Четыре пролёта, Олег!

     Осень в этом году запоздала, о чём, понятно, никто не скорбел. Анна Батыйская присела отдохнуть на скамейку в павильоне троллейбусной остановки, в народе именуемой «Река жизни».
     Анна села удобнее, примостила сумки с продуктами и стала ждать мужа. Василий традиционно соглашался играть роль палочки-выручалочки.
- Да, стареем,- подумала Анна,- раньше такой вес брала шутя, а теперь…   Хорошо, Вася помогает.
     Она, как всегда, обегала все ближние рынки и магазинчики, но сил хватило только чтобы добраться до троллейбуса, из которого вышла на «автопилоте» и поняла – пора взывать о помощи. Муж ответил сразу, поскольку ждал вызов, сказал, чтобы сидела и не рыпалась – сейчас, мол, приду.
     А что было рыпаться, когда и природа хороша, и погода хороша. Анна залюбовалась разлапистыми гималайскими кедрами, царственно произрастающими на противоположной стороне трассы. Да, красиво. И крыши пятиэтажек так романтично виднеются за деревьями, а за пятиэтажками зазывно голубеет такое не осеннее море. Анна вздохнула – купальный сезон, как всегда, закончился резко и некстати. «Зато в этом году искупалась целых 15 раз,- радостно подумала она,- словно и не у моря живём».
     Были в жизни курортного врача и совсем позорные годы, когда ни разу не довелось окунуться в живительную морскую водицу. Работа, сами понимаете, всю жизнь отдаёшь любимым пациентам, а сезон вдруг раз – и закончился. Зимой вконец измочаленного эскулапа разжиревшее за сезон медицинское начальство гонит в отпуск за свой счёт до следующего сезона, ласково сообщая, что, мол, вот вы и отдохнёте. В последнее время, правда, помогала служба трудоустройства, а потом скромная пенсия, на которую наш доктор успела выйти по инвалидности.
     По привычке работала сколько смогла, в прошлом году вела две ставки с оплатой неполной одной, оттрудилась напоследок с удовольствием, в конце сезона сдала практически незаполненные истории болезни и поняла – хватит. Требовать стали уже не полной самоотдачи, но и отдачи самой жизни практически за бесплатно. Сдала она пропуск на территорию своего, надеемся, последнего рабочего места, и ушла из досмерти любимой и такой проклятой профессии, которой отдала всю жизнь, оставшись на старости лет с микропенсией в однокомнатной квартире в малосемейке вдвоём с мужем. 
     Анна тягостно вздохнула – не дали даже возможность хоть изредка заглядывать на территории парков санаториев, в которых пробатрачила всю жизнь. Она вспомнила африканское лето этого года и содрогнулась – на старости лет буржуи, прихватившие государственные санатории, лишили бывших сотрудников возможности посидеть в парке под деревьями. Конечно, есть новые детские площадки, облюбованные громко и грязно матерящимися тинейджерами и небольшой и до отказа заполненный отдыхающими городской парк; есть вечно галдящая толпа на набережной, пропитанной  ароматами шашлычных и прочих обжорок. ..  Но расположенный в квартале от дома парк её последнего санатория, ранее доступный для местных даже тогда, когда в нём отдыхали космонавты и военные, теперь охраняется зубастыми и мясистыми хлопцами, которым приказано хватать и не пущать. А ещё электронные замкИ. Жизнь заперла двух пожилых врачей в четырёх стенах без возможности куда-нибудь сходить или съездить. Раньше хоть было куда и немного на что съездить. Анна вздохнула, вспоминая историю двухлетней давности…
     Муж Анны, Василий Иванович Батыйский, родился и вырос в славном казацком городе на берегу Днепра, как и несколько поколений его предков. Долго работал в санатории на Азовском море, но судьбу свою нашел на Чёрном, повстречавшись с Анной четверть века тому назад. Часто он один или вместе с женой ездил к старикам, помогал.
     Но время неумолимо даже к долгожителям. Первой ушла в мир иной любимая бабушка, недели не дожив до ста лет. Месяц до девяноста не дотянул отец. Жил бы да жил крепкий старик, но онкология внесла свои коррективы. Осталась маменька – младшая в своём поколении. Все попытки перевезти её в Крым закончились неудачей. Она совершенно перестала переносить южный климат. Чудовищно отекали ноги, и отёки сходили только при срочном возвращении на материк. Попытались натурализовать её в Симферополе, но бабушка Альбина отказалась наотрез. Всю жизнь она провела в родном городе на Днепре, все последние подруги, немногочисленная родня и могила любимого Ванюши остались там. Там и она решила провести свои последние годы, на что имела полное право. Сын продолжал ездить, помогая по хозяйству. Невестка работала, поэтому наведывалась реже. Дети молились, чтобы деятельная и активная мутер оставалась такой как можно дольше, поскольку в мирную жизнь престарелой семьи жёстко вмешалась политика.
     Вначале коренные жители Новороссии с удивлением узнали, что они, оказывается, кляти москаляки, и куда им до истинных арийцев. Люди хихикали, видя обличье супервуек, похожее на арийское как яичница на божий дар. Дальше «арияки» решили, что москалякам мисце на гиляки, потом людям все эти выходки крепко осточертели. Потом Родина внесла свои коррективы, и супервуйки решили мстить, да чтобы мстя была страшна. Отключили свет, воду, кислород и, что оказалось страшнее всего, железнодорожное сообщение. Анна с ужасом вспомнила начало 2015-го года, когда они метались по зданию ж\д вокзала №1, пытаясь выяснить, будут ли в ближайшее время ходить поезда на крымском направлении. Ей через неделю надо было выходить на работу, поскольку заканчивался отпуск, но поезда отменили надолго.
     Но и с этой проблемой справились закалённые долгими годами пребывания в нэнькином лоне бравые крымчане. Предприимчивые жители степного Крыма пустили в ход частные маршрутки. Проезд крепко подорожал, но всё же остался. Потом появилась граница с таможней. Люди всё ещё считали происходящее глупой шуткой. Вначале появились проверяющие с милыми собачками, обученными искать всякое гадкое наркотическое зелье, потом таможенный контроль усилился. Анна теперь отправляла Василия не с ж\д вокзала Симферополя, а от одного из супермаркетов своего города и всё больше волновалась.
