Заповедник на склоне горы

     Я всегда любил природу и животных. С некоторых пор я стал активистом в движении за гуманное обращение с животными, а также - волонтёром и помогаю собакам и кошкам. Естественно, меня заинтересовала возможность поволонтёрствовать в других странах и побыть в непосредственной близости от местной фауны.
     И вот такая возможность представилась, и я оказался в Коста Рике: небольшой стране в Центральной Америке, расположенной между Никарагуа на севере и Панамой на юге. Разнообразие животного мира, а также прекрасные пляжы Тихого океана на западе и Карибского моря на востоке, привлекают в Коста Рику множество туристов.  Я приехал туда, чтобы предложить свою помощь в заповеднике по реабилитации диких животных.

     Автомобиль подскакивал на ухабах и рытвинах дороги, ведущей вверх, - туда, где посередине горы расположились заповедник и отель, в котором мне предстояло жить.
     Отель назывался "Villas Alturas", что можно перевести с испанского, как "Виллы На Выстотах", а анго-испанское название заповедника, "Alturas Wildlife Sanctuary", переводится, как " Заповедник Животных На Высотах ".
     Отель состоял из нескольких крытых красной черепицей вилл, расположенных на террасах разного уровня. И какой же живописный вид открывался сверху! Внизу мирно раскинулся и уходил далеко к горизонту Тихий океан. Вокруг всеми красками и звуками очаровывал влажный тропический лес. Ярко пестрели чудесные цветы на фоне всё покрывающей зелени. Бабочки - разных  узоров и размеров - соперничали с цветами. С дерева на дерево перелетали не менее яркие птицы. Временами подавали свой голос обезьяны-ревуны. Словом, казалось, что я находился в волшебном райском саду.

     В тот же вечер у меня произошло небольшое приключение. Я вошёл в свою виллу, включил свет и ... замер от неприятной неожиданности: на полу посредине комнаты я увидел скорпиона. Это была первая в моей жизни встреча с насекомым, заслужившим недобрую славу.
     Как он оказался у меня в гостях? Снаружи было уже темно, т.е. наступило время охоты для хищников, включая скорпионов. То ли в поисках добычи он случайно проник в какую-то щель, то ли, приняв мою обувь за некоторое подходящее лакомство, он прицепился к ней, а я уже занёс его сам. Как бы то ни было, он стоял в боевой стойке, готовый как к молниеносному броску к зазевавшейся жертве, так и к отражению вражеской атаки.
     Я стал лихорадочно рыться в памяти, пытаясь извлечь оттуда какие-нибудь полезные факты об особенностях скорпионов и, особенно, о том, кто из них представляет опасность для человека. Но мои познания в энтомологии оказались чрезвычайно скудными, если не сказать практически отсутствующими. Между тем необходимо было предпринимать действия по разделению видов, неспособных сосуществовать в непосредственной близости друг от друга.
     Одев рабочие перчатки и взяв небольшое, но достаточно толстое, полотенце, я осторожно приблизился к непрошеному гостю и набросил на него полотенце. Тут же, не давая скорпиону опомниться и предпринять контратаку, я скомкал полотенце вокруг большого насекомого и зажал внутри, стараясь не нанести ему вред; после чего я выскочил на веранду и со всеми предосторожностями вытряхнул скорпиона в растительность за перилами, т.е. туда, где ему и следовало охотиться в соответствии со скорпионьими правилами.
     После этого случая я всегда держал двери, ведущие в спальню и ванную, плотно закрытыми, чтобы другой живности, случайно проникшей внутрь, не пришло в голову туда забраться.
     На следующее утро, выйдя на дорожку, идущую от моей веранды, я обнаружил заднюю часть туловиша скорпиона. Был ли это тот же скорпион, или не повезло какому-то другому его сородичу, мне, конечно же, было неизвестно. Но зато я получил наглядный урок того, как в условиях дикой природы хищник легко может превратитьсй в жертву и стать добычей более сильного и удачливого обитателя леса.

