Не комильфо - Так не должно. Часть I Глава XIV

XIV
          
           Погода разыгралась не на шутку. Исаакий, освещённый солнцем, блестел шапками снега, ниспадающего с золотых куполов. Что не говорите, а Ленинград одно из красивейших мест на планете. Чего стоит только эта площадь. Сколько бы раз Михаил ни был здесь в любую погоду, она была прекрасна. Только вот сейчас он её не видел, неторопливо прогуливаясь с малой Морской до Воскресенского проспекта в сторону памятника Николаю Первому.
           Он не знал как ему поступить. Вполне понятны желания Анны и его, соответственно, тоже. И в то же самое время он действительно прикипел к этим двум женщинам вовсе не из-за их благополучия. Флот давно забыт и с ним безответственность к разгульной жизни. Но Аннушка, его последнее незабываемое увлечение, то и дело, пусть даже редко, проявлялось во снах, как нечто реальное, фантастическое, неизгладимое из памяти.
           Михаил решил вернуться в гостиницу опять.
           Анна Карловна, дружелюбно улыбаясь, протянула ему записку.
           – Спасибо.
           – Она уехала за дочкой. Думаю скоро вернётся. Вы её родственник или воздыхатель? Совсем на неё не похожи.
           – Седьмая вода на киселе. – Михаил, улыбнувшись, направился к свободному креслу в холле.
           Устроившись поудобнее, открыл конверт.
           “Миша, позвони – (412) 146 – 4587”. Что могло произойти? Скорее всего Алёнка раскапризничалась. Он подошёл к стойке. – Анна  Карловна...
           – Через девятку. – Поняв предстоящий вопрос, не отвлекаясь от записи в журнал очередного посетителя, она указала на телефон.
           Трубку подняла Алёнка.
           – Алло. Это кто? Миша? Сейчас. Мама, тебя другой Михаил спрашивает. И я хочу к нему. Он весёлый. Правда?
           – Возможно и правда, если ты говоришь.
           – А что такое возможно? Только не говори, что мне это рано знать, как мне сказал дедушка. – Дед не сводил с неё, должно быть, счастливых глаз.
           – Вот болтушка. Без устали. – Михаил рассмеялся в трубку.
           – А что такое у’стали. Уста’ли ножки, а у’стали что?
           – Перестань приставать к дяде Мише. – Лена забрала трубку у дочери.
           – А ты где?
           – От Анны Карловны.
           – Будем через два часа. Нас заберёт дядюшка. Ему нужно вернуться домой.
           Михаил обернулся к Анне Карловне. Она уже довольно долго присматривала за ним. Видно было некоторую жалость её к самой себе.
           – Хотя бы кому-то в жизни везёт, а вот о Вас, Миша, этого не скажешь. Странно. По большому счёту, жизнь в своём разнообразии непостижима. Интересно, каков
процент обоюдно счастливых пар?
           – Меньше одной сотой процента. Можно мне подождать девочек в номере? Я не выспался.
           – Если девочек, то можно. – Анна Карловна протянула ключ. – Я Вам доверяю. А моей тёзке завидую. Только тихо. – В интонации женщины прозвучала неожиданная двойственность последнего слова: тихо к поведению или к зависти...

