Пазлы для Лили

ПАЗЗЛЫ ДЛЯ ЛИЛИ
В основе рассказа – истории  о спасении бездомных животных


Отсюда был виден дымящийся от испарины июля город. Прямые узкие улочки, подобно керосиновым дорожкам, устремлялись вдаль, поджигая лампу солнца. А оно, будто подтаявший кусочек сливочного масла, растекался по влажному небу. Слои расплавленных облаков, точно парафин, уходили в горизонт, закипающий от приторной цветущей гортензии. День быстро склонился к тени. Казалось, в одну минуту вдоль остывающих аллей выросли силуэты лип, лепетавших зелёными ладошками. Мягкие лучи томного света фонарей украдкой проникали через тёмные лиственные шапки крон. Берега тихо шептали музыку воды, опоясанной высокими ивами, что опустили кисти в раскрашенную долгим днём речку. Тихий плеск волны о берег, дробное пение поздних птиц и шум стихающей городской жизни – всё, казалось, засыпало на руках неразумной планеты.
Чехов столько раз видел, как этот город уходил ко сну, как мир умирал на короткую ночь, чтобы, проснувшись, натворить новых бед или обрадовать вселенную великими свершениями. Он столько раз видел и неосторожные пожары, и счастливое рождение, и долгие разочарования, и искренний смех в каждом окне этого города, этой земли. Он видел старый полуразрушенный цирк, увешенный зеленой сеткой уж несколько лет, дающей надежду на то, что в ближайшее время здание восстановят, и оно вновь, как в Чеховском детстве откроет двери восторженным ребятам и их родителям, которые тоже рады на целый вечер оказаться детьми. Но о цирке забыли и, вероятно, вспоминать не хотели. А он ждал, вздыхал потрескавшейся штукатуркой, поправляя разбитые окна, точно очки на кирпичной переносице, и надеялся на то, что положение его поправится. Цирк стоял напротив школы, которая сейчас спала. Но как только прозвенит сентябрьский будильник, она тотчас загудит работой, планами, уроками, расписанием… Чехов любил вспоминать школьные дни, особенно уроки истории, которая казалась ему наукой полувыдуманной, почти мифической, ведь порой она рассказывала об абсолютно невероятных событиях, которые правдой не могли оказаться, а потому больше походили на сказки, чем на реальные факты. Улица, на которой стояла школа, вела к городской площади. Чехов вспомнил, как на первомайской демонстрации он нес с одноклассницей школьный флаг, как провожал первую любовь до дома, как она уехала в далекие горы, чтобы сниться ему по ночам еще очень долго. Над городом висела вуаль из ночного воздуха, которая, точно полупрозрачный тюль, размывала силуэты настоящего, перенося Чехова в пыльное прошлое, которое он любил, которое ещё помнил.
Чехов безжалостно курил, отчего на его сухих пальцах оставался коричнево-желтый след от табака. Вот и сейчас в его руках была крепкая папироса.  Но как только он увидел, что к нему тянется Оська, выбросил. Она поморщилась от густого и тяжелого запаха табака, залезла к Чехову под пиджак и тихо, по-детски нежно, попросила:
- Деда, расскажи сказку.
Чехов улыбнулся, обнял Оську. В её блестящих синих глазах отражался месяц.
- Какую сказку?
- Про девочку на солнце.
- Так ты уже слышала эту сказку.
- Я ещё хочу.
- Я тебе лучше расскажу легенду о нашем городе.
- Что такое легенда? – зевая, спросила Оська, устраиваясь удобнее.
- Сказка, которая могла существовать на самом деле. Но никто не может сказать было ли это на самом деле.
- Правда? Хочу, расскажи!
- Ну слушай. Давным-давно, когда на этом месте не было каменного города, а только деревянное поселение, речка наша называлась Ямуной. Здесь существовало два народа - люди и речные духи. Самым младшим из духов был мальчик по имени Нил, что в переводе означает "синий", как темные воды Ямуны на закате дня. У Нила была уникальная способность: он мог превращаться в человеческого мальчика и встречаться с людьми. Люди и духи стали дружить. Нил стал звеном, которое помогало обмениваться знаниями между двумя мирами. Он рассказывал речным духам о значении людей на земле, в то время как людям он рассказывал истории о тайнах и богатствах реки. Однако, не все были довольны этим союзом. Некоторые люди считали Нила странным и непонятным, другие желали его редкий дар для себя. И среди речных духов также возникли сомнения – некоторые стали воспринимать его как предателя их мира. Так Нил был изгнан обоими народами. Началась война, потому что люди вспомнили о тех богатствах морского царства, о которых рассказывал Нил, и напали на водных духов. Чтобы прекратить войну, которая разрушала его родные места, он вышел к реке в разгар битвы, когда собиралась гроза, вызвал мощный столб воды, который поднял его к небу. Резкая молния ударила Нила прямо в сердце, отчего из его груди вырвались свирепые синие волки. Оградив племена, животные огрызались, скалились, но не пускали народы друг к другу. И тогда Главный дух, увидев гибель Нила, сказал: «Не мальчик, что отдал жизнь, послал нам войну. А мы забыли о мире, что он нам приносил», - и опустил меч. И духи ушли под воду ещё глубже, чтобы никогда не приходить на землю алчных людей, чтобы люди забыли о них и об их сокровищах. И только потом синие волки растаяли в воздухе.
Завороженная Оська выдохнула.
- Как страшно! И волки больше не приходили ни к людям, ни к духам?
- Нет, люди ушли далеко от тех мест, где они воевали с духами.
- Но как же тогда был построен наш город?
- Это было очень давно, пять тысяч лет назад. К этим местам пришли уже прапраправнуки тех, кто воевал с водными духами.
- Я бы не смогла воевать с духами. Они же волшебники!
- Все волшебники, только не знают об этом, - улыбнулся Чехов. – Тебе пора спать. Сейчас придёт Лора и мне достанется…
- Почему она такая злая? – надулась Оська.
- Она не злая, она любит порядок. Так что укладывайся.
Оська залезла под одеяло и загрустила. После сказок Чехова она не хотела спать, ей чудился волшебный мир розовых фей с тонкими крылышками, горячие цветы пустыни, долгий путь домой лунной девочки и синие волки Нила…
Лора гремела каблуками. Оська, услышав ее, спряталась под одеялом и притворилась, что спит.
- Вот скажи мне, Чехов, в чём справедливость? Почему и в этой жизни я должна за всеми ходить? Почему я должна убирать за вами? – начала она. – Феб, гений, со своими проводами никак не уложится в своей каморке. Гриша принёс пух и перья с задания. И ты – сидишь куришь, а бычки за тебя убираю я.
- Так не убирай, Лор. В чем проблема? Феб разложит свои провода как ему надо, Гриша и завтра придёт весь в пуху. А я… я ещё покурю, - ответил Чехов.
Лора вспылила, красивое смуглое лицо негодовало:
- То есть, это мне одной надо?
- По сути – да, - подал голос Феб. – Мы в состоянии сами за собой убрать.
- Так вы не умеете! Живёте как в свинарнике. Как работать, когда у вас бардак?! – разбушевалась Лора. – Немудрено, что у нас столько проколов в последнее время.
- И не кричите, Оська спит.
- Значит так, - Лора забрала волосы в высокий хвост, - если вы такие самостоятельные, то и завтрак вы готовите себе сами.
Где-то справа Гриша радостно присвистнул.
- Что, и обеды вам мои не нужны? – Лорин голос дрогнул.
- Лор, в тебе много достоинств…
- А если к еде прикасаться не будешь, вообще идеальной станешь, - Гриша за языком не следил.
Лора громко выдохнула, развернулась и ушла.
- Обиделась, - задумчиво сказал Феб. – Гриша, ну вот зачем?
- А сам-то! Я правду сказал, - ответил Гриша. – И давно пора было сказать. Ну а что, наконец-то хоть кто-то сказал, что ее рыбный суп из макарон – та ещё баланда…
- Гриша, ты…
- А что Гриша? Чего к другим лезть, готовить ещё… Сами не можем? У нас у всех своя работа: она с бинтами и ватой, Феб с компьютера за всем следит, Чехов главный, я там по дереву…
- Гриша, ты дерево…
Чехов снова закурил. Ворвавшись в темноту, огни города светились как бесчисленные золотистые луковки, разбросанные по чёрному небу. Вода отражала их жёлтый блеск. Вершины небоскрёбов на юге тонули во мраке, возвышаясь над тихими пятиэтажками. Редкие машины следовали по своему пути, огни передних фар прорезали темноту, как факелы, направляющие путь.
И всё это – лишь крупицы мира, в котором на холодной крыше под розовым одеялом спала синеглазая Оська.