     Впрочем, на этом мои встречи с незваными гостями не закончились. Через день рано утром, когда я собирался завтракать, наслаждаясь великолепным видом и бесконечной далью Тихого океана, меня окликнул работник отеля и попросил разрешения войти в мою виллу.
     Оказалось, что между окном моей спальни, выходившим прямо в лес, и оконной сеткой застрял маленький удавчик. Оконная сетка была немного повреждена, и, видимо, удавчик, проползая мимо, увидел щель и, влекомый любопытством, решил исследовать, что там внутри. А, может быть, он посчитал, что нашёл удобное место для небольшого отдыха. Каково бы ни было его намерение, бедолага застрял между сеткой и стеклом и без посторонней помощи не мог выбраться на свободу. Единственной возможностью помочь ему, никому и ничему не повредив, было открыть окно моей спальни изнутри и вызволить его, что и было проделано с помощью двух веточек.
     Удавчика торжественно вынесли на дорожку возле моей веранды, где все участники спасательной операции сфотографировали его на память, в то время как в утренних солнечных лучах он демонстрировал замысловитые узоры своего великолепного наряда. После завершения торжественной части удавчик, решив пропустить банкет по поводу своего освобождения, благополучно уполз в чащу.

     Мне предстояло ещё раз встретиться с представителем змеиного рода. Как-то раз в кустах у входа в заповедник я услышал лёгкий шорох. В первый момент я ничего не заметил, но, приглядевшись, я увидел на земле тонкое тело змеи, изогнутой в форме зигзага, наклонённого вперёд. Расцветка змеи - зеленовато-серо-коричневая на спине и зеленовато-салатная на животе - позволяла ей почти полностью быть незаметной на фоне листвы и земли.
     Зная, что в лесах Коста Рики водится полно ядовитых змей, я любовался этой красавицей с безопасного расстояния. Сделав несколько снимков змейки, я позвал работников заповедника. Змея оставалась на том же самом месте точно в такой же зигзагообразный позе в состоянии созерцательной настороженности.  Лора - ветеренар заповедника - сразу же распознала эту змею. К сожалению я не запомнил испанского названия, но позже, копаясь в интернете, я предположил, что она относилась к одному из многочисленных видов древесных змей, населяющих влажные леса Коста Рики. Змея действительно оказалась ядовитой, и я похвалил себя за предусмотрительную осторожность.
     Как выяснилось, Лора была большой любительницей змей и имела достаточный опыт в обращении с ними. С помощью веточек она подняла змею с земли и со всей подобающей ситуации вежливостью, чтобы не усилить и без того стрессовую для змеи ситуацию, опустила её в заранее приготовленный мешок, который держала повар заповедника Данья. Нежелательная гостья была отнесена подальше в чащу, где и была отпущена на свободу с ободряющим напутственным словом.

     На следующий день ранним утром я отправился на свой первый рабочий день в заповеднике.
     Если вы думаете, что я сразу же попал в восторженную компанию мягких пушистых зверушек и привлекательных птичек, жаждущих одарить меня своим вниманием, то вы сильно ошибаетесь. Моим первым заданием было прозаическое мытьё мисок и контейнеров для пищи и воды. Впрочем, я был нисколько не обескуражен. В условиях заповедника волонтёры должны быть готовы к любой грязной работе и помнить, что всё, что они делают, идёт на благо животных.
     Я с усердием принялся за мытьё посуды. Вокруг находились клетки, откуда доносились всякого рода звуки и шорохи. Влажный тропический лес обступал заповедник и добавлял всевозможные звуки, отдельные крики животных и щебетание птиц. Сюда же присоединялись возгасы многочисленных попугаев, живущих в заповеднике. Словом, это был рай для настоящих любителей животных и природы.
     Закончив мытье плошек и вооружившись граблями, метлой и совком, я принялся за чистку территории. И, конечно же, это была прекрасная возможность для начала знакомства с жителями заповедника.
     Первыми, с кем я познакомился, были белолицые обезьянки капуцины. Их было четверо, и все они прибежали к передней сетке клетки, заинтересовавшись новым незнакомцем, каковым был я. Они просовывали свои лапки сквозь сетку и я давал им свой палец, который они торжественно пожимали. При этом они старались притянуть мой палец поближе с явным намерением попробовать его на зуб. У меня были сомнения по поводу такого слишком близкого знакомства, и я предочёл ограничиться пальцепожатием.
     Но обезьянок интересовал не только мой палец. Я сидел на корточках возле клетки, и одна из них схватила меня за шорты и попыталась дотянуться до моего кармана, откуда выглядывала камера. Я пресёк посягательство на мою собственность самым решительным образом, но это нисколько не сказалось на наших дальнейших отношениях, и мы остались друзьями.
    Каждый день я подходил к ним для рукопожатия и дружеской беседы. Иногда я угощал их манго, которые растут там повсюду и валяются прямо под ногами. Было интересно наблюдать, как обезьянки счищают кожуру, ловко орудуя зубами и пальцами.
     После знакомства с белолицыми капуцинами я продолжил уборку мусора, переходя от клетки к клетке и знакомясь с их обитателями. В основном, это были представители млекопитающих и пернатых.
     Вот, с любопытством поглядывая на меня, по брёвнышкам пробежали кинкажу, зверьки размером с кошку из семейства енотовых, которых ещё называют цветочными или медовыми медведями из-за их пристрастия к мёду.
     Ястребы сидели нахохлившись, как будто затаили невысказанную обиду. Попугаи разных цветов и размеров вели оживлённую беседу. Соколица стояла на одной ноге в сонливо-печальной позе, поджав другую - повреждённую - ногу.
     Белки весёлой кутерьмой носились по всей клетке и с увлечением гонялись за моими пальцами, которые я двигал по решётке. Огромный ленивец висел головой вниз в своеобразной медитации, а напротив его клетки на импровизированном дереве забавно посапывали трое маленьких малышей ленивцев, кто - обхватив ветки, кто - покачиваясь в гамачке.
     Рядом с этой умилительной компанией на полу из травы и низких растений, окружённому каменными стенками чуть больше метра в выстоту, прохаживались свистящая уточка и чайка. У обеих птиц было повреждено одно из крыльев, и улететь они никуда не могли. Время от времени уточка издавала свистящие трели, продолжительность и частота которых зависела от её сиюминутного настроения.
     В центре этой части заповедника на достаточно большом пространстве, окружённом такими же невысокими каменными стенками, обитали муравьед Гонзо, принадлежавший к группе южного тамандуа, которые отличаются своего рода "воротником" на шее, белоносая коати Сита, также известная под именем коатимунди, и два енота. Все они мирно сосуществовали на этом пространстве, но если Ганзо держался несколько особняком от енотовой братии, то Сита, которая относилась к роду носух семейства енотовых, считала себя полноправным енотом и была с неразлучна со своими сородичами.