           Наконец у Михаила появилось время попытаться сложить концы с концами. Ясность картины совсем даже не проступает. Главный вопрос упирается в дядю Анны. Вопрос совершенно естественный. Почему фамилия Анны Кушнир?
           – “Если её мать умерла при родах, кто её забрал? Родственники? Возможно. Время было беспокойное.1931 й год. В стране голод. Ребёнок неизвестно от кого. Могли просто не забрать. Кто тогда её удочерил? Получается брат Василия Петровича. Каким образом? В случае, если он принимал роды или работал в этом отделении, такую версию отбрасывать нельзя. С другой стороны, возможно у него была с ней связь. Тогда почему Кушнир? Анна ребёнок еврейки, а Леонтьев, очевидно старший брат Василия Петровича, откровенного антисемита, русский. Это вовсе не означает, что у них одинаковые отношения по межнациональным вопросам.”
           В особенности после НЭПа, в России к евреям стали относиться только хуже. Много евреев покинули страну, забрав с собой самое главное достояние – мозги.
           Ленин проклинал царизм за травлю евреев в стране. Но от векового преследования их повсеместно за несколько лет ничего изменить было нельзя. До сих пор в умах мало что изменилось.
           Пусть антисионизм процветал не только в народе, но и был даже государственной политикой, в стране было достаточно много порядочных людей. Однако это не означает, что они их защищали. Они всего лишь уравнивали евреев с остальными национальностями на право быть равными. Хотя бы в слух. Просто в двух столицах таких “чутких” было значительно меньше. В особенности в 1931 году.
           – Что из этого следует? – Михаил любил задавать вопросы самому себе вслух, как оппоненту. – Мало что. Почти ничего. – Он снова стал искать варианты с фамилией.
           Инстинктивно набрал номер Евгении Константиновны.
           – День добрый, Евгения Константиновна. Извините за звонок.
           – У Вас, Миша, что-то стряслось?
           – Нет. Меня мучает вопрос: почему у Ани сохранилась фамилия мамы? Непонятно. Она действительно умерла, или оставила ребёнка в госпитале, а сама уехала за границу? Из какой мама Ани семьи? Ничего не сходится. Наши домыслы очень часто проявляются при первом взгляде, что в большинстве случаев неверно. – Он замолчал. На другом конце провода глумилась над ним полная тишина.
           – Я уже не помню. – Евгения Константиновна, всё ещё не отошедшая от стресса, говорила тихо и неторопливо. – Отец Софьи работал инженером на Путиловском, а вот мама обитала в сфере обслуживания. Я их никогда не видела. Знала со слов невестки. И Евгенья тоже была из семьи того же уровня. Я была против этих девочек только из-за родословной. Гены, от них никуда не денешься.
           – Значит они не могли сбежать за рубеж?
           – Откуда у них деньги? Плюс у Софьи были ещё, кажется, две сестрёнки. К сожалению, Евгеньи нет. Некому пролить свет на правду. Мой сын со мной насчёт Софьи тоже помалкивал. – Она замолчала.
           Михаил каким-то особым чутьём всегда знал, когда надо вступить в разговор. И ждал...
           – Оказывается время и показывает нам всю нашу гнилую подноготную. Не устрой я тогда умышленно их разлуку из-за Жени, и если Аня действительно его дочь, то сейчас моя семья была бы в два раза больше. Наказание Всевышнего. Миша, Вы здесь?
           –  Да, Евгения Константиновна. Должен Вам сказать, Анна потрясающая женщина во всех отношения. Умна, с чрезвычайно широким кругозором знаний. Её лексикону может позавидовать любой литератор. Если можно так выразиться, в ней заложена врождённая грамотность. Но самая большая её особенность – манера поведения. Откуда это в ней? Неужели генетически возможно? Кстати её дочь унаследовала несомненно многое от матери.
           – Вы были близки?
           В трубке не слышно даже дыхания.
           – Значит я права.
           – Это в далёком прошлом. Я был молод, т.е. совсем. Мне с ней было просто интересно. Моряк на последнем году службы, а она много старше меня. Такой вот мезальянс с её стороны. – Михаил не искал извинения после реплики Евгении Константиновны. Просто решил ответить так, чтобы больше не было вопросов. –После службы, я полностью окунулся в учёбу. Флот испарился из сознания вместе со всеми его аксессуарами. Сразу после университета аспирантура как продолжение дипломной работы. Через полгода защита. Как видити, времени на прошлую жизнь не остаётся.
           – А Лена?
           – Хочу просить у Вас её руки.
           На сей раз задумалась Евгения Константиновна. Последняя фраза бесспорно успокоила её. Но его появление с Анной и её блеск глаз рядом с ним не ускользнули от повидавшей жизнь женщины.
           – Я рада, Миша. Вы не ханжа. Надеюсь на вашу благовоспитанность. Что было, кануло. Рада вашей откровенности.
           – Остался только один человек, от которого можно услышать правду, забыв о медицине. Думаю я справлюсь. Мне очень хочется доставить Вам радость в вашем возрасте. Неимоверно счастливая случайность. Жду звонка.
           – Всего хорошего. – Евгения Константиновна положила трубку.