Из старой записной книжки 37

                ИЗ  СТАРОЙ  ЗАПИСНОЙ  КНИЖКИ  /37/.


     Николай Николаевич Белоконь смотрел по телевизору  выступление акробатки.
     Акробатка то завязывалась узлом, то складывалась втрое, фактически утыкаясь носом себе в промежность, так что оставалось только догадываться, чем это закончится к старости.
     Эта мысль отвлекала Николая Николаевича, приводя к тому, что он не чувствовал ни тени восторга, а всё время думал о будущих межпозвоночных грыжах артистки, о её внутренних органах, и, Боже от этого сохрани, о женских болезнях, могущих помешать родить ей деток, сыночка или дочку, а может быть двух сынков и дочу, или двух дочечек и сына Володьку…
     Николай Николаевич допил  свои 0,7 и скупо заплакал над загубленной молодостью этой цыганки... То есть гимнастки…


     Из поколения в поколение передавалась легенда о старом еврее враче.
     Сначала мой отец, родившийся так давно, что даже Гитлер ещё не нападал на Советский Союз, говорил мне, маленькому: «Один старый врач-еврей, сказал: «Курите, молодой шелове-ек, курите на здоровье, но только не за час до еды и не после», - и при этом у папани был такой вид, будто эта информация перевернула всю его жизни и только одна и позволила дожить до его преклонных сорока пяти, когда он утонул на зимней рыбалке.
     Потом уже я рассказывал своему Шурику: «Один старый врач-еврей, сказал мне: «Молодой шелове-ек, зуби надо чистить раз в день, а не два и ни тем более три, потому что зубная паста это же абразив, а ви видели, что случится с ножом,  когда его без конца точить?»
     Но старых еврейских докторов больше нет, некому защитить нас от самих себя, энтропия стремительно нарастает, Закон Мерфи лютует, и скоро мир накроется  величественным медным тазом.