Про крота

               
            ПРО КРОТА

               
            Экспансия

      Экспансия крота началась из-под соседского гаража.
      – Сначала муравьи, потом тля, потом мыши, а теперь это! – Элла Лямина была расстроена донельзя. Рядом с гаражом красовалась кучка земли – явный признак появления крота.

    – Гера, ты посмотри только, что творится! – такими словами встретила Германа Лямина его жена, когда он, пообедав, в майке и трениках вышел к себе на двор.
     Светило июньское солнышко, зелень очнулась и пустилась в рост после майских холодов.
      А рядом со стенкой гаража красовалась свежая кучка земли.

      – Это крот, будь он неладен, точно тебе говорю! – не успокаивалась супруга.
      – Ну, крот и крот, – проворчал Лямин себе под нос. Думать о кроте ему не хотелось. Пообедал, выпил пивка, всё путём, и тут на тебе! Крот! Ё –моё... Повесть о горе-злосчастье в трёх частях... Часть первая.

      – Мне бы твоё спокойствие! – всплеснула руками хозяйка, – То мыши в доме и на огороде всё грызут, то муравьи кусачие рыжие, теперь вот крот, а ты не чешешься!

       – Эля, я не управляю муравьями! К счастью, – отреагировал Герман, – А по поводу мышей – вот к кому обращайся. 
       И Лямин указал на вальяжного кота Сазана, который, прижмурившись, грелся на июньском солнышке и ухом не вёл. Но с кота взятки были гладки.

       – Ну, теперь будет у нас весёлая жизнь! – проницательно и горестно сказала Элла Лямина.

       И в самом деле. Крот принялся умело бесчинствовать. Он подрыл свежие посадки помидоров  и укропа, обрушил грядку с луком и добрался до тюльпанов.
       Никакие Антикроты – излучатели ультразвука (модное устройство подарил знакомый) на него не действовали. Крот благоденствовал. И странным образом, размер отверстий в земле всё увеличивался, как будто крот от ультразвука толстел.

      В одно не очень прекрасное утро Герман обнаружил, что пропало кое-что из вещей, а именно небольшой плеер, в который хозяин записал уроки итальянского и немецкого языка. Плеер лежал на столе в беседке. Герман мечтал накопить деньжат и махнуть за границу на отдых. И знать языки вовсе не помешает: Натюрлих? Йа йа!
Правда, обучение шло туго, чаще ученик просто спал в беседке под разные фразы.

      На минуту у хозяина мелькнула шальная мысль, что плеер похитил крот.
      – Так и сдвинуться недолго! – покачал головой Герман.
Когда же крот выкопал яму, похожую на дот, под корнями любимой яблони, терпение Германа лопнуло.

      – Да я ему тупую башку сверну! – бушевал Лямин, но все его угрозы растворялись в июньском воздухе. Крот был неуловим, как опытный нелегал.

       Пришлось Герману Лямину отправиться на ближайший рынок за действенными средствами от крота. Продавцом огородных спецсредств оказался худощавый парень с длинными волосами. И в синих очках.

      – От крота что-нибудь, – пробурчал Герман. Продавец ему не понравился – какая-то учёная особь и молодой к тому же.
     Продавец, напротив, лучился желанием продать.
     – Какая площадь участка? Кротов сколько? – доброжелательно спросил он, встряхнув волосами.
     – Я их не считал. Надеюсь, что один. Но средство дайте самое убойное, чтоб как напалмом выжгло, – сумрачно потребовал Герман.

     – Я понял, – расцвёл волосатый, – Как раз такое есть. Последняя разработка из Англии – «Жёлтый дым» называется. Действует именно против кротов. Гарантия 150 процентов. Баллончик с газом жёлтого цвета. Распыляется в респираторе, который к нему прилагается. Не вредит зелёным насаждениям, домашних животных лучше на время убрать в дом.

     – Беру, – мрачно сказал Герман, доставая купюры.
     Домой Лямин пришёл мрачнее тучи с баллоном жёлтого цвета в сумке.
      – Вот и прекрасно, – отреагировала Элла, – Покончим с грызуном – и до мышей дело дойдёт.
      Но у Лямина на душе было смутно. Какие-то посторонние кошки там скреблись.