     Таможенники, конечно, в большинстве своём люди были приятные, особенно с украинской стороны – понятно, что вряд ли находилось много желающих везти гранатомёты из Крыма на нэньку, в отличие от обратного направления, в связи с чем российским таможенникам пришлось держать ухо более востро и шмонать путников несколько подробнее, чем их коллегам с обратной стороны. Ничего запрещённого, естественно, наши герои и не думали провозить, но мало ли что могут посчитать запретным? В 2019м году ехали с последнего маменькиного юбилея, и в багаже на рентгеновском аппарате высветилась баночка смальца. Пожилой таможенник с карантинного контроля поинтересовался - что это? Но тут из-за спины супруга выскочила неугомонная Анна и возопила: «Он от мамки едет, это подарочек! Мы с юбилея едем. Бабуле 90 лет исполнилось.Представляете!» Добрый таможенник тяжело вздохнул – и пропустил. Ведь, на самом деле, не может же нормальная украинская мамка, да ещё в таком почтенном возрасте, угостить родного сынулю какой-либо гадостью.
     Поездки были дорогие, нагрузочные и таили в себе одну гнусную опасность: изредка на пропускной пункт могла пожаловать банда из нацбатальонов. Вот эти звери не шутили и часто требовали крови. Не дай бог москальська рожа не понравится или, того хуже, обнаружат российский паспорт – тогда пиши пропало. Как минимум порвут паспорт или рожу – тут уж как повезёт. Один раз на украинской таможне обнаружили российский паспорт Василия – то-то вОни было. Ешё повезло, что не на гестапо нарвался – паспорт удалось отстоять. На российской границе укропаспорт  тоже никого не радовал, но до садизма не доходило. Оно, конечно, закон есть закон, но добрая российская власть сохранила крымчанам старые документы, чтобы люди могли посещать родню на Украине. Так потихоньку и общались, милостью божией, как говорит Василий. Где-то и водители маршруток помогали если что, страховали.
     Казалось бы, хуже создавшегося положения придумать невозможно, но предела гадости, в отличие от радости, не существует. Грянула пандемия омерзительного короновируса.
     В сентябре 2020 года Василий находился у матери, Анна, как и все граждане старше 60 лет, томилась дома в самоизоляции, имея все шансы схлопотать безумный штраф за выход из дома…  Но кушать хотелось, приходилось выбираться из дома за продуктами. И однажды в троллейбусе подкравшаяся сзади хворая бабушка щедро покашляла ей в правое ухо. Конечно, маска, очки и капюшон Анной забыты не были. Но немного приоткрылось правое ухо. Тут и подоспела коварная старушка. Вскоре у нашего доктора буквально «залепило» нос. «Пробить» его удалось тремя соответствующими препаратами, но фирменное прекрасное обоняние пропало. Полностью. Конечно, лечение проводилось по всем гриппозным правилам, но состояние только ухудшалось. Температура росла. Подруга Эльвира крыла Анну всеми возможными цензурными и нецензурными доводами. Но как-то не хотелось отнимать время у коллег, да и вообще – может отлежусь и всё пройдёт…
     Не проходило. Анна позвонила работающей в инфекционке медсестре Елене, с которой в былые времена после института начинала работать в своём первом санатории. Лена серьёзно выслушала и вынесла свой вердикт:
- Это ты КОВИД схватила. Быстро вызывай скорую – и к нам…
К ним смертельно не хотелось, но позвонить пришлось. Диспетчер «скорой» виноватым голосом ответила, что на весь курортный район есть только три машины и очередь дойдёт не скоро. Если можешь терпеть, коллега, завтра вызови участкового терапевта. Но если невмоготу будет – звони, приедем.
     Было пока вмоготу. Утром позвонила в поликлинику. На тот момент по температурящим больным дежурила в костюме Каспера врачиха (именно так), которая пару раз чуть не угробила Анну, температура с утра понизилась, поэтому вызвали другого врача. Через много часов явилась врач, шибко похожая на смерть, а также на отбракованную утром «коллегу». Когда Анна только заикнулась о возможном диагнозе (а что ещё можно было предполагать в период пандемии?) коллега забилась в падучей, громко вереща: «Тут у вас вирусы по всей квартире!» и даже попыталась собирать эти вирусы со стены кухни, обклеянной старыми календарями с яркими натюрмортами. Обессиленная болезнью Анна спокойно наблюдала за происходящим, заранее решив, что жаловаться не будет, ведь из-за одной маразматички могут пострадать все коллеги. Мадам отвела душу, прооравшись и собрав все вирусы со стены, сказала, что у пациентки никакого КОВИДа нет – даже толком не выслушав лёгкие. Написала какой-то рецепт и по инструкции вызвала на завтра лаборантку на дом.
     Результат мазка Анне до сих пор не известен, хоть девочка в костюме спецзащиты взяла его честно и анализ был сделан наверняка. Интересно, горе–коллега просто не взяла результат в регистратуре или выбросила его в порыве чувств? Но Анне было уже не до того. Температура с 37,5 медленно добралась до 39 и выше, больная уже не могла принимать никакую пищу, пить и даже ходить в туалет. И только на десятый день болезни пациентка решилась вызвать скорую.
    Бригада прибыла, как для той бешеной загруженности, быстро – часа через полтора, и доктора Анну отвезли в инфекционную больницу. Слава богу, в городскую, поскольку сделанный врачами скорой мазок оказался отрицательным. Пациентов с положительным результатом везли за 60 километров в столицу, и результаты лечения зачастую оказывались далеко не лучшими. Оказалось, что тест на КОВИД остаётся положительным всего три дня, после чего вирусы спускаются по дыхательным путям вниз с целью устроить там острую двустороннюю пневмонию, поэтому и отсутствуют в мазке.
     В больнице, несмотря на выходной день, дежурный доктор сделал все необходимые назначения. Анна выглядела неважно, но надеялась обойтись без длительной госпитализации. Думала – откапают – и домой на второй день.
- Ага,- весело сообщили медсестрички, - а двенадцать дней не хочешь. С полной изоляцией.
     Девчонки говорили со знанием дела. Они переболели жуткой хворью первыми, при тех же условиях попали в евпаторийскую больницу, где и провели тридцать дней. Выписались еле живые и сразу же вышли на работу.
