Смерть вампира Глава 25

Глава двадцать пятая
Вторая беседа по душам. Или что лучше вынести декорации, или вообще их не вносить

Вампиры подъехали к дому. Келсиос вышел из автомобиля и умчался в лес, не потрудившись припарковать автомобиль, находиться в кругу семьи и слушать их мысли или нарочитое их отсутствие, не хватило терпения.

Взлетев на огромную ель, устроившись почти на самой верхушке, он опять пожалел, о том, что не может остаться здесь навсегда превратиться в часть дерева, умереть вместе с ним, и замер, отключив восприятие окружающего мира.
В косметический салон, девушки вошли вчетвером. Помещение пропиталось запахами косметических средств.

– По какому случаю приводим себя в порядок? – спросила Ванда, поморщившись, оглядела помещение выбирая место поближе к кондиционеру.
– Без повода, просто для развлечения. Если ты заметила тут тоска смертная. А так подстрижешься, поваляешься в солярии, глядишь день и закончился, – объяснила Марина.

– Да, прекрасное времяпровождение. А кто вас доставлял сюда раньше? – поинтересовалась Ванда, она решила лучше задавать вопросы, чем отвечать на них.
– На такси или на отце Лидии, в моменты раскаянья, он невероятно сговорчивый и добрый, - ответила Марина.

– Рекомендую, к примеру, покрасила бы волосы. Ты же седая в твоём возрасте неприлично, - предложила Лидия, ей тоже не хотелось отвечать на вопросы.
– Никогда не задумывалась, но красить волосы пока не намерена. Неприличным я считаю совершенно другое, – ответила она Лиде.

Девушки стайкой разлетелись по салону. Из перечня услуг, Ванда выбрала маникюр, чтобы как-то убить время. Но услышав металлический звук, издаваемый маникюрными инструментами, немедленно отказалась от мимолетного желания и подумала:
 «Им повезло, они родились детьми и жили как дети. Медленно взрослели. У них естественное течение жизни не нарушено. Я до взрослости в человеческом понимании, вряд ли дотяну. Родилась сразу старухой».

Ванда извлекла из сумки методички и, не обращая внимания, на призывные взгляды парикмахера принялась читать. Думать она себе запретила. Зная, поток сознания, поведет её в известном направлении. Парикмахер мужчина средних лет подошёл к ней.
– Может подровнять концы, волосы имеют особенность расслаиваться. А так они быстрее растут, – предложил парикмахер.

– Я вы знаете, срезая волосы, срезаешь свою судьбу. Боюсь спугнуть, – отказала девушка.

– Такая молодая и суеверная. Амурные дела? В вашем возрасте опасаться смешно, – подбодрил её мужчина.

«Вот он тоже уверен в естественном течении моей жизни. Амурные дела. Cмешной. А ведь я затеяла подобную игру, но, похоже, она не принесёт никому радости».
Ванда давно не слушала парикмахера, мысленно поблагодарила девушек, за развлечение, ожидание звонка, включившееся, как только она села в автомобиль больно тянуло за оголенные нервы, девушка с трудом сдерживала дрожь в руках.

– У вас замечательные волосы, может, решитесь сделать прическу? Ничего срезать не нужно, – продолжил уговоры парикмахер, не оставляя надежду подзаработать.
– Нет, – жёстко отказала Ванда.

Парикмахер ретировался. Прошло около часа. Ванда отключилась от реальности, тупо читала и запоминала, сменив методички на планшет. Первой освободилась Аркадия и устроилась в другом конце комнаты.

Взаимная неприязнь на уровни энергии накатывала. Ванда выключила планшет и сосредоточилась на своих мыслях, она принимала решение.

Вдруг Аркадия подошла к ней уселась рядом в кресло и без предисловий выпалила:
- Слушай, ну почему ты не сидела в своей Америке, кто тебя звал?
Ярость поднялась в душе Ванды, вопреки её желанию, она медленно повернулась к Аркадии, невольно вжавшейся в удобное кресло.

