Дом

Сергей Макаров.
"Дом".

Дом стоял на краю села недалеко от росстани. В селе, некогда людном и шумном, осталось жить несколько стариков со старухами. Вернее сказать, не жить, а доживать свой век, поскольку в селе не осталось ничего от прежней жизни. Вначале районное начальство закрыло школу, решив, что в ней слишком мало учеников, и платить зарплату учителям слишком накладно. Потом закрыли почту. Клуб пришел в негодность и стоял с заколоченными дверями уже с конца Советских времен. Уже год, как предприниматель Иван Волков, собрав вещички и повесив амбарный замок на дверь единственного магазинчика, откочевал в райцентр. Молодежь, что еще оставалась в поселке, от росстани по четырем дорогам разъехалась кто куда. Побросали дома, а в них и стариков, не имея возможности, а порой желания забирать их с собой. Село было обречено.

Вот и Дом, как он не крепился и не старался, приходил в упадок. Трудно, когда нет хозяев. Трудно, когда нет мужской руки, которая вовремя поправит крылечко, подмажет печь, приколотит оторвавшуюся ставенку.

Дом помнил времена, когда в его комнатах было шумно и людно. Бегала детвора, а на кухне толкались сразу три поколения женщин, старавшихся превзойти друг друга в кулинарном искусстве. А мужики не оставляли Дом без внимания, постоянно что-то починяя и приколачивая, подкрашивая и пристраивая. Было хорошо.
Но постепенно, одновременно с селом, умирала жизнь и в Доме. Молодые уехали, кто учиться в город, кто служить в армии. Среднее поколение, лишившись работы, подались искать по белу свету лучшей жизни, а старшие нашли приют на сельском погосте.
Так и остался Дом сиротой. Последним его покинул домовёнок Ерофей. Да и правда, стоит ли оставаться там, где некому помогать, и блюдца молока с краюхой не дождёшься?
Дом страдал. Особенно было тоскливо и холодно зимами.
Он уже стал забывать потрескивание поленьев в печи и ласковое тепло в его комнатах.
От сырости стены почернели и покрылись плесенью.
Правда, иногда летом, в Дом наезжали гости. Незваные и не очень желанные. Это
были городские рыбаки, облюбовавшие заброшенный Дом, поскольку он стоял недалеко от речки. После них в Доме добавлялись кучи мусора и пустых бутылок из-под водки. В такие дни Дом боялся, что его ненароком спалят.
Осенью, такой как сейчас, Дом, поскрипывая прохудившейся крышей, похлопывая последней не оторвавшейся ставней, мечтал о том, как к нему придёт Хозяин. И в такие минуты, если бы он мог, то - плакал бы.

  Но вот однажды Дом услышал, как рядом остановилась машина. Мотор заглох. Заскрипела и, видимо, упала калитка.
Послышался недовольный мужской голос. «Ну, вот, опять начинается» - подумал Дом. Крыльцо негромко хрустнуло под тяжестью ног, дверь со скрежетом открылась, и внутрь вошел Человек. Не спеша обошел все комнаты, пиная ногами мусор, покрывавший весь пол, постоянно что-то бурча себе под нос. Подошел к щитку с электросчетчиком, поковырялся с пробками и, щелкнув выключателем, включил свет в комнате с печкой. Только в ней сохранилась лампочка, покрытая многолетней пылью.
Человек присел на колченогий стул. Долго сидел, погрузившись в свои мысли. Потом, хлопнув себя ладошками по коленям, решительно поднялся. По его виду было видно, что он принял для себя решение.
Дом насторожился, ожидая продолжения.
Его охватило двойственное желание. С одной стороны Дом хотел, чтобы этот угрюмый Человек оставил его в покое, а с другой, не хотелось вновь оставаться одному. И пока он выбирал, Человек принёс из машины объемную сумку. Переоделся в более скромный наряд и вышел во двор. Там он отыскал в бурьяне железную бочку с глиной. Наковырял в тазик, которым она была прикрыта, добавил водицы из колодца. Подождав, пока глина размокнет, по шаткой лесенке забрался на чердак. Старательно обмазал печную трубу, с которой за годы старая глина успела осыпаться. Спустился вниз и проделал то же самое с печью и щитом, обогревавшим соседние комнаты.
Вычистил топку и поддувало. Набрал во дворе дровишек и положил в топку.
Открыл задвижку и поднес спичку к газете под дровами. Огонек забегал, заметался и, вот уже взялись дрова, слегка шипя и потрескивая. На удивление печь не дымила, а отдавала легким дымком. Запах был даже приятный. Дом, за много лет одиночества, впервые почувствовал, как тепло растекается тепло. И ему уже не хотелось, чтобы человек его оставил в покое.
  А он и не собирался. Нашел старые тряпицы, остатки веника и совок. Мусор с пола стал кочевать на расстеленные тряпицы и в узлах оседать в конце двора. Старая, поломанная мебель отправилась туда же. Приведя комнаты в относительный порядок, Человек принес из машины раскладушку с постелью и кое-какую посуду с чайником.
Вскоре по дому пополз запах готовящейся еды и аромат свежезаваренного чая. Дом захлестнула радость и надежда на перемены в жизни.

  Утром Человек завел машину и уехал. Разочарования опять вернулись в Дом. Он так переживал, что его опять бросили, что последняя ставенка, висевшая на одной петле, оборвалась и упала на землю.

  Ближе к полудню Человек вернулся. За его машиной ехал большой грузовик со стройматериалами. Чего там только не было. Доски, балки, шифер, в мешках цемент и песок. Все было разгружено и аккуратно сложено возле Дома.

  Прошло четыре дня, а Дом было не узнать. Он как щеголь красовался шиферной крышей, новым крылечком, опоясался новым забором. Бурьян вместе со старой мебелью догорал в дальнем конце двора.
Дом был счастлив. И он перестал называть мужчину Человеком, а стал звать Хозяином.

  Шло время. Постепенно Хозяин поменял обои в комнатах, подремонтировал и покрасил полы, обложил печь керамической плиткой. Все блистало чистотой и свежестью.
Появилась новая мебель. В большой комнате, светясь экраном, мурлыкал большой телевизор. А в маленькой, самой теплой комнате, появился детский манеж.

  Однажды утром, выпив по обыкновению чаю из стакана с подстаканником, Хозяин встал из-за стола и, сказав: «Все, пора!». Завел машину и уехал.

 Вернулся он уже в сумерках. Да не один. Вместе с ним в Дом вошла молодая женщина с ребенком на руках.
- Вот, это наш Дом. В нем мы будем жить,- сказал Хозяин.

  В эту ночь Дом так и не смог заснуть.
Его переполняла радость. А ближе к полуночи пришел домовёнок Ерофей.
Ему было стыдно за то, что он однажды оставил Дом в одиночестве. Переминаясь на пороге с ноги на ногу, сняв с головы треух, он походил на нашкодившего ребёнка.
- Дом, я это… - мямлил Ерофей, - Прощенья пришел просить. Ты уж прости и зла на меня не держи. И еще, на постой я пришел проситься. Пустишь?
Выслушав ответную тишину, Ерофей деловито прошлёпал старенькими башмачками прямиком за печь. Стал устраиваться на проживание.

- Да! Дом! Слышал я от местных старушек, что подворье рядом тоже купили. Так что скоро у нас соседи появятся.
Как ты думаешь, может и все село возродится?

«Хорошо бы» - подумал Дом.