     Узнав о перспективах, Анна поскучнела. Ложку, кружку и зубную щётку она, конечно, взяла с собой. А переодеться? Да и не только. Квартира закрыта, ключ из стационара выносить нельзя. Напрягать соседей, помогавших ей почти две недели, она не имела морального права. Всё время домашнего лечения добрые соседи подкармливали болящую, ставя еду под дверь, звонили и быстро уходили.   
     Василий находился в 300 километрах, за двумя границами. Мать прооперирована, поставлен кардиостимулятор, ей, конечно же, уход необходим больше. Помощь пришла откуда не ждали. Лена принесла мыло, туалетную бумагу и кое-что вкусное. А вот переодеться во что? И тут Эльвира, в то время обездвиженная после перелома позвоночника, организовала спасательную экспедицию. Мобилизовала аниного братца, который приезжал дважды с одеждой, водой и вкусностями. Пациентка после начала лечения снова начала есть, пить водичку, что в жаркое время очень кстати, и прочее.
     В целом, Анна очень мило провела время в инфекционке. Врачи и медсёстры работали прекрасно. Часто звонили Эльвира и Светлана, незадолго до этого перенёсшая КОВИД. Соседка по палате попалась хорошая. Одно тревожило – скоро приедет Вася, а в доме полный раскардаш. С лечением всё складывалось нормально, но надо было встречать мужа, а сил после гадостной инфекции не оставалось ни на что.
     Выписали Анну на одиннадцатый день – без улучшения, но живую. Бокс был просто необходим для новых больных. И пусть черти жарят в аду на самой большой сковороде различных спесивых яжематок, имеющих наглость кидать обвинения в сторону медиков. В её случае смертельно уставшие и практически не получающие доплату за свой каторжный труд коллеги сделали всё возможное и невозможное. Здоровья им!
     Анна с трудом доползла до дома, обнаружила, что недоеденная гроздочка винограда в тарелке у изголовья дивана находится, в отличие от неё, в прекрасном состоянии, и скушала её с аппетитом за здоровье всех добрых людей. Еле живая, прибрала квартиру. Вымылась. А через два дня после выписки приехал Василий. Уставший, но довольный.
    Маман десять лет упорно отказывалась делать ЭКГ, а сделать стоило. И лишь когда начала падать без видимой причины – оказалось, что её исподволь атакуют жестокие приступы аритмии. Явившийся в качестве неотложной помощи сынуля устроил операцию, поставили кардиостимулятор, и бабуля ожила. Жаль, что ненадолго. Поскольку невестка в это время тихо умирала от КОВИДа, сын присматривал за мамой один, а также традиционно накапливал съестные припасы.
     Казалось, жизнь налаживалась, но понятно было, что после девяноста лет люди долго не живут.И в доме поселилась тревога. Василий с Анной фактически «сидели на чемоданах», ожидая очередной отъезд.
     А с поездками с каждым днём добавлялись всё новые и новые проблемы. Ходили разные слухи про искусственные препоны, выдумываемые свидомыми арияками для усложнения жизни клятых москаляк, один краше другого. А тут ещё и пандемия подоспела. Жизнь и смерть традиционно не выбирают, как и когда им происходить. Ожидаемая трагедия произошла весной следующего года.
     Резкий звонок. Жёсткая информация. Звонила Галка, двоюродная сестра, одна из немногочисленных оставшихся родственников. Кондовая бизнеследи, изредка заглядывающая к матери.
    - Вася, сейчас же приезжай! Матери плохо.
     Даже в мирное время срочный приезд состоял из нескольких совсем не быстрых действий: насколько возможно быстро собраться; долго ехать с южного берега в столицу; потом пять часов поездом после того,как ухватишь свободный билет… Но, как говаривала моя бабушка Клава: «Таперича – не то, что давеча». Для поездки к умирающей матери семидесятилетний сын обязан быть иметь: укропаспорт (был), смартфон (а что это такое?) с забитой в него и активированной шпионской программой «дийвдома», что-то ещё и … заверенную нотариусом ксерокопию паспорта жившей на тот момент в 300 километрах за охраняемой границей матери.
    Василий и Анна находились на грани нервного срыва, а кузина продолжала истерить и не хотела ничего слушать. Через неделю объяснений Анна не выдержала и взяла телефон. Откуда только взялся такой львиный рык у её дважды оперированного горла - неизвестно, но она очень чётко и очень (!) громко объяснила зашкалившей бизнесляди, что от неё требуется: прислать на компьютер знакомой заверенную нотариусом копию бабулиного паспорта. Кузина возмущённо вякнула: «Что ты на меня кричишь?», но наконец-то что-то поняла. Анна поберегла надорванные связки и быстро отключила телефон.
     Одновременно с попытками добраться до остатков разума перевозбуждённой родички ей пришлось добывать и осваивать неведомую мудрую электротехнику. Но тут уже помогли добрые друзья. Василию срочно добыли недорогой смартфон, копия паспорта наконец-то пришла по интернету на компьютер Лены. Как говорится – первый пошёл. В это время Анне уже шла от дружественной московской волшебницы Светланы, находящейся на тот момент на даче в Тамбовской губернии, посылочка со вторым смартфоном и второй копией паспорта. Яснее ясного было, что её поездка – только дело времени.
     - Вася, выехал! – СМС-ка.
     - Вася, ты едешь?!
     Галка была озлоблена даже выше своей обычной нормы, но Вася с помощью Анны уже приготовился к поездке в неизвестность. Ехал он с незнакомым перевозчиком, поскольку все знакомые уже давно прекратили свой бизнес, мудро решив не связываться с новыми вершителями истории соседнего государства. Того же мнения была и чета Батыйских. Неизвестно, что ждало путешественников на границе и по ту её сторону. Но мать – это святое. И Василий отправился.
     Анна печально шла по автостоянке, с которой только что вырулил Мерседес-Вито с Василием на борту. Старалась держаться поближе к стоящим машинам, помня священный закон дорог под названием «Три Дэ» - Дай Дорогу Дураку. И не зря. При выходе со стоянки почувствовала удар в левое плечо. Дебильный мажорчик со стеклянными свиными глазками и тупой американской улыбкой, явно находящийся под кайфом, скорее всего даже не заметил, что ударил своей не менее дебильной иномаркой живого человека. По добру в таком случае положено бить морду, но сил на это не было и время тратить на подобную мразь не хотелось. Тем более, результат известен заранее. Пусть с ним боженька разбирается.
