Не комильфо - Так не должно. Часть I Глава VIII

VIII

           Они вернулись в номер. Анна села в кресло, оставив для Михаила диван. Он, удобно усевшись, стал с интересом рассматривать Анну, ожидая её расспроса. Она же напротив, не хотела задавать наводящих вопросов. Видно было, как она снова напряглась внутренне. Минуты две длилось молчание. Бесконечные две минуты.
           – Аня, – наконец проговорил Миша. – Сядь рядом со мной. Мне так будет удобней.
           – Не юли. Я должна видеть тебя. Только сейчас поняла, как по тебе соскучилась. На близость  даже не рассчитывай. Время не вернёшь. Я часто, дура такая, сравнивала тебя с мужем, заведомо зная, что одинаковых людей не бывает. И злилась на себя за это. Ты был молод, искал приключения на свою голову без оглядки. Помнишь нашу первую встречу. – Глаза Анны было заблестели, но от его отрешённого вида погасли вновь. – Немецкое кладбище. Ты сидел под лиственницей на парковой чугунной скамейке и был погружён, как показалось, в невесёлые мысли. Я тоже, когда мне было о чём с собой поговорить, приходила сюда же. Что я не помню, то как завязался разговор. Но хорошо помню о чём мы разговаривали.
           Она замолчала
           – И вот сегодня ты снова , как сам не свой. Как тогда, на кладбище. Только чем-то шибко озабоченный, и причём здесь я с Алёнкой... – Ана не моргая прожигала мои глаза так, что я интуитивно стал их протирать.
           – Понимаешь, милый мой человек, я попал в скверную ситуацию. Никаких туч не было над головой, пока мы с тобой не встретились сегодня. Познакомившись с Леной, я постоянно стал ощущать тебя подспудно рядом. И это постоянство возводило между нами преграду. Лена не могла понять, что происходит. – Я улыбнулся. Анна буквально влезла спиной в кресло, будто она его часть. – Лена старше меня на три года. В этом мы с тобой в чём-то схожи.  – Анна  встала из кресла и села рядом с Михаилом, облокотивши голову на его плечо. Он её интуитивно обнял. Слабый мускусный запах её тела только усилил её сексуальность, окружив его теплом и уютом.
           – Аннушка, вы не просто похожи друг на друга. В вас много общего и, что особенно удивительно, – поведение при определённых обстоятельствах абсолютно идентично. – Теперь Михаил не видел глаз старой подруги. И, постепенно осмелев, рассказал основные факты, которые поставили его в столь малоприятное положение.
           – Самое удивительное, во что не возможно поверить: она целуется абсолютно как ты. – Михаил сжал её плечо, чтобы она не смогла к нему обернуться лицом. – Я опешил от этой совершеннейшей схожести. И на несколько минут дежавю отключило меня от Елены. Прости за неудобную правду. Но просто так таких совпадений быть не может.
           Анна рывком освободившись от его объятий, резко встала с дивана. Не находя слов что-то сказать в ответ, она только успела взмахнуть руками, как во вновь наступившей тишине звонок телефона прогремел как выстрел. Она взяла трубку.
           – Алло. Я Вас слушаю.
           Что говорилось в трубке расслышать было нельзя. У Михаила появилось время на обдумывание ситуации.
           – Алёнка уснула. – Соврала Аня, зевнувши для убедительности. – Мы нагулялись и сейчас отдыхаем.
           Вот она та самая супружеская жизнь. Он бы сказал правду. И моя жена должна будет понимать, что иногда происходят случайные встречи с друзьями юности и детства.
           – Миш, я могу тебе перезвонить? Сам позвонишь? Во сколько? В четыре дня. Мы будем ждать. – Анна повесила трубку и виновато посмотрела на Михаила. – Я знаю, ты бы сказал правду. Мы женщины беззащитные. Она снова села рядом.
           – Я тебя беззащитной не помню.
           – Миша, мне надо время переварить всё о чём ты мне рассказал.
           – Аня, а где твой дядюшка? – Ирреальный вопрос снова заставил её встать.
