Тайна волос рыжей Ландер forever

     Брат Киндей, подпирая покосившуюся дверь в неказистую избенку шкворнем, чутко насторожил заросшее диким волосом ухо, издали чуя приближение чужого. Щербатый по лезвию топорик, по свычаю сибирскому всегда присутствующий у исконных насельников за опояской, сам прыгнул в ладонь ладным топорищем, выструганным по весне из берцовой кости какого - то приблудного купчика, явившегося в тайгу зорить тунгуса да вот сам не угадал, угодил в загребущие руки отшельного жителя, не брезговавшего никакой добычей, самочинно прущей и непременно угождающей куда - то не туда, так как тропы немеряны, километры забылись, а на сотняшку верст пара медведей и вороватый енот - дело обычное, ловко пал на левое колено, тут же вперекат устремляясь за поленницу осиновых дровишек, сменянных у тех же тунгусов на добрую сряду, оставшуюся от купца. Чуть выставив вверх и вперед обмусоленный слюной палец, брат Киндей уточнил направление слабо дующего ветра, перемещаясь из хитрости : а ну как у пришлеца нюх знатный ? Да вот ни хрена вот и не учует вот ! Тихонько реготнув в восхищении от собственного хитроумия, брат Киндей половчее ухватил топорик, готовый обрушиться на незадачливого и незваного гостя, чьи решительные сапоги, судя по звукам, издаваемым хрустким валежником, приближались, явно неся самим своим появлением угрозу. Оно на Сибири как ? Живут и обитают исконные и коренные, никому не ведомые, подати не уплочивающие, в партийном строительстве участия не принимающие, как есть отщепенцы и игнорирующие общее устремление в просвященную монархию всемирного коммунизма элементы, на них и драгун с казаками спосылали, и десант выпуливали из пузастых АНов, и прочесывали спецгруппой  " Альфа ", но ничего не находили, наоборот, казаки и драгуны постепенно дичали, обрастая мохом и ускоренно отрощивая рога, образуясь в компактно сбитые стаи хищных сохатых, от обличия человеческого оставив себе лишь сапоги, потому без сапог по тайге не проберешься, на гада, чорного аспида натычкнешься, стопу поранишь о косогоры, короче, сапоги в буераках самое то. А группа  " Альфа ", злокозненно и тута не выполнив строжайший наказ начальствующих, как есть разложилась, превзойдя аморальностью и ошалело скачущих в брачный период лягушек с жабами, бездумно оседлывавших даже представителей своего пола, демонстрируя подчиненность кремлевской мудрости, откуда плешастый мудень двинул в народ новейшую идею размножения геометрицки. Один баба - два мужик ? Даешь семь штук детишков, стране нужны зольдаты для дальнейшей ( в грядущем ) оккупации остающихся населенными разъединенными народцами территорий Украйны, так и лезущей в калашный ряд Евросоюза, отринув все заветы и обеты дедов, а они, понимаешь, не так просто костьми ложились в почву Европы, а для славы спосылавших их сдохнуть руководителей, водящих руками вот уже пару тысяч лет, от времен Рерига Ютландского и до нынешних, скучных глупостью и примитивных вороватостью. Внезапно брат Киндей ощутил на своей шее чью - то суровую руку.
    - Ты кто ? - закричал брат Киндей, словно жук переворачиваясь на спину и тут же вдарив лезвием топора по предполагаемой руке ухватившего его за шею.
    - Невидимая рука рынка, - раздался гулкий голос, схожий на звуки, издаваемые лошадем, когда он сует свою продолговатую голову в, скажем, колодец.
    - И какой же это конь, интересно, засовывает голову в колодец ? - глумился голос, не отпуская шею брата Киндея. 
    - Любознательный, - нашелся брат Киндей, мысленно себя нахваливая за находчивость и сообразительность.
    - Конь любознательный ? - уточнил голос, а вторая невидимая рука схватила брата Киндея за пестрядевые шароваришки, аккурат ниже мотни ухватила, больно ущемляя вольно чувствовавшие себя по покрою шкер яйца. Ну, на то и шароваришки, придумка не нашенская ни х...я, от Туретчины изошел фасон такой, а уж русские, лучше всего умеющие украсть, приспособили уже себе, чуть позже польской водки, но поранее тюркской сабли, короче, приблизительно в то самое время, как блудящие по окраинам Кирилл и Мефодий грамотку малую притаранили, обучая подписчиков Тицкой уплочивать за всю х...ню.
    - Лети, гад, - напутствовал голос запущаемого вверх и вперед брата Киндея, тоскливо рассматривавшего внизулежащий грунт взглядом обреченного на подвиг человека, - перди и радуйся. И не возвращайся, сволочь, пока коня любознательного не отыщешь.
    Летит брат Киндей, пердит и радуется, все как голос велел. Прилетает. И видит, что лежит. Конь здоровущий, четыре копыта, хвост и грива, все дела. Подступает к нему брат Киндей и гаркает :
    - А ну, конь здоровущий, давай биться !
    И начали они биться. День бьются, два, сто лет и тыщу тоже, пока куда - то бредущий в пространство сун не разоблачил их обоих.
    - Вы есть семиты, - нашептывает им сун или ходя, как именовали китаёз на Руси, - двоюродные лошади такие. Вечно вы бьетесь, даруя окружающим ясное понимание, что чума на оба ваши дома.
    Херяк ! И оборачиватся ходя герцогом. Цепура рыжая, берет чуть набок, перо страусиное по берету, короче, все дела. А брат Киндей, о прошлой жизни, до отшельничества - то, подвизавшийся на блатной должностишке библиотекаря по Дубровлагу, краями грамотен, чует, что раз герцог, то конь - то и не конь вовсе, а кобыла ! Так и пришлось брату Киндею наименовать коня Жульеттой, запрыгнуть и ускакать в пространство. Это надо понимать.