     Анна готова была сойти с ума. И она поехала в Ялту – впервые за три года, где ходила по улицам всё время, пока Василий находился в дороге. Не радовала прекрасная погода, чудесное голубое небо и искрящееся чистое море. На приморской площади стояло много стульев и сцена. Проверяли работу аппаратуры на «раз-два-три», дама-менагер сурово взывала по громкой связи к Эрнесту. Наверняка готовилась съёмка какого-то шоу с известным телеведущим Эрнестом Мацкявичюсом. А Вася в это время ехал в никуда. С непонятным аппаратом для связи, в солидном возрасте, совершенно неприспособленный к глупым жизненным обстоятельствам.
     Анна зашла на выставку драгоценных камней и вспомнила, что уже год носит в сумочке старые золотые бабушкины серёжки, в которые ну никак не получалось подобрать вставки. Зашла – и – о чудо! – заказала у одного уральского ювелира красивейшие вставки из нефрита чистого зелёного – под цвет глаз – цвета. Через полгода, ненадолго вернувшись домой, получила заказ. А в тот день ещё и зашла в ювелирный магазин и купила Василию карманные часы. Красивые.
     Все эти чудеса радости не вызвали. Анна ждала весточку и не рисковала звонить – кто знает, где он сейчас, кто рядом и как отнесутся к звонку. И наконец-то после векового ожидания раздался звонок. С одной границы, со второй – как долго ждать. И, наконец-то Мелитополь. Остался час езды. И вот он, родной город! Слава богу! Отлегло от сердца. Этот день, 01.05.21 года, длился вечно.
     Приехал Василий в отчий дом через десять часов после отъезда. Добрался нормально, но события не радовали. Плохо себя чувствовала мать, помутилось сознание. Были украдены ценные вещи. И, что страшнее всего, - следы побоев на лице. Какие-то мрази, знакомые или нет, воспользовались бессилием одинокой старушки. Василий встал на вахту.
     Анна готовилась ехать досматривать свекровь. Консультировалась с Эльвирой, недавно пережившей подобное. И собирала вещи, ожидая вызов. Получила посылку от Светланы со смартфоном и документами.Бегала как солёный заяц, ликвидируя внезапно возникшие обильные поломки сантехники – беда одна не приходит. И ждала, ждала. Думала, как там тяжко Василию, но не могла даже примерно представить, как. И вот звонок. 06.06.21 год.
     - Мама вмерла.
Сердце упало. Конечно, знали, ждали. Но не верилось. Не хотелось верить…
     Он решал множество дел в родном городе, она лихорадочно ликвидировала множество сантехнических проблем и складывала летние вещи, наивно решив, что придётся ехать всего на пару месяцев. Ага. Щас.
     В конце июня измученный Василий сказал: «Всё, мне очень плохо. Приезжай!» Анна как раз только что закончила сантехническую эпопею. И начала эпопею разъездную.
     Конечно, нацуроды полностью перекрыли железнодорожные перевозки, но так просто разорвать связи между соседними областями им не удалось. Последующее ужесточение таможенного контроля, к сожалению, прервало работу известных нашим героям перевозчиков, но, как оказалось, не всех.
     Первый выезд не удался, поскольку странный водитель Николай зачудил, поменял место посадки и потребовал, чтобы пожилая тётка с тремя местами багажа в 4 часа утра добиралась через весь город пешком при том что его маршрут пролегал аккурат под окнами её дома. Казалось бы, не хочешь останавливаться где все нормальные люди – подбери пассажирку по дороге, ан нет. А покуражиться? Добрый молодец, а точнее,хлопчисько, заставил Анну шибко перенервничать, сорвал поездку, но вскоре был изгнан с работы с позором после очередной выходки.
     И поехала Анна назавтра, 02.07.21года, в неизвестность, ожидая всяческие пакости от своей авантюры, стараясь не забыть, где какой документ предъявлять, а где прятать, и с дурацкой программой, которую пришлось не раз активировать, в новом и неизвестном китайском аппарате под названием смартфон. Смартфон – умный звук. В совершенно идиотской ситуации.
     По Крыму проехали гладко по свежеотремонтированной трассе, и вот она, российская граница. Шмонали на ней, как всегда, сурово – что делать, служба, - но без ужасов. Пару километров между кордонами, как и договорились, проехали, а не шли пешком с полной выкладкой, как многие желающие сэкономить путешественники.
На второй границе спрятала подальше российский паспорт во избежание больших неприятностей. Тут проверяли не так жёстко. Явно не видели причину париться, ведь коллеги только что всех обшмонали, так зачем возиться. Да и чего было страшиться бравым украинским таможенникам уставших и перепуганных бабулек и дедулек, из последних сил пытавшихся доползти до родственников, минуя внезапно возникшие препятствия. Эти мирные люди уж точно не представляли никакой опасности для их страны.
     Эсэсманы из батальонов смерти, слава богу, не появились. Программу «дийвдома» уже в который раз активировал водитель, вещи проверили и провезли. Вся эта суета заняла немало времени, и вот наконец-то Анна прорвалась на украинские просторы. Успела позвонить Василию по российскому тарифу и продолжила наслаждаться привычной дорогой, которая, правда, сильно отличалась от капитально отреставрированных крымских магистралей.
     Она всегда любила поездки, особенно на большие расстояния. В дороге так славно думается и где-то даже медитируется, особенно когда хорошо налажены бытовые условия в виде кафе и санузлов. Когда-то ей приходилось по десять часов добираться старыми икарусами на встречу с Васей в славный город Морянск. Тогда они были молоды и счастливы и ещё немного надеялись если не на чудо, то хоть на какие-то улучшения в жизни. Тогда они были почти молоды, а все остальные члены их семей – просто живы.
     За окном промелькнули телевышки Мелитополя, расположенного в часе езды от конечной цели. Анна позвонила, и Василий выдвинулся встречать её на автовокзал.
     Анне всегда нравился родной город Василия. Впервые она проезжала его больше сорока лет назад, ночью, и крепко запомнила ярко-розовое свечение неба в момент выпуска очередной плавки металла, что несколько насторожило. Не знала тогда юная студентка, что родной город её будущего мужа уютный и добрый. В таком городе можно было очень комфортно жить, там удачно продумана инфраструктура и в добротных домах обитают хорошие мастеровые люди. Не то что курортные районы. В этом городе она и прожила следующие восемь месяцев своей жизни.