           – Дома. Вышел на пенсию. Неужели хочешь встретиться? – В её голосе впервые появились холодные нотки.
           Михаил стоял с отрешённым взглядом возле кресла, погрузившись в какие-то размышления недоступные Анне.
           – Я думаю, – он встретился с ней глазами, – только он может сейчас ответить на этот вопрос. Ты собираешься в Кронштадт? Кстати как его зовут? Я с ним за руку не здоровался.
           –  Евгений Петрович Леонтьев. Только он уже два года как на покое. И живёт в своей квартире в Ленинграде или на даче под Ораниенбаумом, в прилежащей поблизости деревеньке городского типа, Мартышкино. Минуточку. – Она подошла к телефону. – Анна Карловна, добрый день. Вы не смогли бы меня соединить с Мартышкино?... Спасибо. Мне нужно спуститься?... Нет? Большое спасибо... (412) 146 – 4587. Очень признательна. Видишь как просто.
           Меньше чем за минуту снова задребезжал звонок.
           – Дядя Женя... Да, мы в Ленинграде... Я с Алёнкой... Конечно приедем. Нас будет трое... Кто?! С моим старым другом... Ты прав... Ты на даче, как я поняла? В  Мартышкино? Одну минуту. Миша, мы можем сегодня уехать на два дня? Дядя, мы позвоним тебе, когда приедем. Ты же на машине... Спасибо до встречи.
           Михаил вслед за ней тоже, подойдя к телефону, набрал номер. Долго никто не отвечал. Он набрал другой номер.
           – Евгения Константиновна? Добрый день. Как жизнь молодая?... Лена, как всегда, к ней не дозвониться... Нет, сегодня не получится. Случайно встретил друзей юности и мы ближайшей электричкой отправляемся в Ораниенбаум... Я постараюсь перезвонить Лене... Да. Там есть телефон... Что Вы, что Вы. Беззаботность тех лет канула, думаю, в вечность...  Не зарекаться?... Буду стараться... Еще раз, будьте любезны не обижаться. Буду рад Вас видеть. Леночке большой привет.
           Анна с непонятными ощущениями, скорее с сумятицей, а возможно с завистью слушая разговор Миши с Евгенией Константиновной, не могла понять саму себя. Злиться на призрак самою вызванный... Он явно не виноват в создавшейся ситуации, правда ей от этого не легче. Давно пропавшее чувство ревности взыграло с ещё большей силой. – “Лишь бы он не заметил.” – Она старалась сдерживать эмоции, но как раз в этот момент Михаил, подойдя к ней, просто прошептал:
           – Важно не то, что кто-то может случайно повторить поцелуй, важно что я никогда не забуду наш с тобой. А значит и тебя. – В тот же момент, подхватив её на руки сел в кресло.
           Воцарившуюся тишину прервал шёпот возбуждённой Анны:
           – Миш, успокойся,... большего нельзя... Леночка ожидает. Неудобно перед Анной Карловной... Я так соскучилась... Найдём такую возможность. Я тебе обещаю. – Анна приподнялась с его коленей, проведя пальцем по возбуждённым губам. – Всё такой же любимый. – И скрылась в спальне.
               
           В погоду, как вчера, дорога в Ломоносов явно не сулила им ничего хорошего. Из центра до метро “Проспект Ветеранов”, а там поездом чуть меньше полутора часов. Сейчас народу будет немного. Лишь бы не было холодно.
           Собрались довольно быстро. И уже через час спустились втроём в метро Адмиралтейская. К счастью, после полудня погода сегодня миловала. Почти безветренная. Алёнка то прыгала на одной ноге, то бросалась снежками, а через пятнадцать минут, уставши, попросилась на руки.
           – Я устала. Ты больше папы и не устаёшь. Посади меня на голову, пожалста.
           – Алёна, как тебе не стыдно? – Анна взяла дочь за руку.
           – А папа меня на голове носит? Носит. А ты тоже Миша.
           – Аня успокойся. Алёнка давай руки. – Я посадил её на плечи. – Что, видно далеко?
