Пройдемся?

Знавал я в свое время одного человека, и была у него выдающаяся странность, конечно у всех нас есть свои странности, причуды, премудрости и закоренелые привычки. Но его чудачество как мне показалась, язвительно выделялась из ряда тех странностей, что довилось мне повидать на своем веку. Знаете, что он делал? Страсть как любил расхаживать босиком по городу! Но отнюдь не потому, что был нищ. Нет, нет денег у него было вдоволь! Полагаю, он мог позволить себе далеко не одну пару даже самых роскошных туфель. Однако ночью он нарочно не смыкал глаз, дожидаясь когда жена, наконец, уснет, а тишина став практически осязаемой, точно набухшая губка, впитавшая в себя весь шум прошедшего дня, ляжет холодным компрессом на тротуары, дороги и лужайки за окнами.
Тогда он осторожно отодвинет кончик одеяла, высвобождая ступни, поставит сначала одну ногу на пол затем вторую, разомнет пальцы. На цепочках прокрадывался в прихожую, снимет со спинки стула пиджак ,оденет брюки и костюм, а носки и ботинки как ни в чем не бывало оставит лежать на месте.

Нырнув  за открытую дверь, он  превратившись в ни чем не примечательного на первый взгляд персонажем повседневности, сольется с городским пейзажем и начнет медленно двигаться в сторону парковой аллеи, вдоль закрытых ларьков с опущенными жалюзи, вдоль гудящих трансформаторных будок и пустых остановок. Повернет на перекрестке, к дороге ведущей к пригороду, минует городское шоссе и направится дальше.

Откуда мне так доподлинно известны подробности, его ночных прогулок спросите вы, что это за человек? Уж не шпион ли я крадущийся по следу или того хуже вор, выжидающий подходящего момента, чтобы совершить свой злодейский поступок. Нет, не угадали. Все это я узнал от своего приятеля лично в тот день, когда далеко за полночь возвращался из круглосуточной забегаловки расположенной неподалеку от моего дома. Здесь я с недавних пор взял привычку коротать субботние вечера. Приятная музыка, добротное не слишком  бьющее по карману меню, хорошее место чтобы провести час другой, обдумывая случившиеся за минувший день события.
Это была бы случайная встреча, сродни тем, что происходят порой в нашей жизни, и так же мимолетно забываются. Возможно, я бы даже прошел мимо погруженный в свои раздумья как это часто бывало со мной в последнее время, если бы не одно но! Что может прийти в вашу голову, когда вы видите человека без обуви, босиком одиноко идущего по ночному городу в дорогом костюме, недоумение? Его ограбили, может он просто свехнулся? А если этот человек ваш давний знакомый? Он сразу узнал меня.
- Привет,
- привет сказал я машинально стараясь не выдать своего удивления .
Все в порядке? Поинтересовался я как можно более учтиво.
Все замечательно! Улыбнулся он мне в ответ.
Это какой то ритуал или психологический тренинг? Стараясь сохранять возникшую между нами  веселую ноту спросил я кивнув в сторону его босых ног?
Нет, без доли смущения сказал он. Гораздо большее!
В один день я понял, что хочу сделать это, вышел и сделал и с тех пор это как утренняя спортивная пробежка.