     В этот же день я получил ценный - хотя и болезненный - урок о том, что вокруг меня находятся представители дикой природы, и не каждый из них безопасен.
     Продолжая уборку мусора, я приблизился к клетке с двумя паукообразными обезьянами. Эти обезьяны имеют длинные крюкообразные руки и сильный хвост, с помощью которого они могут свисать с деревьев вниз головой, раскинув руки и ноги, как пауки. Звали этих обезьян Честер и Лестер. Оба они внимательно наблюдали за моей работой. Приняв их внимание за дружеское любопытство и желание познакомиться поближе, я зашёл в пространство между деревянным ограждением и клеткой и стал подбирать упавшие листья, поджидая удобный момент для начала знакомства.
     Что-то отвлекло моё внимание, и в этот момент Честер, необузданный нрав которого мог соперничать лишь с его же неограниченным коварством, просунул свою руку сквозь решётку и с торжествующим цоканьем схватил меня за ногу. Потом он с силой потянул меня к себе, обнажив при этом зубы с явным желанием запустить их в мою плоть.
     Уязвлённый в лучших своих чувствах и возмущённый ничем не спровоцированной агрессией я решительно воспротивился  посягательству на мою персону и вырвал ногу из цепкой хватки агрессора. Три кровавые полосы в форме обезьянней лапы остались на моей икре. Впрочем, раны оказались неглубокими. Ларисса - биолог и ветеренар, приехавшая из Бразилии - продезинфицировала их, а я нанёс крем-антибиотик. Тем не менее, шрамы на ноге ещё долго напоминали мне об этом неудачном знакомстве.
     С этого дня каждый раз, как я проходил мимо, Честер бросался к сетке, грозно цокал и корчил гримасы, которые, по его убеждению, должны были устрашить недруга, т.е. меня, и обратить его в паническое бегство.

     Заповедник был туристической достопримечательностью и проводил большую работу по реабилитации животных и образованию местного населения. Он был разделён на две части. Первая - доступная для посещений - стала постоянным домом для тех животных и птиц, которые из-за увечий или долгого проживания в неволе, уже не смогли бы выжить в лесах Коста-Рики. Во второй части находилась ветеренарная клиника и карантин, где больным и раненным животным оказаывали необходимую помощь и подготавливали к дальнейшей жизни в дикой среде.
     Почти каждый день заповедник посещали несколько туристических групп, и с каждой из них Майк Грэйбер, душа и организатор заповедника, проводил долгую и интересную экскурсию. Имея за плечами многолетний опыт по реабилитации животных, Майк относился к животным, как к своим питомцам, и о каждом из них он рассказывал его собственную историю. Увы, практически все истории были печально похожи. Во многих случаях животные, попавшие в заповедник, пострадали от жестокости людей. Многие были жертвами незаконной охоты и торговли, потери территории обитания или необдуманного, а зачастую  преступного, вмешательства человека в природу. Я надеюсь, что после посещения заповедника люди начиают задумываться о хрупкости животного мира и о нашей ответственности за то, что в нём происходит.

