Штурман Капитана Гнездилова, Глава 9

ТАМ ЗА ТУМАНАМИ...

Как только мы покинули воды родного залива Петра Великого, нас накрыла пелена густых туманов.
Из строя вышел тифон, и я позвонил старшему электромеханику – Красавину Михаилу Дмитриевичу.
СЭМ прибыл на мостик незамедлительно.
— А вот и дядя СЭМ! – обрадовался его появлению старпом, который стоял со мной вахту на мостике по распоряжению мастера.
— Ну, что у вас тут, опять лампочки на ходовых перегорели? – вяло интересуется Дмитрич.
— Хуже, Дмитрич! Тифон не включается, а мы в тумане идём – обязаны сигналы подавать согласно МППСС.
— Да знаю я, что обязаны! Но у меня электрик сейчас занят!
— Дмитрич, ну очень нужно, сделай сам, пожалуйста, будь ласка!
— Ладно, проверю, что с тифоном случилось! Сейчас только за страховочным поясом схожу!
СЭМ уходит за поясом, а чиф, как всегда деликатно, обращается ко мне:
— Игорь Владимирович, сделайте, пожалуйста, запись в судовом журнале, когда Михаил Дмитриевич тифон пойдёт чинить.
— Хорошо, Владимир Яковлевич! — безоговорочно соглашаюсь я.
— Что там у нас в радар-то видно, идём, как «ёжики в тумане»?!
Я подхожу к «Наяде», засовываю голову в тубус, кручу ручки регулятора яркости и навожу курсор на цель.
— Владимир Яковлевич, пароход на встречном курсе, пеленг почти не меняется, дистанция сокращается — нужно расходиться!
— Сколько до него?
— Да ещё порядочно — шестнадцать миль!
— САРПа у нас, к сожалению, нет. Манёвренным планшетом пользоваться умеете? Учили вас задачки по расхождению решать?
— Так точно!
— Ну и прекрасно, вот и проверим сейчас на практике! Приступайте! А я пока отправлю вахтенного матроса на бак вперёдсмотрящим.
Он отправляет Вову Маточкина с рацией на бак, а я с энтузиазмом принимаюсь за дело и вскоре представляю результат старпому. Он проверяет мои расчёты, и, удовлетворившись, командует:
— Становитесь на руль – будем изменять курс для расхождения со встречным судном!
Я перехожу на ручное управление. Мы маневрируем, благополучно расходимся со встречным пароходом и возвращаемся на прежний курс.
После выполненных манёвров старпом облегчённо вздыхает, а потом сетует:
— Планшет – это хорошо, конечно, но дело в том, что мы подходим к проливу Лаперуза, а там огромное скопление японских рыболовных шхун. Они маленькие, и корпуса у них деревянные – в радар, заразы, не бьются! — А затем в сердцах добавляет: — Нужно гудеть в тифон! Куда же Дмитрич-то запропастился!?
И только эти слова вырвались из уст чифа, как на мостике вновь появляется приснопамятный СЭМ во всей своей красе: в каске, страховочном поясе, с набором инструментов и рацией в руках.
— Яковлевич, полез я тифон осматривать, а ты включи свою walkie-talkie и слушай эфир. Как только дам команду – сразу же гуди, проверим в работе! – сообщает он чифу.
Затем Дмитрич включает свою рацию, они со старпомом проверяют связь, и СЭМ  поднимается на навигационную палубу.
Я делаю соответствующую запись в судовом журнале под диктовку опытного чифа и возвращаюсь к радару.
Встречных судов пока не наблюдается, но старпом постоянно связывается с вахтенным матросом и ждёт информацию от Дмитрича.
СЭМ подозрительно молчит, чиф не выдерживает и сам выходит с ним на связь:
— Дмитрич, ты как там, жив? Чего молчишь-то? – кричит он в микрофон Furuno, отжав тангенту.
А в ответ — тишина.
— Да что же он там? Никаких признаков жизни не подаёт! Может, случилось что? – взволнованно делится со мной старпом.
И тут walkie-talkie оживает, и сквозь треск помех мы отчётливо слышим бодрый голос Дмитрича:
— Чиф, есть контакт, врубай!
Старпом включает тифон, и над пароходом раздаётся громкий протяжный гудок.