- Ты вторая на сегодня, кто задал мне этот вопрос. Так вот, я ещё не уверена, получит ли ответ первый спросивший. А с тобой проблем нет. Отвечаю. Не твоё дело, - спокойно произнесла Ванда.

- Намекаешь на Сергея, - Аркадия услышала то что хотела.
- Дался он тебе. На свете ещё много людей. А твой вожделенный объект. Ты мне не поверишь, но я тебе скажу. Оставь его в покое. Ничего хорошего вас не ожидает, - почти примирительным тоном сказала Ванда.

- Он тебя просто хочет трахнуть на спор. Неужели ты решила, что такой красивый и умный парень польститься на такое убожество как ты? И вообще он с малолетками не связывается, ты же ходячая проблема, – устами влюбленной девушки говорила обида и злость.

– Его намеренья для меня не секрет. Только остерегаться стоит тебе, а не мне, - ответила Ванда.

– Не твоё дело. Мы как-то разбирались без тебя. Вот и не лезь с советами, - не унималась девушка.

– Аркадия, не стоит меня так ненавидеть я тебе ни друг и ни враг. У меня свой путь, своя игра и свой план по борьбе со скукой, я четвертый ингредиент, несмешиваемый, даже если добавлять катализаторы, процесс не пойдёт. Вы ошиблись и приманиваете в стаю волка одиночку, со всеми вытекающими последствиями, можете игнорировать меня, я выживу. Я выживала и не в таких условиях. Сергея ты получишь, обещаю, – обратилась Ванда, к однокурснице глядя ей прямо в глаза.
То, что увидела Аркадия, заставило её вжаться в сидение стула. В зеленых глазах Ванды на мгновение вспыхнул огонь, зелень померкла, сменилась непроницаемым мраком, а потом все вернулось на свои места. Но за эту долю секунды незадачливая влюбленная девушка пережила самый большой ужас в своей жизни.

«Никому не будет покоя, пока она куда-то не исчезнет. Черт принёс эту седую ведьму. Она сумасшедшая, глаза как у дикой зверюги неизвестной породы. Наверно, её здесь спрятали от людей, а что, говорят ненормальные, иногда прекрасно учатся. Надо с ней поосторожнее»:

Аркадия сникла, её ненависть сгорела в ярости Ванды. Непонятно, каким образом Аркадия поднялась на ступень выше и в возрасте, и в опыте увидела себя со стороны, но видение оказалось настолько мимолетным, что она не сумела вычленить главное.

Ярость Ванда погасла, объяснить себе причину такой вспышки, не удалось, но над таким пустяком девушка не задумалась.

- На правах малолетки дам совет. Имеешь силу, попробуй забрать то, что тебе не принадлежит, в данном случае Сергея, если сил нет, лучше не приближайся. Выложишь намного больше, за сомнительное удовольствие потрахаться со смазливым парнем. Речь о любви не идёт. Любовь надземное понятие, без четких определений. Философ ты недоученный, почитай трактаты о любви, их в изобилии, может что-то дойдет. Да хотя бы и Сартра. Он там много чего о принуждении к любви написал, мне кажется, он потом и сам запутался, то принудить, то освободить. А сейчас, извини. Скажешь, девочкам я жду вас в автомобиле, задыхаюсь от запаха химии, - устало сказала Ванда, медленно направилась к выходу и подумала:
«Ничего не поняла эта безмозглая курица. Но почему-то я в процессе успокоилась. Да, сколько не уговаривай себя, жить, как нормальный человек у меня не получается».

Аркадия так и осталась сидеть, не сумев как-то отреагировать на слова Ванды. Через десять минут Марина выпорхнула из солярия и подсела к однокурснице.
Появилась Лидия с новой прической маникюром и педикюром.

– Где Ванда? Поругались? – первым делом выяснила Марина.
– Да нет, не поругались. В автомобиле, ждёт, её здесь запах химии не устраивает, – ответила Аркадия.