           – Очень далеко. Спасибо. Аня, а ты успокоилась? Тебе просто жалко.
           – Что мне жалко? Что ты такая невоспитанная?
           – Нет мамуля. Ты тоже хочешь сидеть на голове. Но ты тяжёлая. Правда Миша?
           – Правда твоя. – Он засмеялся, поглядывая на Анну. – Скажи правду: завидуешь?
           – У тебя есть кому сидеть на голове. – Аня не сдержала улыбки.
           – Вот мама, видишь я нужна, чтобы сидеть на голове. А то дяденькам скучно. – И сама рассмеялась своей шутке.

           На перроне скучало в ожидании поезда не более двадцати человек. Ждать пришлось не долго, минут восемь. Анна только успела купить талоны, как показался состав. Они сели в предпоследний вагон. Практически пустой.
           – Миша, садись около мамы, а я сяду здесь. – Алёнка забралась с трудом, но самостоятельно, на скамью напротив и, разглядывая нас, сделала совершенно адекватное заявление просто, что называется, к месту: – Когда мы приедем домой, я расскажу папе, что мама в Ленинграде нашла ещё одного Мишу, совсем как он. Папа обрадуется.
           – Очень обрадуется, болтушка моя. – Скорее всего Анна, думается, даже не представляет, как объясниться перед Евгением Петровичем, если эта пигалица ему всё расскажет.
           Поезд тронулся. Алёнка сразу передвинулась к окну, за которым первозданной белизной сверкал до горизонта девственный снег. Все молчали довольно долгое время. Анна и Михаил к замечанию Алёнки отнеслись по-разному: Миша улыбался в несуществующие усы, а у Анны лицо выражало вполне серьёзную обеспокоенность.
           – Мне бы такую дочку. Болтушка, но с ней интересно. Я тоже был почемучкой. – Михаил прикрыл глаза, словно хотел что-то вспомнить. – У меня в Кронштадте была подружка. Так её племянница была такой же тараторкой. И обожала отца. Девочки почти всегда тянутся к папам. Закон природы – противоположности притягиваются. А мальчики к мамам. Они их гордость. Кроме того, дочки часто вызывают ревность в отношении мужей к ним. Не так ли?
           – Я всегда тебе удивлялась, ещё тогда, в Кронштадте. Ты слишком много знал, но в твоих рассуждениях всегда находилось место для дискуссий. Никогда в конце утверждения не ставил точку. Мой Миша замечательный отец, заботливый муж, но он не любит дискуссий, домосед. Ему бы книгу в руки, газету, журнал, иногда телевизор. Скучно. Вот в такие минуты ты и приходил на помощь. – Анна замолчала. – Я с тобой открыла для себя новый мир. Мир музыки, архитектуры. А о парках ленинградского окружения знала, оказывается, почти ничего. Сибелиуса, Малера, Шёнберга и ещё многих композиторов ты мне подарил. Я просто о них не слышала. В нашем доме редко стала слышна классическая музыка. Миша предпочитает джаз. И, говорят, тонкий его ценитель; считаются с его мнением. А для меня это просто фон. Есть конечно некоторые трио...
           – Я тоже люблю джаз.
           – Я же говорила, что все Михаилы одинаковые. – Мы разом обернулись на Алёнку. А она, как ни в чём небывало, продолжала смотреть в окно. Так брошенная реплика, чтобы знали – держите уши настороже.
           – Классная девка. Вся в тебя. – Михаил расстегнул куртку и пододвинулся ближе к окну. К Алёнке. Анна пересела к дочке, чтобы снять с неё шапочку. И, конечно, очень хотелось видеть Мишу, пусть он и проводит время с её Леночкой. Странное отношение дочери к нему не давало ей покоя. А крамольная мысль, почему не он её отец, уже несколько раз проявляясь в возбуждённом сознании, измываясь над ней, не щадя грешную душу.
           Не будь здесь девочки, вероятно их разговор был бы в другом русле, но маленькая пигалица, что цербер на цепи. Хранит маму от посягательств.

