Дарящий крылья

Воздушно-космическая серия


Владимир Алехин



Дарящий крылья





Воронеж 2018
 
УДК 94 (470)
ББК 633 (2РОС -4 Вор-5)
А 49

Серия «Воздушно-космическая серия»

Шеф-редактор — председатель ВООО "СОЮЗА ВОЕННЫХ ПИСАТЕЛЕЙ"  Алик Аббасов.

А 49   Дарящий крылья.
Документальная повесть. – Воронеж: Воронежский ЦНТИ – филиал ФГБУ «РЭА» Минэнерго России, 2018. – 120 с.

В основе документальной повести «Дарящий крылья» – судьба генерал-лейтенанта Юрия Сушкова, начальника Липецкого Государственного центра подготовки авиационного персонала и войсковых испытаний МО РФ. Перед читателем предстают и другие образы. Большинство названы их подлинными именами.
Для широкого круга читателей.





    без объявл.

ISBN 5-88088-006-4 «Полиграфист»

 © В.С. Алехин. 2018 г.
 
Автор выражает признательность  авиационным специалистам Липецкого Государственного центра подготовки авиационного персонала и войсковых испытаний Министерства обороны РФ – полковникам Александру Ищенко, Виктору Свистунову и Сергею Екимову, оказавшим необходимую помощь во время работы над этой книгой.

Все военные аэродромы похожи один на другой. Их сооружали и сооружают, как под копирку согласно Нормам годности к эксплуатации аэродромов государственной авиации. Нормативные условия для искусственных ВПП – 2500 на 40 метров. Сколько перевидел их он, генерал-лейтенант Юрий Сушков и всегда отмечал: похожи они как однотипные самолеты на стоянке, но кроки аэродромов все разные и задача летчика знать их практически наизусть, особенно ближайших запасных аэродромов.
Но сегодня Юрий Александрович сделал открытие – ничего подобного, свой то «Липецк-2», родным кажется. Хоть и скромный лесочек на западной окраине взлетного поля, но видел в нем начальник авиационного центра Сушков одну особенность. Приветливый он, этот лесочек. Всякий раз он по-отцовски провожает взлетающие в небо военные самолеты.
Летный домик здесь веселенький. Его не спутаешь ни с каким другим. Заботливые руки личного состава авиационной группы со вкусом подкрасили его, рядом клумбы с цветами. В общем, домик со своим лицом. Силуэт у него самобытный, поэтому его ни с каким другим не перепутаешь.
Генерал направился на «высотку», где хранится летное снаряжение.  Здесь специалисты помогут ему облачиться перед полетом в «марсианский» костюм, здесь и снимет его, пропитанный потом. У начальника авиацентра свой шкаф для высотно-компенсирующего и противоперегрузочного костюма, свои полочки для защитного и герметического шлема, также в шкафу имеются несколько пар специальной обуви. Отсюда рукой подать до комнаты отдыха и душевой.
Переодевшись в высотное снаряжение, Юрий Сушков вышел наружу и направился к самолету. Сегодня у генерала на командирских полетах запланированы ответственные полетные задания.
Погода была промозглой. Стоял декабрь. Уже повсюду лежал снег. В этом году он выпал в середине ноября. Снег ярко белел даже в сумеречном свете короткого и хмурого зимнего дня. Над аэродромом нависали темные рыхлые тучи. Сушков посмотрел вверх. Снизу серая облачная завеса была похожа на толстое покрывало, к которому будто бы отнеслись небрежно. Теперь покрывало выглядело разлохмаченным начесом ватина. Генерал поводил по облачной завесе глазами и нашел то, что искал. На северо-западной стороне осталась прореха. Солнечное окно, этот пробел в рыхлых тучах, преображал предметы на земле, вырисовывал их четче. Генерал-лейтенант поймал себя на мысли, что его подмывает мальчишеское любопытство – взлететь и посмотреть, а что там, на высоте, за облаками: такое ощущение он испытывал, когда, будучи курсантом Волгоградской школы юных космонавтов, в четырнадцатилетнем возрасте готовился к своему первому в жизни прыжку с парашютом. Тогда его тянуло в небо, испещренное причудливыми белоснежными облаками. То раннее весеннее утро казалось мальчику необыкновенным, и он мог поклясться, что никогда прежде ему не доводилось видеть такого рассвета. Юре было немного обидно оттого, что о его чувствах никто не расспрашивал. А если бы спросили, он ответил бы, что у него ощущение, будто он попал с земли в царство небесное. А уж сегодня…
Сегодня у него, несмотря на хмурый день, отличное настроение. Он безмерно счастлив. После семилетней разлуки  вернулся в Липецк. Таким образом, сбылась почти сказочная его мечта – продолжать крепить боевую подготовку, научно-исследовательскую и учебную работу в авиацентре, проводить войсковые испытания новых и модернизированных военных самолетов и  заниматься переучиванием летного состава на современные авиационные комплексы.
Юрия Александровича охватило деятельное, давно не испытанное возбуждение. Он бодро зашагал на ЦЗТ, где стояли готовые к полетам различные типы самолетов.

***

Сегодня у генерал-лейтенанта Сушкова был запланирован тренировочный  полет на сложный пилотаж на малой высоте, а также в комплексе полет на предельно-малой высоте и заход на посадку по приборам и инструкторские полеты согласно плану командирских полетов.
И так тренировочный полет – СУ-30 с изумительной легкостью шел вверх. Земля быстро погружалась в дымчатую бездну. В дни теоретической подготовки Юрию Александровичу пришлось уделить внимание этому двухместному многоцелевому самолету. Генералу нужно освоить этот многоцелевой истребитель досконально, и он  с головой окунулся в процесс. В воздухе начальник авиацентра выполнял на нем виражи, бочки, перевороты, петли Нестерова полупетли, косые петли чётко выдерживая параметры полета согласно Курсу боевой подготовки. СУ-30 был послушен воле пилота, потому что опыт огромен и талант неимоверный. В его душе многоцелевой истребитель вызывал восторг.
Мчавшийся ввысь самолет пронзил полог высокой серой облачности, земля пропала вовсе, и далее открылось ярко-синее солнечное небо. На душе у генерала стало легко и радостно. Такое состояние он испытывал каждый раз, когда поднимался в небо. Нежная синева ласкала его глаза и успокаивала сердце. Порой синее и бездонное, без конца и края, оно становится серым и непроглядным, затянутым облаками. Тихое и ласковое, гневное и беспощадное, он, генерал-лейтенант Юрий Сушков, любит его всяким.
Юрий Александрович каждый раз поднимаясь в воздух, вспоминал свое волгоградское небо. Сушкову едва исполнилось четырнадцать лет, когда он впервые поднялся в воздух. Тогда парашютисты-курсанты школы юных космонавтов, сформированной при Качинском высшем военном авиационном училище летчиков, заняли места в самолете, и Ан-2, вырулив на старт, ушел в небо набирая высоту.
– Набрал тысячу, задание? – доложил летчик руководителю полетов.
– Вас понял, разрешаю.
В салоне Ан-2 парашютисты сидели по весу: самые тяжелые ближе к двери. На земле инструктор пояснил, делается это для того, чтобы в воздухе парашютисты не сближались на опасное расстояние. Юра Сушков оказался четвертым. Подумал, это хорошо, будет не так страшно прыгать. Все равно перед прыжком он почувствовал определенный «мандраж». Еще на земле подошел инструктор и пристегнул карабин вытяжного фала сушковского парашюта к тросу под потолком салона самолета. То же самое он сделал с другими парашютистами. На теоретических занятиях в школе юных космонавтов курсантам пояснили, что при прыжке сама сила гравитации выдернет шпильки из ранца основного парашюта и стянет чехол с купола. Система простая и надежная.
На большой высоте инструктор выбросил пристрелочный макет, а потом Ан-2 набрал еще несколько сотен метров и занял горизонтальное положение. Сушков понял, что самолет на курсе выброски. Тотчас замигала сигнальная красная лампа и по салону разнесся низкий прерывистый гудок. Инструктор показал парашютистам – приготовиться и открыл дверь. Все встали с мест и выстроились каждый в затылок друг другу.
– Приготовиться! Пошел!
Команды следовали, новички вылетали в сияющую лазурную бездну. Наконец, команда выпускающего инструктора дошла до слуха Сушкова. Бледный от волнения приблизился он к двери. Вытяжной фал размотался, над головой щелкнул чехол купола. Отделение от самолета проходило как бы в бессознательном для Юры состоянии. Он очнулся после того, как услышал хлопок и ощутил, что покачивается на стропах в небесном просторе, а над головой увидел оранжево-белый наполненный воздухом купол. Восхитительное, ни  с чем несравнимое, чувство полета! 
Тем временем полетное задание на самолете Су-30 было выполнено полностью и с отличным качеством.
– « 45901, снижаюсь для захода на посадку в режиме «Возврат», – доложил Сушков руководителю полетов.
– «Снижайтесь по «Возврату» ответил руководитель полетов.
СУ-30 снижался и шёл несколько выше глиссады. Но руководитель полетов, сослуживец Сушкова, знал, что в стиле пилотирования генерала такая глиссада снижения. Истребитель уже над ближним приводом. «Сядет с перелетом», – невольно подумали на центральном командно-диспетчерском пункте. Но выравнивание и выдерживание были идеальными и самолет командира приземлился плавно в полосе точного приземления, которая была исписана черными продольными мазками. Генерал-лейтенант Сушков оставил здесь свой автограф. Он свидетельствовал о благополучном завершении комплексного полета.
Генерал вытер мокрое от пота лицо перчаткой и довольный вылез из кабины. Что может быть прекраснее упоения полетом? Горячность молодости и опыт зрелости в настоящий момент в совокупности были подвластны этому восхитительному чувству. Сейчас Юрий Александрович откровенно наслаждался завершившимся полетом. Да, он избрал для себя тяжелый путь служения Отечеству. Многие считают, что стезя эта не модная и смеются над теми, кто встал на нее, над их как бы неумением «жить» и делать «бабло». Но для него, генерал-лейтенанта Юрия Сушкова, есть в жизни нечто более важное, чем большие деньги. Это более важное дает ему оптимизм и силы жить. Он находится на своем месте.
Оставив самолет на попечение инженерно-технического состава, командир шел по бетонке на ЦКДП, чтобы в своём кабинете тщательно проанализировать выполнение плановой таблицы командирских полетов, а также уточнить организационные вопросы, направленные на качественное и безопасное выполнение конкретных полетов. Полеты шли своим чередом, только что приземлилась пара штурмовиков СУ-25, а на старт уже выруливал красавец СУ-34 – новейший ударный самолет. Юрию Александровичу хорошо было среди своих. Наделенный аналитическим умом и природной проницательностью, он каждой клеточкой своего организма принимал мощные импульсы безграничной любви и уважения своих побратимов. И хотя на его погонах сверкали золотом по две большие звезды, для них он, генерал-лейтенант Сушков, навсегда оставался своим в доску. И хотя вслух, из-за соблюдения субординации, об этом не говорилось, Юрий Александрович, конечно же, знал отношение к нему своих сослуживцев. Он чувствовал себя в этом окружении как никогда свободно.

***

Сушков сидел в своем кабинете, смотрел на экран монитора, пальцы находили и щелкали кнопками на клавиатуре. Ему нужно было составить очередной план-график и отослать в Москву в  штаб ВКС. Был потерян счет планам, графикам, отчетам, рапортам, справкам, методическим рекомендациям, предложениям по организационно-штатным мероприятиям, ответам на руководящие документы к установленным срокам, мероприятиям по безопасности полетов и всяким другим спискам. И все эти документы требовалось оперативно подготовить и срочно сдать. По натуре энергичный генерал случайно надавил не на ту клавишу, и тут же полстраницы текста вдруг исчезли  с экрана.
– Твою мать! – в сердцах воскликнул Сушков и хлопнул ладонью по столу. Получилось громко. В дверь заглянул адъютант. Прапорщик был взволнован:
– Что-то случилось, товарищ генерал-лейтенант?
Через плечо адъютанта на Сушкова смотрел взволнованный полковник запаса, начальник штаба авиацентра до 2011 года, а ныне по просьбе Юрия Александровича гражданский персонал оперативного отдела Центра Свистунов Виктор Алексеевич. Генерал жестом попросил прапорщика удалиться, а Свистунову сказал:
– Виктор Алексеевич, зайдите.
Когда тот вошел, генерал виновато развел руками:
– Представляешь, заспешил и нечаянно смахнул часть текста. На компьютере соображаю хорошо, но базы всё-таки нет. Наверное надо звать специалистов с 10-го исследовательского отдела. Говорил ведь мне школьный учитель иностранного языка, мол, спешка нужна при ловле блох. Я же забыл это наставление.
Свистунов ободряюще улыбнулся:
– Ну что же, посмотрим, как помочь вашему горю, товарищ командир.
Виктор Алексеевич подсел к компьютеру. Он «колдовал», всматриваясь в экран, генерал напряженно следил за ним. Прошло минут пять – семь, и Свистунов откинулся на спинку кресла.
– Принимайте работу, товарищ генерал.
Действительно, на экране Сушков обнаружил исчезнувший было кусок текста. Теперь он опять красовался, как ни в чем не бывало. Генерал, шевеля губами, читал строчки, а Свистунов победоносно смотрел на него.
– Ты мой спаситель, Виктор Алексеевич, не представляю, что бы я без тебя делал, – произнес Сушков, помедлив, пожаловался:
– Времена… Говорят, что времена всегда одни и те же. Не знаю, так ли это на самом деле. В настоящий момент я на разрыве. Везде требуют, всем нужно срочно. Я просто зашорился с этими проблемами.  Ты скажешь, что я мог бы поручить эти дела другим, нет, я этого не сделаю. Я с головой окунулся в работу, поэтому доведу ее до конца. А тебе спасибо.
Двое боевых товарищей, Сушков и Свистунов, впервые  встретились в Белорусском военном округе. Лейтенанты получили сюда назначение из разных училищ. Сушков окончил Качинское летное, а Свистунов – штурманское, Ставропольское. Тогда они были парнями отчаянными, храбрыми, беззаветно верными идеалам офицерской чести. И эту веру, скрепленную дружбой, они сумели пронести сквозь годы.
Затем их пути разошлись. Сушков убыл к новому месту службы в Туркестанский военный округ, короче в Афганистан, а Свистунова отправили в Липецкий авиацентр.
Старший лейтенант Свистунов увидел на аэродроме столько технических новинок, что просто дух захватывало. Главное, как он отметил, это была не выставка-продажа уникальных самолетов. Все образцы постоянно находились «в деле», то есть в авиацентре проходили теоретическое и практическое переучивание –  руководящий летный состав  и из строевых частей. Но не боевая выучка и технические новинки больше всего поразили Виктора Свистунова, а неожиданная спустя годы, встреча с  Юрием Сушковым, тот после службы в Афганистане также, как и он получил назначение  в Липецкий авиацентр.
Они встретились в первый же день пребывания капитана Сушкова в Липецке.
– Увидел тебя и думаю: ты или не ты? – Сушков сердечно обнял боевого друга. – Ну, здравствуй, очень рад видеть тебя, а теперь рассказывай, как дела.
– Нет, – Свистунов поводил головой из стороны в сторону. – Мой рассказ слишком банальным получится, а быть может и пафосным. Поведай-ка лучше ты, как послужил делу защиты Отечества на огненных высотах.
За столом сидели долго. Поочередно произносили тосты, звякали рюмками, наполненными янтарным коньяком.  Выпитое закусывали тонкими кружочками лимона.
Разошлись поздно.