Передавать беседу значило окончательно унизить себя и дать оружие в руке Марине, которое она обязательно использует против неё. Автомобиль наполнился запахом косметического салона.

– Отвели душу? – спросила Ванда, придав голосу тон своей мамы.
Девочки немедленно присмирели. Аркадия горько улыбнулась, остальные остро почувствовали свою зависимость от неё, и не в данной ситуации, а вообще. Марина только сейчас поняла, это не она попросила её отвезти их в салон, а Ванда из жалости не уехала.

Ванда преломила ситуацию в свою пользу, но радости не испытала. С ней произошло что-то непонятное после, по сути, пустой беседы, со странным преподавателем, мистером Келсиосом Залиникосом. Она и до этого с трудом удерживала себя в обыденной реальности, сейчас ей, просто до крика, захотелось исчезнуть из человеческого бытия и не возвращаться в него до конца вечности.

Приехав домой, чтобы как-то успокоиться, Ванда решила обследовать дом. Прожив в нём без малого месяц, она ещё не побывала на третьем этаже и в башенках. Ванда вызвала лифт и поднялась на чердак. Она, в общем-то, догадывалась, но все же удивилась, увиденному. На третьем этаже и в башенках её встретила абсолютная пустыня, ни мебели, ни штор на окнах, ни ковров на полу. Отштукатуренные стены, покрытые белой краской. Дощатые полы, покрытые лаком, металлопластиковые окна в готическом стиле. Межкомнатные двери отсутствовали, только проемы с наличниками. Вечерело. Сумрак заползал в огромные пустые помещения. Выглянув в окно, она прислонилась к едва теплой батарее.

«Температура явно церковная. Подогрев на минимуме, чтобы система не разморозилась. Удивительно, но Люсьена оказалась права. Конечно, конфликт налицо, при её любви к вычурному барахлу, такой аскетизм. Кто присудил отцу в жены самую неподходящую кандидатуру из всех возможных. А я плод их несовместимости или бог его знает, что я такое. Какого беса я умерла в детстве?»
 Ванда подводила итог своей прогулке по дому.

«Пустой павильон, без декораций. Второй этаж немногим отличался от третьего и четвертого, и жилой вид он приобрел благодаря, моему приезду. Внесли декорации, так сказать».

Врожденное чувство юмора, не позволило Ванде придумывать сценарии типа:
 «Может я приехала вдохнуть жизнь в этот мертвый, едва согретый, полупустой дом».
Девушка улыбнулась банальности мысли, настолько нелепой она ей показалась:
«Гораздо привлекательнее и страшнее прибывать в уверенности, что в эти пустые павильоны никогда не внесут декорации. В них вообще никогда не поставят никаких спектаклей».

Ванда вернулась к себе в комнату, стала под тёплый душ, согрелась, укуталась в тёплый банный халат, и устроилось в одном из кресел. С реальностью жизни она всегда боролась одним способом, – её изучением. Ванда давно не понимала, зачем она все время учится, но упорно продолжала выполнять программу. Часа через два, написала письмо маме, на семьдесят процентов состоящее из выдумки и лжи, отправила текст по электронной почте.
 
Дочь прекрасно знала свою маму, если возникнет что-то мало-мальски серьезное, Люсьена позвонит в любое время за любые деньги, поэтому письма, пришедшие в ответ, она не читала принципиально.

Выбросив телефон, Ванда перенаправила все истерики матери отцу. Конечно же, она не сомневалась, родители на связи. И об участи телефона маме известно. Ванда никогда не тешила себя иллюзией, что вступит в настоящий сговор с отцом против матери. Но игра отвлекала от навязчивых мыслей.