Я попытался обратить в шутку, слушай ты просто давно не выбирался на отдых. Песчаный пляж, море и все такое…
Нет нет перебил он меня ты не понимаешь! Как-то сидя в офисе я почувствовал, что земля  не в буквальном, а в прямом смысле уходит из-под ног. Вот так живешь, год-два, а земля-то уходит! Придет день, и ты уже не сможешь ощутить теплом своей кожи плоть земли, закатанную в асфальт, плитку, отданную под застройку или еще знающую цвет неба над собой,  той, которую ты меришь шагами ежедневно, но не знаешь ее таковой, какая она на самом деле. Тогда я впервые решился попробовать это, и был эстетически пьян уже после первых десяти шагов. Хотя все естество мое поначалу противилось тому, что я делаю.  Точно это что-то постыдное ненадлежащее, выходящее за рамки общепринятых норм. Мои пальцы, высвободившись из тугих силков стягивающих носков, привыкшие к комфортным стелькам из дорогой экологической кожи, все их естество кричало мне, “-вернись назад! Иначе мы можем пораниться, или того хуже - вляпаться во что то мерзкое.” А я все шел вперед, шел пока чувство свободы не начало подниматься от кончиков пальцев к самой макушке так, что мурашки пошли по телу. Это как зайти в ледяную воду,  в начале ты едва пробуешь ее, касаясь застывшей глади,  потом, окунаешься в ледяную воду с головой. Когда же выходишь жар расползается по телу.
Это была приятная слабость ощущать кожей пальцев холодную плоть земли, бетонные плиты оставляли на коже пыль. Это чувство когда пальцы рассекают воздух, а потом касаются асфальта.
Когда я брожу так один-одинешенек по ночному городу, то чувствую как мелкой дрожит под ногами земля, под землей в туннелях проносятся последние поезда, несущие домой припозднившихся горожан.  Летящий пух забивается между пальцев, а желтые одуванчики пачкают их своим соком там загородом. Земля говорит со мной, ей одиноко она грустит и страдает о каждом  из нас. Так, она еще помнит, как ее возделывали, вспахивали, сеяли в нее семена, и как она, первозданная мягкая принимала их с благодарностью, чтобы вдохнуть в каждое семя жизнь, ждала, когда оно пустит в нее свои корни. Когда побег наконец впервые увидит солнечный свет пробившись через ее объятия вязкие и теплые, навстречу солнечному свету.
С тех пор как мы взяли плуг в руки, чтобы засеять поле, посадить плодоносящие деревья Она помнит нас младенцами, на заре цивилизации, когда спустившись с деревьев, мы дали ей обет возделывать её, беречь, а потом безжалостно проткнули нефтяными иглами, точно ненасытные паразиты, высасывающие из нее все соки.
Стали продавать, топтать и заливать ее кровью. Она страдает, но выплакаться нам это не в ее стиле, лишь, когда приходит неотвратимый конец, а мы становимся её частью,  то осознаем весь пропитавший ее ужас.
Я попытался обратить разговор в шутку,
- слушай, ты просто давно не выбирался на отдых. Песчаный пляж, море и все такое…
Нет-нет перебил он меня - ты не понимаешь!  Попробуй сам! Давай! Ты со мной, пройдемся? - спросил он, глядя прямо мне в глаза
- я потупил взор, затем посмотрел вдаль, туда, где готовилось через несколько часов выйти на бис солнце, взглянул на свои белые найки и, повинуясь нахлынувшему отчего-то чувству безосновательной тоски хотя возможно так подействовали речи моего приятеля сказал
- ладно, твоя взяла, почему бы и нет.
Высвободив ступни, я встал рядом с приятелем, который вдруг порывисто схватил мою ладонь, отчего я вздрогнул.
-Пойдем, он выдержал паузу
-  и дальше ни слова. Слушай её, она будет говорить,  очень тихо.
Я наклонился, дабы подобрать свои кеды, но не успел этого сделать, как он опередил меня, и следующим, что довелось мне видеть, была парящая пара обуви которая перемахнув через кованые перила моста, устремилась к воде, описав дугу и где то под нами раздалось не терпящее возражений бульк.
- это чтобы не было соблазна, обратился ко мне приятель.
Наш путь пролегал по мощеной скользкими отполированными ни одной тысячей подошв булыжникам мостовой пока не добрались до автострады, где редкие прохожие, встречающиеся на пути, косились на нас и ускользали силуэтами во тьму, кто-то улыбаясь кто то хмурясь.
Не смотря на все мои попытки отстраниться, расслабиться и представить себя австралопитеком, ничто не помогало прогнать чувство абсурдности происходящего. Мы все шли и шли, а вот и она, знакомая улица, где чуть ниже мой дом, я посмотрел на часы.
- Приятель… сказал я прервав тишину и тут же закричал свалившись на землю сжимаясь от тупой поднимающейся по телу боли хотел было схватиться за ногу но из моей ступни торчал ржавый гвоздь.
- я же говорил, слушай не перебивай ее, она зла на тебя!
- да пошел ты! -крикнул я в гневе.
Стиснув зубы и схватившись за гвоздь, одним резким движением выдернул его, отшвырнув от себя прочь. Красная лужица все увеличивалась на асфальте. Я зажмурился, а когда открыл глаза и поднял голову вверх, моего приятеля рядом уже не было.
Хорошо, что тут недалеко до моего дома, хромая я кое-как побрел вниз по улице, открыл калитку и, облокотившись на крыльцо, посмотрел назад, где на белых ступеньках пугающе откровенно словно в шаблонно срежисированном фильме ужасов проступали мои кровавые следы.
Похромав до ванной, скинул одежду, открыл воду, красные струйки стекали в сток канализации. Проклиная не отступающую боль, я полностью сосредоточился на ней, вспомнил тот предательский гвоздь, что впился мне в ногу. Нет, ни черта в этом нет приятного, сплошная глупость. Выйдя из душа,  достал бинт и перевязал всю ступню до щиколотки, умылся, пройдя по прихожей, остановился у зеркала, посмотрев на свое лицо, убеждаясь, что я - это все еще я. Налил полный стакан виски, дабы этот день скорее оборвался, как затертая временем пленка в кинопроекторе. Забрался на кровать, повернулся на бок к окну, где через плотно задернутые шторы уже пробивались первые лучи рассвета.
Мысль забралась в голову сама собой. Мой товарищ бродит там один,  как призрак, под погасшими окнами, я представил его лицо в желтом свете фонаря, как он переступает через заплеванный бордюр,  и его стопа погружается в зеленую прохладу свежего газона. Но быстро погнал от себя эти образы прочь, боль не желала отступать, но спиртное сделало свое дело и вскоре я провалился в сон.