     Василий выглядел просто ужасно. События последних недель отняли у него годы жизни. Но жизнь продолжалась, да и дела сами себя не переделают. Мать оставила некоторую сумму денег, которой им должно было хватить на жизнь. Наши герои сели на трамвай и отправились в район Малого базара. Навстречу новым приключениям.
     В былые времена их на пороге квартиры встречала хлебосольная бабушка Альбина. В хате витали вкуснейшие запахи – маменька славилась как искусная хозяйка. Не хотелось верить в то, что всё позади. Квартира как всегда ухоженная и чистенькая, хоть и достаточно ветхая. Вот только вместо хозяйки – урна и фотография на окне. Она прожила 91 год и завещала кремировать себя. Не хотела, чтобы её «зарыли как собаку»…
     Дети помянули покойницу. Она спокойно могла прожить и сто лет, как мать. Кто укоротил её жизнь – неизвестно. Хочется верить, что есть высшие силы и хоть какое-то подобие справедливости.

     - О чём задумалась, майне либе? – спросил подошедший Вася.
     - Да вот, вспомнила наше житие в твоём родном городе.
     - Да, хлопотное было житие, но неплохое. Помнится, кое-кто говорил, что мы будем вспоминать те месяцы как одни из лучших в нашей жизни.
     - Я и сейчас могу это повторить…
     - Погодка сегодня чудесная. Прямо лето.
     - Жаль, вода холодная.
     - Не накупалась? Ты в этом году поставила рекорд. Наверное, раз двадцать была на море.
     - Пятнадцать.
     - Тоже хорошо. Всё не два-три раза, как обычно.
     - Посидим, отдохнём?
     - Давай лучше доберёмся до скамейки в подъезде.
     - Давай…

     С лавочек у подъезда открывался симпатичный вид на двор, окруженный пятиэтажками позднесоветской постройки. После четырнадцатого года дворик похорошел, появились детские площадки, разгладился асфальт, сделан косметический, но всё же ремонт. Высадили цветы. На фоне разросшихся кедров и кипарисов красиво смотрелись кусты спиреи и роз. Век бы сидел и смотрел…

     - Ну что, моя козочка, отдохнула?
     - Почти. Сейчас ещё лезть наверх.
     - Да не так и сильно наверх. Всего каких-то четыре пролёта.

     Они переглянулись и рассмеялись.

     - Вот-вот. Четыре пролёта, Олег, четыре пролёта.

     И снова в памяти всплыли события двухлетней давности…


     Благодаря покойной свекрови наши доктора не голодали, но и не разъедались. Для вступления Василия в наследство требовалось более шести месяцев. Надо было провести их с толком.
     Волею судеб маменька Василия прожила свою долгую жизнь в пределах одного микрорайона родного города. Там прошли детство, юность, была немецкая оккупация, восстановление города после войны, когда подростки таскали на носилках неразорвавшиеся снаряды и то, что осталось от неживых фрицев. Потом жизнь наладилась. Практичная Альбина неплохо шила, поэтому некоторый достаток в доме водился. Вырос и уехал на работу в другой город сын. Жизнь продолжалась, менялись квартиры, но далеко друг от друга не отстояли. Так и получилось, что свою 91-летнюю жизнь маменька окончила всего в паре кварталов от места, где появилась на свет. Анне, проживающей в шести тысячах километров от места своего рождения, трудно было такое понять, но ничего странного в этом нет, бывает и так.
     Ей очень понравился уютный и неспешный район Малого Базара, который понаехавшие почему-то называют Малым рынком. Там всё на месте, вплоть до ателье и магазина ниток и пуговиц, Анне пришлось вплотную заинтересоваться этими двумя объектами, поскольку приехала она в жаркое время в летней одежде, а жить в городе предстояло не один сезон. Проезд домой через границу вполне мог оказаться в один конец – КОВИД, политика и прочие бяки оставляли минимум шансов. Поэтому Василий находился на жёстком якоре. Ему предстояло сделать много бумажных дел. Конечно, немало дел накопилось и дома, но пока было не до них. Анна требовалась постоянно, поскольку состояние мужа оставляло желать лучшего. Пришлось закармливать его таблетками, но жизнь дороже. Жена также впряглась и в бумажный процесс.
     Холода ожидались, а в той местности они далеко не крымские, поэтому требовалась добротная тёплая одежда. Положение усугубляла разница в девять размеров между свекровью и невесткой. По этой причине, увы, несколько шкафов красивейшей одежды, сшитые мастерицей Альбиной для себя, Анне не подошли. А зиму никто не отменял. После полной разборки шкафов кое-что удалось выбрать, немного перешить самой или в ателье, но далеко не всё.
     Как ни странно, помощь пришла откуда не ждали. Некоторыми вещами наших героев снабдила местная баптистская община, в которую входили бывшие коллеги Василия. Ребята были умные и даже не пытались агитировать Батыйских в свою веру, понимая, что времени для агитации крайне мало. И добрыми, поскольку помогли. Таким образом проблема одежды рассосалась.
     Проще всего уладился вопрос питания. Рождённая и выросшая в одном городе бабушка Альбина, бывшая к тому ещё и отличным кулинаром, знала все места, где можно было добыть недорогие и качественные продукты. А поскольку Василий всюду сопровождал маменьку, то и Анна вскоре тоже познакомилась с симпатичными продавщицами, а также нашла и свои выходы на источники питания.
     Малый базар маман не жаловала ввиду дороговизны, поэтому покупки совершались на Анголенко и рынке у первого железнодорожного вокзала. Оставленные свекровью деньги приходилось экономить – кто знал, на сколько затянется вояж – но наши герои отнюдь не голодали. Свежие стейки из толстолобика, выловленного из тогда ещё не разорённого арияками Каховского водохранилища, запомнились особо. Дело в том, что в семье Анны рыбу не готовили, поскольку у мамы было сильнейшая аллергия, поэтому ели только то, что не даёт запаха, - селёдку и консервы. А когда она стала выезжать в приморский Морянск и город на Днепре, довольно быстро научилась жарить вкусную рыбку. Ничего в этом процессе сложного нет, но при желании можно испоганить и жареную рыбу. Но справилась. Было вкусно.