Келсиос, отделившись от ствола ели, нащупал в кармане мобильный телефон. Сумерки сгустились, до наступления полной темноты оставалось минут двадцать. Правда, здесь в горах, почти под самым небом, полной темноты не бывает по определению. Келсиос набрал номер Ванды, взглянув на него один раз, он запомнил сочетание цифр навсегда. Людям он не звонил ни разу, да и мобильным телефоном пользовался считанные разы. Живя постоянно сканируя мысли, он не ощущал потребности в телефоне. Даже находясь довольно далеко от своей семьи, он мог услышать, о чем они думают. А крик о помощи он услышал бы и с большого расстояния. На телефоне настояла Тарья. Снабдив предварительно всех членов семьи, когда эта человеческая игрушка только появилась в продаже. С тех пор она регулярно меняла их на новые модели. Набирая номер Ванды, он подумал:

«Человеческие игрушки становятся, полезными. Люди сильно продвинулись, как для корма. Хотя если брать по сути такие же скоты, как и семьсот лет назад. За редким исключением. Фоас подтвердит вывод за последнюю тысячу лет».
Но признавая разум, как ценность, вампир старался не думать об оболочке. А ещё душа, это знание всегда держало Келсиоса. Хотя объяснения своему поведению вампир не находил, если душа уходила вместе с жизнью к богу, почему бы десятку вампиров не перерезали всех на планете, решить все проблемы человечества одним махом, отправив всех в рай. Люди в основной массе жили плохо, и это вампиры наблюдали не одно столетие.

Такие прожекты Фоас запретил, вампиры не принадлежали к человеческой цивилизации, не являлись создателями этой цивилизации, и не имели права, останавливать или уничтожать её, равно как продвигать её развитие. Такое положение вещей Келсиос отнес к ещё одной разновидности клетки, запер её и выбросил ключ.
– Алло, – услышал он голос Ванды, внутренне сжавшись, ожидая усиления привычной боли.

Ничего не произошло. Он услышал её голос и не испытал крайний дискомфорт.
– Алло, не молчите, иначе я решу, что вы ошиблись номером и выключу телефон, – предупредил голос девушки.

– Ванда, – произнёс он её имя, удивившись своему смущению.

– Мистер Залиникос, приятная неожиданность. Я перестала ждать ваш звонок, полтора часа назад, – спокойно призналась она в том, что надеялась, на его звонок.

– Извините, – сказал он, не понимая, почему он извиняется.

– Прикольно, вы позвонили сами, и сказали только два слова. А я рассыпалась в словах как крупа по паркету, – ответила, девушка на его извинение.

Келсиос не знал, о чём с ней говорить. Одно дело задавать вопросы и смотреть в глаза или сравнивать мысли и озвученные ответы, и совершенно другое, общаться по телефону с незнакомым человеком, а в том, что она чуждая сомнений у него, не возникало.
 
«Как сложно жить людям, особенно недалеким лишенным воображения и интуиции»:
Подумал вампир, он понимал – его очередь продолжить беседу.

– Вы обещали поведать, что послужило поводом для вашего приезда сюда? – напомнил он ей причину, по которой получил её номер телефона.

– А можно мы перейдем на «ты». Я приехала одна «вы» лишает конкретики ответ, если в этой фразе заменить «вы» на «ты» все станет правильно. Предлагаю повторить, заменив слова, – предложила Ванда.

Высший вампир тупо выполнил команду, приняв как данность тот факт, что, отказывать ей – выше его сил.

–Ты обещала ответить…, – начал Келсиос.

– Достаточно, «ты» прозвучало. Так сразу и не расскажешь, есть много необъяснимых нюансов, кое-что я вообще желала бы скрыть, – проговорила она, и замолчала.
– Уверен, я сумею разобраться, как-никак я старше, где-то философ и кое-что повидал, – мягко настоял вампир, и обречённо подумал:

«Все летит к чертям, мыслей не слышу, Тарья ничего не видит. Агостон и Белисар ждут, когда я сожру её. Фоас взял тайм-аут, и не поясняет ничего, попросив не убивать. Начну общаться как тупой бездарный корм, выуживать информацию. Глядишь, проговорится или утратить контроль над мыслями и всё утрясется, само собой. Или до меня, наконец, дойдет, что она такое, и я спокойно убью её, или ещё что-то…. Но стоять с оборванной до нервов кожей, нет больше сил. Общение по душам с кормом, такого в моей жизни до этого момента не случалось. Человек вступил в личные отношение с тарелкой каши. Приятного аппетита мистер Залиникос».
Ванда долго молчала, он слушал шорохи и шум, отметив, в доме в данный момент никого, монстр обрадовался, заинтересовавшись, как часто девушка остается одна и вообще кто ещё проживает вместе с ней, или кто посещает их дом.

– Предупреждаю, полной откровенности не гарантирую. Все началось с мамы, она вышла замуж второй раз, – наконец, произнесла она.

– Ну вот, а ты говоришь, сложно, – мягко и сочувственно проговорил Келсиос. – Когда это случилось? – Голос Келсиоса из настойчивого и требовательного вдруг стал крайне вежливым, и участливым, но без фальши. Ванда отметила этот факт и подумала:

«Как ему удалось так его изменить? Великий актер. Не выкладывать же мне бесконечную историю моей болезни. И желание как-то избежать ненужных пыток перед вознесением. Почему мне кажется, он поймёт моё желание умереть? Нет. Нельзя»
Мистер Залиникос думал о другом:

«Откуда эта беспомощность. Это желание сделать, что-нибудь чтобы ей стало лучше. И это сразу после желания убить. Необычный порыв. Нет, это прямой путь…. Куда? Безумие нам не грозит. Интересно, как я так легко лишился внутренней стабильности. И когда это ко мне вернулся весь спектр чувств и ощущений?».

 – Давно, когда мне исполнилось девять лет, – без грусти и сожаления поведала девушка.

– И ты все годы не ладила с отчимом? – предположил Келсиос, он не нуждался в буквальном ответе на вопрос, он ждал, какой-то другой информации, способной приоткрыть завесу над её сущностью. И над её необъяснимым желанием приблизиться к вампирам.

«К нам приближаются только в одном случае. Зачем ей умирать? Разве она психически больна? Глупость с головой у неё проблем нет. Нездорова однозначно, не хочу копаться в энергии, могу убить, хрен поймешь куда меня поведет. И потом убить себя она не дала, такого сопротивления я просто не встречал, ни со стороны людей, ни со стороны вампиров. Тупик».

Но беседа увлекла, так же, как и утром и вела своей дорогой.

– Ошибка, мужчина, живущий с матерью, во-первых, не отчим, я его таким никогда не признавала, и он абсолютно безобидный и бесконфликтный. Мы с ним никогда не ругались. Они с отцом дружат. Добавлю, этот мужчина не единственный в жизни моей матери и с теми другими конфликты не возникали, – ответила Ванда, поправ предположение Келсиоса.

«Ну, что вполне по-человечески. Тысячи раз я такое видел. Но она не заговорила о своей личной жизни. Например, о своей влюбленности или разрыве. Это радует. Хотя какие её годы. Не стоит сбрасывать со счетов раннее развитие. сейчас сытость и разогнанность в части возбуждения творит с детьми в гормональном возрасте все что угодно»:
 
Отметил Келсиос. Схемы отношений в неполных семьях листались как страницы ветром.

– Почему же ты не осталась с ними? Они решили обзавестись совместным ребёнком, приняли решение переехать в другой город, или банальная ревность, и ты решила, что если менять университет или где ты там училась, то лучше заодно сменить и страну, – высказал сразу три предположения Келсиос.
– А вот здесь мне необходимо остановить ход твоих мыслей, если ты собрался угадывать, отчима смело вычеркивай. Ключевое слово пока «мама». История довольно заурядная, просто у тебя нет полной информации. Угадать пара пустяков, если отбросить логику. Не гадай, я честно отвечу. Нет, она меня не отправляла сюда. Я сама себя отправила. Это раз, – ответила она.
Ванда опять замолчала.

