Фанфик. Фиолетовый шарф

Отвар, которые пьёт порядочный Клод Фролло не приносят ни вреда, ни пользы. Он остаётся таким же справедливым и ужасно «правильным», каким помнит себя всю свою жизнь. Он следит за порядком, целует гитану после страстной ночи и уходя во Дворец Правосудия, не догадывается, почему та каждый раз вздрагивает.

Он молиться на мессах, посещает Квазимодо, занимается алхимией и ухаживает за своим чёрным жеребцом, которого зовут Снежок.

Суровый Фролло выливает горький отвар на траву, которая каждым разом чернеет. Он изредка посещает Собор, ведь это пустая трата времени, лучше отдаться в омут сладострастия.

Её имя редкое, обозначающее изумруд. Эсмеральда – ласкает не только слух, но и его чёрную душу. Её судьба сложна с самого детства, но и будущее не предвещает ничего хорошего. Она уже смирилась, как он тешит себя надеждой и ложными мечтаниями.

Фролло навязывает ей своё внимание, целует, безнадёжно обнимает, а та лишь тихо вздыхая, поддаётся ему, и если возразить, то мигом на эшафот.

Однажды на Гревской площади, гитана под ритм бубна и восторженных возгласов народа, исполняла на сцене свой зажигательный танец с фиолетовым шарфом – именно так, на дне Дураков она случайно разожгла в сердце судьи адское пламя... Судья Фролло, как всегда на своём персональном месте – в шатре, напряжённо, словно филин, следил за ней, особенно за восхищённым, и в тоже время мерзким взором мужчин. Особенно следил за его лютым соперником в золотом мундире. После того выступления она танцует лишь в его готической келье. Возмущение народа, её слёзные мольбы бесполезны, как собственно недовольство архидьякона-добряка и горбуна.

Порядочный Фролло больше не охотится на цыган, только ходит на вечерние мессы и по воскресеньям на колокольне учит своего пасынка. Он в отличие от других, кажется самым праведным: молиться в соборе, помогает нуждающимся и впредь никому не показывает грозного Фролло. Он и сам начал думать, что встал на истинный путь добродетелей.

Суровый Клод наоборот считает, что он потерял цепкую хватку, а то что делает – цирк теней. Вместо этого он строго блюдёт Божий закон, безжалостно сажает в темницу Парижский сброд и допоздна задерживается во Дворце Правосудия.

Его мутит от стопок рабочих бумаг, на нервы действует мычание рыжего циклопа, горло сжимает душистый запах ладана. Изнутри он сгорел, перед взором стоит дымовая завеса. Денно и нощно, через неё проступает дьявольский огонёк гитаны, которая постоянно задаётся одним и тем же вопросом:

— Почему вы выбрали меня?

Судья это не может объяснить, даже себе не в силах. Тот дьявольский огонёк обретает в его истерзанном мозгу навязчивую идею. Тогда суровый Фролло возненавидил всех и презирает колюче и холодно, до приступа конвульсий. Лишь Эсмеральда становится исключением.

Цыганка смотрит на Клода и слабо улыбается ему, не утаивая ничего лишнего, что должен он знать, но тот поджав тонкие губы, начинает сомневаться в её искренности чувств по отношению к нему, и он прав – её душа не пускает в свой мир огня, даже близко не подпускает, ведь отчётливо ощущает потенциальную опасность навязчивого гостя... По вечерам она наполняет пустую тишину своим вздохом, её девичья ласка греет его старое тело, казавшаяся для него достижением века. Седоволосый мужчина восхищается её народными напевами, любуется изящным танцем с фиолетовым шарфом и редкой красотой: бездонными чёрными глазами, кольцами волнистых волос и бархатной кожей…

Клод Фролло неистово желает, чтобы юная гитана те же чувства испытала что и он, тоже наслаждалась его обществом, тоже добровольно открывала ему тайны своего тела, даря свой жар души и сердца.

Порядочный судья приглашает её на роскошные свидания, показывает Парижский свет, устраивает вечера любви… Да, он не такой романтик – не достаёт звёзды, не поёт баллады под окном, не бросает пустые обещания. Это всё мишура! Для любви, он просто раскрывает наизнанку душу, без остатка отдаёт своё истерзанное сердце в её ладони, и, как одержимый, заполняет собою смуглую цыганку.