***

С аэродрома «Липецк-2» генерал-лейтенант Сушков поехал в штаб авиацентра. Вскоре машина плавно притормозила у контрольно-пропускного пункта. Тотчас распахнулись ворота, и машина медленно въехала на служебную территорию. Юрий Александрович поправил фуражку, проведя ладонью воздушную линию от кокарды до кончика носа, и ступил на идеально чистый асфальт. У подъезда было безлюдно. Сушков усмехнулся. Его появления, казалось, никто не заметил, но это на самом деле было не так. Весть о прибытии командира, конечно же, проникла на все этажи, причем быстро.
В приемной его уже ждали офицеры, как полковники, так и рангом ниже. Разумеется, все накопились здесь со срочными и даже не терпящими отлагательства проблемами. Когда он вошел в свой кабинет, внешне спокойная и размеренная жизнь штаба захлестнула его с головой, это состояние Сушков сравнивал с течением бурной реки, которая как захватит, так и понесет, тут уж держись, не упусти главного, и не соскочи со стержня.
Первым в кабинет вошел оперативный дежурный. Майор, как и полагается, был аккуратно наглаженный и до блеска начищенный. Он выглядел собранным и подчеркнуто исполнительным, стоял вытянувшись у стола и смотрел на командира, который, встретив его, спокойно, с доброй улыбкой в глазах и ждал его доклада.
– Докладываю, командир авиационной группы прибыл из отпуска и готов приступить к исполнению обязанностей, – доложил майор. Кандидаты Краснодарского летного училища приезжали из муниципалитета, хотят полетать на тренажере.
Генерал стоя слушал доклад, опершись рукой на угол стола, на котором уже лежали первоочередные документы.
– О происшествия сообщения поступали? – спросил он, когда майор отрапортовал.
– Никак нет, в войсковых частях  авиационного центра – без происшествий.
Нахмурившись, Сушков сел в рабочее, с удобными подлокотниками, кресло. По опыту он знал, что офицеры стараются не докладывать то, что можно утаить. При этом они убивают двух зайцев: стараются статистику не испортить и отводят, таким образом, грозу от себя.
– А как идет подготовка авиационного полигона к исследовательскому летно-тактическому учению ночью с реальным применением авиационных средств поражения? – генерал внимательно посмотрел на оперативного дежурного. Первую часть доклада Сушков слушал как бы вполуха. Все, что говорил майор, не ускользало от внимания, но и не проникало в его глубины, разговор будто бы шел о чем-то давно набившем оскомину, доклад только докладом и ограничивался, выслушал и ладно. Иное дело – состояние авиационного полигона. Текст полученной из Москвы шифрованной телеграммы предписывал начальнику авиацентра организовать встречу и размещение группы офицеров и генералов Главного штаба Воздушно-космических сил, которые прибудут на учения. Все члены группы перечислялись поименно. Некоторых Юрий Александрович не знал ни в лицо, ни по фамилии. Вдруг его осенила мысль: а что, если Главнокомандующий ВКС сядет в самолет и прилетит на учения? Переспросил:
– Так как обстоят дела на полигоне?
– График личным составом авиационного полигона выдерживается, – с энтузиазмом пророкотал майор. – Вчера полковник Картавцев летал на полигон на вертолете, чтобы самому объективно оценить обстановку. Сообщает, что все нормально. Объективных причин, которые могут нам помешать, нет.
– Понятно, – Юрий Александрович кивнул головой, – объективных причин нет и быть не может.
– Так точно! – с оптимизмом воскликнул оперативный дежурный, которому вдруг захотелось ободрить командира, но произнести нечто очень ободряющее сразу не нашлось, пришлось ограничиться заученной фразой.
– Идите, – сухо проговорил Сушков. –А заместитель по тылу пусть зайдет.
 – Разрешите выполнять ?
– Выполняйте, – теперь уже подчеркнуть сухо подтвердил генерал.

***
– Вы в курсе, что к нам едут офицеры и генералы из Главкомата ВКС?  – спросил Сушков полковника Дерепаско, когда тот уселся в кресло напротив него.
– Товарищ генерал, я был бы плохим вашим заместителем, если бы об этом не знал.
– А как думаете делегацию из Главкомата ВКС кормить?
– Вы имеете в виду аэродром «Липецк-2» и авиационный полигон «Погоново», товарищ генерал?
– Вот именно.
– Везде будут работать микроволновки, кофеварки, постоянно организуем бутерброды, горячий чай, выпечку, установим дежурства обслуживающего персонала, – перечислял Дерепаско и загибал пальцы на своих руках. – Кроме всего прочего, организуем наборы книг. В каждом наборе обязательно будут Пикуль, Богомолов, Авдеенко, стихи Евгения Евтушенко, Есенина. И что-нибудь из нынешних, нашумевших.
Сушков выставил перед собой ладонь, словно создал полосу препятствий:
– Нет-нет, нашумевших не надо.
Полагаясь на догадливость полковника, Сушков решил подытожить разговор:
– Выходит так, что все у нас идет по плану, все в порядке. В таком случае вы свободны.
Когда за Дерепаско закрылась дверь, генерал несколько минут неподвижно сидел, опершись на спинку кресла, и смотрел на стол, на котором лежали документы. Все они были первоочередные.
Генеральский кабинет выглядел очень скромно. На столе ничего лишнего. Ни стекол на столешнице, ни бумаг под стеклами Юрий Александрович терпеть не мог. Исключение составлял перекидной календарь, ибо он же служил и рабочим блокнотом. Уставы, справочники – в выдвижных ящиках стола. Перед глазами лишь те документы, которые необходимы в данный момент, а все остальные в сейфе. Все то, что имело гриф секретности, сдавалось генералом в секретную часть.
В проеме двери бесшумно появился адъютант.
– Есть что-нибудь срочное? – Сушков расслабился.
– Шифротелеграмма штаба Воздушно-космических сил, товарищ генерал-лейтенант. Вам надлежит участвовать в «командирских стартах».
– Время, когда пройдут соревнования, указано?
– Об этом будет сообщено дополнительно, товарищ генерал-лейтенант.
– Надо бы уточнить в Москве эти детали, – в раздумье Сушков потер ладонью подбородок. – Ладно, этим я займусь сам. Идите.
Генерал посидел, заложив сцепленные в замок ладони на затылок, потом подошел к перекладине (он установил ее прямо здесь, в своем кабинете) и несколько раз подтянулся. Вот и гимнастика, и тренировка перед соревнованиями по армейскому многоборью. После выполнения несложных физических упражнений в голове стало светлее. Он, генерал-лейтенант Сушков Юрий Александрович, сохранил спортивную форму. Этим он гордился.
Посмотрев на часы, Юрий Александрович позвонил полковнику Мышкину.
– Заходите, Николай Николаевич, жду.
Положив трубку, напрягся, хрустнув суставами пальцев, вновь расслабился. Затем несколько раз удовлетворенно потянулся. Сушков уже несколько раз ловил себя на мысли, что у него хорошо складываются отношения с Мышкиным – командиром авиационной группы – основной авиационной частью Центра – единственной авиационной частью в ВКС четырёх эскадрильского состава, летающих на различных типах и модификациях самолетов. Дело тот знал и трудился неутомимо. Как-то Юрий Александрович посоветовал ему поберечь силы, но Мышкин сердито нахмурил брови:
– Не приучен, буду тянуть лямку и служить от сих до сих.
При первом же знакомстве Сушков дал понять ему, что он, начальник Центра, не будет поучать молодого полковника. Юрий Александрович знал: командир группы право на эту должность завоевал отнюдь не протекцией, а конкретным самостоятельным делом. Сушков особенно ценил людей, неравнодушных к делу и целеустремленных. Был убежден, отдача профессии должна быть полной и абсолютной. Размениваться здесь невозможно. Если оставляешь для себя какую-то отдушину – профессионалом считаться не можешь. Разумное в полковнике брало верх над амбициозным. Улыбчивый, он любую шутку умел поддержать, и когда шутили в его адрес, не обижался, только посмеивался.
Мышкин вошел как всегда с улыбкой. Подал руку, с виду изнежено-мягкую, а в рукопожатии по-мужицки крепкую. Командир авиационной группы был моложе Сушкова, и Юрия Александровича так и подмывало называть его на «ты», но такую вольность он себе не позволял, играть в одни ворота – неинтеллигентно.
– Рад видеть вас, Николай Николаевич, в добром здравии и хорошем настроении.
– Спасибо на добром слове, – смутившись, скороговоркой произнес Мышкин и уставился на генерала. В его пригашенных улыбкой глазах Сушков отметил острый блеск цепкой наблюдательности.
– Ладно, – Юрий Александрович машинально перевернул листок настольного календаря. – Давайте о деле. Недавно мне позвонил Прокофьев Сергей Николаевич, мой коллега, начальник Астраханского авиацентра, Сергей Николаевич, помимо всего прочего, поинтересовался, как служит у нас его сын, попросил, чтобы мы проверили парня в настоящем деле. Какое у вас, Николай Николаевич, впечатление о Прокофьеве-младшем?
Возникла пауза. Мышкин любую информацию перерабатывал мгновенно, однако реагировать, никогда не спешил. «Перестраховывается», – делали вывод другие, но Сушков знал, что медлительность командира группы не от перестраховки. Она исходила от обостренного чувства ответственности за свои слова и поступки.
– Прокофьев – молодой, энергичный, недавно я выдвинул его на должность командира авиационного звена. Между прочим, звено под его командованием – лучшее в эскадрилье. Константин Сергеевич хороший организатор. Таких командиров, как Прокофьев, еще поискать.
Сушков внимательно слушал командира авиационной группы и, соглашаясь с его мнением о капитане Прокофьеве, кивал головой, потом вдруг спросил:
– Я полагаю, генерал-лейтенант имеет право на собственное соображение.
– Этого никто не оспаривает.
– Мне известно, что прежде Константин Прокофьев летал на самолетах МИГ-29, а многоцелевой самолет СУ-30 только-только освоил, а еще парень недавно вернулся из очередного отпуска. Я это к тому, можно ли Прокофьева привлекать к участию в предстоящему исследовательскому ЛТУ? Не подведет ли?
Мышкин начал чересчур внимательно изучать на столе аппарат прямой связи с Главным штабом ВКС, который в любую секунду мог зазвонить. Наконец, полковник прервал молчание:
– Капитан Прокофьев – летчик зрелый. Ему уже доводилось проходить испытание в серьезном деле. На боевых учениях «Авиадартс-2014» он продемонстрировал высокий уровень боевого мастерства и в противодействии средствам противовоздушной обороны, и в технике пилотирования. Вам, Юрий Александрович, нужны факты, подтвержденные результатом. Так вот, на авиационном полигоне «Погоново» компетентные судьи присудили Прокофьеву третье место. На таких, как Константин Сергеевич наши Воздушно-космические силы держатся.
Сушков встал, повернулся к Мышкину спиной, подойдя к окну, открыл фрамугу. В кабинет хлынул холодный воздух. Горлица, мирно дремавшая на верхушке голубой ели, испугалась распахнутого окна и, хлопнув крыльями, взмыла в небо. Юрий Александрович, глядя вслед улетающей птице, думал о разговоре с командиром авиационной группы. Думал – и тонул в противоречиях. Исследовательское ЛТУ, конечно же, не сравнить с авиационными соревнованиями. Тут все неоднозначно. В боевой обстановке о летчиках посредники судят по другим критериям. Оценку ставит результат боевого применения, да ещё и в ночных условиях. И если летчик психологически не готов принять эти критерии, тогда ему трудно настроиться на  боевые действия с реальным применением авиационных средств поражения.
Полковник Мышкин, словно подслушав мысли начальника авиацентра, сказал:
– Тут не все однозначно. Я возьму Прокофьева на заметку и сделаю вывод.
Нет, командир авиационной группы не так прост, как может показаться, когда улыбка растягивает его щеки. Он все глубже и основательнее вгрызается в свое дело. Умеет из мелочей создать глобальные категории. Он пристально исследует те самые биологически активные точки, через которые организм сигнализирует о болезненных симптомах. Отвернувшись от окна, Сушков смотрел на полковника со сложным чувством, но при любом раскладе он доверял ему. Генерал-лейтенант принял решение.
– У меня к вам, Николай Николаевич, просьба. Запланируйте-ка мне полет с капитаном Прокофьевым. Слетаю ка я с парнем на полигон в составе экипажа.

 
***

Юрий Александрович лифтом не пользовался. И если бы не жена и дочка, которые кабиной пользовались, а он иногда составлял им компанию, Сушков даже не знал бы, как лифтовые двери открываются. И в это раз он по-юношески быстро вбежал по ступенькам на третий этаж, и через минуту он уже стоял возле вешалки в своей квартире. Светлана Владимировна с перекинутым через плечо свитером в руках подошла к мужу, помогла  повесить куртку, фуражку, подала расческу. Как только Юрий Александрович поднял руки, чтобы причесать волосы, она сомкнула на его шее пальцы, и заглянула в глаза:
– А я тебе свитер связала. Примерь.
Юрий Александрович улыбнулся и взъерошил на голове жены мягкие волосы, потом развернул свитер, одобрил:
– Красивая ручная работа.
– Хорошо, а ты, пока я буду смотреться в обновке перед зеркалом, почитай газету.
Он извлек из внутреннего кармана региональную спортивную газету и передал жене. Она развернула и покачала головой:
– Тут фото моего генерала. Я правильно говорю?
– Ты, как всегда, права. – Юрий Александрович взял у жены новый свитер, а ее легонько подтолкнул в спину. – Иди, читай очерк о своем благоверном.
Когда Сушков узнал, что у спортивного журналиста возникла задумка подготовить интервью с ним, генерал-лейтенантом он человек, старающийся избегать публичности хотел, сославшись на занятость отказаться. Но потом, поддавшись на уговоры Виктора Алексеевича Свистунова, согласился на встречу.
– Прежде чем задавать вопросы, посадить бы этого журналиста в командирское кресло, дать возможность самому подержать в руках нити управления авиационным соединением, – некоторое время не унимался Юрий Александрович, страдальчески глядя на Свистунова. – Тогда бы он воочию увидел, что и как тут…
– Командир, но с Вами хочет иметь дело спортивный журналист. У него задание от главного редактора.
– А сам-то ты видел этого журналиста?
– Видел и разговаривал, – оживился Виктор Алексеевич. – Может быть, ему в самый раз пару месяцев пообщаться с летчиками. Честно говоря, человек он любознательный, любит наше авиационное дело и понимает его сердцем. А это немаловажно для нас, товарищ командир.
– Пока он еще открывает неведомые острова, – улыбнулся генерал-лейтенант. – Ладно, назначай ему встречу.
Визит журналиста в авиацентр Сушковым понемногу забывался. Но однажды в штаб принесли спортивную газету, прочитав статью позвонили командиру, поздравили. Юрий Александрович немедленно распорядился доставить ему газету. Вскоре спортивное издание лежало на его столе. Отложив дела, генерал начал читать. Читал неторопливо, внимательно. Некоторые абзацы перечитывал. Удивился тем деталям, которые подметил журналист. Несмотря на то, что разговор шел сугубо на спортивную тему, генерал-лейтенант Сушков был выписан крупным планом. Чувствовалось – личность, сила характера.
Юрий Александрович опять похвалил свитер и ушел в ванную. Пока он шумно фыркал и отдувался в ванной, Светлана Владимировна читала очерк. Когда Сушков вышел из ванной, она сказала:
– Хорошо изложено. Корреспондент  и ход свой нашел, и мысль есть, и язык недурной. В общем, я прочитала с удовольствием.
За ужином Сушковы поговорили об участии Юрия Александровича в «командирских стартах». Теперь генерал-лейтенанту действительно можно пойти к себе в кабинет, включить телевизор и спокойно посмотреть программу «Время».

