Во имя жизни

Вместе с другими выпускницами медицинского училища Машу Суханову везли на фронт.
Два дня назад белокурая красавица отметила свой восемнадцатый день рождения в узком кругу семьи и нескольких подруг. Уже тогда Маша знала, что скоро предстоит отправка на передовую. Родители ничего не знали. И сейчас не знают.
Девочки о чём-то сплетничают, стараясь немного отвлечься. Маша не вслушивается в их разговор. Летняя природа полностью захватывает её. Под звук мотора «полуторки» мимо пробегают поля, леса, сохранившиеся деревни. Видя всё это, Маша думает о том, что хотела бы жить в стареньком деревянном домике на берегу речки. Хотела бы иметь двоих сыновей. Вести хозяйство, пока муж работает. Быть самой обычной счастливой девушкой. И всё это обязательно будет, когда закончится война.

Конец июня 1943 года. Прибывших медсестёр встречает командир танкового полка полковник Порфирий Иванович Збруев.
- Выгружаемся, девушки! – командует Порфирий Иванович. – Вещи можете оставить в том блиндаже. Анастасия Викторовна, старшая медсестра, всё вам расскажет.
Все вновь прибывшие вмещались в выделенное помещение. Маша заняла ближайшее к выходу спальное место. Вещей у неё было немного. Анастасия Викторовна дала краткие инструкции.
- Располагайтесь.

Первая ночь на передовой проходила спокойно. Однако Маша никак не могла уснуть. С собой она взяла фотографию родителей и рассматривала её с мыслями о том, как уходила на сборный пункт. Стоя с вещами в коридоре, она наконец-то сказала родителям, куда отправляется.
- Не волнуйтесь. Со мной ничего не случится, - успокаивала она родителей.
Отец мужественно воспринял весть о том, что дочь отправляется спасать раненых на фронте. Мама ничего не сказала. Обняла дочь, поцеловала в лобик и заплакала.
Воспоминания прервала Анастасия Викторовна, забежавшая в блиндаж.
- Как тебя зовут?
- Мария Суханова.
- Маша, быстро за мной в медицинский блок. Разведчики вернулись. Двое раненых.
Войдя в полевую операционную, Маша увидела работающего хирурга. Он уже начал оперировать бойца, которому пуля попала в спину. Анестезия подействовала, но сержант Слепов всё равно душераздирающе кричал.
- Дайте ему прикусить что-нибудь! – командовал хирург.
Маша быстро сориентировалась и схватила первую попавшуюся тряпку.

Операция заняла чуть меньше двух часов. Хирург помог Маше перевязать раненого и передать его носильщикам. Руки были в крови. Хирург заметил, что Маша погрузилась в какой-то ступор. Он растормошил её и позвал на воздух.
- Впервые на фронте? – спросил он, когда они оказались на улице.
- Да.
- Ничего. Привыкнешь. Спирту хочешь?
- Нет, спасибо. Обойдусь.
- И правильно.
Хирург закурил папиросу. В утреннем воздухе особенно чётко был виден дым.
- Как быть со вторым парнем? – спросила Маша.
- Анастасия Викторовна его уже перевязала. Рана незначительная.
- Давно вы на войне?
- С самого начала. Пошёл добровольцем в двадцатых числах июня сорок первого.
Внезапно появился Порфирий Иванович.
- Как они? – спросил он хирурга.
- Жить будут. Сержанта на списание.
- Настолько серьёзно?
- Боюсь, он больше не будет ходить.
Сержант Слепов не ходил в любимцах полковника. Но сейчас все были на особом счету. Перед важным боем качество и количество людей имело особое значение.

Переданные разведчиками сведения однозначно говорили о том, что немцы очень скоро начнут мощное наступление. Курский выступ был готов к обороне.

В начале июля была объявлена готовность номер один. На следующий день полковник Збруев со своим полком должен был занять позиции в первой линии обороны.  К тому моменту они с Машей общались практически постоянно. Полковнику явно приглянулась медсестра Суханова. Он дарил ей цветы, приглашал на прогулки.
- Завтра выдвигаемся, - сказал он Маше перед самым отъездом.
- Я пойду к генералу и попрошу, чтобы меня тоже отправили с вами.
- Не нужно. Мне будет спокойнее, если ты останешься здесь.
Сдержанный, фронтовой поцелуй. Слёзы накатились на глаза Маши. Она отгоняла от себя мысль о том, что больше не увидит Порфирия Ивановича.

Танковый полк Збруева провожали со слезами на глазах. На первую линию обороны придётся самый мощный удар. Шансы выжить минимальны.
- Успокойся и отдохни немного, - говорила Анастасия Викторовна, стараясь отвлечь Машу. – Скоро будет не до отдыха.