     О каждом обитателе заповедника можно было бы написать отдельный рассказ, а  некоторые из этих историй нашли трогательное продолжение в этом приюте для животных.
     Два красочных попугая ара, или макао, которые, к сожалению, не могли летать и жить на воле, проводили теперь время в заботах друг о друге.
     Пара зелёных амазонских попугаев, самец и самка, нашли любовь своей жизни и стали совершенно неразлучны. Весь день они проводили вне своей клетки, сидя на подвесных жёрдочках, и оживлённо пересвистывались друг с другом. Когда наступало время кормления или заслуженного вечернего отдыха, кто-нибудь из волонтёров подходил к ним и по очереди переносил их на веточке в клетку.
     Оба попугая были очень говорливыми, и с удовольствием общались с находящимися рядом людьми. Обладая самым необходимым запасом испанских и английских слов, птицы были рады любым слушателям. Они показывали им своё дружеское расположение и без устали повторяли ";Hola!", "Hi!", ";Te amo!" и "I love you!".
     Конечно же, я не мог обойти вниманием тот факт, что в лексиконе этих милых говорунов отсутствовали русские слова. Выбрав свободный момент, я с воодушевлением принялся исправлять этот недостаток, и, надо сказать, что ученики оказались на редкость способными. Понадобилось всего лишь несколько повторений и упражнений на правильное произношение, и вот уже  птицы звонко смаковали слово "Привет!". С тех пор каждый раз, как я проходил мимо, эти двое амазонцев приветствовали меня, и у нас проходила содержательная беседа на русском языке.
     Как я уже упоминал, эти попугаи были заядлыми и искусными свистунами. Как-то раз я засыпал гравием пол в одной из клеток с другими попугаями. Горка гравия находилась за забором заповедника, и я переносил его в ведре. Конечно, это была далеко не самая интересная - хотя и очень нужная - работа, и, чтобы как-то разбавить её монотонность, я делал остановки у клеток и разговаривал с их жильцами. В один из моментов я услышал весёлое пересвистывание моих хороших знакомых. Находясь за забором, мы не могли видеть друг друга, но я решил послать им приветствие, имитируя их свист. В ответ тут же зазвучали заливистые трели! Я не остался в долгу, и мы долго пересвистывались к взаимному удовольствию и - полагаю - удивлению окружающих.

