную, так же и создателю технологии хочется её продать за более высокую цену, а не соотечественнику за малые деньги, только потому, что он его соотечественник. Прогресс в данном случае на стороне глобализации, а всё, что мешает прогрессу отмирает.

Некоторым, пережившим социализм в отдельно взятых странах, глобализация напоминает марксистские идеи и потому возмущает. И действительно Маркс с Энгельсом, предвидели глобализацию, но их последователи вроде Ленина и Сталина не понимали, что глобализация – это процесс естественный, и нет необходимости насаждать её огнем и мечом по всему миру. Она происходит не благодаря каким-то запретам, которые возникают в голове не очень адекватных людей, а потом насаждается силой оружия. Она происходит сама по мере развития производства, и повышения скорости распространения информации и тех же товаров и услуг по всей планете. Зачем, спрашивается, ломать открытую дверь, а в случае коммунистов эти открытые ворота взрывали так, что гибли миллионы. И эти бессмысленные жертвы породили в головах многих мечты о средневековом натуральном хозяйстве, когда в деревне производилось всё, что в ней потреблялось, и никто в эту деревню по этой причине не пускал чужаков, и все там друг друга знали, всё было понятно и спокойно, и только дети рождались их родители уже заранее договаривались об их свадьбе, жизнь была так же предсказуема, как небытие. Но даже животные эволюционируют, хотя и намного медленнее, чем люди, потому нет ничего вечного и постоянного, кроме небытия.

Кстати, коммунисты вроде Лукашенко в двадцать первом веке уже напротив, проповедуют уже не глобальную экономику, а именно натуральное хозяйство в отдельно взятой стране, как и в СССР боялись открывать свои рынки для импортных товаров. Каждый диктатор хочет, как можно меньше зависеть от внешнего мира вне зависимости от той идеологии, которую он насаждает населению, на контролируемой им территории. Для них было бы идеально вообще ничего не импортировать и не экспортировать и никак не общаться с внешним миром.

Но вернемся к тем фильмам, снятых националистами! В этих фильмах очень много обиды, обиды, которую они унаследовали от своих предков, и пытаются передать своим детям, обиды на людей, которые давно умерли, обиды на их потомков, и потомков сограждан тех, кто совершил преступления против их предков. Я согласен с тем, что о произошедшем забывать нельзя, но взращивать в себе и своих потомках обиду и желание отомстить на потомков сограждан давно умерших преступников не вполне продуктивно, да и разрушительно для обижающихся. Причем граждане соседних стран могут и не знать об этой обиде или не обращать на её внимания. И кому от этой обиды будет хуже? И благодаря этой искусственной обиде можно создать новые обиды, продолжить вражду, расширить её до глобальных размеров. И как ни странно, но обида порождает только обиду и ненависть, жестокость. И чтобы положить этому конец нужно прощение, а для того, чтобы простить нужно понять, причину этих преступлений прошлого, понять, что в силу своего опыта, совмещенного с внешними обстоятельствами те преступники просто не могли поступить иначе, и то, что они делали, было следствием других преступлений, совершенных ранее.

Люди в любой ситуации стоят перед выбором, который, кстати, заранее обусловлен окружающей обстановкой и их предыдущим опытом, либо узнать новое, получить новый опыт и пересмотреть свои взгляды на жизнь, либо заявить самому себе о том, что я всё знаю, я прав, всё однозначно и очевидно, и нечего тут думать и рассуждать, углубляясь в дебри философии. Но может ли какой-то человек знать хоть что-то до конца, в этом мире, где всё находится в постоянном движении и всё связано причинно-следственными связями? Ни у одного явления нет одной причины, у каждого явления причин всегда множество, в свою очередь у каждой из этого множества причин есть тоже множество причин и так далее в геометрической прогрессии. Люди же склонны видеть лишь одну причину какого-то явления, остановиться на ней и либо обвинить её виноватой во всем, либо объявить ей благодарность. Более сложные люди, понимают, что у явления причина не одна, а несколько, но одни причины они объявляют незначительными, а другие основными, и рассматривают только причины этих причин в лучшем случае, некоторые начинают рассматривать несколько поколений основных причин. Но акцент на одних причинах, не дает им заметить того, что если выдернуть или изменить хоть один самый мелкий фрагмент этой глобальной паутины причинно-следственных связей, то это приведет к глобальным переменам, согласно тому же эффекту бабочки и принципу домино и просчитать последствия самых микроскопических изменений можно лишь в теории, но практически, человеческий ум на это не способен.

Исходя из взаимосвязанности всего мира, можно сделать вывод о том, что весь мир – это одно целое, один организм. И если кто-то совершил что-то плохое, то виновата в этом вся вселенная, а если хорошее, то в этом заслуга всей вселенной. Можно посмотреть на этот мир, на планету Земля и вселенную, как на единый организм, а на себя, как на одну из клеток этого большого организма, которая не может существовать сама по себе, потому и разговоры о свободе выбора человека так же абсурдны, как о свободе выбора какой-то части вашего тела или клетке вашего организма. В организме каждого живого существа постоянно происходят различные процессы, и какие-то клетки отмирают, заменяясь новыми. Бывает, что одни клетки уничтожают другие. И как-то никто не думает морализировать отношения между клетками в организме какого-то живого существа. Так же и в мире людей, одни клетки уничтожают другие, конкурируют между собой. Но среди людей считается что законы биологии к общественным процессам никакого отношения иметь не могут и в данной области должны действовать законы морали. Но от того, что считают некоторые люди общество не начинает жить по их законам, а продолжает жить по законам биологии. А когда люди пытаются заставить жить общество по законам морали, это кончается жутким насилием, то есть вопиющими нарушениями той же морали.

И часто дело даже не в самой морали, а в том, как люди её понимают и применяют на практике. Иногда нарушение законов морали начинается только из-за споров по поводу понимания законов этой морали. У одного или нескольких оппонентов в философском споре кончаются аргументы и они, прибегают к насилию, чтобы проповедовать свою мораль, хоть насилие и противоречит их пониманию того, как всё должно быть. И ни один закон не способен предусмотреть все жизненные ситуации, потому и существуют в государствах законодательные органы, которые эти законы постоянно корректируют, да и целые армии юристов, которые эти законы применяют. И это не законы морали, а уголовные и общественные, которые регулируют не столь высокие материи, как нравственность и мораль.

В заключении можно сказать, что люди начинают преступать свои законы морали, в те моменты, когда они чувствуют себя правыми, а это чувство у людей возникает, когда они уверены в том, что знают что-то наверняка. Но это чувство является иллюзией, самообманом, потому что человек, если и знает что-то, то это маленький, ничтожный фрагмент безбрежной паутины причин и следствий, потому следует сомневаться даже в самых очевидных на первый взгляд вещах. Это, конечно, не убережет от ошибок, но благодаря этому, эти ошибки будет легче признавать и это признание может быть своевременным, когда эти ошибки ещё можно как-то исправить.