***

Рассветное небо насторожено. Темно-зелённые полумесяцы радиолокационной станции генерал-лейтенанту Юрию Сушкову кажутся нереальными. Сегодня ему предстоит полет на авиационный полигон «Погоново» с капитаном Прокофьевым в составе экипажа, чтобы оценить его готовность к предстоящему исследовательскому ЛТУ на самолете Су-30, как запланировали раннее с командиром авиационной группы. Прокофьеву по заданию следовало самостоятельно атаковать наземные цели на полигоне.
Сейчас генерал Сушков, притянутый к креслу в кабине, ждал, когда руководитель полетов даст капитану Прокофьеву разрешение на взлет. В действия командного пункта и летчика начальник Центра не вмешивался. Его как будто и не было здесь, в задней кабине.
Юрий Александрович повернул голову и через стекло фонаря кабины увидел на стоянке военно-транспортные самолеты. Это были самолеты Ан-26, надежные и неприхотливые. С этим типом машин он знаком еще с Афганистана. Там Ан-26 применялись в различных целях, в том числе в качестве летающих госпиталей. Их переоборудовали для эвакуации особо тяжелых раненых и оказания развернутой медицинской помощи, вплоть до операций. Этот неприхотливый и надежный самолет с хорошими взлетно-посадочными характеристиками позволил сохранить многие солдатские жизни. Ан-26 понравился Юрий Александровичу, и он с удовольствием чередовал свои тренировочные полеты на АН-26 и уникальным многофункциональным самолетом СУ-30СМ.
Наконец капитан Прокофьев получил «добро» на взлет.
Послушно взревели турбины. Самолет, стремительно пробежав по полосе, оторвался от бетонных плит. Прокофьев, убрав шасси, механизацию, выполнил набор высоты с разворотом на маршрут следования на полигон «Погоново»,  доложив об этом  руководителю полетов.
        Генерал прислушался к однообразному гулу турбины и в шуме обтекающего потока отметил сотни оттенков. Попробовал выделить фальшивые ноты. Не обнаружил. Двигатель работал ритмично, надежно, и Юрий Александрович успокоился.
СУ-30 летел по маршруту на полигон на малой высоте – 600 метров в автоматическом режиме, в соответствии с введёнными данными специалистами прицельно-навигационного комплекса. Капитану Прокофьеву оставалось лишь контролировать полет по направлению со сверкой текущего азимута и дальности над поворотными пунктами маршрута с расчётными на полетной карте. При подходе к полигону капитан Прокофьев включил боевой режим до сброса авиабомб оставались десятки секунд. Целая вечность для летчика.
– Атаку разрешаю, – последовала команда руководителя полетов на полигоне.
Небо стало вялым. Оно словно отпустило самолет из своих объятий. Зато земля придвигается, полигон настораживается, готовясь дрогнуть грохотом разрывов. Сушков разглядел в грубо сколоченных досках танки, а в белесых пятнах – самолеты, притаившиеся на условной стоянке. Подумал: «Как просто и сложно, воображаемый бой ради реального мира».
– Цель номер двадцать один, – передала земля.
– Я, 924, вас понял. – В голосе летчика генерал почувствовал уверенность. Вместо напряжения, ровное, будничное поведение, как будто капитан сидит в кабине тренажера.
Самолет на боевом курсе, до сброса остались секунды. В прицеле 21-я,  только 21-я цель – колонна танков на марше. Летчик непроизвольно задержал дыхание, сейчас главное  – при наложении прицельной марки на заданную цель вовремя нажать на боевую кнопку «сброс», напряжение растёт и у летчика и у командира, секунды будто удлиняются. В самолете все, как живой, чувствительный нерв. Теперь и гул двигателя наливается сдержанной яростью. Колонна танков растет, укрупняется. Доля секунды, и цель в прицеле, словно в ловушке. 924 «Сброс!» доложил капитан Прокофьев. «– Сброс подтверждаю», – доложил руководитель полетов на полигоне. «–  Прямое! »
«– Вас понял!», радостно ответил летчик.
           Полигон не провожает СУ-30 грохотом зенитных комплексов, небо не раздирается осколками, и самолеты-макеты не поднимаются в воздух. Капитан Прокофьев выполнил элемент боевого применения – бомбометание с горизонтального полета с высоты 300 метров.
        После выполнения задания на авиационном полигоне, генерал почувствовал: летчик не играл в войну. В его представлении все было по-настоящему. И не фанерный танк поймал он в перекрестие прицела – он уничтожил неприятельскую машину. И было тревожным небо, когда он отстреливал тепловыми ловушками. Он, выполняя маневр, учитывал все. Не понять, не поверить в реальность боевых действий, значит обречь себя на поражение.
Тем временем  капитан Прокофьев  прошёл конечный пункт маршрута и выполнил заход на посадку с прямой в режиме «Возврат».
– 924, прошел дальний привод, шасси, механизация выпущены к посадке готов.
– 924, посадку разрешаю, ветер встречно-боковой справа, – 5 – 7 метров в секунду, ответил руководитель полетов на аэродроме.
На земле капитан Прокофьев вытянулся перед командиром:
– Товарищ генерал-лейтенант разрешите получить замечания?
– Вы можете довольно  успешно выполнять сложные полетные задания и в том числе применять авиационные средства поражения на авиационном полигоне. Допускаю Вас к исследовательскому летно-тактическому учению.  Командир  смотрел прямо в глаза летчику, испытывая его волю, и капитан, в котором оставалось что-то не растаявшее, жесткое, выдержал этот взгляд.

***

После полудня непогода обрушилась на аэродром. Нарастал и густел снегопад. Крепчал ветер. Юрию Александровичу казалось, будто природа спешила в эти декабрьские дни рассчитаться с зимой долгами. Теперь вместо дождливого ненастья небо  посылало на землю нерасчетливо припрятанные запасы снега, минусовой температуры, ветра. Белая поземка неслась под ногами Сушкова неведомо откуда и неведомо куда.
Вглядевшись, генерал увидел в снежной круговерти темную фигуру. Человек стоял и очевидно поджидал его, начальника авиацентра.
– Старший лейтенант Маховиков? – удивленно произнес Юрий Александрович, поравнявшись с человеком и узнав в нем авиационного техника самолета 1-ой авиационной эскадрильи. Почему вы здесь, ведь инженерно-технический состав покинул аэродром?  Полеты закончились. У вас какие-то проблемы?
Маховиков посмотрел на генерала и пояснил:
– По плану осмотра у меня на очереди были двигатели МИГ-29. Пришлось залезать в воздухозаборник компрессора, чтобы осмотреть целостность рабочих лопаток.
Сушков улыбнулся и, окинув взглядом крупную фигуру техника с головы до ног, пошутил:
– Видимо, надо было долго ворочаться по-медвежьи, чтобы вырваться из стальных объятий воздухозаборника.
Старший лейтенант молчал. Взглянул на командира и ничего не сказал.  Он переминался с ноги на ногу и не мог начать разговор. Юрий Александрович решил прийти ему на помощь:
– Начинайте, товарищ старший лейтенант, по-уставному мол, товарищ генерал-лейтенант, разрешите обратиться…
– Я по личному вопросу, товарищ генерал, – проговорил Маховиков и, выдержав паузу, перешел к главному. – У меня к вам просьба, помогите перевестись для прохождения дальнейшей военной службы в морозовскую авиачасть. Это в Ростовской области.
– Знаю, где Морозовск. – чуть грустновато сказал командир и, собравшись с мыслями, спросил единственное, что пришло ему в голову. – Чем разочаровала Вас служба в нашем авиацентре?
– Не в этом дело, – старший лейтенант опустил голову. – Жена Виолетта наотрез отказывается переезжать сюда в Липецк. Здесь я снимаю жилье, а в Ростовской области отец жены построил загородный дом. Это в пяти минутах езды от аэродрома. Виолетта разузнала, что в Морозовском полку ожидается вакансия авиационного техника самолета и теперь они с отцом с удвоенной силой начали на меня давить, вплоть до развода. Помогите, товарищ генерал-лейтенант…
Снова воцарилась тишина. Ее нарушил Сушков, он сухо произнес:
– Завтра после построения продолжим разговор. Это очень серьезный вопрос, и в одночасье он не решается. Вы понимаете, что наша основная задача – сохранить кадровый потенциал.
Генералу Сушкову сложно ответить старшему лейтенанту однозначно. В его жизни происходило нечто подобное.
Юрий Александрович закончил Качинское высшее военное авиационное училище летчиков с отличием. У него была возможность выбрать место дальнейшей службы. В воинские части, дислоцированные в Белорусском военном округе, тогда поступали новые самолеты МИГ-29, потому он и выбрал Белоруссию. В городе Щучине, однако, летать пришлось на МИГ-23, а не на тех 2-х двигательных, 2-х килевых, лёгких фронтовых истребителей нового поколения о которых он мечтал. Летал, но стремился попасть в Липецкий авиацентр, так как это была Мекка всей отечественной авиации. Вот только желания его никто особо учитывать не стал. Распределили в группу советских войск в Германии. Сушкову пришлось много побороться, чтобы туда не ездить. В конце концов, он победил и был направлен в Липецк. Тут освоил четыре типа новейших многофункциональных боевых самолетов. Если бы старший лейтенант Маховиков обратился к нему с аналогичной просьбой, он понял бы состояние души молодого офицера. Ведь генерал, если речь вести о подчиненном личном составе, то ценил людей за неравнодушие к делу и целеустремленность. Служить надо там, где интересно работать с точки зрения профессионально, а не там, где легче жить.
Юрий Александрович с горечью отметил, что в этом смысле старший лейтенант Маховиков не единственный. Были и прежде случаи, когда офицеры переводились, начинали проситься: «Можно вот туда?» Почему? «Жена оттуда родом». Таких людей Сушков не понимал. По его глубокому убеждению, жена всегда должна следовать за мужем туда, где у ее избранника интересная служба есть уникальная возможность быстро расти профессионально, освоить несколько новых типов боевых самолетов, есть развитие на такой мощнейшей учебной базе Центра. Здесь Центральные офицерские курсы, передовая научно-исследовательская работа.
 Его Светлана Владимировна всегда ездила за ним. Когда он, полковник Сушков, был начальником Краснодарского высшего военного авиационного училища летчиков, она три года жила вместе с ним в курсантском общежитии. Жили интересно, дружно. Сушковы, в отличие от старшего лейтенанта Маховикова и его жены, на подобных мелочах не концентрировались и не разменивались.

***

Мысли перенесли Юрия Александровича в прошлое. Он мечтал служить в Липецке. Не сразу, но заветное желание летчика сбылось. Сложилась военная карьера. Личная жизнь тоже связана с этим городом. Здесь они, Юрий и Светлана, однажды встретившись, больше не расставались.
 Перед назначением начальником Краснодарского высшего военного авиационного училища летчиков, он уже был  первым заместителем у начальника  Липецкого авиацентра генерал-майора Харчевского Александра Николаевича, который был создателем пилотажной группы «Соколы России». Немало сил, летного мастерства и здоровья в становлении пилотажной группы вложил и он Сушков Юрий Александрович, а было это так: –  пилотажная группа была образована в 1993 году на базе Липецкого авиацентра для совершенствования навыков  полетов истребителей  в группе, а также для демонстрации маневренных возможностей самолетов Су-27 и профессиональной подготовки летчиков. В ее первый состав вошли: полковник Александр Харчевский, майоры Георгий Карабасов, Юрий Сушков, Александр Гостев.  Этап создания и становления проходил в тяжелые для авиации годы. Из-за отсутствия необходимого количества топлива налёт одного летчика составлял всего 50-60 часов в год. Тем не менее демонстрационные полеты которые удавалось проводить показали  не только прекрасные маневренные возможности СУ-27, но и большой потенциал и перспективы  развития пилотажной группы, что вскоре  было подтверждено расширением её состава и программы. С начала 2000 годов в программу были включены: групповой  пилотаж шести и четырёх самолетов, маневренный воздушный бой пара на пару и одиночный пилотаж.
Долгое время  группа не имела своего официального  названия, а представлялась как звено летчиков из состава 4-го Центра боевого применения и переучивания лётного состава ВВС.
Впервые название  «Соколы России» официально прозвучало 12 июня 2004 года в ходе воздушного показа в Нижнем Новгороде, посвященного 100-летию со дня рождения Чкалова В.П. Отныне эта дата  и  является официальной датой  образования  пилотажной группы «Соколы России».
Липецкие ассы участники крупных международных выставок вооружения и военной техники таких, как авиакосмический  салон «МАКС – 2007»  «МАКС – 2009», «МАКС – 2011»,  «МАКС-2013», «МАКС-2015», «МАКС-2017», «ARMS EXPO» в Нижнем Тагиле в 2006, 2008, 2009, 2011, 2013 и 2015 годах, «Гидроавиасалон-2014» в г. Геленджике, Международного военно-технического форума «Армия-2015», «Армия-2016», «Армия-2017».
В разные годы они демонстрировали своё мастерство в небе  Норвегии, Казахстана, Киргизии, республики Беларусь. В сентябре 2006года летчики группы на самолетах Су-27 в едином строю с пилотами эскадрильи «Нормандия-Неман» на самолетах Мираж-F-1, пролетели над Парижем в честь открытия Президентами России и Франции памятника пилотам и техникам эскадрильи «Нормандия-Неман» – участникам Великой Отечественной войны 1941-1945 годов.
Во время воздушных показов им рукоплескали жители в городах: Краснодар, Красноярск, Новосибирск, Барнаул, Комсомольск-на-Амуре, Армавир, Хабаровск, Воронеж, Ейск, Тамбов, Екатеринбург, Пермь, Иваново, Североморск, Махачкала, Самара, Волгоград, Рязань, Елец, Ульяновск, Саранск, Балашов, а также в Краснодарском крае и республике  Ингушетия.
Летчики участвовали в воздушных парадах Победы над Поклонной горой в 1995 году, над Красной площадью города Москвы в 2008, 2009, 2010, 2013, 2014, 2015, 2016, 2017 и в 2018-м годах, а также в воздушном празднике «Общее небо» в честь 100-летия ВВС России с 10 по 12 августа 2012 года в подмосковном Жуковском, на этом празднике «Соколы России» летели в составе уникального полетного строя «Тактическое крыло», состоящего из 10 разнотипных самолетов фронтовой авиации, 4-х фронтовых бомбардировщиков Су-34, 4-х тяжелых истребителей Су-27 («Соколы России») и двух легких фронтовых истребителей МиГ-29. В таком полетном порядке летают только липецкие летчики. Он является их визитной карточкой, украшением и изюминкой воздушных показов.
В 2017 году «Соколы России» выполняли демонстрационные полеты на истребителях Су-35С на празднике посвященном 105-летию ВКС над парком «Патриот».
Сегодня «Соколы России» представляют уникальную летную программу, в которой летчики в лучших традициях национальной пилотажной школы, демонстрируют всему миру возможности отечественной авиатехники и свою профессиональную подготовку. Это единственная пилотажная  группа,  которая на боевых самолётах такого класса показывает  оборонительно-наступательные приёмы ближнего воздушного боя. В реальных условиях воздушный бой может происходить на больших расстояниях, скоростях и различных высотах, а во время показа летчики демонстрируют для зрителей приемы боя на ограниченном пространстве, что обеспечивает зрелищность пилотажа, позволяет зрителям увидеть происходящее в воздухе, оценить маневренные возможности отечественных истребителей  и мастерство летчиков.
Сложность и риск этой программы заключается в маневрировании боевых истребителей на малой высоте ( до 200 м), ограниченном пространстве ( непосредственно над местом показа) и  на больших скоростях (500-800км/ч).
В арсенале «Соколов России» и групповой пилотаж в строю из шести самолетов, где ведущий генерал-майор Александр Харчевский а также в полётном порядке «ромб» (четыре самолета), где ведущим является полковник Александр Гостев. Во время полета в плотном строю группы летчики выполняют комплекс фигур высшего пилотажа (петля Нестерова, горка с поворотом, боевой разворот, косая петля, восходящая бочка и т.д.) на минимальных интервалах и дистанциях.
Одиночный пилотаж выполняют Заслуженные военные летчики России генерал-майор Александр Харчевский и полковник Александр Гостев. В соло пилотаже демонстрируются такие элементы как петля с поворотом, колокол, проход на малой скорости, ухо, нож, кадушка, вращение по курсу на закритических углах атаки.
Все летчики являются инструкторами, успешно осваивают новые типы самолетов в частности Су-30СМ, Су-35С, Су-34. С 2008 года в летную программу включается одиночный пилотаж на одном из этих типов. В октябре 2014 года в г. Красноярске группа впервые в полном составе выполнила весь воздушный показ (групповой и одиночный пилотаж, а также воздушный бой) на самолетах Су-30СМ. В ноябре 2014 года полковник Александр Гостев, подполковники Юрий Спрядышев, Андрей Сорокин и Дмитрий Заев участвовали в совместных учениях ВВС России и Индии «Авиаиндра-2014», где в составе смешанных российско-индийских экипажей пилотировали истребители Су-30МКИ.
Демонстрационные полеты «Соколов России» это не просто красивое зрелище, это составляющая часть боевой подготовки.  Все приемы имеют практическое значение и могут  применяться для срыва атаки противника с последующим занятием выгодного положения для уничтожения цели, преодоления ПВО, сопровождения  и прикрытия самолетов транспортной и дальней авиации, выполнения противоракетного маневра, патрулирования воздушного пространства, нанесения ударов по наземным целям управляемым и неуправляемым оружием.  Именно эти боевые возможности своих крылатых машин летчики «Соколов…» успешно показывали во время учений на территории России и стран СНГ: «Щит Союза – 2006», «Центр– 2008», «Запад – 2009», «Щит Союза-2011», «Кавказ-2012».
 