Она не видит цены в его жертвах, они ей не нужны. А он, словно одержимый, продолжает навязывать своё внимание, заставляя её кожу покрываться мурашками страха. Для неё Клод Фролло – ледяная Луна и безжалостная Смерть, лишь Феб – согревающее Солнце и бьющая ключом Жизнь.

Тот одержимый Клод преследует гитану по пятам, ревнует и тайком маячит поблизости, словно тень. Незамеченный, замученный, жаждущий знать малейшую деталь из её жизни.

Никому он не позволяет общаться со своей цыганкой, оплетая тупой яростью нахальных воздыхателей, которые смеют к ней подойти. Он небрежно бросает к её стопам выбитые зубы и клочья волос. Эсмеральду это пугает, особенно, когда каждый раз слушает те слова:

— Мы всегда будем вместе. — Наедине шепчет Фролло. — Только ты и я.

Прижимая её к себе с трепетом, перераставшим в безудержный порыв стиснуть тонкий стан к себе, как можно крепче. Пусть знает, что его чувства – не мимолётная вспышка. Его обожание вполне серьёзное, сотворённое каждым жаром её печальных глаз, каждой тенью улыбки и природной красотой, которой шедро наградил сам Творец.

Эсмеральда – воздух для его лёгких. Суть жизни… Судья Фролло променял Деву Марию на гитану. Впредь она его идеал.

Порядочный Фролло защищает её, балует, кружит на руках и осыпает алчными поцелуями. В эти моменты она видет, как он болезненно любит её и забывает его жестокую сторону. Перед ней грозный судья становиться в обычного мужчину, жаждущего человеческого тепла и любви.

Вместе они читают книги, общаются с горбуном, по полю скачут на Снежке, гуляют до заката и нежатся на просторном ложе. Он рассказывает истории из своей жизни, улыбается и радуется, когда она САМА прислоняется к нему. В эти моменты он по-настоящему счастлив, но всё-таки как-никак в его глубине души кроется тревога, холодящая всё кровь в венах. Фролло постоянно спрашивает: «Со мной уютно?», когда Эсмеральда выглядит настороженной, вздрагивая от каждого его прикосновения.

— Не бойся меня. Я никогда не причиню зла.

С суровым Фролло всё по-другому. Никуда не отпускает, за её невинные улыбки, когда юнцы вслед ей восторженно свистят, ругает, будто он её хозяин. А однажды дошло до того, что обезумевшая ревность повелела ему принести вырванное сердце её Солнца. В тот страшный момент, впервые перед взором цыганке раскрылась вся сущность Клода.

В тёмном лесу судья Парижа заставляет её смотреть, как он рьяно сворачивает шею своего соперника в золотом мундире. Какая дерзость, что тот решился её отобрать у него. Отобрать! Будто Эсмеральда какая-то вещица из редкой коллекции антиквариата.

— Улики лучше всегда сжигать, — говорит мужчина, вкладывая ей в руку факел и хрипло смеётся, когда она испуганно отворачивается от него. Тогда он ловит её за плечи и прижимает к себе, рассеянно ловя, измазанными кровью, пальцами трепыхания её тела.

— Он этого заслужил, — сказал уверенно, глядя на пламя.

Появился чёрный дым и жуткое зловоние от пригоревшей плоти.

— Нет! — На её глазах уже слёзы.

— Нет? — старик переспрашивает вкрадчиво и озадаченно хмурит тёмные брови.

Гитана призывая отвращение и гнев, старается выбраться из приторных, цепких объятий своего мучителя, а Фролло, забавляясь её порывом, отпускает от себя. Ей всё равно бежать некуда. Однако гитане удалось скрыться ночью в заброшенном доме. Так до утра она плакала и проклинала себя, что родилась в бренном мире.

Её побег, чуть не испепелил столицу Франции. Судья Фролло днём всех рвал и метал, а ночью рыдал и выл волком. В гневе он клялся, что любым путём её отыщет, а в отчаянье он в одинокой келье катался по полу и рвал седые волосы. Однако в его душе, надежда не покидала и давала непоколебимую веру, что вернёт свою строптивицу.

Фортуна улыбнулась ему.

Один гвардеец случайно застал на мосту Сены. Теперь Эсмеральда снова в клетке – вся поникшая и бледная, подобно поганке. Она уже поняла, что никогда не избавиться от собственного мучителя – никто не вырвет из железных объятиях, даже бессилен её дорогой барон. Впредь седоволосый мужчина бдительно контролирует каждый шаг Эсмеральды, развешивая сети, в которых она путается.