     Безусловно, самым любимой задачей для волонтёров было кормление птиц и зверей. Это было наилучшей возможностью быть вплотную к животным, общаться и отмечать их индивидуальность. Все они вели себя по-разному.
     В карантинном отделении находились две совы с большими глазами и одна сова с большими ушами. Не утруждаясь особой изобретательностью, я дал им имена "Глазастики" и "Ушастик". Последнее имя мне было особенно близко, так как когда-то у меня жила шиншилла с тем же именем. Когда я заходил к совам в клетки, они с неподдельным ужасом наблюдали за моими операциями и напоминали мне чопорных дам, созерцательный покой которых беспарддонно нарушил невоспитанный пришелец из другого мира.
     В соседней клетке жил тукан, который встречал меня постукиванием клюва по сетке и строгим взглядом, как будто желая предупредить, что каких-либо вольностей он не позволит.
     Белки никогда не теряли своего весёлого расположения и всё воспринимали, как игру. Во время кормления приходилось отвлекать их внимание, чтобы они не выскочили из клетки.
     Трое кинкажу, с любопытством посматривая на меня, нетерпеливо бегали по перекладинам, пока я расставлял плошки с едой. Система пищеварения работала у них в весьма активном режиме, так что в другое время, когда нужно было забрать миски или почистить в клетке, приходилось смотреть в оба, чтобы эти самые продукты пищеварения не свалились тебе на голову.
     В центральном вольере енотовая братия, включая коати Ситу, встречала меня уже у входа и, умильно посматривая, сопровождала до того места у стенки, где им ставили еду, за которую они усердно принимались с дружным чавканьем. Дикообразу Ганзо полагалась другая диета и в другом месте вольера, где находилось его жилище и импровизированные гимнастические снаряды для поддержания физической формы.
     В "енотовом" квартале вольера был небольшой пруд для плавания и философского созерцания в минуты отдыха. В этом пруде жили маленькие рыбки. Рыбок отлавливали по мере их размножения и - в качестве лакомства - приносили свистящей уточке и чайке, которые с удовольствием отдавали должное этому изысканному угощению.
     У соколицы Эсперанзы была не только повреждена нога - у неё было повреждение головного мозга, и сама есть она не могла. Приходилось буквально кормить её "из ложечки", т.е. с помощью специльных щипцов, поднося ей по очереди кусочки мяса. Сначала она заглатывала пищу очень быстро, затем - по мере насыщения - замедляла свой темп. Она, как и многие другие, была одной из многочисленной жертв жестокости людей.
     В карантинном отделении в клетке с маленькими попугаями жил попугайчик, отличавшийся своим воинственным и непримиримым нравом. Каждый раз во время кормления он кровожадно бросался к руке волонтёра и со злорадным торжеством хватал её своим клювиком, оставляя в этом месте кровавую отметину. Я тоже оказался в числе его жертв. И должен сказать, что кусался он пребольно!
     В открытой для посетителей секции было несколько клеток с попугаями и в каждой из них царили свои порядки.
     Амазонские попугаи встречали меня настороженно. Правда, хотя они и не проявляли интереса к близкому со мной знакомству, они тут же подлетали к контейнерам, в которые я раскаладывал еду.
     В другой клетке с маленькими попугаями всегда стояла весёлая кутерьма. Любопытство заставляло их заглядывать за занавеску, висевшую перед дверью, и надо было держать ухо востро, чтобы они не выпорхнули наружу. Стоило войти внутрь, как они с приветливым гомоном старались облепить тебя и выказать своё расположение.
     Наиболее острым по ощущениям проходило кормление в самой большой клетке, в которой жили два больших попугая макао и большое количество амазонцев и маленьких попугайчиков. Когда наступало время кормления, они все устраивались на передней сетке клетки и заводили шумный многоголосый концерт. Атмосфера бешено разворачивающегося триллера возникала с первого же момента захода в клетку. Если макао вели себя благоприйстойно и терпеливо дожидались своей доли, то их соседи не церемонились с волонтёрами. В воздухе стояли гвалт и круговерть. Они садились на руки и плечи. Кто-то топтался на голове и проверял крепость волос, кто-то страрался попробовать ухо на вкус. Некоторые с безрассудной храбростью камикадзе бросались под ноги с явным намерением либо погибнуть, либо заставить тебя споткнуться и повалиться на землю. И все они старались выхватыватить еду из рук. Спокойствие наступало только тогда, когда весь корм был разложен, и персона волонтёра в этот момент уже не представляла для них никакого интереса.
     Кормление ленивцев отличалось полной противоположностью. Время возле них замедлялось. Большой ленивец плавно загребал пищу с тарелки, не меняя своей позы йога вниз головой. Малыши ленивцы в разных позах свисали с веток, держась за них задними лапками. Передними они усердно, хотя и медленно, захватывали лакомые кусочки и отправляли их в рот. При этом, они далеко не всегда давали себе труд открыть глаза.
     В одной из клеток жили два маленьких дикообраза. Они относилиьсь к виду мексиканских карликовых дикообразов, распространённых в Мексике и Центральной Америке. Дикообразы - ночные животные и неудивительно, что мало кому удалось увидеть этих малюток. Жили они в деревянном домике под крышей клетки, и единственным способом увидеть их было доставить пищу под самый их нос.
     Сделать это было чрезвычайно затруднительно, так как сначала нужно было залезть в клетку через небольшую дверцу, находящуюся на высоте в метр над землёй.  После этого достаточно акробатического упражнения необходимо было, извиваясь, как змея, протиснуться между протянутыми в разных направлениях разнообразными брёвнышками, которые дикообразы использовали для лазания и других физических занятий.
     Конечно же меня эти трудности не остановливали, и я неоднократно "проползал" к их домику под крышей с мисками в руках. В награду я получил возможность видеть их чуть ли не нос к носу.
     Сначала из домика высовывался похожий на розовую картофелину носик, а за ним показывалась и вся маленькая дикообразиха, которая была старшей и достигала двадцати сантиметров в длину. Настороженно поглядывая на меня, она подходила к миске и начинала аппетитно хрумкать. На этот звук из домика показывался другой розовый носик-картошка, а затем малюсенький дикообразик, от силы десяти сантиметров в длину, смешно вываливался из домика и присоединялся к своей старшей подруге. Оба зверька были покрыты чёрным мехом, практически полностью закрывавшим их короткие желтоватые иглы. Это делало их похожими на живые симпатичные игрушки, и я не мог удержаться от искушения прикоснуться к мягкой шёрстке.
     Эти зверушки довольно терпеливо мирились с моим присутствием. Только однажды дикообразиха - то ли посчитав, что её маленькому другу грозит опасность, то ли решив, что я занимаю слишком много места - достаточно решительно двинулась в мою сторону. Я понял её намёк и незамедлительно покинул клетку. Не считая этого случая, у нас сложились мирные отношения, и я смог сделать несколько хороших снимков с близкого расстояния.

