Ойкумена 2 часть

Круглая гора круглой на самом деле никогда не была. Своей цилиндрической формой она на скорее походила на ствол какого-то гигантского дерева, когда-то ещё в незапамятные времена поваленного стихией или, может, богами, а затем окаменевшего. Единственное, что никак не вписывалось в этот образ, - громадный плоский камень правильной прямоугольной формы с закругленными краями, стоявший вертикально на самом верху в самом центре горы. Камень был облюбован птицами, и так сильно ими загажен, что создавалось впечатление, что на нем тоже есть белая шапка, как и на вершинах горного хребта. Круглая гора даже на ощупь очень сильно отличалась от всех других скал тем, что была теплой и шершавой, словно кора дерева или кожа большого доброго кита, а ещё она была абсолютно чёрной и почти идеально ровной: никаких трещин, расщелин, пещер, карнизов, торчащих острых камней. Было лишь несколько одинаковых закругленных узких выступов на разной высоте, с такими же ровными площадками, на которых стоя могло поместиться одновременно от четырех до пяти человек. Одним своим концом гора упиралась в скалистую гряду, тянувшуюся вдоль берега чуть ли не до горизонта, а другим - шагов на пятьдесят уходила в море, тем самым становясь ещё одним непреодолимым рубежом между Матерью Ойкуменой и загадочным внешним миром. Снизу гора на всем протяжении была на четверть своей высоты густо оплетена лианами и ползучим кустарником, на котором, кстати говоря, росли единственные на полуострове кислые ягоды, из которых умельцы повара научились делать неплохую приправу к вареной рыбе.

Эрл с Кевином чуть ли не каждый вечер взбирались по зеленому покрывалу горы с тем, чтобы посмотреть на закат, расположившись на одном из нижних её выступов и прижавшись спинами к теплой, почти живой поверхности этого странного творения богов.

В Круглой горе была всего одна отдушина - небольшая пещера с овальным входом, очень ровными потолком и полом, ровной стеной, идущей по идеально ровному кругу. В этой пещере располагался единственный в Ойкумене дом богов - Храм Истины. В стене святилища в глубоких нишах были установлены восемь больших статуй с круглыми головами без лиц, почему-то повернутые спинами и к центру пещеры, и к самому алтарю, выполненному в виде площадки на длинной тонкой ножке с изображением раскрытой человеческой ладони. Внутри всё было украшено и освещено многочисленными гирляндами из собранных в лесу опавших цветов фонарного дерева, которые переставали светиться только полностью увянув.

Эрл был внутри Круглой горы всего один раз, когда их класс водили для знакомства с Храмом и для принесения даров богам. Теперь там всё чуть ли не до потолка было уставлено детскими поделками и игрушками. Учитель рассказывал, что пещеру в Круглой горе когда-то очень давно предки вырубили для того, чтобы с её помощью напрямую общаться с богами. И действительно, каждое полнолуние в Храме Учитель и десять его помощников говорили с посланником богов Великим Всезнающим Голосом, который считался в племени верховным судьей и единственным достоверным источником и хранителем сведений об окружающем мире. Голос никогда и ничего не приказывал, но его советы и решения были обязательны к исполнению для всех, даже для Учителя, а обширный запас знаний стал основой для системы образования в племени Ойкумены.

Обучение в Ойкумене было обязательным. За него отвечали Учитель, он же - и главный после Голоса и единственный в племени судья. У него на подхвате были десять братьев, его помощников, по одному из каждой взрослой возрастной категории, и семь девушек тоже разного возраста, заслуживших звание старших учениц. Они преподавали то, чему их самих научили их прежние наставники, и то, чему Всезнающий Голос учил их во время исповеданий каждое полнолунье. Всем детям преподавали историю, поэзию, философию, арифметику, учили пению, танцам и единоборствам, всех обучали умению оказать первую помощь пострадавшим, учили разделывать добычу и готовить из неё вкусные блюда, отдельным предметом была выделена этика. Все знания передавались по памяти. Программа обучения хранилась в архиве Всезнающего, и только он знал, когда, кого и чему нужно обучить.