Состав пилотажной группы:
С 1993года: полковник Александр Харчевский, майор Юрий Сушков, майор Георгий Карабасов, майор Александр Гостев.
С 1994 года: полковник Александр Харчевский, майор Юрий Сушков, подполковник Василий Пинчук, майор Александр Гостев, майор Юрий Спрядышев
С 2000 года: генерал-майор Александр Харчевский, подполковник Юрий Сушков, подполковник Василий Пинчук, подполковник Александр Гостев, подполковник Юрий Спрядышев, полковник Сергей Жихарев.
С 2005 года: генерал-майор Александр Харчевский, полковник Юрий Сушков, подполковник Александр Гостев, подполковник Юрий Спрядышев, полковник Сергей Жихарев, майор Андрей Сорокин, капитан Максим Мусатов (с 2008 года).
С 2010года: генерал-майор Александр Харчевский, полковник Александр Гостев, подполковник Юрий Спрядышев, подполковник Андрей Сорокин, майор Максим Мусатов, капитан Денис Половко.
С 2013 года: генерал-майор Александр Харчевский, полковник Александр Гостев, подполковник Юрий Спрядышев, подполковник Андрей Сорокин, подполковник Николай Мышкин, майор Дмитрий Заев.
С 2014 года генерал-майор Александр Харчевский, полковник Александр Гостев, подполковник Юрий Спрядышев, подполковник Андрей Сорокин, подполковник Дмитрий Заев, майор Денис Половко.
Почему-то крепко засело в его голове то утро, когда на построении начальник авиацентра генерал-майор Харчевский объявил:
– С сегодняшнего дня Вы, полковник Сушков Юрий Александрович, согласно Приказу МО РФ назначаетесь командиром исследовательско-инструкторского смешанного авиационного полка, 4-х эскадрильского состава –  единственного в России.
В штабе видели, как на его лице высветилась радость. Казалось, что он в данный момент, полковник Сушков – юноша, а не солидный мужчина. Полковника не пугала ответственность, возложенная на него командованием. Его заключительные слова на совещании были таковы:
– Все мы, и командир полка, и авиационные командиры и начальники рангом пониже  и каждый военнослужащий обязаны говорить о срывах и просчетах открыто и называть конкретного носителя. Чего-чего, а просчетов при  желании можно на любого навешать, как на новогоднюю елку игрушек.
Воспоминания захлестнули Юрия Александровича, и передать чувства, которые он испытывал, трудно.
Сушков не знал, как поступить со старшим  лейтенантом Маховиковым. Больше всего Юрий Александрович не любил, когда в канву служебного ритма вклинивалась неопределенность. Она нервировала его, выталкивала из рабочей колеи и делала своим пленником. Даже в воздушных боях, где противник неизбежно преподносит сюрпризы в быстро меняющейся динамике схватки, Сушков неизменно предвидел события и был готов к любому повороту. Тут же он оказался в затруднительном положении.
Сидя за столом в своем кабинете, генерал не бездельничал. Он много думал о прошлом, но это не мешало ему читать поступившие шифротелеграммы, подписывать текущие  документы и отвечать на телефонные звонки. Все равно у него оставалось ощущение суетности и чувства заторможенности, от которой он старался отделаться как можно быстрее.
Юрий Александрович оперся обеими руками на подлокотники кресла и посмотрел в окно.
С погодой, как и накануне, творилось что-то неладное. У генерала было ощущение, что природа скупилась на солнечный свет. Она спрятала дневное светило, зато посылала на землю снежные тучи и свирепый ветер, будто небесные силы включили какую-то систему компенсации.
– Утром выдохнется, – синоптик решил обрадовать командира и поспешил с хорошей новостью. – Часам к трем в облаках появятся разрывы.
После благоприятного метеорологического прогноза Сушков вошел в свой обычный, энергично-ровный ритм. Но все равно выглядел уставшим.
Юрий Александрович не боялся ставить перед собой сложные боевые, служебные и психологические задачи. Когда ему предложили возглавить Липецкий Государственный  центр подготовки авиационного персонала и войсковых испытаний МО РФ, согласился сразу, понимал, что так надо, да и возврат в родные пенаты радовали душу, знал что на Центре лежат огромные задачи государственной важности  –   ГЦ ПАП и ВИ МО РФ является специальным лётно-методическим, научным,  исследовательско – испытательным, учебным учреждением Министерства обороны и предназначен для разработки и развития тактических приемов и способов боевого применения авиационных подразделений и частей оперативно-тактической авиации Воздушно-космических сил, проведения войсковых испытаний новых и модернизированных авиационных комплексов, средств поражения, систем боевого управления и руководства полётами и подготовки авиационного персонала Военно-воздушных сил и специалистов других федеральных органов исполнительной власти на новые и модернизированные авиационные комплексы.
Очень важные задачи приходится решать Центру, такие как исследование, разработка и совершенствование тактических приёмов и способов боевого применения авиационных подразделений  и частей оперативно-тактической авиации Воздушно-космических сил; исследование, разработка и совершенствование взаимодействия и тактики совместных боевых действий оперативно-тактической авиации с другими родами войск и видами Вооруженных Сил Российской Федерации; проведение научных, научно-исследовательских работ и войсковых испытаний (опытной эксплуатации) новой и модернизированной авиационной техники военного и специального назначения; разработка летно-методических документов по организации и ведению боевых действий, методике лётного обучения; теоретическое и практическое переучивание авиационного персонала Военно-воздушных сил и специалистов других федеральных органов исполнительной власти, а также иностранных военных специалистов на новую и модернизированную авиационную технику; переподготовка и повышение квалификации по военно-учётной специальности офицерского состава Вооруженных Сил Российской Федерации в мирное и на военное время, в том числе призываемых из запаса; теоретическое и практическое переучивание выпускников военно-учебных заведений на авиационные комплексы.
И  отвечать в конце – концов за всё это лично ему генералу Сушкову.
Еще многие любят продвигаться по карьерной лестнице. Сушков не понимал их. За свою службу он несколько раз уходил на нижестоящие должности. Уходил только для того, чтобы освоить интересный ему самолет. С МИГ-29 однажды перешел на СУ-27. Очень уж хотелось переучиться на новейший образец, а должности в полку, хотя бы равнозначной не нашлось.
– Пойдешь с заместителя командира эскадрильи на должность командира звена? – спросил командир полка.
Майор Сушков утвердительно качнул головой. С новой силой он взялся за освоение самолета СУ-27. Юрий Александрович был просто в восторге от новой машины. Радовался как мальчишка. Неуемный Сушков даже предложил однажды провести учебный воздушный бой с использованием бортовых РЛС и оптико-локационных станций с самим генералом Харчевским, тогда командовавший  Центром и тот принял вызов.
– Полный вперед, майор!

***

Без дочери Вероники Юрий Александрович не представлял свою жизнь. Она и Светлана – его отдушинки. Обе могли искренне его приласкать и так же искренне разделить с ним свои проблемы, поделиться радостью, в общем, выравнивали крен в сторону от службы, когда он, будучи усталым, возвращался домой. Всякий раз, когда это случалось, он критичнее контролировал свое поведение, трудности оставлял на службе, а перед женой и дочерью выглядел веселым, энергичным. Утром сам расчищал у подъезда дорожки от снега. Вероника была довольна его работой. Но в первую очередь он был доволен сам своим поведением.
Теперь Вероника уезжала в Москву, чтобы жить и работать в столице. Представить, что отныне рядом с ним не будет дочки было выше сил Юрия Александровича. Без нее ощущалась пустота. После отъезда Вероники эта пустота ощущалась еще острее, особенно когда Светлана Владимировна задерживалась на работе, а он оставался дома один.
Генералу Сушкову доступно из материального мира очень многое. Доступно то, о чем простые люди только мечтают. Но Сушковы не стремились выделяться, так как считали, что такой образ жизни унижает человеческое достоинство, прежде всего, их собственное. Своего поведения придерживались строго.
После отъезда дочки в Москву Юрий Александрович и Светлана Владимировна остались одни. Сушков не мог представить свою жизнь и без Светланы, но жена всегда была рядом с ним. Поддерживала его и в радостях, и в горестях.
***

Комиссия Белорусского военного округа, проводившая летно-тактические учения, выставила высшие оценки троим летчикам, которые выполняли пуск ракет на полигоне. Командир полка зачитал приказ. В приказе он объявил им благодарность. Среди них была и фамилия старшего лейтенанта Сушкова.
Лейтенант Неретин  выразил мнение, что с такими показателями мы и в реальной ситуации будем выглядеть не хуже.
В зале засмеялись, ибо эти слова были произнесены  молодым летчиком, которому готовиться и готовиться по видам летной подготовки согласно Курсу боевой подготовки. Кто-то съязвил:
– Тебя бы Неретин в Афган. Ты бы показал моджахедам почем кок с соком.
Снова в зале раздался смех.
– Насчет Афганистана правильно сказано, – Неретин, дурашливо покачал плечами. – Только прежде надо научиться со «стингерами» бороться.
– Вот оно что? – полковник удивленно повел бровью. – Значит, требуется подучиться. – Очень хорошо, что вы, лейтенант, о своей боевой выучке печетесь.
Летчики притихли, а командир полка, качнувшись на носках ботинок, многозначительно обвел взглядом зал и сказал:
– Могу обрадовать вас, товарищи офицеры. Сегодня я получил разнарядку откомандировать троих летчиков на исследования боевой техники. Так как лейтенант Нередин летает по уровню военного летчика второго класса я  включаю его в эту группу. Теперь у него есть возможность учиться боевому искусству настоящим образом.  Кто еще желает? Только хочу предупредить, что учиться предстоит не у меня в полку, а в Туркестанском военном округе. Поближе к Афганистану. Желающих прошу поднять руки.
Ах, как Юрию Сушкову хотелось поднять руку. Исследование и испытание новой техники – предел его мечтаний. Он всерьез задумывался о поступлении в Школу испытателей в Ахтубинске или Жуковском. Но был оставлен здесь, в Щучине и продолжал летать на МИГ-23. Полковник давал шанс испытывать новое боевое оружие, совершать полеты на предельных режимах но не превышая ограничения Руководства по летной эксплуатации, это проверка своих сил, способностей, мастерства, одним словом, открывалась прекрасная перспектива попасть потом, как и мечталось, на завод или в конструкторское бюро испытывать новейшие самолеты. Только как отнесется Светлана, если он даст полковнику согласие на переезд? Ведь Туркестан – это южная республика, где часто стоит жара и температура иногда превышает отметку сорок градусов. В гарнизоне наверняка привозная вода, привозное продовольствие. Офицерское общежитие на первых порах, неизвестно как там с жильём для семьи. А здесь уже пообещали двухкомнатную квартиру в новом доме. Строители обещали сдать его в эксплуатацию в конце года. Теперь и этот красивый город, и приличную квартиру с горячей водой нужно будет оставить. А командир полка, между тем, подначивал:
– Ну что же вы?
Юрий Сушков высоко поднял руку. Да, он правильно сделал, что дал согласие ехать в Туркестан.
Вечером он сказал жене:
– Прости, дорогая, меня посылают в длительную командировку, возможно переезд на совсем. Светлана, не проронив ни слова, стала собирать вещи.