– Не понимаю, – признался вампир, в его голосе чувствовалась досада.

– А с этого момента никто ничего не понимает. Жизнь со мной большая ответственность. Люсьена устала от ответственности, ей захотелось пожить для себя, но при сложившихся обстоятельствах такой сценарий невозможен. Это расстраивало её, я мягко предлагала распараллелить наши жизни, она нервничала. Принять такое решение для матери сложно, много условностей. Решение приняла я, купила билет и улетела. Это два, – закончила она объяснение.

 – Решила переложить ответственность на отца? – сделал вывод Залиникос, надеясь, что на это раз он всё правильно просчитал.

– Я решила взять ответственность на себя, при отце мне это легче сделать, он сильнее мамы. Я постараюсь не очень нагружать его своими проблемами. В новой реальности я чувствую себя прекрасно, в той прожитой жизни не осталось ничего, о чем бы я сожалела, переехав к отцу, я себя ни в чем не ущемила. Это три, – откровенность остановилась на грани фола, но причину девушка так и не озвучила.
Келсиос онемел и подумал:

«Куча предположений и все мимо. Как будто не мне семьсот шестьдесят три, а ей три тысячи. На самом деле она бежит, как и я, чтобы не пожирать, пока своих близких, интересно она пробовала разрушать жизни малознакомых людей, или просто не задумывалась, о таком пустяке. Но игрок что надо – ответ на прямой вопрос я так и не получил».

Кое-что вампир начал понимать и решил задать ещё один глупый вопрос, перед тем как задать важный.

Чувство симпатии росло в душе Келсиоса при отчаянной попытке его заглушить, вступив в личные отношения с тарелкой каши, он ещё не подумал, что при таком раскладе, можно умереть с голоду. Беседу стоило не начинать, теперь каждое слово превращалось в узел, уплотняющий и без того неразрывную нить, за пониманием подтягивалось раскаянье.

– Это несправедливо не ты, а родители должны заботиться о тебе, особенно в сложной ситуации, как я догадываюсь, что-то не в порядке, раз ты берешь ответственность на себя, – изменил он тон голоса на несерьезный, пытаясь скрыть, насколько ему интересен ответ. Он, как и Борис хотел и боялся услышать текст о несчастной любви.

– Тебе никто не говорил? Жизнь вообще несправедлива, – полушутя сказала Ванда, мгновенно подхватив его тон.

Келсиос в ответ на её сентенцию подумал:
 «Как бы мне хотелось рассмеяться над твоими словами, вот сейчас мне по-настоящему весело. Кто-кто, а я точно знаю кое-что о несправедливости жизни».
 
 – Кажется, я уже слышал что-то такое, – сухо проговорил Келсиос и добавил, – и все-таки, ты что-то скрываешь?

Предпринял он попытку сбить её с толку.

– Я и не обещала абсолютную откровенность. Конец истории, – оборвала допрос Ванда.
 
– Раз не подходят мать и отец, неужели в твоём окружении не нашлось человека, на кого бы ты переложила ответственность? В любом случае разумнее не сражаться в одиночку, – задал он главный вопрос, решив, что самое время, и ей всё же захочется признаться в истинной причине отъезда из Америки.

– А знаешь, я бы с превеликим удовольствием переложила ответственность на тебя, ты мне кажешься достаточно сильным. Во всяком случае, сильнее тебя я ещё никого не встречала, – легко, как будто ждала вопрос, то ли ответила, то ли пошутила Ванда, и первая нажала отбой.

Последняя фраза ударила также сильно, как поток энергии направленный на него в аудитории, если бы вампиры могли, дышат, он бы задохнулся и подумал:
«И как теперь уехать? Она что попросила о помощи второй раз. Нет, она не может просить о такой услуге. И, тем не менее, просит. Я рехнусь».


продолжение следует: http://proza.ru/2024/06/19/661