В племени царила четкая иерархия, установленная ещё предками и соблюдавшаяся неукоснительно всеми последующими поколениями. Вождем - тем, к кому обращались за советом или судом, являлся Учитель. Оспорить его решение мог только Всезнающий Голос. Символом верховенства Учителя был посох «Око истины», с закрепленным на нем «Кольцом Мудрости». При помощи именно этого посоха каждое полнолунье и пробуждался к жизни Голос Всезнающего. После ухода Учителя по Великому Пути новым хранителем посоха и новым Учителем становился старший по возрасту помощник первого ранга. Все остальные помощники немедленно поднимались по ранжиру на одну ступень. Сразу после этого в племени устраивались серьезные многоэтапные состязания с целью выявить среди братьев, только ещё приблизившихся к возрасту совершеннолетия, самого достойного претендента на освободившееся место помощника десятого ранга. К состязаниям допускались только самые лучшие, сумевшие накопить достаточное количество призовых баллов в учебе, в спорте, а также в повседневной жизни, в трудах на благо племени. Подсчет баллов, тоже брал на себя Всезнающий Голос, который помнил всех и всё.

Старшим ученицам было поручено воспитание младших детей и обучение в начальной школе. Получить это звание тоже было очень не просто, хоть и возможностей у девушек было куда меньше, чем у парней. Например, стать Учителем они не могли.

Остальные члены племени, которых было чуть больше полутысячи, считались единой семьей, и по достижении подросткового возраста, назывались сестрами и братьями. О том, когда именно наступал этот самый возраст, или в какое утро человек становился взрослым и получал право создать семью, никто не следил, об этом сообщал в часы исповедания Великий Всезнающий, который знал всё и обо всех.  Голос делил всех сестер и братьев по возрастным срокам на группы ровесников. Он единственный знал и за несколько полнолуний до самого события сообщал, когда у кого-то из сестер или братьев, наступит Утро Выбора. В это утро на рассвете человек объявлялся совершеннолетним и получал право выбрать себе спутницу по жизни, если он был мужчиной, или право стать спутницей - для женщин. При этом девушки взрослели раньше парней. Однажды кто-то из дотошных любознаек решил выяснить, почему его сестра, что была моложе его почти на два срока, была объявлена взрослой одновременно с ним. Он не был из числа допущенных к Всезнающему, но у него были связи, и он сумел-таки уговорить кого-то из помощников Учителя пониже рангом поинтересоваться у Голоса этим странным и несправедливым на его взгляд несоответствием. Позже ему пришлось иметь долгую беседу с самим Учителем, после чего все его любознайство как рукой сняло. По всему племени потом поползли слухи, что ответ Великого Всезнающего был вежливым, но означал он что-то вроде: «Не те вопросы ты мне, брат, задаешь». В племени это, разумеется, перевели как: «Не твоего ума это дело».

Вообще, Всезнающий Голос был не очень разговорчив. Когда требовалось, он мог часами выдавать информацию по утвержденной им же самим школьной программе, но всякий раз, когда у кого-то возникали к нему вопросы о прошлом племени, об Ойкумене, о том, что творится там, за скалами и морями, он тут же прерывал разговор фразой типа: «Для вас эта информация закрыта». И с этим приходилось мириться, ведь узнать все это самим было невозможно, да, в общем-то, и не очень-то хотелось. Племя Ойкумены было заперто на своем райском полуострове и другой реальности просто не ведало. Да и зачем? Их Великая Мать Ойкумена хорошо заботилась о своих детях, и не раз доказывала им, что способна постоять и за них и себя. Ныне живущим однажды тоже довелось стать тому свидетелями.