 
***

В салоне АН-26 кроме экипажа и трёх летчиков с семьями никого не было. Каждый мог занять целый ряд кресел. Юрий и Светлана устроились впереди у столика в надежде побыть наедине. Они сидели рядом и строили планы. Он знал, что Света очень любит его и готова лететь за ним на край света.
Самолет долго летел над пустыней. Под крылом – желтое, без конца и края, безмолвие. В Щучине – ослепительная зелень, белое кипение садов. Весна – лучшее время года. Здесь же глазу не за что зацепиться. Кругом однообразные песчаные дюны. Ни деревца, ни озера, ни даже мелкой речушки. Летать над таким рельефом трудно и опасно. Ориентироваться на местности не по чем. Случись вынужденная посадка или катапультирование – долго будут искать. А Светлана все чаще поворачивает голову к иллюминатору. Видимо думает, мол, когда же конец этой пустыне. Но виду не подает. Ее лицо непроницаемо, равнодушно, словно она дает мужу понять, дескать, мне все равно.
Наконец,  впереди сквозь белесую дымку Юрий увидел обозначившиеся контуры гор, и самолет, развернувшись параллельным курсом, пошел на снижение.
В иллюминатор Сушков разглядел гарнизон – домики, какие-то строения. Он увидел стоянку самолетов, на которой находились самолеты и вертолеты различных типов.
Возле командного пункта Юрий увидел группу военных. Понял – их ждали. Туда к свободной дорожке и подрулил АН-26.
Едва техник спустил трап, Сушков первым сошел на землю, помог сойти жене. К ним подошел полковник, представившись командиром отдельной авиачасти Зарудневым, протянул руку сначала Юрию, затем Светлане.
– Старший лейтенант Сушков прибыл в ваше распоряжение для дальнейшего прохождения службы, – доложил  Юрий после обмена рукопожатиями.
– С женой прибыли, – сказал полковник. – Мне уже сообщили об этом. Трудно ей будет, но ничего, освоится.
Заруднев, круто повернувшись, пошел знакомиться с лейтенантом Неретиным и капитаном Савичевым, прибывшими также с боевыми подругами вместе с Сушковыми в этот гарнизон.
 
***

Юрий целыми днями пропадал на службе. Ему было нелегко. Командир эскадрильи, майор Сидоров, гонял его на зачетах так, как поступают строгие преподаватели с нерадивыми курсантами. Майор задавал такие заковыристые вопросы, что Сушков попадал в тупик. Требовалось время для обдумывания ответа, но комэска ему такой возможности не предоставлял.
– Тэ-эк, ясненько…– издевательски посмеивался он при малейшей запинке. – Что ж, полетели дальше.
Строгий экзаменатор гонял Юрия, но тот давал исчерпывающие, обоснованные ответы по всем дисциплинам, выносящимся на зачётную сессию. Однако грамотные ответы не сменили гнев командира на милость. Сушков видел: комэска относится к нему предвзято. Но причины, вызвавшей такое поведение Сидорова, понять не мог. Впрочем, и не стремился. Он еще упорнее изучал руководящие документы, регламентирующие летную работу.
Придя поздно домой и поздоровавшись с супругой Юрий смотрел за её хлопотами по дому, она всеми силами старалась ему помочь, скрасить их жизнь и быт. У него шевельнулось чувство жалости, уважения и нежности к жене. Зачем было спрашивается ехать за ним сюда, в пекло? Ему вспомнился Щучинский гарнизон, друзья, дом офицеров, куда ходили хотя и редко, но проводили время там весело. А здесь и пройтись негде. Повсюду песок, песок… Но Светлана любит его и не желает быть в разлуке.
В доме – телевизор, музыкальный центр, небольшая библиотека, все это осталось от офицерской семьи, обитавшей здесь до них. Света читала, слушала аудиозаписи, смотрела телепередачи. Делала это, чтобы отвлечься от жары, забыться. Но Юрий видел: жену съедает тоска. Сюда частенько прилетали транспортные самолеты. При желании отсюда улететь можно. Сушков предлагал жене такой вариант, но она отнекивалась. Остается только терпеть и ждать.
За годы, проведенные со Светой, Юрий многое понял. Уяснил для себя главное: на семье лежит много обязанностей. Незримое штатное расписание со множеством семейных должностей лежит и на нем, и на Светлане. Он в семье добытчик, потому что без денег не проживешь. Повар, педагог, воспитатель будущих детей необходимы. Требуется экономка, чтобы вести хозяйство, иначе денег не напасешься. Без умельца, чтобы не бегать в поисках мастеровых людей, в семье также не обойтись. Обычно, во время обеда, Юрий подшучивал над женой, рассказывая или безобидные анекдоты, или смешные случаи. Значит, без массовика-затейника в доме не обойтись, иначе жена заскучает. В семье нужен как человек с сильным характером, чтобы принимать решения, так и с мягким необходим для примирения супругов. Список можно продолжить. Все эти обязанности в семье Сушковых выполняют два человека. При этом женщине труднее. Ведь она, ко всему прочему, еще и домашний повар, и прачка, и техслужащая. Но главное не это, а ее преданность мужу. Накануне отъезда сюда, в Туркестан, Светлана, выслушав предложение Юрия остаться в Белоруссии, помотала головой:
– Нет. Уж коль я решила посвятить себя моему дорогому воину, нужно до конца быть с ним, с тобой выходит, там, куда бы тебя не послали. Ведь тебе труднее, а ты не ропщешь, выполняешь свою необходимую работу. А не едут те, кто не любит своих мужей. Я не представляю, как ты будешь жить там, среди песков один, и кто бы позаботился о тебе.
Светлана говорила с увлечением, и глаза ее излучали радость.

 
***

Время не облегчало душевного состояния старшего лейтенанта Сушкова. Он чувствовал себя неприкаянным. Майор Сидоров, по-прежнему, откровенно предъявлял к Юрию претензии. По тому, как он продуманно и методично осуществлял свой план унижения строптивого подчиненного, Юрий понял, насколько командир эскадрильи коварен и мстителен. Сушков летал уже ночью, в облаках, которых здесь весной было много, выполнял воздушные бои а также сложный пилотаж на средней и малой высоте. Но выполнял он боевые задания, как и в Белоруссии, на МИГ-23.  Комэска медлил пересаживать его на новейший самолет, хотя Юрий уже давно прошёл теоретическое переучивание и был готов приступить к вывозной программе.
Сушков много размышлял над странным поведением майора и вскоре понял, в чем дело. Такие честолюбивые люди, как Сидоров, у которых превалирует гордыня над здравым смыслом. Поэтому он в отношении к Юрию избрал свою тактику.  Ему не нужен был думающий летчик, умеющий в экстриме самостоятельно оценить обстановку и принять грамотное решение, возможно единственно верное, а чёткий исполнитель его замыслов, порой ошибочных, вот что было иногда опасным для дела боевой подготовки. А старшему лейтенанту Сушкову эти качества как раз были присущи. Прежде, Юрий мысленно спрашивал себя: «До каких пор майор еще будет мучить его. И вообще, чего он добивается?». Теперь было понятно: командир эскадрильи избрал по отношению к нему тактику выживания. От этого открытия у Сушкова холодок пробежал по коже. И насмешки, и любопытство, которые выражало лицо майора, когда он смотрел на Юрия, в этих глазах больше всего было упоения властью и торжество от предстоящей победы. Это было понятно и по лицу, и по голосу командира эскадрильи. Открытие привело Сушкова  в смятение. Но это в душе. На людях же он держал нервы в кулаке, оставался по-олимпийски спокойным и учебно-боевые задания выполнял безупречно, с ювелирной точностью.
Сегодня ему запланирован полет на полигон в составе первичной тактической единицы – паре самолетов, с выполнением стрельбы неуправляемыми авиационными ракетами по наземным целям на авиационном полигоне. Хотя задача и несвойственная для истребительной авиации, но в курсе боевой подготовки такая задача стояла и натренированность летного состава необходимо было поддерживать.
Вылетели строго по плановой таблице в 9-ть часов утра. Ведущий сам командир эскадрильи майор Сидоров.
Оба МИГ-23 легко неслись над дюнами. Юрий чётко выдерживал боевой порядок – дальность 150 метров и угол визирования 30 градусов. Этот полет майор Сидоров запланировал, взяв ведомым старшего лейтенанта Сушкова, чтобы проверить его в обстановке, приближенной к экстремальной. Летать в пустыне сложно. Кругом однообразные песчаные дюны, наземных ориентиров очень мало, самолетовождение приходится выполнять по приборам.
МИГи летели по маршруту на малой и предельно– малой высоте. По условиям задания выход на авиационный полигон необходимо было осуществить с выполнением маневрирования для преодоления ПВО противника.
Дежурный метеоролог предупреждал руководящий состав о вероятности возникновения «афганца». Юрию рассказывали о том, что «афганец» – сухой, шквальный ветер. Появляется он с Памирских гор в то время, когда над Индией и Пакистаном проходят обширные глубокие циклоны. Синоптик прогнозировал приход «афганца» после полудня, но проанализировав метеообстановку по пришедшим свежим метеорологическим картам уточнил время подхода пыльной бури на 11-ть часов, а воздухе несколько экипажей, также две пары и одно звено. Надо было руководителю полетов срочно заводить их на посадку, а у кого топлива мало отправлять на ближайший запасной аэродром.
Юрий первый раз увидел как с юго-запада по земле катится желтый вал. Вода? Дымное облако? Непонятно. Скорее всего, мираж. Все же решил предупредить ведущего об этом странном явлении природы.
– 505-ый слева на удалении 20 – 30-ть километров пыльный циклонический вихрь.
– 603-ий, я эту пыльную бурю вижу, она смещается на северо-восток на наш основной аэродром. Нам максимум один заход на полигоне для пуска ракет и срочно на посадку с прямой иначе мы эту пыльную бурю не обгоним.
Сушков и не думал о возвращении с ракетами, не выполнив полетного задания.
603-ий работаем парой сходу с пикирования после выполнения горки, Ваша цель номер 17-ть!
За результат пуска ракет Сушков не переживал. Он знал свое дело. Но бывает всякое. И если в сложных условиях он допустит оплошность, комэска ему спуску не даст.
Ракеты, словно хвостатые кометы, легли точно в «десятку». Три минуты затратили. Юрий вздохнул, этих минут как раз хватит, чтобы обогнать афганец и произвести посадку на своем аэродроме. Молодец, старший лейтенант, подумал командир авиационной эскадрильи Сидоров, характер – кремень, толк из него будет, но захваливать его не надо пускай «закаляется» вплоть до получения самой высшей летной квалификации.
 Не успели техники зачехлить самолеты, как на аэродроме потемнело, в окна сначала хлестнуло песком, а потом все загудело, завыло. Юрий оказался в такой ситуации впервые. Ему стало страшно за Светлану. «Как бы с ней не случилось чего», – он подумал об опасности, угрожавшей жене.
А ураган между тем бесновался, набирал силу. В комнате стало еще темнее. Песок проник и сюда. Юрий почувствовал, как захрустело на зубах, песок проник в носоглотку. Дом, казалось, ходил ходуном. Скрипели рамы, доски потолка готовы были в любую минуту свалиться Юрию на голову.
– Это надолго, товарищ майор?
Комэска помолчал, затем сказал:
– Скорее всего, надолго. Положение хуже, чем я предполагал.
Пыльная буря начала утихать только ближе к полуночи. Перестал выть ветер, посвежело за окном.
На следующее утро к Сушковым примчался дневальный по штабу и выпалил:
– Товарищ старший лейтенант, к командиру полка.
Юрий быстро, как по тревоге собрался и направился в штаб. Сушков мысленно перебирал варианты, зачем он в столь ранний час потребовался командиру. Ничего определенного в голову не шло.
Полковник Заруднев сидел за рабочим столом работал с документами, готовился к совещанию  и ждал, вызвавшего им старшего лейтенанта Сушкова.
– Доброе утро, Юрий Александрович, присаживайтесь.
Командир полка говорил дружелюбно с нотками грусти в голосе. – Дело срочное. Вы направляетесь в Афганистан. Мы с самого начала контролировали вас. Не держите зла на командира эскадрильи. Он изначально знал, что воевать с моджахедами вы будете на МИГ-23 и готовил Вас к этому.
 – Вылет, – Заруднев посмотрел на настольные часы. – В двенадцать тридцать. А пока  идите оформляйтесь и готовтесь к отлету.
Домой он вернулся через пять минут. Начал с места в карьер:
– Света, у меня начинается серьезная работа. Ты должна улететь отсюда в Волгоград, к моим родителям. Поживешь у них.
– Разве я мешаю тебе?
– Так будет лучше для нас.
– Что же происходит, Юра?
– Меня направили в Афганистан. Улетаю сегодня, в полдень, – Сушков говорил и складывал в сумку необходимые вещи. – Поезжай к моим, так будет лучше для нас обоих.
Она не сдержала слез:
– Хорошо, я уеду, но поверь, не хочу оставлять тебя одного.
То, чего Светлана боялась больше всего, то и произошло. Афганистан. Ежедневная игра со смертью. Это у него. А у нее – тревога и мучения, жизнь в неведении, постоянные вопросы «что с мужем?». Юрий в эти минуты был необычайно возбужден, наигранно весел, разговорчив, – обычное его состояние в экстремальной обстановке. Как знать, сколько продлится их разлука, и какие суровые испытания приготовила им судьба.

***

На генеральском столе лежал рапорт старшего лейтенанта Маховикова. Эта бумага мешала Юрию Александровичу сосредоточиться. Почему – он не мог объяснить. Позвонил полковнику Мышкину:
– Зайди ко мне.
Минут через десять в кабинет вошел командир авиационной группы, и занял выжидательную позицию. Генерал-лейтенант натянуто улыбнулся:
– Не догадываешься, Николай Николаевич зачем я тебя вызвал?
– Никак нет.
– Разговор о твоем подчиненном, старшем лейтенанте Маховикове. Как Вы характеризуется его по службе?
Генерал смотрел на командира авиагруппы. Тот заговорил странно:
– Да, он обращался ко мне с просьбой о переводе. Мне не хотелось отдавать хорошего офицера в другую часть.
Сушков кивнул головой. По его распоряжению на офицера составили досье. Авиационный техник самолета Маховиков действительно хороший специалист. Жаль отпускать такого человека из авиацентра. Но Маховиков не требует увольнения из Армии, он остается в Воздушно-Космических силах. Вся проблема заключается в его супруге, она не хочет ехать в Липецк, потому что Маховиков пока не получил служебное жильё из-за затяжки сроков сдачи, строящихся  в военном городке домов, а поднаём квартиры её не устраивает.
Юрий Александрович резко встал. Ну что ж, со старшим лейтенантом Маховиковым все ясно. Если загородный дом  его тестя и жены важнее службы в нашем прославленном Центре, такого удерживать не будем.
Как только за полковником Мышкиным закрылась дверь, Юрий Александрович сразу ощутил дискомфорт. Всегда уютная тишина рабочего кабинета показалась какой-то настороженно-тревожной. Ему не хотелось оставаться одному. На пятнадцать ноль-ноль он назначил совещание, до начала его оставалось двадцать минут. Он приблизился к окну, отдернул штору.  За окном не было ничего интересного. Тот же снегопад с метелью, который не собирался ослабевать. Он вернулся к столу и теперь уже с нетерпением поглядывал на часы. Ему казалось, что стрелки на циферблате шли слишком медленно. Это не на шутку начинало его раздражать. Он часто повторял, что слишком занят, что у него нет свободной минутки. И вот они, эти свободные минуты, появились,  а он оказался в растерянности. Не знает чем заняться в оставшееся до совещания время. Автоматически пододвинул к себе папку с документами, предусмотрительно положенную адъютантом на стол, чтобы генерал в установленное им  время отработал их для дальнейшего исполнения заместителями и начальниками служб.  Вот так и закончилось свободное время.