     Картина заповедника не была бы полной без рассказа об одном его знаменитом обитателе и звезде телевизионных шоу. Речь идёт о Буббе, белоносом коатимунди, или, для краткости, коати, которые во множестве водятся в лесах Центральной Америки.
     Четырёхмесячным малышом его подобрали на обочине дороги и принесли Майку в пустой банке из-под майонеза. С тех пор прошло больше десяти лет при условии, что средняя продолжительность жизни этих животных состовляет 8 лет. Дважды делались попытки отпустить его обратно в лес, и оба раза закончились неудачей. В первый раз он забрался в дом одного из жителей по соседству и отвергал все убеждения покинуть его и поселиться в лесу. Во второй раз его атаковала стая диких коати или pizotes, как их называют местные жители.
     Стало ясно, что он просто-напросто не выживет в диких условиях, и с тех пор Бубба получил право на постоянное и беззаботное проживание в заповеднике, где ему никто не угрожает, и он может каждую ночь спать в своём любимом гамаке.
     В отличие от милой и дружелюбной коати Ситы, Бубба обладал скверным характером и ревниво охранял свою территорию. Он признавал только Майка, который вырастил его на своих руках. Видимо, поэтому его клетка была расположена ниже по склону и на границе заповедника, где его не особенно тревожили. Но стоило кому-нибудь показаться в поле его зрения, как он бросался на сетку клетки и начинал её с остервенением трясти, недвусмысленно показывая, что разорвал бы на мелкие кусочки нахала, посмевшего нарушить его уединение.
     Когда наступало время кормления, необходимо было сначала отгородить его с помощью опускающейся на верёвке дверцы. При этом Бубба делал отчаянные попытки просунуть свои когти сквозь прутья решётки, чтобы зацепить зазевавшегося волонтёра и подтащить его поближе для назидательной расправы. Только после того, как он оказывался надёжно запертым в "секции ожидания", можно было войти в клетку и поставить миску с едой. Заключительной операцией было закрытие клетки и поднятие дверцы помещения временного заключения, оставаясь вне зоны досягания просовывающихся сквозь прутья решётки когтей.

     Несмотря на свой необщительный характер, Бубба насладился поистине звёздной карьерой, так как неоднократно был главным героем шоу южно-американского, северо-американского и европейского телевидения. Достаточно назвать такие телевизионные компании, как Animal Planet, National Geographic, и BBC, которые принесли ему буквально мировую известность.
     В основном, съёмочные группы могли найти общий язык со звездой за исключением одного случая, когда Бубба должен был дебютировать на канале Animal Planet.
     Ведущий предполагаемого шоу мнил себя большим знатоком животных и, несмотря на предупреждение, пренебрежительно отнёсся к чувствительной и легко ранимой душе главного героя. При этом он высказался примерно в следующем духе: "Я, мол, имел дело со львами и крокодилами. Что мне какой-то там коати!"  Бубба мгновенно почувствовал неуважение к собственной особе и - оскорблённый в лучших своих чувствах - приступил к решительным действиям по восстановлению своего авторитета.
     Всё, что за этим последовало, было достойно сцены из фильма ужасов. Спасаясь от справедливого гнева Буббы, телевизионная команда в составе из четырёх человек побросала своё оборудование и  заперлась в машине. По дороге, вопя от страха и боли и взывая о помощи, бежал незадачливый "знаток" животных, а на спине у него сидел разъярённый Бубба, активно работавший своими острыми зубами и когтями.
     В конце концов ведущего удалось вырвать из цепкой хватки разъярённого животного. Ему наложили многочисленные швы, но справедливости ради надо сказать, что он не потерял своих амбиций, и ему хватило чувства юмора, чтобы на следующий день явиться в заповедник и дружески пожурить звезду экрана - правда, уже на безопасном расстоянии.

