27. Роман. Толтек. Аэромир. Театр Наваждений

ТОЛТЕК. АЭРОМИР.
ОДА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ.
ТЕАТР НАВАЖДЕНИЙ.

27-1.

— Вы улавливаете суть происходящего? — Решительно проговаривал Василий, словно желая активировать в аудитории нечто большее, нежели слух и зрение, …

Но говорил он будто в воздух, в пространство или сам себе… —

— Нет, я не столько о текущем времени…, я — о творчестве.

Когда вы измысливаете оболочку дома.

Выпендриваетесь вы или нет, — зацеп не в этом.

Какой же форма здания может быть? Да, — всякой!

«Импрессио» — главное — впечатление, чувство!

Вот вы разглядываете в небе облака. И вряд ли в вас метеорологический интерес. —

— Вы соответствия ищите.

Соотношение форм с понятным и приятным.

Я вижу обнажённые тела, к примеру… —

Красавицы хмыкнули.

Он оглядел присутствующих отвлечённо…

Группа студенток присутствовала на мастер-классе.
Василий спикерствовал.

«Да-а. Вот и они! — Скептические хохотушки? Или знак?!…» — Он самоуглубился, сохраняя равновесие между сном и явью. —

 — Но я же не об этом!… Не о телесном взаимопроникновении!…Точно! — …И продолжил вслух. —

— Я — о душевной облачности, о предвкушении рока, о наитии, когда вы постигаете,… близки к идее, когда в вас, нечто пробивается и, наконец, вдруг, встряхивает, и приподнимает, и уносит ... Вот — блаженство! Я — о порыве чувственном, о наслаждении. О высоком! О том, что порождает лёгкость существа. Телесное — бренно. Давай же! Соверши виток над в уровнях познания красоты…

Переживание оное — мечте подобно.
Вы можете представить всё, что хотите и в миг получить впечатление наяву, и не потратить сил, но, тем не менее, катарсиса и обожания достичь, тепла и потока внутреннего, в глубоких шхерах тела…

Вот насновиденное перешло в чертёж, и линии стал зданием, но сохранилась в нём та чувства свежесть! Какая беспрецедентная возможность — записывать наитие лёгкое в инженерном сооружении! Вот смотрите на каменный колосс вы…

По вашему сознанию метутся проблески из постижений сути, а внутри… клубятся кучевые облака, в убыстренном видеовоспроизведении будто….

Твой контур телесный — есть проём окна! В него ты смотришься…. Чем не грозовой пейзаж?

(…Он, вдруг, представил прозрачный небесно-голубой экран, и там — красавиц, будто-то бы, тех — случайных слушательниц — совсем уже голыми, прекрасными совершенно! Замедленные переменялись слайды. — Он тормозил, как будто, а облачные дивы … к нему со всех сторон прильнули …

И вот он сам — меж силуэтов тел, танцующих… — в клубах облачно-полиаморфных!...).

27-2.

— …И Мир — не физика в обычном нашем представлении!... — Василий продолжал вещать публично. Мир — чувственное….

И, поверьте, Архитектура, вслед — не физика!

Вы можете себе на миг представить конструкцию вне материи, когда она текуча, словно фильм, что сон, когда сквозь явное, вдруг, струятся световые нити?!...

…Василий говорил, а в воображении его, — в кружении призрачных дево-выпуклых форм, подобных газообразным колбам, невидимым обычным глазом, клубы облачно-серые томно танцевали, в такт любовным пассам.

Туманы перетекали из выпуклости в выпуклость, а на поверхностях газово-прозрачных искрились вспышки. Прозрачных силуэтов контуры переменялись, сливаясь меж собою вожделенно, росли и множились… И из незримых оболочек, вылепливались магией его измыслов…

Повсюду, плодясь и прирастая, на сцену прозрачнотелые вплывали танцовщицы….

Вот одна из форм прильнула прелестями к другой, — такой же соблазнительной и хрупкой… Поверхности их слились и облака, перекатились клубами медленно из тела в тело… Цветные блики по оболочкам замерцали, вытягиваясь, вспыхивая, делясь, дрожа и множась на выпукло – женственных, прозрачных нимфо-формах…

Вот, словно, Бог Ветров губами прянул — игривый, но серьёзный, — и выдул громадьё клубов дымчато-серых… И, сладострастно веки смежив, он томно наблюдал за облаками кучевыми, внутри прозрачности нежно-обнажённой… Клубы катясь перемещались всё выше и выше, попутно щекоча их прелести изнутри мехами туманов, дурманя и заполняя головы прозрачным девам ….

А те жеманились и хохотали, и … и танцевали, сливаясь и перетекая цитоплазмами друг в друга, — что этакие соблазнительные разновидности прозрачных инфузорий ….  Василию задумчиво, хорошо и странно стало … Он ощутил в себе под одеждой облак кучевой, в незримой искристо-мускулистой колбе собственного торса.