Оборонительная операция началась пятого июля сорок третьего года. Бойцы Красной Армии с честью отстаивали рубежи Курского выступа. Двенадцатого июля, параллельно с Курской оборонительной операцией, началась Орловская наступательная операция. Двадцать девятого июля Машу срочно направляют в Болхов для оказания помощи раненым и последующего медицинского сопровождения наступающих на Орёл войск РККА.
- Бинты. Срочно! – принялась командовать Маша, как только появилась в военном госпитале.
К тому моменту Маша Суханова уже стала настоящей фронтовой медсестрой. Страх притупился. Долг и ответственность за жизнь героев, освобождавших родную землю от фашистов, не давали Маше ни одной минуты на раздумья о своей судьбе и судьбе её близких.
Пока Маша помогала хирургу зашивать ногу раненого капитана, привезли рядового с пробитой печенью. При таком ранении максимальное время жизни составляет около двадцати минут.
- Перехватываю. Отпускай, - сказала Маша солдатику, который зажимал рукой рану рядового.
- Сестричка, возьми. – Рядовой протянул ей свёрнутый лист бумаги. – Передай, пожалуйста, моей маме. Думал, дойду до Берлина и вернусь сам. Поэтому не отправлял. Но…, - рядовой закашлялся. – Получается, не заглянуть мне в глаза главному фашистскому зверю. Обещай, что передашь.
- Передам. Куда именно? Адрес скажи!
- Там всё написано.
Маша положила письмо в карман халата. Рядовой продержался ещё пару минут. Хирург не успел ничего сделать. Да и не смог бы.

День добрался до своего окончания. Наступила ночь и небольшое затишье. Часть медицинского персонала могла позволить себе короткий сон.
Маша вошла в ординаторскую, которая была переоборудована из обычной палаты. Сев на стул, она зажгла свечу и раскрыла письмо.
«Дорогая мама! Не переживай за меня. Не нервничай! С твоей болезнью тебе нельзя беспокоиться. Если до тебя дошло это письмо, значит, я отдал свою жизнь, защищая нашу Родину. У военных такое призвание. Рано или поздно мы уходим, чтобы продолжать защищать вас издалека. Прошу тебя продолжать жить! Позаботься об Арсении. В нём весь я!».
Маша не могла сдержать слёз. Сколько подобных писем отправлено с фронта? Сколько не дошло? В эту минуту Маша поклялась, что обязательно доставит письмо. Чего бы ей это ни стоило.
Мысли прервал очередной вызов. Привезли новых раненых.

На подступах к Орлу Маша получила приказ оказать помощь раненому танкисту. Молодой командир танкового экипажа принял решение в одиночку уничтожить хорошо укреплённый блокпост немцев. Враги подбили танк. Командир оказался единственным членом экипажа, кому удалось выбраться из горящей машины. Он даже попытался вытащить сослуживцев, но не удалось. Немцы не стали проверять, остался ли кто-то в живых. Через чёрный дым горящего танка просматривалось подкрепление. Немцы поняли, что удержать пост не получиться, а успеть отойти ещё есть призрачная возможность. Когда Машу подвезли к догорающему танку, командиру экипажа уже оказывали первую помощь. Подойдя ближе, Маша увидела знакомый силуэт, склонившийся над раненым.
- Сестра! Быстрее! – командовал Порфирий Иванович, ещё не видя, что возле него стоит именно Маша.
Она упала на колени и начала помогать полковнику. В этот момент он всё понял, но не подал вида.
Порфирий Иванович курил возле своего танка. Форма была грязной. Лицо тоже. Маша принесла ему воды, чтобы умыться.
- Значит, жива, - без эмоций произнёс полковник. – А я слышал, что машину с медиками взорвали предатели на выезде из Болхова.
- Да. Я тоже слышала.
Порфирий Иванович всё такой же красавец. Глаза только окончательно потеряли блеск. Сказывалась моральная усталость. Маша могла себе представить, сколько всего пришлось пережить Порфирию за время Курской битвы. Но все переживания отходили на второй план. Самое главное, что теперь Маша могла позаботиться о своём возлюбленном. Хоть и недолго.

Пятого августа 1943 года войска Красной Армии освободили Орёл.
Маша Суханова оказывала помощь раненым вплоть до взятия Берлина. Из поверженной немецкой столицы Маша вернулась в Москву через полгода после Победы вместе с полуторагодовалым сыном Вовой.
В 1993 году Мария Фёдоровна Суханова попросила сына взять её с собой в рабочую поездку в Орёл.
- Пока ты будешь встречаться с коллегами, я схожу на местное кладбище, - пояснила Мария Фёдоровна.
Сын прекрасно знал всю историю маминого героического прошлого. И был достаточно культурно воспитан, чтобы не уточнять, на чью именно могилу она хочет сходить.

Могилу Порфирия Ивановича Мария Фёдоровна нашла практически сразу. Он был похоронен у самого входа в воинскую часть кладбища.
Мария Фёдоровна положила цветы и присела на лавочку. Она уже давно не могла плакать. Свой монолог она начала с воспоминаний об их коротких встречах. Коротких, но самых ярких. В конце она закрыла глаза и произнесла:
- Спасибо за сына! Спасибо за жизнь!