     Хлеб, колбасы, молочные продукты, яйца, любимые сухарики «з родзынками» (с изюмом) тоже брались у знакомых продавцов. Мясо – на привозе у железнодорожного вокзала №1. Там же – полный восторг! – бралось знаменитое местное сало. Мягкое как пух, масляное, без прожилок. Анна удивлялась своему аппетиту на этот продукт при извечной непереносимости жиров по причине давнего панкреатоза. По той же причине она всю жизнь не переносила лук. Но в городе запорожских казаков сало с маринованным лучком были божественны и поедались в чудовищном количестве. Кроме того, от матери остались банки варенья и овощных консервов. Короче, тризна по маменьке состоялась в полном объёме.
     В смысле досуга тоже не было больших проблем. Пришлось соблюдать некоторые ковидные ограничения, но тут бог миловал. Несколько раз хворали гриппом и чем-то вроде лёгкого КОВИДа, но Анна уже переболела, Василий получил ослабленный вирус, короче, отлежались. В контакты старались не вступать, да и не любили их. Хватило многолетнего общения с тысячами любимых пациентов. Гуляли в парках, дышали воздухом, почти очищенным ввиду остановки большинства заводов.
     Ближе всех к дому находился парк Дробязко, названный в честь героического юного чекиста, гонявшего гадских петлюровцев в днепровских плавнях. К сожалению, клуб Дробязко отдали какому-то бандерложескому институту, все деревья и столбы искрасили в жовто-блакытный колир, но деревья ещё остались, хоть и в замученном виде. Парк этот Василий помнил с самого раннего детства. Рядом с ним находился ПРЗ (Паровозоремонтный завод), где работала Васина бабушка, которую он встречал после работы. Молодые в ту пору родители убегали в кино или театр, а бабушка с внуком спокойно сидели на кухне, обедали, пили чай с вкуснейшей ромовой бабой и беседовали. С бабулей много о чём можно было побеседовать. Умный была человек, много видела. Неделю не дожила до ста лет…
      Этот город вообще был пропитан воспоминаниями. Батыйские  смогли пробраться на территорию мединститута, где когда-то учился Василий. Тогда это учебное заведение только появилось, и студентов часто гоняли на стройку. Для Василия каждый метр был памятен. Не хотелось верить, что вскоре он покинет малую родину и, возможно, навсегда.
     А тогда стояло жаркое (не такое как в Крыму, но всё же) лето. Оказалось, что в городе есть отличный песчаный пляж и в Днепре можно купаться. Вода была тёмной, но мягкой и хорошо прогретой. Немного смущал запах горького миндаля ввиду бурного в этом году размножения цианобактерий, но это дело привычное – в кране запах ничем не отличался. И пили и стирали всё той же водой. Главное, чтобы она была. И купались в ней с удовольствием. А на некотором расстоянии возвышался красавец Днепрогэс, на строительстве которого работала в своё время та же бабушка Нака. Так хотелось верить в хорошее, несмотря на витавшую в воздухе тревогу. Хотели поплавать по Днепру на кораблике, но не успели.
     С удовольствием гуляли по парку Дубовая роща среди вековых красавцев-деревьев. До недавнего времени был ещё жив дуб батьки Махно с вколоченными в ствол железными ступенями, с которого знаменитый атаман наблюдал за обстановкой вокруг. Умел батька устроиться по жизни.
     А Батыйские не уставали восхищаться мудрости строителей города. Каждый рабочий, а не только буржуи недорезанные, мог совершенно бесплатно и без входного билета или магнитного ключа отдохнуть на природе, любуясь плавающими на прудах птичками и лодочками. Величавые и в чём-то даже спесивые белые лебеди и шустрые уточки умиляли. Старики сидели на скамеечках, вспоминая лучшие годы. Дети резвились на аттракционах. Всё как положено.
     Народ продолжал прогуливаться по аллеям Дубовой рощи, жарили шашлыки на арендованных площадках, но до прежнего шика всё это не дотягивало. Анна с Василием печально постояли у развалин ресторана в Дубовке, где в своё время Вася выплясывал «семь-сорок» на свадьбе своего душевного друга Лёни Левина. В те времена люди могли себе позволить отвести душу в подобных местах. Широкие души и не менее широкие кошельки рабочих города металлургии позволяли. Ходили слухи, что здание ресторанчика сгорело.
     Гулять в этом городе можно и просто по улицам. Лавочки и прекрасные тенистые деревья предусмотрены. Трудно поверить, но в этом благословенном городе люди всё ещё поют! Не удивительно было услышать ночную серенаду в исполнении местного Ромео. И как исполнял! От души и сердца. Более того. Понятно, когда Василий мог вытянуть несколько куплетов. Он всё-таки рождён в певческом городе. Но Анна! Никогда в жизни ничего не исполнявшая и не горевшая желанием это делать, тут она за компанию с Васей немного погорланила в своё удовольствие. То ли сказалось очарование города, то ли после операции на горле разблокировались связки – хотите верьте,хотите нет- некое подобие песни получилось. Она, правда, так и не поняла, приятен или противен был голос, но он почему-то был.
     Прогуливались они как-то по-над большими домами напротив немалого магазина «Ашан» и горланили старинную задиристую козацкую песню:

                Ой, по-над горою та женци жнуть.
                А по-пид горою лисом, долыною казаки йдуть.
                Попереду Дорошенко веде свое вийсько,
                Вийсько запоризьке, хорошенько.
                А позаду Сагайдачный, шо проминяв жынку
                На тютюн та люльку – нэобачный.

     Анну страшенно веселило, когда нэобачный Сагайдачный пригласил к общению кого-то, спрятавшегося в кустах. А вдруг там був вэдмидь? Самое смешное – Василий и Анна творили своё озорство в совершенно трезвом виде. Не иначе, близость знаменитого казачьего острова, гранитные пороги и великая река создавали особую ауру города. А через полтора года ПВО, подло установленное между домов, отбивая русскую ракету, летящую по военному заводу, уронило её на один из домов, рядом с которыми когда-то прогуливались наши герои, и разбило целый подъезд. Поди пойми в наше тревожное время, где веселье, а где слёзы.
     Тогда Батыйские вволю накатались на трамвае. В раннем анином детстве в крымской столице они тоже ходили, но в те времена поездить на трамваях ей не удалось. В конце шестидесятых - начале семидесятых этот вид транспорта убрали, заменив троллейбусом. При этом проездные продолжали продавать за проезд в троллейбусе и трамвае с соответствующей оплатой.