И распахнув, и пиджака, и рубахи полы он ими, словно крыльями взмахнул,…  одежды испарились. Игривый он одной из дев бедром коснулся, губами прильнул к прозрачности между лопаток тонких, и выдохнул облако ей прямо в обе в груди. Клубы вкатились во вздрогнувшие куполо-чаши, истомой торс девичий заполняя. Соски набухли… и запрокинув голову она в порыве чувства, кольцо тумана в небо воскурила, губами рдея… Тот час, прозрачная другая дива шагнула над широко и кольца облаков крутящихся в себя втянула низом. И вихри, изнутри шалунье щекоча изгибы формы, свиясь в облаковорот тугой в высокой, статной шее, наполнили прекрасную головку …

И губы всех сплетённых дев зарделись и налились, и разом сотворили в высь Джины вертикальных облаков…  И верхние, шагнув по мановенью нижних, — опять клубы дурмана приняли меж ног …

Василий прильнул и обнял, и погрузил с полна себя в ближайшую шалунью… В прозрачной деве облачные закружились вихри, по оболочке невидимой разряды заметались искр молниеносных. И —томная — в верх привычно воскурила облак кудрявый, в глубины той, что над ней с готовностью шагнула...

…А Василий, всё продолжал вещать про чувственную архиконцептуальность. И голос его уверенно реверберировал под сводами амфитеатра. И словно заполнял пространство облаками… А купол отражал вниз волны звуков, внимающих омывая кольцами истомы....

Весь мир прозрачен и хрупок, и полон облаков сознаний… А световые нити пронизывают туч клубы связующих игл темой, темой, темой…

…Василий подставлял под свет своё сердечное дыхание.

27-3.

— И в новом городе аэритов — то же — все здания будут перетекать из одного в другое, соединясь боками кучевыми, катиться, величаво переменяясь, как, выдохнутые Ветра Божеством, туманов миражи …— Василий размышлял, изобретая сказку. —

— Между объёмами — натянутые — струится будут световые струны, стонать на всякий лад, воспринимая токи чувственных порывов ….

И ветер станет петь и веять, витая меж Хекурами строений, и щекоча, и музицируя, и играя, на струнах пронизающих пространства… в девах, что стонут внутренне от натяжений томных в момент блаженного из вне проникновения.

Им вторить будут басы мужские, так как гудят, накачанные ветром, бугристые мышцы парусов на мачт каркасах!

27-4.

Василий с Алларией восседали в капсуле царской ложи огромного, как облако амфитеатра.

Летающий балет чеканил фигур акценты среди парящих облачных кулис……

Крылатые Дивы — балерины, зудя крылами, — в экстазе гроздьями взлетали, замирали и опадали в такт ритмам аккомпанемента, оттискивая в просветах строки смыслов, так, словно биты буквенные на листах печатных запечатлевают вирши скорые знак за знаком!

Аллария раскачивалась эмоционально, под набегом звуков. Её крыла воздетые потокам приоткрылись и ветра чувственные ловили ласки …

Василий пальцами пробежал по обнажению между крыльев. Поднятые в верх острия резонативно задрожали.

Как яхты паруса ложатся по-над поверхностью ребристой акватории, Аллария, вдруг, крылья разбросав, откинулась среди подушек кресла в ложе.

Её приподнятые тонкие колена раскрылись в стороны, нарочито приглашая. — Безмолвно меж жаждая проникновения …

Грянул аккорд оркестр! И всплеснула руками вверх Аллария, со стоном спину выгнув, подала в верх груди!

Пассажи танца чувственного на сцене заскользили!

Василий, склонившись, приблизился вожделенно, прильнул губами к чашеце раскрытой, и тронул языком дрожащее тельце бабочки прекрасной, в цветке Алларии меж чресел затаённой …

Чу! Стоны долгие влились в музыку акта!

Театр ликовал!... Аллария в песнопениях изнывала!

27-5.

А город строится.

— Я благодарен тебе, Дива Неба, за возможность… — Василий нежданно для себя, озвучил откровение.

— Я слышала, ты облачный отель создал в земных горах?…..

— Да, что-то в этом роде. Представь, я вдохновлён тобою дважды. И здесь — в небесном мире аэритов, и там — в своём, среди земных пейзажей… Мечтаю, чтобы облака сошли к земле в моих творениях.

Миры, словно, слились во мне в один, и Дух самонадеянную мне сулит надежду, о том, что для людей — в привычной яви — я в силах воплощать всё, что доселе нам казалось невозможным!

Я обратился мысленно к стихиям, и формы у них заимствую, шифруя в знаки.

И в нашем, и вашем мире обозначения стихий подобны. Так и в мыслях моих они сливаются в один прекрасный пазл! Вступил в игру я с силами потоков.

Чу! — Говорю тебе, — мне мнится постоянно, — границ меж нашими мирами больше нет. Как думаешь, иллюзия то или ПровИдение свыше мне открылось? Я мысленно и наяву стремлюсь к слиянию разнородных бытий! Что скажешь, мудрая?