Это случилось около двадцати сроков назад. Тогда был сильный шторм. Огромные волны разбивались о высокий берег, но деревья и кусты хорошо держали удар, ни одно яблоко не упало с ветки, ни один лист не был сорван, а внутри полуострова было тепло и сухо. Когда же непогода начала стихать, десятки сборщиков высыпали с корзинами из леса, чтобы собрать то полезное, что иногда приносило море: рыбу, крабов, водоросли... И как назло, именно в этот самый момент с последней высокой волной море выбросило на берег, прямо на площадь Совета, самую кровожадную в морских глубинах тварь - крокодила. Чудовище было обозлено. Оказавшись на суше в толпе каких-то незнакомых ему животных, оно начало яростно размахивать своими многочисленными когтистыми щупальцами сбивая с ног всех, кто ему подвернется. Троих парней оно схватило за ноги, подтащило к своей громадной пасти и в одного успело даже вонзить клыки. Погибающие страшно кричали, звали на помощь, но никто из сборщиков не захватил с собой рогатину, а ножи здесь были просто бессильны. Всем оставалось только с ужасом наблюдать за тем, как у них на глазах в страшных муках погибают их друзья. И тогда им на помощь пришла Великая Мать Ойкумена. Прямо из сплетения её корней и побегов, покрывавших площадь Совета, взметнулись ввысь тонкие и острые лианы или ветки, каких никто из находившихся там, в своей жизни ещё ни разу не видел. Они тут же опутали крокодила прочной сетью, стянув ему горло, тело, пасть и все щупальца, каждое по отдельности. Чудовище выпустило свои жертвы и принялось рвать клыками эти путы, но ни одной из них разорвать не смогло. Выждав, когда раненых парней оттащат от места схватки, Ойкумена выбросила из своего нутра ещё десятки лиан, и очень скоро крокодил превратился в шевелящийся холм, который медленно погрузился куда-то вниз, и площадь Совета вновь стала ровной, как раньше, так, словно ничего и не произошло. Двух раненых сборщиков тогда удалось спасти, залечить им их глубокие раны, но тот, что побывал в пасти чудища, выжить не смог. Его отнесли к дверям Храма Истины и бережно положили на пороге, оставив рядом с ним его нож. Утром у входа в храм нашли только оружие. Мать Ойкумена приняла своего сына, но орудие труда оставила племени. Нож был древним, из какого-то материала, который можно было точить о камни, его потом отдали родному брату погибшего. 

Великая Мать берегла своих детей и в обиду никому никогда не давала. Это знали все, как, впрочем, все знали и то, что она тоже умела быть грозной.

Только однажды Ойкумена сочла необходимым проявить свой характер по отношению к одному из своих сынов. Это случилось очень давно, но в племени, этот случай передавался из поколения в поколение, как часть общей истории, в назидание живущим и их потомкам.

В племени появился строптивец, которому очень не нравились сложившиеся в общине порядки. Он часто публично спорил с Учителем, отказывался участвовать в соревнованиях, заявив, что ему ничего и никому не нужно доказывать, а, когда пришла его очередь, наотрез отказался идти за Великую Ограду. У него быстро появились сторонники, пока ещё не очень активные, но уже весьма многочисленные. Племени грозил раскол. И вот однажды, видимо все же желая кому-то и что-то доказать, он нарушил самую главную заповедь - покусился на Великую Мать Ойкумену. С одной из яблонь он не без труда, но срезал ножом два самых больших листа - еще живых, не опавших - и сшил себе из них новую тунику. К утру от него одна только туника и осталась. Никто не знал, куда он исчез. Слухи ходили самые разные, даже на Учителя стали смотреть с недоверием: «Не он ли...?», пока однажды прямо во время собрания племени Ойкумена не «выплюнула» посреди площади Совета нож. Оружие сразу опознали, это был нож пропавшего смутьяна. Именно тогда всем стало понятно, что щедрая и заботливая Мать Ойкумена умеет гневаться и может даже убить свое нерадивое дитя.

С тех пор, дабы не подвергать Великую Мать мукам, которые она наверняка испытала от вынужденного детоубийства, нарушители заповедей просто изгонялись из племени. В отлив, когда открывался путь по морскому дну вдоль скал, их спускали вниз с рогатиной и запасом провизии и отдавали на волю богов. Тех, кто пытался забраться назад, сталкивали рогатинами обратно вплоть до прилива, когда ими уже занимались морские обитатели.