Разные бесы

    Трудно писать о последней дуэли, унесшей жизнь великого поэта. Трудно, потому что приходится продираться через чужие мысли стройными рядами выстроившихся в собственной голове, обойти эти внушения, закрепленные авторитетами и временем, но это надо сделать.
    Всё началось с писем Дантеса барону Геккерну о великой и возвышенной страсти  к самому прелестному созданию Петербурга к ангелу сошедшему с небес. Ну, специалисты этих писем не видели. Атрибуцию эти письма не проходили и существуют сами по себе. Пушкинисты считают их за доказательство любви и любви взаимной, хотя другая часть пушкинистов полагают, что эти письма предназначались для возбуждения ревности и побуждения Геккерна активнее хлопотать об усыновлении. Наталья Николаевна была во второй половине беременности, страдала токсикозом, с 1 декабря сестер вывозила княгиня Вяземская, поэтому эти письма возвышенны и смехотворны.
    В мае барон Геккерн усыновил Дантеса, Дантес стал его сыном, наследником, получил фамилию Геккерн и дипломатическую неприкосновенность.
    В обществе это действо нашло специфический отклик, особенно на фоне вступления в законную силу нового Уложения о наказаниях, где за мужеложство следовало серьезное наказание - лишение прав, состояния, высылка, церковное покаяние и битье кнутом. Создание неслыханной мужской семьи стало вызовом.
    Общество было толерантно к подобным заблуждениям, но требовало для них тайны.
Появились высказывания - Геккерн в девичестве Дантес , Геккерн урожденный Дантес, бесфамильный, безымянный, новорожденный. Бароны не могли не заметить. И что же делать? Отвлекать общество от их отношений. Дантес начинает изображать демонического героя любовника, дружит с Идалией, ухаживает за княжной Барятинской, не отходит от Екатерины Гончаровой и пожирает глазами Наталью Николаевну Пушкину. Для Софьи Николаевны Карамзиной впадает в смешные припадки чувств, как всегда, к прекрасной Натали.

    Свобода дачной жизни позволяет говорить о любви к Наталье Николаевне, хотя она еще не выходит из дома. Она выйдет из дома в июле. Август не отмечен встречами. В сентябре у Карамзиных начнется демонстрация взглядов Дантеса, его кривляния рядом с Екатериной и трансляция о его любви и ревности Пушкина заграницу и далее. Если бы Софья Николаевна писала только о взглядах и прочих кривляниях, изображающих влюбленность Дантеса, то это вполне нормально, на то они и кавалергарды, чтобы за дамами ухаживать. Но С.Н. пишет о ревности Пушкина, что придает некий оттенок вины Наталье Николаевне, вот, такая бесовщинка.

     Я полагаю, что в октябре разговоры о любви Дантеса к Наталье Николаевне были достаточно широко распространены. И Наталья Николаевна отвергает Дантеса, о чем князь Трубецкой рассказывает княгине Барятинской, которая передает это известие дочери, княжне Марии. И сватовство Дантеса оканчивается не начавшись.

     И тут выступает барон Геккерн с крупной бесовщиной - и сексуальные домогательства, и письма, и встречи по всем углам, и угрозы 2 ноября. Наталья Николаевна отказала.
     Четвертого ноября появляется пасквиль, после которого возникнет семейный скандал и Наталья Николаевна с сестрами уедет из Петербурга. Отличный скандал, способный отвлечь общество от отношений баронов, вот же женщина.
     Александр Сергеевич пишет вызов Дантесу. Геккерн, Жуковский, Загряжская и Виельгорский мягко переводят дуэль на женитьбу Дантеса на Екатерине Гончаровой.
Пушкин нашел автора пасквиля, - письма то с почты были доставлены, никакой сложности и нет, зайти в ту лавочку, откуда были отправлены и спросить, ну, и конечно, потребовалось время, походить по граверным мастерским, там же еще печать со знаками и символами... Но , хотя дуэль определилась, пришлось ее отодвинуть - надо Катеньку отдать замуж.
     Общество было страшно удивлено объявлением о женитьбе красавца кавалергарда на фрейлине Гончаровой. И пошли разговоры о великой и возвышенной страсти, о поцелуях с сажей, о спасении репутации любимой, о самопожертвовании, о письмах, о дипломах с золотыми рогами, о дикой ревности  и о женитьбе на ручке от метлы вместо выхода к барьеру.

     Весь этот бред исправно передавался поэту и кавалергарду, усиливая напряженность в их отношениях. Дуэль становилась необходимостью. Но друзья и приятели были слепы, глухи и эгоистичны, мало того, они были на стороне Дантеса и отворачивали лицо от дома Пушкиных.
    После свадьбы неодолимо наступала дуэль, уже независимо от поведения Геккернов, что бы они не говорили, как бы не кривлялся Дантес, дуэль приближалась.
     А после встречи поэта с баронессой Вревской, когда он услышал от нее все бредни имеющие хождение в обществе, стало ясно, что время дуэли пришло. Поэт написал письмо барону Геккерну. К барьеру должен был выйти сам барон, но он трусливо выставил вместо себя Дантеса, о чем оправдывался в письме к Верстолку,
поэт одарил их бессмертием за всякую подлость