Мужчина средних лет присел на лавочку и закурил. Его явно ждали – через минуту тяжело перебирая лапами, к нему подошел старый пёс.
-Здравствуй, друг! Запоздал я сегодня, уж прости меня.
Собака положила лапу на колени мужчины.
- Да-да, конечно, не без угощения. Вот, кушай, дорогой, - и развернул газету, в которой была аккуратно нарезанная ливерная колбаса.
- А товарищ твой где? Всё грызётесь? Не оторвал ему ещё хвост?
Из кустов вышел чёрный кот и присел у подъезда.
- Да, и тебе принес. Вот дочь жду. Не видел её? Она тоже кошкам помогает. Знаешь её?
Кот прыгнул на лавочку и сел рядом с мужчиной, будто понимая каждое его слово. Лилю кот, конечно, знал. Это она обошла все близлежащие подвалы и пристроила всех уличных кошек: кого в приюты, кого-то к себе взяла, а кому и новый дом нашла. А вот его, кота Марса, Лиля ещё не поймала, как ни старалась, хотя столько раз угрожала – поймает она его, конечно, его и так всё устраивает: еда, вода, правда, невест по семьям развезли…
Лиля подошла к своему подъезду с огромной переноской: за её плечами будто стоял этот тяжелый пыльный день.
- Папа! Как я рада тебе!
- Здравствуй, дочь. На тебе лица нет. Что случилось? Хвостики загоняли?
Лицо Лили вспыхнуло обидой и гневом.
- Я не успела, пап. Пока я боролась сегодня с главной по дому, котята умерли. Их там было-то немного, а я просто не успела, пап, - сбиваясь, взволнованно проговорила Лиля. Она будто чувствовала свою вину за произошедшее и ждала, что скажет отец.
Папа курил.
- Я не успела на день или два. Она мне говорит: «Там никого нет» - ещё знаешь, вот этим тоном савдеповской тётки из паспортного стола, которой все должны, потому что она там сидит. Как же я не терплю этой тупой человеческой манеры, унижающей других, их время, их интересы; эти люди никогда не пытаются встать на место другого человека, и из-за них случается всё самое плохое… А я-то знала, что там живут котята. Они из-за неё умерли, - выдохнула дрожащим голосом Лиля.
- «Мы почитаем всех нулями, а единицами себя…», – усмехнулся папа и затянул новую сигарету.
- Она на это потратила бы две минуты.
- Для таких людей, Лиль, две минуты – это «её» две минуты, понимаешь? Она не из тех, кто кладёт под голову земной шар… Этой ситуации тын уже не исправишь. И человека ты не переделаешь. Думаю, нужно сделать так, чтобы больше этого не повторилось. Постараться.
- Завтра снова туда пойду. В этот подъезд ещё раз, а в другой - чуть попозже. И я всё равно завтра котят достану… Я не хочу больше переживать, что не успею, не достану…  - решительно сказала она, а потом смягчилась, глядя на чёрного гостя. - А ты Марса кормил? За него давно нужно взяться.
Кот скрылся в кустах сирени.
- Смотри, испугался, - улыбнулся папа. - Я вообще Чёрного кормил. Этот пират на запах, видимо, пришёл.  Как там наша Пухля?
Глаза Лили заискрились.
- Пухля живёт, новых кошек строит.
- Дедовщину разводит?
- Нет, мне помогает.
- Димка как?
- Димка у меня и за няньку, и за повара, и за сиделку… Переживаю каждый раз, что он скажет… Мне кажется, в тягость ему это становится. Он же уже взрослый, интересы другие, а я с кошками всё его по подъездам таскаю.
- Но ведь соглашается.
- Пока да, - вздохнула Лиля.
- Не переживай. Переживать будешь, когда в позу встанет, а сейчас всё хорошо. А ты чего так поздно? Почти ночь на дворе.
- Я котят новым хозяевам отвозила.
- Сами не могут приехать?
- Да они сами поздно вечером вернулись, а я рядом была, вот и завезла их. Добрые люди, малышам у них будет хорошо. Я сначала Брюса отвезла одним, и вот Тиму сейчас. Завтра ещё проект сдать нужно…. Как всё успеть… Пап, Димка дома один, я пойду, ладно?
Папа кивнул, и Лиля попрощалась с отцом.
Лиля открыла дверь своим ключом. У входной двери её встретили кошки разных мастей. Умка и Пиня выкатились первыми, Белка влетела прямо на Лилино плечо и бодала её мокрым носом, Нора радостно пищала, Герда вышла и присела поодаль, осветив коридор своим присутствием. Димка вышел с Ульяной на руках.
- Привет, мам! Как ты долго… Всё хорошо?
- Здравствуй, герой. Да, всё хорошо, то есть, нет. В подвал я не попала, котята…, - Лиля запнулась, потому что знала, что Димка всегда тяжело переживал смерть животных, - котята там, я завтра туда поеду, Игорю позвоню, его послушают. Как дела у тебя?
- Хорошо. Леонид Романович сказал, что мою модель на конкурс можно готовить, - с гордостью объявил Димка.
- Ты настоящий мой Королёв! Может, ты и ракеты у меня собирать будешь? Зачем тебе самолёты? Ракеты выше летают.
- Не надо выше, надо быстрее!
- Ну хорошо, - согласилась Лиля. – Как у нас дела?
- Ну… Пух всё сидит под ванной. Умка и Пиня сегодня кушали сухой корм. Лис чувствует себя лучше, я его кормил сегодня, - отрапортовал сын.
- Он ходил? С лапками у него как? Юля сказала, что всё должно быть хорошо, день-два, и он бегать будет.
- Ну, он пытался сегодня ходить, но больше ползал, конечно. Остальные как обычно. Правда, Белка с Норой сегодня вытащили мешок с сахаром прям на середину кухни. Как он не рассыпался, я не знаю.
- Бандитки, только я от них гречу спрятала.
- Мам, иди поешь, я пиццу испёк с солёными грибами и сыром, - и Димка снова засветился важностью.
- Сын, звучит угрожающе, если честно.
- Да не, это вкусно. Странно, но вкусно.
Димка поставил чай, погрел пиццу: выглядела она ужасно, но ужин приготовил сын, сопротивляться она не могла, к тому же действительно проголодалась. Димка ушёл отдыхать, а она огляделась – эту кошачью деревню она собрала вместе с Димой. В квартире царил дух коммуналки: общая кухня, общий санузел, любовь и ненависть тоже общие. На одной лежанке, обнимаясь, спали главные хулиганки – Белка и Нора, две кошки, которые росли вместе, вместе нападали на цветы, осваивали все опрометчиво открытые шкафы и антресоли в квартире. Белку, серую полосатую кошку, удивительно энергичную и добрую, Лиля нашла вместе с Белкиным братом в одном из подвалов. Рыжего забрали почти сразу, а Белке долго лечили глаз, так она и не нашла пока семью. Нору, нарядную черно-белую кошку с пятнышком на щечке, почему-то тоже никто не брал. Они нашли друг друга и стали настоящими сёстрами. Чуть поодаль в коробке из-под Диминых кроссовок спала трёхцветная Герда. Она Лилю позвала сама (ведь её должны были забрать, потому что она устала жить в нецарских апартаментах), но спряталась в подвальном окошке. Мама в тот вечер так и не дождалась дочь, которая переполошила весь подъезд, пока не нашла ответственную за ключи от подвала. Под "Какая ещё кошка! Девушка, вам заняться нечем? Какой право вы имеете вторгаться?" Лиля отыскала и Герду, и ещё пять кошек и котят, которые уже нашли своих людей, а трёхцветную красавицу Лиля оставила себе. Это была её кошка, с характером котором мирились и Лиля, и Дима - своенравным, гордым, совсем не подвальным, потому как налицо были аристократические манеры и королевская поступь. Она на людей смотрела свысока, не то что на кошек. Белоснежная Маша была противоположностью Герде – вот кто был самым общительным среди всех. Её Лиля нашла на теплотрассе. В отличие от других дворовых котов, малышка сама подошла к Лиле и попросила погладить - холодная, грязная, съеденная блохами - но ласковая. Лиля принесла кошку домой, отмыла, вычистила, обработала от паразитов. Сейчас Маша готовилась отправиться в новый дом. К новой семье готовились и пушистые Умка и Пиня, двое котят, которых Лиля нашла совсем слепыми на остановке в коробке. Сначала их было пятеро, троих через два месяца взяли, а вот с ними она только сейчас прощается.
Под ванной который месяц жил Пух. Его хозяин умер, родственники кота брать отказались, так Пух и живёт в доме Лили. Димка приносил ему еду, но кот каждый раз угрожающе урчал, предупреждая о том, что с ним шутки плохи.
А ещё была кошка Ульяна. Она тоже долгое время у Лили сидела в углу. Шотландка Ульяна жила в семье алкоголиков в коробке вместе с сестрой, за кошками не ухаживали, они болели, мучаясь от ушных клещей. В придачу ко всему по квартире носились огромные дворняги, они пугали кошек, которые только и могли что шипеть, защищаясь. В один момент их просто забрала соседка, которая пожалела животных, и передала их Лиле. Ульяна мягко урчала, сложив лапки на ковре возле Лилиных ног, Звёздочка засыпала, припав лбом к холодильнику – её особому и странному месту.
Дымку вернули Лиле, сказав, что она неинтересная, что она не играет, а только спит...
Глядя на них, Лиля каждый раз переживала то, что она чувствовала, когда находила каждого из них: счастье, что кошмар для кошек закончился и искреннее непонимание, почему люди ведут себя так по отношению к тем, кто слабее их, кто нуждается в защите и доброте… Кошачьи судьбы заставляли задуматься Лилю о том, что животные всё же честны в своей слабости: они никогда не скажут о боли, но всегда ответят и на добро, и на злобу.
- Мам! Рита Марковна тебе ничего не писала? – Димка выбежал из комнаты, вдохновленный какой-то новой идеей.
- Может быть, а что случилось? – Лиля всегда чувствовала себя виноватой за то, что отключила однажды уведомления в чате с классным руководителем, отчего все новости всегда узнавала последней… а иногда и не узнавала.
- На Первое сентября мы с классом едем в Суминские пещеры!
Лиля поняла, зачем пришёл Димка. Она молчала.
- Мам, я хочу поехать.
- Я понимаю, - ответила Лиля.
- Мам, можно? – не унимался Димка.
- Сын, я постараюсь что-нибудь придумать… Сам понимаешь, мы Дуняше должны на днях сделать операцию…
Огоньки в глазах Димки потухли.
- Кошки. Опять.
- Сын, я не отказываю.
- Мам, скажи лучше сразу, что я не поеду. Что они тебе дороже.
- Мы поговорим об этом завтра.
- Ну конечно. Всё у тебя завтра.
- Дима, иди к себе, - повысила голос Лиля.
Димка обиделся, Лиля видела это. Немного подумав, она поняла, что сын не простит ей этого пропущенного школьного праздника. Но как быть? Дуняшу сбила машина, человек, конечно, скрылся, а кошка осталась со сломанными лапами и повреждённым позвоночником. Животное цеплялось за жизнь, а Димка мечтал о том, чтобы поехать именно туда ещё давно: дедушка рассказывал ему о волшебных запутанных ходах пещер, о сталагмитах, похожих на подземное северное сияние, которое не тает никогда, даже летом, о прекрасной легенде, что хранят глубины пещеры: будто бы однажды в той пещере спрятались двое влюбленных, и, когда их нашли, отец девушки, могущественный колдун, поднял на сабле горящее сердце юноши, отчего стены пещер стали красными, точно горящая кровь; а её, ослушавшуюся родительского слова, вознес на своды пещеры, и теперь об этой легенде напоминали свисающие прекрасные сталактиты, похожие на прозрачные слезы. Лиля и сама в детстве слушала эти сказки, завороженная бесконечной фантазией папы. Став постарше, Димка звал Лилю, чтобы увидеть это своими глазами, а она все откладывала почему-то. И, конечно, Димка должен съездить, он столько ей помогал…
Вечер давно обнимал ночь, укутав ее в серебряную лунную парчу, качался с ней, как с малюткой на фонарных проводах, шептал лепетом августовских листьев. И сам уснул, завернувшись в долгий горизонт.
Лиля оказалась в своей комнате наедине со своими мыслями: о злой хозяйке подъезда, которая не помогла ей сегодня, о Димке, который озадачил её экскурсией на Первое сентября, о переводе, который нужно отправить завтра… Всё крутилось в голове. Но тут Лиля почувствовала, как к ней на кровать мягко прыгнула Пухля, кошка поразительной красоты: серо-белая, пушистая, с пышным хвостом, с удивительными раскосыми голубыми глазами. Рассказывая сказки, она бодала Лилю, потому что соскучилась, и требовала внимания.
- Привет, красотка. Тебе привет от папы… Пухля, ты помнишь папу?
Кошка засыпала, чуть посапывая. Лиля обняла Пухлю и забылась глубоким сном.