     Безопасности животных и людей в заповедниках уделяется самое пристальное внимание. Принимаются самые тщательные меры, чтобы "квартиранты" не могли выбраться из клеток. Для обитателей из группы повышенного риска, таких как обезьяны или попугаи, клетки делают с двойными дверцами, с нейтральной территорией между ними, за которую трудно выбраться. Но, несмотря на все предосторожности, досадные побеги иногда случаются и в зависимости от настроя беглецов могут серьёзно нарушить ритм работы заповедника.
     За время моего волонтёрства произошло несколько таких неприятных происшествий. В одном из них я был непосредственным виновником, но, к счастью, оно закончилось быстро и благополучно.
     В карарнтинном отделении вместе жило несколько бельчат. Юркие зверьки так и колесили по всей клетке! Я несколько раз кормил их, и один чёрный бельчонок любил прыгать у меня по руке внутри клетки. Я следил за ним в оба, и всё-таки однажды не уследил! Черныш высунулся из дверцы, пробежал по моей руке и сиганул на землю, а оттуда - на другую клетку. Я и переволноваться то особенно не успел, как из лечебницы появилась ветеринар Лора с сачком в руках. Она очень ловко накрыла сачком бельчонка, который, впрочем, не сильно сопротивлялся, так как никуда не собирался убегать, а просто озорничал из любви к острым ощущениям. Оказавшись опять со своими соклеточниками, он не утратил радости к жизни и с удовольствием присоединился к трапезе.
     Другие происшествия не были столь безобидными.
     Как-то раз я застал Майка, смотревшего вверх на ветки дерева и беседующего с кем-то там наверху. Этот кто-то был белолицый капуцин Роджер. Как оказалось, Майк входил в клетку, на мгновенье зазевался, и несказанно обрадовавшийся Роджер оказался на свободе, повергнув Майка в крайнее расстройство чувств.
     Позднее Майк рассказал мне, что однажды у него убежала обезьяна, и он ловил её пол-дня и пол-ночи. Только утром он, вернувшись после 2 - 3 часов сна и крайне измотанный, сумел заманить беглянку в клетку.
     Я и другая волонтёрка, Энн, присоединились к Майку и стали уговаривать Роджера спуститься с дерева. Куда там! Почувствовав воздух свободы и подбадриваемый оставшимися в клетке сородичами, Роджер возбуждённо прыгал по ветвям и не соблазнялся видом сочных манго, которые мы ему протягивали. Всем своим видом он показывал, что собирается хорошенько поразмяться и не торопится с возвращением, чем совершенно выводил из равновесия Майка, уже представлявшего себе другую бессонную ночь.
     Исчерпав методы убеждения и дав нам инструкции, Майк отправился за лестницей. Мы же продолжали наперебой расхваливать манго и расписывать Роджеру, каким счастливцем будет обладатель этого райского плода. То ли наше красноречие возымело действие, то ли манго выглядел действительно аппетитным, но неожиданно Роджер спрыгнул с дерева и подбежал к Энн. Не растерявшись, Энн, в соответствии с полученными инструкциями, крепко схватила Роджера у самого основания хвоста, не давая ему возможности пустить в ход зубы. В этот момент вернулся Майк, и дружными усилиями беглец был водворён обратно в свою обитель.