     В городе у Днепра трамвай раньше ходил по всему Проспекту до Днепрогэса, пока один из мэров решил заработать, укоротил маршрут ровно вдвое, посчитав, что граждане должны ездить на своих машинах. Рельсы сдал в металлолом. А оставшиеся маршруты пока существовали. Немецкие вагончики с рисунком нацвышиванки деловито сновали туда-сюда, часто ломались, но для простых людей были очень удобны. Особенно короткий маршрут с Анголенко. Трамвайчик плавно двигался по рельсам среди зелени, постукивая на стыках, а рядом с рельсами росла трава. Вообще, Анне безумно нравилось в этом городе сочетание больших домов на Проспекте с какой-то милой патриархальностью.
     А ещё Василий с Анной даже ухитрились съездить в свой любимый Морянск. Кто бы знал, какие разные судьбы ждут эти два города!Портово-курортный Морянск вскоре возьмут без боя, а в родном городе Василия придётся взрывать производящие боеприпасы заводы и релейные станции Днепрогэса. А неугомонные бандерлоги будут открывать все быки на израненной плотине, в звериной ненависти желая досадить «клятым москалякам».
     Но тогда, несмотря на витающую в воздухе тревогу, они всё же съездили в Морянск. Искупаться в Азовском море уже не успели, но пообщались с бывшими коллегами, а также с друзьями Лёхой и Ритой, которые вскоре приехали в гости к ним в город. Кто знает, где сейчас находятся они, заражённые чумой национализма, но первоначально хорошие ребята… 
     В бывший свой санаторий, разбитый до кирпичиков, так и не попали, только полюбовались через лиман с Верховой останками высотного афганского корпуса. Возможно, что и правильно не попали.

     А зима тем временем неотвратимо приближалась. А с ней – и время интересных путешествий. Надо было проведать хату, сделать множество дел и отвезти домой некоторые памятные вещи и часть библиотеки и посуды. Ну, и с зимними вещами разобраться. Поскольку Василий должен был сделать ещё много дел, ехать через две границы во время ковидного карантина волей-неволей пришлось Анне. Связалась с перевозчиками, собрала вещички и рванула в неизбежность. И вовсе не факт был, что удастся вернуться.
     Поскольку на дворе стоял уже декабрь 21го года, ехать пришлось в шубе. Прекрасная аргентинская нутриевая шубка, презентованная друзьями, отлично сидела, но ввиду долгого хранения в сыром помещении попрела и жутко воняла, да ещё её пришлось сильно штопать. Но от холода защитила идеально.
     Василий проводил Анну на автовокзал, где и усадил на маршрутку. Он бы и сам поехал, но не было гарантии, что его выпустят туда и запустят оттуда. Анна тоже ехала в никуда, но её присутствие было не так важно…
     Итак, маршрутка тронулась. Анна старалась не волноваться и не думать о лишнем. Проехали район Космос, где когда-то был выстроен бункер Гитлера. Что-то там сейчас! Далее шли дома, домики, детская железная дорога. Большой многоэтажный заброшенный дом над дорогой, очередное уничтоженное производство. С какой-то надписью прямо под крышей. Анна от нечего делать прочитала и рассмеялась. «Это Лизе, которая рыжая, которая мыша.» И в правом верхнем углу – «ШО?» Это ж надо было так влюбиться! Какой-то юноша не побоялся залезть на крышу большого разрушенного здания над обрывом, чтобы всё это написать.
     Анне стало тепло на душе. Что ж, как будет, так будет. Едем. Она всегда любила дорогу, но комфортную и не тяжкую. За окнами мелькали чёрные поля, редкие посёлки и города. Приближалась граница. Первая – украинская. Тогда ещё работали таможенники. (Вскоре их заменили пограничники). Осмотр не был жёстким. Главное – не попутать паспорта. Паспортный контроль, милая собачка, лёгкий шмон.
     Между двумя таможнями расстояние около трёх километров. Чаще их проходят пешком с вещами, но Анна заплатила заранее, и ей не пришлось тащить всё на себе. Доехали. На российской границе шмонали покрепче, но ничего криминального, как и всегда, она не везла, и всё обошлось. Следующая станция – мечта путешественника – заправка Медведевка, первая остановка в Крыму после Чонгара. Заправка, туалет (что тут скрывать), кафешка, магазинчик с симпатичными матрёшками. Можно успокоиться.
     Джанкой, Симферополь, Ангарский перевал. Далее – Южный берег Крыма. Дом стоит на месте. Квартира – под присмотром добрых соседей. Осталось включить свет, воду. Отдых. Всем хороша была поездка, но доставляли клиента только на автовокзал, откуда приходилось тащить вещи на себе. Если учесть, что машина ехала мимо дома Анны, она просила за оплату довезти, но у водителей этой фирмы нет подобной услуги. А жаль.
     Отоспавшись, Анна двинулась решать накопившиеся вопросы. Между делом прогулялась по набережной, посидела на скамеечке – благо, в тёплой шубе это не составляло проблем. Кстати, шуба из Аргентины пригодилась ещё в одном деле. При визите в МФЦ Анну скрежетом зубовным встретила злобная сотрудница и приказала ждать. Чего – непонятно. Что ж, ждать – так ждать, кротко согласилась Анна. Интересно, долго ли выдержит злобная менагерша? Та держалась до последнего, но благословенная шубка так воняла, что та плюнула и сдалась. Дело решилось быстро. На все задачи ушла неделя. Василий страдал в одиночестве. Пора возвращаться.
     И понеслось всё в обратном направлении: ЮБК, Ангарский перевал, Симферополь, Джанкой, благословенная Медведевка, две таможни. С проверкой проблем не было. Анна везла в чемодане на колёсиках только пустой рюкзак и дублёнку Василия. Едем дальше. Границы, Мелитополь, поля, посёлки, звонок Васе – встречай. Въезд в город, надпись влюблённого в Лизу молодого человека, Космос, ж/д вокзал №1. Ехала с Василием в трамвае и думала – а было ли то путешествие?