Август взбил тёмно-синее небо, спрятал под закат сегодня и приготовил на утро непоседливое завтра. Кипучий, вспененный солнцем день сменился прохладной ночью, трепавшей ветром кроны деревьев. Тишина расчесывала сетку улиц. Предсентябрьские сумерки таинственны и печальны, особо тревожны перед осенью, особенно ласковы перед окончанием лета. Где-то далеко пожелтел и упал на шершавый асфальт первый жёлтый лист.
 Лора хозяйничала у горелки. Уже было довольно прохладно, но Лора, крутясь возле огня, не замечала этого. В ожидании ужина Оська лежала лицом к бесконечному бархатному небу, который она видела огромным шатром с пришитыми маленькими сияющими звездами.  Оська водила пальчиком по воздуху, соединяя их, отчего получались разные фигуры – в основном котлеты, но Оське так хотелось нарисовать бабочку или птичку, а получались лишь призрачные кляксы.  Девочка залезла под покрывало и зажмурилась, представляя, что сегодняшние сосиски не расползутся, а чай не будет пахнуть рыбой. Феб гремел клавишами, занимаясь только ему известным делом в его маленькой коморке. Гриша что-то искал на карте. Каждый из них знал, что сегодняшний день закончится серьёзным разговором, ведь у них снова не получилось.
- Ужин готов, - крикнула Лора.
- А Чехова мы ждать не будем? – спросил Феб.
- Он скоро придёт, обещал не задерживаться, - ответила Лора.
- Вам не кажется, что мы всё провалили? – решился начать Гриша.
- Да, дело не закончено, но… Шанс же есть. Почему она вообще решила, что котята погибли? Она же не спускалась в подвал, - стал рассуждать Феб.
- Феб, у тебя технологии всего мира, а ты ничего не знаешь, куда ты вообще смотришь? – снова пилила Лора. - Она видела, как кошка вытащила одного на улицу, спасая, наверно, от крысы какой-нибудь.
Оська поджала губу. Ей, как самой маленькой, каждый раз тяжело было слышать такие рассказы. Перед ней возникла огромная злая крыса, которая хватает своим длинным хвостом котят и грызёт их как сухари. Девочка зажмурилась, отгоняя страшную картину, что нарисовало ее детское воображение. Большие ей всего не говорили, до и не показывали многого. Но именно она каждый раз передавала нового котёнка  в другой…приют Лейле.
- Котята там же слабые… а он… Вот же он!
Перед ними сидел пушистый малыш, глазастый смелый котенок, который сразу полез к Фебу в тарелку. Все смотрели на него и улыбались, сразу забыв о том, что случилось. Оська взяла его на руки, и он сложил лапки, свернулся в клубок, по-кошачьи важно, и уснул.
- Лор, осмотри его, всё целое? – шепнул Гриша.
- Худой, кости одни. Кончик хвоста сломан. Оська, отнеси его к Лейле, она найдет способ приглядеть за ним.
Оська прикрыла котенка и отошла.
- Феб, нам нужно завтра сделать так, чтобы всё получилось.
- Давайте в общем сделаем так: я Лилю завтра задержу на встрече с издателем, она как раз успеет к трём по тому адресу… - Феб наговорил целый план, когда появился Чехов.
- Ну значит нас или снимут с Лили, или мы исправляемся, - без предисловий начал он.
И все понимали, что это значит.
- Подожди, Чехов, - начала Лора, - каждый из нас с Лилей вот уже три года. За это время было спасено около трехсот кошек, именно спасено, потому что каждая из них нашла свой дом. Разве этого мало? Почему они это не берут в расчёт?
- Да, у нас сейчас череда каких-то неудач, но ведь это началось недавно, - продолжил Гриша, - давайте я с ними поговорю. Они ничего не понимают.
- Я это сказал, - ответил Чехов на вопрос Лоры.
- Ну и? – психовала Лора.
- Говорят, что мы не учитываем время, характеры людей, медлим с помощью…
- Да мы не имеем права влиять на людей! – вышла из себя Лора. – Если бы можно, то у нас бы все сразу стали добрыми и понимающими, все сразу увидели, что в этом мире не только тупые  люди, но и животные, которые, нуждаются в этих бездушных существах! Но мы не можем повлиять на них, на их характеры…
- Лор, мы несем ответственность, поэтому любая ситуация – решение задачи с исходными данными, - попытался объяснить Чехов.
- Ну и что они предлагают?
- Они предлагают большое дело: справимся – останемся с Лилей, нет – нас расформируют - распределят по другим группам.
- И что это за дело? Нам бы предыдущие доделать… Вот это, например, с управдомшей, - фыркнула Лора.
- В Калинино есть пустырь. Там живут собаки…
- Собаки?!
- …собаки, - продолжил Чехов, - которые гоняют местных кошек, бездомных и домашних: отрывают им хвосты, уши, котят дерут. Наша задача – убрать собак.
- Убрать собак – это как?.. Но это и не по наше части… Они это понимают?
- Собачники сейчас заняты.
- И Лиля должна ехать за чужими собаками… - выстраивал логику Гриша.
- …чтобы не обижали ее кошек, - заключил Чехов. – Я вообще вас не понимаю: мы что, делим животных на своих и чужих? Эти пусть живут, а те – раз они собаки – не достойны этой планеты. Спасать нужно всех, кто попал в беду, кто-то даже не знает, что может быть по-другому. Прекратите этот эгоизм. Ведёте себя как люди. Как не лучшие люди.
Все молчали. Молчали долго.