      Кот ляминский, Сазан, был заперт в кладовке и издавал жалобные звуки, призывая освободителей. Герман, если бы попал в руки зоозащитников, был бы судим по самым строгим меркам и посажен в зиндан лет на пять. Спасённый кот уехал бы отдыхать на целебные источники, лечить жёлтые наглые глаза и потраченные в битве за свободу нервы. Но пока не слышалась тяжёлая поступь спасителей кота.

      Герман вздохнул и снарядился на битву с кротовой напастью. Он надел респиратор, маленькие чёрные похожие на сварочные очки и перчатки с раструбами по локоть.
     – Какой ты у меня, мужественный, – всплеснула белыми руками Элла.

      С баллоном «Жёлтого дыма» Герман прошёл на огород, сорвал крышечку, потряс и перевернул. Струя была мощная, и жёлтое облако окутало кротовины. Герман прошёлся ядовитым дымом по норкам у кротовых куч и на всякий случай по периметру участка.

      Даже через респиратор чувствовался резкий химический запах, от которого слёзы наворачивались на глаза. Герман с осознанием хорошей работы умылся дома до пояса и с аппетитом покушал. Он чувствовал себя солдатом, прошедшим по горным перевалам и сломившим коварного врага.
      Ночью ему приснился разъярённый медведь с красными глазами, который вылезал из берлоги. Лямин беззвучно кричал во сне и убегал, понимая, что не успевает.

       Под утро зарядил мелкий дождь и проснулся Герман в самом отвратительном настроении.

      – Сдох, сволочь усатая, – сказал в потолок Герман, как будто в чём-то себя убеждая. Но он поторопился.
      Утром мрачный Герман пил кофе и смотрел в окно.
      – Проклятый дождь – сказал он, механически поглощая бутерброд.

       В это время в дверь веранды постучали со двора. Недоумевая, кто смог войти во двор (калитка на запоре!) Лямин пошёл открыть веранду.
      На крыльце под струями дождя сидела небольшая (метр с кепкой) фигура в мокрой шубе и с острым заросшим щетиной толстым лицом. Шёл сплошной дождь, и струи с шумом разбивались о бетонную дорожку.

      – Нихт! – сказала фигура себе под нос.
      – Не понимаю, – попятился Лямин, – Вы кто? Что нужно?
      – Опять наркоманы, Гера! – запричитала Элла, – Гони его! Пусть, где хочет безобразничает, но не на нашем дворе!
      – Да подожди ты, – остановил жену Лямин, – Он что-то бормочет!
       И в самом деле, мокрый в шубе лопотал нечто невразумительное.
       – Нихт шиссен! Их гебе ауф …

      – Подожди-ка, ведь это он по-немецки просит не стрелять и сдаётся! – дошло до хозяина, – Иностранный сумасшедший?
       – Ха! – воскликнула Элла, – Иностранец! Да он больше на крота похож! Только разнесло его! А так крот и крот! И землёй от него так и прёт, прям картофель какой-то …
      В самом деле, чем больше всматривался в сидящего Герман, тем менее дикой казалась ему эта мысль. В конце концов, он осторожно спросил: «Ты не крот, случайно?»
Мокрый покаянно склонил голову и произнёс:
     – Дас их…гроот!

      – Гони ты этого ганса! – всплеснула руками хозяйка, – Весь сад нам перевернул!
Но Лямину отчего-то стало жалко мокрого разъевшегося крота. С трудом втащил он необыкновенно тяжелого зверька в дом и положил на сундук в прихожей под вешалкой.
В этот момент в животе у крота что-то глухо заиграло и запело.
     – Это твой плеер, Гера! – узнала жена знакомые звуки.
     – Так ты что, сожрал плеер? – спросил крота Герман.
     – Йа, йа! Натюрлих…

       Крот, прикрыл воспалённые глаза и впал в забытьё.
      – Ну, может оно и к лучшему, что он съел этот плеер! – вдруг заключила Элеонора, – может хоть ты, Гера, от дури своей иностранной отвяжешься…
      – Изучать языки полезно! – обиженно воскликнул Герман.
      – И чем они кому помогли? – уже из кухни спросила Элла.
      – Их бин кранк, – бормотал больной крот.
      – Болей себе на здоровье! – сказал Герман и накинул заботливо старую куртку на лежащего. В прихожей светила тусклая лампочка, под вешалкой под одеждой было темно, и если бы не лёгкий запах сырой земли, казалось, что жизнь идёт, как и прежде, потихоньку в дальнюю даль. Только кот Ляминых, Сазан, подозрительно понюхал воздух и спрятался под стол.