***

По селекторной связи Сушков вызвал начальника отдела кадров:
– Когда прибывают молодые офицеры-летчики?
– Они прибыли, товарищ генерал-лейтенант… – офицер замялся. – Лейтенант Карабасов, это один из прибывших, который непременно хочет встретиться с вами. 
– Назначайте встречу на завтра на десять ноль-ноль… – приказал начальник Центра и, повеселев, добавил: – А сейчас доставьте мне личные дела прибывших офицеров.
Когда документы легли  на генеральский стол, Юрий Александрович протянул руку и взял из стопки личное дело лейтенанта Артема Карабасова. На фото офицер на удивление юный. От неожиданности у Сушкова приподнялись брови. Этого парня он сразу вспомнил.
Полковник Сушков тогда служил в Липецком авиацентре в должности заместителя начальника Центра и хотел дальше служить здесь. Тут он защитил кандидатскую диссертацию, мечтал о докторской. Но неожиданно позвонил главнокомандующий ВВС генерал-полковник Зелин и распорядился принять новую должность – начальника Краснодарского высшего военного авиационного училища летчиков.
В один из установленных дней приёма личного состава начальником училища по личным вопросам прибыл на приём и курсант Карабасов.
По стойке смирно стоял худощавый парнишка, он не отводил взгляда и смотрел начальнику училища прямо в лицо.
– По какому вопросу прибыли, товарищ курсант? Спросил Юрий Александрович.
– Вот рапорт, товарищ полковник, на отчислении из училища.
– Сами выбрали профессию? – Сушков строго посмотрел курсанту в глаза.
– Так точно, сам, – буркнул Карабасов и опустил глаза, –  я ещё с пятого класса средней школы мечтал стать военным летчиком.
– Почему же разочаровались в выборе профессии?
– Не было никакого разочарования.
– Тогда не понимаю, товарищ курсант, в чем дело.
– Видите ли, товарищ полковник, я родом из интеллигентной семьи. С детства никто никогда не обзывал меня бранными словами. Повода, видимо, не было. А тут такое…
– И что же? Начальник училища с интересом ждал, что скажет курсант.
– Тут без всякого повода мой инструктор… Чего только от него не услышишь! Послушаешь и от стыда сгоришь. Больше терпеть нет сил. Да и не хочется.
Теперь перед Сушковым стоял по стойке «вольно» застенчивый юноша. Юрий Александрович подумал, что парень и в самом деле воспитывался в порядочной семье. Он вспомнил Качинское летное училище, одно из лучших в стране. Его летчик-инструктор капитан Владимир Наконечный повторял в разговорах с коллегами:
– Грубость, прозвучавшая из наших ртов – роскошь непозволительная в работе с ребятами, которые пришли к нам учиться летному делу.
Так полагал не он один. Многие инструкторы и командиры соглашались с ним.
– А если мы переведем вас в другую группу, к другому летчику-инструктору? – начальник училища, сделав неожиданное предложение, пристально вглядевшись в юношу.
– Извините меня, товарищ полковник, – курсант потупился, как мальчишка. – Я слушал вас, вы были так участливы, так внимательны ко мне, так по-отцовски заботливы. Я действительно хочу быть офицером. Лишь бы верили мне. Я согласен на переход в другую летную группу.
Сушков утвердительно качнул головой и сердито изрек:
– С той бумажкой, что в вашей руке, то есть такими рапортами не балуются.
Как только курсант вышел из кабинета,  Юрий Александрович опять погрузился в невеселые воспоминания, прожитых дней.
Так, в Краснодаре, ему сразу предложили комфортную служебную квартиру. Он отказался, приняв другое решение. Вместе с женой они поселились в офицерском общежитии на служебной территории училища. В это время Сушков признавался себя, что у него не хватает педагогического опыта. Ему было просто жизненно необходимо каждый день, как можно больше общаться с профессорско-преподавательским составом, летчиками-инструкторами и даже с переменным составом – курсантами.
Вспоминаются юные лица, сначала при встречах с начальником училища чуть настороженные, потом, по прошествии времени, – согретые откровением. Ведь полковник говорил с курсантами о том, ради чего они пришли, вчерашние школьники, в военное училище летчиков.
Что знали они – восемнадцатилетние юноши о профессии военного летчика, которую выбрали для себя на всю жизнь. Чем питалось их воображение, что родило мечту, что позвало в небо, на полеты? Кого-то нашли книжки о летчиках, об авиации, прочитанные в детстве, многие  кинофильмы. Кто-то, как он, генерал-лейтенант Сушков, заинтересовался авиацией в школе юных космонавтов. Некоторым повезло еще больше,  им удалось попробовать свои силы в аэроклубах, где они налетали с десяток часов на планерах и сделали по нескольку прыжков с парашютом.  Восемнадцатилетние, с разными характерами, с различной начальной подготовкой  переступили эти ребята порог летного училища. Как сложится у них военная карьера.
Все привыкли к банальным понятиям таланта литературного, художественного, музыкального. А что в авиации? Летный талант имеет свою особенность. Летные способности, которые изучаются и анализируются учеными людьми, это очень сложное и тонкое сочетание самых разных качеств человека. Тут и отточенная координация движений, и обостренное чувство пространства и времени, и мгновенная оценка сложившейся обстановки, и находчивость, и продуктивность памяти, и эмоциональная устойчивость, и, конечно же, волевые качества летчика. Его способности к пилотированию проявляются в полете. Там становится понятно, как формируется у курсанта «чувство самолета», то есть умение ощущать свое место и положение в воздушном пространстве. В этой оценке инструктору разобраться проще, чем спрогнозировать еще на земле профессиональную пригодность юноши к летному обучению. Это так сложно – выявить ярко выраженный талант.
Сушков положил перед собой папку с письмами-отзывами выпускников, бывших курсантов, оставленных ему прежним начальником училища и принялся читать.
«Мы все гадали, что это такое – психологический отбор? Экзамены по школьным дисциплинам, медкомиссия – дело ясное. А тесты всякие, вроде шарад, ребусов, головоломок – чудненько, однако соображать приходится…».
«В опроснике больше пятисот вопросов – что любишь, как думаешь, как считаешь? Иногда странные вопросы, даже смешные, на многие просто «да» или «нет» ответить сложно. И что необычно – сам себя оценить должен, проанализировать. О многом раньше и не задумывался… ».
«А мне аппаратурная методика понравилась. Сидишь как в пилотском кресле: ручка управления, педали, стеклышко перед глазами, как прицел, и надо световым зайчиком пробежать по ломаной линии на экране. Сначала, казалось, просто, а когда за «лидером» в заданном темпе гнался, даже взмок от напряжения. А потом ничего – получилось».
«Мой друг профотбор не прошел. В школе вместе в авиамодельный ходили, мечтали, как летать будем… Он лучше меня по всем предметам учился, а вот здесь не получилось… Обидно».
В общении с курсантами генерал-майор Сушков Юрий Александрович выделил едва ли не самый главный показатель – залог всех успехов. Это – страстное желание летать.
Желание летать для юношей, поступающих в военное училище, проверяется в непростых и не лёгких условиях. Первый и второй курсы – сложные, определяющие. Оторванность от дома, родительских забот быстро выветривают школьную романтику. В летном училище большой, не сразу складывающийся сложный коллектив, жесткие рамки воинской дисциплины, расписанное по минутам время, сложные теоретические занятия, физическая подготовка, которая является одним из главных предметов со строгими нормативами, согласно Наставления по физической подготовке. Ребятам трудно привыкнуть к ранним подъемам, практически везде к хождению строем, к приказному тону командиров. Нужно проявить упорство, выдержку, оптимизм, чтобы не «опускались руки». Именно в эти первые два года теоретической учебы и происходит отсев. Курсанты, пришедшие с недостаточной школьной подготовкой, и не обладающие упорством и волей, не выдерживают теоретической нагрузки. Кого-то подводят нежелание принять строгую воинскую дисциплину и требования воинских уставов. В этих сложных условиях нужны чуткость и понимание преподавателя, командира курсантского подразделения, летчика-инструктора и, наконец, начальника авиационного училища.
– Вот с чего надо обучение начинать, – сделал вывод генерал-майор  Сушков Юрий Александрович, начальник Краснодарского высшего военного авиационного училища летчиков, единственного летного училища в России,  начинать надо с отношений между командирами (начальниками) и подчиненными, летчиками-инструкторами и курсантами. Общаться по-человечески!

***

Полет на Дальний Восток был назначен на девять часов утра. Накануне старта командир экипажа Сушков и штурман майор Мучий  долго готовились и наконец пришли к истине. И теперь они бодрой походкой шли к своему самолету, который был уже на старте, их Су-34 стоял отдельно, около него хлопотал инженерно-технический состав, специалисты тыла, присутствовали также представители фирмы, которые решали свои вопросы.
Поднявшись по стремянке Сушков и Мучий произвели посадку в кабину самолета и оказались в объятиях катапультных кресел. Сегодня им предстоял дальний девятичасовой перелет с двумя дозаправками в воздухе.
Точно в назначенное время Сушков занял ВПП и запросил руководителя полетов:
– Я 45901, разрешите взлет.
– Я, «Ворсовка» 901-му взлет разрешаю.
Взревели двигатели, после выхода на максимальный режим и СУ-34, стремительно пробежав по полосе, оторвался от бетонки. Сушков, убрав шасси, механизацию и доложил на ЦКДП:
– 901, взлет произвел, на борту порядок набираю заданный эшелон – 8600 метров.
На большой высоте за остеклением кабины клубилась свинцово-серая мгла, воздушные потоки слегка потряхивали тяжелый самолет. Сушков включил автоматическую систему управления, и она чётко повела СУ-34 по заданному, запрограммированному маршруту. Тем не менее, Юрий Александрович внимательно контролировал показания приборов и работу всех систем и оборудования. В любой момент он был готов перейти на ручное управление. Сушков, как и все летчики был благодарен конструкторскому бюро, создавшему этот замечательный самолет.
Две недели назад перед авиацентром Главкомат ВВС поставил задачу на исследовательский полет на максимальную дальность и продолжительность полета по маршруту Липецк-2 – Комсомольск-на-Амуре с двумя дозаправками на маршруте полета. Необходимо было проверить как работает топливная система самолета, масляная система – не упадёт ли уровень масла в маслосистеме двигателей, как будет идти выработка кислорода из кислородной системы самолета. Необходимо также было оценить нагрузку на экипаж, порядок питания и другие вопросы жизнедеятельности.
Экипаж подходил к 1-му этапу дозаправки самолета топливом в воздухе. До момента визуального обнаружения – руководитель дальней зоны пункта управления по направлению полета доложил:
– 45901, топливозаправщик с позывным 34120 впереди справа под 45 градусов, дальность до него 12 километров, эшелон у него 7800 метров.
После обоюдного визуального наблюдения экипажи приступили к подготовке и дозаправки самолета Су-34 в воздухе.
– 34120, я 45901 пристроиться справа, оживлённо запросил командир Сушков, радуясь в душе, что всё идет по плану полета и он со своим штурманом Сергеем Тарасовичем никого пока не подвёл и надеялся не подведёт.
После занятия установленного боевого порядка, дальность – 150-200 метров, угла визирования 30 градусов, с принижением 10-15метров, командир танкера дал команду:
– 45901-му разрешаю занять исходное положение.
После выпуска шланга с конусом-датчиком командир экипажа топливозаправщика доложил:
– 34120 к работе готов;
– Товарищ командир, докладываю, – шланг, конус норма можно занимать «предварительный», возбуждённо доложил штурман Мучий.
– Вижу, вижу, спокойно ответил Сушков.
– 45901-ый выполняю контактирование и дозаправку.
Дозаправка СУ-34 заняла около десяти минут. Все это время летчику Сушкову необходимо было проявлять всё свое летное мастерство, выраженное в филигранных, точных движениях рулями управления самолета, чтобы удержать связку с танкером Ил-78.
Первая дозаправка Су-34 в воздухе прошла успешно, без замечаний и  экипаж продолжил полет по заданному маршруту, уже практически полностью уверенным, что и вторая встреча в бескрайнем небе с топливозаправщиком пройдет нормально, и с топливом проблем не будет вплоть до посадки на заводском аэродроме в Комсомольске-на-Амуре.
На третий день после девятичасового перелета, после отдыха и соответствующей общей и предварительной подготовки  Сушков и Мучий должны были возвращаться в Липецк. Утром, после завтрака, они пришли на медосмотр. Рассчитывали, что в очереди в поликлинике будут первыми. Но в коридоре уже собрались офицеры местной авиабазы.
– Присаживайся, Сергей Тарасович, – Сушков постучал по спинке деревянного дивана. – Делать-то нечего.
Они вяло прислушивались к разговору летно-подъёмного состава, которые, коротая время, разбрасывались фразами, пытались острить, юмористически настроенные – рассказывали анекдоты. Чувствовалось, что офицеры, как и Сушков, волнуются. Неизвестно, какой вердикт вынесут эскулапы.
Минут через 20-25 подошла очередь Сушкова.
– Товарищ майор, полковник Сушков из Липецка на предполетный медицинский контроль прибыл. Врач удивленно взглянул на него и, наклонившись к молоденькой медсестре, что-то прошептал ей на ухо. Та с любопытством уставилась на Юрия Александровича, который не понимал, в чем дело.
– Товарищ полковник, вижу, вы не узнали меня, – врач вздохнул и грустновато покачал головой и решительно произнес: «Зато я узнал тебя сразу, дорогой ты мой летчик и однополчанин по Афганистану».
Юрий Александрович хлопнул себя ладонью по щеке и громко вскрикнул:
– Миша! Костромин! Вот так встреча.
Да, это был он, старший лейтенант Костромин, который был врачом авиаполка, в который прибыл старший лейтенант Сушков. Офицерское братство, боевое братство, взаимопомощь, медицинская помощь, без которой на войне никак не обойтись, иногда неофициальные боевые 100 грамм чистого медицинского для снятия стресса, особенно когда теряли своих. Да что там говорить встретились братья. Врач энергично выбрался из-за стола, и однополчане стиснули друг друга в крепких объятиях.
В Липецке с летчиком и штурманом успешно поработали психологи и медицинский персонал. Их усилия были направлены на тщательное исследование состояния организма после напряженного беспосадочного перелета на Дальний Восток и обратно. Для данного типа самолета – это рекорд.
Летчик Сушков и штурман Мучий сперва настороженно отнеслись к специалистам в белых халатах, но потом они убедились, что смешанную бригаду исследователей составили настоящие профессионалы. По рекомендации специалистов летчику и штурману, участникам длительного перелета, индивидуально подобрали восстановительно-релаксационный курс и предложили недельное пребывание в профилактории. Воодушевление у летчиков вызвало то, что короткие каникулы не входили  в счет отпуска. Оба отправились к знакомому леснику на кордон, где сохранились места с уникальной природой и редким для Центрального Черноземья зверьем. Отдых был просто великолепным. Весь день ходили на лыжах, а вечером отведали блюдо, приготовленное из тушеной кабанятины. Жаль, что время быстро пролетело.
По возвращении в авиацентр, Сушков приступил к привычным своим обязанностям – первого заместителя начальника Центра, как он иногда шутил и председателя тридцати трёх комиссий. Полеты само собой, согласно индивидуальному плану летной подготовки на учебный год. Говорят, что летчики небо любят больше чем землю!? И это правда! Военный психолог генерал-майор Владимир Александрович Пономаренко доказал в своём учреждении, что у летчика в полете, когда всё спокойно и нормально показания артериального давления и пульса лучше чем на земле!
Международной обстановка, как всегда была не простой, мировой терроризм то там то здесь поднимал голову и это обязывало силовые структуры действовать на опережение. Летный состав авиацентра в составе ВВС постоянно проводил исследование, разработку и совершенствование тактических приемов и способов боевого применения поступающей и стоящей на вооружении авиационной техники военного назначения  и авиационной техники специального назначения. Летчики во главе с полковником Юрием Сушковым разрабатывали и совершенствовали тактику применения и взаимодействия подразделений родов авиации ВВС, а также ведения совместных действий с подразделениями, частями и соединениями других видов Вооруженных Сил Российской Федерации и родов войск Вооруженных Сил Российской Федерации, федеральных органов исполнительной власти.