Утро выдалось солнечным. В девять Лиля созвонилась с Игорем – после двух он будет свободен.  В десять часов Лиля связалась с издателем. В одиннадцать она встретилась с ним и сдала перевод. В час она вернулась домой. В два – вышла из дома с Димкой. По пути на место сын молчал.
- Игорь уже там, наверно, - сказала Лиля, вызывая сына на диалог.
- Ну ок, - ответил Дима.
- Знаешь, он всё-таки молодец. Я часто поражаюсь ему, как он ловко с котятами справляется, - болтала Лиля.
- Мам, я знаю.
- Я позвонила ему утром, а он уже не спал. Представляешь, он сразу согласился. Даже не знаю, где он работает… Всегда готов ловить кошек.
- Так ты деньги ему платишь, конечно он всегда свободен, - буркнул Димка.
Лиля замолчала. Дима был прав, и эта правота Лилю злила.
- Не хочешь ловить сегодня кошек? – наконец решилась спросить Лиля, давно поняв, в чём дело.
- Ну… я бы остался дома, конечно, - тянул Димка. – Почему мы едем так поздно? Я на тренировку не успею.
Лиля молчала.
- Тупой день, если честно, - фыркнул сын.
И тут она вспомнила об обещании:
- Знаешь, я посчитала и поняла, что ты сможешь поехать в пещеры.
Димка обрадовался.
- Правда? Мам, спасибо! Я просто… Блин, прости, я не выспался, наверно…
Лиля потрепала сына по голове – кризис сегодня миновал.
- А на тренировку ты успеешь: сегодня четверг, а не пятница.
Подъехав к подъезду, она увидела, что Игорь, ловец кошек, который часто её сопровождал в отловах, явился без опозданий.
 Позвонив в квартиру управляющей, Лиля ожидала всего.
- Да.
- Добрый день! Тамара Сергеевна, это Лиля…
- Опять вы?! Девушка, там никого нет, сколько вам повторить?
К разговору подключился Игорь.
- Уважаемая, мы не просим вас сопровождать нас. Мы просим открыть дверь. Но если вы желаете жить в подъезде, который может являться местом рассады паразитов, то мы, пожалуй, действительно оставим вас наедине с этим удовольствием.
На той стороне провода помолчали, а потом добавили:
- Ладно, сейчас выйду. Ждите у входа.
Лиля вооружилась до зубов: толстые перчатки от когтей, плотное полотенце, сачок. Игорь выстроил временный загон для тех кошек, которые будут пойманы: из подвального окна он протянул длинную металлическую сетку, которая вела в клетку. Димка остался следить за ней, чтобы попавшие в нее коты были вовремя закрыты падающей заслонкой.
Спускаясь вниз по длинной деревянной лестнице, Лиля волновалась – она чувствовала, как внутри всё сжалось, как перед экзаменом. Оказавшись внизу, она осветила помещение. Стены были грубыми, слои краски давно облупились, открывая голую кирпичную кладку, на которой развевались клубы паутины. Из системы вентиляции доносился легкий вой ветра, предупреждая о затяжном дожде. Тяжёлый спертый запах старой мокрой тряпки царил в этом месте, не отмеченном светом. Редкие звуки капающей воды или гул работающих систем дома разрывали монотонное молчание. Трубы были обмотаны утеплителями, на них-то и сидели кошки, сверкая зелеными глазами. Увидев Лилю, они соскочили со своих мест и ринулись в разные стороны, но с другой стороны их поджидал Игорь, ловко прибравший первого пушистого непоседу. Взяв его за шкирку, он передал его Лиле.
- Лиль, неси наверх, я тут ещё пособираю… Да и прибраться надо. Видишь, сколько тут… умерших.
Лилю разрывали радость по спасенному малышу и скорбь по тем, кто их не дождался. Она понимала, что эта печальная сторона её работы будет всегда с ней – кошки умирают. Как и люди. ...И нужно бы давно привыкнуть – так случается, но естественный отбор она считала делом неправильным и несправедливым.
Димка ждал её с переноской. Запустив во внутрь кошек, они посмотрела на свой улов: рыжий котёнок, месяца четыре, худой, испуганный, но дерзкий – он носился по переноске, пока, наконец, не смирился со своим положением… По глазам было видно, что он что-то задумал… В ту минуту загремела клетка, и Димка тут же закрыл дверь за серым котом. Он метался по загону и страшно шипел. А в глазах – страх бездомного животного.
Наконец через минут сорок Игорь вышел из подвала с тремя животными на руках, когда к подъезду подошла главная по ключам.
- Правда? Никого нет?
Она сделал вид, что не слышала его.
- Ну вы всё, можно закрывать?
Лиля посмотрела на Игоря, тот кивнул.
- Спасибо, - сказала Лиля.
- Я там закрыл окошко покрепче, чтобы больше не прятались. Подвал пустой. Пойдём к следующему.
Счастливая Лиля возвращалась домой, когда увидела этого огромного мужчину, который заколачивал окно в подвал. Его вид был ужасным: его грубое красное лицо было вдохновлено злом, большие руки ловко орудовали молотком. Рядом валялись гвозди, ножовка и куски фанеры.
- Вы что делаете!? – от возмущения Лиля задохнулась.
- А, это вы та сумасшедшая, которая с кошками постоянно носится?
- Я. Вы что делаете? – повторила она вопрос.
- Вы слепая: заколачиваю окно, сколько можно этим тварям по улице грязь разносить?
Лиля опешила. Она терялась от откровенного хамства.
 - Вы понимаете, что они не выберутся?! Им же выходить нужно, их тут подкармливают, воды дают, а вы их замуровываете!
- Пошла отсюда! – рявкнул он.
Ей стал страшен этот большой человек с молотком, страшно за ребёнка, за котят, что в переноске, за себя. Она вдруг поняла, что одна, ей никто не поможет и никто не заступится, а кошки, что в этом склепе, останутся там навеки.
- Вообще-то…, - начал заступаться за маму Димка.
- Ты ещё кто? Мамкин помощник? Убирайтесь со своими кошками, кому сказал! Больше не откроете, нечего тут ходить!
Лиля взяла за руку сына, развернулась и ушла. Слёзы этому бездушному телу она показывать не хотела.
- Я на вас в ЖЭК пожалуюсь! – кричал он вслед.