               
         Крот осваивается

      С тех пор в семье Ляминых всё пошло вверх тормашками. Крот возлежал на сундуке под вешалкой и протяжно вздыхал и стонал. Иногда крот бредил на русском, немецком и испанском. Элла кормила его жидкой кашей, а Герман менял холодные компрессы на лбу крота. Так продолжалось почти месяц. Наконец, крот окреп, лицо округлилось и порозовело, только крупный нос торчал как бушприт корабля. Волосатость крота сильно уменьшилась, крот почти всё время спал под толстым стёганым одеялом. Иногда он богатырски храпел во сне, пугая кота Сазана. Потягиваясь, крот бормотал: Энтшульдиген! (Извините!) И опять засыпал.

      Однажды, Герман проспал и встал поздно с больной головой, гудящей как чугунный котёл, упавший с крыши. Постанывая, он заглянул в прихожую и обнаружил, что больного крота нет на сундуке, а на его одеяле сладко спит Сазан.
На кухне Элла, что-то напевая, варила суп в большой кастрюле.
      – А где Ганс-то наш? – хрипло спросил Лямин.
      – На улицу ускакал! – мирно сообщила супруга, не отрываясь от помешивания супа.
      – Как на улицу? – поразился хозяин, – Зачем?
      – А с ребятами, с мальчишками, усвистел!

       Выяснилось, что отоспавшийся крот, встал, ополоснулся под умывальником, надел старую куртку Лямина и его рабочие джинсы, надвинул на нос бейсболку и выпросился у Эллы на улицу.

       – Гулять хочу, тётя Эля! Марширует Греневиль к Прашной башне на шпацир, – будто бы сказал он невнятно и только его и видели. Хлопнула калитка и через пять минут он прошёл мимо их дома в окружении ребятишек лет 10-12.
       – А ещё он сказал, – доложила Элла, – Что зовут его не Ганс, а Грот!
       – И где теперь этого Грота искать? – растерянно вопросил Лямин.

        Жена пожала пухлыми плечами. В конце концов, её беспокоил суп, а не бестолковый загулявший крот: «Захочет есть, вернётся! А ты сходи в магазин за морковкой…» –  только и сказала она.

      Герман покачал головой, но надел кроссовки и пошёл за нужным овощем.

      Путь в магазин пролегал через берёзовую рощу. Тропинка вилась между высоких деревьев, которые поднимали вершины к синему июньскому небу. Навстречу Лямину попался сосед Ермак Плетнёв.
      – Слышь, что ребята-то придумали? – пробасил он и показал пальцем в сторону, откуда из-за деревьев доносились звонкие детские голоса, – В расшибалочку играют, ну, совсем как мы в детстве!

      Не обнаруживая своё присутствие, два соседа приблизились к поляне и из-за берёзы наблюдали странную картину. Группа ребятишек младшего школьного возраста играла в азартную игру. На земле начертили линию, посредине уложили стопку монет и по очереди метров с 5 пытались их разбить каким-то круглым свинцовым грузилом. Разбивший подбегал к монетам и лупил свинчаткой по ним, пытаясь перевернуть вверх орлом. И собирал выигранное в карманы штанишек.

       Крики радости и отчаяния раздавались поминутно – игра волновала всех не на шутку. В стороне насупившись стоял Грот и, казалось, о чём-то размышлял. Ростом он был как раз с третьеклассника и выглядел школьником, наблюдающим за игрой своих буйных приятелей.

       – Вот бедолага! – пробормотал Лямин, с жалостью глядя на крота.
       – Твой что ли? – пробасил ему в ухо Ермак, – Не знал что у тебя такой юный родственник!
       – Я тоже не знал! – честно сказал Герман.