Порядочный Клод с ней скромен и сдержан. Ему кажется, что Эсмеральда сделана из фарфора и лепестка гвоздики, поэтому он по волосам гладит крайне бережно. Он не знает, что с ней можно как-то иначе.

Знает другой…

Он влезает ей под кожу. Благосклонную нежность чередует с искренней грубостью. Его тянет с жаждой целовать её до посинений губ, оставлять синево-фиолетовую метку на шейке, показывая всем что она его собственность и сжимать смуглые бёдра до стона боли.

Давит и келья, такая одинокая, такая суровая, она всех слуг судьи Парижа страшила и отталкивала своей атмосферой готического мрака, и теперешнее время, когда в келье появилась маленькая танцовщица с тамбурном, ничего не поменялось, более, она тоже стала с ними разделять опаску и ощущать непроизвольную дрожь по всему телу, только странно получается, что такая реакция колит кожу лишь гитану... Однако, несмотря, что их седоволосый хозяин может накричать за ошибку и мельчайшую провинность, его слугам меньше достаётся, чем гитане, так как сейчас, в «логове Филина» (В узком кругу слуг родилось эдакое название) Фролло хватает её за горло, оттягивает пряную тяжесть волос и пристально смотрит в её широко раскрытые, зелёные глаза. В особые моменты – в момент уединения и накала – ни разу не было так, что он случайно ловил себя на интересную мысль, что её красивые, яркие глаза – пара изумрудов, светящийся блеском искры и молодости; и эта мысль всегда тянет к нему изумление и юношественную улыбку.

— Я настолько тебя люблю, — он наклоняется ближе к ней, хищно кусает ухо и тут же выдыхает её запах, пропитанный отчаянием и страхом. Он прекрасно ощущает её дрожь, но всё же добавил страшные слова, блаженно уткнувшись лицом в её пышную тучу волнистых волос: — Что иногда готов убить...

Он растекается ядом по её венам, оттенками мрака по тонким линиям изгиба тела.

Клод Фролло рисует нимб над её черноволосой головкой, не боясь ослепнуть. Цыганка – пронзительный свет, который мужчина хочет скрыть ото всех, и в требовательных поцелуях, напоминавшие укусы распинается, как может, в любовных признаниях.

— Прошу! — она рассыпается осколками в его руках, — Хватит мучить! Оставьте, наконец, меня в покое!.. Я уже не могу...

Снова и снова приходится заново цыганку собирать: по маленьким крупицам склеивать её воедино и любоваться отпечатками собственных пальцев.

— А я не смогу тебя оставить. Лучше умереть.

В своём логове, филин приставляет к горлу острый кинжал, принадлежавший когда-то смуглянке.

— Одно слово, чаровница, — запальчиво произносит он, — И я перережу себе глотку… Что же медлишь!? Решай!

Глаза, полные её слёз – рождение новой… Клода волнует поднимающийся в них ужас, но тем не менее он всё-таки наводит лезвие в её сторону, заливается своим безобразным хохотом, и, словно безумный, тихо повторяет последнее слово.

Порядочный Фролло – холодный, но и ранимый. Во благо добра он очищал Париж, не подавался в пучину грехов, не сквернословил, не наслаждался беспомощностью Эсмеральды, срывая бесстыжими пальцами её белую сорочку, и даже не измывался над ней чудовищным равнодушием.

— Не страшись, Эсмеральда, — мужчина выронил кинжал на пол, и глухой стук рушит тишину навзрыд. — Я пальцем тебя не трону.

Две части разума приходится примирить. Потому что Клод, каким бы он сегодня ни был – жаждет одного. Захлебнуться в гитане, покорившая его сердце и до полусмерти насладиться, что сделал он её своей. Но в молодой душе уже давно появилась чёрная дыра, и когда наступил злосчастный день рока, в котором не стало Феба – её Солнце, то часть души вовсе вымерла вконец, не оставляя ничего хорошего, ни надежду, ни свободу.

— Отпустите меня!.. — набирая жизненные силы, она через мгновение шёпотом добавила: — Прошу... — последний импульс отразился в холодном воздухе, окутывая, словно тягучий туман, девушку и старика.

Клод Фролло пытается вытащить из обмазанной смолой памяти смысл её слабых слов.

— Отнюдь не отпущу... Ты моя навеки! — Если он лишится гитаны – погибнет.



17-18.06.2024

P.S.
Читайте, оценивайте, пишите комменты, если фанф понравился, то не жалейте порадовать лайками :)
                С уважением, It_227.