Дождь вырвал город из жаркого плена. Казалось серые струи изрешетили город…
Лиля была дома, пила чай. Кошки растянулись вдоль окна, нюхали с любопытством улицу и открывали для себя дождь. Белка жевала Нору, Пухля лизала Ульяну. Герда принесла Лиле мышку, чтобы та поиграла с ней. Дымка носилась по квартире.
- Пап, я как маленькая девочка. Я ничего сделать не могла. Как вообще так можно? Он живой, большой и здоровый? А там…
- Это лишь один человек, кто он против тебя, Димки и армии кошек?
- В том-то и дело… Я не понимаю, пап. Откуда появляются эти люди? Кто они – те, кто закрывают последнее окошко в кошачьей жизни, кто травит их, кто стеклом кормит. Кто они? Их не учили родители, что слабых обижать плохо? Что мы живем вместе на этой планете – кошки, собаки, черепахи, пауки и мухи – что мы все имеем право на жизнь?
- Лиля, я знаю, что ты не сдашься.
- Мне иногда кажется, пап… Я смотрю на себя со стороны и вижу одинокого несчастного человека, который только и живет тем, что помогает кошкам и воспитывает в одиночку сына. Мне так тяжело, а вокруг кошки. За которых я чувствую ответственность… Мне кажется, я несу ответственность за всех кошек на этой земле, и мне горько, что это неправда. Мне грустно, что я не могу помочь всем, что я постоянно сталкиваюсь с теми, кто мне мешает быть правильной.
- И ты не видишь, сколько в тебе силы? Сколько страсти к делу, которым ты горишь?
Лиля молчала.
- Прекрати думать, что слабее какого-то мужика с молотком. Он ничего тебе не сделает. Не дурак же он…
Лиля молчала.
- Задумалась…  Пиши в своей группе обо всём: все должны знать о таких, как он. И не допускать подобного, бороться с ними.
- …У меня в этом подъезде хозяйка Ёжи живёт…

Лора сворачивала бинты, когда к ней подбежала Оська.
- Лор, а что такое ЖЭК?
Лора погладила девочку по голове и ответила:
- У людей это что-то вроде управления их домами. Он помогает им следить за их жилищем: за ремонтом, авариями. А что такое?
- На Лилю напал мужик с молотком и обещал утащить её и котят в ЖЭК! – протараторила Оська.
Лора вздохнула:
- Феб! Что там с молотком, ты знаешь?
- Да. Иди сюда. Как раз над этим работаю.
- Вот оставить вас нельзя ни на минуту, только за лекарствами ушла, - ворчала Лора.
Феб показал ей запись. Лора почернела.
- Я его знаю. Это он тогда во время зимы выставил на холод коробку с кошками. Они на батарее грелись, их кормили, конечно. Лет пять назад, мы тогда с Лилей ещё не работали. Шесть или пять их было, на разных этажах жили… Они как ко мне попали, я их, наверно, сутки отогревала и отпаивала. Он очень страшный человек.
Оська прижалась к Фебу.
- Когда Чехов будет? Почему его опять нет?! – взрывалась Лора. - Надо ему сказать, что Лиля в беде… Я не понимаю, как можно быть такими людьми?
- А это проще, Лор. Проще – отравить, закрыть, утопить, а не носиться как Лиля или Галя с лекарствами, врачами и переносками. Проще пройти мимо… Я-то знаю…  Чехова ждать не будем. Я… хм… - Феб задумался, - устрою аварию. Заодно и ЖЭК увидит, что он творит. На каком этот мужик живёт этаже?.. Так… на третьем … Вот у его соседей сверху трубу и прорвёт.
- Соседи сверху-то причём? Они же не виноваты… Феб, ты меня поражаешь… Ты знаешь, что так нельзя? – Лора не сдерживала восторга.
- Ничего, им давно пора трубы менять, а то год ремонт с места сдвинуть не могут, вот им и повод... А по поводу того… Нам нельзя на души их влиять, а на имущество можно. Чехов меня убьёт… снова, - смеялся Феб. – Лилю только нужно вовремя к ним послать. Что она говорила? Лена там живёт?
- Да, хозяйка Ёжи.
- Значит Лена ей и поможет окно выломать.
Оська веселилась. Котята останутся на земле.

Дни сменялись неделями, недели складывались в месяцы – время ткало своё полотно.
Дуняше не спасли лапу. Операция для кошки прошла тяжело, она потеряла в весе. Долгое время ее кормили из шприца, так же давали воду. Лиля делилась судьбой Дуняши с подписчиками. Люди присылали пеленки, корм и игрушки. Женщина грустно улыбалась, ведь Дуняше ещё придётся научиться ходить на трёх лапах. Играть она не сможет ещё долго.
В Калинино Лиля съездила несколько раз с группой по отлову бездомных собак. Группу собирали тяжело. Несколько раз она писала на своей странице по спасению, что нуждается в любой помощи. Связывалась с волонтерами и работниками котоприютов.  Наконец ей помог один кинолог, который, подключив старые связи, свел с парой коллег, а они – уже позвали знакомых по отлову бродячих псов. Сначала Лиля отнеслась к ним с настороженностью – всем известно, как и на что ловят собак, но всё прошло очень быстро. За четыре дня хвостатых перевезли в ближайший приют, а за усатыми приглядела Лиля. Об этом она тоже написала несколько постов в своём паблике. Кто-то котов взял на передержку, кто-то помог лекарствами…
Начинался ноябрь, когда Феб объявил тревогу.
- Ребят, все сюда. Дело есть важное. На Красных партизанах сносят старую котельную, фитнесцентр будут делать. Там двадцать кошек и четырнадцать котят.
- Сколько?
- Где?
- Фитнесцентр на Партизанах? Для кого?
- Это где вообще?
- Так, успокоились. Феб, где эта котельная? – шикнула Лора.
- Да, на по карте это левый берег, район второй переправы.
- Всё равно не понимаю, зачем там фитнесцентр. Там живут одни пенсионеры.
- Город расширяется. Новый ЖК, может, построят.
- Вот вообще неважно, что там будет поставлено. С кошками что делать? – нервничала Лора.
- Ну кому? Лиле.
- Вам не кажется, что мы на Лилю Свалили всё: и все подвалы это города, и все помойки, и подъезды, ещё и в Калинино оправили, - заступилась Лора.
– Кстати, как это я её на кинологов вывел, а? – вставил Гриша.
- Жора, никто не спорит, что ты молодец… Хорошо. Если не Лиля. Галя?
- Она по дачам ходит.
- Так поздно уже для дач…
- Нет, всё только начинается, - объяснила Лора. – А дома дачников? А – опять же – бродячие псы? А живодёры?
- Ева?
- Из меда сказали её не трогать.
- А Артур?
- Он в экспедиции на год.
- Слушайте, может, само всё пройдёт? Ну… разбегутся кошки, найдут себе подвал, а в подвал мы отправим Лилю… А если на дачу убегут, там их Галя найдёт… - предлагал идеи Гриша.
- А если решат в Азию переехать, там их Артур встретит, - Феб злился. – Ну думай, что несёшь.
- Я просто предложил…
- Феб, включи, что там, посмотрим, - сказал Чехов.
На экране появилась полуразрушенная котельная с высокой кирпичной трубой. Она уже давно не использовалась, и, казалось, забыта городом. Стекла были разбиты. Стен почти не было - были горы замёрзших кирпичей, присыпанных снегом. Феб переключил камеру, и они увидели котельную внутри: потолок облупился, старые печи, трубы, вентили были покрыты толстым слоем пыли и грязи – всё, что когда-то давало тепло, сейчас само замерзало и предупреждало об опасности, которую оно может представлять.
- Кошки-то где? – нетерпеливо спросила Оська.
- Как тут вообще кто-то есть?
Феб переключил одну, вторую камеру, котят действительно не было.
- Это точно эта котельная?
- Вон, смотрите, хвост! Феб, следи за ним!
Хвостик привёл к кошкам… В течение долгих лет эта старая котельная на окраине города становилась приютом для группы бродячих кошек, она предоставляла им подобие укрытия от ветров и поздней острой осени. Они сидели на трубах, прижавшись друг к другу, их маленькие тела сжимал холод. Кошки были облезлыми и истощенными жестоким предзимним положениям, их шерсть не была гладкой и блестящей, она сбилась в грязные колтуны. Голодные глаза давно перестали искать здесь пищу. Все с молчаливым достоинством, на которое способны только кошки, принимали суровое испытание. Влетавший в разбитые окна ветер трепал их шерстку, уши и усы. Но через битые стекла всё же входил слабый свет, создавая удивительные тени и фигуры. В этом и была своя жуткая красота  - красота борьбы за жизнь.
- Вы посмотрите, они же умрут на завтра же! Им же там холодно, они лапками по кирпичам ходят, а едят они что? К ним же никто не ходит, – заволновалась Оська
- Ходят, но редко. Те же пенсионеры, если встанут, - удрученно проговорила Лора.
- А почему мы не можем их спасти? – взвилась Оська
- Нам нельзя на землю спускаться, помнишь? - ответил Феб.
- То есть, пользоваться всем, что придумали живые, мы можем – компьютером, лекарствами, сосисками – а спасти кошек мы не можем? – Оська расплакалась.
- У каждого своё дело. Наша работа – направлять и помогать, чтобы они там, внизу, сами в животных не превратились. Чтобы они помнили, что они – люди. Понимаешь? Они должны не забывать, что нужны друг другу и тем, кто нуждается в их защите… У нас тоже миссия, - объяснил Чехов. – Так что вытирай слёзы. Давайте думать, что делать. Когда сносят?
- Неважно, когда сносят. Важною что зиму кошки не переживут, котята тем более.
…
- Значит, Лиля.