       Через полчаса Лямин принёс домой такую нужную морковку, и суп благополучно доварился. А ещё через час они с Эллой пообедали, хотя та и собиралась дождаться крота.
      – Где ж он там голодный пропадает? – озабоченно спрашивала она, поминутно взглядывая в окно.
        А Грот всё не шёл. Наступили летние сумерки.

        Наконец, в окошко резко постучали. Элла кинулась к окну и отшатнулась: «Участковый!»
       – Вот принесла нелёгкая в кои-то веки! – сквозь зубы пробормотал Лямин и пошёл открывать калитку. Участковый Валерий Доделкин появлялся редко, но метко. Последний раз он устроил разгром водочного самопального бизнеса на соседней улице. Но вообще-то многие на тихой улице его никогда не видели, но слышали.

       – Доделкина на вас нет, – грозили старушки вечером местной расшумевшейся молодёжи. И вот он пришёл, нагрянул собственной рослой персоной…
Из вечерней тьмы в светлую прихожую шагнула высокая фигура участкового. Полное лицо его грозно полыхало алым цветом. А могучей рукой он крепко за шиворот держал небольшую фигуру поникшего Грота.

        – Отпустите ребёнка! – кинулась в бой сердобольная Элла.
        – Что он накуролесил? – деловито спросил Герман.
        – А вот пусть он сам доложит! – грозно пробасил Доделкин и, вытолкнув Грота на середину кухни, приказал, – Разгружай карманы!

         Грот, недовольно сопя, вынимал из старых джинсов горсти монет. Здесь были все номиналы, даже попадались советские рубли и прежняя мелочь. Куча блестящих кругляков на сундуке росла.

        Элла ахнула и всплеснула пышными руками.
       Выяснилось, что Грот ввязался в азартную игру на монеты и быстро её освоил. Глазомер у крота оказался замечательный, рука твёрдая и цепкая. Постепенно денежки перекочевали в безразмерные карманы кротовских джинсов. Дети, проигравшись, бежали домой за монетками, кто-то даже выцыганил заначки советских времён у родителей. Где-то вроде пропали серебряные полтинники с молотобойцем. Кого-то заперли дома рассерженные родители, и вой узников раздавался над посёлком.

      – Ну, оголец, что скажешь? – пробасил Валерий Акимович, – Как теперь кашу будем расхлёбывать?
      – Иш вейб нихт! – пробормотал Грот, опустив голову. Вид у него был помятый, одежда в пятнах, как будто его волокли по земле.
       – Он ничего не знает, – перевёл Лямин.
       – Иностранец? – заинтересовался Доделкин, – А документы какие на него есть?
      – Беженец! – скорбно сказал Герман, – Троюродной сестры внучатый племянник, пока ничего не успели оформить.
       – Непорядок, – покачал головой участковый, – Исправляйте, значит! А меня он за руку по дороге укусил, прихватил как клещами, с этим что будем делать?

       Элла выбежала из прихожей и, вернувшись, что-то быстро сунула в фуражку участкового, оставленную на сундуке. И улыбнулась.
       – Данке шён, за понимание, Валерий Акимович! На ликвидацию ЧС от нас...
       – Ну, – сказал участковый, – водружая фуражку на свою крупную голову и сгребая монеты в пакет, – Мне пора! Пойду ликвидировать ситуацию!
       –  Извините нас за беспокойство! – сказал Герман.
       – Пер фавор! – подтвердил крот.

         За окнами в наступившей ночной темноте выплывал большой месяц, который благосклонно смотрел на притихшую городскую окраину, на опустевшую рощу и на частные дома, где уютно светились окошки. Участковый озабоченно пересекал рощу, а местные гоп компании ныкались от него по тёмным закоулкам и кустам и оттуда провожали Доделкина недобрыми взглядами.
        Кот Сазан наконец выбрался из-под стула в прихожей и через форточку плавно перетёк на улицу, навстречу опасностям июньской ночи.

