Влюбленный Митрич - 8 -

   Пока я ездила в больницу к Митричу, Полина Романовна  сняла одну из работающих у нее бригад (местных молдаван)  и отправила ребят разгребать авгиевы конюшни в имении захворавшего деда. Честно говоря, все сомневались, что «старосте» понравится такое бесцеремонное вторжение на охраняемую многолетним укладом территорию. Но Полину Романовну меньше всего волновали чьи-то привередливые  капризы: хочет жить, пусть учится чистоте и порядку.  Практически все имущество Митрича было отдано огню. Деревню по этому поводу  стало слегка лихорадить. Люди, конечно, могли ожидать от нее некоторой  смелости.  Но одно дело – ожидание и совсем другое –  публичный костер, истребляющий годами нажитое имущество  без сожалений и колебаний.
 
   Когда градус народного  недовольства начинал подходить к точке кипения, я снижала возмущение людей уговорами:

   - А как вы хотели? Если, уж, устраивать реорганизацию жизни ради здоровья и благополучия человека, то в нашем случае все нужно делать быстро и бескомпромиссно. Кто бы и когда взялся за нашего общего старика с таким умением и материальными возможностями?

    Я делала акцент на заботе о Митриче, на  появившемся с неба подарке -  улучшении  его быта. Но кое-что не учла. Не все умеют радоваться за других.  В некоторых глазах отчетливо читалось:
 
    -  Почему шанс выпал ему, а не мне?

Я молчала. Делала вид, что не разобралась в чувствах некоторых односельчан.  Что им сказать?

   -  А вы готовы  оказаться  на грани между жизнью и смертью?
 
   С каждым новым днем  открывались не только характеры соседей, но и  новые стороны деловой хватки Полины Романовны.  Если честно -  она меня потрясала. Я чувствовала себя сущей амебой в сравнении с этим атомным реактором,  с ее волей и энтузиазмом.  Зачем она привязалась к розовому платью и кружевному зонтику, если обладала качеством куда более выдающимся: абсолютной силой жизни?
 
    Как всякий опытный руководитель и мудрый стратег, наш меценат  не стала превращать избу деда в розовый будуар. Она самостоятельно продумала и составила план работ. Съездила за материалами, говоря:

   - Если хочешь все сделать быстро и хорошо, лучше подключи к проекту саму себя.
 
   Что получилось в результате?
 
   Ветхие, местами выгоревшие и где-то ободранные обои сняли со стен. С потолка убрали  покоробившуюся от времени и температурных перепадов крашеную масляной краской  фанеру. Старые куски утеплителя  огонь съел в общей куче хлама.  От внутреннего убранства дома оставили только  добротные бревенчатые стены, проконопаченные на совесть, в косичку. А с внешней стороны не тронули  железную  крышу, выкрашенную  в темно-зеленый цвет. Односельчане помнили, что крыша текла так мощно, что Митрич взялся ее перекрывать лет шесть назад. Ребята рабочие  внимательно изучили лаги, залезли в каждый угол настила и дали заключение: перекрыто на совесть, ремонта не требует.

    Встал вопрос: чем обшивать дом снаружи. Решили, что сайдинг придаст ему цивильный вид. Но Полина  Романовна сказала:

   - Это русская изба. Обшивать будем только  деревянным сайдингом.

   Печку почистили, побелили, окружили ее с двух сторон  широкими дубовыми лавками для того, чтобы зимой сушить на них валенки, носки, рукавицы, стельки.  Стены утеплили современными  противопожарными материалами и зашили отшлифованной доской из липы. Навощили дерево и  комната, получившая светло-медовый оттенок стен, ожила. В ней  как бы прибавился объем.
 
   Потолок тоже тщательно  утеплили, проложив  «антимышиную» изоляцию, а потом зашили такими же навощенными досками из липы в паз, без щелей, чтобы со временем, когда дом пойдет гулять по весне, на голову Митрича  не посыпался утеплитель.

   В гостиную (в «залу»!) приехал новый диван, покрытый тканью «антивандал». Масленица для кота закончилась. Когти  теперь будет  точить на улице о березу, как зверю и положено.  Большой дубовый стол окружили шесть стульев с теплыми сидениями. Полина Романовна, подумав, решила, что для «сходок» такого количества вполне достаточно. Нечего в доме партсобрания устраивать.
 