Лиля дописывала пост о новой кошке, к которой она успела – бедолага разродилась под холодным кустом, котят стали растаскивать злые дети и вороны - когда ей пришло сообщение: «Добрый день! Лиля, мне о Вас рассказала подруга, которая уже забирала у Вас котёнка. Не могу не обратиться к Вам. Ситуация такая: на улице Красных Партизан есть старая котельная…» Дальше Лиля читать не стала, потому как догадалась, о чём пойдёт речь. Через час Лиля вернулась к сообщению: «…Моя бабушка часто ходит туда, чтобы покормить кошек, которые там живут. Однажды там был и я. Очень много кошек, многие больные, кто-то нуждается в срочной помощи. Я уверен, что Вы не оставите моё сообщение без внимания. Прикрепляю фотографии. Спасибо Вам за то, что Вы делаете!» Лиля увидела вложения, и на её глазах появились слёзы, глядя на них, она точно слышала голоса тех, кто изображен на фото: они просили о помощи и плакали. У неё задрожали руки. Она окликнула Димку.
- Сын, у нас новое дело!
Недовольный Димка вышел из комнаты мрачнее тучи.
- Опять кошки?
- Да, Дим, посмотри, пожалуйста, где находится улица Красных Партизан. Там есть котельная…
- Нет, мам, я не хочу ничего смотреть.
- То есть… как не хочешь? – Лилю вдруг поняла, что сын её осадил.
- Мам, я не пойду с тобой. От кошек одни проблемы: Белка вчера разбила мою модель, Пухля пролила вазу на домашку по английскому…
- Дим, ты же знаешь, кошки учат нас порядку…
- А мне-то что? Я от них ничего не получаю. Вот ты столько денег на них тратишь, лечишь их, передержки им оплачиваешь, прививки эти, уколы, нервничаешь, когда не получается кошку из подвала вытащить, – это, мам, кому-нибудь, кроме тебя, нужно? – Димка становился злым, таким Лиля его ещё не видела.
- Сын, мне кажется, ты забываешься…
- Нет, мам, это ты забываешь о том, что у тебя есть сын.
- То есть?
- Почему ты не пришла вчера на соревнования?
Лиля онемела, её будто ударили по лицу – она действительно забыла.
- Нечего сказать? – давил Димка.
- Сын, я… - она хотела всё объяснить: вчера по пути за книгами, она под машиной увидела серого котёнка, который от голода лизал асфальт, она отвезла его в «Кошкин дом» - как тут не запутаться в обстоятельствах, не потеряться во времени?
- Ты была с кошками, я знаю.
- Дим, послушай… - попыталась исправиться Лиля.
- Что? Я не поеду никуда. И вообще, мам, выбирай… А я в студию.
- Дим, послушай меня. Да, я не права, но ты же должен понимать, что там живые существа, которых надо спасать, иначе они умрут! Ты сам видел, к чему…
- Мам, да я с пяти лет с тобой по подвалам хожу! Сначала это было интересно, а потом – я увидел, как ты начала переживать из-за них: волноваться, не спать, планы спасения разрабатывать. Теперь из-за них ты забыла меня. Эти кошки убивают тебя и отнимают моё время. Всё, я больше с тобой не пойду. Они достали меня.
Сын ушёл, а Лиля осталась одна, оглушенная материнским стыдом и бессилием. Она просидела так час или полтора, испытывая жгучее чувство вины. «Как мне жаль… Я же знаю, что это было очень важно для него, и я разочаровала его. Обидела. Представляю, как он расстроен. Я так виновата перед ним… Но как бы я оставила котёнка…  Я должна была его спасти, и я не могла просто бросить его… И, действительно, вспомнила бы я о его соревнованиях, если бы не было этого котёнка, если бы не было этой машины, если бы я не спешила?.. Я всё равно виновата. Надеюсь, что Димка поймет меня и простит за это. Обязательно поговорю с ним позже, объясню ему всё ещё раз. Как-нибудь объясню. Я попрошу прощения. Но сейчас мне нужно сосредоточиться на котельной… раз я теперь одна…» - так она рассуждала, стараясь найти себе оправдание. «В то же время, - продолжала она, - я не могу позволить себе сейчас утонуть в чувстве вины… Я… соберусь на Партизанов».

- Ты её направил? – спросил Чехов.
- Да, - ответил Феб. – Место далеко, поэтому я могу только по поддельному аккаунту написать – она всегда реагирует.
Чехов курил.
- Переживаешь? – спросил его Гриша.
- Да. Непростое дело. Ещё и с Димкой поссорилась.
Гриша и Феб молчали.
- Феб, посмотри, где малой, а? – сообразил Гриша.
- Вот он, в студии. Хороший парень. Талантливый. Думаю, самолётики эти – не просто так. Дело жизни, по-моему!
- Весь в мать, - процедил Чехов. – Горит делом.
- Может, гореть – это и неплохо?
- Знаешь, Феб, - ответил Чехов. – есть одна легенда.
- Легенда? – появилась Лора. – Извините, Оську уложила. Веретено, а не девчонка. Всё про котят спрашивала из котельной… Снова сказки?
- Да. Но для взрослых. В одном городе жил старый наместник. Скупее этого человека в округе не знал никто. Горожан он обложил неподъемными налогами, крестьяне забыли о хлебе – такова была его жадность. Город беднел, дряхлел, а наместник всё никак не мог насытиться. И вот однажды его преданные псы искали в очередной деревне чем поживиться, но жители уже не могли ничего дать, потому что скудная земля их высохла от зноя, волов забрали подданные наместника, а в самой деревне остались только дети, вдовы да старики – всех мужчин забрала бесконечная война, которую вёл король той страны. Вассалы наместника остановились у дома женщины. «Отдавай хлеб! – приказали они ей».  «Всё, что найдёте – ваше», - гордо ответила светловолосая вдова. И они вошли в ее обитель, они перерыли всё, отыскав три колоска, которые берегла хозяйка, чтобы в следующее лето разрыть каменную землю и посеять зерна. «Ничего нет? – смеялись вассалы. – Как бы ты не распухла от этих яств!» «Так пусть вашему владельцу эти зерна встанут в горле. Уходите, - сказала женщина. – передайте своему хозяину, чтобы обходил стороной это место. Здесь нет для него ни золота, ни серебра, ни еды» Озверевшие от неудачи, они погрозили, что вернутся. На следующий день ко двору, где играли дети женщины, подъехал сам наместник. Он сидел в бархатном седле на лощеной лошади, едва удерживающей его вес. Наместник свысока посмотрел на вышедшую женщину: «Видишь эту муку? Это мог бы быть хлеб, - и он развеял муку по ветру. -  Как видишь, я жив. Значит это у тебя нет ничего? Ни золота, ни серебра? А дети? Они твое золото». Испуганная вдова подозвала детей к себе, но их схватили стражники. «Разжигайте печь!» - приказал наместник. Женщина в ужасе упала на колени. «Что вы делаете?!» - в отчаянье закричала она. «За дерзость твою я тебя накажу», - ответил наместник и приказал сжечь детей. Обезумевшая, издав нечеловеческий вопль, в тот же момент, как закрыли заслонку, она превратилась в белую лошадь с огненной гривой. Лошадь ударила копытами наместника, и он упал замертво. Его прислужники разбежались в разные стороны. Белая лошадь с огненной гривой скакала по миру, из-под её копыт вылетала пламя, и она наказывала за несправедливость, пока ее не накрыли железными сетями. Она издала последний стон и выжгла глаза своим дозорным, а сама в тот же миг превратилась в пепел.
Потрясенные легендой, все вдруг замолчали. Каждый представлял прекрасную лошадь в огне.
- А к чему это? – осмелился спросить Феб.
- Лиля живет своими кошками, как эта женщина. Они её дети, - догадался Гриша.
Чехов курил.
- …Мне кажется, мы делаем что-то не так. Она же сгорит, - сказала Лора.
- Мы спасаем кошек, - ответил Гриша. – Делаем то, для чего мы всё ещё существуем…
Чехов сорвался с крыши, исчезнув в темноте.