— Ты тонешь в грёзах небесных,… впрочем,… так и должно с тобой случиться было. Наш мир влияет на неподготовленные души. Но — привыкнешь. И образы твои вернуться на места.

— Нет! Не вернутся!…

Послушай, что я вижу! Архискульптуры летающих дворцов и зданий в моих видениях все обращены к полюсам магнитным, и каждая из сторон проявленную стихию собой изображает. Фасады, обращённые к стихии земли и камня, своими формами обозначает землю.

Фасады, на стороне стихии водной, — те вторят формами текучести и воду проявляют. Другие — на юг направленные — будут — огонь, восточные — деревом, западные — композитом. Однако, без хитростей и здесь не обойтись. Но я и их учёл!

Дома мои для аэритов, подобны облакам, и те стихийным знакам так же вторят: то — катят кучевые гребни, то — куполами гнуться, то — грудятся, подобно скал вершинам, то, как древа гигантские — стоят торчком рядами, то — в рябь сминаются — чем вновь они подобны водной глади…. Вот и круг замкнулся…

В стихийных знаках я вижу особой сути силу! Их образы — вибрации энергий привлекают и фокусируют внутри Архитектуры.

Посредством форм дом коммуницирует с пространством. Фасады зданий вторят направлений силам, захватывают и снова отдают. Представь же, мы парим в изгибах. От стен до горизонта невидимые струны тянуться и пронизают зрителя транзитом. И соучаствуя незримо, наблюдатель мнит, неведомый ему до селе разговор стен зданий с миром — то с севером, то — с югом, то с западом или же — с востоком. Опять же и интерьер! Вибрирует пространство! Живущий в доме принимает звук. Его организм, настроенный природой от рождения, в вибрации дружественные будет погружён в созвучном для резонанса с ним жилище.

Ты чувствуешь дома дрожь и теплоту пространства?

… Однако, я увлёкся человечьим…

У вас — не так! Летающие города аэритов переменны. К магнитным полюсам Земли не прикреплены. Вы — жители стихии воздушной. Из эфира в вас — сила.

Когда Земные города срастаются с планетой однозначно.
 
Жилища Аэритов тогда — кочуют, курс меняя. Я чувствую, что граду вашему, подобно облакам, назначено изменяться! Вот где чудо! Ко мне распахнута с недавних пор как будто дверь портала, словно жест! Такая мимикрия форм подобна перерождений кругу! Образ зыбок! Я восхищён и сломлен одновременно: ничто не может быть фиксировано более! Как управлять подобным инструментом? Текуч он словно природа или музыка!

Аэриты в древности выращивали здания, я знаю. Возможно, выпал срок возобновить сей круг. И города, словно поток стихий должны переменяться во времени и пространстве, и в полёте. Движение образов форм на смену полюсов земных откликнется. Скульптура образа теперь эволюционна!

Но Архитектор суть — ваятель постоянства! Как структурировать мне сие противоречие?

— Тебя я не пойму никак, Мой Мастер? Пугают перемены мыслей, чувств, и формы? Не это ли искал в своём томлении ты? Пусть — не константа созданный концепт. Но и аэриты — мы — суть, другие! Ты прав, к Земле мы не привязаны так как люди! И потому — меняемся в потоке. Имеешь дело ты с новым формотворчеством — живым. Создай алгоритм перемен! Отныне Творение твоё стремится к идеалу, оттачивая само себя в движении! Да! Так же, как восходим к совершенству и мы — аэриты.

Задача сильная. Встречай идеи смело?!

— Нет, нет не пойму, не то!… Меня неведомое беспокоит нечто, не идеи. Я новизну приветствую всегда!

И зыбкость явного меня не задевает.

Внутри перемен есть нечто неизменно… Всегда одно и тоже. Очень странно! Жажду я общения с хранителями вашего мистицизма, Они, быть может …

— Нет, не ищи. Поверь, Аэриты все — единого частицы! За догмами не стремись! Замри в сиюминутном.

— О! Ты — загадочна больше ожидания! — Одна во всём?! — Подумал про себя…

27-6.

Василий слился долгим поцелуем…
С возлюбленной Алларией?!…

Нет! Не так:
С ней и не с ней — одномоментно! Возможно ли?! Наваждение? Чудо?

Кто она? Или — Они? Стихия?!…

Их много или она одна?
 
Аллария — во всех земных и небесных ипостасях — повсюду? Словно ветра токи? Одно и то же, словно, мысль его…. Однако!

Так и стихии внутри жилища нашего не уравновесятся никак если творец им не приготовит повод, не сбалансирует, и не успокоит заранее концепцией своей… Искать! Искать! Искать!

В задумчивости Василий смотрит в даль бесстрастно. Трава раскачивается, тени облаков плывут, ползут с вершин туманы, поток воды искрится — Мир живёт!… Так почему, в движении пребывая, не может моё творение узнаваемым оставаться?!

Экраны сновидений… сколько их? Как много занавесей надобно отбросить, чтобы увидеть подлинную явь? В неё ли я смотрю или напротив: в меня глядит внимательная даль?

***