   Старые рамы заменили стеклопакетами, повесили веселенькие  занавески в деревенском стиле,  в углу приспособили этажерку с книгами.  Большой телевизор белорусского производства  установили  на тумбочку-комод и водрузили в другом свободном углу.

   Завершила интерьер гостиной люстра весьма странного дизайна, но я точно знала, что  Митричу она понравится.

   Ситцевую, понизу порванную котом  занавеску, отделяющую спальню в шесть квадратных метров от гостиной заменила раздвижная дверь. В «коморке», так назвала это помещение Полина Романовна,  поместилась только  добротная  деревянная кровать с матрасом из Асконы,   миниатюрная  тумбочка с настольной лампой и аккуратный  платяной шкаф.
 
   Выходной костюм Митрича торжественно постирали и повесили на новое место, ароматно пахнувшее свежим деревом и воском. Туда же добавили еще два  костюма из универмага (летний и межсезонный),  семь  штук новых рубашек и семь смен белья. Постельное разместили во втором отделении шкафа на полках. А на верхних антресолях аккуратно уложили пять  новых шерстяных свитеров, два шарфа (осенний и зимний), две теплые шапки, пару рукавиц и  большой пакет с носками. Новый картуз, в котором дед  приходил выяснять  отношения с «олигархом»,  Полина Романовна не тронула. Пусть наряжается!

   - Вернется домой, разложит  по своему вкусу,  - сказала она, - все будет занятие на первое время. Меньше по чужим дворам  станет бегать и нос свой совать куда надо и куда не надо!

   Но самым замечательным местом стала новая кухня. Вот где сажи и грязи наросло столько, что казалось во век не отмыть.
 
   - Какое фантастическое свинство, -  брезгливо сморщила капризный напудренный носик Полина Романовна. – И он, живя в таком бардаке, занимался чужими проблемами?

   - Мужчине поддерживать чистый и жилой дух трудно. Тем более на жалкую  пенсию. Тем более, живя в лесу. Тем более, в  преклонном возрасте.

   - Я знала других одиноких мужчин, которые не умели жить в подобном свинарнике. Им тоже не семнадцать было.
 
Опять мой мяч – мимо.

   В итоге:  новая кухня вся была выполнена  из натурального дерева: стены обшиты дубовыми панелями и мебель изготовлена того же качества.   После монтажа зона приготовления еды  оказалась не слишком большой, но до такой степени этнически нашей, русской, что я подумала, не поменять ли мне свою на нечто подобное.
 
   Полина Романовна  очень рачительно выбрала и сама купила посуду: ничего лишнего, только самое необходимое. Она понимала,  что Митрич готовить и консервировать огурцы с грибами явно не станет.
 
   - К вам притащится или ко мне, - сказала она уверенно.

«Хорошо бы к вам. И еще хорошо бы, чтобы вы его не выгнали», - подумалось мне.

   Двор привели в порядок, сарай  и забор подправили, покрасили. На улице поставили под навесом широкую лавку со спинкой. Пусть дед сидит и воздухом дышит.
 
   И, конечно, заменили дореволюционную дверь на современную. Я решила, что она произведет на Митрича удручающее впечатление, но промолчала, чтобы не разрушить настрой нашего  благотворителя.
 
   Местные приходили каждый день. События в деревне никого не оставили в стороне. Люди  как бы снова почувствовали артельный дух, общее пространство,  единство что ли...  И вот что замечательно: они начали помогать  бригаде,  кто чем мог. Мужчины по своей части, а женщины  - по своей. Дом оживал  и молодел без своего ворчуна-хозяина, а вместе с ним менялись жители деревни. Добрые дела  объединяют людей. И еще односельчане увидели возможную перспективу  своего  будущего.  Они рассуждали так:  Полина Романовна с ее деньгами могла купить землю в самом престижном районе московской области. Так почему она выбрала нашу захудалость?  Собираясь по вечерам, они шептались и в итоге решили: она хочет что-то сделать с самой деревней.  А  на Митриче показала, как может выглядеть их светлое будущее. Я пришла в ужас от таких фантазий.  Мечту о полнейшем коммунизме  в отдельно взятом сельском поселении  нужно было как-то останавливать. Несбывшиеся надежды имеют тенденцию из рая быстро опускаться в ад. Но, к удивлению,  на меня уже никто не обращал внимания, никто не слушал тихих проповедей и увещеваний.