Потрясенная Лиля, уставшая и голодная, вернулась домой. Сына дома не было, и к усталости добавилось беспокойство: Димка никогда не задерживался после студии, всегда шёл домой. Или звонил. Набрав сына, Лиля услышала сначала долгие гудки, а потом нервный сброс звонка. Понятно. Разговаривать мы не хотим, ещё злимся. Но беды нет, уже хорошо.
- Привет, пап.
- Здравствуй, дочь. Я знаю, почему ты грустишь.
- Пап, я…
 - Ты хочешь спасти весь мир…
- Я хочу спасти кошек из этой котельной…
Папа повысил голос:
- Ты себя спаси! Лиля! Димки нет уже семь часов! На улице темно и холодно! Очнись! Ведь ты теряешь сына. Коты не твоя жизнь! Ты же точно в вакууме живёшь! Не видишь, не слышишь, ничего, обо всём забыла! О Димке забыла! Почему? Что тебя гложет? – папа был взволнован, в нём кипели беспокойство и обида за дочь.
Грудь Лили сжалась до боли, внутри снова родился ком сжигающего крика, который она не принимала, но который вырывался наружу.
- Потому что тебя нет! - горькая, горькая боль пронзила Лилю, боль, которую она прятала и которая точила её.
Папа замолчал.
- И мамы нет. Вы ушли, в один момент, а я осталась здесь, на земле. А я, пап, до сих пор виню себя. Пап, я… Я стараюсь делать в этой жизни то, чему вы меня учили: доброте, любви, честности… Но они вас не спасли… Я хочу взять ответственность за то, что стало моим делом. Эти кошки, эти подвалы, помойки – это же отчасти потому, что ты всегда меня учил, что нужно помогать слабым, даже тому, кто попросить не может… Они – моя боль по вам.
Лиля обессилела. Она вдруг поняла. Вдруг стало так чисто и ясно: ей больно, поэтому она не хочет этой боли другим, потому и бережет самых беззащитных на этой планете…
…Но Димку тоже надо спасать… Когда и почему она решила, что сын вырос? Ведь ему всего тринадцать. А вдруг он… А если с ним…
Она точно очнулась: ссора днём – это не шутка, это не «возраст». Димка хотел до неё достучаться, а она опять всё пропустила.
«Я эти паззлы никогда не сложу. Я худшая мать в мире», - подумала Лиля.
Так, что делать? Димки нет уже восемь часов. Роману Леонидовичу позвонить… Десятый час – неудобно… Или сразу в больницу? А если сразу – то в какую?
Нет, нужно ещё раз набрать ребёнка.
И тут раздался звонок в дверь. Полиция? Пожарная? МЧС?
Димка зашел домой весь в снегу, с подбитым глазом. Вспыхнувшие одновременно счастье, гнев и испуг Лиля подавила, выдохнув, она тихо проговорила сквозь зубы:
- Рассказывай.
- Мам, тут в общем… Я не знаю, как он будет у нас, но оставить я его не мог на улице. Он у нас у студии от мелких бегал. Я одного толкнул, он обо что-то ударился, губу разбил, потом он в меня палкой швырнул, мне вот прилетело…
- Да кто же там у тебя?!
- Вот, - ответил Димка и вытащил из-под пазухи… голубя. Кошки оживились.
Изумленная Лиля со слезами обняла сына – плакать или смеяться она не знала: её переполняло счастье снова обнимать сына.
- Я, мам, неправ был. Прости меня. Я как этого голубя увидел, мне так жалко его стало, я сразу понял, что ты чувствуешь то же самое, когда кошек спасаешь. Я так и представил, как ему грустно, что он летать не может… Мы же с ним похожи: я тоже пока летать не могу.  Вот я и решил, что его надо спасти. И с тобой помириться.
- И ты меня прости, ты для меня, сын, важнее всех… Ну что? Выходим на новый уровень – птицы!  Переодевайся, пей чай. А я Юле позвоню в «Кошкин дом».
Голубя отогрели. По телефону Юля смеялась в голос: «Лиль, прости, но только с вами могло это случиться! Так. Голубя в коробку – и подальше от кошек. Запиши номер больницы для пернатых, они в девять открываются». Бориса было принято разместить в туалете. Оказалось, что это единственное безопасное место для птицы в квартире с десятью кошками.
Это день наконец закончился. Лиля уже засыпала, когда закричал Димка:
- Мам! Пух из-под ванны вылез! Что делать?

- Гриша, голубь? Голубь? – Лора стояла над его душой и пыталась понять.
- А его на морозе нужно было оставить? Парень правильно сообразил.
- Ну мы давай ещё комаров спасать будем.
- Лор, мне кажется, ты главная злыдня в нашей группе. Тебе Чехов дал понять, по-моему, что  спасаем всех, если можем.
- Угу… А вы можете?
- А это как, Лор? Есть ты, и есть мы?
- Мы храним не только кошек, но и Лилю. Вы по-хорошему ни с тем, ни с другим не справляетесь.
- Так мы? Или вы?
- Что ты пристал ко мне? Я говорю о том, что хорошо, что Чехов ее спас.
- А что он сделал? Димку привёл? Так это Феб посолил все дорожки, чтобы он не упал и не зашиб того голубя.
- Не хочу с тобой разговаривать. Ты как дурак, не понимаешь ничего.
Феб вмешался.
- Вы много спорите. А дело не движется. Уже середина ноября, а Лиля одного котенка поймала в котельной. Я вот что придумал…

Дни ноября таяли, точно первый снег на неподготовленной для него земле. Решения по котельной Лиля принять не могла. Не сходилась картинка… И она устала.
Она одна.
- Я думала, ты не придёшь. Мы тогда так и не поговорили...
- А нужно?
- Я виновата перед вами...
- Виновата. Но только потому, что перестала жить свою жизнь. Ты знаешь, почему при аварийных ситуациях в самолетах сначала нужно себя маской обеспечить, а потом ребенка?
- Да, Димка рассказывал.
- А аналогию поняла?
- Конечно... Но хорошо... Вот смотри сейчас у меня котельная... тридцать четыре кошки... а я одна. Нет, с сыном.
- Почему ты считаешь, что одна? Столько людей тебе помогают.
- Да, но отправить пеленки или прислать корм не занимает много времени, а люди заняты своими делами. Какое же им дело до кошек, которые замерзают в сугробах. Мне иногда кажется, что люди готовы на совершение готового добра: как будто кто-то им предоставит возможность помочь, как будто кто-то даст им возможность почувствовать себя важным и нужным, прислав эти пеленки. Нет, я бесконечно им благодарна, конечно, я бы не справилась без них, но сейчас мне нужно, чтобы кто-то мне помог временем… Кто-то кто не проходит мимо бездомных животных, плачущих детей, лежащих на остановках без памяти людей – кто-то, кто… добрый… Пап, мне так нужны люди, которые бы понимали меня…. А я будто чувствую боль каждого животного, я на физическом уровне ощущаю весь страх и ужас котят, будто меня, а не их посадили в эти склепы, будто я страдаю от блох, будто я живу с крысами, и это я не вижу этого мира не потому, что в подвале темно, а потому что мои глаза слиплись от болезни…  Мне так тяжело…
- Лиль, пока ты думаешь, что ты одна, - ты действительно в одиночестве. Напиши в сети, собери людей. Позвони Игорю, он своих приведёт. В Калинино же ты как-то собрала всех. Нельзя в людей не верить, дочь. Нельзя думать, что только ты можешь быть милосердной. Иногда людям нужно показать, что они достойны быть добрыми. Неужели ты думаешь, что люди, которые забирали у тебя по одному-двум котятам плохие? Вспомни, кто сейчас ответственен за тех, кто на всю жизнь остался калекой – и ведь не выбрасывают на улицу, заботятся, любят и без ушей, и с оторванными лапами. Почему ты считаешь людей бесчестными?
Лиля задумалась. Действительно, сколько раз Ира, хозяйка Огонька, спрашивала, чем помочь, а Егор, который взял одноглазую Беллу и бесхвостого Марио, спрашивал, когда можно помочь лично. И Катя всегда откликается, когда срочно нужно привезти кто-то в больницу. Наверно, она действительно недооценивает людей. Она, возможно, боится суеты и той медвежьей услуги, которую может оказать сама себе, допустив неумелую помощь, которая может оказаться роковой для стольких кошек… Делиться добротой – так просто и сложно, если ты не веришь в людей.
- Задумалась? Значит, я прав? – улыбнулся папа.
- Конечно, прав. Я, наверно, действительно так привыкла к тому, что сама кручусь в этом своем мире, что решила никого не пускать в него… Я… Я попрошу помощи.
- Вот и правильно!
Лиле стало светло, и она улыбнулась. Поставила чайник, достала любимые клюквенные пряники. Пока вода закипала, Лиля строчила пост: «Дорогие друзья! Я часто обращаюсь к вам за помощью. Мы с котятами ценим всё, что вы для нас делаете. Но сейчас нам необходима ваше личное участие…». Она долго подбирала слова, долго писала, вздыхала – как же всё-таки сложно снова просить помощи.
 