***

Секунды короткого разбега и взлета с палубы авианосца Сушкова удивили. Он ощутил странное состояние взвешенного равновесия. Самолет казался лишь деталью корабля, которая внезапно оторвалась от судна и теперь жила своей жизнью. Рука летчика подполковника Свиридова дирижирует ручкой управления самолетом. Все чётко, и напряженно.
Безбрежье океана, небо здесь не такое, как над землей. Сушкову было трудно разграничить линию горизонта. Синева, стекающая от зенита к воде, эту линию как бы смывала. Вокруг все в искаженном виде. Глазам не за что зацепиться, чтобы определить высоту, расстояние. Гул двигателя тоже в непривычной тональности. Чувство настороженности не покидало Сушкова весь полет. Юрий Александрович начал осматриваться, где-то недалеко должен быть авианосец. Сейчас он в мерцающей зыби волн и аэродром, и то единственное место, где самолет подполковника Свиридова  может произвести посадку. Сушков сидел у подполковника за спиной и делал странные невольные сравнения в действия «сухопутного» и палубного летчика. В морской авиации, по убеждению Сушкова, сложность профессиональной деятельности летчиков возрастает многократно. И самое сложное – это выполнение посадки на палубу авианосца, большие перегрузки при посадке, планирование на повышенных оборотах двигателей, постоянная готовность уйти на второй заход, если не произошло зацепление крюка за тормозной трос.
Если полет над сушей – это ограниченная по времени мобилизация всех профессиональных и физических сил, то море требует экономного распределения их на все время, пока авианосец находится в походе. А время это может исчисляться месяцами.
При возвращении самолета Свиридова и захода на посадку на корабль, чувство настороженности, которое Юрия Сушкова не покидало весь полет, возросло.
Сушков готов был преклониться перед мастерством подполковника Свиридова за то, как надо чувствовать, иметь опыт в полетах и великолепно пилотировать палубный оперативно-тактический комплекс Су-33. Юрий Александрович, выполнив полет в составе экипажа у подполковника Свиридова, многое понял. Он убедился в том, что техника пилотирования в морской авиации на сегодняшний день по праву считается сложнейшей. В полете он старался уловить и запомнить каждую деталь полета. Невольно он сопоставлял себя со всем тем, что узнал от подполковника и его манерой пилотирования. Сушков уже с этого момента стал настраивать свое внимание на то, что казалось ему наиболее интересным и важным в полете. Он приобрел опыт, необходимый ему в научно-исследовательской работе в Липецком авиацентре.

***

Афганистан. Горы, горы... в памяти генерала невольно всплыли воспоминания тех лет. Он, молодой и зеленый старлей, попал в этот горный ад. В горах укрывались моджахеды. Юрий Александрович навсегда запомнил тот день, когда сел в кресло МИГ-23 – мощного по тем временам боевого самолета для выполнения перелета с выполнением боевой задачи. Запуск, руление, взлет, аэродромная суета осталась там на земле. Он делал все практически автоматически и всё думал об этой необычной войне, которая по его мнению никому не нужна и поразился непривычности ощущений, которые испытывал, приземлившись на авиабазе Баграм. Этот аэродром – самый крупный и наиболее загруженный, куда старший лейтенант Сушков прилетел из Таджикистана, удивил его обилием авиационной техники. Возле ВПП располагались самолетные стоянки, ангары и ремонтные мастерские. Забор из колючей проволоки окружал всю территорию. По периметру были вырыты окопы, по углам – вышки с пулеметами и прожекторами. В отдалении находились склады. Вокруг простиралась «зона безопасности» – каменистые завалы. Саперы нашпиговали «зону безопасности» минами и противопехотными заграждениями. На авиабазе располагались истребители, штурмовики, боевые и транспортно-десантные вертолеты, военно-транспортные самолеты. С аэродрома взлетали боевые самолеты ВВС Афганистана. Над взлетно-посадочной полосой почти постоянно висели штурмовые вертолеты прикрытия. Теснота стояла неописуемая. Старшему лейтенанту Сушкову вместо штатного пистолета Макарова выдали мощный автоматический пистолет Стечкина и поселили в палатку. В таких же палатках и вагончиках жил персонал базы и располагались различные службы. Юрий Сушков постепенно привыкал к быту.
Расхаживая по кабинету, генерал-лейтенант помотал головой, прогоняя тяжелые воспоминания, но назойливые мысли его не отпускали.
Первый боевой вылет четко отложился в памяти Юрия Александровича. Время будто замедлило бег. Как случается в экстремальных ситуациях. Боевое крещение – первый вылет на задание. Но вот, наконец, и цель. Под острым носом МИГ-23 затрепетало пламя, и хвостатые кометы реактивных снарядов устремились в горы, которые тут же вздыбились клубами огня, дыма и пыли. Затем ураган пушечных снарядов, выпущенных старшим лейтенантом Сушковым, разметал по сторонам оставшихся в живых «духов». А МИГ-23, взревев двигателем, победно вышел из атаки. За ним повисли отстрелянные тепловые ловушки. Самолет с красными звездами на фюзеляже унесся так же быстро, как и появился. Гул двигателя растаял в жарком афганском небе.
– Я, 309 работу закончил, возврат по программе, – доложил Юрий Сушков на командный пункт.

***

Обстановка была очень сложной, приходилось часами сидеть в готовности №1. Советские летчики делали по три-четыре боевых вылета в день. Но выпадали дни, когда Сушкову и по пять-шесть раз приходилось летать на выполнение боевого задания. Афганские летчики, товарищи по оружию, подобным усердием не отличались. На МИГах и Сушках они летали максимум два раза в день. Бомбовая нагрузка при этом была минимальной. Сушков видел, что афганские пилоты, за редким исключением, воинственностью не отличались. Местное население тоже патриотичности не проявляло. Только на словах оно подчинялось официальному правительству. На деле же, почти всюду безраздельно действовали и хозяйничали моджахедовские банды. Горная местность им еще более благоприятствовала.
Плохо было со снабжением на авиабазе. Не хватало керосина. Командир соединения выкручивался как мог. Где он доставал топливо для самолетов, известно лишь ему.
Была глубокая ночь, когда эскадрилью подняли по тревоге. Старший лейтенант Сушков полусонный, недоумевающий примчался на командный пункт. Он ничего не понимал. Вскоре все стало ясно.
– Сегодня в полночь подняли мятеж военнослужащие мотострелкового подразделения правительственных войск, – сообщил командир эскадрильи. – Поступила информация, что на помощь мятежникам подойдут моджахеды. Вылетаем через сорок минут.
Юрий Сушков во время руления увидел, что возле афганских самолетов выставлено оцепление. Усиленные наряды охраны находились и на командно-диспетчерском пункте. Старший лейтенант подумал: «Афганским товарищам по оружию наше командование не вполне доверяет».
Мятежный батальон отступал в горы. Подразделения, верные правительству, сделали попытку остановить восставших, но были встречены плотным огнем. Почти все они погибли.
Русские летчики, которых здесь все уважали за силу и решительность, должны были остановить продвижение восставшего батальона. Эта трудная задача была поставлена перед его эскадрильей.
Мятежное войско летчики обнаружили без труда. Сушков, отстреливая ловушки, прикрывая от ракетной атаки свой самолет, снизился. Он первым заметил притаившийся возле скалы ракетный комплекс. Четыре ствола искали в небе цель.
– Цель обнаружена! Атакую! – доложил Сушков ведущему и создав крен более 90 градусов ввел самолет в пикирование. Доклады летчиков, команды ведущих, командного пункта утопали в шуме радиопомех. Приходилось работать самостоятельно, полагаясь на собственную инициативу.
На пикировании, он совместив центральную точку прицельной марки с целью и на разрешённой дальности нажал на боевую кнопку и выпустил по цели половину боевого комплекта неуправляемых ракет, типа С-8.  Пущенные с близкого расстояния ракеты вдребезги разнесли зенитное орудие. Комплекс мятежников превратился на его глазах в груду обломков. Каждый летчик действовал индивидуально. Причем с успехом. На головы восставших летели ракеты, падали авиационные бомбы, калибром 250 килограм. Смертельный поток огня и осколков, пронесшийся над землей, смел мятежников. Оставшиеся в живых спасались бегством.
– Заканчиваем работу, возвращаемся на базу, – приказал командир эскадрильи. Самолеты перестроились и звеньями взяли курс на свой аэродром Баграм.
Кровь, боль и слезы. Этого генерал-лейтенант Сушков насмотрелся еще будучи старшим лейтенантом в Афганистане. С тех пор прошло почти тридцать лет, он так и не смог, если не забыть, то хотя бы привыкнуть. События на Ближнем  Востоке, где орудовали международные террористы, пытаясь создать свой халифат, где также лилась кровь и слезы мирных людей различного вероисповидания вызывали у него чувство сострадания и ждущего напряжения. Беспокойство возникало, когда он мысленно, в своем воображении рисовал то, что в настоящее время происходило в нескольких арабских странах,  и особенно в Сирии. Генерал сравнивал моджахедов с ближневосточными боевиками. Нынешние, как и те душманы, хорошо подготовились к боевым действиям. Обученные в лагерях подготовки террористов, воинственно настроенные, они не могли просто так сложить оружие и сдаться властям. Террор – вот их цель в этом мире. Они не признавали никаких законов. Уничтожить неверного – это по их понятиям – подвиг. Он, генерал Сушков, прошедший Афганистан, это понимал. Ему виделись перестрелки в городах, мятежи, поднятые сторонниками «истинной веры». Наемники, преступники и прочее отребье готовы были спровоцировать массовые беспорядки на городских улицах. Толпы вооруженных фанатиков в таких случаях грабят магазины, врываются в квартиры, переворачивают и жгут автомобили, грабят мирных жителей.
А в это время группы хорошо подготовленных бойцов стремятся захватить важные объекты городской инфраструктуры. Прежде всего, информационно-вещательные центры. Особо же подготовленные отряды  работают еще круче. Их цель – захватить военные базы, складские помещения, аэродромы и так далее.
Как правило, правительственные войска оказываются не готовыми к отпору боевикам-исламистам, им требуется помощь со стороны, чтобы контролировать ситуацию.
Юрий Александрович образно представил такую картину. В осажденный аэропорт приземляются тяжелые транспортники. Из громадных транспортных отсеков выкатываются боевые машины десанта, самоходные орудия, бронетранспортеры. Тут же на летном поле строятся выбравшиеся из салона транспортного самолета десантники. Получив приказы командиров, они сразу устремляются в бой. Действия как на учениях, четко, слаженно, быстро. Десанту требуется короткое время, чтобы завершить развертывание и принять участие в уличных боях.
Боевые самолеты решают другую задачу. Барражируя в заданном районе, летчики прикрывают десант от внезапного нападения террористов. Нападения и засады – главная опасность для бойцов-десантников, проводящих «зачистку» городских кварталов. «Духи» в афгане сражались отчаянно. Но тут и штурмовые группы «шурави», и летчики показывали, чего они стоят.
В особо сложных случаях, как было неоднократно, руководители тех государств, когда народу становилось совсем уж тяжело, просили помощи у Советского Союза, а затем и у России. И помощь приходит. Удивительно, но в наше циничное время встречаются такие, кто добровольно готов пойти в бой за идеалы. Не ты ли, генерал-лейтенант Сушков, желая стать достойным продолжателем дела летчиков Великой Отечественной войны, был лучшим в Качинском летном училище? И разве не ты пошел служить в Афган, действовал там смело и нестандартно, проявляя летное мастерство на грани возможного. Чтобы служить Родине, нужно быть достойным этого долга и за ее пределами.
Юрий Александрович вышел из кабинета. Он уже поравнялся с рабочим местом адъютанта, которому сказал, что пойдет в электронный тир потренироваться в стрельбе из пистолета, как в кабинете зазвонил телефон. Адъютант, опередив генерала, схватил трубку и через секунду, повернувшись к Сушкову, взволнованно проговорил:
– Товарищ генерал-лейтенант, вас срочно просит главнокомандующий.
Сушков кивнул. Он предполагал, о чем будет разговор с Москвой. Последствия этого разговора он тоже мог представить.

 
***

Звонки главнокомандующего Воздушно-космическими силами генерал-лейтенанту Сушкову всегда казались неожиданными.
– Товарищ Сушков, почему не докладываете? – Главком иногда не договаривал до конца, видимо, таким способом проверял находчивость подчиненных. Юрий Александрович догадывался, вопрос главкома касается ОКБ «Сухого».
– Проблема с бомбометанием на самолете СУ-34. Конструктивная особенность, после нажатия на боевую кнопку происходит сбрасывание полного боевого комплекта или половины боекомплекта, а нам необходимо, чтобы в учебных полетах была возможность в бомбометании по одной авиабомбе. Мы добиваемся от ОКБ «Сухого» перепрограммировать самолет на сброс также бомб по одной и по две. Так как вы в курсе, товарищ Главком, помогите нам.
– Хорошо, Юрий Александрович, я проконтролирую выполнение поставленной задачи ОКБ. Работайте.
Сушков сообщил главкому, что специалисты научно-исследовательского отдела уже произвели все расчеты, сделали обобщения, поэтому успех гарантирован. Когда разговор с Главкомом закончился, Сушков подумал о том, что не следовало с такой уверенностью обнадеживать его, но отогнав непрошенные мысли вызвал машину и поехал на аэродром.
По дороге, глядя в лобовое стекло на несущуюся серую ленту шоссе, он думал о конструкторском коллективе «Сухого».  Ему казалось, что люди не считали инициативу липчан делом серьезным или спешным. Иначе как понимать их молчание. Письмо, в котором ставился вопрос по перепрограммированию бомбометания, до сих пор остается без ответа. Вместо этого иркутяне связались с Главкоматом Воздушно-космических сил.
Ссориться с такой фирмой Сушкову не хотелось. Он собирался отправить ей новое послание, теперь, после того, как суховские начальники поставили главкома в известность, необходимость в нем отпала.
Затяжка времени беспокоила Сушкова. Он и сам хотел позвонить Главкому, но не решался, откладывал разговор. В ОКБ «Сухого», по всей вероятности, не знали ещё, что хозяин автографа, поставленного в том письме, новый начальник Липецкого авиацентра, обладает пробивным напором. Он мог пройти в любую дверь, мог кому угодно доказать свою правоту и не останавливался на полдороги. Начатое доводил до конца. Данными ему высокими полномочиями не злоупотреблял, а использовал свою власть в интересах дела, то есть укрепления боевой подготовки и боевой готовности Центра и ВВС в целом.