           Дача Евгения Петровича находилась в Мартышкино. Это была последняя остановка перед станцией Ораниенбаум. Красивое лесистое место. Городок не славился своей архитектурой, зато пряным воздухом привораживал людей.
            Миша с Алёнкой, устроившись у окна, рассказывал ей о всякой живности, когда-то обитавших в этих краях и по каким-то причинам вдруг пропавшим. А Алёнке надо было объяснить, почему в этих лесах не осталось животных... Перестреляли всех, извели или куда-то они убежали, спасаясь от людей.
           Он рассказывал как взрослой о передачах Вокруг Света, когда
Юрий Сенкевич показывал фильмы о крупных городах Соединённых Штатов Америки и с восторгом описывал животный мир этих самых городов.
           О натуральных заповедниках в черте городов, в которых проживали вместе с людьми в огромных количествах олени, зайцы, даже встречались волки, мог забрести медведь в менее крупных селениях.  Животные им доставляли немало проблем, гуляя по всей территории, включая участки домов и парков. Гусей и диких уток – несметное количество... От них сплошная беда. Они спокойно и чинно расхаживали по частным неогороженным участкам домов, на радость детям. А когда со своим выводком переходили дорогу, движение в обе стороны останавливалось, пропуская их. И на лицах пассажиров и водителей всегда проступало выражение умиления. Часто невозможно было пройти по дорожкам некоторых районов с большим прудом внутри из-за их испражнений.
           И никого нельзя убить, поймать. Огромные штрафы и что было интересно услышать, так это о добрых во всех отношениях соседях, которые позвонят в полицию, если вы преступите закон – убивать и отлавливать зверей и птиц нельзя. Наоборот в трудные времена люди их подкармливали. Словно не звери жили среди людей, а просто люди жили на территориях их обитания.
           Алёнка внимательно слушала и перебивала рассказ смешными вопросами, как ни странно вполне по делу, то весело смеясь или, вдруг насупившись, ругала непонятных взрослых, обижающих животных.
           Анна сидела напротив Миши и было неясно о чём она думала в это время, глядя на друга и свою дочь. Скорее всего завидовала, что её муж никогда так с дочерью не разговаривал. Потому, вероятно, Леночка привязалась к Мише с таким доверием. А сама-то не от того же доверия не может забыть того юношу, случайно встревоживший её заблудшую душу до основания и, как оказалось, надолго. Только некоторые изменения в выражении её глаз могли охарактеризовать внутреннее состояние женщины любопытному наблюдателю. Возможно ту самую зависть, о которой и говорил уже непонятно ей самой какой Миша.
           Из репродуктора донеслось: – “Мартышкино. Следующая станция Ораниенбаум, конечная.”
            – Мы уже приехали в зоопарк? Здесь живут только обезьянки? Не хочу выходить. Я их боюсь. – Алёнка ухватилась за руку Михаила.
            – Не бойся  их здесь нет. Они зимой убегают. – Успокоила мама, надевая снова вязанную шапочку, предварительно поправив её волосы. 
           Недалеко от перрона Михаил заметил полковника около Волги. Он им махал рукой.
           – Алёнка видишь деда? – Михаил указал в сторону Евгения Петровича. Забравшись на руки Миши, Алёнка обвила руки вокруг его шеи.
           – Я его тоже боюсь.
           – Она никогда не видела дядю. – Анна помахала рукой в ответ. И они заспешили через перрон в сторону машины.
           Уже возле машины Михаил снял с рук девочку, чтобы она поздоровалась с дедом, но Алёнка ухватилась за его ногу, как за спасательный круг.
           Анна подбежала к дяде со слезыми радости от встречи..
           – Сколько же мы с тобой не виделись? Целых пять лет. Я ужасно соскучилась. А ты такой занятый, что не мог хотя бы раз прилететь. – Она обняла Евгения Петровича, самого близкого на земле человека. – Дядя, узнаёшь старшину?
           Михаил подошёл поближе.
           – Здравствуйте Евгений Петрович. Очень рад Вас видеть в штатском, отдохнувшим и не суровым. А я просто Миша.
           Евгений Петрович протянул руку.