Утро барабанило ожиданием. Лиля волновалась. Всю дорогу до котельной она разрабатывала два плана: один на случай, если её услышат, второй, если их будет двое. Лиля пропускала через себя свое волнение, стараясь настроиться на работу и отгоняя неуверенность. Её раздражал Димка, который всю дорогу спал. А его укачал густой покой утра, томного, ноябрьского, скупого на краски, сухого.
Поля прошила длинная трескучая тишина. В потёмках утра на размытых первым снегом грязных полях прятали косы высохшие метлицы. Мглистое небо отражалось в корках зимы на теле скрученной от холодных ночей реки. Бесполезное солнце ещё освещало её тёмную живую артерию, забродившую жёлтой оледеневшей пеной, и рассеивалось в тумане серого горизонта. В мокром белом сумраке растворялись силуэты серых осиротевших деревьев, хранивших тепло для новой весны. Тревожная стая птиц, ещё не покинувшая этих мест, взлетела в сонное небо, задела кончики леса, хранившего великое молчание. Где-то там, в царстве безмолвия и беззвучия в коре вековой сосны, солнце спрятало свои лучи в застывшей смоле, потому что смола – это и есть разлившееся по стволу томленое янтарное сердце начала света. В это утро всё умирало торжественной смертью, замирало, затягивалось саваном из тумана, скатертью из инея, пеленой покоя, будто именно сейчас, в этот момент, останавливалось сердцебиение самой земли, чтобы с новым солнцем, новым небом, дождём и рекой дать жизнь всему.
Лиле вдруг стало спокойно. Вдруг на минуту она оказалась там, за стеклом машины, в середине поля, слившись с высоким смыслом природы, который так часто неуловим человеку, которому не понятна эта великая немота, который устал от глухоты города, но так бездарно забывший, что он часть стихии. Её пронзила сила, давшая решимость и мужество на этот день, день долгий, но большой…
Очертания котельной она увидела сразу. Подъезжая к ней, Лиля была уверена в том, что всё сложится. Она же так часто делала то, что должна, то, что хранило её и Димку, её дело, её горящее сердце…
Рядом Лиля увидела, что Игорь был уже на месте. Он уже разложил уловки, перчатки, достал переноски. Снова мастерил клетки, развязывал загоны.
- Доброе утро!
- Здравствуй, Лиля, - ответил Егор. – Помощника привёл. Это мой младший брат. Вообще странно, что я вас раньше не познакомил. Он только начинает карьеру ловца. А вообще…
- А вообще я могу и сам за себя сказать. Юрий, - улыбнулся новый знакомый.
- Лиля, взаимно.
Лицо Юры Лиля видела будто тысячу раз, но так и не находила его в толпе проходящих мимо, стирающихся с поверхности дней, а потом лет. Но странно бывает: постоянно уходящие и неуловимые, вдруг сами нас находят, чтобы помочь.
Помолчав, Игорь доложил:
- В общем, здесь два этажа. Но, если ты обратила внимание, здание буквой «Г», плюс подвал. Я предлагаю так: начнём, конечно, снизу, а потом будем подниматься. Я не знаю, много людей соберется? Вообще, больше трёх человек – это уже толпа, как с ними работать? Шумно будет, если много народу приедет, кошки испугаются. Давай так…
- Здравствуйте, - услышали они за спиной.
Юле Лиля была рада. Неожиданно, что она пришла.
- Лиля, хозяин сегодня сам на операции вышел, сказал тебе помочь. Не знаю, почему, но он вдруг вспомнил, что он врач. В общем, у меня, сама знаешь, в машине полевой госпиталь, так что тяжелых давай сразу ко мне. И ещё. Главный сказал, чтобы ни о чём не думала, ну, в плане там… понимаешь… Не знаю, что происходит с человеком.
- Спасибо, - только и могла ответить Лиля.
- Давайте так, - продолжил Игорь, но его снова прервали.
К котельной подъехали Ира и Егор. Через минуту их осветили фары машины, на которой приехали Татьяна, хозяйка Огонька, и её сестра. С разных сторон начали стекаться люди: они приезжали на машине, добирались на велосипеде, приходили пешком. Здесь были знакомые Лиле – семьи её котят, те, кто помогал кормами и прививками, ребята из Калинино; и были те, кто стал для неё открытием – родители одноклассников Димки, подписчики группы, жители окрестности. Место превращалось в большой лагерь: организовали медпункт и для кошек, и для людей, столовую - Оксана, приехавшая с Юлей, напекла пирогов; одноклассники Димки делились всем происходящим в сети.
Разделились на три группы, каждый прошел инструктаж у Игоря. Вместе они прочесали котельную. Этот день проходил долгой, широкой полосой: запуганных кошек эвакуировали из котельной, согревали котят, оказывали первую помощь, отвозили в клиники, приюты. Грязных, изъеденных кошек, не боясь, люди забирали домой.
К Лиле пришли. Ей помогли, и она снова поверила людям. Её сердце переполняло желание обнять этот мир людей и признаться всем, что она была не права.

- Лиль, посмотри на котят, - услышала она голос Игоря. – Что-то не так…
Она увидела два прекрасных комка, которые выглядели как обычные дети кошки: один – с пушистыми ушками, грязными белыми лапками и розовым носом, другой – с рыжей полосой во всю мордочку. Но малыши дёргали головой, не дрожали от холода, а именно непроизвольно качали головками. Они не сопротивлялись помощи как все котята, будто просто не могли. Бездонными детскими кошачьими глазами они смотрели на Лилю и что-то, наверно даже понимали. Подбежала серая кошка, громко мяукая, ругаясь на Игоря и Лилю:
- Мама ваша? Защищает их.
- Я не знаю, что с ними, может, испуг… У меня Белка как-то в пакете запуталась, о диван ударилась, когда по квартире носилась, также головой дёргала. Юля! – крикнула Лиля.
- Очень на атаксию похоже, кошачий ДЦП, - заключила врач. – Попробуй сейчас поставить на лапы, пойдут?
Котята не смогли встать, они пытаясь бежать, кувыркались, переваливались, но на ноги встать не смогли.
- Пока я права, - сказала Юля. – Лиль, им нужен постоянный уход, массажи, уколы. Это то, что я пока могу сказать. Работа большая с ними, подумай.
«Ну что, - подумала Лиля, глядя на детей, - добро пожаловать домой. Маму тоже возьмём, как без мамы. Вы будете жить в большой семье. Назову вас Марсель и Пруст».
 
В этот день было спасено двадцать шесть кошек. Ещё восьмерых Оська унесла к Лейле.

- С днём рождения, дочь. Ты большая молодец, что занимаешься спасением животных.
- Спасибо, пап. За всё спасибо.

Снег большими тяжёлыми хлопьями лепил начало зимы. В воздухе было высоко, просторно, звонко, чисто.
- Можешь гордиться дочерью, Чехов, - сказала Лора, стоя на крыше котельной.
- Думаю, в ее жизни паззлы наконец сошлись.

Оська лепила снежки и бросала их в воздух. До небесных звезд она так и не дотянулась, зато из земных лепила целые планеты.

Июнь, 2024