               
               
        Происшествие на рынке

       – Топор, топор, сиди как вор и не выглядывай во двор! – прокричал на улице звонкий детский голос и Герман поморщился.
       – Опять какую-то фигню замутили мелкие! – сказал он недовольно.
       – Что ты всё ворчишь, Гера? – тут же спросила жена уперев руки в крутые бока, – Всегда ты всем недоволен… Играют ребята в прятки и хорошо!
       Они сидели на кухне у открытого окна, в которое вместе с кистями цветущей сирени вливалось лето с его летними звуками и запахами. Прошло время после появления крота в их частном домишке и, надо сказать, что крот успешно обжился. Ел он всё подряд и на аппетит не жаловался. Играл с ребятишками на улице и уже мало чем от них отличался.
Когда крот сердился, то круглое розовое лицо его багровело, и маленькие глазки сверкали. Сердился он редко, но бурно. Грот был всегда прав и всё тут.

      Лямины привыкли и вправду стали воспринимать его как чудаковатого дальнего родственника, который вернулся с чужбины. С лёгкой придурью, но всё же понятного, своего. Как кота Сазана, например.

     Наступала суббота, а значит, намечался поход на ближайший рынок за продуктами и за всякой всячиной.
      – Позови Грота, пусть и он с нами сходит, нам полегче, а ему развлечение! – попросила Элла.
       Но сколько не звал и не искал Герман по улице заигравшегося крота – безрезультатно. Пробегавшие мимо мальчишки только мотали головами и пожимали плечами: где-то спрятался, но где же?
       Лямин рысью пробежался по улице, и, разумеется, никого не обнаружил. Только спугнул нескольких соседских котов, быстро разбежавшихся по кустам. Внезапно, посредине улицы, у фонарного столба он увидел спокойно сидящего на траве крота.

      – Вот видишь, дядя Гера, ты меня не нашёл, а я был рядом!
      – Но ведь так нечестно! – сказал Лямин и показал на свежую кучу земли под кустом, –  Что же ты товарищам своим голову морочишь!
      – Эх, дядя Гера! – скривился Грот, – Честно кувшин по воду ходил! Главное ведь результат! А я выиграл! Правда, парни?

      Подбежавшие мальчишки закивали головами, даже особенно не вникая, о чём речь. Они с обожанием смотрели на крота и ловили каждое его слово.
       Лямин объяснил , что планируется поход на рынок.
       –  Ладно! – сказал Грот важно, – Пока парни, хейсан-хопсан!

       Собирались долго и крот, стоявший столбом в прихожей, всё больше мрачнел.
       – Может, не пойдёшь? – спросил Лямин, которому не нравилось кого-то заставлять.
      – Если я сказал, что пойду, значит, пойду! – пробурчал крот и насупился.
      Вышли Лямины и Грот в полном молчании. Крот катил большую сумку на колёсиках и, казалось, о чём-то упорно размышлял.
      На небе набежали облака, ветер прошёл по верхушкам деревьев, и те тревожно зашумели.
      – Дождя только не хватало! – озаботилась Элла.
     – События надвигаются, прям как в Тевтобургском лесу! – пошутил Лямин.
      – Что за лес? – заинтересовался Грот.
      – Как-нибудь сядем по осени у камина, всё тебе и расскажу!
 
       Рынок к полудню уже кипел и торговал вовсю. Он был не очень большой – три десятка прилавков с овощами-фруктами и одеждой. Но людей было море. Там был и киоск с батарейками, приёмниками и всякой электронной мелочью, который очень заинтересовал Грота.
      – Да мы сюда ещё вернёмся, пойдём, картошки купим и фруктов каких! – сказал Лямин, увлекая подопечного вглубь рынка.

       И чего здесь только не было! И помидоры алые как маки и колючие огурцы, персики с абрикосами будто просили: возьми же нас! И картошка в вёдрах, на которых стояли картонки с надписью Жуковский, Зеленоглазка или Дворянская. А прилавок с мёдом! И Альпийский мёд и Полевой и Камчатский! Берёшь пять кило, а шестой бесплатно! А ещё стояли прилавки с одеждой и обувью: от курток и до босоножек. Тут на куске картона переодевались и разглядывали себя в куске зеркала.

     Лямина сильно толкнул плечом какой-то толстый мужик в белой шляпе. Он, отдуваясь, бережно нёс на плече предмет похожий на алебарду, вроде тех, что были у стрельцов. Герман хотел высказать свою досаду неловкому прохожему, но махнул рукой – на рынке яблоку негде было упасть, столько было народу.