           – Возможно тоже рад. Просто не ожидал. Ты с оказией или как? А кого это ты ко мне привёл? Это твоя дочка? – Алёнка тут же спряталась за ногу Миши.
           – Алёнка, а ты чья? – Миша склонился над девочкой. Она показала рукой на Аню.
           – А ты мой друг.
           – Садитесь в машину. Холодно. Разберёмся. – Улыбаясь, проговорил Евгений Петрович, открывая заднюю дверь машины. Забегай. – Обратился он к девочке.
           – Миша, ты со мной.
           Более комичной ситуации придумать было нельзя: Евгений Петрович удивлённо смотрел на Анну, Анна, еле сдерживая улыбку, на Михаила, а Михаил настороженно на Евгения Петровича.
           – Миша, сколько мне ждать прикажешь?
           Вопрос Алёнки растопил ситуацию и, всяк по-своему улыбаясь, направились к машине.

           Дом Евгения Петровича был достаточно большой. Кроме гостиной, обеденной и довольно просторной кухни на первом этаже, на втором три спальни с ванной. Двор с огородом. Гараж для машины. Всё, что необходимо для спокойной жизни на природе. В прихожей в углу стояли две удочки со спиннингами. Значит есть озеро. О чём ещё мечтать?!
           “Тихое место, где можно было бы закончить диссертацию”. – С сожалением подумал Михаил, осматривая дом.
           – Ты так и не женился? – Обратилась Анна к Евгению Петровичу. – Вера Ивановна приятная женщина. Заботливая. Зря ты так к ней.
           – О чём ты говоришь? Ты знаешь мои отношения с женой. Мне никто её не заменит. Сколько Зоя моталась со мной по весям... И вдруг рядом другая? Как будто ничего не произошло? Нет. Зоя моя часть. С ней в сердце я и помру. Оставь эти разговоры.
              Михаил с огромным удивлением наблюдал за начальником штаба. Он даже в мыслях не допускал узнать его в таком амплуа. Тем более, что полковник не был в таком уж почёте в дивизионе. Впрочем, как и любой штабник.
              – Вера иногда с внуками летом ко мне приезжает. Грибы, ягоды, рыбалка... Мы хорошо проводим время. Но и только. – Он подошёл к Анне, обнял за плечи, прижав к себе. – Назад поедем на машине. Посетим кладбище. Я всегда от тебя отдельно приношу твои любимые тюльпаны. А сейчас, – он громко обратился ко всем, – мыть руки и на кухню. Я приготовил кулебяку. Аня помнишь Чехова?
           – Конечно. ”Кулебяка должна быть аппетитная, бесстыдная, во всей своей наготе, чтоб соблазн был.” – Продекламировала Анна.
           – “Станешь её есть, а с неё масло, как слёзы, начинка жирная, сочная, с яйцами, с потрохами, с луком...” – Закончили они хором. Михаил с нескрываемым интересом наблюдал за Евгением Петровичем. Таким он его даже не смог бы представить в своём самом буйном воображении.
           Евгений Петрович перехватил взгляд Михаила,
           – Что? Ты думаешь, всё чем я занимался, заключалось в желании посадить тебя на гауптвахту в конце концов? Попил ты моей крови... А теперь отведай моего пирога. Аня любит мою клюковку. Или ты хочешь что-нибудь по интеллигентней?
           – Миша, а что такое клюковка? Я тоже хочу.
           Евгений Петрович посмотрел пытливо на Алёнку, потом на Михаила и спросил Анну:
           – Это точно твоя дочь или Мишина?
           – Дед, я уже тебе сказала – Миша мой друг, а мой папа в Новосибирске тоже Миша. Они оба Михаилы и я их люблю.
           Евгений Петрович чуть не выронил нож из рук от неожиданности.
           – Признала. Ты моя маленькая стрекотунья. Значит ты моя внучка? Идём знакомиться. – Он подошёл к ней с протянутой рукой.
           – Я твой дедушка Женя, а Аня мне как дочка. Можно тебя поцеловать?
           – Можно. – Алёнка уставилась в пол. – Ты же дедушка.