     Дальнейшие поездки шли уже по накатанной. Да, тяжело, но решаемо. Хуже всего было то, что в политическом смысле над страной всё больше сгущались тучи. Телевизионное хамство зашкаливало. Казалось, что из неизвестных дальних лесов в больших клетках привезли большую стаю грязных, злобных и визгливых бабуинов и заставили их вести политические передачи. Не было пределов глупости и мерзости антироссийских высказываний. Стало понятно, что скоро всё окончится большой войной, уж очень старательно эти существа занимались провокациями. И да, всё это было глупо на грани идиотизма. Батыйские удивлялись, как они раньше могли смотреть подобные программы. Правда, ничего другого не было, да и среди бабуинов иногда попадались нормальные люди…
     На границе мирных возрастных таможенников заменили юными суровыми пограничниками с автоматами, в камуфляже и с нататуированными перстнями на пальцах. Поначалу их боялись, а потом привыкли. Тем более, что ребята при всём своём грозном имидже оказались очень разумными. В начале СВО не захотели участвовать в мясных штурмах и сдались вежливым людям.
     Анну, а потом и Василия каждый раз по приезду заставляли сдавать тест на КОВИД, но и эту проблему решили, хоть и довольно затратно. Обошлось даже без штрафов.
     В одной из поездок домой несколько напрягли висящие над укрограницей военные вертолёты. Кто знает, что приняли пилоты и какой боезапас имелся на борту? Но и на этот раз всё обошлось. А ещё с двух сторон границы наблюдалось движение военной техники. На укрогранице хитро спрашивали про неё, да кто же им что расскажет. Поездки продолжались.
     Осталась одна проблема – как при возвращении в свой город добираться от автовокзала до дома с полной выкладкой. И тут знакомые посоветовали номер телефона водителя, который помогал доехать прямо до дома.
     Господи, где они были раньше! Олег оказался спокойным и немногословным человеком лет сорока пяти - пятидесяти. Лучший профессионал из тех, с кем довелось ездить Анне. Тот редкий человек, на кого можно полностью положиться. Теперь через таможни Анну с её тростью провозили вместе с немалым багажом, то же между границами. Довозили прямо до подъезда и даже помогали донести вещи на третий этаж. И ключевыми словами были: «Осталось совсем немного. Всего четыре пролёта, Олег».
     Близилось время окончательной поездки. Тучи сгущались всё больше. Олег на каждой остановке о чём-то серьёзно беседовал с коллегами, и вид их был совсем не радостным. 09.02.22 года уставшая Анна выясняла, когда будет следующий рейс. Она оптимистично надеялась отдохнуть недельку, после чего ещё пару раз съездить,планируя последний рейс число на 27-е.
Ответ Олега огорошил: «Мой Вам совет. Едете со мной назад одиннадцатого числа, берёте мужа, вещи и восемнадцатого возвращаемся домой. Это будет мой последний рейс». Для Анны запахло жареным. Олег умел убеждать. Всё шло к началу боевых действий. Естественно, Анна вняла доброму совету.
     За последнюю неделю Батыйские закончили все дела и собрали девять мест багажа. Конечно, всю библиотеку забрать не удалось, но всё же…  Избыток вещей обосновали переездом в Крым. Так, впрочем, и было.
     Анна и Василий простились с городом. Практически, никого из родных там в живых уже не осталось. Не с Галкой же прощаться? Посидели на качелях на соседней улице. Что-то нас всех ждёт – думалось. Нерадостны были мысли. И до слёз не хотелось расставаться с полюбившимся городом.
     Батыйские погрузились в автобус.
- Вася, прощайся с родным домом, - напомнила Анна. Василий явно плохо себя чувствовал. Простились. Вперёд. Пошло-поехало по накатанной. Автовокзал с заправкой «Окко», Космос, Лиза рыжая (наверняка красивая девчонка), поля, посёлки. Мелитополь – уже час езды. Поля, посёлочки. Украинскую границу прошли – и вздохнули.
     На российской границе потребовали, чтобы Батыйские с вещами добирались пешком. С девятью местами багажа! Анна думала, что умрёт. Василий загружался. Он вообще плохо переносит поездки и телефоны. Но вопрос как-то рассосался. И вот – благословенная Медведевка. Анне хотелось целовать землю, но было не до этого. Василий чувствовал себя плохо.
     По Крыму ехали ночью, в кромешной темноте. В Симферополе остановились на заправке. Анна на минуту отвлеклась – и Василий исчез. Отошёл подышать свежим воздухом и не вернулся. На зов не откликался. Ночь – полночь, 23-й час. Пара заправщиков тупо блымали очами та й ничого нэ бачилы.
     Добрый прохожий сказал, что видел за дорогой на земле человека. Анна добежала и увидела лежащего на куче веток Василия. Он мог говорить, но не мог пошевелить ни единым мускулом. Поднять его в одиночку не удалось. Господи, как Анна кричала: «Помогите!» Как никогда – откуда только голос взялся. Из темноты вышел худощавый молодой человек, скорее всего коллега – медик. Анна успела сказать: «Он не пьяный». Юноша помог поставить пациента на ноги, вместе с Анной прислонили его к заборчику. Что было делать? Не дай бог, уедет машина, тогда совсем капут.Добрый прохожий сходил за Олегом, Василия довели, почти дотащили до автобуса. Достали из багажа махровую простынку, замотали его. Все пассажиры согласились ждать вызванную скорую. Но было много вызовов и машина в течение двадцати минут так и не смогла выехать. Что делать?
     И тут раздался чёткий голос пациента:
     - Какого чёрта! Это не инсульт. Я невропатолог, я знаю. Все симптомы проверил. Поехали отсюда!
     Что ж. Сняли вызов, поехали.
     Всю дорогу до ЮБК по лесу да в темноте Анна молилась: только бы пронесло! Только бы…
     Пронесло. Доехали до подъезда. Анна довела Василия до квартиры, застелила кушетку простынкой, а он не захотел ложиться. Синдром Унтер-Шерхардта сменился нездоровым возбуждением. Он радовался как ребёнок, что восстановилось движение.
     А дальше – дай бог всякого добра нашему водителю – пошла разгрузка.
- Четыре пролёта, Олег! Всего четыре пролёта…
Он помог разгрузиться и донёс вещи. Пассажиры стоически вытерпели вынужденную задержку.
     Было около 24 часов 18.02.22 года. До начала исторических событий оставалось около двух суток.

     Перенёс ли тогда Василий инсульт? Скорее всего был микро. Но они чудом добрались живыми.
Кто знает, где сейчас Олег – вряд ли он ездит по своему накатанному маршруту, но пусть ему везёт всегда и во всём. 

     Четыре пролёта, Олег. Четыре пролёта…

16.06.24г.