      – Чтоб тебя! – сказал почти беззлобно он вслед белой шляпе, – И на кой ему алебарда?
      – Капусту будет рубить, наверно! – решила Элла, – Видишь, какие люди хозяйственные! Не то, что мы с тобой!

     – Здравствуйте, как поживаете? – раздался сбоку вкрадчивый голос и обернувшийся Герман с удивлением увидел продавца огородных спецсредств, того самого волосатика в синих очках, который всучил ему «Жёлтый дым». Он снова был полон желания хоть что-нибудь продать.

      – Поступили новые средства от кротов! – сообщил молодой продавец, – Газ Супер Истребитель Кротов, кроты исчезают и разбегаются за один день! Купите, не пожалеете!
Герман нахмурился и покачал головой, мол, на кой ему это? Но борец с кротами не унимался. Речь о пользе борьбы с кротами так и лилась.

      Элла сзади толкнула мужа и показала глазами на Грота. Крот стоял как соляной столб, щетина на голове встала дыбом, а лицо налилось свекольным цветом.
      – Но ме густо! – сквозь зубы пробормотал он.
       – Что там не густо? – заинтересовалась Элла.
       – Не нравится, он говорит! – напряжённо ответил Лямин.

       Герман отобрал у Грота сумку на колёсиках и под локоток отвёл его подальше от опасного места.

       В полном молчании они прошлись ещё по рынку, купили картошки и огурцов. Грот терпеливо катил за супругами сумку. Около парфюмерного прилавка Элла оживилась и принялась перебирать многочисленные пузырёчки.

      – Вот ля Франс написано, французские что-ли? – удивился Герман.
       – Мужчина, это гораздо лучше, это Польша! – с апломбом отрезала продавщица. Это была высокая блондинка спортивного телосложения. Она курила в кулачок и нервно оглядывалась по сторонам.

      Когда Лямины оторвались от импортных коллекций, обнаружилось, что Грота нет.
      – Куда ж он провалился? – обеспокоенно спрашивал Герман, пытаясь приподняться на цыпочках и посмотреть поверх снующих людей.

       А наверху тучки затянули постепенно небо тёмно-синим облачным одеялом. Где-то вдали даже проворчал гром.
      – Потеряли кого? – поинтересовалась парфюмерша, – Так покричите, живо прибежит.
     – Не в лесу же…– начал Герман, но, поймав умоляющий взгляд супруги, передумал и заорал во всю ивановскую: «Грот! Грооот!»

     Народ на секунду остановился, люди с удивлением смотрели на кричащего, а затем всё забурлило по-прежнему.

     «Грооот! Грооот! Грооот!»

      Из туч упали первые капли дождя и снова громыхнуло. Наконец, дождь полил, постепенно усиливаясь.

      Народ загудел и стал быстрее перемещаться, над толпой появились зонтики, кто-то прикрывал голову пакетом. Вдруг в середине рынка как будто ударила молния, там громыхнуло и раздались крики. Вверх повалил жёлтый дым.

      – Кажется, я знаю, где наш сбежавший! – мрачно сказал Герман и, взяв за руку Эллу, стал продираться через волновавшийся народ к эпицентру событий.

      Они немного не успели. Вернее, успели к финалу. Прилавок, на котором торговали огородной химией, был повержен и разбитые баллоны выпускали остатки газа. А в стоящем рядом могучем клёне торчала, глубоко вонзившись, алебарда, которую безуспешно пытался вытянуть из дерева её хозяин, толстый гражданин в белой шляпе.
     – Нет, вы видели?! – повторял он как заведённый, растерянно озираясь.

     –Это ненормальный, просто ненормальный! – повторял бледный торговец химическими товарами. Длинные волосы его были растрёпаны, а синие очки исчезли. Он чуть не плакал, глядя на своё разгромленное хозяйство.

     А в стороне скромно стоял виновник случившегося – Грот. Он скрестил руки на груди и насупился. Хотя Лямин мог бы поклясться, что у него довольный вид. Около него хмурой скалой возвышался охранник в синей спецовке и с большой рацией в руке. Он движением могучей руки остановил Ляминых.
     – Грот! Зачем?! – в отчаянии воскликнула Элла.
     – Теперь он никому не повредит! – ответил крот и кивнул своим мыслям.
     – Вот тебе и не густо! – прокомментировал Лямин.