     Я уже рассказывал о живших в заповеднике паукообразных обезьянах: хитром и коварном Честере и его более миролюбивом собрате Лестере. Как оказалось, оба они были чрезвычайно смышлёнными и наблюдательными, что и доказали с большим для себя успехом.
     Я не раз был свидетелем того, как они внимательно наблюдали за действиями людей, особенно когда это касалось открывания и закрывания их клетки. Фактически, клеток было две, и они соединялись проходом, который при необоходимости перекрывался опускающимся заслоном по типу гильотины. Один конец троса крепился к "гильотине", а другой мы привязывали к ограде снаружи клетки.
     Когда нужно было войти внутрь, обезьян, с помощью банана или других лакомств, заманивали в одну из клеток и опускали заслонку. После этого можно было безопасно войти в другуйу клетку.
     Честер и Лестер проявляли нескрываемый интерес к этому механизму и, видя, как люди приводят его в действие, тоже пытались освоить это приспособление. К счастью, они не могли использовать систему рычагов, которые по законам физики облегчили бы поднятие тяжёлой заслонки, а своих сил у них не хватало.
     Впрочем, неудача их не обескуражила. Не утруждая себя изысканиями в области физики, они продолжали наблюдать за людьми и учиться. И вот однажды их час настал, и они совершили дерзкий побег.
     Случилось это накануне моего отъезда.
     Как обычно, волонтёры завлекли обезьян в одну из клеток, перекрыли проход и вошли в другую клетку, чтобы её почистить. Честер и Лестер, на которых не обращали особого внимания, о чём-то переговаривались и проделывали какие-то манипуляции возле выхода. И вдруг, на глазах у изумлённых волонтёров, дверца открылась, а Честер и Лестер, ещё не совсем веря в свою удачу, вышли наружу!
     Как оказалось, хитрецы просунули руки сквозь решётку и сумели открыть дверцу, вытащив металлический стопор из задвижки. Оказавшись на свободе, они тут же разбежались в разные стороны, а в заповеднике началась суматоха. Необходимо было предотвратить возможные контакты беглецов - особенно Честера! - с людмьми и другими животными. Главная опасность была в том, что обезьяны могли забраться на территорию отеля, где его персонал и отдыхающие могли подвергнуться нападению.
     К сожалению, несчастного случая не удалось предотвратить, потому что Честер отправился именно туда! И хотя люди в отеле были предупреждены, хозяйский пёсик Марли ничего не подозревал об опасности и дружелюбно подбежал к Честеру. В следующий миг раздался крик боли: это коварный Честер укусил пёсика за ногу. Бедный Марли обливался кровью и жалобно скулил, а Честер поскакал в чащу, где, по-видимому, собирался сделать передышку перед очередным опасным для окружающих рейдом.
     Пострадавшего Марли срочно повезли в ветеренарную клинику. К сожалению, сухожилие на его ноге было повреждено, и ему предстояло долгое восстановление.
     Тем временем, усилия по поимке Честера умножились, и его местонахождение было обнаружено. Майк привлёк внимание Честера бананом, и, когда тот приблизился, чтобы принять дар, один из рабочих отеля набросил на него сзади покрывало. Совместными усилиями Честера укротили и запихали в переносную клетку.
     К счстью, участники "группы захвата" отделались лишь незначительными царапинами. Честер был водворён обратно в своё жилище, где предался приятным воспоминаниям о бурно проведённом дне.
     Вернуть обратно его собрата Лестера оказалось значительно труднее. "Переговоры" затянулись на несколько часов. Ветеренарам удалось подсунуть ему напиток, в который подсыпали снотворное. Но то ли количества снотворного было недостаточно, то ли животное было чересчур возбуждено, но Лестер никак не хотел засыпать и перепрыгивал с одного дерева на другое. Но в конце концов усталость и действие снотворного дали знать, и Лестер, поддавшись, наконец, на уговоры, постепенно спустился на нижнюю ветку, где соблаговолил принять банан. После чего, он спустился, и его за руку отвели к уже соскучившемуся от одиночества Честеру.
     Конечно, в суматохе этого дня всё расписание заповедника поломалось, и дневное кормление задержалось. Почти все обитатели с пониманием отнеслись к нервозной обстановке. Исключение составили попугаи из большой клетки. Возглавляемые попугаями ара, они расселись на передней сетке и устроили такой гвалт, который мог бы сравниться с шумом реактивного двигателя! Они успокоились только тогда, когда им, наконец, принесли еду. Ну до чего же несознательный народ!

     И всё же, несмотря на все беспокойные события, мой последний день в заповеднике принёс удивительное происшествие, свидетелем которого мне посчастливилось стать.
     Я уже рассказывал, что в вольере у енотов был пруд, в котором они любили поплавать, чтобы освежиться после дневной жары.
     Близился вечер, и я подошёл к вольеру как раз в тот момент, когда один из енотов плавал с весьма удовлетворённым видом. Я сделал несколько снимков забавного зверька и уже собирался выключить камеру. Но тут я заметил, что енот безуспешно пытается выбраться из пруда. У этого енота были повреждены обе задние ноги, а эта сторона пруда была довольно крутой, и у бедняги не хватало сил для того, чтобы подтянуться только с помощью передних лап.
     После нескольких попыток зверёк отплыл к центру пруда, передохнул и снова попытался выбраться с той же стороны. И опять безуспешно! И в этот момент произошло нечто, что согрело бы сердца многим любителям животных. Коати Сита, внимательно наблюдавшая за своим другом, вдруг подошла к краю пруда и, обхватив голову енота своими передними лапами, вытянула его из пруда!
     Какой пример интеллекта и бескорыстной дружбы животных, которых люди привыкли считать неразумными существами низшего сорта! Это проявление сочувствия и взаимовыручки могло бы послужить уроком для многих "разумных" представителей рода человеческого.

     Внизу растянулась зеленая масса тропического леса. Слева по борту раскинулся Тихий океан. Крошечный самолётик уносил меня в столицу Коста Рики Сан-Хосе, откуда мне предстоял путь домой. Позади остались заповедник и мои друзья: люди и животные.