  В деревне продолжали строить хрустальные мосты  и надеяться.

  Тогда я решила поговорить с Полиной Романовной и рассказать ей о том, как обстоят дела на самом деле, пока она не завязла в истории с меценатством.  И тут получила еще один сюрприз.
 
   - А вы знаете, Юлишна, это неплохая идея. Я, конечно, не могу купить Аляску, но на этом носовом платочке среди леса, попытаюсь навести порядок.
 
   Конфета чуть не застряла у меня в горле…

   - Не сомневайтесь, я больше не стану строить образцово-показательных домов. Но  обдумаю проект современной деревни и с вами поделюсь.
 
    А потом, оставив чашку с чаем, встала, прошлась по  моей гостиной и выдала:

   - А что если нам с вами тут небольшой санаторий организовать? Мест на пятьдесят, не больше?
 
Я смотрела вытаращенными глазами на эту выдающуюся женщину, лишившись дара речи. И  вдруг  вспомнила Фаину Раневскую в «Золушке»: «Королевство маловато, разгуляться в нем негде»


   
   Митрич выздоравливал медленно, под напором врачей и без личного энтузиазма. Он уже выходил на воздух в новом халате. Садился на лавочку и вскоре засыпал.  Медсестры и санитарки прозвали его Кочубей. Почему?  До сих пор не понимаю.

   Я приезжала два раза в неделю, привозила продукты, забирала в стирку белье, укладывала в тумбочку свежее.

   - Знаешь, Юлишна, за мной так сроду никто не ухаживал, - сказал он как-то днем, когда я уже собиралась ехать домой.

   - Ты мне расскажи, что там у нас в деревне  делается? Кота моего хоть кормите?  Ты входную дверь поленцем прикрой, а то дожди идут, дверь с щелями,  разбухнет от влаги, ее потом не закроешь.

   Как же меня подмывало рассказать деду обо всех изменениях в его доме, в хозяйстве, да и вообще в деревне.
 
   - А Романовна там как? – Опять спросил он, не дождавшись  ответа, - не переехала еще в свой замок?

   - В деревне все хорошо. Кот ваш только что пузо по траве не волочит. Драться перестал, одышка обжоры  мешает. Он от жадности мышей ест и нашими подношениями  не брезгует. Кормим всей деревней. Даже с Баюном драться перестал. Мой кот  смотрит на него снисходительно. У Полины Романовны идет внутренняя отделка. Дом красивый, по последнему слову новых технологий. Все удобства налицо. Она хочет использовать свои связи, чтобы газ к нам провести.
 
   - Да какой газ? Вот ум бабий! – встрепенулся Митрич, - у нас такие горы от линии центрального газоснабжения, что на этот неликвид дорогостоящий никто не пойдет.
 
    - Газ можно закачивать в резервуары.

    - Да?! – глаза деда расширились.
 
    - Да, сейчас  много нового появилось. Вот выздоравливайте скорее и возвращайтесь. Будете вместе с Полиной Романовной обустройством деревни заниматься.
 
    Митрич ожил.
 
   - Эх, мне бы годков с десяток скинуть, показал бы я твоей Романовне, где белые медведи плавают.

   - А сколько вам лет?

   - Уже шестьдесят восьмой пошел.

Я вытаращила глаза. Так Митрич совсем еще не дряхлый старик!  Довела его жизнь одинокая… Не все к ней приспособлены, не всем она на пользу.
 
   - Ты вот что, Юлишна,  езжай-ка домой, а то вон глянь, опять с гнилого угла  грозовая туча заворачивает.
 
   - Я приеду в пятницу.

   - Не надо. У меня продуктов хоть всю больницу корми. Одежа чистая есть. Делай свои дела. Приезжай в понедельник.
 
    - Хорошо. Выздоравливайте.

    - Выздоравливать легче, когда интерес появляется, - сказал дед и вдруг улыбнулся.
 
Я даже растерялась. Так давно никто не видел улыбки на морщинистом лице Митрича.
А уходя, в его глазах я вдруг поймала прежний лукавый  огонек.  Если бы дед  знал, какие перемены ждут его дома…

Продолжение следует…