      Дождь понемногу перестал. Вскоре приехала полиция. Двое молодых полицейских с недоумением посмотрели на небольшую, но гордую фигуру Грота, на перевёрнутый прилавок и прочую неразбериху и оперативно разрулили ситуацию. Грота отправили в машину, туда же забрали растерянного торговца химией, и толстый в белой шляпе составил ему компанию вместе с извлечённой алебардой.

      А с Ляминых сняли показания возле машины.
      – Да, дальний родственник, седьмая вода на киселе, – сообщил Герман, – Нет, не студент, он – безработный. Возраст? Тебе сколько лет, Грот?
      – Два года! – мрачно ответил крот из приоткрытого окна с решёткой.
      – Значит, двадцать! – улыбаясь, что-то записал в блокнот полицейский, – Фамилия, имя?
      – Грот… Грот Думкопф…– сообщил крот.
      – Дымков Грот, – записал полицейский, и никто не стал возражать, – Документов, я понимаю, нет?
      – Он беженец, – грустно сказала Элла, – Товарищ… господин лейтенант, что же теперь будет?
      – Там разберутся и решат, не волнуйтесь так, женщина! Суд всё учтёт… Вы ему одежду какую привезите. Сидеть ему долго, пока то да сё…Телефоны лучше свои продиктуйте…

      Элла плакала в три ручья, глядя как уезжает полицейская машина. И Лямин тоже ощутил вдруг какую-то щемящую пустоту. Они ведь привыкли к этому странному созданию! Был крот и весь вышел…

      Дома остаток дня прошёл в молчании. Кот Сазан с недоверием обнюхал углы и пустой сундук в прихожей, где ночевал крот.

       Вечером супруги не стали ужинать, а уселись с чаем перед телевизором. Молча прихлёбывали чай и смотрели на яркие картинки новостей и рекламы.

       – Вас приветствуют новости нашего города! – прочирикала девушка в телевизоре и фотогенично улыбнулась.
      – На одном из городских рынков произошло ЧП! – бодро продолжила телеведущая, – Группа молодых людей попыталась устроить акцию, пострадало имущество торговцев…
      – С одним из участников встретился наш корреспондент!

Потрясённые Лямины увидели, как на фоне разгрома на рынке какой-то бойкий юноша докладывал в микрофон: «Да, мы молодые жители города выступаем против данного рынка! Антисанитария, левый товар, серые схемы! Жители города достойны лучшего! Я сам лично видел здесь мышь!»

       После этого пошли кадры из полицейского участка. За столом сидел усталый Грот. Речь его была оптимистичная, хотя произносил он её себе под нос.
       – Надо выйти отсюда, – говорил он, – И тогда мы подроем основы теневого бизнеса… За экологию, в защиту живой планеты! Аванте пополо!
      – Что вы думаете о Грете Тумберг? – спросил кто-то за кадром.
      – Грета! Их лебе дих! – ответил Грот.

      Уже в полуночи к дому Ляминых подкатил кортеж из трёх машин. Грот выбрался оттуда и, помахав им ладошкой, отправился домой. Лямины не могли поверить в реальность! Заблудший крот вернулся и пьёт чай на кухне!
     – Мы молодая смена…– вещал Грот, засовывая кусок пирога в рот.
      – Мы так за тебя волновались! – говорила Элла, подливая ему чая.
      – Не надо, тётя Эля! Где я, там скатертью дорога!

        Под конец крот уронил голову на стол и сладко засопел.
      – Во как устал за правду биться! – сказал Герман и, взяв Грота в охапку, отнёс на сундук спать.
        Крот что-то пробормотал. Лямин наклонился и расслышал: Пер фавор, Грета!

        Ночной дом Ляминых оглашали разные звуки: храп хозяев и сонное бормотание их чудаковатого постояльца, скрип рассохшихся половиц и стук механических часов. Кот Сазан терпеливо ждал на кухне мышку. А в окна заглядывала и как-будто улыбалась полная луна.