***

Полковника Мышкина генерал нашел на центральном командно-диспетчерском пункте. Тот сидел на рабочем месте руководителя полетами. Его правая рука только на несколько секунд выпустила переключатель связной радиостанции, чтобы ответить на приветствие начальника авиацентра. Юрий Александрович остановился рядом и стал наблюдать за действиями офицеров группы руководства. Сегодняшние сложные метеоусловия прямо-таки дар небесный для командира авиагруппы.
Мышкин решил и молодых летчиков подтянуть в СМУ, чтобы быстрее подготовить их на класс и к боевым действиям в соответствующих метеоусловиях.
Сгусток форсажного пламени бледным штрихом проносится за истребителем. Сушкову с высоты командно-диспетчерского пункта кажется, будто по бетону кто-то чиркнул спичкой.
– «Ворсовка», я 407-ой разрешите взлет.
– 407-ой взлет разрешаю.
– Понял.
Голос молодой. Сушков улыбнулся. У парня еще не стерлось нетерпение порыва. Сотни взлетов не стали привычными. В каждом задании – открытие. За истребителем следят офицеры боевого управления командного пункта. В полумраке зала управления – диски экранов выносов локаторов, вобравших в себя дневной свет, мелькание бегущего по окружности луча, рваные засветки от облаков и то исчезающие, то вспыхивающие вновь черточки самолетов, к ним прикованы взгляды людей на командном пункте. Самолет и командный пункт – они неотделимы. В совокупности они как мозг и руки, выполняющие одно осмысленное движение.
– Высота десять тысяч. Цель слева, дальность девятнадцать.
– Понял. Цель вижу.
Юрий Александрович отошел от Мышкина, встал за спиной офицера боевого управления и всмотрелся в индикатор кругового обзора. Цель, то угасая, то наливаясь светом, когда луч обзора захватывал ее, она ползет почти неуловимо для глаз по диску наземного радиолокатора. Чуть в стороне истребитель, идущий на перехват. Сушков усмехнулся, представив как беспомощно медлительны они – перехватчик и цель с виду отсюда, из зала управления командного пункта, каким примитивным выглядит маневр, как просто кажется сблизить и столкнуть их в атаке. Но Сушков отогнал эти иллюзии и перенесся в реальность.
Полковник Мышкин, распрямил плечи и повернулся к Сушкову, провел ладонью по щеке, усмехнулся:
– Представляете, Юрий Александрович, выходит, когда я руковожу полетами, я каждый раз как бы взлетаю с ними, летчиками, и сажусь с ними сам.
Сушков выслушал командира авиагруппы и кивнул головой. Он понимал состояние молодого полковника. Его предшественник получил новое назначение и отбыл к месту службы. Тогда и назначили Мышкина командиром авиагруппы «Липецк-2».
Задача авиационной группы, хотя и усложнилась, но осталась прежней, как и всего авиацентра. Это теоретическая и практическая подготовка авиационного персонала авиационных частей Воздушно-космических сил на новую и модернизированную авиационную технику и производить опытную эксплуатацию и войсковые испытания авиационной техники военного назначения всех родов авиации.
          Реализуется единое планирование научно-исследовательской работы Центра в интересах решения задач летной подготовки и боевого применения различных родов авиации.
          Проводится выработка рекомендаций по внедрению образцов авиационной техники военного назначения различных родов авиации в производство.
          Разрабатываются и приводятся к единому регламенту методики по комплексной оценке точностных характеристик прицельно-навигационных комплексов и авиационных средств поражения различных родов авиации.
          Проводится комплексная оценка применения образцов авиационной техники военного назначения при решении задач взаимодействия различных родов авиации в условиях приближенных к боевой обстановке.
          Осуществляется оценка эффективности комплексного применения образцов вооружения и военной техники в единой системе сетецентричес-кого управления.
Три-четыре дня в неделю личный состав авиагруппы занят в полетах. В это время летчики отрабатывают способы боевого применения авиационных комплексов по наземным и воздушным целям.
К месту или не к месту, но Юрий Александрович вспомнил свое первое знакомство с командиром авиационной группы. Он сразу отнесся к Мышкину с уважением.
Николай Николаевич рассказал генералу, что он авиатор в третьем поколении. Его дед был военным летчиком, отец – пилот гражданской авиации. Детство мальчика прошло в гарнизонах, он в буквальном смысле вырос на аэродроме.
– Товарищ генерал, я мечтал стать летчиком, – сказал Мышкин. – Я родился им. В шесть лет с отцом летал на АН-2, потом на ЯК-18 и ЯК-52. Два года, прежде чем поступить в Качинское летное училище, занимался в аэроклубе. Такие вот дела.
Генерал-лейтенант вдруг почувствовал, что он и Мышкин – люди одного круга. Ему нравилась манера общения Мышкина с людьми. С ним, генералом, смело делился самыми сокровенными мыслями, выражал ту непосредственность, что присуща молодым людям.
Они говорили сначала об Афгане. Никто прежде так дотошно не спрашивал Сушкова обо всем, что он там видел и пережил, и какие сделал выводы. Мышкина интересовало все. Он расспрашивал Сушкова о том, как вела себя авиационная техника в горной местности, каковы нормы расхода боеприпасов, каким способом организовывалось взаимодействие с частями афганских правительственных войск и с местным населением. Он даже поинтересовался принципами представления к государственным наградам, увидев на мундире генерала колодочку ордена Красной Звезды.
После каждого ответа на вопросы Сушков выкладывал и свои соображения. Сводились они к тому, как поставить на службу обучения авиаторов приобретенный старшим поколением в боевых действиях в горячих точках бесценный опыт.
– На этот счет, товарищ Мышкин, у меня составлена продуманная и четко расписанная концепция, – Юрий Александрович многозначительно посмотрел на полковника. – Я изложил ее в специальной программе. Материал разобрали в свои лекции преподаватели Военно-Воздушной академии. Пусть все знают. Но у меня сохранился второй экземпляр. Могу предложить.
Сушков понял, что полковник так въедливо расспрашивал его, потому что загорелся идеей передачи этого опыта и решил ему подыграть.
– Были какие-то попытки в этом направлении, товарищ генерал?
– Конечно, – Сушков утвердительно качнул головой. – Недавно отправил письмо в штаб Воздушно-космических сил с предложением по реконструкции полигона,  также подготовлена соответствующая документация. Там, – он указал пальцем на потолок, – рассматривают. Им в опыте, конечно, не откажешь. В уме – тем более. Но сегодня, чтобы протолкнуть идеи снизу, нужны напор, созидательная динамика, разумный риск, разумеется. За такими выводами далеко ходить не надо.
Разглядывая и слушая полковника Мышкина, начальник авиацентра все больше убеждался, что Николай Николаевич действительно болеет душой за дело. Он делился с генералом своими идеями не ради поддержания реноме военного исследователя, а только потому, что не может носить их в себе, а стремится обнародовать. Он откровенничает с командиром из государственных побуждений, искренне заботясь об укреплении своей части, авиационного Центра и Воздушно-космических сил в целом. Полковник Мышкин грамотен, умен, интеллигентен. Это ему присуще и этого не отнимешь. Качества ценные. Но Мышкину не хватает опыта работы в исследовательско-инструкторской части.
Во многом сошлись их позиции. Оба в деле были горячи и порывисты. Однако, Юрий Александрович умел себя сдерживать и никогда, решая сложные проблемы, не рубил с плеча.

 
***

В своем рабочем кабинете Юрий Александрович раздевшись присел к столу.
Авиацентр готовился к итоговой проверке  и к исследовательскому летно-тактическому  учению, до начала которого оставалось совсем немного времени. Генерал-лейтенант Сушков все эти дни старался побольше времени проводить в авиационной группе. Во всем сложно устроенном авиационном соединении мало оставалось людей, лично не заинтересованных, так или иначе, в результатах этого серьезного экзамена. Офицеры испытывали обостренное чувство ответственности, так как для многих в этом летно-тактическом учении испытывалась прочность их служебного положения. В известной зависимости от того, что покажет итоговая проверка. А пока что это напряжение изо дня в день возрастало.
Юрий Александрович без предупреждения, неожиданно, появлялся в эскадрильях, в технико-эксплуатационной части, в автомобильном парке, в солдатской столовой в час обеда. Заезжал он на стрельбище во время тренировочных занятий роты охраны. Не поленился даже проверить склады неприкосновенных запасов. Обычно только под вечер он попадал в свой штаб и работал там допоздна.
Сегодня Сушков освободился пораньше, ибо на семнадцать тридцать в его кабинете было назначено совещание заместителей начальника Центра, начальников служб и начальников исследовательских отделов и отделений,  чтобы подвести предварительные итоги состояния дел в Центре, поставить задачи и наметить план действий.
Юрий Александрович уже несколько раз ловил себя на мысли, что ему хочется порадоваться тому, как складывается в авиацентре подготовка к учениям. Хочется, но удерживает подсознательно суеверная осторожность. Когда в шутку ему говорили, мол, поберегите силы, он, нахмурив брови, отвечал на полном серьезе: «Не научился служить от сих до сих». Доброжелатели не учли, что за минувшие годы он, генерал-лейтенант Сушков, освоил сложную, наполненную крутыми барьерами полосу и право командовать крупнейшим в Воздушно-космических силах соединением, приравненном по ряду вопросов к объединению, завоевал отнюдь не красивыми речами, произнесенными с различных трибун, а конкретными  делами.
После окончания служебного совещания в кабинет с разрешения зашёл майор в отставке в настоящее время гражданский персонал, ответственный в авиацентре за информационное обеспечение и связи с общественностью и средствами массовой информации.

– Товарищ командир, от ребят-кандидатов на поступление в Краснодарское летное училище просьба и вот заявка на посещение музея нашего Центра и тренажного комплекса, где летчики продемонстрируют им полет на тренажёре самолета Су-30. Вы обещали.
– Обещал, значит, выполню, – сказал Сушков и, не удержавшись, уточнил: – Кажется, этот разговор состоялся еще в сентябре месяце.
– Так точно.
-Хорошо. Попрошу вас, Владимир Григорьевич, возьмите на себя организацию этого дела.
– Так точно, товарищ генерал-лейтенант, принял к исполнению.
Кахленко удалился, а Юрий Александрович погрузился в размышления.
Человек и машина, это как живая плоть и бесстрастный метал. В этом сложном содружестве одушевленное и неодушевленные существа вместе настойчиво искали оптимальные решения. Человек приспосабливал машину к себе и одновременно сам приспосабливался к ней. Наиболее наглядно и ярко эта проблема проявляется в военной авиации.
В воздухе человек – художник, небо его полотно. На земле человек должен придерживаться кем-то раннее проложенных путей – однако ему не хватает третьего измерения.
Юрий Александрович, кажется, навсегда запомнил тот день, когда вошел в монотонно гудящий полумрак тренажерного зала. Увидел на стене светящийся серым полумраком экран. Будто рассекая его, несутся плиты взлетно-посадочной полосы. В горизонт вонзается белый пунктир осевой линии. Он, курсант Юрий Сушков, забирается в кабину тренажера. В полумраке на его руках, лице белеют полоски пластыря, они прижимают бляшки чувствительных датчиков. Невесомо сплетаются провода. Специальные очки регистрируют направление взгляда и фиксируют маршрут перемещения. После эксперимента курсант Юрий Спрядышев говорил Сушкову, что тот во время «полета» был похож на инопланетянина. Сходство подчеркивалось пластмассовым полукружием, нависшим над лбом, чуть отсвечивающимися дымчатыми лепестками линз.
Юрий поправил наушники и потрогал прилепившийся к углу рта микрофон:
– Курсант Сушков готов!
Почувствовал как подбородок и скулы твердеют, движения становятся скупыми, четкими. В этом имитированном полете курсант ощущает напряжение, ибо процесс управления сложен. С удивлением Юра обнаружил, что движения воспроизводят, ассоциируют пеструю гамму реальных неземных ощущений. Невольно в нем возникает привычная, настороженная собранность в полете.
      Сушкову нравились полеты на тренажере, одной из составляющих безопасности в небе и обеспечивающей летчику «чувство самолета», отработку полетов по приборам и захода на посадку.
 У генерала было такое чувство, и оно не покидало его, что он не завершил очень важное дело, что он, генерал-лейтенант Юрий Сушков, что-то не доделал. Только не мог этого объяснить, а потому надо трудиться сказал он себе –  смело и уверенно, невзирая на поздний час.

***

   Проверяющие, группа старших офицеров во главе с генерал-майором Воздушно-космических сил, прибыли  в Липецкий авиацентр в полдень и сразу объявили сбор. Венцом приведения в различные степени боевой готовности по их замыслу было проведение исследовательского летно-тактического учения истребительной и бомбардировочной эскадрилий с перебазированием  на аэродромы Ахтубинск и  Астрахань и с выполнением боевых задач на полигоне Ашулук. Передовая команда на двух военно-транспортных самолетах Ан-26 и Ил-76 убыли в район учений до вылета боевых самолетов.
   Генерал-лейтенант Сушков как руководитель учения находился в самые ответственные моменты на борту самолета Ил-22СУРТ и осуществлял управление и ретрансляцию на двух частотах УКВ радиосвязи, обеспечивая информационный обмен между пунктами управления и группами тактического назначения.
Начальник, организующий это учение, представитель штаба ВКС остался доволен ходом выполнения замысла и плана-календаря проведения ИЛТУ под руководством начальника авиацентра генерал-лейтенанта Сушкова и на разборе учения высоко оценил действия всех категорий личного состава, он особенно отметил группу исследований, штаб учения и лично руководителя ИЛТУ, показавшего высокие теоретические знания руководящих документов, наставлений и методических рекомендаций, а также практические навыки при организации и проведении всех эпизодов с реальным боевым применением. Результаты будут доложены Командующему ВВС и Главнокомандующему ВКС для принятия решения о поощрении личного состава Государственного центра во главе с генерал-лейтенантом Сушковым Юрием Александровичем.

 
Воздушно-космическая серия

Владимир Алехин

Дарящий крылья


Военные консультанты:
полковник Александр Ищенко,
полковник Виктор Свистунов,
полковник Сергей Екимов.




Издано в авторской редакции
Компьютерный набор –   Юлия Крыленко
Дизайн обложки –  Михаил Проскуряков
Корректор – Ирина Гречко
Технический редактор – Александр Филонов



Подписано в печать 17.05.2018 г.
Формат 60 х 84/16 . Бумага офсетная.
Усл. печ. л. 7,0  Тираж 100 экз. Заказ №584

Отпечатано в типографии:
Воронежский ЦНТИ – филиал ФГБУ «РЭА» Минэнерго России
394036, г. Воронеж, пр. Революции, 30