— Ай молодца, починил-таки, чертяка! – от всей души радуется старпом.
— Дмитрич, слезай, работает! – кричит он радостно в рацию.
Но динамик Furuno не подаёт никаких признаков жизни.
— Аврал! — кричит старпом и выбегает на крыло мостика, и я с ним.
И — о ужас! — мы видим СЭМа, повисшего на мачте на страховочном поясе.
Старпом, видя такую ужасную картину, стремительно бледнеет, но в это самое время Дмитрич цепляется за скобу и, ловко подтянувшись, как заправский цирковой гимнаст, возвращается в исходное положение.
Мы с чифом облегчённо выдыхаем и возвращаемся на мостик.
Туман по-прежнему опоясывает пароход и всё вокруг, но гудеть мы пока не решаемся, до возвращения Дмитрича, – мало ли что! Включаем второй радар и смотрим в оба!
И пока мы несём неусыпно вахту, на мостик врывается красный как рак СЭМ и, потрясая рацией, как кирпичом, набрасывается на обомлевшего чифа!
— Ты что же, твою мать! Угробить меня решил!? – орёт он что есть мочи на старпома.
— Дмитрич, так ты ведь сам сказал, врубай! Ну я и врубил по твоей команде! – оправдывается старпом.
— Врубил он! Меня как пёрышко сжатым воздухом сдуло, если бы не пояс – за бортом оказался!
— Дмитрич, ну ты же старый зубр – всё предусмотрел. Кто же мог подумать, что тебя так подбросит! Со мной чуть было инфаркт не случился, когда я тебя висящим на страховочном поясе увидел!
— Ладно, проехали! – остывая, ворчит Дмитрич. — Хорошо, что мастер не видел этого цирка! Но имей в виду, чиф, с вас с четвёртым — простава, бутылка армянского пятизвёздочного в Магадане!
Мы с чифом энергично киваем в знак согласия, а Дмитрич, сбавляя обороты, говорит:
— Ладно, налейте мне крепкого кофею да сигаретку скорее дайте – нервы надо успокоить!
Я живо навожу ему крепкий кофе и угощаю Hi Lite-ом.
СЭМ понемногу отходит, попивая горячий кофе и попыхивая ароматной японской сигареткой. Тем временем чиф врубает тифон, и мы протяжно гудим через каждые две минуты, как предписано в правилах.
Туман постепенно рассеивается, и на мостике материализуется мастер.
Глядя на праздного Дмитрича, по-прежнему стоящего в страховочном поясе, он делает удивлённое лицо и вопрошает:
— А что старший электромеханик делает на мостике, да ещё и в таком виде?
— Сергей Алексеевич! У нас вышел из строя тифон, а согласно МППСС-72 мы должны подавать звуковые сигналы в условиях ограниченной видимости, вот я и вызвал Михаила Дмитриевича, чтобы починить его! – докладываю я.
— Гм, надеюсь, добро у чифа получили и сделали соответствующую запись в судовом журнале?
— Так точно! – рапортую я.
Он подходит к открытому судовому журналу, внимательно читает записи и удовлетворённо кивает.
— Вижу и вперёдсмотрящего на бак поставили, и тифон починили, молодцы! А курс зачем меняли?
— Расходились со встречным судном, вот прокладка и расчёт на манёвренном планшете! – предъявляю я ему неопровержимые доказательства.
— Вы и это умеете? – искренне удивляется мастер.
И пока я решаю, как поскромнее ему ответить на столь странный вопрос, чиф уже отвечает за меня:
— Умеет! Я специально его проверял!
— Ну что ж, хорошо, скоро можно будет одного на вахте оставлять, как считаете, Владимир Яковлевич?
— Думаю, что можно будет, но только под моим контролем.
— Ладно, посмотрим! – И он подходит к карте, берёт измеритель в руки и «шагает» им до пролива Лаперуза.
— Через полтора часа будем в проливе, поднимитесь на мостик. Третий штурман вам передаст вахту и отправится с боцманом на бак.
Я молча киваю в знак согласия, и в этот момент на мостик поднимается Женя Семеряжко, спрашивает у мастера разрешение, и я передаю ему вахту.
После сдачи вахты иду к вечернему чаю, но, к сожалению, без традиционного визита к деду, поскольку совсем скоро нужно опять возвращаться обратно на мостик.